Текст книги "Арийские мифы русов"

Автор книги: Александр Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

 
У нас ум-разум Самого Христа,
Самого Христа, Царя небесного;
Наши помыслы от облак небесных;
У нас мир-народ от Адамия;
Кости крепки от камени;
Телеса наши от сырой земли;
Кровь-руда наша от черна моря.
 

Таким образом, в русском поэтическом произведении показано, как мир создан из различных частей тела божества. В этой части стихи «Голубиной книги» совпадают с гимном Пуруше. Однако в «Голубиной книге» показано, что различные члены человека происходят от природных объектов: кости – от камней, телеса – от сырой земли, кровь – от черна моря, помыслы – от облак небесных…

В этой своей части «Голубиная книга» представляет весьма архаичный пласт народного сознания – когда божество создает мир из самого себя, а затем из элементов мира создает человека. Здесь мы видим, что божество уподобляется макрокосму, а человек микрокосму, при этом присутствует логическая связь между двумя актами творения.

Гимн Пуруше лишен такой глубины. Он, что-ли, более прямолинеен. И это несмотря на то, что в «Голубиной книге», по сути, присутствует христианская риторика. Однако она лишь подчеркивает архаический, языческий характер содержания стихов.

АГНИ, РАДИГОСТ, СВАРОЖИЧ, СВАРОГ

Весьма любопытен образ огня в гимнах Ригведы. В Ведах одним из имен бога-громовика было Агни. Он «златозубый и златобородый» призывается как бог грозового пламени. У него имеются блестящие молнии и «громкомычащие черные коровы» (тучи). Он в виде златовласой змеи (молнии) отверзает небо и низвергает на землю дождевые потоки. Свирепый и сильный бык является олицетворением Агни… Его называют водорожденным – внуком воды, внуком дождевого облака.

Аналогичная трактовка небесного огня бытовала на древней Руси. Согласно А.Н. Афанасьеву, воплощением божественного огня на Руси являлся бог Радигост. Он, так же как и Агни, бог златокудрой змеи молнии, убийца и пожиратель туч (небесных коров). И вместе с тем, воплощение огня – Радигост светозарный гость, всякий раз приходящий на Землю с приходом весны. А.Н. Афанасьев утверждал, что русские поселяне до сих пор чествуют небесный огонь, называя его гостем. И в самом деле, небесный огонь, словно гость, приходит по весне, извергается в виде молнии во время грозы с небес на землю. Очевидно отсюда и имя – Радигост. Корень «рад» означает – блестящий, радостный, просветленный; «гост» – измененное слово «гость». Вот как описывает Адам Бременский – германский историк XI века, изучавший культуру и быт Скандинавии, знаменитый город редарей:

«Ретра – столица идолопоклонства; в нем воздвигнут большой храм богам, из которых главный Редигаст (Радигост). Город окружен со всех сторон глубоким озером, в него можно войти по деревянному мосту. Но пускают туда только тех, кто желает принести жертву божествам или получить ответ от них…».

Аналогичное свидетельство имеется у Титмара, епископа Мензебургского:

«В земле редарей есть город по имени Редигост… В городе нет ничего, кроме храма, искусно построенного из дерева… Стены его извне украшены чудесной резьбой. Внутри же стоят рукотворные боги, страшно одетые в шлемы и панцири; на каждом нарезано его имя. Главный из них Сварожич; все язычники его чтут и поклоняются ему более прочих богов».

СВАРГА, СВАРОГ, СВАСТИКА

Надо отметить, что славяне называли Сварожичем священный огонь, вечно горевший в их святилищах. Они его считали сыном Неба – Сварога. Балтийские славяне именовали Сварожича Радгостом. Его атрибутами были священные конь и копье. Символом Радгоста являлся огромный вепрь, выходивший из Балтийского моря и в него возвращавшийся. Этот вепрь являлся зооморфным воплощением солнца.

