Текст книги "Порождения эпохи мертвых (СИ)"

Автор книги: Александр Иванин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Ну чего, сучёнок? Сбежать надумал? Херушки тебе! Сейчас мы тебя по-полной оприходуем.

Сильные руки потащили Кощея за волосы на берег. Огненная боль прожгла икру.

– Стой, – услышал Кощей сквозь огненную боль. – Ты ему сейчас ногу оторвёшь. Э, хохол, клешню мутанту отрежь.

Раздались пара громких выстрелов и всплески воды.

– Ты чего, дура, делаешь? Я же сказал отрезать. Пуля в воде энергию теряет. Ещё пленного покалечишь.

Его ногу задёргали, огненная боль уже стала далёкой и не страшной. Сейчас Кощей должен был потерять сознание, но ногу трясти перестали, боль стала меньше. В полубессознательном состоянии его перетащили на берег и бросили на молодую травку около больших чёрных колёс.

В зоне видимости приоткрытых глаз бросили тушу оборотня. Сквозь распахнутые челюсти была видна сквозная дырка в гортани морфа, через которую пробивался солнечный свет. Пуля крупного калибра вошла в открытую пасть Миши Тена и разнесла в мелкие осколки всю черепную коробку. Последнее что увидел Кощей это были добротные армейские ботинки пред его глазами.

На этом весь окружающий мир и все его ощущения погасли. Кощей провалился в непроглядную бесшумную темень.

Глава 8. На волю

Темнота. Вязкое, пронизывающее отсутствие света, такое же цельное и монолитное, как кусок графита. Ни единого лучика, ни малейшей искорки, только царящее непроглядная тьма. Не было даже невидимого инфракрасного света, и откуда ему взяться если нет тёплых предметов, которые могли бы его излучать. Наверное, также темно было во чреве египетских пирамид до тех пор, пока туда не проникли грабители или археологи. Хотя, по сути нет никакой разницы между первыми и вторыми. Нельзя беспокоить мёртвых. Как бы себя чувствовали те самые учёные-археологи, если к ним домой вдруг заявилась высохшая мумия и начала вытаскивать телевизоры, кофеварки и цветы с подоконников?

А чернота вокруг была именно мертвенная, гробовая. В такой темноте резко обостряются все чувства.

Пальцы скользят по шершавой бетонной поверхности. Под подушечками бегут рельефные русты, оставшиеся от деревянной опалубки, попадаются горизонтальные щербатые наплывы цемента. Монолитная бетонная колонна сечением метр на метр может запросто поспорить с титаническими мегалитами эпохи каменного века.

Пальцы продолжают свой путь уже вниз и соскакивают на неровный бетонный пол, засыпанный пылью и мусором. Микроскопические частички цементной пыли и песок перекатываются под подушечками пальцев, прилипая и оставляя сухие грязные пятна. Гладкие цилиндрики латунных гильз, мелкие камешки, осколки плитки, обрывок провода – всё это прокатывается под пальцами. Затем, рука натыкается на что-то податливое. Это человеческий труп. Пальцы скользят по мягкой рельефной поверхности. На покойнике остался толстый вязанный свитер или кофта с прихотливым выпуклым рисунком. Затем пальцы касаются корки слипшихся от крови волос. Подушечки повторяют контуры торчащих осколков черепа. Неровные костяные сколы слегка царапают кожу. Это упокоенный зомби.

А что ещё можно ощутить в этом мёртвом пространстве кроме темноты, твёрдого бетона, мусора и разлагающихся трупов?

Запах. А что запах? Дыши или не дыши, вокруг так и останется смрад разлагающихся тел и ацетоновая вонь новой не жизни, которая пришла в этот мир всерьёз и надолго.

Звук. Его нет. Вокруг раскинулось глухое безмолвие. Если не шевелиться, то тишина становилась давящей и ватной. Ты в ней тонешь как в морской бездне. Даже лёгкое бурление в кишечнике становилось заметным и выделяющимся на фоне отсутствия других звуков, оно становится навязчиво противным, и привлекает к себе внимание, потому что сознанию больше не за что зацепиться.

