Текст книги "Цена бессмертия (журн. вариант)"

Автор книги: Александр Шалимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Ассистент Од! – строго перебил Председатель.

– Обсуждать открытий не с кем, – словно не слыша, продолжал Од. – Раньше результаты исследований размножали на копировальных машинах, рассылали во многие библиотеки. Сейчас все остается в рукописях – В мои рукописи за целые десятилетия не заглядывал никто… И вот что теперь получилось… Я убежден, что на Мауне есть жизнь, которую вы готовы уничтожить. А как убедить вас? Не хватит ночи, чтобы рассказать… о том… что знаю…

– Скажи о главном, самом главном, Од! – крикнул Шу. – Какой злой дух минувших эпох надоумил тебя начать с термоядерного зонда! Слишком многие из сидящих здесь осрамились с этим зондом, в том числе и твой учитель. А ты не нашел ничего лучшего, как напомнить…

Шум возмущения заглушил слова Шу. На толстых губах математика появилась уничтожающая усмешка. Он скрестил руки на широкой груди и умолк.

– Я лишаю слова Ассистента Ода, – объявил Председатель.

– Не имеешь права! – закричал, сложив руки рупором, Шу. – Меня, вероятно, уже можешь, а его еще нет, если, конечно, он хочет продолжать…

Зал загудел с новой силой.

Председатель, пошептавшись с соседями, встал. Прошло несколько минут, прежде чем в зале стало относительно тихо.

– Президиум дает Ассистенту Оду три минуты, чтобы закончить… гм… выступление… Президиум лишает члена Высшего Совета математика Шу права голоса до начала голосования. Включаю часы оставшегося времени.

Послышалось негромкое щелканье метронома.

Од поднял голову:

– Благодарю, высокочтимый Председатель. Три минуты, чтобы рассказать о работах тридцати лет… Я воспользуюсь лишь двумя, третья нужна для другого. Слушайте. Вот итоги исследования Мауны. Кому они не покажутся чрезмерно фантастичными, тот может найти все подробности в моем архиве. Главный вывод – имеются признаки, свидетельствующие, что Мауна населена разумными существами с высоким уровнем культуры. Я не знаю, как они переносят убийственное ультрафиолетовое излучение Солнца, но… приспособились же наши организмы к радиоактивному излучению. Мы даже не могли бы существовать без него.

Вы все знаете о вспышках в атмосфере Мауны. Там наблюдаются искры грозовых электрических разрядов, ряд световых явлений связан с извержениями вулканов, возникают какие-то пока непонятные свечения в атмосфере вблизи полюсов… Я назвал их “медленными грозами”. Однако, кроме всего этого, Большой телескоп Эны позволил установить, а фотопленки запечатлели постоянные ночные блики в одних и тех же точках планеты. Многие блики располагаются по краям территорий, которые мы называем континентами Мауны. Эти блики видны только на ночной стороне (планеты и, по-моему, не могут быть ничем, кроме… отблесков больших наземных городов… Интенсивность бликов за последнее десятилетие увеличилась. Вероятно, города жителей Мауны растут.

В отдельных точках удалось фиксировать мгновенные вспышки огромной яркости. Источник вспышек – термоядерные взрывы. Эти взрывы не могут быть природными. Они искусственные… Сначала мне пришла в голову мысль о термоядерной войне, которую ведут друг с другом жителя Мауны, подобно тому как некогда воевали наши предки. Однако местоположение термоядерных вспышек скорее говорит о другом. Это испытательные взрывы. Они пока производятся на очень больших расстояниях от ближайших городов. Наконец…

– Осталась одна минута, Ассистент Од, – раздельно произнес Председатель.

– Кончаю. Обращаюсь с просьбой к присутствующим здесь: отложите голосование… В ангарах Большого спутника еще сохранились межпланетные корабли, построенные тогда, когда жители Эны не были… бессмертными. Я готов лететь один на Мауну и привезу оттуда доказательства разумной жизни. Поймите, установление связей с жителями иных планет – единственный путь к бессмертию культуры заев и… самого нашего народа. Разрушение других планет – только отсрочка, бессмертные жители моей родной планеты

– Все! – сказал Председатель.

