Текст книги "Любя необычайные черты…"

Автор книги: Александр Власов

«В гримёрную войдя без канители…»

 
В гримёрную войдя без канители,
Того, кто сохранял отрадный нрав,
Увидела с певицей на постели
И, сильно покраснев, ушла стремглав.
 
 
Унять озноб от нервной лихорадки
Сумела где-то горечью спиртной,
Забыла там изящные перчатки,
Поплакала в ночи, пришла домой.
 
 
Но взяли здесь её без волокиты,
Глася к уразумению вещей,
Что в клубе две души свинцом убиты,
Что видится вина пока на ней.
 

«Красуется, кто мыслит еле-еле…»

 
Красуется, кто мыслит еле-еле —
Смеркается красой, чья мысль остра.
Какое направление на деле
Желательней для высшего пера?
 
 
Не зарится скупое руководство
На кровно философское сырьё —
Фиксирует одной любви господство,
Но жалует осмысленность её.
 
 
То горький шоколад: усладой сущей
Не в масть он аттестату своему,
Горчинкой же, себя не выдающей,
Даётся благородный вкус ему.
 

«За рюмкой, вновь от вермута красивой…»

 
За рюмкой, вновь от вермута красивой,
Поведала мне прошлое своё —
О спутнике, душе его ревнивой,
О матушке, терзаниях её.
 
 
Та в прах ушла с безумными глазами,
Тому уйти не стоило труда —
Скорбеть о них ей разными слезами,
Но в праздники приходится всегда.
 
 
С лихвой потом отметин обнажила
Под ризами, на тайной белизне,
Творившихся немилостью дебила
На память ей, на буйство крови мне.
 

Коломбина

«Ценилась окольцованная фея…»

 
Ценилась окольцованная фея
За то, что не горела бранью зря,
Для нервов основание имея,
Но сдержанно по делу говоря.
 
 
Внимая прекословящим отвратно,
Она владела царственно собой,
Враждебным отвечала деликатно,
С особой даже кротостью порой.
 
 
Не мучившийся брачной канителью
Пленялся пышкой вежливой своей,
Прелестной полагал её моделью,
Сдаваясь извращенцем едким ей.
 

«На всё, что с языка слетало странно…»

 
На всё, что с языка слетало странно,
В семье давалась отповедь ему.
Ужаленный замкнулся бездыханно,
Сомнительному следуя уму.
 
 
С особой, сладко пахнущей сиренью,
Легко нашёл он общий интерес:
Она внимать умела завихренью,
На спрос являя мнение небес.
 
 
А тенью удалялась одержимой —
Терпел он угнетение в груди
И, будто бы на привязи незримой,
За ней тянулся часто позади.
 

«Подумывать угоднику приятно…»

 
Подумывать угоднику приятно,
Что в обществе блестит его жена,
А дома блёкнет если неопрятно,
То разница меж ними не страшна.
 
 
Звучат идеи, шутки чудодея —
Не любо в них ей некое лганьё.
Однако, разговорами скудея,
Молчанием изводит он её.
 
 
Супругу также выгодно общаться,
Как выгодно держаться немоты:
Лишь ей с годами пало той остаться,
Чьи больше не встречаются черты.
 

«Не кланяйся пред истиной поспешно…»

 
Не кланяйся пред истиной поспешно,
Лишь ежели приблизилась она.
Скажи себе, живущий многогрешно,
Такой ли быть избранница должна?
 
 
В обнове той пусть явится нарядно,
Что выполнит алкание твоё.
Количество одежд у нас изрядно —
Возможно ль их исчислить у неё?
 
 
На подступах ей выглядеть убого,
Без устали таить ей наготу.
Назад её отталкивали много,
Чтоб обрести заветную мечту.
 

«Заботилась она о блеске зала…»

 
Заботилась она о блеске зала
С подружками немилого гнезда,
А мимо проходящему сказала,
Что в нём у ней виднеется нужда.
 