Восточные славяне считали бога огня Сварога отцом солнца. В Ипатьевской летописи 1114 г. написано по этому поводу: «…сего ради прозваша бог Сварогъ… и по семь царства сын его именем Солнца, его же наричють Дажьбогъ… Солнце царь сын Сварогов еже есть Даждьбогъ».

Весьма интересно, что в индуистской мифологии рай, в котором пребывает громовержец Индра называют Сваргой. Этот солнечный рай является обителью богожителей. Его также могут посещать по приглашению бога-громовика смертные герои. После смерти в этот солнечный рай попадают храбрые воины, которые наслаждаются в нем жизнью, пока не настанет их срок вновь родиться на земле.

Русские слова: сварганить, сварка, сварить, сварщик, сварливая и т. д. указывают на огненную природу бога древних славян Сварога.

Древнеиндийское слово «свастика» с древнейших времен означало крест с загнутыми концами, который в восточных религиях трактовался как символ солнца, знак его щедрости. В связи с тем, что в новейшее время свастика использовалась фашистами как эмблема «арийского начала», этот древний символ приобрел одиозное значение в восприятии современного человека.

СВАХА, СВАГА, СВЕНТОВИТ, СВЕТ

По произношению на слово «свастика» похоже и другое древнеиндийское слово «сваха», («свага»). Восклицанием «Сваха!» брахманы обозначали жертву богу огня. Это восклицание аналогично призыву «Благослови!», обращенному к Богу. Слова «сваха», «свага» похожи по своему произношению на имя собственное славянского божества огня, света и солнца – Сварога. Это позволяет увидеть их близость.

Былинный богатырь Святогор также имеет имя, похожее на имя славянского божества. В русском эпосе Святогор настолько тяжел, что его не может выносить «Мать-сыра-Земля». Святогор находит свою смерть в огромном каменном гробу. Богатырь решил «примерить» этот гроб, и крышку его не смог отодвинуть. В одной из былин Святогор назван Горынычем, что соотносит его со Змеем Горынычем – огненным змеем. Это позволяет также предполагать, что между Святогором и Сварогом имеются определенные смысловые параллели.

Корень «сва», очевидно, в былые древние времена индоевропейской общности означал принадлежность к огненному, солнечному началу. Так, у западных славян имелся «бог-богов» Свентовит. Культурный центр Свентовита располагался в четырехстолпном храме в балтийско-славянском городе Аркона. Крыша этого храма была пурпурной, пурпурный занавес ограждал капище, а в сундуках были пурпурные одежды для духовенства. Предполагают, что Свентовит олицетворял собой заходящее в воды балтийского моря пурпурное солнце. Отмечают также глубинную связь Свентовита с богом-громовиком. Эпитет «святой» часто носил Перкунас (Перун).

Слово «святой» было весьма распространено на Руси. Оно означало принадлежность к свету. Можно вспомнить выражение «Святое семейство». Очевидно, это свидетельствует о глубинной связи со словом «свет».

Глава 7. КАМЕННЫЕ ЛЮДИ

_{В этой главе рассказывается о том, как бог-громовик буравит палицей тучи; о златокрылой птице солнца; о магии рода; о том, зачем наши предки связывали кочергу и помело; о духах, превращенных в бесов; о связи огня небесного с огнем родительского очага; о дедушке-домовом, о его шаловливом характере; о пращуре Чуре и его деревянных изваяниях; о черте, непохожем ни на кого; о бел-горюч камне-алатыре; об овцах, превращенных в камни; о волшебных вещах, спрятанных под заветным камнем, о спящей рати; о получеловеках, охраняющих покой спящих великанов.}

КАК БОГ-ГРОМОВИК СВЕРЛИТ ТУЧИ

В свое время А.Н. Афанасьев писал:

«Индоевропейцы верили, что бог-громовик возжигает светильник весеннего солнца, потушенного царем тьмы и мрака. Для этого бог-громовик вращает как бурав свою молниеносную палицу в ступице колеса солнца или в дереве-тучи и через это вызывает пламя грозы».

