Текст книги "Тайна атолла Муаи"

Автор книги: Александр Шалимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– А я уже подумал… Если вы не исчезнете из города до завтрашнего вечера и если никто не успеет превратить вас в начинку для деревянного пирога, я вас засажу как нарушителя спокойствия. Засажу, даже если вы не появитесь на демонстрациях и митингах. Вот так… А теперь до свидания, хотя я предпочел бы иную форму прощания. Агийэр молча поклонился и вышел из кабинета. – Шериф покачал головой, вздохнул, взял одну из телефонных трубок.

– Лесли?.. Он пошел… Отряди сопровождение и пусть не спускают с него глаз… Да… Пусть останутся в отеле. И еще: зарезервируй одно место на утренний рейс до СанХуана. Ему…

Возвратившись в отель, Агийэр обнаружил у себя в номере конверт с приглашением на прощальный вечерний банкет. Пробежав глазами приглашение, он задумался. Шериф советовал не покидать номера, но встречи на банкете оставались единственной возможностью услышать мнения коллег по существу доклада. Если действительно придется уехать…

Агийэр решил, что пойдет на банкет. Приняв это решение, он сразу успокоился. Ну действительно, не станут же в него стрелять на банкете.

Он позвонил в кафе, заказал крепкий кофе и занялся газетами; нашел заметку об автомобильной катастрофе и смерти Траоре, однако никаких упоминаний об убийстве не было. Возможно, шериф просто хотел припугнуть его? Шерифа, конечно, понять можно. Волна демонстраций продолжала нарастать. Большинство газет подробно описывали вчерашний митинг и шествие, в котором приняли участие более трехсот тысяч человек. Левые газеты писали об эксцессах при разгоне вечерних демонстраций, о грубости полиции. Некоторые газеты поместили портрет Траоре в траурной обводке. Однако смысл его последнего выступления был искажен и даже перевран. Заголовки кричали: «Создатель ядерных боеголовок за всеобщее разоружение», «Жизнь и сама планета под угрозой». Но истоки угрозы и сущность предупреждения, сделанного Гуледом Траоре, либо прошли мимо внимания журналистов, либо были намеренно исключены из репортажей.

Агййзр подумал, что сообщения в прессе и по телевидению о его сегодняшнем докладе на конференции существенно прояснят в дополнят картину.

В дверь постучали. Официант-негр принес поднос с кофе в небольшой белый конверт.

– Приказано передать сеньору, – сказал он, вручая с поклоном конверт Агийэру.

В конверте находилась визитная карточка с золотым обрезом. «Абраам Иеремия Хэбст-старший», – прочел Агийэр. На обратной стороне небрежным корявым почерком было приписано: «Хочу побеседовать с вами. Предлагаю встретиться вечером во время банкета». Ниже дата и время. Агийэр глянул на часы. Приписка была сделана двадцать минут назад.

– Вы не знаете, кто этот господин? – спросил Агийэр, протягивая карточку официанту.

Тот приоткрыл в улыбке крупные белые зубы. – Господин Хэбст? Его все знают. Казино, журналы, газеты, кино, телевидение. Очень богатый человек. – Официант зажмурился и покачал головой. – Очень. Отели… Этот тоже и еще кое-что…

– Понятно, – сказал Агийэр, беря чашку с кофе. – Благодарю вас, друг мой! Официант исчез, бесшумно притворив дверь. «Интересно, зачем я понадобился этому Хэбсту, – размышлял Агийэр, потягивая маленькими глотками душистый горячий кофе. – Захотел узнать подробности? Богачи должны всполошиться больше тех, кому, кроме жизни, терять нечего… Подобный разговор едва ли доставит удовольствие. Этого типа даже не интересует мое согласие. Но, в конце концов, для пользы дела можно говорить с каждым, кто способен попять человеческий язык»…

Агийэр допил кофе и включил телевизор. Показывали какой-то дурацкий детектив, в котором все сразу было ясно. Реклама, чередующаяся со стрельбой и погонями, была так препарирована, что могла отравить козла, выкормленного битым стеклом и колючей проволокой. Агийэр переключил программу. Аскетического вида духовный с безумными глазами призывал любить ближних, каяться и не забывать о нуждах своего прихода. Еще поворот переключателя. Розовощекий, атлетически сложенный недоросль распространяется о вкусовых качествах и калорийности кукурузных хлопьев, поджаренных по методу «Братьев Симеон и Кё». Агийэр покачал головой и выключил телевизор. Прилег на диван. До начала банкета оставалось полтора часа.

