Текст книги "Мост Верразано"

Автор книги: Александр Мирер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Такси мне вызовите… Адье…

Следующий день был поворотным в истории ЭИ. Читатель может при желании датировать его довольно точно: на этот день приходился еврейский праздник Иом-кипур, из-за чего все дела несколько замедлились – все, кому не лень, объявили себя евреями и не явились на работу. Однако произошло несколько событий сверх главного – подписания контракта.

Первое, наименее важное: по просьбе Си-Джи исполнительный Мабен пригнал двоих специалистов по подслушиванию, и они проверили кабинет господина президента на предмет «жучков». Таковых не оказалось, в чем, впрочем, Мабен и не сомневался.

Второе, самостоятельного значения не имеющее: одежду Берта и Рона не доставили из магазина. Утром в мотель позвонил магазинный управляющий и сдавленным от неловкости голосом набормотал, что рассыльный куда-то сгинул, что магазин готов компенсировать господам ущерб в любой удобной для них форме – хоть деньгами, хоть одеждой. Умник велел Рону ответить, что они заедут за одеждой. «Так оно и лучше, – сказал Умник, – времени до трех все равно девать некуда». Когда же они стали собираться, выяснилось, что запасные джинсы Умника годятся только для работы в гараже, а не для визита в магазин готового платья, и он снова влез в новый костюм.

Третье событие: Энн Гилберт неожиданно для себя самой поехала в «Дженерал карз» – в отдел компьютерного обеспечения, занимавший три этажа. Поехала под благо-виднейшим предлогом, а именно, чтобы прокатать на большом компьютере свою новую программу. Энн тщательно – и очень просто – оделась, поскольку жену «самого» всегда разглядывают во все телескопы, села в свою «навахо-мини» и к часу дня прибыла в отдел. Работы не получилось; Энн запамятовала, что в Иом-кипур половины программистов нет на месте, но кое-как она продержалась полтора часа, а потом поднялась в приемную мужа и принялась пить кофе и болтать с мисс Каррингтон.

Если бы самая близкая подруга спросила Энн, зачем она сидит и мешает людям работать, та с полным чистосердечием ответила бы, что просто так, от скуки. Что все привычное ей обрыдло, карусель какая-то непрерывная, и что даже скакать на лошадке надоело – гоняешь по кольцу, как дура. И была бы это правда чистейшей воды. Госпоже Каррингтон она рассказывала нечто в этом же роде: сегодня надо ехать на прием, на Парк-авеню, а там будет скука смертная, потому что у госпожи имярек не принято поддавать и веселиться и надо вести себя благопристойно. На деле она дразнила почтенную секретаршу, но та относилась к Энн по-матерински и, кажется, понимала, что молодая хозяйка ее дразнит.

И в назначенный час ввалился Умник.

– День добрый, дамы, – пробасил он. – А! Миссис Гилберт! А это мои друг, господин Рональд Басс.

Энн обомлела. Он выглядел так замечательно в приличной одежде, прямо герцог какой-то, и усы подстрижены… При первой встрече она заметила только, что он очень большой и что голос у него низкий и как бы проникающий в душу, но сейчас увидела, что у него отличная, хотя и малость грузная, фигура, а движется он мягко, как… «Как тигр, – подумала бедная Энн. – Ужасно сильный, наверно… Что-то он изобрел замечательное как будто…»

– К вам господин Эйвон и господин Басс, – прожурчала госпожа Каррингтон в интерком. Потом сообщила:

– Господин Гилберт очень скоро вас примет, господа. А вы не зайдете к господину Гилберту, мэм?

– Пожалуй… пожалуй, нет, – пробормотала Энн. – Я подумала, может, он свободен… То есть освободится, я хотела сказать. Нет, я побегу, спасибо за кофе и общество, мисс Каррингтон, дорогая. – Она улыбнулась Умнику и Рону и выскочила за дверь.

Секретарша опустила глаза.

Такое вот было третье событие этого дня. Четвертое, оно же главное событие, состоялось через сорок пять минут: контракт был подписан.

