Текст книги "Порождения эпохи мертвых (СИ)"

Автор книги: Александр Иванин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Annotation

Продолжение книги «Живые в эпоху мертвых. СТАРИК»

Считается, что личность маленького человека формируется до пятилетнего возраста и остаётся практически неизменной на всю оставшуюся жизнь. Говорят, что поменять личность может болезнь или сильное потрясение, такое как война, любовь или катастрофа. То есть, трагедия зомбиапокалипсиса должна повлечь не только возрождение мертвецов, но и перерождение большинства живых людей. Новая эпоха мертвых сотрет полностью или частично их личности и слепит их заново, формируя в новой среде как примеры морального вырождения и духовного уродства, так и случаи самоотверженного подвижничества.

В эпоху мертвых границы добра и зла размыты и зыбки. Какие формы может приобрести служение человечеству? Неужели убийства могут стать благом, а истязания – добродетелью? Какими будут новые герои, и кто защитит людей, жизнь которых никогда не будет прежней?

Александр Иванин

Часть первая.

Глава 1. Щуплый

Глава 2. Работа

Глава 3. Защитник

Часть вторая.

Глава 1. Плюха и Красномордый

Глава 2. Чужая территория

Глава 3. Пришелец.

Глава 4. Брошенный офис

Глава 5. Осада

Глава 6. Штурм

Глава 7. Миша Тен VS Кощей

Глава 8. На волю

Часть третья.

Глава 1. Толя-мысли

Глава 2. Айшат

Глава 3. Мечты сбываются

Глава 4. Бунт

Глава 5. На новые рельсы

Глава 6. Вика

Александр Иванин

Порождения эпохи мертвых

Часть первая.

ЗАЩИТНИК 

Глава 1. Щуплый

 Маленький щуплый человек неподвижно лежал в жаркой душной траве. Зубастое июльское солнце старалось пропечь окаменевшее тело до самых костей. Если бы не маскировочная накидка с нашитой сверху травой, то он бы не лежал, а уже валялся, убитый солнечным ударом. Хотя в эпоху мёртвых неподвижно валялись только трупы, упокоенные выстрелом в голову, или мертвяки c проломленным черепом. Остальные покойнички бодро вышагивали на негнущихся ногах, выискивая живую добычу для того, чтобы жрать.

В голове человека привычно текла вереница цифр. Он считал секунды, собирая их в цепочки минут. За прошедшее время он научился отсчитывать время не хуже метронома или кварцевых часов. Дело не в том, что у него не было часов. Совсем наоборот, часы у него были швейцарские, специально предназначенные для работы в экстремальных условиях, любой спецназовец бы обзавидовался. Часы на его руке были, а возможность посмотреть на циферблат у него периодически не было. Вот и сейчас он лежал неподвижно, пытаясь остаться незаметным как полевая ящерка.

По его расчётам, до времени «Ч» оставалось около пятнадцати минут. Хотя, может быть и меньше. Колонну рабов второй смены угнали в болота полчаса назад. И по заведённому распорядку, измученная первая смена уже волочила ноги в его сторону.

Наконец, в дальнем конце, затоптанной до каменного состояния, грунтовой дороги показался отряд вяло бредущих людей. Бежевое облако дорожной пыли аурой обречённости нехотя плыло над колонной невольников. Людей гнали в направлении большого круглого озера. Там в лесном водоёме чумазые рабы отмывались перед отдыхом.

Щуплый человек улыбнулся. Дисциплина, вбитая в мозги надсмотрщиков ещё до начала катастрофы, не сдавала своих позиций, заставляя подчиняться строгому распорядку. Щуплому это было на руку. Львиная доля успеха его непосильной задачи держалась на точном исполнении безумного плана, рассчитанного до секунд. Щуплый действительно взвалил на свои небогатырские плечики работу достойную слаженного войскового отделения или даже взвода.

Пытаясь выиграть дополнительное время, он, рискуя жизнью, ещё по темноте подобрался на максимально возможное близкое расстояние к логову рабовладельцев.