Ровно в семь Агийэр спустился в банкетный зал. Гостей было еще немного. Подошел официант с подносом коктейлей. Агийэр выбрал крепкий с дольками лимона, отпил глоток и огляделся. Возле окна, держа в руках фужеры, стояли Джон Стоун и Мейзинг. Мейзинг издали кивнул и поманил пальцем. Приближаясь к ним, Агийэр заметил движение Стоуна; тот хотел уйти, но Мейзинг придержал его, взяв под руку.

– Ну что, возмутитель спокойствия, – спросил Мейзинг, улыбаясь, – как самочувствие? Взорвал нам финал конференции.

– Самочувствие именно такое, как вы предполагаете, – без улыбки ответил Агийэр. – Ничего подобного не мог бы и вообразить.

– Вообразить, пожалуй, можно было, – ядовито заметил Стоун. – Половина Америки обезумела…

– Лучшая половина, не так ли, Освальдо? – снова улыбнулся Мейзинг. Агийэр молча пожал плечами.

– Разумеется, – кивнул Стоун, – коллега предпочитает именно ту половину.

– Я на стороне здравомыслящих, – устало сказал Агийэр. – Об этом и попытался говорить в докладе.

– Его первая часть превосходна, – объявил Мейзинг, смакуя коктейль. – Фундаментальный вклад в теорию сверхновых. Поздравляю.

– А второй не следовало касаться, – добавил Стоун, – и все обошлось бы.

– Нет, – решительно возразил Мейзинг. – Провокация была хорошо подготовлена. Если бы Освальдо ограничился первой частью, ему пришлось бы отвечать на множество вопросов. В сложившейся ситуации взрыв был неизбежен.

– Поймите, – смуглое лицо Агийэра искривила судорога, – я не мог поступить иначе, зная о гибели Граоре.

– Действительно автомобильная катастрофа? – прищурился Стоун.

– Так написано в газетах, – Агийэр сделал долгую паузу. – А сегодня днем шериф сказал мне, что это убийство. – Вы были у шерифа?

– Он… пригласил меня и… посоветовал… как можно скорее вернуться в Пуэрто-Рико.

– Что за чушь! – воскликнул Мейзинг. – Давать подобные советы отнюдь не входит в его компетенцию.

– Нет, почему же, – заметил Стоун, сделав глоток коктейля. – Шериф Джонсон печется о спокойствии в своем штате.

– Ерунда! – Мейзинг протянул пустой фужер проходившему мимо официанту и взял другой. – Одним сторонником разоружения больше, одним меньше. Дело ведь не в этом.

– Конечно. Шериф имеет в виду идеи коллеги Агийэра. А они – бензин в костры демонстраций и сало за воротник всем, кто делает бизнес на военных заказах.

– Что изменится, если коллега Агийэр уедет к себе в Аресибо? Пташка уже выпорхнула, ее не поймаешь.

– Я решительно против коктейля науки с политикой, – резко сказал Стоун. – Те, кто идут на такое, – глупцы или… авантюристы.

– А те, кто работает на военно-промышленный комплекс? – вспыхнул Лийэр.

– В моем представлении – патриоты.

– Даже если результат их научных открытий грозит всеобщим уничтожением?

– Коллеги, коллеги, – примирительно вмешался Мейзинг, – этот спор не выведет вас на дорогу истины. Наука будет принимать участие в создании новых видов оружия, пока оружие существует. «На нынешнем социальном уровне», как сказал в докладе коллега Агийэр, без оружия, видимо, не обойтись. Не надо только безудержно наращивать его. Я лично так и воспринял заключительную часть доклада. И не вижу в ней абсолютно ничего криминального.

– Шериф Джонсон, по-видимому, считает иначе… Не хотелось бы быть дурным пророком, но, по-моему, сегодняшний доклад, учитывая нездоровый интерес к нему средств массовой информации, еще больше накалил обстановку. От таких демонстраций, как вчера, один шаг до баррикад и вспышки пожаров. Идеи коллеги Агийзра, при всей их фантастичности, производят впечатление. Особенно на людей некомпетентных. Если подрывные элементы возьмут их на вооружение… – Стоун умолк и многозначительно покачал головой.