Надо заметить, что с точки зрения любого американского делового человека такая скорость не просто невозможна – немыслима и безумна. Равным образом как и то, что стороны не советовались с адвокатами, да и вообще не показывали текст договора адвокатам-контрактникам. Договор сулил огромные деньги обеим сторонам, но был неприлично короток: «Дженерал карз» принимает для испытаний изобретение г-на Берта С. Эйвона, изложенное в заявке номер такой-то от такого-то числа, и, буде это изобретение внедрится в производство, выплачивает автору десять процентов доходов от вышеуказанного изобретения. Умник и, что важнее, Рональд, мгновенно одобрили эту формулировку – ни суть, ни даже название изобретения не раскрываются. Разумеется, в черновике не был проставлен отчисляемый процент прибылей, и Си-Джи спросил, на какую цифру Умник бы согласился. Тот неожиданно объявил:

– А все равно мне…

Это было не слишком приличное заявление: полагалось торговаться. Полагалось требовать высокий процент первые, скажем, три года, потом – пониже, и требовать аванс при начале внедрения в производство. Си-Джи не был даже уверен в том, что Эйвон согласится на выплаты только после опробования машины, ибо сам факт испытаний, на которые пошла такая фирма, как «Дженерал карз», уже был признанием ценности изобретения. Сверх всего, ребенку было ясно, что во время испытаний команда ученых и инженеров «Джи Си» может так изучить устройство, что попробует создать свой вариант, не охраняемый патентами Эйвона, и оставить изобретателя с носом.

Так что когда Умник сказал, что ему все равно, Си-Джи несколько растерялся и предложил многовато – десять процентов, и тот согласился. Тут неожиданно для Умника вмешался Рон и запросил вполне разумную штуку: компенсацию расходов на изготовление опытного образца автомобиля, передаваемого для испытаний. Теперь согласился Си-Джи.

– Скажем, два миллиона, Берт?

– Ну, по делу-то надо побольше… Но я не хочу, чтобы это было в одном контракте.

– Хорошо. Я прикажу подготовить отдельный контракт. На разработку нового электрооборудования, скажем так.

– А, ладно, – пробурчал Умник. – Через месяц они все равно поймут, что пахнет жареным…

– Кто – они?

– Сначала – ребята из «Дженерал электрик». Заявка у нас на генератор электроэнергии, видишь ли… Они же непрерывно сканируют Патентное бюро.

Си-Джи в этом усомнился: Патентное бюро – огромный департамент, куда ежедневно приходят сотни – или тысячи? – заявок на изобретения и где наличествует стандартная бюрократическая волынка. Он сильно сомневался, что заявка Эйвона попадет в руки понимающего человека раньше, чем через несколько месяцев. Но спорить не стал, сказал только:

– Хотелось бы просмотреть твою заявку.

– Теперь имеешь право, – ответил Умник. – Рональд, распорядись, чтобы господину Гилберту послали копию,

Он дотянул к себе контракт и расписался на каждой странице обоих экземпляров. Си-Джи тоже расписался, передал один экземпляр Умнику, поднялся, запер бумагу в сейфе и подошел к гостям.

– Хорошо. Что там написано – своими словами?

– В заявке? – лениво спросил Умник. – Химический генератор электроэнергии, устроенный так-то, Реакция протекает между алюминиевыми и циркониевыми пластинами, покрытыми микрослоем вещества «икс». Примечание: формула означенного вещества приводится в отдельной заявке.

– Ничего не понимаю, – с тягостным недоумением сказал Си-Джи.

Ему опять казалось, что его морочат. Пусть даже так – контракт ни к чему его не обязывает… но автомобиль-то ездит! Реакция между алюминием и цирконием – бред полнейший…

Теперь они сидели рядом, и Умник наклонился к нему и нашептал на ухо, что «икс» есть катализатор атомной реакции, протекающей практически безотходно – в том смысле, что кроме электроэнергии выделяется небольшое количество тепла, согласно второму закону термодинамики. Что расход основных металлов невелик и ресурс генератора определяется расходом вещества «икс».