С высоко поднятой головой Од сошел с трибуны.

– Вот когда нужно было выступать учителю Хору, – шепнул Главный астроном. – Мы ошиблись, Председатель. Од оказался сильнее, чем мы думали.

– Ив этом виноват только ты. Ведь он твой Ассистент, – бросил Председатель, вставая.

– Есть ли желающие выступить еще? – произнес он традиционную формулу, обязательную перед началом голосования.

Зал нерешительно загудел.

– Нет? – повторил Председатель, – тогда…

Однако несколько голосов прервали его.

– Придется продолжать прения, – устало подумал Председатель. – Глупцы!…

К трибуне уже ковылял кругленький, маленький старичок – философ и лингвист Эг – знаток ста пятидесяти мертвых языков Эны, один из старейших членов Совета.

– Задачу нам задал молодой человек, этот, ну как его, – начал Эг и закашлялся, – Да-с… Теперь, пожалуйста, решай. С Фоей было просто. Хорошо помню… Это, как его… референдум. Проголосовали: девятьсот девяносто девять из тысячи “за”… Подготовили транспланетный корабль с ацнигилиновым зарядом. Запускали, не соврать бы, с космодрома, что был в Черной пустыне. Запустили прямо в сторону Фои… Это была ошибка, да-с. Через месяц трах… На небе новая звезда размером с маленькую Луну. Правда, погасла быстро… А через полгода началось. Пришлось перебираться в подземные города… Кошмар… Я тогда юнцом был, а помню хорошо… Самый крупный метеорит упал на руины Заки-оба. Был в древности такой город… Да-с… Жителей там, чтобы не соврать, считалось до пяти миллионов. Досталось ему во время второй термоядерной войны, а окончательно сожгли в третью. Но руины кое-какие стояли. Одно время думали превратить в музей. А после падения метеорита получилась воронка площадью примерно в четыре Заки-оба,. И метеорит вдобавок почти пустой оказался – осколок внешней оболочки Фои. Радиоактивных элементов меньше, чем воды на экваторе. Даже не стали разрабатывать…

Позвольте, а о чем я, собственно, хотел сказать?… Повторение Великого Опыта? Ну какже, помню, помню… Мауна? Но я позволю себе задать один вопрос. Только один, высокочтимые члены Совета. А почему, собственно, Мауна? Почему? Почему, скажем, не Вея, не Орт, не еще там что-нибудь… Молодым людям, конечно, свойственны заблуждения… Ну, а вдруг этот юноша не совсем ошибается? Даже если на четверть он прав, и то надо подумать… Да-с… Я-то, конечно, во все эти бредни не верю, – вдруг. закричал старичок, – не верю, но от голосования воздержался бы! Да-с…

– Какой же выход Вы предлагаете, учитель Эг? – покусывая губы, спросил Председатель.

– А никакого! Да-с, – снова крикнул старичок. – Думайте…

И он начал спускаться с высокой трибуны, озабоченно поглядывая себе под ноги и придерживаясь обеими руками за блестящие металлопластовые перила.

Прения разгорелись с новой силой. В потоке насмешек и обвинений, адресованных Ассистенту Оду, прозвучало несколько голосов, требующих изменить объект Великого Опыта. Называли Вею и даже Мео – ближайшую к Солнцу самую маленькую планету Системы.

– Ты должен выступить еще раз, – сказал Председатель, наклоняясь к самому уху Главного астронома. – Ты производил расчеты. Объясни им, что уничтожение Вей не даст и десятой доли того, что рассчитываем получить от Мауны, Скажи, наконец, что Ассистент Од – фантазер и глупец…

– Ты требуешь от меня слишком многого, Председатель, – покачал головой Главный астроном. – Я обещал тебе поддержку и выступил на Совете… Но я не могу… выступать еще раз. Вспомни канон Высшего Совета… И потом… я не хотел бы разделить судьбу астронома Уота. Имя его предано проклятию и забвению, а сам он… Ты должен знать это.

– Клянусь, не знаю. И не понимаю, какое отношение…

Главный астроном проницательно глянул в настороженные глаза Председателя.