Звук. Лёгкое шебуршение и скрип, кто-то царапается в его гнездо. Кызя мгновенно встрепенулся и вышел из ступора. К нему лезли гости! Затёкшие от долгого неподвижного сидения, конечности недовольно подчинились воле хозяина. Одеревеневшие мышцы приходили в тонус и начинали подрагивать. Большой морф пошёл на звук.

Кызя не знал, сколько времени он провёл замурованным в подземелье. После того как завалило вход, он остался внутри бомбоубежища так и не найдя выхода. Он не голодал – пищи было относительно много. Но ещё у него было понимание, что пища кончится, а тогда придёт голод, и он будет нестерпимо терзать большого морфа страшной непрекращающейся мукой.

Морф пытался обмануть голод. Он периодически вгонял себя в ступор, похожий на состояние кататонии. Он так сидел или лежал в одной позе до тех пор, пока голод не приходил в его сон, тогда Кызя поднимался и шёл глодать останки трупов, которые в своё время не успели превратиться в зомби.

Он искал выход. После каждого пробуждения и трапезы, он медленно и упорно обшаривал все закутки бомбоубежища, переворачивал стеллажи и, покрытые плесенью, нары, опрокидывал шкафы, он даже разломал систему фильтрации воздуха. Но выхода отсюда не было – он не мог его найти.

А теперь некто сам скрёбся в его могилу. Наверное, пришельца привела сюда смачная вонь мертвечины.

Бесшумно перекатываясь на лапах, Кызя двинулся на звук. Морф безошибочно определил направление. Звук шёл из круглого бетонного жерла колодца, обнесённого скособоченным парапетом из арматуры – это Кызя его погнул, пока таскал еду из бетонной западни. Ведь в этом самом колодце люди искали себе спасения, пытаясь укрыться от неминуемой смерти. Тогда он их добил и вытащил из неглубокого укрытия, а на люк в стене он тогда и внимания не обратил. Люди не смогли его открыть, и теперь кто-то пытался открыть люк вместо убитой дичи.

Большой морф спустился в колодец, упираясь лапами в стены. Корка запёкшейся людской крови, покрывавшая дно сплошным слоем, разошлась трещинами и очень сильно воняла «правильной» кровью невосставших трупов.

Звуки с той стороны повторились. Не званный, но очень ожидаемый гость не прекращал попытки попасть внутрь бомбоубежища.

Кызя осторожно и медленно ощупал люк. Он напоминал небольшую овальную дверь в стенке колодца. Люк был всё же немного приоткрыт, но намертво приржавел в таком состоянии. У людей не хватило сил, чтобы одолеть заржавевшие петли. Может быть, они и справились бы, но подоспевшийКызя тогда убил и выкинул всех людей из колодца. А теперь дверь-люк пытался кто-то открыть с той стороны.

Дверь всё-таки уступила натиску пришельца. Громкий щелчок сменился отчаянным скрипом. Пальцы большого морфа почувствовали вибрацию поверхности и едва заметное движение железной створки.

Игры закончились. Время осторожной разведки тоже подошло к концу. Уже нет смысла прятаться. Кызя упёрся головой в противоположную стену и со всей силы ударил задними лапами в дверь. Скрип сменился грохотом, створка ударила гостя. Звук упавшего тела был едва различим на фоне раскатившегося по тоннелю грохота.

Атака! Тёмный мир превратился в стремительную круговерть. Большой морф бросился на своего спасителя, но проворная тварь уже удирала во все лопатки, только когти скребли по каменному полу. Скрежет когтей по бетону, удары, рывки, толчки, удары, удары. Кызя нагонял урода и начинал драку, но тот невозможным образом выкручивался и снова пускался наутёк. Потом, Кызя снова его нагонял.

Но всё-таки забить ублюдка не получилось, он смог убежать. Кызе помешали размеры узенького коридора. Большому морфу приходилось бежать в нём практически боком, и скорости это не добавляло.

Коридор закончился лестницей. Здесь стало заметно просторнее. На вытянутую площадку выходило ещё два коридора-тоннеля с других сторон, а вниз по шахте вела практически стандартная лестница с типовыми пролётами и площадками между ними.