В мире все построено на тождестве. Мир богов и Природы тождественен миру человека. Указывая на это тождество, Афанасьев писал:

«У индейцев, персов, греков, германцев и литовско-славянских племен существовал древнейший способ добывания огня. Для этого брали обрубок мягкого дерева, делали в нем отверстие и вставляли туда твердый сук, обвитый сухими травами, веревкой или паклей и вращали до тех пор, пока не появлялось от трения пламя; часто вместо деревянного обрубка употреблялась и втулка от старого колеса».

Здесь ритуал добывания огня приобретал дополнительный мистический подтекст – Солнце в верованиях индоевропейцев уподоблялось колесу. Уже в глубочайшей древности был распространен этот образ. Быть может, имя собственное Сварог имеет тесную нерасторжимую связь со словом сверлить.

Ритуал добывания священного огня уподоблялся соитию бога Неба и Матери-земли. Наши далекие пращуры верили и в то, что существует нерасторжимая связь между добыванием огня путем трения и плотским вожделением, рожденным огнем любви. Плодородный дождь отождествлялся с плотским семенем. Наши предки верили, что первый человек сошел в этот подлунный мир с Неба в блеске молнии, под вой ветра и удары грома. Огненный дождь, пролившийся на землю в виде первых людей, и породил исход нынешнего человечества.

«ПЕРВОРОДНЫЙ ГРЕХ» СОЛНЦА

Издревле Первочеловек мыслился как огненная птица, сошедшая с небес. Олицетворением первочеловека являлся златокрылый орел пли сокол. В индийской традиции по сей день живет миф о том, что сам бог огня Агни в виде златокрылой птицы спустился на землю и принес на нее рожденных солнцем солнечных близнецов. От них и пошел род человеческий.

В конце концов, в Библейской версии мифа о сотворении людей Ева передает Адаму яблоко с древа познания добра и зла. Вкусив это яблоко, оба «прозрели». Кто знает, быть может мифологическое «яблоко» не что иное, как солнце, наделившее перволюдей огнем вожделения. Рай же располагался на Солнце, как об этом косвенно свидетельствует индуистское название рая – Сварга, в котором обитает бог-громовик. Само это слово по своему звучанию похоже на русское слово «сверкание». И в самом деле, в раю, согласно распространенным представлениям, все искрит, сверкает, блещет, все излучает свет. С другой стороны, слово «сверкать» с большой долей вероятности звукоподражательное. Когда во время сильной грозы бьет молния, то звук ее весьма похож на некое слово «сверк» или «сверх». (Быть может, отсюда происходят разнообразные слова с частицей «сверх» – «сверхчеловек», «сверхсознание», «сверхгениальный», «сверх-Я» (по Фрейду) и т. д.)

Древние индоевропейцы верили, что во время грозы, когда ударяет молния, отверзаются небеса и души людей сходят в утробы своих будущих матерей, чтобы родиться через положенный срок в новом теле. Здесь мы видим, что в представлении древних людей тождество между огнем небесным и плотским огнем было полное. Некие отзвуки этого древнего представления зафиксированы у древних греков в мифе о том, что во время удара молнии в лесу рождаются грибы. Грибы эти представляют собой души наказанных за неуважение к богам людей… Души эти не почитали Богов, и в наказание за свой грех сходят не в материнскую утробу, а прямо в чрево Матери-земли.

МАГИЯ РОДА

Наши предки верили, что благодаря огню небесному, а также огню, скрытому во всех живых существах, все живое плодоносит и размножается. Это нашло отражение и в древних народных традициях.

Как писал А.Н. Афанасьев, в те дни, когда на Руси традиция предписывала пахать и удобрять землю, крестьяне ни за что не дают из своего дома огня. Они считали, что тот, кто ссудит огнем чужого человека, у того хлеб не уродится. И, напротив, кому удастся выпросить для себя огня, у того будет отменный урожай. Горящие угольки если и давали соседям, то при условии, что они будут немедленно возвращены назад. Это была древняя магия огня, которая была широко распространена во всем древнем мире.

