Текст книги "Оберон - 24. Последние приключения перед школой."

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– В катакомбах, которые обрушились.

– Это хорошо. Туда могут не сунуться, это место считается проклятым. Слушай меня, возьми вот в этом шкафу лук и стрелы, заверни их в гиматий и отнеси в катакомбы. Потом вернёшься, возьмёшь меч, здесь должен быть, по твоей руке. Заберёшь Ию. Предупреди своих друзей, ночуйте там. Если ничего не произойдёт, вернётесь. Запомни, предупреди только своих друзей!

– Мама! – севшим голосом возразил я. – Здесь живёт ещё много детей!

– Антоний! Я надеюсь на твоё благоразумие, и ты не побежишь сейчас с криками по городу, что напали персы! Ты знаешь, что такое паника? Нет? Люди потопчут больше детей, чем погубят персы, если даже нападут. Я не имею права даже тебе говорить о своих сомнениях, сын! Ты понял?

– Я понял, мама! – я не удержался, обнял свою приёмную маму, прижался к ней, как будто знал, что вижу её в последний раз.

– Ну, мальчик мой, не надо драматизировать, всё обойдётся, – гладила меня по голове мама.

Я, с трудом сдерживая слёзы, стал собираться, выбрав себе маленький меч, который только придавал мне уверенности, но никак не мог помочь при встрече со взрослым вооружённым гоплитом.

Потом небольшой лук, который мог растянуть, саадак со стрелами.

Нашёл гиматий, две туники, для себя и сестры, тщательно упаковал всё это.

Мама посмотрела на мои сборы, поцеловала на дорогу, велела вернуться за Ией, и позвала рабыню, продолжать готовиться к собранию.

Я быстро отнёс своё оружие и одежду Ларисе, попросил её ничего не спрашивать, и убежал обратно.

Добежав до дома Трифона, я свистнул условным свистом, которым всегда вызывал его на вечерние игры. Когда голова друга появилась над забором, я сказал, что хочу позвать ещё Ксанфа и Зосиму, потом всё расскажу.

Трифон не стал меня мучить расспросами, побежал к Зосиме, я сбегал за Ксанфом.

Рыжий Ксанф перепрыгнул через каменный забор, подбежал ко мне, вопросительно посмотрел.

– У вас на столе что-нибудь осталось? – спросил я, – Если осталось, собери, мы решили поиграть в военные игры, сегодня дома ночевать не будем.

– Меня папа убьёт, – зачесал свой зад Ксанф.

– Мы ему вместе всё объясним… потом. Сейчас побежим в катакомбы. Ну? Ты с нами? – Ксанф кивнул и исчез в своём дворе. Долго я не ждал, скоро увидел, как он выбегает из калитки с узелком.

– Вот, – показал он, – всё, что смог собрать.

– Ксанф, беги к Ларисе, я за сестрой.

– Антоний, скажи, что-то случилось? – насторожился Ксанф.

– Беги, я там всё расскажу, – пообещал я другу. Друг мне поверил и побежал на берег. Я метнулся домой.

Дома уже никого не было, только Ия с рабыней стояли во дворе, ждали, когда я вернусь. Рабыня отдала мне увесистый узел, пожелала доброй ночи и ушла спать.

Я сначала вёл за руку ничего не понимающую сестру, потом пришлось её нести, потому что Ия стала спотыкаться на неровностях дороги.

Я пришёл последним. Не зажигая факел, потому что и так хорошо видел в темноте, я зашёл в отсек, который мы превратили в спальню, там меня уже все ждали, ожидая объяснений.

А я даже не знал, с чего начать, ведь у моих друзей в городе остались родители, к тому же, у Ксанфа сестра, у Зосимы братик. Пока я молчал, спросила Лариса:

– Что, Тони, персы?

И тут же ребята вскочили:

– Мы должны всех предупредить! – воскликнул Ксанф.