– Не понимаешь? И никогда не слышал о метеорите Заки-оба, о котором здесь так некстати напомнил старый Эг?

– О метеорите что-то припоминаю. Это было давно…

– Но сейчас это так близко нам… Астроном У от много лет изучал Фою. – Он утверждал, что она лишена атмосферы, воды, жизни. Он твердил, что Фоя самый подходящий объект для Великого Опыта… Произвел все расчеты… Перед референдумом он публично…

– Да-да… Его выступление принесло успех референдуму. А потом, когда метеоритные потоки начали разрушать города Эны, Уота поставили перед Кругом Жизни и Смерти. Разумеется, несправедливость… Но ведь это случилось две тысячи лет назад.

– Круг Жизни и Смерти судил астронома Уота не за разрушительные метеоритные потоки, Председатель. Здесь не место для этих. воспоминаний. Очередной оратор кончает. И никто не просит слова… Тебе надо вести заседание…

Последний из выступавших умолк и сошел с трибуны, Желающих говорить больше не было. Зал напряженно ждал.

Председатель обменялся взглядами с членами президиума и, чуть заметно покивав головой, поднялся на трибуну.

– Высокочтимые члены Совета и гости, – медленно– начал он, – уже поздно… Все утомлены, многие дезориентированы и колеблются… Президиум полагает, что сейчас не время принимать столь важное решение. Голосования сегодня не будет… Результаты, обсуждения рассмотрит Круг Жизни и Смерти. Круг назначит новое заседание либо примет на себя тяжесть окончательного решения, учитывая, конечно, все высказанные здесь доводы. Заседание закрывается…

Сквозь шорох шагов явственно донесся громкий отрывистый смех Шу.

ТАЙНА ЗАКИ-ОБА

Ассистент Од, сидя в подземной лаборатории, задумчиво перебирал большие фотографии Мауны. Он знал на память все их детали, все до мельчайших черточек и чуть заметных пятен, просвечивающих сквозь голубовато-зеленую атмосферу планеты. Вот самый большой из ее океанов, простирающийся от одной полярной шапки до другой, вот второй – поменьше, два треугольных континента между ними. Огромный причудливо изрезанный материковый массив с неясными разноцветными пятнами… Закрыв глаза, Од мысленно представил себе зеленоватые моря с яркими скалистыми берегами, невиданные заросли фантастических голубых растений, города, словно сотканные из прозрачного металла, толпы Удивительных существ, веселых и оживленных, чем-то напоминающих энов и так непохожих на них. Вот здесь, и здесь, и там находятся их города, огромные города, свет которых проникает сквозь космические дали. Обитатели Мауны живут, грустят и радуются, трудятся и отдыхают, грезят о будущем, и никто из них, ни один, не подозревает о страшной неотвратимой опасности, угрожающей всем от мала до велика, всем без исключения, всей их планете… Правда, решение, кажется, еще не принято, но Круг Жизни и Смерти может и не объявить его. Ия вчера уехала вместе с Председателем… Она всегда сопровождает Председателя в поездках. Говорят, что Ия его дочь, но даже она сама не уверена в этом. На Эне почти никто не знает своих родителей. Все – дети всех… Этот закон был принят еще за тысячу лет до рождения Ода.

Бессмертные эны! И вот – цена их бессмертия! Если развитие жизни во Вселенной идет по одному пути, может, даже и лучше, что жители Мауны погибнут сейчас и не доживут до “эры бессмертия”?…

Од сжимает руками голову.

Вздор, разумеется, вздор. Эны сами виноваты во всем. Три термоядерных войны… Если бы не войны, все пошло бы иначе. Можно было сохранить моря, жить на поверхности Эны. Пустыни не разрослись бы с такой быстротой, атмосфера не лишилась бы большой части кислорода. А сами эны… Как непохож он сам и его современники на своих далеких предков, живших тысячелетия назад – сильных, веселых, красивых, настойчивых и смелых. Теперь они скажутся нам великанами, а в действительности это мы из мельчали, стали уродцами-карликами… Сохранились, как уродливый шлак после чудовищных термоядерных шквалов, как новый вид плесени, покрывшей необрабатываемые участки Больших плантаций… Сохранились для бессмертия!?