Человек лежал с подветренной стороны, чтобы его не унюхали собаки. Конечно, он тщательно мазался вонючей болотной жижей, чтобы забить свой запах, но всё равно могло получиться так, что какая-нибудь нюхастая и настырная шавка прицепится к нему.

Наполненный жаром, летний ветер нёс в его сторону клубы бежевой пыли, поднятой доброй сотней пар человеческих ног. Реденькое мутное облако ещё больше укрывало его, и повышало шансы остаться незаметным. Лежать-то приходилось практически на открытом месте, и здесь каждая мелочь играла свою роль.

Перед колонной важно маячили две фигуры конных охранников. Конники, разумеется, осматривали дорогу впереди, но делали это небрежно, их разморило под солнечным пеклом. Худощавый плотнее вжался в землю, стараясь ещё больше слиться с выгорающей от палящего солнца травой.

Конные громко рассмеялись, показывая куда-то в его сторону. Нехорошее предчувствие отозвалось спазмом в пустом желудке, но Бог миловал – всадники практически сразу переключились на беседу друг с другом.

Скрывающийся человек уже было облегчённо выдохнул, когда его сердце бешено заколотилось, а спазм едва успел задавить в горле испуганный крик. Прямо перед его лицом в траве блеснула чёрная извивающаяся лента. Это была чешуйчатая спинка болотной гадюки. Ядовитая тварь выползла прямо на щуплого. И как её сюда занесло?

Маленькая чёрная головка слегка приподнялась в траве. Раздвоенный язык появился перед мордочкой змеи и затрясся в воздухе, обещая нехорошее продолжение знакомства.

В голове щуплого трусливо заверещал инстинкт самосохранения, требуя от него, чтобы человек немедленно вскочил и побежал спасать свою драгоценную тушку. Он очень боялся змей. Маленький человек колоссальным усилием воли заставил себя замереть и остаться неподвижным. Это было даже не из страха быть убитым конными бандитами. Больше всего он боялся того, что бездарно провалит свою миссию.

Ведь он уже практически проиграл. Сегодня утром большую часть детей из лагеря погрузили на конные подводы и увезли, а оставшихся ребятишек могли увезти в любую минуту. Если такое случиться, то неделя сидения в болотах окажется напрасной. Спасать уже будет некого.

Маленькая чёрная головка угрожающе зашипела. Змея готовилась к атаке. Человек закрыл глаза и сжал зубы так сильно, что скулы заныли от мышечной судороги.

«Сколько времени может прожить человек, если его укусит гадюка?» – всплыло в голове щуплого, но следом толкнулась другая мысль: «Нет!!! Сколько времени я смогу воевать, пока не подохну? Сначала нужно будет убить конных. Расстояние маленькое, и я их точно завалю. А потом пеших охранников перебью – сколько успею. Может быть, рабы мне помогут?» – крутилось в его мозгах. Щуплый ожидал рокового укуса мелкой ядовитой гадины. Он готовился умирать с музыкой и танцами. «Пофестивалить» напоследок он ещё успеет.

Нудное, поганое время тянулась как заунывная нота, которую берет скрипка в самый драматичный момент дешёвой мелодрамы. Но вдруг он почувствовал, как что-то плотное и гладкое скользнуло по его щеке. Змея ползла прямо по нему! Он аж зубами заскрипел от бессилия и страха.

Человек чуть не поддался убийственному порыву, который заставлял его вскочить и сбросить с себя ядовитую тварь, визжа от ужаса и отвращения. Гладковыбритый череп обильно покрылся горячей испариной. Бандана, повязанная над самыми глазами, и до этого была влажной, а теперь стала совсем мокрой. Сложенный платок защищал глаза от пота, но после такой встречи с гадюкой бандану нужно было действительно выжимать – настолько она напиталась обильной испариной. Змея уползла! Смертельное представление откладывается! Но не надолго.

Тем временем конные приблизились к нему настолько, что кроме топота копыт он услышал, как один из всадников самозабвенно рассказывает второму о своей жизни до катастрофы, щедро привирая о своём сногсшибательном успехе у баб. Судя по раздражённым репликам второго, эти душещипательные байки о том, как этого хвастуна носили на руках его многочисленные поклонницы, он уже слышал много раз, и она ему надоела.