– Успокойся! – крикнул я, – Всех предупредят взрослые. Чтобы не было паники, предупреждают небольшими группами, – врал я, чтобы друзья не разбежались по домам, – тем более, что ещё неизвестно, будет что, или нет. Давайте устраиваться на ночь. Сейчас поужинаем и ляжем. Утром сходим на разведку.

Уснуть мы долго не могли. Малыши давно уже крепко спали, а мы шептались. Наконец я сказал, что мне надо по-маленькому, и выбрался из катакомб.

Зарево было видно даже отсюда. В городе что-то горело. Следом за мной вышли и остальные мальчишки. Увидев зарево, хотели бежать, я еле остановил, уговаривая, что, никого они не спасут, а только погубят себя. Мальчишки, кроме Трифона, плакали. Трифон был бледен, кусал себе губы.

С трудом загнав ребят в пещеру, я завернулся в гиматий и сел у входа, чтобы предупредить, если вдруг кто появится на берегу. Скоро возле меня присела Лариса, прижалась тёплым боком. Я обнял её, с благодарностью, потому что было жутковато сидеть одному, поделился гиматием.

Лариса ни о чём меня не спрашивала, и так было ясно, что ничем хорошим налёт не кончится.

Пригревшись под тёплым боком девочки, я всё-таки задремал.

Проснувшись утром, мы решили посоветоваться. На разведку я планировал взять только Трифона, но Ксанф упёрся и пошёл с нами. Первым мы решили осмотреть мой дом. Во дворе было пусто, но, когда я вошёл внутрь, сразу увидел маму. Она лежала в луже крови. Я подошёл ближе, на что-то надеясь, но надежда рухнула, как только я увидел вспоротый живот и перерезанное горло.

Мама была без одежды, видно, над ней сначала надругались, затем вспороли живот, а потом уже перерезали горло. Оживить такое тело не представлялось возможным.

Сзади меня раздались странные звуки. Оглянувшись, увидел, что Ксанфа тошнит, Трофим стоял, прислонившись к колонне, бледный до синевы. Оставив их здесь, я прошёлся по дому, надеясь найти что-нибудь съестное, но всё было выпотрошено, кто-то славно здесь порезвился.

– Трофим, – позвал я, – пойдём к тебе? – Трофим не знал, хочет он увидеть такую же картину у себя дома, или нет. Ксанф определённо уже ничего не хотел, сидя на каменном полу с отрешённым видом.

– Трофим! – опять позвал я друга, – Или идём к тебе или уходим.

– Пойдём к нам! – решил Трофим, – А с Ксанфом что будем делать?

– Давай, посадим во дворе, чтобы его не видно было с улицы, потом заберём с собой. Эх, говорил я, что не стоит его брать!

– А ты, Антоний, почему так спокоен?

– Я спокоен? Трофим, не дай тебе боги увидеть то, что видел я.

– Извини, Антоний, я совсем забыл, кто ты.

Мы перенесли безвольного мальчика в портик и побежали в дом, где жили родители Трофима.

К счастью, никого там не было, ни живых, ни мёртвых. Мы нашли в столовой несколько чёрствых лепёшек и головку сыра, взяли кувшин чистой воды, поскольку на берегу с пресной водой было туго.

Решили отвести Ксанфа в катакомбы, а самим сделать ещё вылазку.

К нашей радости Ксанф уже пришёл в себя и мог самостоятельно идти. Мы пришли к своему теперешнему дому, сказали, что моя мама мертва, утаив это от Ии. Что с остальными горожанами, мы не знали. Я сел в сторонке, мучительно размышляя, что делать дальше.

По логике, сейчас должна появиться на коне Катя и спасти меня. Но Катя не появлялась. Где она, я не знал даже приблизительно. Я думал, что мои родители знают, куда и в какое время отправляют нас, если в Мирах всё закольцовано. Значит, какое-то время, здесь должно было быть спокойно. Отчего тогда случилась война? Кто-то уже побывал здесь до нас?