 
Где речь они держали без заминки,
Тая любодеяние своё,
В очах увидел он уней слезинки
И за руку сердечно взял её.
 
 
Волнение с трудом она гасила,
Твердя, что он – единый чудодей,
Не может ей помочь иная сила,
Придётся без него погибнуть ей.
 

«Спокойному держаться крайне странно…»

 
Спокойному держаться крайне странно
Губителей настроя своего,
Но, в крайности впадая постоянно,
Причудница пленяла дух его.
 
 
Правдивостью шокировала дикой
Не меньше, чем актёрством иногда;
Претя беспрецедентной горемыкой,
Сияла, как ярчайшая звезда.
 
 
Щедротами сердечного начала
В аду приумножая счастье дней,
Повсюду с ней мириться приучала
Мечтавшего не сталкиваться с ней.
 

Гадание

«Ты слово повторила мимолётно…»

 
Ты слово повторила мимолётно —
Соперница на то вспылила зря:
Собой владела ты бесповоротно,
По-прежнему с улыбкой говоря.
 
 
По мне же в юной речи всё нормально.
Чуждаться повторений ни к чему.
Что в голову приходит изначально,
Свободно молви другу своему.
 
 
Напевы повторяются подробно
Куплетами сладчайшей красоты,
Твоё же слово музыке подобно,
Где всех отрадней молодостью ты.
 

«Лишит она взаимного привета…»

 
Лишит она взаимного привета,
Без видимой охоты говоря,
А другу безразлична странность эта,
Но так оно слагается не зря:
 
 
Сама, не возымев усилий сложных,
Язык она находит общий с ним,
И незачем ему роптаний ложных
Опровергать умом ещё своим.
 
 
Идиллия без друга на досуге,
Как райское тепло без василька:
Хранятся розы, лилии в округе,
Его же нет – и на сердце тоска.
 

«Ты думаешь о ней в любую пору…»

 
Ты думаешь о ней в любую пору,
Как, видимо, не думал о живой;
Покорствуешь и призрачному взору
Таящейся подруги роковой.
 
 
Отринуты соблазны жизни пирной,
Пустынная возникла тишина;
Тебе в чаду комедии всемирной
Отдельная трагедия слышна.
 
 
Скорбя душой, ты помнишь ежечасно,
Безудержно кого забыли все;
Не с теми ты, чьё счастье сладкогласно,
Ты собственной доверился красе.
 

«Как отнеслась она к измене мужа…»

 
Как отнеслась она к измене мужа,
Спросил её суровый прокурор.
И трепетный цветок объяла стужа,
Сознания лишился мягкий взор.
 
 
Ей дали пить и на ноги подняться.
Промолвила бесхитростно она,
Что лекарю не следует являться,
Что речь её вполне воскрешена.
 
 
Тому, кого объемлет охлажденье,
Где всячески стараются лгуны,
Тот обморок усилил убежденье
В ошибке ей предъявленной вины.
 

«Немногое вобрав о горькой тризне…»

 
Немногое вобрав о горькой тризне,
По отнятой крушился я, скорбя,
Что нежности недодал ей при жизни,
Что косвенно ограбил и себя.
 
 
В ущербности ничуть не восполнимой
Понятными стрелой предстали мне
Заветные желания любимой,
Согласные с моими в тишине.
 
 
Сломавшийся для самовозвышений,
Судить о ней не мог я, как дитя,
Поэтому не слушал искушений,
Характер, ум и сухость обретя.
 

«Не попусту совместно бьются двое…»

 
Не попусту совместно бьются двое,
Противник им угодней сферы всей:
Борение то светлое, то злое
В объятия влечёт ещё сильней.
 
 
С обидчиком опасно конфликтуя,
Не буйствуют они между собой.
Легко забыть о счастье поцелуя
Без третьего, томящего грозой.
 