Болгары, выезжая в поле пахать и сеять, посыпают возле запряженной повозки с быками горячими углями. На Руси крестьяне издавна пропускали все зерна, предназначенные к посеву, через полымя – сквозь дым зажженной соломы. Это должно было очистить зерна от всякой порчи. Поджигают солому угольками, взятыми из печи.

Вообще надо отметить, что от огня, возжигаемого в печи или в очаге, зависело счастье всех живущих в доме. Еще Нестор, повествуя о древнем быте славян, писал, что родичи помещались в одной избе. Печь являлась не только источником тепла, но и символом семейного счастья. Дети, оженившись и выйдя замуж, пристраивали к родительской избе клеть (холодный сруб). Однако очаг оставался одним на всех. Общая трапеза и совместное приготовление пищи объединяли членов одной большой разросшейся семьи. Каждая семья имела своего родового покровителя, символом которого был очаг. Когда семья разрасталась настолько, что вести вместе совместное хозяйство становилось проблематичным, часть большой семьи отрешалась от семейного очага и выселялась на новое место, на котором строилось новое жилье, и основывался свой отдельный очаг. При этом угольки из старого очага переносились в новый. Иногда из основания старой печи вынимался кирпич и закладывался в основание новой. Это являлось символом родовой преемственности.

КОЧЕРГА И ПОМЕЛО

Порядок разделения семьи у славян, если говорить с определенной долей обобщения, чем-то похож на жизнь общественных насекомых. Например, у пчел семья неизменно существует до определенного момента; но во время роения разделяется на две части.

У славян магия рода была тесно связана с магией огня. Славяне верили, что от огня, возжигаемого в очаге, разжигается огонь любви и обожания, который распространяется на всех членов семьи, живущих под одной крышей. В связи с этим находят свое объяснение многие древние обряды. Так, славяне при сватовстве невесты обращались к семейному очагу, как к родовому божеству, и от него получали разрешение на вывод из семьи избранной невесты. Согласно болгарскому обычаю, сват, вступив в дом невесты, загребает из печи уголья. И по этому жесту узнают о цели его визита. На Руси сваха, придя в дом родителей невесты, первым делом, независимо от того, когда это происходит – зимой или летом, начинает греть руки у печи, а уж затем начинает свое сватовство. Очевидно, отсюда пошло выражение «греть руки».

В Малороссии, когда идут переговоры о сватовстве, невеста садится у печи и начинает отковыривать от нее глину. Этим она выражает свое желание выйти замуж. В Черниговской губернии невеста при появлении сватов влезает на печь, и они упрашивают ее сойти вниз. Если она слезает с печи, то тем самым выражает свою готовность покинуть родной очаг.

В Курской губернии перед началом сватовства отец жениха и избранный им сват связывают кочергу с помелом. Этот магический жест должен обеспечить успех кампании. Нетрудно увидеть, что кочерга олицетворяет собой мужской половой орган, а помело женский. Это своего рода Линга– мужской половой орган Шивы, покоящийся на женском половом органе Парвати – йони. А.Н. Афанасьев трактует это по-другому. Он считает, что кочерга – это символ молниеносной палицы бога Агни, а помело – символ ветра, раздувающего грозовое пламя. Эта магическая процедура должна разжечь огонь любви. В Тверской губернии на другой день после свадьбы ряженые ездят по селу с помелом и с печной заслонкою. Очевидно, символизм этого все тот же.

БАДНЯК – КАК СЕКСУАЛЬНАЯ МАГИЯ

У сербов невеста после венчания входит в свой будущей дом и направляется к очагу, берет предварительно зажженное полено и потрясает им так, что во все стороны сыплются искры. После чего свекровь обвязывает ее своим поясом. Нетрудно увидеть, что разлетающиеся во все стороны искры символизируют детей и достаток. Соответственный обычай на Руси требует, чтобы новобрачная, вступив в дом мужа, бросала свой пояс на печь.