Так ничего не придумав, я встал со своего места и спросил Трофима, готов ли он сходить в город ещё раз.

В городе уже было всё по-другому. После налёта персы, устроив ночь длинных ножей, наводили порядок. На улицах уже ходили вооружённые патрули, дома, которые не успели сжечь, приводили в порядок. В нашем доме тоже кто-то был, слышались отрывистые команды.

Когда подошли к дому Трофима, увидели, что он тоже занят персами. Так, пройдясь по улице, мы увидели, что, наиболее приличные дома освобождают от владельцев, явно готовя для заселения.

Мы решили добежать до школы, нашли там Иллариона. Учитель посоветовал где-нибудь спрятаться.

– Это передовые части, – сказал учитель, – их задача, захватить объект и удержать. Им не до ребят. Когда подойдут основные части, начнут хватать всех, кто попадётся под руку, кого для себя, кого для продажи. Многие персы тоже любят мальчиков. Девочек я уже увёл в катакомбы, постараюсь ночью вывести из города.

– А взрослые? – спросил я.

– Совет города схвачен, кто в тюрьме, кто убит. Знатные горожане тоже под арестом, простолюдинам велено заниматься своими делами. Ко мне обещали привести детей, чтобы я сними занимался.

– Понимаете? – усмехнулся Илларион, – Все должны быть при деле, никто не должен болтаться просто так. Кто ничего не делает и просто глазеет, тот шпион. Так что, или прячьтесь, или оставайтесь на занятия.

Я подумал, что детей хотят собрать в одном месте, чтобы легче было схватить и продать в рабство, так что счёл более разумным смыться подальше из города.

Когда пришли к себе в катакомбы, рассказали, что происходит в городе. Ни у кого не возникло ни одной умной мысли. Я подумал, что скоро съедим весь небольшой провиант и придётся что-то делать. Пока можно питаться ракушками и водорослями, но нужна и пресная вода, и хлеб. К тому же у нас двое малышей.

Пока я думал невесёлые думы, ко мне подошли Трифон и Лариса.

– Что будем делать, Антоний?

Как будто у меня была готова куча планов.

Всё обстояло гораздо хуже. Я должен был их бросить на произвол судьбы.

Появись сейчас Катя, я обязан её увести к себе и навсегда забыть этот Мир. Пока я здесь, могу спасти хоть малышей, на всех моих сил не хватит. Увести с собой ребят я не имею права, можно было взять с собой только ангелов, если бы они здесь были.

Пока некого уводить, мне самому надо выживать. Я открыл глаза, посмотрел на своих друзей, и сказал:

– Надо как-то выживать. Будем ловить рыбу, ракушки, проводить разведку в городе. Судя по всему, персы собираются остаться здесь навсегда.

Несколько дней мы сидели тихо, как мыши, потом решились на вылазку.

На первый взгляд жизнь в городе вошла в нормальное русло. Работали ремесленники, шумел рынок, торгуя всем, что только можно сделать или вырастить. Не было только рыбы. Персы запрещали выходить в море, можно было брать только то, что ловилось с берега.

Нам навстречу попалась стайка ребятишек, от которых мы узнали, что Илларион уже не ведёт занятия, где он, тоже неизвестно, занятия сейчас ведёт другой учитель, который отдаёт предпочтение спортивным занятиям.

За эти несколько дней наши припасы были съедены, есть хотелось безумно, особенно хлеба.

На рынке продавался хлеб, но у нас не было денег, а за воровство можно было легко лишиться кисти руки даже в мирное время, сейчас же могли запросто свернуть шею ребёнку.

В эти века жизнь ребёнка ничего не стоила, нас и продавали дёшево на рабском рынке, это сколько надо кормить подростка, пока из него вырастет сильный раб?

Зато персы охотно скупали детей оптом, отправляя в свои военные лагеря. Для чего, можно было только догадываться. Я думаю, пленными мальчишками компенсировали потери личного состава на бесконечных войнах, выращивая из них новых воинов. Не исключено, что их покупали и для других нужд.