За проехавшими конными шла колонна рабов с торфоразработки. Топот разбитой обуви, тяжёлое дыхание, собачий лай, кашель, окрики конвоиров, стоны и обрывки голосов слились в некое подобие погребального марша унылой процессии. Первая смена возвращалась после каторжного труда. Надсмотрщики с собаками гнали их мыться и полоскать грязную одежду перед тем как вернуть в каторжный барак.

В распоряжении у прячущегося человека будут примерно сорок минут с того момента, как они скроются в лесу до того времени, когда они снова появятся на дороге, возвращаясь в лагерь после купания.

Третья смена пока ещё отсыпалась в бараках на дне заброшенного песчаного карьера, чтобы уже вечером отправиться на каторжную работу в, кишащую комарами и мошкой, болотину.

Рабы уже почти прошли мимо поворота в песчаный карьер, где был их лагерь, когда со стороны дороги донёсся остервенелый крик:

– Какого хрена ты разлёгся?!

Гневный окрик сменился воплями избиваемого раба:

– Ой! Ай! Не надо! А-а-а!

Щуплый человек слегка приподнял голову. Всё равно, теперь из-за пыльного облака это вряд ли кто-нибудь заметит. Толпа грязных измотанных бедолаг всё так же не останавливаясь волочилась по пыльной дороге в сторону леса. Щуплый выискивал глазами вопящую жертву.

Крупный мужчина лежал на обочине в побитой жухлой траве и вскрикивал от ударов. Его лупили резиновыми палками пара надзирателей. Хотя били они его как-то растерянно и даже лениво. Собственно говоря, они его даже не били, а просто бестолково тыкали дубинками. Кричал он больше от испуга. Надсмотрщики не старались.

Кроме резиновых палок, у одного за поясом был заткнут старенький обрез двуствольного ружья, а у второго за спиной болталась древняя и раздолбанная «мосинка» с самодельным скелетным прикладом, обмотанным кусками чёрной и синей изоленты.

К ним подбежал третий надсмотрщик с автоматом. По сравнению с двумя первыми, он выглядел настоящим франтом: ладные берцы вместо растоптанных «кирзачей», натовский камуфляж вместо застиранной и выгоревшей армейской «флоры», и настоящая казацкая нагайка вместо милицейской резиновой палки. К тому же в отличие от автоматчика парочка надсмотрщиков в армейском камуфляже была такой же грязной, как и рабы, которых они конвоировали.

Автоматчик разразился трёхэтажным забористым матом, смысл которого можно было свести к двум словам: «Почему остановились?».

– Я говорил, что у меня артроз. Я идти не могу. Мне больно и тяжело, – начал было оправдываться ноющим голосом, лежащий на земле человек.

Он был действительно крупный. Обвисшая складками кожа на лице говорила о том, что он очень сильно похудел за последнее время, но, тем не менее высокий рост, широкие плечи и крупная бочкообразная грудная клетка раба делали его чуть ли не гигантом на фоне окружавшей его троицы.

Автоматчик ловким ударом ребра ладони выбил из-под ствола шомпол.

– Больной ты у нас? Я тебя сейчас лечить буду. Разом все хвори как рукой снимет! – глумливо заявил тот.

– Поднимайся. Нельзя лежать, – взволнованным голосом сказал упавшему один из надзирателей.

Человек с больными коленями уже пытался подняться земли, морщась и шипя от боли. Оба вертухая с дубинками начали было ему помогать, но встать он всё равно не успел.

Автоматчик изо всей силы и с оттяжкой стал бить его шомполом. Пытающийся подняться, раб громко и отчаянно закричал на одной ноте. Но потом крик резко оборвался, хотя сознание он не потерял – его руки всё так же пытались закрыть тело от жестоких ударов. Похоже, что у человека перехватило дыхание от боли. Он рухнул на дорогу и начал извиваться, вздрагивая всем телом, под ударами стального прута.

