Текст книги "НеТемный (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 14

– Значит, лиственник, бард и колдунья холода? – сказал Вайкул, тряхнув седыми волосами, длинными и прямыми, как его идеально выглаженная синяя мантия, – Занятные чудеса происходят под оком Яриуса, – усмехнулся он, потирая гладкий подбородок.

Старик сидел на складном деревянном стуле, опираясь на гнутый посох, и внимательно оглядывал нас в свете закатной зари. К счастью, связывать нас, как преступников, не стали, и мы просто стояли перед ним, обезоруженные. Моё топорище и наши небольшие пожитки, вместе со злосчастным мешком с бумагами, лежали у ног старика.

За спиной Вайкула стоял чернобородый сотник Мирон, а вокруг всех нас мрачными тенями сгрудилось войско. Мы ловили на себе хмурые взгляды, но в основном воины этой дружины занимались тем, чем им и положено – смотрели по сторонам. За их спинами виднелись силуэты пасущихся лошадей.

Этот седой старик, Вайкул, оказался наместником царя Нереуса Моредарского в Солебрежских землях – так шепнул мне Виол. А по едва заметным знакам на посохе, да и по татуировкам на пальцах, я понял, что это ещё и чародей, который уже инициировал нескольких учеников. Вот только какой стихии и какого ранга этот чародей, мне пока не удалось догадаться.

В моём мире было семь рангов владения магией, и здесь должно было быть так же. Цифра семь, как говорили некоторые трактаты, пронзала все миры своей сутью, и по-другому быть не могло – это всё равно, что во всех мирах у человека по пять пальцев, или по две руки и две ноги.

Ну, максимум, что могли учудить маги в этом мире – назначить ещё и нулевой ранг, в котором находятся ученики. Хотя ученики практически не владеют магией, только готовятся к первой инициации, и наделять их рангом было бы глупо.

Судя по тому, что этот Вайкул являлся наместником правителя, ранг у него должен быть немаленьким. Ну какой правитель будет приближать к себе слабого чародея?

– Я всё же считаю, что мы можем продолжать путь и ночью! – трубный голос за моей спиной отвлёк от размышлений.

Спорил с наместником воин, вооружённый длинной шипастой булавой. Этот воин и так был огромен, а кожаный доспех с литыми нагрудником и наплечниками, да ещё шлем с кольчужной бармицей делали его ещё более гигантским. Он был практически одного роста со мной.

– Десятник, разве судьба твоего соратника Филиппа ничему тебя не научила? – спросил Вайкул, – Порождения ночи просто сожрали весь его отряд.

– Всё это чушь Маюнова! – сплюнул воин, – Лучевийский маг огня это был, и никак иначе!

Как я понял, сотник Мирон и этот Вайкул подчинялись самому царю, а вот большой и хмурый десятник, стоящий позади нас, подчинялся правителю самого города Солебрег.

Десятник, которого звали Платоном, как и я, был плечистым и крупным, но с южной внешностью, хотя борода у него была чуть светлее, чем у воинов в его дружине. Виол шёпотом мне намекнул, что, вполне возможно, в предки этого Платона затесался залётный бросс.

Улыбка барда сразу исчезла, когда я смерил его уничтожающим взглядом. А то он явно хотел сказать ещё про одну каплю бросской крови.

– Кнез ясно сказал! – рявкнул Платон, заставляя вздрогнуть барда и колдунью, – Он не позволит очернить своё имя!

Платон этот подчинялся непосредственно правителю Солебрега, кнезу Павлосу Солебрежскому. Вот только, судя по разнице в количестве воинов, десятник тут был для подмоги, но никак не главный. И это ему не нравилось.

Сотня Мирона и небольшой отряд Павлоса чуть сторонились друг друга, и я отметил это для себя. Тут присутствовал конфликт, а значит, это можно будет использовать.

Оставалось только не запутаться. В южной столице Моредар – царь Нереус, в провинциальном Солебреге кнез Павлос… И в том же Солебреге наместник Вайкул, поставленный царём.

Нашёл нас первым сотник Мирон. Десятник же подъехал чуть позже и сразу потребовал везти нас в Солебрег, на допрос к самому кнезу. В округе происходили серьёзные вещи, которые бросали тень на репутацию кнеза Павлоса, а значит, ему и первым нужно было с этим разбираться.