– Выступите сами с опровержением, – предложил Агийэр, – но мотивированным, опирающимся на расчеты. Может быть, вам удастся опровергнуть выводы Траоре и… мои. Шериф Джонсон был бы весьма признателен, а движение сторонников мира сразу пошло бы на убыль.

– Не имею ни малейшего желания соваться в эту кашу, – фыркнул Стоун.

– Не потому ли, что расчеты Траоре трудно опровергнуть? Кстати, один из его прогнозов подтвердился. Помните тысяча девятьсот шестидесятый год?

– Не знаю, что вы имеете в виду, – нахмурился Стоун.

– Подземные ядерные испытания в Неваде.

– Ну и что?

– Траоре тогда предупреждал, что запроектированная мощность подземных взрывов может активизировать природные процессы в геологическом поясе Анд. Так и случилось… После взрывов в Неваде начались катастрофические землетрясения в Чили, а затем извержения вулканов в южноамериканских Андах.

– Фантастика! Это было случайным совпадением.

– Совпадение довольно знаменательное, – задумчиво сказал Мейзинг. – Помню, об этом много писали газеты. Геологи тогда поделились на два лагеря… Тем не менее, Государственный департамент счел необходимым выступить с официальным опровержением. И так как опровергался сам факт испытаний, а я, например, хорошо знал, что взрывы в Неваде имели место, опровержение показалось мне довольно неуклюжим трюком.

– Траоре рассказывал, – Агийэр обращался теперь только к Мейзингу, – что и недавнее извержение вулкана Сент-Элен было спровоцировано подземными ядерными взрывами в Неваде. Он только не успел произвести расчетов…

– И это вполне возможно, – согласился Мейзинг. – Конечно, мы ведем себя крайне неосторожно. Ваш призыв, коллега, вполне своевременен. Стоун раздраженно кашлянул, но промолчал. К ним приблизился молодой человек в черном смокинге, с голубым эмалевым значком оргсектора конференции. Кивнув Агийэру, он сделал рукой приглашающий жест: – Господин Хэбст-старший ждет в гостиной на втором втаже, мистер Агийэр. Я провожу вас.

– Я пока занят, разве не видите, – резко сказал Агийэр.

– Ну-ну, не петушись, иди, – усмехнулся Мейзинг, подталкивая Агийэра вперед. – Абраам Хэбст не привык долго ждать и никому не простил бы подобного неуважения к своей персоне…

У входа в гостиную, куда провели Агийэра, скучали два плечистых субъекта в смокингах с постными лицами и настороженными глазами. Провожатый сделал им знак рукой. Они молча расступились. Отстранив тяжелую, вытканную золотом портьеру, Агийэр прошел в гостиную. Здесь царил полумрак. Пол был устлан мягким ковром.

В глубине возле небольшого стола, покрытого пестрой скатертью, сидел в кресле кто-то лысый в больших темных очках.

Агийэр огляделся. Больше в гостиной никого не было. Лысый сидел молча и не шевелился.

– Господин Хэбст? – осведомился Агийэр, сделав шаг вперед.

– Поближе, – последовал ответ. – Я плохо вижу. Агийэр ступил еще пару шагов.

– Садитесь, – лысый шевельнулся и указал на кресло у стены.

Агийэр сел. Кресло было установлено так, что свет от единственного включенного, торшера падал прямо в лицо Агийэра. Лицо его собеседника оставалось в тени, можно было различить только дымчатые очки в золотой оправе и шишковатый старческий череп с венчиком редких седых волос, Агийэр подумал, что этому человеку, наверно, не меньше восьмидесяти лет.

– Я достаточно стар, – сказал вдруг человек в очках, словно угадав мысли Агийэра, – я видел на своем веку множество разных людей, но я впервые вижу чудака, с такой легкостью предсказывающего конец света.

Голос у него был глуховатый, но резкий, голос человека, привыкшего распоряжаться. Агийэр промолчал, ожидая, что последует дальше. – Вы испанец?