Блестящий металлический шомпол обрушивался сверху с шипением и свистом, а вверх поднимался уже вместе с кровавыми брызгами, клочками одежды и ошмётками плоти. На грязной ткани изношенных лохмотьев раба проступали кровавые полосы. Тёмная ткань не выдерживала хлёстких ударов и лопалась, оголяя покрытую рассечениями и ссадинами, кожу. Раны обильно кровоточили.

Частые удары копыт рысящей лошади ознаменовали появление одного из двух всадников, замыкавших колонну рабов. На униформе конного охранника нарочито выделялись нашивки федеральной службы исполнения наказаний. В этом крохотном и жестоком мирке торфоразработки нашивки были фетишем, кричащим о причастность их обладателя к местной элите.

– А ну, стой! Чего это вы мне тут устроили?! – свирепея закричал он на конвоиров.

Автоматчик поднял на него искажённое кровавой одержимостью лицо:

– Не извольте беспокоиться, гражданин начальник. Воспитательную работу проводим с симулянтом. Больного из себя корчит. А мы его лечим.

Автоматчик озорно подмигнул двум другим надзирателям, ища у них поддержки, но те стояли, испуганно выпучив глаза на всадника-конвоира, и не торопились выручать своего коллегу, вооружённого автоматом.

– Что у него? – спросил всадник.

– Да ничего…– начал, было, автоматчик, но осекся под острым внимательным взглядом конного охранника.

Всадник указал рукоятью плети в сторону надзирателя с обрезом, намекая, что хочет услышать ответ именно от него.

– Баран говорит, что артроз у него. Ноги больные. Ходить ему тяжело. Или не может он ходить, – честно ответил тот на вопрос начальника.

Всадник снова упёр взгляд в лоб автоматчика и, угрожающе растягивая слова, сказал:

– Тебе чмудаку объясняли, что у баранов цена есть? Ты, падла, понимаешь, что добро хозяйское портишь? Если у него ноги больные, то пусть руками работает. На шнеки его завтра поставишь. Пусть рукоятки крутит. А если он подохнет до завтра, то кто его работу выполнять будет?

– Так, найдём кого-нибудь…– начал было автоматчик, но опасливо замолчал, подбирая нужные слова.

– Ответ неправильный! – констатировал всадник. – Если он подохнет, то ты станешь на его место, и будешь выполнять его работу. Тебе понятно, придурок?

– Да! Он сможет. Я же только попугать его хотел.

– Ну, я вижу, как ты его попугал. Раны открытые загноятся. Завтра лихорадка у него будет. А ещё денька через три – он ласты склеит. И из старших овчарок, ты, милый человек, пойдёшь в бараны, чтобы другим неповадно было рабов калечить ради собственного удовольствия. И без твоих стараний бараны каждый день дохнут. А, как ты собираешься план выполнять? Ведь едва-едва до нормы дотягиваете, блевотина зомбячья.

Довольный произведённым эффектом, всадник откинулся в седле. Автоматчик нервно дёрнул кадыком, пытаясь проглотить зажавший горло комок. Он боялся.

Колонна рабов уже прошла мимо места экзекуции человека с больными коленями и удалялась в сторону лесной опушки. Всадник развернул лошадь и погнал её той же ленивой рысью вдогонку за рабами.

Трое вертухаев остались стоять возле окровавленного человека.

– Мужики, поможете его до лагеря донести? – спросил у коллег автоматчик.

Один из надзирателей с дубинкой молча развернулся и торопливо пошёл догонять колонну, а второй ухмыльнулся и сказал:

– Не, Паша. Сам разбирайся. Я теперь за тебя вписываться не буду, а то ещё вместе с тобой из младших овчарок в бараны переведут.

– Ну и катись ты на хрен отсюда.

– Ты гонор-то умерь, Паша. Это пока ты ещё в старших овчарках ходишь, а завтра можешь и в стадо попасть. Не стоит заранее нарываться.

– Я своё место знаю, Бобыль. Не тебе меня учить. Моё дело собачье, конечно, но мы ещё посмотрим, как оно дальше все повернётся.

Уже догнавший колонну, вертухай остановился и обернувшись прокричал оставшемуся товарищу:

– Бобыль! Ты чего там? Бараны скоро купаться будут! Хватит лясы точить!