Кызя ринулся вниз. Он интуитивно догадывался, что там еды нет, ведь,в противном случае, непрошенный гость-спаситель не пришёл бы в его гнездо, но постоянный голод всё равно погнал Кызю за несостоявшимся захватчиком. Нужно было искать пропитание.

Большой морф ворвался в подземное сооружение, переполненное множеством коридоров и комнат, а затем, поплутав по закоулкам небольшого лабиринта, Кызя выбрался на платформу станции метро от которой, в свою очередь, в обе стороны разбегались тоннели. Тоннели были большие и круглые как трубы. Воняло креозотом, старой изоляцией и жжёными проводами.

Кызе помогали его новые возможности. Большой морф умел чувствовать пространство вокруг себя. Конечно, у него были зрение, слух, осязание и обоняние, а вкус ему был не нужен вовсе. Но в отличие от человека у Кызи было ещё несколько чувств: способность ощущать волны живого тепла были необходимы на охоте, а также ощущение пространства вокруг, которое позволяло прекрасно ориентироваться без света, звука и запаха.

Прислушавшись к темноте, Кызя различил удаляющийся топот ног перепуганного гостя. Решив, что тот возвращается в своё голодное обиталище, где ничего съестного уже не было, Кызя спрыгнул с небольшой площадки и потрусил в другую сторону – возможно там была еда. Ему нужно было срочно найти новые угодья для охоты и добыть дичь, пока голод не стал снова терзать его тело.

В кромешной темноте ему помогало то самое удивительное ощущение окружающего пространства. Глаза для этого были необязательны. Он чувствовал стены, предметы, их форму, расстояние для них. Он бежал вдоль пути не останавливаясь. Туннель разветвлялся, местами менял форму и размеры, добавлялись новые детали. Так он прошёл несколько станций, которые совершенно не вызвали его интереса. Сам путь обладал каким-то магическим свойством. Он манил и затягивал.

Сами станции его не заинтересовали. Единственными обитателями станций были человеческие и крысиные зомби. Причём вторые активно жрали первых, а человеческие зомби толком не могли ни отбиться, ни убежать. Достойной пищи тут не было.

По дороге он встречал своих тупых собратьев зомби, полуистлевшие трупы и обгрызенные костяки, брошеные вещи, мёртвых крыс в большом количестве и даже нескольких морфов. Но ни Кызя ни его собратья морфы не уделили факту самой их встречи хоть какое-то внимание. Кызя прошёл мимо, а его тоже проигнорировали. Еды не было, и драться тоже не было смысла.

Наконец, он их почувствовал. Живые!!! Внутри тела прошла жгучая волна. Организм готовился к охоте. Клетки хотели есть. Большой морф резко ускорил бег до предела своих возможностей, пустившись в галоп из плавной но быстрой рыси. Чарующие волны живых тел манили и дразнили его. И вот он выскочил на станцию, заполненную грохотом выстрелов, пороховой гарью и вонью развороченных мёртвых тел.

Люди отбивались от накатывающейся волны зомби. Кызя ещё раз убедился на сколько опасна его добыча. Сотни и сотни мало пригодных в пищу упокоенных трупов валялись кучами повсюду. Вездесущий запах разложения и смерти забивался вонью застарелой крови и угаром от жжёного пороха. Кромешную темень разрывали всполохи выстрелов и слепящие лучи ярких фонарей.

Большой морф заметался в нерешительности. Добычу он видел, но подойти к ней было решительно невозможно. С каждой секундой росли кучи упокоенных трупов. Зомби валились один за другим с развороченными черепами, вывалившимися внутренностями и оторванными конечностями. Противник был очень хорош, но Кызя тоже не лыком шит. В огрызающейся смертельным огнём куче людей он выделил глазами отбившихся и двинулся навстречу желанной добыче.

Прихватив отколотый кусок бетона, большой морф притаился за платформой и аккуратно скользнул вдоль путей. Мёртвые смяли правое крыло обороны людишек и уже почти зашли в тыл ожесточённо бьющейся добычи.