 
Один из двух окажется любимым,
А любящий намучится в тени.
Бесчиние сочти недопустимым,
Оставь их – и вражду пожнут они.
 

Призрак

«Со сливками и вкусной коркой хлеба…»

 
Со сливками и вкусной коркой хлеба
Задумчиво глядела ты в окно.
Пернатые, без сна под синью неба,
Неистово трезвонили давно.
 
 
Хотела ты порой необычайно
Туда, где жизнь имели соловьи.
Но милое творится только тайно,
Без ведома докучливой семьи.
 
 
В бездействии видневшейся за шторой
До полночи не требовался свет.
А всё – пора, с лихвой дано которой,
Цены которой, может быть, и нет.
 

«Она на подоконнике сидела…»

 
Она на подоконнике сидела,
Скучая, рдяный плод едва жуя;
Ногами соблазнительно владела,
За платьем их излишне не тая.
 
 
В обители достаточно печальной
Рисующую прошлое своё
Насмешники считали ненормальной,
Отмахивались едко от неё.
 
 
Хозяйские же нервы та щадила,
Чаруя, как наивное дитя,
Не сетуя со всеми на светила,
Всегда лишь еле-еле шелестя.
 

«Приемля сон, я вижу в коридоре…»

 
Приемля сон, я вижу в коридоре
Мерцание, что было мне женой.
Ввести в соблазн ей любо, чтобы вскоре
Злокозненно мелькнуть уже спиной.
 
 
С приветствием я делаю полшага,
Но прятаться не думает она,
Действительно в разладе нет ей блага,
Счастливая взаимность ей нужна.
 
 
Мгновение проснуться подоспело.
Тоскливо мне без дела своего.
Потеряно всё то, что жизнью пело.
Отпетому не надо ничего.
 

«С улыбкой наблюдаю на подъёме…»

 
С улыбкой наблюдаю на подъёме,
Как ты с трудом отводишь от лица
Растрёпанные пряди, что во дрёме
Закрыть его стремятся без конца.
 
 
С оттенком уменьшительности нежной
Даёшь обозначения ты все,
Поэтому с отрадой неизбежной
Приемлешь имя собственной красе.
 
 
На твой бокал я снова расцветаю,
На нём игривой надписью упьюсь,
А сколько раз её перечитаю,
Похоже, столько раз и посмеюсь.
 

«Окликнули меня, чтоб я с балкона…»

 
Окликнули меня, чтоб я с балкона
Впервые поприветствовал её.
Не много слов учтивейшего тона
Меж нами дело сделали своё.
 
 
Мгновение промолвило неложно,
Что буду у неё любимым я.
Не ведаю, но девушка, возможно,
Когда-то раньше видела меня.
 
 
Сейчас я благодарен ей сердечно,
Что происки враждебности прямой
Потом уравновешивала вечно
Любовь её способностью немой.
 

«Страницы, полонящей нездорово…»

 
Страницы, полонящей нездорово,
Нельзя найти свободному уму:
Не скапливает он ума чужого —
Стремится к развороту своему.
 
 
Всегда возможна критика без лести,
Но лучший лишь ей нужен искони —
Снотворные не видят этой чести,
Хранятся несудимыми в тени.
 
 
С полемикой для книги время длится —
Пускай разят, исследуя нутро:
Перо суда большого не боится,
Боится равнодушия перо.
 

1996

Ласточка

Соловей с бабочкой

«Забвенно то, что ведаешь и годы…»

 
Забвенно то, что ведаешь и годы
Не стоящим особенной мечты,
Но вызовешь из памяти черты
Подателей счастливой несвободы.
 
 
Любое вмиг изгладится пятно,
Где страстью честь умножена стократно.
Связавшийся не слишком аккуратно
Себя клянёт, усваивая дно.
 
 
Штрих истины дороже див искусства.
Не шалости, порядочность яви.
Смущается количество любви
При качестве супружеского чувства.
 