Так что, мы не стали рисковать. Набрав родниковой воды, отправились домой.

Уныло рассказав невесёлые новости, углубились в безрадостные думы.

– У себя в саду я закопал несколько оболов, – вдруг сказал Ксанф, – я играл в пиратов, зарыл клад…

– Ты можешь его найти? – спросил Трофим.

– Конечно! – мотнул рыжей головой Ксанф, – У меня там шалаш, в нём спрятаны лук со стрелами.

– Сходим вечером на разведку? – спросил меня Трофим.

– Неплохо бы, – улыбнулся я, – только Ксанф будет сиять, как факел, своими огненными волосами.

– Мы ему повяжем косынку, – предложила Лариса.

– Это мысль! – одобрили мы и пошли искать тёмную одежду. Зосима у нас совсем притих, занимался девочками, в наших разговорах не принимал участия. Я решил издали посмотреть, что делается у него дома.

Когда стемнело, мы пробрались на окраину города. Руки и ноги у нас загорели до черноты, несмотря на то, что Ксанф был рыжим, мы с ним сделали себе банданы, Трофим и так был темноволосым.

Спрятавшись в кустах на пригорке, мы внимательно осмотрели тёмный сад усадьбы родителей нашего друга. Кругом было тихо, и мы рискнули забраться в сад.

На четвереньках пробрались в шалаш, радуясь удаче. Ксанф откопал горшочек, где звякнули монетки, даже его детский лук со стрелами оказались на месте.

В это время в доме появился свет, кто-то вышел во двор. Какая-то женщина…

– Мама! – воскликнул Ксанф, бросаясь к женщине. Мы не успели его задержать. Ксанф уже обнимался со своей мамой. Мы уже было обрадовались, что у Ксанфа так всё хорошо, как из дома вышел какой-то военный, грубо схватил обоих за руки и увёл в дом.

Ничего не понимая, мы смотрели на то место, где только что стоял наш друг.

– Что это значит? – спросил Трофим. Я молча пожал плечами, с холодком в животе.

– Если Ксанфа спросят, где он был, думаю, долго отпираться Ксанф не будет. Не знаю, правда, кому мы нужны.

– Может, подползти к окну, послушать? – вздрогнув, спросил Трофим.

– Нет, – решил я, – можем попасться и мы. Думаю, там Ксанфу будет не хуже, чем с нами.

Мы вернулись к себе, подавленные, но не забыв захватить с собой все богатства друга.

Рассказали, что случилось, поужинали печёной рыбой и легли спать.

Утром меня разбудил непонятный гул. Я поднялся, осмотрелся. Ларисы рядом не было, и я выбежал наружу.

Море взбесилось, вздыбившись огромными волнами. Лариса стояла у кромки прибоя и смотрела на городскую бухту.

– Что случилось? – крикнул я.

– Осень! – ответила Лариса. – Смотри! – протянула она руку вперёд. Я посмотрел и понял, на что так внимательно смотрела Лариса. Вся бухта была забита кораблями. Ветер пытался выгнать их из бухты, суда держали только якорные канаты.

– На такой волне никто не решится высадиться! – радостно крикнула Лариса. Я пожал плечами, Лариса объяснила мне свою радость:

– Если перерезать канаты, их судёнышки разобьёт о скалы!

– Ты думаешь, кто-то решится это сделать? – удивился я, с содроганием глядя на огромные волны. И когда только они поднялись? Вчера вечером было тихо.

– Я сделаю это, – проговорила Лариса.

– Лариса! Не смей! – испугался я, не сразу сообразив, что девочка имела ввиду. Лариса засмеялась:

– Не бойся за меня, Тони! – весело сказала она, – Я плаваю, как рыба! Держусь на воде не хуже чайки.

–Лариса, не надо! Ты всё равно ничего не изменишь! Только погибнешь! – я вытирал мокрое лицо, не понимая, то ли это были слёзы, то ли морские брызги.