Кызя подошёл к жертвам практически вплотную под прикрытием толпы ходячих мертвецов. Но тут практически одновременно грохнули две гранаты, рассыпав наступающую толпу зомби. Очередь из часто стреляющей палки косила поднимающихся мертвяков. Кровавое месиво трупов колыхалось, шевелило конечностями, периодически вспухало спиной или головой очередного поднимающегося зомби.

Кызя прикинул шансы и понял, что лучше ему не лезть. Стреляющая палка пройдётся по телу морфа смертельным огнём. Но большой морф не зря прихватил с собой тяжёлый осколок. Получше примерившись, он метнул свой снаряд в голову настырного пулемётчика. Бросок был точным, но дичь в последнюю секунду дёрнулась и каменюка прошла вскользь по его макушке. Всё же бросок был очень мощным: пулемётчика мотнуло в сторону, и он завалился набок. Самоуверенный ублюдок слишком нагло вышел вперёд, и того короткого промежутка когда прекратилась стрельба хватило для того, чтобы мёртвые пальцы вцепились в одежду дичи.

Пулемётчика тянули вниз. Короткая очередь, ещё одна и пулемёт окончательно захлебнулся. Цепкие руки опрокинули его на пол, мёртвое тело навалилось на плечи бойца и он пропал под валом напавших на него зомби. Кызя проскользнул мимо кишащих над телом пулемётчика мертвяков, морф прыгнул в узкую прореху в обороне людей. Но в этот момент кучу мертвецов, поедающих пулемётчика заживо, вскинуло мощным взрывом. Отважный человек сумел погибнуть как герой, подорвав гранаты.

Большого морфа опрокинуло, а люди заметили опасный прорыв. Пустое пространство тут же заполнилось шквальным огнём.

Кызя кинулся в сторону и вжался в небольшое пространство между перилами эскалатора и гранитной тумбой. Удары тяжёлых пуль брызнули каменным крошевом над самой головой. Как отсюда выбираться? Рано или поздно люди со стреляющими палками и взрывающимися штуковинами доберутся до него. Люди жестоки и очень коварны, от них можно ожидать любую подлость.

Большой морф сжался в комок, понадёжней уперевшись лапами в пол и полированнуюкаменюку за спиной. Выбрав на его взгляд самый безопасный момент, Кызя вытолкнул своё драгоценно тело в сумасшедшем прыжке. Большой морф выскочил под свинцовый ураган. Стремительный полет не спас от ранений. Тяжёлые удары сбили траекторию и он упал не туда куда метил.

Тело кричало о повреждениях, но всё же ему удалось вырваться из-под обстрела. Кызя упал за платформу. Здесь его не достанут. Но, помня о вероломстве мерзкой дичи, морф рванулся как можно дальше. И он сделал это не напрасно! Взрывающаяся штуковина ударила в стену и отскочила на рельсы, граната Ф-1 звонко лязгнула о металл.

Кызя интуитивно прыгнул в сторону и вверх. Чутье его не подвело, он вышиб затянутую мелкой сеткой решётку, откуда тянуло свежим воздухом. Он успел скрыться ровно за секунду до взрыва. Стену и край проёма посекло осколками.

Обдирая бока и скрежеща когтями по жестяной поверхности, большой морф проталкивал себя всё дальше и дальше по узкому лазу вентиляционного канала. Продвижение вперёд требовало усилий. В итоге Кызя застрял! Передние и задние лапы были вытянуты вперёд и назад по гладкой трубе, и зацепиться было совершенно не за что. Могучая спина уперлась в потолок.

Может быть у него и получилось бы уползти назад, но морф переоценил свои силы, пытаясь протиснуться или проломить преграду, и теперь он безрезультатно скрёб лапами и дёргал израненным телом, пытаясь продвинуться хоть в какую-нибудь сторону. Коварная западня держала морфа лучше тисков.

Сверху грохнул большой взрыв, трубу в которой он застрял заметно тряхнуло. Морфа сдавило ещё больше, но зато сверху разошлось несколько швов коробчатой конструкции. Потолок, который удерживал Кызю, поддался и с металлическим щелчком треснул у самого основания. Большой морф изо всех сил начал давить вверх. Он телом почувствовал хруст и скрежет бетонной плиты, сдвигаемой по основанию. Большой морф ещё сильнее толкнул спиной в то место, где почувствовал движение. Преграда поддалась!