Слушая их препирательства, я вспоминал карту. Значит, мы оказались ещё ближе к южным Солебрегу и Моредару, чем мне казалось. Не просто так Мавша хмурила тучи на горизонте.

– Десятник, – Вайкул поморщился, показывая, что его терпение на исходе, – Надеюсь, ты не думаешь, что царь Нереус занят только тем, как бы подмочить репутацию твоему кнезу?

– Я… – Платон было открыл рот, но понял, что дальше следует быть осторожнее. Вопрос наместника поставил его в тупик.

Скажет «да», и получится, что у никчёмного царя больше дел нет, как вставлять палки в колёса кнезу, своему вассалу. Скажет «нет», и окажется, что, кроме управления южной Троецарией, Нереус всё равно думает о том, как бы подмочить репутацию кнезу.

Для воина придумать ответ на такую вилку оказалось сложно, и, наконец, воцарилось молчание. Вайкул обвёл нас внимательным взглядом. Вот же смердящий свет, в его глазах светился довольно пытливый ум.

– Там… – он ткнул посохом в сторону сгоревшего обоза работорговцев, —…смерть. Нехорошая и непонятная. Здесь же… – он подвинул ногой мешок с бумагами и вздохнул, —…здесь то, что делает эти смерти не только нашим делом. И я бы хотел услышать, что же тут, обожги вас Яриус, происходит?

* * *

Версия барда особо не отличалась от того, что рассказал тогда о нём охранник-работорговец.

Виол путешествовал по Троецарии, собирая легенды и песни, и в Камнеломе находился с той же целью. Узнал, что из Лучевии движется купеческий караван, согласился спеть уставшим торговцам, ну и оказался в кандалах.

– Виол, Виол… – наместник потёр подбородок, что-то вспоминая, – Не ты ли тот Виол, который в Хладограде охмурил жену самого…

– Не я! – бард резко замотал головой, сжав кулаки, – Нет, конечно! Того наглеца казнили, как всем известно.

По дружине пошли смешки наполовину с удивлёнными возгласами, но кто-то ворчал и с осуждением.

У меня же подскочили брови, потому что ложь я чувствовал прекрасно. Ха, гнус небесный, а этот гусляр оказался-то не так прост. И даже меня провёл вокруг пальца.

Вот только оставить своё имя, когда тебя могут разыскивать, было верхом глупости. Впрочем, это же бард… Ради своего имени такие вполне могут рисковать жизнью.

– Это хорошо, – кивнул Вайкул, – А то мы все знаем законы Троецарии… Значит, они услышали, как ты поёшь в таверне, и тоже захотели порадоваться твоему таланту?

– Так и есть. А когда я спел этим головорезам, они просто-напросто отказались платить, и запихнули меня в телегу, – искренне возмутился Виол.

– Разве ты не понял сразу, что это работорговцы?

– Да понять-то я понял… Видит Маюн, поэтому они меня и связали.

Судя по прищуренным глазам Вайкула, он не особо поверил в историю барда. Но старик ничего не сказал, и перевёл внимательные глаза на Креону.

Чародейка и не думала врать, поэтому полную версию колдуньи я и сам услышал впервые.

Креона и её погибшая подруга Тиара оказались не только дочерями одного Северного Храма Холода, но и служили одной наставнице, госпоже Агате.

– Агата из Северного Храма? – переспросил Вайкул, – Посвящённая Луной Агата – твоя наставница?

Креона кивнула:

– Она уже Дочь Луны, господин Старший Маг.

Вайкул поморщился, и в его взгляде я заметил плохо скрываемую зависть. Он нервно потёр костяшки пальцев, будто посчитал все татуировки на них.

Значит, этот господин – старший маг? Оказалось, Креона слёту определила ранг чародея… И что-то мне подсказывало, что Дочь Луны – это ранг выше Старшего Мага.

* * *

Сам я, когда был Тёмным Жрецом, достиг только ранга «магистр» – в пересчёте на цифры это пятый ранг владения силой. Я мог бы подняться и выше, настоящая сила уже распирала меня, но мне приходилось это скрывать.

Ранги, ступени… Послушники, маги, магистры… О, смердящий свет, как это всё было сложно, когда мне только пришлось вступить на путь колдуна. Сейчас же я плавал во всём этом, как рыба в воде.