– Сейчас! – прокричал Бобыль и, придерживая дубинку так, чтобы не била по ногам, побежал догонять колонну.

Автоматчик остался стоять над лежащим на дороге человеком.

– Да провались ты пропадом, баран тупой! – озлоблено и с отчаянием закричал он на раненого раба. – Не было печали – черти накачали. Если завтра на работу не выйдешь, я с тебя живого шкуру спущу! Понял?

Было заметно, что автоматчику хочется выместить злость и раздражение на жертве, но он боялся покалечить раба ещё больше. Судя по его страху, уже были случай когда «овчарки» отправлялись в «стадо» уже в качестве «баранов».

Прячущийся в траве щуплый человек забеспокоился. Если автоматчик останется стоять здесь или потащит раба в лагерь, то придётся ждать или завтрашнего полудня для продолжения операции, или убивать автоматчика здесь и сейчас.

Первый вариант предполагал, что детей могут вывезти сегодня вечером или завтра утром, и он снова не успеет их спасти, а второй вариант грозил риском проявить себя раньше положенного времени. А шансы у щуплого были невелики и без этого. Уже можно было бежать к базе: пулемётчика на вышке не было видно, и щуплого сдерживал только проштрафившийся надзиратель.

На радость прячущегося человека, автоматчик не стал задерживаться. Он вытащил верёвочные петельки и принялся вязать лежащую жертву. Автоматчик умеючи спутал окровавленному человеку руки и ноги, а потом бегом кинулся догонять толпу конвоируемых.

Когда проштрафившийся надзиратель скрылся в зелёной листве первых кустов опушки, щуплый человек вскочил из травы и, рывком добежав до дороги, улёгся на обочину рядом со связанным человеком. Тот прерывисто дышал, руки и ноги у него тряслись мелкой дрожью, а кровь скатывалась с израненного тела в дорожную пыль. Щуплый человек видел разорванное ухо и кровь, натёкшую в ушную раковину.

Финский нож с длинным прочным лезвием покинул ножны на предплечье щуплого и вонзился прямо в одну из ран на груди умирающего человека. Это позволит скрыть то, что раб был убит ножом, а не побоями вертухая. Входного отверстия от ножевого ранения, скорее всего, не заметят.

Щуплый убил его с одного удара, без какого-либо сожаления или прочей рефлексии. Просто, так было нужно. Если автоматчика и низведут до уровня баранов, которых пас, то он этого заслужил. Для раненого раба смерть – это избавление от нескончаемых мучений. А для щуплого, его смерть – дополнительная гарантия того, что он сможет остаться незамеченным. К тому же ковыляющий зомби явно задержит возвращающихся охранников. Щуплый ловко рассёк верёвочные петельки, стягивающие ноги и руки свежего трупа.

Пыль на дороге уже начала оседать, и щуплый припустил в сторону базы, торопясь укрыться в остове сгоревшего грузовика с многочисленными дырами от пуль крупнокалиберного пулемёта. Сквозь эти самые дырки щуплый принялся внимательно разглядывать блокпост добытчиков торфа.

Блокпост располагался возле самого песчаного карьера, перекрывая собой единственную пологую дорогу вниз на дно глубокого котлована. Над, украшенным колючей проволокой, забором из бетонных блоков и металлических листов виднелись крыши трёх построек, а также высокая деревянная вышка с прожектором и крупнокалиберным пулемётом. Над крышей вышки самозабвенно вращался ротор электрогенератора. Он был единственным, кто в этом царстве боли, мучений и жестокости работал прилежно и старательно.

Пулемётчик на вышке коротал время в гордом одиночестве, растянувшись на ограждении из мешков с песком. Судя по тому, что на пулемётчике из одежды остались только плавки и большая шляпа, сплетённая из травы и камыша, он сейчас загорал.

«Вот тупой ублюдок! Именно из-за таких тунеядцев, как он, вырезают целые анклавы!» – подумал щуплый. Он презирал разгильдяев.