«Теряющее краски существо…»

 
Теряющее краски существо,
Скудеющее силой обиходной,
Способно очаровывать его
Поныне в силу грации природной.
 
 
Волнующей поэзии сполна
Присуще ей во всякое мгновенье.
На кресле вот устроилась она,
Чтоб обрести полдневное забвенье.
 
 
Рука, что до поры была полней,
Во сне с подушки свесилась устало,
Но всё немало женственности в ней,
Красы, берущей за сердце, немало.
 

«Тепло твоих явлений таково…»

 
Тепло твоих явлений таково,
Что вздрагивать украдкой мне не ново
От импульса другого твоего,
От образа как будто неземного.
 
 
Сомнительно, что мыслям о тебе
Сладчайшие молитвы равноценны.
Меж тем и грусть я чувствую в алчбе,
Что признаки твои столь несравненны.
 
 
Минутами лекарства не добыть
От едкого сознания заката,
Гласящего, что близости не быть
И лучшего не ведать аромата.
 

«Коль скоро мы не милы никому…»

 
Коль скоро мы не милы никому,
На диво мы домашней твари милы.
Тебе, мурлыка, сердцу твоему
Роднее те, чьи призрачнее силы.
 
 
Ты знал уста целительницы ран,
Я мыслил удостоиться того же —
Но вот ищу в унынии диван,
Её листвой осыпанное ложе.
 
 
Единственно по милости твоей
Несчастное знакомство свёл я с нею:
Понравился ты чем-то тотчас ей,
Любовью к ней с тех пор я пламенею.
 

«Со многими и мне предрешено…»

 
Со многими и мне предрешено
Тревожиться красой нарядной ночи.
Раскупорим янтарное вино,
Друг другу бесконечно глядя в очи!
 
 
На краткое пленение руки
Чертами ты не сердишься румяно.
Всей целости понятий вопреки,
Посмей не улетучиваться рано!
 
 
Душой с ненасытимостью любя,
Счастливо съем и то, что несъедобно.
Всё несколько презренно без тебя,
А в обществе с тобой – мечте подобно!
 

«Любя необычайные черты…»

 
Любя необычайные черты,
На диво редкий нрав она хранила:
Не сеяли подобной теплоты
Ни в ком окрест извечные светила.
 
 
Всё чудно шло, но жизненный провал
Ей сердце сжал ошибкой несомненной:
Кумир обыкновенную прибрал,
А лучшую добыл обыкновенный.
 
 
Во сне почить ей пало молодой,
Как будто сон, объемлющий тревожно,
Представил ей к отраде роковой,
Кого забыть ей было невозможно.
 

Затворница

«Пришла ко мне, чтоб искренне сказать…»

 
Пришла ко мне, чтоб искренне сказать
О ревности в истории нежданной,
Чтоб обнял я пугающую стать
У женщины до крайности желанной.
 
 
Пришла ко мне, чтоб я лишь только в ней
Надеждами не слишком обманулся,
По-женски чтоб уже никто сильней
Голодному ловцу не приглянулся.
 
 
Пришла ко мне, чтоб явью превзойти
И самые властительные грёзы,
Чтоб ясно то счастливому найти,
Что прочее – страдальческие слёзы.
 

«Напрасно дождь испытывал окно…»

 
Напрасно дождь испытывал окно,
Глубокое спокойствие царило,
Но чудилось избыточным оно,
Отсутствие возлюбленной дивило.
 
 
Под кровом обнаружилась она.
Персты во мгле держали рукоделье,
Портьерный шёлк отринув от окна,
Рассеяв еле-еле безвеселье.
 
 
Внимательный сухим устам её
Дал яблочного сока напрямую,
Сочтя за счастье малое своё,
Что мысль у них едина зачастую.
 