Двери лаборатории бесшумно раздвинулись. На пороге стоял Шу.

– Я знал, что ты здесь и один, – объявил математик, входя. – Мне надо поговорить с тобой.

– Я уезжаю, – тихо сказал Од.

– Знаю, – Шу кивнул квадратной бритой головой. – Потому и пришел. Когда ты едешь?

– Ракета отправляется на Малый спутник раз в полгода. Старт через три дня.

– Изгнание?

– Так решил Главный астроном. Год я должен буду провести на Малом спутнике, наблюдая интенсивность метеорных потоков.

– Теперь это очень важно… Метеорные потоки! Кому это сейчас нужно, скажи, пожалуйста…

– Эти наблюдения ведутся систематически. На Малом спутнике работает автоматическая внешняя обсерватория. Там сейчас находится астроном Тор. Я сменю его.

– Ты будешь там совсем один?

– Вероятно. Если не считать автоматов…

– Это хорошо. Там тебе никто не помешает наблюдать Мауну.

– Увы, там нет большого телескопа.

– Но там нет и запыленной атмосферы Эны. Одно другого стоит. Я тебе дам усиливающее устройство к обычному телескопу.

– Почему вы хотите мне помочь?

– Объясню потом… А сейчас едем со мной.

– Куда?

– Далеко… В метеоритный кратер Заки-оба.

Од удивленно поднял голову:

– Зачем?

– Там узнаешь. Ты бывал в нем?

– Очень давно, когда учился.

– Тебя возили туда? – удивился Шу.

– Нет, я был один. В юности я много ездил и бродил по поверхности Эны.

– В юности – недобро усмехнулся Шу. – А сейчас какую пору своей бессмертной жизни ты переживаешь, глубокочтимый Ассистент Од?

– Никогда не задумывался над этим, учитель Шу.

– И напрасно… Так едешь со мной?

– Если Вы этого хотите, учитель Шу.

– Не терплю пустословия. Идем!

– Когда мы вернемся, учитель Шу?

– Когда ты захочешь.

– Но…

– Никаких “но”. Мы не воспользуемся подземными трассами. Я прилетел сюда на вибролете. Он стоит на посадочном круге обсерватории.

Од вложил фотографии Мауны в прозрачную металлическую кассету, задвинул кассету на ее место в фототеке. Хотел взять плащ с шлемом-капюшоном.

Шу остановил его движением руки:

– Не годится. Оставь. В вибролете есть два легких скафандра.

Они вышли из лаборатории, в кабине лифта стремительно вознеслись в первый подземный этаж. По узкой винтовой лестнице поднялись в наземный павильон. За прозрачными стенами павильона все тонуло а мутней красноватой мгле. Сквозь завесу стремительно увлекаемой ураганом пыли чуть просвечивало маленькое багровое солнце.

– Ничего, – сказал Шу. – Здесь близко. Добежим.

Они прошли в низкий прозрачный коридор, разделенный на секции множеством раздвижных дверей. Двери бесшумно раскрывались перед ними и снова задвигались за спиной. В наружных секциях под ногами заскрипел песок. Раздвинулась последняя дверь, и в лицо ударил пыльный вихрь. Шу пригнулся и побежал по металлопластовой полосе. Од последовал за ним. Ветер зло и упруго бил в лицо. Под ногами по матовой поверхности металлопласта бежали коричневые струи песка, похожие на быстрых извивающихся змей.

Синеватое полушарие вибролета выросло неожиданно в разрыве между двумя облаками крутящейся пыли. Корпус аппарата покоился на восьми невысоких коленчатых ногах-амортизаторах, глубоко ушедших в песок.

Шу и Од пробрались между амортизаторами под плоское дно вибролета. Люк открылся. Из входного тамбура опустилась легкая площадка. Еще поворот рычага – площадка поднялась; Шу и Од очутились внутри вибролета. Автоматически включился аппарат продувки тамбура. Пыль с лица и одежды исчезла, воздух стал прозрачным. Од облегченно вздохнул, шагнув вслед за математиком в центральную кабину вибролета.