– Предки отца были испанцами, мать – пуэрториканка. Я американский подданный, как и мои родители. – И вероятно, атеист.

– Да.

– Я так и думая. Именно атеизм когда-нибудь сгубит Америку.

– Вы пригласили меня, чтоб сообщить это? – поинтересовался Агийэр.

– Нет. Я – издателе. То есть – издатель тоже. Я хочу приобрести у вас исключительное право на публикацию всего написанного вами.

– Исключительное право?.. – повторил Агийэр. – Что это значит?

– Это значит, что все ваши публикации, в том числе и текст сегодняшнего доклада, будут проходить только через мои издательства. И нигде больше.

– Вы хотите купить это право, чтобы ни одна строка не была опубликована? Хэбст хрипло рассмеялся:

– Я бизнесмен, молодой человек, а не благотворительное общество. Ваши измышления не станут дороже, если они полежат в моих сейфах. Нет, я хочу купить вас, чтобы печатать, и как можно скорее. Полагаю, что на этом можно хорошо заработать.

– Я должен подумать.

– Нет. Вы должны решить сегодня же, сейчас… Здесь мой адвокат. Он уже составил проект договора. Вам остается только подписать.

– Но… – Агийэр заколебался. – Что я буду иметь от этого?

– Двести пятьдесят тысяч сегодня же чеками. Дальше – соответствующие проценты, в зависимости от тиражности. Полагаю, что тиражи будут достаточно высокими. Оговорено одно дополнительное условие. – Какое же?

– Вы обязуетесь в течение года не покидать обсерваторию в Аресйбо, куда должны будете возвратиться завтра. Это… исключительно в целях вашей безопасности и… гарантии моей прибыли на капитал, который вкладываю в вас. – Остаются еще права моего покойного соавтора… – О них не волнуйтесь. У него нет наследников. Мои люди уже навели справки. Вы единственный распорядитель… вашей общей гипотезы.

– А мои лекции, которые я не смогу дочитать в здешнем университете?

– Это уже урегулировано.

Агийэр на мгновение задумался:

– Пожалуй, я согласен.

– Ступайте подпишите договор.

Самолет, совершавший утренний рейс по маршруту ЛосАнджелес – Сан-Хуан, взорвался через несколько минут после старта из Нового Орлеана. Все пассажиры и команда погибли. Тайна этой катастрофы осталась навсегда погребенной в Мексиканском заливе, потому что ни одна террористическая организация не взяла на себя ответственность за взрыв…

Говорили, что Абраам Иеремия Хэбст-старший заработал миллионы на изданиях научно-фантастических романов и научных статей Агийэра. Феноменальный успех публикаций объяснялся тем, что романы и соответствующие им по тематике научные статьи издавались совместно в карманной серии «Современная фантастика».

Борьба за всеобщее разоружение и объявление ядерного оружия вне закона продолжала нарастать… Во время одного из ее «пиков» наследники Абраама Хэбста-старшего были вривлечепы к ответственности за антиамериканскую деятельность. Гвоздем обвинений явились многократные крупнотиражные переиздания книг Агийэра…

* * *

Прошло много лет, и объединенное Человечество сумело переступить опасный рубеж, который социологи назвали порогом Траоре – Агийэра. И когда после звездных экспедиций возник обычай ежегодной траурной церемонии у памятника Героям Вселенной, первыми в длинном списке сыновей Земли, отдавших за нее жизнь, стали называть имена Агийэра и Траоре…

Под звуки древнего траурного марша Шопена самый заслуженный из астролетчиков провозглашал: – Освальдо Агийэр!

И самая прекрасная из молодых девушек отвечала: – Погиб за Землю.

– Гулед Траоре.

– Погиб за Землю…

ВСТРЕЧА НА АОСТЕ

Они опустились на пригорок, покрытый жесткой голубовато-зеленой травой. Между тонкими стеблями желтел песок.

– Заросшие дюны, – сказал Ивар, – внизу за кустами озеро.

– Я видел его, – кивнул Инспектор, – когда огибали лес.

– Странно, что их нет сегодня. – Ивар снял солнцезащитные очки и, прищурившись, внимательно оглядел поляну и зеленое кольцо кустарников. – Обычно они приходят сюда погреться на солнце.