Большой морф принялся рывками толкать спиной в то же самое место. Посыпалась цементная пыль и мелкие осколки бетона. Раздался скрип разрываемой жести. Над самой головой появился провал. Орудуя только кистью, Кызя отогнул разорванный лист жести и выломал ещё один кусок бетона. Мешала арматурная сетка, но он всё равно справился. Отверстие расширилось настолько, что в него получилось уже пропихнуть обе лапы.

Лапы били и ломали ненавистную преграду. Летели куски бетона. Морф гнул и рвал мешающую сетку, и крышка короба сдалась. Кызя толкнулся лапами и выломал потолок окончательно, бетонная плита провалилась в пустое пространство.

Морф оказался в похожем проходном канале, но здесь было значительно просторнее, а в противоположной стене зияла большая дыра. Морф попытался высунуть морду, но над самой головой стенка взорвалась градом осколков, это был второй взрыв.

Кызя нырнул обратно, спасая свою шкуру. Опыт прошлых встреч с людьми подсказал ему, что отсюда стоит бежать, и большой морф припустил подальше в тёмное спокойное пространство проходного канала. Сзади бухнул ещё один взрыв.

Большой морф остановился метров через пятьдесят. Сквозь громкий шум вокруг прорвалась едва слышимая человеческая речь. Кызя мгновенно замер. Из небольшого отводка справа действительно слышались голоса дичи и доносились едва уловимые волны живого тепла. И там не стреляли. Там была свежая еда!

Морф скользнул внутрь отводка. Толстую решётку, преградившую дорогу, он выломал, приложив значительные усилия, но все это было неважно. Кызя начал охоту. Он вернулся к своему истинному предназначению, теперь он не хищник, которого травят, теперь он загонщик и убийца.

Следующую решётку он выломал с нарочитой небрежностью, провалившись в другой тоннель. Широкой пустое пространство позволяло расслабиться, здесь не стреляли. Рельсы, шпалы, рёбра жёсткости несущих конструкций и вездесущие кабеля на стенах. Укрыться было негде. Зато теперь он уже безошибочно чувствовал людей. Пытающиеся перекричать друг друга, человеческие голоса далеко разлетались отзвуками по пустому пространству.

Часть третья.

ХЕДХАНТЕРЫ

Мертвые превращаются в зомби, а во что превращаются живые люди, безжалостно выброшенные в новую эпоху,где человек низведён до уровня пищевого ресурса новых хозяев мира?

Может ли человек для своих собратьев оказаться страшнее зомби? Неужели в новую эпоху появятся люди, которые будут видеть в остатках человечества всего лишь ресурс и товар одновременно, как в эпоху колониальных завоеваний или в древнем мире? Да, спрос рождает предложение, новые рабовладельцы покупают и выменивать живой товар у торговцев рабами, которые силой и обманом создают новый продукт. Злая усмешка эпохи мертвых заключается в том, что таких новоявленных бизнесменов стали называтьхедхантерами.

Хочу представить Вашему вниманию небольшую историю опопытке военного путча и узурпации власти в отдельно взятой банде хедхантеров.

Глава 1. Толя-мысли

Где-то в Тамбовской области, на вотчине владетельного кшатрия и почти брахмана Кащея в его отсутствие шёл бескомпромиссный торг.

– Ну, чего ещё тебе надо?! Всё и так понятно! Товар отличный! По люксовой категории пройдёт, – окончательно вышел из себя Толя-мысли.

Его уже порядком трясло от бывшего мента. Анатолий перепирался с Хворовым битых полтора часа, как торговка на рынке, и терпения Толи-мысли практически иссякло. Начальник силовиков Германа никогда не был ни работником торговли, ни коммерсантом, но торговался всегда с упоением и удивительной наглостью.