Шу опустился в кресло перед пультом управления, указал Оду место возле себя. Аппарат дрогнул и быстро пошел вверх. Дно кабины стало прозрачным; Од увидел под ногами сферические крыши башен обсерватории. Они стремительно проваливалась вниз, то появляясь, то снова исчезая в клубящихся тучах красноватой пыли. Быстро светлело, солнце светило все ярче, стало красным, потом оранжевым. Зона урагана осталась где-то внизу, пыль вокруг исчезла – вибролет перестал подниматься и быстро полетел на юго-восток.

Скорость не ощущалась. Казалось, аппарат висит неподвижно под синевато-фиолетовым куполом неба, а внизу плывут на северо-запад плоские красноватые равнины, местами задернутые клубящейся коричневой завесой песка и пыли.

– Огромную площадь захватил ураган, – заметил Од.

Шу молча кивнул.

Пустыня сменилась плоской буроватой низменностью – дном давно исчезнувшего моря. Пересекли одну полосу Больших плантаций, заброшенную тысячелетия назад, потом вторую.

Шу снизил вибролет и еще увеличил скорость. Плоская равнина, словно огромная красноватая река, быстро текла навстречу и исчезала где-то далеко в туманном мареве западного горизонта.

Летели молча. Шу откинулся в кресле и Прикрыл массивной рукой глаза, погруженный в глубокое раздумье. Лишь изредка он бросал быстрый взгляд на контрольные приборы.

Од внимательно глядел на плывущие под ногами равнины. Он не был в этих краях Эны много лет. Впрочем, тут мало что изменилось.

Вот разве полосы брошенных плантаций разрослись гуще и, наверно, стали совсем непроходимыми.

Од представил себе бесформенные красноватые наросты, покрытые броней твердых, как металл, игл. Лишь эти растения уцелели в отравленной атмосфере планеты. В течение тысячелетий эны вырабатывали из мясистых стеблей продукты питания. Было время, когда полосы тщательно обработанных Больших плантаций паутиной геометрически правильной сети опутывали экваториальную область планеты. Но с уменьшением числа жителей все большие участки плантаций забрасывались и дичали. Однако и предоставленные самим себе уродливые растения не погибли. Они разрослись непроходимыми чащами, переплели бесформенные тела, скрестили чудовищные шипы и тысячекилометровыми стенами протянулись по пустынной поверхности планеты. Они противостоят натиску ураганов, кочующие пески отступают перед ними. Когда-нибудь они, наверно, покроют сплошным красноватым наростом всю поверхность планеты – дно исчезнувших морей и плоские континенты, развалины древних городов, русла пересохших рек, остатки наземных трасс, посадочные площадки, руины обсерваторий. И под этой живой корой в глубоких подземельях планеты, словно термиты, будут доживать отведенное время бессмертные эны…

Од вздрогнул, сжал зубы.

Шу внимательно глянул на него, усмехнулся и кивнул на лежащие: позади скафандры:

– Одевайся. Мы у цели. Вот Заки-оба.

На краю скалистого плоского красногорья, словно прочерченная гигантским циркулем, лежала воронка. Ее обрамлял невысокий вал. Далекий горизонт плавно наклонился, низкое оранжевое солнце заглянуло сквозь прозрачный пол кабины. Воронка на краю плато начала расти и разворачиваться. Вибролет шел на посадку.

– Возьмем с собой рефлекторы и лучевые пистолеты, – предупредил Шу, выключая гравитационный генератор вибролета.

Корпус аппарата чуть заметно колыхнулся на коленчатых ногах-амортизаторах и замер.

Од молча пристегнул к поясу скафандра конический футляр с лучевым пистолетом, повесил на грудь рефлектор и вопросительно взглянул на математика.

Шу улыбался, натягивая скафандр.

Од чуть заметно пожал плечами, отвернулся.

– Ты был здесь пятьдесят лет тому назад, Ассистент Од, – сказал Шу. – За это время новый вид плесени начисто сожрал целый пояс Больших плантаций в западном полушарии… В этих необитаемых местах тоже могло кое-что измениться. Особенно за последние недели…

– Что Вы имеете в виду, учитель Шу?