– Их могло испугать наше появление, шелест винтов, – сказал Инспектор.

Он расстегнул ремни на груди и осторожно опустил со спины миниатюрный ранцевый винтокрыл.

– Нет, они не пугливы, – мягко возразил Ивар, – даже общительны… Иногда кажется, что все понимают… Даже мысли, но…

Он не кончил. Инспектор внимательно взглянул на молодого биолога.

– Считаете их разумными, Ивар?

– Не в земном значении, конечно… Однако их поведение не раз поражало меня и Леа.

– Я читал ваши статьи. – Инспектор нагнулся, потрогал теплый песок, потом прилег на спину, подложив под затылок ладони. Его солнцезащитные очки ярко сверкнули, отразив лучи полуденного солнца. Хорошо тут, – продолжал он, подставляя подбородок и щеки солнечным лучам, – почти как на Земле в средних широтах. Не жалеете, что согласились поехать сюда?

Ивар решительно тряхнул головой:

– Нет… За эти два года удалось кое-что сделать, узнать… Жизнь на Аосте постепенно восстанавливается, хотя некоторые представители здешней фауны, вероятно, уничтожены полностью.

– Вы имеете в виду риндлей?

– Не только… Впрочем, с риндлями неясно. Вскоре после нашего прилета Леа видела на окраине Западных болот засохший след… Он мог быть оставлен риндлем.

– Значит, тут не столь безопасно, как вы вчера дружно утверждали вместе с Леа. – Инспектор приподнялся и сел.

– Западные болота далеко, – усмехнулся Ивар, – в другом полушарии, за пределами нашего заповедника.

– Полагаете, риндли, если они действительно сохранились, станут соблюдать ваши границы?

– Их интеллектом никто никогда не занимался.

– Еще бы.

– Но их шкуры и кость клыков слишком высоко ценились в прошлом веке. Риндли были уничтожены едва ли не первыми.

– Не совсем так… Охота на них считалась наиболее престижной. Как когда-то – на львов и носорогов на Земле.

– С тем, что риндли гораздо опаснее…

– Те, кто рисковал охотиться здесь, имели более совершенное оружие, чем участники африканских сафари.

– Увы! Поэтому менее чем за двадцать лет обитатели здешних лесов и прерий были почти полностью истреблены.

– А как обстоит дело сейчас?

Ивар ответил не сразу. Он откинулся на локтях, сбросил с плеч ремни винтокрыла, сорвал голубовато-зеленую травинку, надкусил, взглянул на Инспектора:

– Это ведь главное, ради чего вы прилетели, не так ли?

– Ну, не только это…

– Мы с Леа догадались еще вчера, потому что именно этого вопроса вчера вы не задали… Видите ли, – Ивар вздохнул, – статут заповедника в целом соблюдается, но… Заповедник только треть поверхности планеты. На южном континенте действует рудник, правда всего один, но там поселок, несколько десятков человек с семьями. Люди разные… Я уже не говорю о морях, куда систематически наведываются любители морской охоты с Земли, и не только с Земли… Наконец, Западные экваториальные болота… Они в центральной части вообще не исследованы. Там при желании можно создать любую базу, делать оттуда вылазки. Людей в штате Заповедника, как вы знаете, мало. Кроме нас с Леа – всего шестеро наблюдателей; из них – двое стажеры. Кончится стажировка, и улетят.

– Сделайте так, чтобы не улетели.

– Для нашей работы нужны люди особого склада… Их становится все меньше. Здесь отнюдь не передний край науки и прогресса.

– А если распространить статут заповедника на всю планету?

– Разве сейчас это возможно? Многие из малых планет, вероятно, следовало бы превратить в заповедники, но… Объединенной Земле требуется все больше минерального сырья, места для расселения растущего человечества. Кроме того, даже простое расширение здешнего заповедника, например, на часть акваторий и Западные болота, потребовало бы значительного увеличения штатов.

– Земля, вероятно, могла бы пойти на это, – сказал Инспектор. Мир Аосты уникален. Это наконец все поняли. И потом, если вы действительно правы, проблема контакта…

– Пока лишь гипотеза, – вздохнул Ивар, – надежных доказательств, увы, нет…

– Тем более важно сохранить в неприкосновенности этот удивительный, уникальный мир, чтобы понять его… Когда подумаешь, чем в действительности оказались малые планеты! Кто мог столетие назад предполагать такое, – Инспектор оглянулся по сторонам и сделал широкий жест правой рукой, – ведь это уменьшенная модель Земли.