– Не погибну, Тони! Ты ведь поможешь мне?

– Чем я могу помочь тебе? – спросил я.

– Пойдём, посмотрим! – махнула рукой Лариса в сторону мыса.

Когда мы зашли за мыс, ветер стих, волны здесь были не такие большие.

– Видишь, отсюда можно выплыть в море, вон с тех скал ты сможешь стрелять в вахтенных, если они меня заметят. Отсюда ты проводишь меня, Тони, ладно? – просительно смотрела она мне в глаза.

– Я всё равно сделаю это, Тони! Но, если ты проводишь меня, мне будет намного легче!

– Лариса! – стонал я, – Это совсем не детское дело! Пусть взрослые играют в свои жестокие игры!

– Тони! – строго сказала Лариса, – Если богам не разрешается вмешиваться в дела смертных, так хоть не мешайте!

Я не знал, что ответить, пришлось согласиться с безумной идеей своей подруги.

Весь день мы готовились к вечернему сражению. Сначала мы с Трофимом сходили на базар, купили хлеба и оливок с несколькими финиками, потом, в своей пещере, приготовили луки.

Зосима играл с маленькими девочками, мы разрабатывали план.

Я должен был надеть на Ларису свой борцовский пояс, куда прикрепим нож, который точили половину дня, отдам ей часть своего тепла, сколько смогу, чтобы не свело судорогой мышцы в холодной воде. Вода почему-то показалась мне очень холодной.

Потом мы с Трофимом должны были забраться на скалы, откуда хорошо были видны корабли врага, и отстреливать вахтенных матросов, вернее, отвлекать их внимание от моря. Пусть думают, что напали с берега.

Когда стемнело, мы с Ларисой разделись и перешли на сравнительно тихую сторону мыса. Здесь я закрепил на её тонкой талии пояс, привязал к нему ножны, вложил в них нож.

– Лариса! – с попросил я, – Когда достанешь нож, обязательно избавься от ножен, или, лучше всего, от пояса! Если тебя поймают, сразу поймут, зачем тебе ножны!

– Я так и сделаю, Тони! – ласково ответила девочка, а я прижался лицом к её животу, через контур Силы пытаясь наполнить её тело теплом.

– Спасибо, Тони! – сказала Лариса, поднимая меня на ноги. Ласково посмотрела мне в лицо, и поцеловала, впервые за наше знакомство. Потом отпустила меня и побежала в море.

– Лариса! Возвращайся! Обязательно вернись! – крикнул я ей вслед.

– Я вернусь! – услышал я её крик, похожий на крик чайки.

Проводив девочку, я вскарабкался на вершину мыса. Трофим уже был здесь, тоже голый, чтобы ветром не сбросило со скалы, и чтобы одежда не хлопала на ветру.

Трофим подал мне мой лук, я прицелился, пытаясь сделать поправку на ветер. Ветер дул порывами, надо было выбрать момент. Я отвлёкся, и пропустил момент, когда первая бирема вдруг поплыла в открытое море, за ней вторая…

Глянув в бурлящий котёл бухты, почувствовал дурноту: разве можно там плавать? Сразу потонешь!

Тем не менее с места стронулась трирема! На борту зашевелились, послышались команды.

Я прицелился и выстрелил. Попал! Кто-то свалился замертво. Призвав контур Силы, чтобы не закоченеть, я делился теплом с Трофимом, мы методично расстреливали матросов, примерно одного из трёх, в кого целились. Стрелять было очень неудобно: корабли прыгали на волнах, ветер вырывал из наших рук луки, швырял стрелы куда попало.

Но и это не всё. Стрелы быстро кончились.

– Пойдём? – коснулся моего плеча Трофим, клацая зубами. Но я не тронулся с места, пытаясь увидеть в безумии волн внизу, свою подругу. Я вдруг понял, насколько она мне дорога, проклинал себя, что не смог отговорить её от этого сумасшедшего плана.