Когда будущий маг только начинает свой путь, он ещё никто. Ноль без палочки. Ну, кто-то может назвать его учеником, но ученик, по сути, ничем не отличается от обычного человека. Ну, только тем, что обнаружил в себе зачатки магии и дошёл до храма, где постигают науку овладения силой стихии.

И то, это ещё половина правды… Эти самые зачатки обычно обнаруживает не сам человек, а прохожий чародей в ранге «мага». Этот же маг и сообщает счастливчику, что ему следует подумать о том, что он может стать чародеем.

Да, ученик не владеет никаким рангом, он и вправду нулевой. В то же время, ученику сложнее всего – это самая удобная и самая притесняемая в любом магическом храме единица. И ученику приходится терпеть.

Мир магии жесток, и только глупец думает, что адепт может сам постичь все ступени на пути к могуществу. Нет.

Некоторые ранги и вправду требуют внутренней работы, когда переход в следующий ранг возможен после самостоятельного озарения. Но в то же время основные переходы между ступенями магии происходят после инициации. Это когда наставник активирует магический потенциал своего воспитанника.

Рангов – семь. Но ступеней магии всего четыре – послушник, маг, магистр и над всеми ними недосягаемый по силе высший ранг архимага. Только Первый Жрец достиг этого ранга, и он был настолько силён, что кто-то мог посчитать его и богом.

Ученик, трудясь на благо храма, получал право инициации от наставника. После инициации он обретал первый ранг, становился малым послушником и начинал свой путь.

В результате обучения, прохождения испытаний и поиска магии в себе малый послушник мог перейти в следующий, второй ранг – «старший послушник».

И снова учёба, испытания, накопление внутренней силы до тех пор, пока его наставник не решит – пора переходить на следующую ступень и становиться, собственно, магом. И тогда проходил следующий обряд инициации.

Ступень мага тоже состояла из двух рангов. Третий ранг так и назывался – «маг», четвертый же – «старший маг».

Вот этот Вайкул, допрашивающий нас, и был старшим магом.

Четвёртый ранг силён. Тем более, расщелину мне в душу, я уже знал, что в этом мире великое множество богов – а значит, тут каждая стихия усилена божественной силой, как Тьма и Свет в моём мире. И, в принципе, этот Вайкул может раскатать нас троих в пыль, а если повезёт, то и всю эту дружину вместе взятую.

Переход из четвёртого ранга в пятый, когда адепт становится магистром, невероятно сложный. Он требует и внутренней, и внешней инициации, а ещё прохождения испытания.

Поэтому-то Вайкул и завидовал, и это было видно по его взгляду. А ещё мне было не по себе, едва я осознал, как силён этот чародей. Интересно, какая же у него стихия? Подойти бы, и рассмотреть рисунки на посохе да татуировки на пальцах.

* * *

– Наставница отправилась в Раздорожье по велению Верховной Жрицы Храма. Мы прилежно учились, постигая учение Моркаты, но достигли предела. Время шло, от госпожи Агаты никаких новостей, и мы решили найти её сами.

– Значит, ты готова к инициации… – во взгляде Вайкула неожиданно проскочила похоть.

Я даже удивился реакции наместника. Ах ты ж старый хрыч, решил чужую симпатичную послушницу оприходовать? Да, мир магии жесток, и в нём такое случалось направо и налево.

Креона, судя по всему, тоже почуяла желание старика.

– Я… то есть, это Тиара достигла предела. А я была близка, и надеялась, что достигну к тому моменту, как найду наставницу.

Старик, конечно же, не поверил.

– Неужели Верховная Жрица позволила вам уйти?

И тут я почувствовал заминку. Да, лишь на мгновение, и да, голос Креоны ни капли не дрогнул, но я почуял ложь.

– По её велению мы и отправились на поиски наставницы.

– Что же вы делали в Камнеломе? Ведь это, согласись, намного восточнее Раздорожья.

Креона кивнула. Дальше она снова говорила правду:

– В Раздорожье нас с Тиарой принял магистр Гордей, и он сообщил нам, что наставница отправилась на восток.