Не зря существует множество заговоров на любовь, которые произносят перед затопленной печью: «Как жарко дрова разгораются, так разгоралось бы по мне сердце молодецкое!».

По сей день существует сербская поговорка: «Мое счастье в пепле растет!». Очевидно, здесь имеется в виду все то же – отождествление огня в печи с огнем любви. В Малороссии говорят о счастливых людях: «В печуре родился!». В Архангельской губернии в завершение свадебного пира гостям подают кашу; когда она съедена, то кидают пустой горшок в печь со словами: «Сколько черепья, столько молодых ребят!».

В былые времена у славян, как и у всех индоевропейцев, имелся обычай жертвы огню, которая должна была обеспечить процветание в доме. При этом огонь в очаге в сознании людей не отделялся от небесного огня. Хорошо известно, что при зимнем повороте солнца сербы зажигали в домашней печи дубовый обрубок, который называли бадняк. При этом в огонь сыпали хлебные зерна, муку, соль, лили масло и молоко, кидали деньги. Затем, ударяя кочергой по горящему полену, приговаривали: «Сколько искр, столько детей, коров, коз, свиней, пчел, счастья и удачи!». Зажигание бадняка известно и в Черногории, и у болгар. Нетрудно увидеть мистическую связь между бадняком и сексуальной магией. У чехов в крестьянских семьях по сей день существует обычай часть яств жертвовать огню. Этот же обычай существует и у индусов. Истрийские славяне «кормят» зажженный на Иванов день чурбан, осыпая его хлебными зернами.

ДУХИ И БЕСЫ

Как писал Александр Николаевич Афанасьев в книге «Древо жизни»:

«С культом домашнего очага тесными узами связывалось поклонение душам усопших предков. По верованию, общему всем арийским племенам, души умерших представлялись существами стихийными – духами, шествующими в грозовых тучах, как быстро мелькающие огни (молнии) или дующие ветры… В этих воззрениях, принадлежащих глубочайшей древности, кроется объяснение у почему души усопших предков сливались для потомков с священной стихией домашнего огня, почему домовой – представитель очага – принимался за праотца – основателя рода и чествовался именем деда».

И в самом деле, по сей день бытуют в народе представления, что во время грозы духи умерших людей посещают живых. Единственное, что изменилось – это отношение к таким духам. Вот, скажем, в стихотворении А.С. Пушкина «Бесы» говорится:

 
«…Вижу: духи собралися
Средь белеющих равнин.
Бесконечны, безобразны,
В мутной месяца игре
Закружились бесы разны,
Будто листья в ноябре…
Сколько их! куда их гонят?
Что так жалобно поют?
Домового ли хоронят,
Ведьму ль замуж выдают?
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине,
Визгом жалобным и воем
Надрывая сердце мне…».
 

Если в начале стиха идет констатация: «…Вижу: духи собралися», то в конце автор ретранслирует общепринятую точку зрения на духов, путешествующих в вихре ветра – это бесы. Таким образом, у Пушкина в одном стихе присутствует сразу два отношения к духам – традиционное и позднейшее.

НЕБЕСНЫЙ ОГОНЬ И ОЧАГ ПРАРОДИТЕЛЕЙ

В вышеуказаной книге А.Н. Афанасьева сказано:

«Рядом с этим сознание первой четы людей приписывалось мифом богу-громовику: он призвал их к бытию (возжег в них пламя жизни, вдунул бессмертное дыхание), даровал им силу плодородия и таким образом положил начало семье, роду, племени… В сущности и миф о происхождении огня, и сказание о начале человеческого рода были тождественны, бог-громовержец (Агни) послал с неба молнию, возжег ею на земле огонь, и устроил первый очаг: в том же молниеносном пламени он низвел на землю и душу первого человека, водворил его при очаге и установил семейный союз, домохозяйство и жертвенный обряд. Значение священного огня и домовладыки в среде семьи, рода, под сенью прародительского крова было до такой степени равносильно, что возведение праотцов в домовые пенаты (охранительные божества) было самым необходимым и естественным результатом нравственных убеждений человека… Название жреца равно присвоялось и огню и родоначальнику, обязанному служить при жертвеннике. Умирая, предки не покидали потомков совершенно, не разрывали с ними связей окончательно; они только сбрасывали с себя телесные формы; сопричитстись к стихийным духам и как гении-хранители продолжали незримо следить за своими потомками, блюсти их выгоды и помогать им в житейских невзгодах».

Далее Афанасьев иллюстрирует свою мысль. Он пишет о том, что в простонародье принято покойников называть родителями, и это название применяют даже тогда, когда речь идет об умерших детях. В Нижегородской губернии поселяне убеждены, что покойники в вознаграждение за поминки, совершаемые в их честь, ниспосылают на дома своих родичей навеки нерушимое благосостояние. В Пензенской и Саратовской губерниях у мордовского населения бытует знаменательный обряд: родственники приносят умершему яйца, масло деньги и при этом говорят: «Вот тебе Семен (имя покойника), на! Это принесла тебе Марфа (хозяйка), береги у нее скотину и хлеб; когда я буду жать, корми цыплят и следи за домом. Таким образом, на усопшего возлагались те же заботы, какие присвоены деду-домовому.

ДЕД-ДОМОВОЙ

А.Н. Афанасьев пишет:

«Белорусы называют покойников дзеды, поляки – дзяды; а в горах Галиции рассказывают о дедьках, обитающих у семейного очага (на припечке), как о домовых, которые принимают участие в хозяйстве. Чехи до 14 столетия под именем dedy , dedky разумели домашних богов, и теперь еще многие верят, что didky оберегают поля, стерегут скотину, помогают на охоте и рыбной ловле; за нарушение с ними договора они гневаются и поднимают в доме беспокойный шум. По чешскому поверью умерший хозяин, тотчас после похорон, обходит по ночам свой дом и заботливо присматривает, чтобы не случилось какой беды с его наследниками. У черногорцев ведогони – не только души усопших, но и домовые гении, оберегающие жилье и имущество своих кровных родичей от нападения воров и чужеродных ведогоний…

Собственно обитателем дома, верховным в нем распорядителем признавался дед-домовой. Оттого на Руси домового прямо называют хозяин, хозяинушка, и даже существует убеждение, что домовой «словно вылит в хозяина дома» – так на него похож! В самом деле, домовой есть идеал хозяина. Он видит всякую мелочь, неустанно хлопочет и заботится, здесь пособит работнику, там поправит его промах… Домовой сочувствует и семейному счастью и семейному горю. Когда умирает кто-то из домочадцев, он воет ночью; смерть самого хозяина он предвещает тяжелыми вздохами, плачем. Перед чумой, пожаром и войной домовые выходят из села и воют на выгонах. Если идет нежданная беда – домовой извещает о ее приближении стуком, ночными поездками, истомляющими лошадей, и приказом сторожевым собакам рыть посреди двора. Желая предупредить сонного хозяина о каком-нибудь несчастье, например, о начале пожара гит воре, который забрался во двор, домовой толкает его и будит».

ДОМОВОЙ КАК ШАЛОВЛИВЫЙ РЕБЕНОК

Можно предполагать, что отношение к домовому в крестьянской среде, о котором рассказывает ученый, в значительной мере изменилось под влиянием христианства. Домовой предстает перед нами не как грозный охранитель рода и семейного очага, а как добрый дух, своего рода прислужник живых членов своего семейства. Домовой склонен к труду, но вместе с тем у него проявляется какая-то детскость, несерьезность. Так, будучи бережлив и расчетлив, домовой не считает грехом таскать корм из чужих закромов и сеновалов для своей скотины. Домовой видит все взглядом «хозяйственного мужика», следит за скотиной, – все это так. Но вместе с тем он позволяет себе странные проказы, характерные больше для непоседливых и неразумных детей. Вот как об этом рассказывает А.Н. Афанасьев:

«Так, в одном доме он бил кошек, бросая в них чем ни попадя. Раз он ухватил кошку и швырнул ее наземь, а баба тем часом его оговорила: «Зачем бросаешь? Разве это хозяйство? Нам без кошки прожить нельзя; хорош хозяин?» С той поры домовой перестал трогать кошек».