Торжище развивалось по всем законам жанра. Они с Хворовым практически били по рукам, но наглый жирдяй в последний момент соскакивал и начинал опять торговаться, пытаясь сбить цену или выторговать себе ещё что-нибудь в довесок из другого товара. Несколько раз Толя практически выгонял Хворова из своей конторы, но тот снова практически соглашался с выставленной ценой, и торг начинался вновь. Хворов и Толя обвиняли друг друга во всех смертных грехах, плакались о своей несчастной доле и периодически переходили на матерщину. Они несчётное количество раз успели поругаться и помириться вновь.

В маленькой комнатёнке было душно, воняло терпким хворовским потом. Причём запах здорово смахивал на вонь прогоркшего сала, что ещё раз подтверждало правильность прозвища Хворова – «боров». Само прозвище лучше всего описывало внешний облик и внутреннее содержание этого выродка. Интеллигентному Толику никогда не нравился Хворов потому, что он был именно бессовестная скотина, а не человек. Хворов – концентрированное воплощение подонка, во всех его проявлениях.

Можно было не сомневаться, что этот вонючий упырь мог торговаться ещё столько же времени, но Толя-мысли уже устал от бывшего мента.

– А чё? Ничего получше не нашлось? – Хворов брюзгливо выпятил нижнюю губу. – Может, я бы тогда и не торговался даже.

– А ты найди лучше! Такой товар днём с огнём не сыскать! Бриллианты, а не товар! Ты или зажрался совсем или в товаре не разбираешься! Либо ситуацию на рынке не представляешь! – Толя в бешенстве орал на говнюка.

С ним можно было только так, человеческого языка Хворов не понимал. Бывший мент заведовал у выдающегося агрария Германа охраной, что предполагало поддержание порядка среди рабов и устрашение близлежащей округи. Власть и безнаказанность бурным потоком вынесли на поверхность всю отвратную мерзость этой гниды.

– Я только половину от всего курева за товар дам, а ты мне ещё чего-нибудь подбери, – опять торговался Хворов. – Табачишко нынче в цене! Нового курева сюда завезут лет через двадцать, если,вообще, сигареты делать не разучатся. Когда ещё я тебе целую машину курёхи привезу?

– Забирай обе своих половины и вдали отсюда на хрен со всем своим куревом! Мой товар останется у меня. На такой товар и без тебя покупатель найдётся.

– И что? Хочешь сказать, они тебе машину сигарет за твой товар выставят?! – борзелХворов.

Да, действительно, «боров» знал цену и поэтому так бессовестно торговался. Но Толя-мысли тоже знал, что Хворову нужно скинуть ценный товар срочно. В противном случае о товаре может узнать его хозяин – Герман. Тогда Хворову придётся совсем уж несладко. Новый аграрий никогда не простит своему подчинённому того, что тот у него под самым носом присвоил целый грузовик отличных сигарет. За «боровом» и без этого накопилось уже чересчур много грешков, чтобы ему простили крысятничество в очередной раз. Причём скрысил он очень даже много.

– Я товар на патроны и оружие у тыловиков сменяю или на горючку у «чёрных». Керосинщики на такое падки, – уже спокойным тоном продолжал Анатолий, старательно сверля сосредоточенным взглядом наглые зенкиХворова. – А горючку я твоему Герману втридорога спихну. Ему на посевную соляра позарез нужна. Вот и получится, что у меня будет машина курева. Только ты в стороне будешь!

Товар действительно был хорош и редок. Выпученные серо-голубые глазки Хворова маслянисто поблёскивали. Очень уж ему хотелось заполучить себе столь редкие экземпляры, но Хворова душила жаба, он оказался в безвыходной ситуации – с одной стороны отдавать курево задёшево было жалко, но,с другой стороны, можно было остаться «и без товара, и без навара». Толя-мысли прекрасно это видел и цену ломил запредельную. Пусть сам свою жабу душит, гнида толстая.

Это было действительно так. Хворов неправедным путём добыл машину с табачными изделиями, и если он отсюда уедет не разгрузившись, то курево придётся везти Герману. Если машину прятать, то табак разворуют сами же подчинённые Хворова. Это понимали и Толя и Хворов.