Наместник замолчал. На барда он смотрел с равнодушием, Креону же пожирал похотливым взглядом, и во мне проснулась ревность. Старый хрыч не на ту послушницу положил взгляд.

Мне пришлось умерить злость, чтобы маг не прочёл мои мысли. А наместник как раз перевёл взгляд на меня.

– Ну и, наконец, самый интересный наш гость в этот вечер.

Я прищурился. Это он на что намекает?

– Святолиственник, чудом спасшийся из каравана работорговцев, – с улыбкой кивнул своим мыслям Вайкул, – Проповедник, который должен учить нас праведной жизни.

Говорил он чуть громче, чем следовало.

– Да, так и есть, господин Вайкул, – ровно ответил я, – Зовут меня Малуш, да осветит вас Лиственный Свет.

Старик вежливо кивнул мне, потом продолжил.

– Но ты – бросс, в руках у тебя топорище, а в мешке целый кошель с монетами?

Я сдержанно кивнул. Кто-то в дружине весело хохотнул.

– Ну, так скажи мне, лиственник Малуш. Почему я не должен думать, что ты – ищейка царского двора Раздорожья?

Тут я едва не поперхнулся, покосившись на слегка удивлённого барда.

Глава 15

Пусть Вайкул и застал меня врасплох этим неожиданным вопросом, именно в этот момент я почувствовал былую уверенность. Да не будь я Десятым, если не воспользуюсь таким подарком судьбы.

Этот самоуверенный маг допустил большую ошибку. Он слишком привык к своей силе, и это сыграет с ним плохую шутку. Уж я, изрыгни меня Бездна, постараюсь.

Накатило спокойствие. О, да, смердящий свет, теперь я в своей лодке. Передо мной сильный противник, и я должен солгать ему, чтобы самому стать сильнее.

Правда всегда сильнее лжи, а ещё ложь – отличное оружие только против тех, кто слабее. Обмануть того, кто сильнее, намного сложнее, это лишь умножит проблемы и приблизит поражение, это знает любой Тёмный Жрец.

Но победа над сильным противником даст многое. Очень многое… Упускать такой момент было бы глупо, он сам сделал полдела – это ведь не моя ложь. Оппонент сам поверил в то, что говорит.

Я мог бы подставить барда, но нас уже связывала тонкая нить. Возможно, это была дружба… Что это такое, я забыл на долгие восемнадцать лет, но в новой жизни она была мне нужна. Да и Отец-Небо наверняка осудил бы такой поступок.

Я едва сдержал улыбку. Ну, что ж, начнём, пожалуй…

* * *

– Господин старший маг, – сказал я, – Путешествую я по Троецарии давно, и всего лишь пытаюсь пролить истину Лиственного Света в каждом её уголке. Здесь, я чувствую, тоже нужна правда…

– Дерзец! – Вайкул не выдержал, – Мало того, что вынюхиваешь, так ещё и смеёшься надо мной?

– И в мыслях моих такого не было, – я сложил ладони на груди, чуть склонив голову, – Прошу простить, удивление затмило мне разум.

– Удивление? – бровь мага подпрыгнула, – О чём ты? О том, что я тебя так легко раскусил?

– Нет, что вы, – я улыбнулся, – В каждом городе, где видят бросса с дубиной и с деньгами, проповедующего единую правду о Древе, выдумывают всякое. Но то, что творится в Солебреге, воистину меня печалит.

Вайкул нервно коснулся подбородка, непроизвольно прикрыв рот. Его взгляд заметно потемнел.

– О чём говорит этот дылда⁈ – рявкнул десятник Платон за моей спиной, – Кнез правит справедливо, и никто не усомнится в процветании Солебрега!

Его дружина одобрительно загудела, даже люди сотника Мирона подхватили, закивали. Вайкул улыбнулся, считая это хорошим знаком.

Рано радуешься, глупец. Я только размялся.

– Тогда, значит, дела плохи в Моредаре? – небрежно вырвалось у меня.

– Ты что творишь, громада⁈ – зашипел бард.

О, да, реакция была предсказуема. Сразу же взорвался Мирон, выскочив вперёд сидящего мага – он даже отбросил копьё и потянул меч из ножен.

– Да как ты смеешь, северное посмешище! Я всегда знал, что ваша обезьянья религия – это пища для пустобрёхов!

Вайкул тоже встал. Вид у него был оскорблённый.