Быть может, проказы домового характеризуют его как будущего ребенка, участь которого предрешена. Он должен родиться в своей семье.

Когда домовой чем-то разгневан, он начинает бить посуду, швырять предметы. С такой деятельностью домового современный человек знаком под именем «барабашки». Конечно, «барабашка» в меньшей степени похож на языческого патриарха-охранителя. Очевидно, не без влияния новой религии – христианства, домовой стал считаться плутом, шутом, обломом и садоломом – как его называли в некоторых областях России. Эти названия присваиваются и черту. Надо также отметить, что черт, как и домовой, традиционно связан со стихией огня. Недаром в упрощенном представлении в преисподней черти поджаривают грешников на сковородках и варят в котлах. Думается, что эти котлы и сковородки были некогда метафорами домашнего очага, а сами черти не были так безнадежно безобразны.

БОЖЕСТВО РОДА

По свидетельству Нестора, славяне-язычники сжигали покойников, пепел их собирали в сосуды и ставили «на столпе на путех», т. е. ставили урны с прахом на пограничных столбах, ограничивающих родовое имение. Эти пограничные столбы назывались термы и представляли собой мини-теремок на деревянной ножке. (Очевидно, отсюда происходят слова терем, тюрьма и т. д.) Чтобы установить терму, рыли яму, клали в нее горячие угли, лили мед и масло, кидали хлебные зерна, плоды и каравай. Со временем такие столбы превращались в мини-некрополь и почитались как воплощение божества рода, охранявшее поселение. Духи умерших родственников также являлись надежной защитой и всегда стояли на страже интересов семьи и рода.

А.Н. Афанасьев полагает, что родовой охранитель – патриарх-основатель рода нашел свое воплощение в божестве древних славян Чуре.

Весьма любопытно, что на санскрите имеется глагол «чур» – он означает жечь. Это является еще одним доказательством былого индоевропейского единства.

От имени собственного родового божества Чура образованы такие слова русского языка, как «чурка», «чурбан», «чурбак». Эти слова означают обрубок дерева, толстое полено. С его помощью обычно возжигается огнь в печи. Очевидно в былые времена изваяние Чура стояло у околицы, на перекрестке дорог, у выхода и входа в селение. Это изваяние требовало огненных жертвоприношений. Именно сюда во время празднования Нового года, который на Руси до реформы Петра отмечался в марте, хозяин гнал жертвенное животное. Именно здесь «кипели котлы кипучие», в которых варилось мясо этого животного. Очевидно здесь же, в непосредственной близости от деревянного изваяния Чура селяне сжигали покойников, разводя погребальный костер.

Отголоски этих поминальных обрядов по сей день кое-где встречаются в глубинке России.

КАК СОГРЕТЬ ПОКОЙНИКОВ

По сей день встречается обычай, который называют «греть покойников». В определенный день, благоприятный для поминания умерших, за околицей разводят костер, в котором сжигают старые вещи, ветошь. Иногда на этом костре пекут картошку и варят похлебку. Считается, что умершие в этом году родственники незримым кольцом стоят вместе с живыми, детворой у костра и смотрят на огонь, при этом их души «отогреваются» у родного огня. До революции в Тамбовской губернии хозяин просыпался рано утром в поминальный день и отправлялся на огород, прихватив с собой горшок с углями и пук соломы. Там, встав у плетня, он троекратно кланялся на Восток, зажигал солому и говорил: «Ты святой ладонек и серенький дымок, несись на небо, поклонись моим родителям, расскажи им, как все мы тут живем».