– Что имею в виду?… Гм… Посмотрим… Может быть, и ничего важного…

– Учитель Шу, объясните, наконец, зачем…

– Привез тебя сюда, так? Чтобы поискать доказательств твоей гипотезы.

– Моей гипотезы?

– Ну да. Гипотезы обитаемости иных миров. Насколько понимаю, ты утверждаешь, что не только на Эне существует жизнь.

– Я говорил о Мауне, учитель Шу.

– Это одно и то же. Ты твердишь, что не только на Эне могла возникнуть жизнь, более того – разумная жизнь… А наш общий друг – Главный астроном утверждает, что Эна – единственная колыбель жизни, если не во всей Вселенной, то, по крайней мере, в галактике.

– Не понимаю, как это связано с кратером Заки-оба?

– Жаль… Может быть, поймешь позже. Идем.

Выйдя из вибролета, Шу долго осматривался, заглядывал в окуляр рельефной микрокарты, которую захватил с собой.

Ассистент Од с любопытством глядел вокруг. Плоское дно гигантской воронки было покрыто мелким красным песком. Местами из-под песка торчали куски шлака, ребра оплавленных каменных глыб, похожие на брызги пятна окисленного металла. Вдали, замыкая со всех сторон горизонт, тянулся зубчатый внешний вал метеоритного кратера. Трудно было вообразить, что в былые времена где-то тут располагался огромный город и еще сейчас на глубине, вероятно, сохранились остатки подземных сооружений, заваленные нагромождениями метеоритных глыб и занесенные песками Эны.

– Найти будет нелегко, – сказал наконец Шу. – Все засыпал проклятый песок.

– Что вы хотите искать, учитель Шу? – поинтересовался Од.

– Самую большую из метеоритных глыб. Она где-то в центре кратера. На карте хорошо видно… Вот, смотри. А в действительности вокруг один песок.

– На этой карте кратер показан более глубоким, – заметил Од.

– Еще бы, карта составлена около двух тысяч лет назад, когда разведывались метеоритные глыбы. С тех пор ураганы немало потрудились, засыпая воронку.

– Я, кажется, помню, где была центральная глыба, – сказал Од. – По-моему, это чуть восточнее, за той песчаной грядой… Идемте.

– Да, это, конечно, она, – заметил Шу, когда после долгого блуждания среди плоских гряд рыхлого песка, покрытого ветровой рябью, Од подвел его к невысоким зеленовато-серым скалам…-Сразу видно, не наши породы.

– В центре находился вход в шахту, – припоминал Од. – Там была предупреждающая надпись, и я не посмел…

– Вот-вот, – обрадовался Шу. – Он-то нам и нужен, этот вход. Показывай…

Солнце уже коснулось далекого гребня кольцевого вала кратера, когда Од разыскал среди лабиринта оплавленных зеленоватых скал воронкообразное устье наклонной шахты. В глубине шахты царил непроглядный мрак. Шу включил рефлектор, но яркий луч, осветив отполированные стены и ступеньки узкой крутой лестницы, потерялся в бескрайней тьме.

– Да, очень глубокая, – сказал Шу, словно отвечая на чей-то вопрос. – Это должно быть там…

Од указал на остатки надписи, вырезанной лучевым метателем прямо в скале, возле входа в шахту:

“Опасность обвалов. Вход категорически запрещен. В случае нарушения…”

Дальше надпись стерлась.

– Это должно быть там, – повторил Шу. – Это очень важно… Не боишься?

Од посмотрел вокруг. Солнце почти исчезло за кольцевым хребтом. Быстро темнело. Вдали из-за красно-фиолетовых песчаных гряд и зеленоватых скал чуть виднелась вершина блестящей полусферы вибролета.

– Ночь наступает. Может, отложить до завтра? – Од вопросительно взглянул на математика.

– Там внизу все равно темно, – нахмурился Шу. – Если сигнализация еще работает, нам могут помешать. Надо торопиться.

– Сигнализация?