На самом деле, ему было на руку халатное отношение дозорного к своей работе. После обеда в лагере наступала сиеста. По большей части, вымотанные рабы спали, а охранники занимались своими делами или дрыхли в прохладных кирпичных постройках. На это время они даже собак отправляли в карьер к невольничьим баракам, чтобы своим брехливым лаем те не мешали отдыху надсмотрщиков. Вопреки базовым постулатам диверсионной работы, это послеобеденное время было самым удобным для нападения.

Из-за забора доносилась громкая весёлая музыка. Один из бардов, канувшей в прошлое, эпохи хрипел в динамики песню под примитивный гитарный бой, который так любят поклонники русского шансона. Жизнеутверждающая песня про любовно-интимные отношения суровой следачки и симпатичного жигана перемежалась псевдоэротическими воплями женского бэк-вокала.

Глава 2. Работа

Маленький щуплый человек вытащил из-под маскировочной накидки «винторез». Он устроил ствол на дуге остова спинки прогоревшего сидения. Приятное возбуждение зародилось где-то внутри и заставило щуплого улыбнуться. Он начинал свою отчаянную и самоубийственную операцию. Дороги назад уже не будет.

Ветер теперь удачно дул со стороны блокпоста. До леса было далековато, да ещё к тому же вся опушка заросла лиственными деревьями. И музыка. Его точно никто не услышит.

Глаз сам приник к окуляру, палец плавно лёг на спусковой крючок. Нитяной толщины основной угольник прицела замер сначала на щеке, а потом аккуратно переполз к виску загорающего нагишом пулемётчика.

Расстояние было совсем несерьёзное, даже новичок должен справиться, но щуплый принципиально не верил всему привлекательно лёгкому. Жизнь научил его, что в такие моменты кажущейся лёгкости всех ротозеев и лентяев как раз и подстерегают неприятные сюрпризы. А права на ошибку у щуплого не было. Хорошо, что из-за близкого расстояния не придётся делать поправку на своеобразную баллистику медленной тяжёлой пули.

Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох, и на полувыдохе щуплый замер, превращаясь в придаток своего верного оружия. Негромкий хлопок практически незаметно размазался в воздухе. Голова загорающего пулемётчика слегка дёрнулась, на его виске появилась чёрная точка, а вот, с другой стороны, скорее всего, половина черепной коробки вылетела. Из раны на виске потянулась вниз тонкая медленная струйка.

Все прошло идеально! Пулемётчик на вышке был мёртв. Самое главное, что он не упал.

Щуплый ещё раз осмотрел колючими тёмными глазами лес, опушку, дорогу и блокпост. Убедившись, что его ещё не обнаружили, он пригибаясь побежал в сторону блестящего на солнце металлического листа в заборе.

Место для проникновения он выбрал ещё позавчера. Один из листов, прикрывавший прореху в бетонных блоках, отгибался. Через эту самую дырку убегали по ночам в «самоволки» «овчарки» из гарнизона охраны лагеря. Щуплый присел возле выбранного места и чуть не обжог руки об раскалённый металл, приникнув к листу. Горячее железо пахло опасностью. Следовало быть осторожным.

Щуплый человек упал на колени рядом с дырой в «крепостной» стене и прислушался. За стенкой из тонкого рифлёного металла слышалась невнятная возня и сопение. Неужели провал операции?

Набравшись смелости, щуплый заглянул в узкую щель.

На той стороне среди потоптанных лопухов обжималась парочка «овчарок». Седой интеллигентного вида мужик целовался с молодым высоким парнем и тискал его свободной рукой за ягодицы. Парень уже запустил руку в штаны своего партнёра и, судя по трясущимся движениям, пытался его возбудить.

Щуплый отпрянул от забора и скривился от отвращения. Он отложил винтовку в сторону и выудил из-за спины пластиковую духовую трубку. Вместе с трубкой он вынул коробку с дротиками. Такие трубки и дротики использовали работники санитарных служб для отлова бродячих собак, но сейчас дротики были заряжены уже не безобидным транквилизатором, а смертельным ядом. Яд убивал мгновенно и гарантированно.

За забором послышался приглушённый стон и горячий шёпот седого:

– Я тебя сейчас разорву, сучёнка.