– Ты и подозревал что-то подобное, надеюсь? – спросил Умник. Си-Джи пробормотал:

– Не знаю. Может быть. Не понимаю, почему ты беспокоишься из-за заявки. Ее вернут на стадии предварительного рассмотрения – неполная информация, насколько я разбираюсь в патентном деле. Ни один серьезный эксперт не обратит на нее внимания. Рональд кивнул, но Умник – фыркнул:

– Они меня знают, Клем! Один хорошенький аккумулятор я уже придумал. Зверски дорогой, но довольно бойко идет. Для спутников и всего такого. Знают меня, вот в чем беда…

– Это верно, – проговорил вдруг Рональд Басс.

Он второй раз за всю встречу открыл рот – в первый раз, когда запросил компенсацию. И Клем поймал его взгляд, обращенный к Умнику, – истинное выражение немого обожания.

– Так… Тем не менее, – сказал Си-Джи, – не разделяю твоей тревоги. А заявка на «икс»?

– Подадим, когда ты подготовишь производство. Заявка готова.

– Так…

В кабинете, занимающем добрую четверть этажа, было очень тихо; снаружи не доносилось ни звука сквозь тройные стекла, слышался только едва уловимый шелест вентиляции.

– Ну так что, мы оставляем мобиль? – спросил Умник.

– Погоди, – неожиданно громко произнес Клем. – Какого рода вещество? В каких количествах может быть получено?

"А в любых, – услышал он бас Эйвона. – Это изотоп, э-э, весьма распространенного элемента. Может вырабатываться на любом производстве изотопов».

Клем поднялся и побрел вокруг стола к своему рабочему креслу. Этого он все-таки не ждал. Если Эйвон и Басс не шарлатаны, то дело много страшней, чем он предполагал: он до сих пор думал об аккумуляторе, об устройстве, нуждающемся в электроэнергии для зарядки. Если они не шарлатаны, то речь идет о перпетуум-мобиле пресловутом, об устройстве, которое заменит все разом. Нефть и уголь станут более не нужны как топливо. И газ. Они будут не нужны электростанциям, потому что станут не нужны сами электростанции.

Холодным умом он понимал, что на такую сверхреволюцию понадобятся десятилетия, что катастрофа эта – отложенная. Но в автомобильном деле она может грянуть очень скоро, и вокруг автостроителей пойдет лавина крахов, подобная Великой депрессии.

Но – не для тех, кто успеет перестроиться. И легче всех будет перестроиться «Дженерал карз». «Мы начнем первыми, » – внушал себе Си-Джи, усаживаясь в кресло и окидывая глазами привычный порядок на столе,

– Откуда вы получали этот изотоп?

– Не беспокойся, все легально. В Европейском…

– Хорошо, – торопливо сказал Си-Джи. – Не здесь, в Европе, хорошо…

Он хотел сказать еще что-то, не сумел, и Эйвон вдруг пророкотал, повернувшись к Бассу:

– Ты пойди, мой мальчик, посиди там с дамой… – Подождал, пока тот выйдет, и спросил у Клема; – Ну что, наложил полные штаны?

Несмотря на шок, Си-Джи взъярился – слишком давно с ним не смели говорить подобным образом. Ярость пошла на пользу, Он рявкнул;

– Уйми свой поганый язык! Я пока не убежден, что ты не жулик! Умник вдруг улыбнулся и спросил:

– Покурить у тебя никак нельзя, а? Курить очень хочется. Усы у него забавно встопорщились.

– Кури, дьявол с тобой, – пробормотал Си-Джи.

– А не буду, дьявол с тобой, – ответствовал Умник. – Я пойду, а ты, значит, убеждайся, что я не жулик. Но – осторожно, не то нас с Роном прикончат до того, как мы наладим тебе производство. Пока.

– Где тебя искать?

– А не надо меня искать. Через неделю позвоню.

Как всегда, последнее слово осталось за Умником, и Си-Джи, все еще багровому от ярости, пришлось велеть Миллеру пропустить господина Эйвона в директорский гараж – на его машине – и принять у него ключи,

План испытаний он продумал за следующий час, пока разгребал очередную порцию срочных дел. Управившись с ними, он вызвал Жака Мабена и выложил ему всю историю в объеме, доступном уму полицейского.