«Стяжал украдкой, пятясь от ума…»

 
Стяжал украдкой, пятясь от ума,
Нагие плечи, милые запястья,
Глухие тайны плоти, что сама
Хотела губ его, перстов и счастья.
 
 
Красавица приемлющего сбой
Покинула с острасткой легкокрылой,
Где смолк он от ревнивицы немой,
Вошедшей воду пить из кружки милой.
 
 
Казалось, эту воду подал ей
Распятый сам, и вмиг открылось ясно,
Что муки с Ним отрадней неги всей,
Томящей без Него хоть и всечасно.
 

«Желание совместного пути…»

 
Желание совместного пути
Нам узы наши делало дороже;
Без мысли той всё выцвело почти,
Но выцвело по-своему пригоже.
 
 
Пленительной печали не любя,
Комедию приемли, дорогая:
Достойнейший найдётся для тебя,
Для голубя – какая-то другая.
 
 
Найдутся ли действительно они?
Сомнение, конечно, высшей пробы.
Но благо, что бесцветно длятся дни —
Грядущее сияюще цвело бы.
 

«Не раз улыбка детская твоя…»

 
Не раз улыбка детская твоя
Волнение моё одолевала,
Глазами же сияние струя,
Ты на сердце лекарство проливала.
 
 
Смотрела ты, как любящая дочь
И любящая мать одновременно.
Касаться тайн я мало был охоч,
А ты не рвёшься к ним обыкновенно.
 
 
Общение в отравной стороне
Единственно с тобой всегда желанно:
Речами ты не с теми, кто на дне,
Воздержанно ты молвишь и дурманно.
 

«Ты держишься понятий большинства…»

 
Ты держишься понятий большинства,
Смущаешься малейшей размежёвкой:
Особого не надо колдовства,
Предзаданной мы тешимся рисовкой.
 
 
От верного потребуешь и ты,
Что требует окрестная рутина,
Потребуешь устами немоты,
Но правильно составится картина.
 
 
Понятному по срыву, по словам
Откроешься по выси бессловесной.
Томительно в составе круга вам,
А парой вы пребудете чудесной.
 

Бегство

«Порой ко мне питает интерес…»

 
Порой ко мне питает интерес
Обманщица, чьи нежности случайны,
Весёлая, как жители небес,
Опасная, как дочь озёрной тайны.
 
 
Понять её нельзя ли хоть едва?
Не надобно большого тут искусства:
Где черплются любовные слова,
Любовные должны рождаться чувства.
 
 
Но вскользь она свой дарит интерес —
И глух я к ней, чьи нежности случайны,
Приветливой, как жители небес,
Увёртливой, как дочь озёрной тайны.
 

«Зеницами найти лицо твоё…»

 
Зеницами найти лицо твоё
Душа порой не сразу же готова,
Хоть ясно мне шептало бы чутьё,
Что только свет увижу в милой снова.
 
 
Ах, если бы другие господа,
Как ты, на подчинённого смотрели!
Тебя легко мне слушаться всегда,
Преследуя твои благие цели.
 
 
Жестокости противиться хочу,
Как ей сопротивляется святая.
Слепой любви к себе не горячу,
К улыбчивым устам её питая!
 

«Страдающей по внутренней борьбе…»

 
Страдающей по внутренней борьбе
Возвыситься нетрудно зачастую:
Расслабленно сочувствуя тебе,
Достоинством я всячески рискую.
 
 
Доведаться душе не тяжело,
Что в розни и другой душе неладно.
Но стало бы со мной тебе тепло?
Тебе ведь и со мной всегда прохладно.
 
 
Взаимного блаженства не добыть:
Унизить – искони тебе дороже.
Нехудо мне с тобой могло бы быть,
Однако без тебя нехудо тоже.
 

«138…»

 
Не скоро мне б явиться наяву,
Да скоро мне тоска согнула плечи:
Не верил я, что точно доживу
До повода последующей встречи.
 