– В масштабе один к ста, – усмехнулся Ивар.

– Прекрасная модель; ее биосфера должна сохраниться в девственной неприкосновенности, тем более что земную мы давно превратили в ноосферу.

– Хорошо, что вообще не уничтожили…

Инспектор кивнул очень серьезно:

– Существовала такая опасность. К счастью, это уже в прошлом. Именно поэтому теперь мы можем с вами мечтать о превращении всей Аосты в заповедник. И не только мечтать…

Легкий шорох в кустарнике заставил Инспектора умолкнуть. Ивар предостерегающе прижал палец к губам. Оба замерли, прислушиваясь. Но шорох больше не повторился, и никто не вышел на поляну.

– Не хотят почему-то показаться сегодня, – сказал Ивар, оглянувшись вокруг.

– Могли собраться в другом месте.

– Могли… Тут невдалеке есть еще одна поляна у самой воды. Можем слетать туда.

Ивар приподнялся, протянул руку Инспектору. Тот тоже встал.

Они прикрепили к плечам винтокрылы и бесшумно поднялись в воздух.

* * *

Едва они исчезли, вокруг поляны послышался шорох. Из голубоватой зелени кустарников выставились рыжеватые пушистые мордочки с круглыми настороженными ушками, длинными темными рыльцами и внимательными черными глазками. Убедившись, что пригорок пуст, пушистые рыжие существа выбрались из кустов и неторопливо заковыляли на коротких задних лапках к центру поляны. Передними они жестикулировали, поглядывая друг на друга. За каждым волочился по траве пушистый длинный хвост.

Тот, что шествовал впереди – самый крупный, – приблизился к месту, где только что отдыхал Инспектор. Принюхавшись, зверек присел и пустил тонкую желтую струйку. Остальные подошли, последовали его примеру. Потом, отвернувшись и подняв хвосты, все дружно закидали отмеченное место сухим песком.

Вожак взъерошил густую шерсть, отряхнулся и внимательно оглядел поляну. Примятая трава указывала место, где сидел Ивар. Вожак направился туда. Остальные ждали… Потоптавшись, вожак свернулся клубком на примятой траве и лег, накрыв длиннорылую мордочку концом хвоста. Остальные приковыляли и, покружившись каждый на своем месте, тоже свернулись клубками.

Легкий ветерок шевелил ворсинки золотистой шерсти, темные кисточки настороженных ушей. Блестели в солнечных лучах десятки внимательных круглых глаз.

* * *

– Сегодня не получилось, – извиняющимся тоном сказал Ивар, снимая винтокрыл. Они только что опустились вместе с Инспектором возле веранды жилого корпуса Базы.

Инспектор не ответил, он выглядел утомленным и молча отстегивал ремни своего летательного аппарата.

– Их поведение никогда нельзя предугадать, – Ивар помог Инспектору освободиться от винтокрыла, – то неделями прячутся, то общительны, даже назойливы. Один жил у нас в дождливый сезон.

– Где жил? – не понял Инспектор.

– В доме. Спал в гостиной на диване. Они очень чистоплотны и ласковы. Леа привязалась к нему. Но потом с наступлением солнечных дней он исчез и больше не появился. Леа убеждена – с ним что-то случилось. Она до сих пор переживает.

– Чем же он питался?

– Тем же, чем и мы. Последние недели перед его исчезновением Леа приучила его есть вместе с нами за столом. У него был свой обеденный прибор и высокий табурет. Правда, пользоваться ножом и вилкой он не научился, но передними лапами орудовал очень искусно, почти как мы руками. Пробовал даже брать ложку; но чаще расплескивал содержимое. Кто знает, если бы он пожил у нас дольше…

– Любопытно… А что они едят в природе?

– Знаете, просто удивительно. Я, пока сам не убедился, не хотел верить… В литературу это еще не попало. Мою статью тоже вернули. Тем не менее, там все точно. Они питаются медом диких пчел, молоком диких коз, ягодами, плодами, орехами, грибами, корнями трав, которые предварительно моют в родниковой воде.