– Северный невежда, ты смеешь разевать свой рот на честь Нереуса Моредарского?

– И в мыслях не было! – я сделал испуганное лицо, – Но что я должен был подумать, если вы все боитесь подсылов⁈ Кто тогда замышляет против царя Раздорожья, что сразу хочет убить его сыщиков?

Вайкул уже поднял свой посох, намереваясь каким-то образом меня наказать. Мирон шёл ко мне с обнажённым клинком.

Ладно хоть, мой трубный голос было слышно в каждой точке нашего сборища. Мои слова дошли до них спустя пару мгновений, и Мирон чуть не споткнулся, застыв на полпути.

– О чём ты… кхм… лиственник Малуш? – с лёгкой хрипотцой спросил сотник.

– И вправду, – вдруг подал голос бард, уловивший правила моей игры, – Да нет, святоша, тебе показалось. Никто тут и не замышляет!

По дружине прокатился ропот. Неуверенный, растерянный. Одно дело, защищать честь своих царя и кнеза, а другое – порочить её своим поведением.

Вообще, я рисковал. Если бы тут и вправду все замышляли против Раздорожья, то они бы только посмеялись и прирезали меня, как свидетеля. Но конфликт между людьми кнеза и царя был не просто так.

Вайкул со стуком опустил посох и несколько секунд раздумывал над ответом. Он сам загнал себя в западню, и пришлось ему помочь.

– Если господин старший маг позволит, я бы хотел пролить истину и в его сердце. Лиственный Свет всегда готов согреть любое сердце, открывшееся ему, – и я просто кивнул в сторону, приглашая отойти.

– Истину, говоришь? – недовольно буркнул наместник, но уже гораздо тише, – Так ты и вправду подсыл?

Надо отдать должное барду, он ничем не выдал своего изумления. Нет, он так и таращил на меня глаза, но Креона делала то же самое, и всем вокруг казалось, что спутники удивлены моему разоблачению.

А меня уже доконало тугодумие Вайкула. Ох, вестник тупости, неужели придётся прямо ему говорить?

– Быть может, настало время проповеди наедине? – я снова выразительно кивнул в сторону, – Все знают, что великие дела любят тишину.

– У меня нет секретов от моей дружины, – проревел сотник Мирон, только-только вернувшийся за спину Вайкула.

– И у меня! – рявкнул позади нас Платон.

Я едва сдержал улыбку. Наивные. Сразу видно, что это воины – замутнённые своей слепой верой в честь и достоинство, где любой спор решается примитивнейшей силой.

Вайкул поднял руки. Его посох вспыхнул белым пламенем, озарив лица воинов, и в глазах замерцали грозные молнии. Синяя мантия окрасилась в багровый цвет, всполохи пламени едва не раскрыли грозовые крылья за спиной мага, и вся дружина, ахнув, отошла на шаг.

В этот момент Вайкул больше напоминал небесного воителя, испускающего гром и молнии, повелевающего ветром, и способного уничтожить любого, кто усомнится в его правде. Неужели маг воздуха?

Его голос рокотал, словно громовой раскат:

– Властью, данной мне Нереусом Моредарским, – он обвёл всех взглядом, – приказываю готовиться к ночлегу!

Эффектный образ исчез, и Вайкул повернулся к хмурому Мирону.

– Сотник, сделай так, чтобы к нам никто не подошёл.

– Слушаюсь, ваше ветрочарие, – недовольно буркнул тот, а потом, повернувшись, рыком стал раздавать приказы, – Чего стоим⁈ Живо разворачивать палатки! Бабы ледяной не видели?

Ага, ветрочарие. Значит, и вправду маг воздуха. А если в этом мире есть ещё и бог ветров, то умножаем его силу, и получаем грозного противника. Ну, это если наместник владеет боевыми заклинаниями.

Я обернулся. Десятник Платон стискивал рукоять булавы побелевшими пальцами, но молчал. Он служил своему кнезу, правителю Солебрега, и ему не нравилось, что их ни во что не ставили.

Надо будет воспользоваться его верностью…

* * *

Наместник сидел на своём складном стульчике, поставив стопу на моё топорище, я же вообще расположился на земле полулёжа, опираясь на локоть и сложив ноги. Нас разделял небольшой костерок, весело похрустывающий свежими дровами.