Тем не менее план сработал. Все корабли сорвались с места и были разбиты о камни.

Я остался на скалах, а Трофима отправил на берег. Вдруг волнами выбросит Ларису?

– Вернись! – заклинал я её.

Лариса не вернулась. Весь день мы с Трофимом искали её на берегу, я заходил по пояс в воду, как будто так было ближе, меня смывало волнами, захлёстывая с головй. Однажды мне показалось, что вижу её волосы, поплыл, не слушая криков друга. Но это был просто пучок водорослей.

– Антоний! – кричал мне Трофим, выбившийся из сил, – ветер от берега! Ты же видишь, все обломки кораблей унесло в море, или прибило к другой стороне бухты!

Утомившись, я сел прямо в прибой, на песок, меня заливало водой по грудь, а я сидел, не чувствуя холода, тихо скуля про себя.

Здесь и нашла меня Катя.

– Наконец-то! – кричала она сквозь шум ветра и волн, – Твоего друга оказалось не так уж легко разговорить!

– Катя! – заплакал я. – Лариса…

– Тут уже ничего не поделаешь, – пыталась успокоить меня Катя.

– Ребята! Они погибнут без меня!

– Думаю, теперь не погибнут, о них уже знают, переправят в надёжное место, – Катя взяла меня на руки, потому что я уже не мог идти, настолько закоченел.

– Где дверь? Показывай.

– Дай хоть проститься с ребятами.

– Прощайся, только я тебя не отпущу, ты так замёрз!

– Пошли в катакомбы.

Катя понесла меня. Трофим побежал следом, пытаясь согреться.

В нашей спальне собрались все, не было только Ларисы. Я снова горько разрыдался.

– Прощайтесь, ребята, нам пора, – сказала Катя.

– Вы навсегда уходите? – спросил Трофим, который даже забыл одеться, сражённый известием о моём уходе.

– Навсегда, – вздохнула Катя, – спасибо вам за Антония, вы настоящие друзья!

– Это Антоний настоящий друг! – с трудом проговорил Трофим, дрожа всем телом.

Зосима подошёл, держа двух девочек за руки:

– Антоний, Лариса?.. – с трудом сдерживая слёзы, спросил он. Я отвернулся.

– Ну всё, Антошка, хватит рвать себе и друзьям сердце, пошли домой, открывай дверь.

– Иди прямо на завал, – всхлипнул я.

Алия и Май ждали нас. Катя пронесла меня, нагого и мокрого, мимо удивлённых ребят, опять уложила в реанимационную капсулу, где я забылся лёгким сном.

****

– Тошка! Тошечка! Просыпайся! – услышал я детский голосок. Потянувшись до хруста, я открыл глаза и увидел Алию, которая сидела рядом со мной, на кровати, и улыбалась.

– Алька! – радостно сказал я, садясь на постели, – Алька! Ой! – я смущённо прикрылся простынкой. Опять Катя не стала меня одевать.

– Ты что? – удивилась Алия.

– Я не одет, – смутился я.

– Ну и что? – Алька смотрела на меня, не понимая, или делая вид, что не понимает причины моего смущения.

– Почему Катя тебя принесла голым? – спросила Алия.

– Там, где я был, так принято купаться, – ответил я.

– Ты там ходил так перед девочками? – вдруг спросила Алия.

– Ну… – смутился я, совсем не зная, что сказать.

– А своей невесты стесняешься?

– Алька, может, тебе будет неприятно… – пробормотал я, краснея.

– Антошка, я люблю тебя, всего-всего! Как мне может быть неприятно тебя видеть? А ты? Любишь меня?

Я обнял сидящую рядом Алию, начал целовать её милое личико:

– Алька, ты самая моя любимая девочка! Как ты можешь сомневаться во мне?

–Я не сомневаюсь, – промурлыкала Алия, расслабившись в моих объятиях. – я ревную тебя к тем девочкам, с которыми ты дружишь в своих походах.

– Алька! Я всего лишь маленький мальчик! У меня могут быть друзья? Как я могу прожить без друзей?