Мабен задал два-три вопроса; лицо его оставалось невозмутимым, только затылок налился кровью. Наконец он сказал:

– Деньги, сэр. Придется прямо-таки бросаться деньгами. Мабен был скуповат.

– Денег не жалеть, – отрезал президент компании, неведомо для себя перефразируя слова одного русского генерала-палача; правда, тот сказал: «Патронов не жалеть», но разница, если подумать, небольшая,

Мабен начал действовать немедленно. Едва ли не основное стремление хорошего полицейского – не терять ни секунды. Эйвон и Басс еще летели в Детройт, когда Мабен вошел в контору охранного агентства, с которым давно сотрудничал, и подрядил четырех человек для охраны здания «Дженерал карз». Двое должны были заступить на вахту мгновенно (такая срочность, само собой, потребовала дополнительной оплаты). Вернувшись к себе, он распорядился, чтобы четверо из его собственного контингента переключились с охраны здания на охрану дома господина президента компании – по двое в смену, круглосуточно.

Все это было не просто: пришлось обсуждать массу подробностей, просматривать личные дела охранников и так далее, и так далее. Но до того еще пришлось переговорить с заведующим кадрами детройтского завода и затребовать двух наиболее надежных испытателей автомобилей. И это опять-таки было непросто – тем более, что испытателям надлежало сегодня же вылететь в Нью-Йорк. Мабен заказал для них гостиницу, а вечером посетил другого своего контрагента, хозяина сыскного бюро, и договорился, чтобы за виллой Гилбертов установили наружное наблюдение – не за самой виллой, вернее, а за домами по соседству. Для проверки, не станет ли кто иной присматриваться к дому босса.

Когда Гилберты поехали па прием – на Парк-авеню, – их уже сопровождала машина с охраной.

К десяти утра в пятницу должны были явиться водители-испытатели из Детройта, и до того начальник охранной службы прокрутил еще много дел. Не первый раз он помянул добром предусмотрительность Си-Джи, присвоившего ему звание вице-директора, что дало Мабену возможность самостоятельно подписывать денежные документы. Итак, в десять объявились два парня, чем-то явственно между собой схожие, хотя один был темно-коричневый, а второй – очень белокожий. Арон и Майк, самые доверенные испытатели «Джи Си», гонщики-кроссмены, длинные, крепкие, с мощными шеями, у обоих – профессиональные неприятности с позвоночником. Мабен помнил их по совместным поездкам на европейские автосалоны. Усадил их в своем кабинете на третьем этаже и сразу приступил к делу, вопросы-ответы были обдуманы за утро.

Сначала было спрошено, готовы ли они поехать в испытательный пробег – с очень приличными командировочными. Они были готовы. («Еще бы! – подумал Жак. – Крутиться день за днем на автодроме, это же осатанеешь…») Затем – маршрут: Нью-Йорк – Джэксонвилл (штат Флорида) – Лос-Анджелес – Сиэтл – Детройт. Тут парни и вовсе просияли. Объехать вокруг всей страны, по периметру – это, пожалуй, шесть тысяч миль выйдет! Затем – ехать придется не в автомобиле, а в электромобиле. Услышав это, Арон очень вежливо спросил:

– Извините, сэр, разве заряжалки для электротелег уже построили?

Мабен пренебрег издевкой и сухо пояснил, что этот электромобиль заряжать как будто не надо и задача их как раз в том и состоит, чтобы проверить, сколько он прокатит без зарядки. А главное требование дирекции и лично господина президента компании следующее. Пробег проводится в строжайшей тайне – куда более строгой, чем при испытаниях прежних новинок «Дженерал карз». За секретность испытателям положена премия, выплачиваемая в три этапа. Четверть суммы будет выплачена сейчас же, еще четверть – после окончания маршрута, остаток – через полгода, когда дирекция убедится, что господа испытатели ни словом, ни делом, ни намеком не раскрыли тайну.

– Вот контракты, прочтите внимательно, – сказал Мабен.