– Да, была раньше. Давно… На случай, если бы кто-то отважился спуститься… Но думаю, что она вышла из строя… Многие сети связи и сигнализации не действуют уже сотни лет. Надеюсь, эта также.

– Учитель Шу…

– Идем, идем. Там все станет ясно. – Шу решительно шагнул к отверстию шахты.

Они долго спускались по разбитым ступеням крутой каменной лестницы. Высокий иссеченный трещинами свод матово поблескивал в лучах рефлекторов. Позади, далеко вверху, глаз едва различал чуть заметное красноватое свечение вечернего неба. Потом шахта изменила направление, и светлое пятно входа исчезло. Мрак, пронизываемый лишь дрожащими лучами рефлекторов, плотно окружил Ода и Шу. Ствол шахты начал ветвиться. В стенах появились отверстия, ведущие в целый лабиринт боковых ходов. Некоторые ходы были горизонтальны, другие круто уходили вниз, третьи вели наверх.

Шу уверенно продвигался вперед. Он свернул в один боковой ход, потом в другой, потом они долго шли чуть наклонным коридором. Од совершенно потерял ориентировку и слепо следовал за математиком. Два или три раза Шу останавливался, заглядывал в окуляр микрокарты и снова шел дальше. Бросив взгляд на счетчик времени, Од сообразил, что спуск продолжается уже более часа.

“Мы углубились километра на полтора, – Думал он. – Огромная глыба. Пожалуй, самая крупная из известных метеоритов. Разумеется, это была чудовищная катастрофа – падение такого обломка Фои”.

– Оно должно, быть где-то здесь, – сказал вдруг Шу. – Внимательно осматривай стены, Ассистент Од. Оно может быть только здесь…

– Обвал, – объявил Од. – Впереди обвал. Пути нет.

Шу раздраженно пробормотал что-то.

– Эта часть метеоритной глыбы, кажется, состоит из осадочных формаций, – продолжал Од. – Видна отчетливая слоистость. Породы непрочные. Получился обвал…

Шу осветил рефлектором нагромождение угловатых глыб, преградивших путь.

– Обвал совсем свежий, – заметил он. – Недавний…

– Вероятно, не старше нескольких лет, – согласился Од.

– Или дней, – возразил математик. – Это искусственный обвал, Ассистент Од. Взгляни на трещины… Нас опередили…

– Опередили? Кто и в чем?

– Кто, можно лишь догадываться, а вот в чем… гм… Посмотрим, какова глубина завала.

Шу вынул из кармана скафандра маленький лучевой зонд и, отойдя на несколько шагов от нагромождения камней, направил на них антенну излучателя. Стрелки прибора заколебались и замерли неподвижно.

Шу быстро прикинул в уме результат.

– Ну, разумеется, – зло усмехнулся он. – Завалено до самого конца. Этот тоннель кончался тупиком. Точная работа… Без роботов тут ничего не сделаем. Надо возвращаться.

Од вопросительно глянул в глаза математика.

Шу пожал плечами:

– Я хотел показать тебе кое-что интересное, Од. Не получилось… Извини!

– Что здесь было?

– Одна из тайн… Круга Жизни и Смерти. Ты не ошибся, Ассистент Од. Это действительно осадочные породы. Кусок самой внешней оболочки планеты Фои. Планеты, уничтоженной для того, чтобы сохранить бессмертие энов. Она ведь была необитаема и безжизненна, эта Фоя, взорванная нами два тысячелетия назад. Необитаема и безжизненна, не так ли? Это было установлено самой точной наукой – астрономией, ха-ха… И знаменитый астроном Уот подтвердил это. Архивы Уота были потом уничтожены, а может, их просто хорошо припрятали. Но кое-что сохранилось… я вспомнил, благодаря этому древнему олуху – учителю Эгу… Вчера мне удалось разыскать один очень старый и очень секретный документ. В свое время он послужил главной причиной осуждения Уота… Когда разведывали метеорит Заки-оба, тоннель, в котором мы сейчас находимся, вскрыл во внешней оболочке Фои останки существа, чрезвычайно похожего на нас – энов: останки одного из разумных обитателей уничтоженной нами “необитаемой” планеты…