Отодвинув духовой трубкой край металлического листа, щуплый выпустил дротик седому в шею. Полный гомосексуалист грузно осел назад и повалился набок. Парень уже стоит нагнувшись со спущенными штанами, отклячив тощую волосатую задницу. Парень недоумевая оглянулся, но тут же получил дротик прямо в глаз.

Щуплый в ту же секунду отодвинул в сторону предательски скрипнувший лист и быстро проскользнул вовнутрь. Он даже успел придержать падающего парня, чтобы тот плюхнулся не так шумно. Парень почему-то продолжал дёргаться. Долгая агония не входила в планы диверсанта. Щуплый упокоил «овчарку», пробив «финкой» висок. Парень замер навсегда. Он больше никогда не встанет.

Щуплый пробежал вдоль всего длинного барака казармы и притаился возле противоположного угла. Выходившие в сторону забора окна были заколочены, и это было на руку нападавшему. Выставив из-за фундамента казармы у самой земли зеркальце, он внимательно осмотрел территорию.

В пяти метрах от него полуголый человек в грязных штанах и армейской кепи ремонтировал большой грузовик. Практически по пояс скрывшись в подкапотном пространстве, чумазый шофёр периодически выныривал за каким-либо из инструментов. Второй человек, перепачканный сажей и машинным маслом, сидел на подножке кабины грузовика и, вытирая руки ветошью, оправдывался перед шофёром:

– Степаныч, ну ты пойми. Она сама сорвалась. Я её аккуратно воротком тянул, и головка закреплена была.

– Слышь, ты, головка! Тебе, ленивому говнюку, нужно было проволовкой губки на выпресовщике затянуть! Мне теперь до самого вечера из-за тебя, дебила косорукого, придётся на жаре торчать! Не умеешь – не берись! – отчитывал механика водитель.

Проштрафившийся механ так и не успел ответить, он плашмя упал на бетонные плиты, а на груди у него появился серый цветок оперения дротика. Следующий дротик вонзился уже водителю в заднюю поверхность бедра чуть ниже ягодицы. Громко зазвенели, выпущенные из рук, рожковые ключи. Водитель неподвижно замер, навалившись грудью на двигатель.

Щуплый человек в косматой накидке перебежал двор, вскочил на крыльцо и замер внутри полутёмного тамбура главного здания. Двери были распахнуты настежь. Судя по азартным выкрикам, внутри за большим столом шла карточная игра на деньги. Но щуплый ошибся. Там просто спорили двое надзирателей, обсуждая ночную карточную баталию.

Спор неожиданно прервался и один из спорщиков с покрасневшим разгорячённым лицом выскочил в распахнутые двери. Щуплый человек стоял, притаившись за дверью. Под край двери он подставил носок ботинка, и поэтому дверь, которую задел плечом выбегающий вертухай, не ударила щуплого.

В следующее мгновение выскочивший охранник оступился и кубарем покатился по невысоким ступенькам крыльца. Упавший человек произвёл невероятное количество шума. Таиться уже смысла не было. Если на шум выбегут другие надзиратели, то щуплому было несдобровать. Он сразу окажется зажатым на узком пятачке входного тамбура, где не было никакой возможности для манёвра.

Если до этого преимуществом щуплого была скрытность, то теперь пришло время скорости. Сухо хлопнул выстрел из «винтореза», убив, очумело крутящего головой, вертухая. Пуля ударила как раз в переносицу, разворотив ему череп. Смерть была мгновенной.

Диверсант проскользнул внутрь и ушёл в сторону от двери. Между ним и крупным человеком в красных просторных шортах оказался широкий и тяжёлый стол с наваленными на него амуницией и оружием. Пузатый надзиратель потянулся было руками к лежащему перед ним автомату, но щуплый всадил ему в грудь сразу три пули. Падая пузан рефлекторно ухватился за край стола. Четвертая пуля тут же врезалась в круглую, покрытую капельками пота, лысину на макушке, снеся верхушку черепной коробки. Отрывистые хлопки выстрелов и шум падающего тела внутри помещения могли обернуться катастрофой. Его могли обнаружить.