Арон зацокал языком, Майк поднял большой палец: премия была в полторы годовых зарплаты, плюс двойная страховка жизни. И еще – командировочные, по суткам.

– Возражений нет? Подписывайте. Майк стеснительно пробормотал:

– Телегу бы посмотреть, господин Мабен…

– Нечего, нечего… Машину уже осмотрел президент компании и лично ее опробовал. Вот так. Паспорта у вас при себе, как я просил? Хорошо. Водительские права тоже давайте. – Он посмотрел на удивленные лица водителей и пояснил все-таки:

– Оформлю вам разрешение на оружие. Вот инструкция к машине. Сидите здесь – я вас запру, – изучайте. Через полчаса вернусь.

– А если поссать, сэр? – осведомился наглец Арон.

– А потерпишь, – сказал Мабен и ушел.

Читатель, надо думать, удивляется: с какой стати мы так дотошно описываем этот проходной эпизод, подготовку к дорожным испытаниям? Какое, собственно, читателю дело до таких мелочей? Но по мелочам как раз и видно, насколько функционеры «Дженерал карз» были скованы страхом. Речь, конечно же, не об оружии для испытателей – это именно мелочь. При новой машине полагалось посылать две как минимум машины сопровождения – мастерскую и микроавтобус, но Мабен не решился послать даже одну, страшась расширить круг посвященных.

В результате страх только увеличивался: суперсекретная машина уходила, можно сказать, в никуда, в неизвестность. Ее могли угнать, протаранить; ее могла по какой-то случайности арестовать полиция и пожелать проверить номер двигателя – да мало ли, что еще?!

Принципал Мабена тоже боялся, но совсем иного. Судьба опытной машины и даже проблема сохранения тайны его мало беспокоила: так или сяк довольно скоро все секреты всплывут на поверхность, и в любом случае «Дженерал карз» будет иметь огромные преимущества перед конкурентами. Состояние было как раз по словам Умника – такое, словно господин Си-Джи, коммерческий гений, наложил полные штаны. Он впервые в жизни боялся будущего. Боялся будущего потому, что впервые в жизни шел против общества, против людей, среди которых вырос, которые приезжали к нему в гости и к которым он ездил сам. Они окружали его на приемах, с ними он играл в гольф – а в университете и в бейсбол, – катался на яхтах и, конечно же, вел дела: налаживал сотрудничество и разрушал его, совершал сделки и враждовал, врагов у него было предостаточно. Но все это – и приятельство, и сотрудничество, и вражда – происходило по правилам, испокон века незыблемым и делавшим будущее предсказуемым. Самое худшее, что могло с ним случиться, – теоретически – это крах «Дженерал карз» и, соответственно, гибель его капитала, вложенного в корпорацию, плюс конец деловой карьеры. Но и тогда Си-Джи остался бы очень богатым человеком и нашел бы себе достойное занятие – преподавание, директорство в промышленных компаниях и так далее.

А сейчас он просто не представлял себе, что будет. Совсем. Пустая темная комната. Эта перспектива – атомный генератор, который можно установить на каждом автомобиле, в любом жилом доме, на каждом заводе… Видение словно лишило его внутренней пружины. И, как в день первой встречи с Умником, он представлял себе знакомых людей, и особенно часто – Криса Брауна, директора «Дженерал электрик». Крис бывал невыносим в обществе: неумолчно говорил о своей дорогой «Джи И», о том, как она пожирает рынки паровых электростанций во всем мире и уже дает восемьдесят процентов всех котлов, турбин и электрогенераторов. Ведь пулю в лоб себе пустит…

Странно, что страх прихватил и пару мелких служащих Си-Джи, Арона и Майка, испытателей автомобилей. Им стало жутковато, когда они изучили руководство к новой машине; не прибавила бодрости и поездка в полицию за разрешением на ношение оружия, а потом и приобретение этого оружия. Но окончательно они затосковали, когда вместе с неукротимым Мабеном опробовали управление тележкой на пустынной ночной Амстердам-авеню. Тележка понравилась им чрезвычайно: великолепный привод на все колеса, прекрасная остойчивость на свежеполитом дорожном полотне, приемистость вне всяческих похвал. Но эта дьявольщина – поворот при выключенной левой или правой паре колес или хуже того – разворот на месте, когда одна пара тянет вперед, а другая – назад… На месте, как гусеничный трактор… И еще – имитация шума бензинового двигателя. Шум, записанный на чип и, с точки зрения профессионала, как бы существующий отдельно от машины. В общем, парни были изрядно подавлены.