Вокруг, метрах в пятнадцати, в траве виднелись спины воинов. Они стояли, ограждая зону наших переговоров, до нас доносились их весёлые разговоры. Наместник не только разрешил, но и настоятельно рекомендовал им разговаривать – так меньше шансов, что они подслушают.

Лицо Вайкула ничего не выражало, хоть я и чувствовал его раздражение. Если бы я остался стоять перед ним, он посчитал бы это слабостью – будто господин отчитывает раба. Его позиция была бы сильнее.

Пусть я был ещё ниже, но мою позу нельзя было назвать унизительной. Будто бы прилёг отдохнуть у костра, а заодно послушать какую-нибудь байку. Заодно я молчал, жуя травинку и ожидая, что наместник заговорит первым.

На самом деле, информации у меня было мало, и получал я её прямо во время разговора от собеседника.

– Значит, Могута не доверяет Нереусу? – наконец, спросил Вайкул.

Я бросил на него расслабленный взгляд, хотя внутри меня шла лихорадочная работа. Могута – это, стало быть, царь Раздорожья? Я могу и ошибиться, поэтому не буду называть имён.

– Это дела большие, – я лениво сплюнул откушенный кончик травинки, – А мы всё ниже, так высоко не заглядываем. Но солнце всех одинаково освещает.

– Око Яриуса видит всё, тут ты прав.

– Если рыба плеснула хвостом, круги пойдут по всему озеру, – продолжил я.

Тут Вайкул не выдержал, в его глазах сверкнули искры, а пламя костра заметно дёрнулось, бросив жар мне в лицо:

– Дубоголовый бросс, ты со мной в загадки решил поиграть⁈

Я никак не среагировал, лишь лениво сдул занявшееся пламя с травинки. Мне удалось уже рассмотреть некоторые татуировки на ладонях старшего мага, и, получалось, что он инициировал уже около пяти сотен учеников.

Это много. Очень много, и я бы никогда не поверил, что маг по доброй воле согласится раздать столько силы, он попросту будет всю энергию тратить на восстановление. Как же он будет расти в ранге?

– По-моему, это ты, старший маг, решил играть. Но потянешь ли ты партию?

– Господин старший маг, не забывай, – ревниво поправил он меня, – Сдаётся мне, ты и вправду не тот, за кого себя выдаёшь.

– Мы оба знаем, что я не могу ответить на этот вопрос, – спокойно произнёс я, – Ведь для чародея, в чьих руках моя жизнь, мы оба словно букашки.

Вайкул прищурился, и в его взгляде снова проскользнула зависть. Он знал, о чём мои слова. Если я действительно, по его мнению, шпион Раздорожья, то признаться я не смогу – это меня убьёт.

«Заклинание непризнания» накладывает обычно сильный придворный маг. Настолько сильный, что во всей Троецарии не должно найтись тех, кто его снимет. А если и найдутся, то это считанные единицы, которые известны.

Так и оказалось…

– Тихомир хорошо делает своё дело, – Вайкул уважительно кивнул, будто говорил не со мной, а с этим самым Тихомиром.

Я пожал плечами. Мол, не знаю никакого Тихомира.

– Ну, стало быть, бери свои монатки, – наместник легонько подопнул ко мне топорище, – И проваливай обратно в Раздорожье.

Он уже особо и не скрывал своего отношения. Я положил руку на рукоять, мысленно приветствуя щенка цербера.

– Тёмные дела тут творятся. – усмехнулся я, – Такие тёмные, что надвигающуюся ночь видно даже из Раздорожья.

– Следом за ночью всегда приходит день, – произнёс таинственно Вайкул, и для пущего эффекта провёл ладонью перед костром, будто это он своим намерением вызывал ночь и день.

И тут у меня перехватило дыхание…

На его ладони были витиеватые узоры, говорящие, что он возвёл на ступень мага всего трёх послушников. Но на правом безымянном пальце, на внутренней фаланге, у мага стояла едва заметная короткая чёрточка, почти точка.

У него было одно погружение во Тьму, они принял её, получил метку Бездны, и эта точка в будущем вырастет в Червонное Кольцо. Расщелину мне в душу, да передо мной же претендент в Тёмные Жрецы!