 
Смущало то во внутренней войне,
Что позднее вторжение докучно,
Но радостью зажглась она ко мне:
Безмолвие подчас ей также скучно.
 
 
Обрёл её, за выдержку ценя,
За тихие, но сладостные стоны,
Где кошка всё глядела на меня,
Где в сумраке мерцали лишь иконы.
 

«Печально вечерело, но тепло…»

 
Печально вечерело, но тепло,
С небес едва накрапывала влага,
Когда помог он ей, всему назло,
Добраться до подснежников оврага.
 
 
Не будь её, всё было бы грустней.
Сумевшему куда-то отлучиться
В черёмухе предстало диво дней,
В наперснице возникла чаровница.
 
 
Восторгом он упился второпях:
Ей пало просиять ещё милее
С венком из первоцвета на кудрях
И с бусами из жемчуга на шее!
 

«Не всё, что мне красой в тебе дано…»

 
Не всё, что мне красой в тебе дано,
Толкуется прекрасным однозначно;
Отталкивать отдельное должно,
Но властно влечь и радовать удачно.
 
 
Речами всё тебе не передашь:
Огрехами мила ты беспримерно;
Тоске по ним улыбкой не воздашь,
Обидишься на странного чрезмерно.
 
 
Конечно, то, что нравится в тебе,
Не нравится в иных и минимально,
Но главное не в каждой же судьбе
До высшего предела достохвально.
 

Мария

«Все новенькому нравятся равно…»

 
Все новенькому нравятся равно,
Она же – непосредственней любого,
Поскольку слышать ей всегда дано
Ответа вожделеющее слово.
 
 
Счастливому сдаётся всё точней,
Что спутник ей такой всего нужнее,
С каким общаться можно было б ей,
Как можно с ним, увы, не в гименее.
 
 
Поддакнула без тени плутовства,
Что вышла б однозначно за такого.
С улыбкой прозвучали те слова,
На чём он улыбнулся также ново.
 

«За стёклами темнело на земле…»

 
За стёклами темнело на земле,
Звучало вновь её фортепиано,
От розовой сирени в синей мгле
Дыхание по дому шло медвяно.
 
 
Не сбрасывая шляпы ходовой
С ажурными цветочками на ленте,
Мотив она наигрывала свой
На сладостно поющем инструменте.
 
 
Глаза под чёлкой не были видны,
Пунцовый рот очерчивался мило,
За складками прозрачной белизны
Всё тело соблазнительно сквозило.
 

«Покорствует её призывам он…»

 
Покорствует её призывам он:
Едва ли чьи милей сочтёшь утехи —
Гулять окрест, являться на балкон,
Играть уютно в карты, грызть орехи.
 
 
Читать ей по душе близ огонька,
Прелестные показывая ноги.
Невольно гладит их его рука,
Но девочке не слышится тревоги.
 
 
Не груб и впрямь он около неё.
Корящему себя дурной закваской
Вопрос она ввернула сквозь питьё,
Всегда ль ему владеть угодно лаской?
 

«Торчал он у заветного окна…»

 
Торчал он у заветного окна,
Где пряталась от огненного взора
Со смехом и волнением она
В обители немилого призора.
 
 
К любовнику, пылавшему давно,
Пролезла с обнажёнными ногами,
Но видя, что становится темно,
Пугливо подалась обратно к маме.
 
 
В окно своё полезла вновь она,
Согласная с подмогой бессловесной.
Глазам его под юбкой сласть одна
Казалась очень-очень интересной.
 

«Найдя себе для сердца кой-кого…»

 
Найдя себе для сердца кой-кого,
Жены своей дознался безотчётно:
То денег ей не вдоволь у него,
То больно королеве, то щекотно.
 
 
То вовсе нет условий для четы,
То действие дремоты своевластно…
Другой же по душе его персты,
В объятиях его другой прекрасно.
 