Мабен отметил это и еще раз повторил основные положения инструкции. Первое: от машины далеко не отходить, тщательно ее запирать и проверять исправность дистанционной сигнализации. Второе; никаких ремонтов, Разрешается только сменить колесо на запасное, во всех остальных случаях вызывать трейлер и везти машину либо в Нью-Йорк, либо в Детройт, куда будет ближе. Третье: четыре раза в сутки связываться по телефону с ним, Мабеном. «Да, босс, помним, босс», – уныло отвечал Майк.

Никто не знает, боялся ли Рональд, поскольку он, как обычно, молчал и занимался делом. Едва вернувшись в Хоузлл, отправился в «Мичиган электрик», на свое рабочее место.

Но Умник явно был не в себе – правда, это заметила одна лишь Нелл.

О Нелл надо рассказать особо, хотя бы потому, что это именно она прозвала Берта Эйвова Умником. Нелл была не просто сожительницей Берта, но и домоправительницей, и сердечной подругой; продолжалось это уже лет пять, и до сих пор она была у него на жалованье – похоже, такое положение дел устраивало обоих. Большая пышная блондинка – по габаритам под стать Умнику; улыбчивая, ласковая, разговорчивая (последнее было Умнику не по сердцу, но он терпел).

Поначалу он собирался на ней жениться, однако скоро выяснилось, что ничего не получится, ибо в этой женщине под бело-розовой кожей, под ямочками на щеках и неизменной улыбкой сидел дьявол. Периодически она начинала скандалить, причем Берт в упор не мог понять, из-за чего. Первый скандал она учинила, когда он совсем уже собрался идти в постель и даже принял душ, но застрял у рабочего стола; под душем пришла в голову некая идея, и ее надо было непременно записать. В тот раз у Нелл был хотя бы повод; в иных случаях не бывало и намека на причину. Случались и периоды спокойствия, длившиеся иногда недели по две. Тогда они мирно обсуждали всякие дела, ездили куда-нибудь ужинать, выбирались даже на берег Эри – купаться. Правда, на обратном пути Нелл обычно учиняла новый скандал и однажды врезала Берту по голове мокрым зонтом, когда он вежливо попросил ее заткнуться и не мешать вести машину на скользкой дороге.

Надо заметить, что чаще за рулем сидела Нелл, а если Берт обдумывал какую нибудь идею, она вообще не позволяла ему водить, резонно утверждая, что в таком состоянии Умник ничего вокруг не видит и может принять дорожный знак за знак интеграла.

Как-то – это было давно – Умник спросил, не утихомирится ли Нелл, если они поженятся, и получился сокрушительный скандал с битьем посуды – Нелл вопила, что ей нечего утихомириваться, что он, Умник, совершенно невыносим и что она от него уходит. И ушла. Через неделю появилась и следующую неделю была кротка, как белая мышка, а затем все пошло сначала.

Нелл встречала Умника с Рональдом в Детройте и еще в машине заметила, что Умник не в себе, а дома, когда он плюхнулся в кресло в гостиной, не распустив даже узел на галстуке, встревожилась. После нескольких дней разлуки ему полагалось немедля начать ее тискать и быстренько тащить в постель, а он даже не хлопнул ее по заду.

Впрочем, тащить не требовалось – она всегда была готова попрыгать в постельке от души.

Чувствуя, что в ней поднимается ярость, Нелл выпалила:

– Завел в Нью-Йорке бабу купил английский костюм постригся.

По установившемуся распорядку Умнику полагалось либо молча встать и удалиться в кабинет, либо назвать Нелл идиоткой недотраханной и тут же начать трахать – иногда это помогало. Вместо этого он сказал:

– Подписал контракт.