– Забавно… Ну, а дикие пчелы и козы как к этому относятся?

– Вообразите, позволяют…

– Вам действительно удалось сделать поразительные открытия, Ивар. Тем более досадно, что мы их сегодня не видели.

– Может, повезет завтра или послезавтра.

– У меня, к сожалению, не так много времени. На Аосте надо встретиться не только с вами.

* * *

Они продолжили беседу на открытой веранде за ужином. Ивар и Леа рассказывали о своей жизни на Аосте. Инспектор молча слушал, изредка вставляя короткие реплики. Солнце село. Догорала яркая в полнеба лимонно-алая заря. Уже зажглись и светили все ярче на фоне угасающей зари три вечерние звезды Аосты: красноватый Марс, голубая Земля, а совсем низко – у самого горизонта – светлая искорка Венеры.

– Они редко бывают видны все вместе, – сказала Леа. – Вам повезло, Инспектор.

– Если бы так же повезло и в остальном…

Молодая женщина взглянула на него с удивлением:

– Разве это не зависит только от вас?

Он молча покачал головой.

Леа продолжала внимательно вглядываться в его лицо. Он вздрогнул. Попросил:

– Не надо так смотреть на меня.

Она не отвела глаз:

– Почему, Инспектор?

– Ваш взгляд проникает внутрь.

Она рассмеялась, опустила глаза:

– Этому мы, вероятно, научились от здешних обитателей. Иногда мне кажется, они читают наши мысли.

– Как вы мои сейчас?

Она снова рассмеялась:

– Сейчас уже нет… Минутой раньше, может быть… Скажите, Инспектор, вы ведь бывали на Аосте?

Он заколебался:

– Нет… То есть, да… Но это было давно. Очень давно…

Ее лицо, еще мгновение назад прекрасное и оживленное, словно потускнело.

– Значит, правда, – она вздохнула.

– О чем ты? – встревоженно спросил Ивар.

– Нет-нет, пустяки, – она поднялась из-за стола, – пойду приготовить кофе.

Инспектор, насупившись, проводил ее долгим взглядом. Повернувшись к Ивару, спросил:

– Вы что-нибудь слышали обо мне?

– Кроме того, что вы Инспектор Охраны среды обитания на Малых планетах?

Он молча кивнул.

– И… известный ученый, член Всемирной академии? Автор Каталога фауны…

Он прервал нетерпеливым движением руки.

– Я не это имел в виду.

– Тогда что?

– То, что было раньше. Гораздо раньше…

Ивар резко тряхнул головой:

– Нет. Мне ничего не известно. И чего ради…

– Тогда откуда она знает?

Ивар попытался обратить все в шутку:

– Интуиция женщины… Знаете, как это у них бывает? А впрочем, какое может иметь значение, что вы когда-то были тут, на Аосте. Каждый вправе…

Он снова прервал нетерпеливо и гневно:

– Представляете, может… Я летел сюда и сомневался… Имею ли я право на встречу с прошлым… С моим прошлым… Я не собирался ни о чем рассказывать. Зачем? Просто хотел увидеть… А она сразу догадалась… Почему?

– Кажется, начинаю все понимать, – прошептал Ивар. – Вы когда-то были «вольным охотником»? Здесь на Аосте?

– Был… Целых двадцать лет. Те самые двадцать лет, о которых вы сегодня днем вспоминали. Двадцать лет, молодой человек, я добывал тут шкуры, кость и черепа. Это было задолго до того, как вы с ней родились. Потом… Потом я попался, как и многие другие, был осужден. У меня нашлось время подумать. Освобождение принесла Революция. То, о чем вы знали, – это все было после… Когда я услышал о ваших поисках контакта здесь, на Аосте, я… не мог не прилететь. Вы понимаете?

– Да… Но не могу понять, зачем вы все это рассказали мне.

– Так лучше… И потом – она все равно догадалась бы и сказала вам… Возвращаясь в прошлое, надо найти силу быть к себе беспощадным…

– Кажется, вы преувеличиваете значение того, что было. Все последующее…

Он тяжело вздохнул:

– Я тоже так думал… Здесь понял, что нет. Мы сегодня не встретили их… Это не случайно.