Как писал А.Н. Афанасьев, наши предки верили, что божеством рода является Чур (чурбан), который был почитаем за воплощение огня (Агни). Отсюда происходит расхожее выражение «агнец божий». Наши предки считали, что в деревянном изваянии Чура таится живой священный огонь, добываемый трением. Помимо этого, это изваяние являлось разграничительной линией, отделяющей владения сельчан. Это нашло свое выражение в распространенных народных выражениях: «Чур меня!», «Чур наше место свято!», а также в наречии «чересчур» — «Через чур и конь не ступит».

А.Н. Афанасьев считает, что глагол чураться означает не только «клясться Чуром», но и «очерчиваться» – «кинуться, очертя голову». В былые времена «очерчивание» выполняло ритуальную функцию. Например, для того чтобы откапать клад, требовалось очертить место будущего раскопа горящей головешкой и произнести: «Чур наше место свято!». Считалось, что в этом случае бог-хранитель рода Чур поможет откапать заговоренный клад. Восклицания: «Чур меня!», «Чур вместе, а не одному!» показывают сколь глубоко вошла в народное сознание практика призывания Чура. Иная форма произнесения слова «чур» – «щур». Это убедительно прослеживается в названии предка пра-щур. Пращур это как раз тот, кто основал род. Слова «прощать», «прощаться», очевидно, также связаны со словом пращур. Недаром в религиозном календаре имеется день, который называют «Прощеное воскресение». В этот день поминают покойников.

ЧУР НЕ ПОХОЖ НА ЧЕРТА

Можно предполагать, что имя собственное Чур каким-то образом связано с именем «черт», которое получило негативную окраску. Быть может, закопченный идол славян казался первым христианам «черным» и отсюда происходит название нечистой силы – черт. А быть может слово «черт» происходит от слов «черта», «чертить», «очерчивать». Идол Чура незримо отделял владения рода от иного враждебного мира. Он являлся той пограничной чертой, по которой происходило разделение на своих и чужих.

Значение родового божества Чура лучше всего раскрывает нам детская игра в «палочку-выручалочку». «Палы-выры» кричат дети, дотрагиваясь до «священной» палочки. При этом они словно припадают к патриарху-защитнику Чуру, просят у него защиты и находят ее. Глагол «выручать», очевидно, также образован от существительного Чур. Если дети играют в «выручание», то наши далекие предки искренне верили, что Чур заботится о них, что он выручит их в любой трудной ситуации, достаточно припасть к его идолу с мольбой и надеждой и сказать при этом заветные слова: «Чур меня!».

Несомненно, многое сегодня кажется нам архаизмом. Но существуют вещи, вполне объяснимые с позиции здравого смысла. Прародитель рода Чур являлся воплощением первочеловека, давшего жизнь последующим потомкам. Мы наследуем не только биологические тела, но и культурные установления наших пращуров. Обращаясь с молитвой к патриарху-основателю рода, мы надеемся, что он не оставит нас в беде и разделит с нами наше счастье… Ведь душа патриарха также бессмертна, как и наша собственная. По крайней мере, такого мнения держались наши предки.

В давние времена возбранялось выказывать непочтение к Чуру, тем более повреждать его изваяние. Души таких людей подвергались за это родовому проклятию; и лишенные приюта и защиты были вынуждены носиться по полям и весям блуждающим огоньком.

БЕЛ-ГОРЮЧ КАМЕНЬ-АЛАТЫРЬ

Если Чур, установленный в непосредственной близости к селению, охранял его, то аналогичную охранную роль вдали от селения выполнял межевой камень. Этот камень запрещено было трогать. Ибо это приводило к изменению земельных границ. Те, кто совершали такие деяния, должны были после смерти мыкаться между небом и землей, тщетно стремясь найти себе приют.