Странно как-то сказал, подавленно, и тогда Нелл заподозрила, что Умник напуган чем-то, однако дьяволу, сидящему в ней, было на это плевать, и он прорычал ее розовыми губками:

– Теперь это так называется? Небось, молоденькая?

Умник молча поднялся, но пошел не в кабинет, а к входной двери, где оставил свои вещи, отпихнул ногой сумку с одеждой, полученной в магазине-дворце взамен исчезнувшей вместе с посыльным3 открыл чемодан и достал коробку с известной всему миру надписью: «Пьер Карден». И наконец обронил:

– Держи, идиотка… Это тебе.

Драгоценности он ей пару раз дарил – что верно, то верно. Но чтобы приволок вечернее платье от Кардена!..

– Ну, совсем рехнулся, – пробормотала она. – Ну, спасибо, Умничек…

Она обожала подарки, и с этим дьявол никак не мог совладать, тем более что платье каким-то чудом оказалось точно по мерке. И они мирно поужинали, и выглядели при этом, как в кинофильме из жизни богачей: она – в платье с большим вырезом, темно-голубого шелка, он – в коричнево-серой тройке с искрой, при белой рубашке с галстуком… Нелл заткнула за декольте большую салфетку, от чего ее бюст выглядел еще соблазнительней, и это тоже улучшило настроение и до времени приглушило тревогу Нелл за Умника.

Следующие десять дней была пауза: внешне ничего не происходило. Умник, Рональд и Си-Джи занимались обычными делами, так называемой текучкой; на вахте был один Мабен, не расстававшийся с мобильным телефоном и регулярно получавший доклады от испытателей. Парни катили с необыкновенной лихостью; уже к Джэксонвиллу опередили график часов на пять, при отличной погоде промчались вдоль берега Мексиканского залива, и Мабен разрешил им дневку в Батон-Руж. Совсем уже на подступах к Лос-Анджелесу, недалеко от Помоиы, была первая неприятность; «гурон» превысил скорость на федеральном шоссе и был остановлен полицейским патрулем. Событие заурядное – кто в Америке не превышает скорость? – но Майк, следуя инструкции, позвонил Мабену, пока полицейский подъезжал к ним, вылезал из своей машины и подходил к «гурону». Подходил неторопливо и осторожно, так, чтобы его прикрывала стойка кузова, – рукоятка револьвера в открытой кобуре поблескивала на солнце.

Майк доложил: «Остановлены полицией, такое-то шоссе, три мили до Помоны». Арон, сидевший за баранкой, опустил стекло и солнечно улыбнулся полицейскому. Жара стояла тропическая, испанец-полицейский обливался потом.

– Документы, – прогудел он.

Майк мгновенно подал ему нрава Арона, страховку на машину и, сверх комплекта, официальную бумагу «Дженерал карз» – «Всем, кого это касается. Настоящим объявляем, что автомобиль „гурон-200“, номер такой-то (штат Мичиган), проходит шоссейные испытания, Просим оказывать содействие…» – и так далее.

Как и предполагал Арон, это послание, запрессованное для пущей важности в пластик, вызвало у патрульного не сочувствие, а подозрения. Он приказал:

– Открой багажник, парень! Выходи!

Полагалось возмутиться, и Арон разыграл возмущение.

– Это что, обыск, господин полицейский? А где постановление?

Полицейский поднял руку, и его напарник выскочил из своей мигающей машины – угрожающе взялся за револьвер.

– Выходи! Испытатель… – сказал испанец.

Майк подтолкнул Арона, тот вылез и поднял отпертую уже крышку багажника. Там лежали две запаски, две тощие сумки с пожитками испытателей и почему-то три щетки для мытья окон и десяток флаконов с автомобильной косметикой. Полицейский пожал плечами, поочередно взвесил сумки в руке, отвернулся в достал блокнот извещений о штрафе. Слава Богу, не вздумал проверять номер двигателя – тогда пришлось бы крепко скандалить, ехать в участок, требовать прокурорское постановление, адвоката и тому подобное.