– Подождем до завтра, – спокойно сказал Ивар.

* * *

Утро следующего дня было прохладное, тихое, солнечное. Капельки росы блестели в голубовато-зеленой листве деревьев, искрились на фиолетово-алых соцветиях, которые за ночь раскрылись на кустарниках вокруг веранды.

– Мы полетим сначала на восток, потом на север к побережью Центрального моря, – сказал Ивар.

– Они там тоже есть? – Инспектор забросил за спину ранец винтокрыла.

– Они везде.

Инспектор нахмурился; он не мог справиться с пряжкой крепления. Ивар помог защелкнуть замок.

– Будь осторожен, Ив, – попросила Леа.

Она стояла на веранде, облокотясь о балюстраду, и смотрела, как они взлетают.

– Мы не полетим высоко, – крикнул сверху Ивар.

– И не опаздывайте к обеду!

– Постараемся…

До полудня они успели осмотреть несколько больших полян в восточной части заповедника. Поляны были пусты. На участках редколесья тоже никого не оказалось.

– Они сегодня скрываются в чаще, – говорил Ивар, – там мы стараемся не тревожить их.

– Я не видел сегодня и птиц, – заметил Инспектор.

Он становился все мрачнее.

– Может, их не так уж много, как считают, – пробормотал Инспектор, когда пролетали еще над одной совершенно пустой солнечной поляной. Помню… – Он не кончил.

– Вы хотели сказать, что раньше их было больше и они не прятались днем. – Ивар внимательно вглядывался в кустарники, окаймляющие поляну.

– Раньше их было множество повсюду. В такую погоду, как сегодня, они грелись на солнце большими группами… Подпускали совсем близко. Их добывали тысячами…

– Но зачем?

– Мех… Он очень ценился… Как платина и дороже. До сих пор на Земле манто и шапки из этого меха – не только музейные экспонаты… Их мехом утепляли даже скафандры астронавтов. Он удивительно стоек, легок, в нем не жарко в зной и не холодно в космическом вакууме. Когда-то у меня тоже был скафандр, утепленный их мехом…

Поляна, кончилась. Теперь они летели над самыми кронами высоких деревьев с широкими, глянцевитыми листьями. В густой тени под деревьями ничего нельзя было разглядеть.

– Они там конечно есть, – сказал Ивар, – но сегодня не хотят выходить на открытые места. У них это бывает… Словно решают все вместе… Я убежден, они могут общаться друг с другом на больших расстояниях.

– Каким образом?

– Пока не могу объяснить… Если они разумны, может быть, путем передачи мыслей. Звуков они не издают.

– Да, они молчали, даже когда их убивали…

По лицу Ивара промелькнула гримаса отвращения:

– Вы тоже, Инспектор?

– Конечно… Я был едва ли не первым, кто начал их промысел. До того тут охотились на риндлей и крупную дичь.

Некоторое время летели молча.

– Пора поворачивать на север, – сказал Ивар. – Видите скалистую гряду впереди? Там восточная граница заповедника.

– А в горах они встречаются?

– Я их там никогда не видел. Кажется, они не любят скалистых почв.

Ивар плавно взмахнул левой рукой и, описав в воздухе широкую дугу, направился к северу.

Инспектор приотстал на повороте, но, ускорив полет, вскоре догнал Ивара. Они снова полетели рядом, чуть выше верхушек деревьев. Лес тут рос густо; могучие кроны слились в сплошной голубовато-зеленый полог, под которым внизу ничего не было видно.

Ивар повернул голову и взглянул на своего спутника. Костистое, смуглое от загара лицо Инспектора словно окаменело. Тонкие губы были плотно сжаты. Глубокие морщины казались черными. Поток встречного ветра шевелил редкие, седые волосы на виске и за ухом. Ивару вдруг представилась жухлая осенняя трава высоко в горах, клонимая порывами ледяного ветра.

«Зачем он появился на Аосте? – снова подумал Ивар. – Что ему в действительности надо? Что он ищет тут?!» «У него черно в душе и холодно в сердце, – сказала ночью Леа, – его биополе источает ужас… Вчера вечером он долго не ложился. Стоял возле окна и всматривался в темноту…»