До борова,наконец, стало доходить, что Толя-мысли не шутит, и бывший мент пошёл на понятную.

– Ну чего ты, Мысли? Вдруг дефект какой обнаружится, или товар второй свежести? – Хворовлукаво подмигнул и дружелюбно заулыбался.

– Я тебе гарантию даю. Да сам смотри, слепой,что ли? – Толя широким жестом указал в сторону товара, как бы предлагая оценить все его достоинства.

Хворов тяжело и обиженно засопел. Вообще-то, он всегда сопел из-за лишнего веса и общей поросячьей конституции. Хворов подошёл к товару и взял первую девочку за подбородок двумя пальцами, задрал ей голову вверх, а затем постарался раздвинуть ей губы, пытаясь запустить толстый короткий палец в нежный девичий рот. Как ни была напугана девчонка, она все же тяпнула его за палец, не выдержав такого обращения.

Хворов взвыл и отдёрнул руку с окровавленным пальцем. Вторая рука бывшего мента в тот же миг полетела в сторону красивой девичьей головки. Тяжёлая плюха свалила бедняжку на пол.

Тут Анатолий не выдержал и наставил короткий дробовик прямо в грудь выродка.

– Ты совсем охренел? Чего творишь? Какого хрена ты тут руки распустил? Тебе цену вдвое поднять, чтобы товар не портит? Близняшкам по пятнадцать лет. Свеженькие, не порченные, прямо красавицы с обложки «Лайф». Сам брать не будешь, я их на лесопилке понимающим людям или керосинщикам мигом продам!

– Да беру я, беру! Сам подумай: какой базар без торга? Хороши чертовки, – окончательно сдался Хворов и, задорно подмигнув Толику, снова его уколол: – кровопийца ты, Мысли. Вроде не еврей, а ведёшь себя хуже армянина. Последнее готов забрать и голым по миру пустить. Раньше, таких как ты, «мироедами» называли.

Толя опустил дробовик.

– Да, какой же я мироед? Я всего лишь барыга, – примирительным тоном ответил Анатолий.

К его радости, сделка состоялась как нельзя кстати.

– Вот сам признался, что барыга. А значит – мироед! – победно заключил «боров», а потом озабоченно посмотрел на окровавленный палец. – Ты смотри! Палец-то чуть совсем мне не откусила. Острые зубки у сучки.

Он взял со стола бумажную салфетку иморщась обернул ей свой ненаглядный сарделькообразный палец, сочащийся кровью. Хворов потряс вторым потным кулаком в сторону девочек и грозно добавил:

– Ух, теперь я вам! Дрессированные у меня будете. Шёлковыми вас сделаю.

Девочка поднялась с пола самостоятельно, вторая близняшка не попыталась ей помочь и даже не пошевелилась, она стояла и смотрела совершенно пустым взглядом в угол кабинет Анатолия, где примостился большой и красивый географический глобус.

Поднявшаяся девочка снова чуть не упала, её ноги предательски подогнулись, но она успела ухватиться за спинку тяжёлого деревянного кресла под старину. Из разбитых губ и носа девочки текла кровь. Похоже, ей действительно здорово досталось. Может, этот тупой урод ей нос или челюсть сломал. Но сейчас это было уже неважно. Сделка состоялась. Толя с Хворовым ударили по рукам. За порчу товара можно было не бояться.

Хворов, уже не обращая вниманияна купленных девочек, сказал Толе:

– Машину я в ворота загоню. Только ты быстрее разгружай! Не затягивай!

– Быстро не получится. – Охладил пыл «борова» Толя.

Хвороваж весь надулся от возмущения.

– Как…как? – Боров тряс мгновенно покрасневшими щеками и раздувал ноздри.

Вдоволь насладившись, побуревшим как свёкла, рылом и вылезшими из орбит глазами, Анатолий с самым непосредственным видом Иванушки–дурачка сообщил Хворову:

– Курево специфических условий хранения требует. Сухости полной. А мне ещё склад освобождать нужно. Излишков сейчас много, затоварены мы, все сараи добром заставлены. Всё что за рабов выменяли – мёртвым грузом лежит пока Кощей не вернётся. Места свободного нет, а под открытым небом оставлять нельзя. Сам понимаешь. И рук рабочих не хватает. Ведь всех рабов кроме баб молодых мы вчера Курбану хромому на рынок отдали под реализацию. Он свои комиссионные почти вдвое скинул. Сейчас спрос на рабов резко подскочил.