 
Восторженно встречает у крыльца,
Сонливости не ведает осенней,
Не белые нарциссы без конца,
А жёлтые ей тоже вожделенней.
 

«Когда хоть еле-еле ты любим…»

 
Когда хоть еле-еле ты любим,
Едва ли то на чудо не похоже.
Смеясь, она зовёт его своим,
И любит он её немножко тоже.
 
 
Подобное как будто не грешно,
За многое кому перевалило,
Кто счастливо женат уже давно,
Кому в жене другого что-то мило.
 
 
Она при всей серьёзности своей
Всегда берёт улыбкой за живое,
К одетой же прелестно для гостей
Рождается желание мужское.
 

Елизавета

«Значения лишаются сполна…»

 
Значения лишаются сполна
Все правила твои во мгле дурмана
Для женщины, что жадно ждёт одна,
Ждёт отклика за шумом океана.
 
 
Ты мнишь её единственной такой,
Живя таким и сам одновременно.
Друг друга вы терзаете строкой,
Но любите друг друга несомненно.
 
 
Тоскливо твоего желая дна,
Мизерно твоего смущаясь яда,
Склоняется к тебе всю жизнь она
Со встречи первой, с первого же взгляда.
 

«По локонам едва скользящий свет…»

 
По локонам едва скользящий свет,
Изящное колье на белой шее.
Промчится вскачь ещё немного лет —
И проигрыш откроется яснее.
 
 
Промчится вскачь ещё немного лет —
И в вас одной душе блеснёт отрада,
Раскроюсь я, как яблоневый цвет
Оправданно покинутого сада.
 
 
Раскроюсь я, как яблоневый цвет,
И призрачной красой поблёкну вскоре.
Но, видя ваш изысканный портрет,
Я чувствую неведомое горе.
 

«Мы в заросли проникли далеко…»

 
Мы в заросли проникли далеко,
Во мгле распространялся день уныло;
От выдержки мне было нелегко,
От вольностей гораздо лучше было.
 
 
Рассеянно при ивовой семье
Деля твои девичьи интересы,
Терпение хранил я на скамье,
Ты пела на коленях у повесы.
 
 
Нелучшего снискала ты слугу,
Но действовать одним из них отрадно:
В глаза глядеть иным я не могу,
Зато в глаза тебе вперялся жадно.
 

«Мне терпки те, кому насквозь я зрим…»

 
Мне терпки те, кому насквозь я зрим,
А ты глядишь упорно в пропасть ока,
Но звёздам я сопутствую твоим,
И звёздная мила мне поволока.
 
 
В единое с тобою вещество
Смешается сатир иль испарится,
Пускай в уме святое торжество
Сойти за профанацию боится.
 
 
Бесстрастная к уделу своему
Ты впрямь интересуешься клевретом
И ласково относишься к нему,
Живя непроницаемо при этом.
 

«Улыбку лишь устойчиво любя…»

 
Улыбку лишь устойчиво любя,
Светящейся натуре сердце радо.
Не ведаю похожей на тебя,
А вовсе не похожей мне не надо.
 
 
Подчас определяется союз
Отрадной лишь улыбкой в полной мере:
Прекрасный блеск её – к устройству уз,
Ущерб её – к их облачной потере.
 
 
Тебе стяжать улыбкой лишь одной,
Что прочему – ценой труда большого.
Твоим устам отпущено с лихвой,
Где ровно всем отказано сурово.
 

«Тропой неторопливо двое шли…»

 
Тропой неторопливо двое шли,
Но около развесистой сирени
Больную пошатнули журавли,
Посеяв озабоченные пени.
 
 
Чтоб удержать изящный стан её,
Подручный выразительно встряхнулся,
Войдя в переживание своё
Так остро, что садовник оглянулся.
 
 
В ней голос истощился ко всему,
Но стоило последовать улыбке,
Черты больной почудились ему
Вновь юными, пусть явно по ошибке!
 

Отец