Следующая неприятность произошла, когда они проделали три четверти маршрута, – в штате Монтана, в верховьях великой реки Миссури, вскоре после города, называемого Бьютт. Дело было вечером, уже после заката; Мабен только что передал испытателям, чтобы они остановились на ночь в мотеле «Шератон», – ехать до него оставалось около получаса, и надо было купить еды для ужина. Они предпочитали мотели, где в номерах есть кухоньки; еда своей готовки всегда лучше. Очень кстати справа замаячил торговый центр с обширной, почти пустой стоянкой; Майк свернул туда. Объехал вокруг этого здоровенного одноэтажного сооружения, нашел супермаркет и высадил Арона. Стоять здесь не полагалось. Конечно, Арон все равно бы не стал отъезжать, но законопослушный Майк переехал на стоянку – остановился в ближнем ряду, неподалеку от сетчатой выгородки с вывеской «Армия спасения»: туда полагается складывать то, что не нужно вам, обеспеченным людям, но беднякам может пригодиться. За сеткой копошился черный парень в черной же куртке с надписью «Чикагские медведи» на спине. Майк мельком взглянул на него, отвернулся и посмотрел на ярко освещенные окна супермаркета – Арона нигде не видно, – снова повернул голову и обнаружил, что парень вышел из-за сетки и шагает к нему, держа перед собой что-то вроде револьвера.

Майку надо было сразу рвать с места, это он сообразил потом, а в тот момент потянулся к перчаточнику за своей «береттой», но – оп-ля! – черный парень уже стоял рядом с машиной и показывал свободной рукой: выходи… Пистолет уже не вынешь. И вообще, рассудительному и хладнокровному Майку не хотелось стрелять: свали он этого парня, и конец пробегу – полиция, суды, не отмажешься… Парень раздраженно крутанул рукой, и жест этот вдруг отозвался в Майке. Он разжал руку – пистолет упал на пол, – плавным движением перевел тумблер реверса колес налево на два щелчка и резко нажал на педаль. Парень ничего не успел понять: машина повернулась на месте, как волчок, ударила его в левый бок, отшвырнула на десяток футов. Револьвер отлетел еще дальше и завертелся на асфальте, словно повторял фокус, проделанный «гуроном». На сей раз Майк не терял времени: мгновенно выскочил и поднял револьвер, крупнокалиберный «кольт». Нападавший лежал совершенно неподвижно. Майк несколько секунд соображал, что теперь делать. Какая-то женщина, катившая вдалеке корзину с продуктами к длинному светлому «ауди», обернулась на визг покрышек по асфальту; от покрышек слегка тянуло горелой резиной. Когда женщина скрылась за своей машиной, Макс решился. Обтер револьвер об одежду бандита и положил оружие в сторонке, у сетки. Он понимал, что поступает не по правилам, что надо вызвать полицию, что на одежде парня могли остаться следы краски… А парень лежал, как мертвый. Удар получился очень сильный, судя по расстоянию, на которое бандита отшвырнуло. «Раскрасить надо было машину, – подумал Майк. – Рекламно раскрасить. Как положено – „Джи Си“ готовит вам сюрприз, ребята!» Тогда ни один осел не пытался бы украсть такую канарейку. Воруют-то серийные тележки, и цвет у нас обычный… Подох, похоже…»

Женщина уехала, оставив пустую корзину, и тогда Майк потихоньку, косясь на бандита, перегнал машину на другую сторону стоянки, футов этак на триста, но и оттуда мог видеть, что черное пятно на сером асфальте не шевелится. Едва Арон вышел из дверей супермаркета, Майк подкатил к нему – по диагонали, поперек разметки, – выхватил сумку и посадил напарника за руль.

На стоянке «Шератона» они под сильными лампами едва ли не с лупами обследовали левый борт: мотель был дорогой, и света здесь не жалели. Борт был, казалось, без царапинки или вмятинки. Арон предположил, что бандита ударило в плечо, притом очень прочным местом, передней стойкой, где сходятся рамы водительской двери и ветрового стекла.