– Так, хлопцев снаряди. Пусть помогут. По-быстрому и раскидаете всё, – прозорливо и свысока посоветовал боров.

– О-о-о! Так, хлопцы-то наши – все бойцами себя считают. Им западло рабским трудом заниматься, – снова огорчил Толя борова. – Бабы долго грузить будут. Не приученные ещё.

Толя врал. Из рабов на базе действительно остались только бабы и немножко детей, но помимо них в усадьбе были так называемые вольнонаёмные. По своему статусу они были более продвинутым «персоналом» чем рабы – практически крепостными. Торговать ими не торговали, но работали они только за кров и еду. Вольнонаёмными самостоятельно становились те бедолаги, кто по каким-либо причинам не мог найти себе защиту и пропитание в новом мире. Такие люди, чтобы выжить, пристраивались к более сильным группам: анклавам или бандам, работали по мере сил за еду, жилье и покровительство, но от рабов они ушли недалеко.

– А сколько по времени грузить-то будут?

– До вечера не меньше, – обрадовал Хворова Толик.

Боров посмурнел и с наигранными нотками в голосе спросил:

– Так, может, найдётся мне старику местечко для отдыха. Пока разгружать будете, я там побуду, а то притомился я с дороги. Годы не молодые. Здоровье уже не то. Сам понимаешь.

– Всенепременно, дорогой Олег Всеволодович, – поддержал тон собеседника Толя-мысли. – Я распоряжусь, чтобы вам в малом флигеле местечко подготовили.

Хворов, уже не скрываясь, пускал слюни, так ему не терпелось опробовать новое приобретение, но Толя приготовил для него очередной хитрый подвох:

– А девочек ваших я в уличных клетках устрою. Им там хорошо будет.

Сальная улыбка сползла с круглой и жирной мордыХворова.

– Так, я могу товар с собой во флигель взять? – предчувствуя нехорошее, осторожно спросил боров.

– Ой! Я думаю, что не стоит. Панночка неправильно понять может.

Хворов струхнул. Это было сразу видно по сжатым губам и забегавшим глазкам. Толя упомянул прозвище жены Кощея – Виолетты. Боров действительно её боялся. Её все боялись. На Виолетту с приходом Большого Песца свалилась и богатство, и власть, и почитание. Случилось так, что все эти волшебные подарки судьбы легли сверху на её беременность, прошлую убогую житуху и непомерное самомнение. Характер новой Виолетты стал жуткой катастрофой для всех окружающих. Виолетта дохаживала последний месяц перед родами и целенаправленно третировала всех подряд.

Именно Толя впервые назвал её "панночкой" по аналогии с героиней бессмертного творения Николая Васильевича Гоголя – "Вий". Там ведьма-панночка восстала из мёртвых и летала в гробу по церкви, желая покарать несчастного бурсака Хому, который её отпевал. Но Виолетта или Гоголя не читала или, ввиду общего умственного недоразвития, не поняла тонкий намёк на свою инфернальную сущность. Прозвище «панночка» она восприняла с восторгом, и принялась культивировать новый образ «прекрасной панночки» с ненормальной активностью.

При этом скудоумие Виолетты раскрылось во всей своей красе. Образ получился поистине карикатурным и отвратительным. Безвкусно подобранные аляповатые шмотки: короткие и облегающие, сменились такими же безвкусными длинными платьями, юбками и кардиганами.

Если раньше Виолетта напоминала вокзальную прошмандовку, то теперь она стала похожа на огородное пугало. Стараясь придать себе величественный вид, теперь жена Кощея ходила, откинувшись спиной назад, задрав подбородок и приподнимая перед собой подол какой-нибудь из своих длинных шмоток. Она сама себе состряпала нечто типа плаща или накидки на плечи, которая тащилась за ней сзади по полу или земле, подметая мусор.