Щуплый сменил полупустой магазин. По его подсчётам теперь на блокпосте в живых было всего пара человек. Оставалось только найти и убить их, а потом ещё – найти детей и спасти их.

Во дворе по-прежнему никого не было, пусто было и в «оружейке» и в «караулке». Щуплый, пробежав через всю комнату, влетел в раздевалку с многочисленными шкафчиками. Там тоже никого не было. Из душевой доносился шум воды и громкие довольные отфыркивания. Надзиратель мылся в душе.

Щуплый скользящими движениями подошёл вдоль стены к приоткрытой двери душевой комнаты. Сквозь щель были видны резиновые шлёпанцы и большое коричневое полотенце, валяющееся на белом пластиковом стуле. Шум воды стих, и полиэтиленовая занавеска одной из кабинок распахнулась, выпуская облачко белого пара. Плёнка ещё раз качнулась, и из душа вышел голый человек, звонко шлёпающий по плитке босыми ногами. Этот вертухай отличался атлетичным телосложением и прекрасной физической формой.

Щуплый упёр приклад в плечо, но выстрелить не успел. Голый человек в душе проявил неожиданную прыть. Что могло быть причиной: интуиция, инстинкт, шум, невнятное отражение в запотевшем зеркале? Как он сумел почувствовать или просчитать своего убийцу? Голый мгновенной ушёл с линии огня, а в щуплого полетел белый пластиковый стул с тяжёлым махровым полотенцем. Две пули разбили отражающую поверхность и плитку под ним. Зеркало ссыпалось на пол кучей осколков. Щуплый промахнулся.

Теперь уворачиваться пришлось уже маленькому человеку. Следом за стулом из душа в раздевалку вылетел орущий голый надзиратель. Тот рассчитывал сбить щуплого с ног и вырвать оружие. Это было единственное правильное решение для такой ситуации – максимально быстро сократить дистанцию и вступить в рукопашную схватку. Учитывая разницу в физических данных, все шансы были у голого.

Палец щуплого с сумасшедшей скоростью надавил несколько раз на спуск. Тяжёлые пули вдребезги разбивали плитку со штукатуркой. Надзирателя встретила всего одна из смертельных пуль, но этого хватило. Тот по инерции с грохотом влетел в запертые шкафчики у стены и опрокинулся навзничь, перевернув обе деревянные скамейки.

Надзиратель не умер. Он попытался встать, но поскользнулся на плиточном полу босыми мокрыми ногами. Из раны в боку обильно лилась кровь. Упираясь руками в пол, голый повторил попытку подняться, но последний выстрел щуплого был сделан как положено прямо в сердце, он и так дал слишком много форы этому тренированному ублюдку. Щуплый загнал в гнездо винтовки новый магазин и дослал патрон.

Комната отдыха на КПП тоже оказалась пустая. В пепельнице лежали остывшие окурки, а постели были аккуратно заправлены. В открытом шкафчике на плечиках висел чистый и тщательно выглаженный китель сотрудника ФСИН.

Пока все шло практически удачно. Щуплый перетащил толстяка в красных шортах в раздевалку и уложил в лужу крови рядом с убитым крепышом из душа. Щуплый любил оставлять такие сюрпризы. Повреждение на голом трупе были минимальными, физическая форма была прекрасной, а смерть – быстрой. Такие покойнички поднимались скорее всех и превращались в слишком опасных тварей. До тех пор, пока зомбака обнаружат, он успеет хоть сколько-нибудь отожраться на трупе в красных шортах.

Маленький человек разбил напоследок тусклые мерцающие лампочки. Шустрый зомби в замкнутом тёмном пространстве представлял реальную опасность.

За окнами КПП по-прежнему ничего не происходило. Если щуплый посчитал правильно, то на территории остался один-единственный противник. Пока ему везло, но вот этот самый последний вражина мог стать препятствием, на котором везение щуплого могло закончиться.

Следует исходить из того, что выстрелы он уже слышал и ещё видел труп у самого крыльца или трупы водителя и механика возле грузовика. Щуплому оставалось надеется на свою ловкость, опыт и скорость.