– И без подружек! – капризно произнесла Алия.

– Ой, Алия! Знай, что ты у меня единственная! Скажи, какая разница для меня, маленького мальчика, друг или подружка? Они люди, Алия. Люди!

Алия положила голову ко мне на колени, с любовью глядя на меня своими огромными глазами.

Я наклонился, поцеловал эти глазищи. Алия заулыбалась, убедившись, что я не забыл её в своих путешествиях.

– Алька, может, принесёшь мне что-нибудь, чтобы я оделся? – решился я спросить.

– Я помогала Кате купать тебя, – сообщила моя любимая, – в чём это ты был вымазан?

– В песке и морской траве, наверно, – ответил я, опять смущаясь. Ай да Алька!

– Когда ты опять меня возьмёшь на море? Я так хочу с тобой искупаться! Вдвоём!

– Как же Май? – удивился я, – Кстати, где они?

– Я их отправила гулять одних, потому что соскучилась по тебе ужасно. Сейчас мы с тобой покушаем, и тоже пойдём, да, Тошечка? Ладно, одевайся. Я пойду, закажу обед.

Алия встала, задрала свой носик и вышла из комнаты, фыркнув на прощанье.

Я быстро вскочил и побежал в ванную комнату, потому что терпение было на исходе.

Осмотрев себя в зеркале, остался доволен тем, как меня отмыли, освежил лицо и оделся в белые рубашку и шорты.

Алия уже ждала меня за столом, полным моими любимыми блюдами. Умница, хорошая жена из тебя будет, подумал я, знаешь путь к сердцу мужчины.

Этот месяц в древней Элладе нелегко мне дался. Туда надо отправлять желающих похудеть, там сбалансированное питание, а таких, как я надо держать ближе к кухне, иначе останутся одни кости.

Алия смотрела, как я поглощаю пищу и не могла удержаться от смеха:

– Тебя не кормили? Когда Катя мне рассказывала, чем там питаются, я не поверила.

– Нет, Алька, правда, ты замечательно готовишь! – похвалил я. У Алии вытянулось лицо:

– Я? Готовлю?

– А кто всё это сделал?

– Ну… Это… Я заказала.

– Вот видишь! Знаешь, чем обрадовать любимого! – Алька подпрыгнула от счастья и бросилась ко мне обниматься.

– Сейчас пойдём гулять, – решил я, – оденься для прогулки, в белое, или розовое. Платье, или кофточку и юбочку. Есть что-нибудь такое у тебя?

– Найду, для тебя всё найду, Антошка! – счастливо улыбаясь, сказала Алька и убежала.

Я подумал о себе, что хорош и в такой одежде, надену сандалии с тонкими ремешками, как там…

Немного взгрустнулось, когда вспомнил Ларису. Хорошо, когда есть реанимационная капсула, которая делает свежие воспоминания полустёртыми, иначе легко можно сойти с ума, переживая каждый тяжёлый случай. Но и забывать эти случаи нельзя, для того я туда отправляюсь, чтобы знать, как там живут люди.

Тряхнув отросшей шевелюрой, я улыбнулся своему отражению, крутнулся на пятке, проверяя, ладно ли сидит на мне одежда, и побежал к Альке.

Сегодня мы гуляли, взявшись за руки, с самыми счастливыми улыбками на лицах.

Встречные ребята, с оружием в руках, удивлённо смотрели нам вслед, затем, проводив нас взглядом, снова принимались бегать по площадкам.

Я надеялся, что они не крутили пальцем у виска.

А мы сегодня гуляли по набережной с плезиозаврами, ели мороженое на ходу, в общем, вели себя, как взрослые. Нам было так хорошо, что мы буквально таяли от счастья, оттого, что мы дома, что вдвоём, что любим друг друга.

– Алька! У меня осталось одно задание…

– Какое ещё задание?! – ощетинилась моя подружка, – Никуда не отпущу!