Я едва справился с удивлением. Маг ветра, и кандидат в Тёмные⁈ Вот ведь продрись светящая, я даже предположить такое не мог! Может ли он быть тем самым Чумным⁈ Пусть это и другой мир, но в захудалом городишке не может быть больше двух Тёмных Жрецов.

Тогда понятно, зачем он здесь. Караван работорговца Назима не дошёл до цели, и будущий Жрец сам приехал, чтобы собрать хотя бы остатки заказа, да проследить, что все следы подчищены.

Мы-то с бардом и колдуньей, скорее всего, и есть его заказ.

Я подобрался и сел, быстро соображая, как теперь построить беседу. Если секунду назад моей целью было договориться на то, чтобы меня отпустили вместе с бардом и колдуньей, то теперь мне это не было нужно.

Нахмурившись, я тоже выставил ладонь, будто просвечивал собеседника внутренним взором. Тот даже поперхнулся:

– Ты что делаешь?

– Я чувствую тьму в Солебреге, брат мой, – сказал я, – Ты не замечаешь, она коснулась всех вас. Но необычная это тьма…

Вайкул заметно занервничал, на его лбу выступили бисеринки пота. Он бросил взгляд в сторону, туда, где было слышно ругань Мирона и Платона.

А я прикрыл глаза, мысленно призывая к щенку цербера. Тот сразу отозвался и, выскочив из рукояти, пролетел через костёр и юркнул в траву. Совсем в другую сторону, не туда, куда смотрел наместник.

Вайкул встрепенулся, обернулся вслед щенку, подслеповато щурясь. Для него это было игрой тени на краю зрения, слишком уже мелкий и слабый был цербер, и старик не мог сообразить, что же его отвлекло.

Мысленно я приказал церберу ловить сверчков вокруг нас. Шевелить траву он не мог, но обрывающие ночной стрёкот насекомые должны были отвлекать.

На всякий случай Вайкул направил раскрытую ладонь в сторону костра и прикрыл глаза, слушая что-то. Тут же я мысленно приказал церберу держаться дальше от его внутреннего взора. К счастью, этот Вайкул был ещё неопытен, иначе бы он давно заметил неладное.

Но у цербера отлично получилось изобразить ощущения у начинающего последователя Тьмы. Когда вокруг всегда мелькает тень, что-то скребётся и шепчет.

– Тьма эта преследует, ты ведь чувствуешь это?

Не сразу Вайкул повернулся, всё пытался услышать или увидеть то, что его беспокоило. Потом он покосился на меня, костяшки его пальцев нервно подрагивали на посохе.

– Не Могута Раздорожский послал меня, нет, – я покачал головой, а потом зашептал, с опаской поглядывая по сторонам, – Послан я свыше, моя бросская кровь не даст мне соврать. Мне нужно остановить эту тьму, вот я и иду в Солебрег.

Глаза у Вайкула чуть расширились. Какое говорящее лицо у него… Вот на миг промелькнуло недоумение, затем озарение, и под конец, как я и ожидал, ликование.

«Да, это тот самый бросский воин!» – говорило его лицо, – «Уже в моих руках!»

А я продолжал:

– Мне кажется, что Тьма коснулась кого-то в дружине. Я чувствую… – моя открытая ладонь поехала по кругу. Будто не заметила Вайкула, и теперь смотрела куда-то в сторону его дружины.

Наместник заметно расслабился, его глаза сразу напитались наглой уверенности. О, да, тщеславный малый. Наверняка уже мечтает, что справится со мной один, и представляет, как получает в награду от самой Бездны настоящую силу.

И всё же он тугодум. Мне пришлось помочь этому вестнику тупости, потому что сам он оказался не в силах сформулировать дальнейший план.

– Господин старший маг, – серьёзно сказал я, убирая ладонь, – Мне придётся просить вас о помощи.

– Да?

– Можем ли мы… Мы с моими спутниками, я имею в виду… Ох, освети вас Лиственный Свет, господин старший маг! Вы поможете мне? Надо остановить Тьму!

Я схватил топорище, подняв его над головой, вскочил на колени. Где-то послышались крики воинов, но Вайкул сразу же поднял руку, отдавая безмолвный приказ – «всё в порядке!».

Он уже буквально пожирал меня глазами, как пойманную добычу. Все его проблемы разрешились в один миг, ему даже не пришлось прикладывать усилия.

– Проповедник Малуш, – Вайкул великодушно махнул, призывая меня снова сесть, – Сядьте. Будь уверен, что я, наместник Нереуса Моредарского, обязательно помогу тебе.

– Знали бы вы, как я благодарен! Лиственный Свет явно указал вам дорогу к нам, по-другому и быть не может!

– Сядьте, сядьте… Приглашаю вас в своё имение, где мы подумаем, как остановить всё это. Тебя, твоего друга барда и… – тут его голос похотливо дрогнул, —…прекрасную чародейку холода.

Всё моё лицо выражало благодарность. Но надо было проверить ещё кое-что.

Я вскочил, озираясь по сторонам.

– Да сядьте же вы, проповедник Малуш.

– Не могу, – я покачал головой, – Вместе с нами в караване ехала девочка. Лучевийка, она испугалась, и убежала в поле. Надо её найти.

Я двинулся в сторону, перехватив топорище, а Вайкул беззлобно рассмеялся.

– Вам везёт, проповедник, – он потянулся к поясу, ослабляя завязки на едва заметном кармане, – Девочка жива. Вы увидите её в Солебреге, обещаю вам.

– Истинно, Лиственный Свет творит чудеса, – я радостно плюхнулся обратно.

Вайкул вытащил из кармашка тот самый браслет, с игральными косточками-бусинками на шнурке, с витиеватыми иероглифами. Протянул его мне:

– Это её браслет, воины Мирона нашли его. А девчонку схватили… то есть, кхм, нашли ещё раньше.

– Хвала Древу! – я протянул пальцы к браслету.

Вайкул без проблем отдал вещь, но его глаза в этот момент прищурились. А мои ноздри втянули и ощутили едва заметный запах чеснока, источаемый от пальцев мага.

Схватив браслет, я улыбнулся, а потом качнулся, чуть не завалившись на спину, и схватился за голову. Я успел подставить руку, но всё равно опустился на локоть.

– О-о-о…

Лицо у Вайкула было радостное, как у нашкодившего мальчишки, за шалости которого прилетело другому. Он несколько мгновений даже не верил своим глазам, и для верности понюхал пальцы. А потом спохватился, спросив участливым голосом:

– Что с вами, проповедник?

Я тряхнул головой, старательно изображая полуобморочное состояние.

– Не знаю… Тьма близко… Это наверняка её происки!

– А-ха-ха! – старший маг не выдержал, всплеснул руками от радости, и тут же осёкся, пытаясь стать серьёзным, – Это я радуюсь… кхм… да, что Тьму скоро остановим. Ха-ха… ну, то есть, проповедник, как я рад, что встретил тебя!

Он ещё раз махнул пальцами передо мной, я охнул, не отрывая руки от больной головы. Наместник снова чуть не сорвался на хохот, и аж задрожал от нетерпения.

Ему уже было трудно себя сдерживать, и он вскочил так резко, что отлетел складной стульчик.

– Надо готовиться к обряду… То есть, отряду надо приготовиться, да, – он чуть ли не пробежал мимо меня, – Располагайтесь, Малуш, я прикажу вас накормить!

И, чуть ли не напевая себе под нос, торопливо убежал. Я ещё полежал некоторое время, старательно изображая недомогание, потом сел у костра, задумчиво уставившись на огонь. Один мысленный приказ – и цербер смутной тенью юркнул обратно в топорище.

Главное, теперь бы самому не расслабиться.

Зашуршала трава, послышались шаги. Рядом плюхнулся бард, обнимая свою лютню. С другой стороны прошла Креона и тоже села напротив, сложив ноги в позе лотоса. Лица у обоих были вытянуты в немом удивлении.

– Вы, двое… – глянул я на них, – Всё в порядке?

Бард выпятил губы уточкой:

– В том-то и дело, что да! Громада, что ты такое сказал? Ты не… ну, то есть, обо мне вы не говорили, надеюсь?

– Да как смеешь, гря…? – я поморщился, – Ну, то есть, Ви… Виол…

Я аж запнулся. Впервые за долгое время мои губы произнесли имя другого человека. И ничего, небеса не разверзлись, Бездна меня не поглотила.