– Семейное, там, у Сахов…

– По своим жёнам соскучился? – рассердилась Алька.

– Алия, милая, ну что ты разошлась?! У них всё сейчас непросто. Надо навести там порядок, потом я возьму вас с Маем, и отдохнём, в том домике у моря, хорошо?

– Отдыхать согласна, расставаться с тобой – нет. Пусть там Катя всё решит! – я вздохнул:

– Катя не может решить мои проблемы! Я Катины тоже не смогу. И отправляюсь я не сегодня, мне надо прийти в себя, погулять со своей невестой, потом уже проверить, всё ли там в порядке, и провести с тобой остаток каникул на море, как и положено влюблённым мальчику и девочке. Как ты думаешь? Ведь скоро школа.

– Ты прав, – улыбнулась Алия, – дай, я тебя поцелую.

– А нам можно? Не пожалуются родителям, или воспитателю?

– Боишься, трусишка? – обняла меня Алия, хитро улыбаясь.

– Боюсь, конечно, вдруг…

Эпилог.

Катя взяла меня на руки и крутила в воздухе, я повис у неё на руках и звонко смеялся, глядя в синее небо.

Катя дула мне в пупок, целовала животик и тоже смеялась. Потом стала целовать мои выпирающие рёбра, мне стало щекотно, я сел у неё на руках и обнял за шею.

Катя носила меня по пляжу, вдоль прибоя, мы были в одних купальниках и совсем одни.

Дэна мы отправили в племена, наводить порядок, объявить о нашем решении объединиться в одно большое племя, сами остались, чтобы немного порадоваться друг другу, искупаться в море перед расставанием.

– Ты не представляешь, Тошка, как я тебя люблю! – горячо шептала мне в ухо Катя, – Никого так не любила! Ты мой единственный, по-настоящему любимый. Никогда я не хотела отделаться от тебя навсегда, только ненадолго, на пару дней. Откуда я знала, что так всё получится? Вернуть бы всё назад. Вот почему мы можем остановить время, а назад повернуть не можем, а, Тошка?

– Катя, надо беречь то, что у тебя есть, а не гоняться за призраками, – отвечал я, – я тебя тоже очень сильно люблю, ты ведь моя первая любовь, я тебя никогда не разлюблю и не забуду. Мне очень горько, что мы не сможем больше быть вместе.

– У тебя же есть Алия?

– Да, Алька, теперь моя любимая девочка, я её люблю всей душой, буду верен ей всю жизнь.

– Тогда проведём с тобой эту прощальную ночь?

– Конечно, Катюша, о чём речь?!

– Милый мой, любимый! – зацеловала меня Катя, – Как мне надоели все, теперь этот Дэн, стал моим мужем…

– Он и был твоим мужем, Катенька! – напомнил я.

– Да, но тогда ты был главным.

– Кать! Муж голова, а жена шея! Куда захочешь, туда и повернёшь!

– Как ты думаешь, мы сможем уговорить Тоника помочь нам?

– Здесь же распространено многожёнство, и его жена об этом знает лучше нас. Если ты о Сашеньке, тут, конечно, придётся постараться убедить его, что ты любящая мама…

– Тоник всегда был упёртый, не то, что ты, Тошка!

Мне почему-то сразу вспомнилась наша с Катей первая встреча.

– Катя, может, сходим на Станцию? Удивим ребят? Вы с Тоником, на вездеходе, в скафандрах, мы с Алией прямо в кают-компанию. Помнишь, как мои нынешние родители пришли за Алькой и Маем?

– Помню, Тошечка, помню, – с грустью глядя на меня, сказала Катя, – обманываешь ты меня, не будешь сегодня со мной спать.

– Почему не буду? – удивился я, – Мы с Катей не один раз спали вместе, когда мне страшно было одному.

– Правда? – удивилась Катя.

– Конечно! А чему ты удивляешься? Катя мне ещё вашу колыбельную пела. Ты помнишь слова? Споёшь мне?