Текст книги "Ночной Орел (сб. ил. Л.Фалина)"

Автор книги: Александр Ломм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

26

Во второй половине дня, когда командиры разрабатывали для своего отряда новую боевую операцию, в дверь штаба, робко постучавшись, вошла Ивета.

– Вам что нужно, сестра? – недовольно спросил Локтев.

– Як товарищу Горалеку… Товарищ Горалек, позвольте мне сегодня отлучиться из лагеря часа на три. От пяти до восьми вечера, – скороговоркой проговорила девушка и вся при этом залилась краской.

– Отлучиться из лагеря? Куда же это ты собираешься? – удивленно прогудел Горалек.

– Мне тут недалеко, в лес… В одно место… Это близко, километра три-четыре, не больше. Я быстро обернусь и к восьми уже снова буду здесь. У доктора я уже отпросилась…

– Погоди, “у доктора”… Скажи-ка лучше, зачем тебе в лес понадобилось? Может, ты наслушалась разных россказней и собираешься на поиски ночных орлов?

– Что вы, товарищ Горалек! У меня личное дело!

– Ах, вон как! Личное… Тогда проходи, садись. Вот так! А теперь, сестра Ивета, слушай. У партизан не бывает личных дел. Они не смеют отлучаться из отряда, если командир не знает, куда и зачем они идут. От этого зависит наша общая безопасность. Уловила?

– Да, товарищ Горалек…

Ивета сидела па краешке ящика и нервно теребила платочек. Она не ожидала такого поворота и теперь готова была расплакаться. И зачем она только пришла сюда! Почему не отказалась от встречи с Иваном, как в прошлую среду?..

Заметив ее растерянность, Горалек стал строгим и официальным:

– Итак, сестра Ивета, куда и зачем вы намерены отлучиться из лагеря?

Локтев постукивал пальцами по столу и с интересом прислушивался к разговору. У Иветы задрожали губы. – Я не могу… – всхлипнула она.

– Ах, вон как даже! Тогда скажите, почему вы не можете?

– Я… я… должна встретиться с человеком, которого люблю…

У Локтева поднялась одна бровь и дрогнули уголки губ. В черных глазах Горалека мелькнула смешинка. Однако тон допроса он не смягчил:

– Кто этот человек?

– Не надо, товарищ Горалек, не спрашивайте!.. Это хороший человек, но вы… вы… можете неправильно отнестись к нему и напрасно его обидеть… Я лучше никуда не пойду! Разрешите мне вернуться к раненым!..

– Нет, Ивета, не разрешу! Сидите! Дело зашло слишком далеко. Мы уважаем ваши чувства, мы согласны признать, что ваш избранник хороший человек, но мы должны знать, с кем вы встречаетесь. И среди наших врагов, среди немцев, есть хорошие люди. Есть сочувствующие, а есть и такие, которые поняли, что фашизм – зло для всех людей, и поэтому активно нам помогают. Не бойтесь сказать правду. Этот человек немец, да?

– Немец?!. Ну что вы, что вы, товарищ Горалек! Разве я стала бы дружить с немцем!.. Он русский! – горячо воскликнула Ивета.

Командиры многозначительно переглянулись.

– Вы говорите, он русский? – спокойно заметил майор. – Но если русский, то в чем же дело? Почему вы боитесь, что мы обидим его?

Ивета подавленно молчала. Она поняла, что и так уже сказала слишком много.

– Или, быть может, он из этих… из власовцев? – нахмурившись, сурово спросил Локтев.

– Нет, нет, он настоящий советский! Он наш! – воскликнула с жаром Ивета и вдруг залилась слезами.

– Он наш!.. Он честный человек!.. – говорила она сквозь рыдания. – Только вы… вы… товарищ майор… вы неправильно относитесь к нему!.. Он… он… должен скрываться!.. У него секрет!..

– Все ясно, – коротко бросил Локтев Горалеку и поднялся, заметно взволнованный. – Сестра Ивета! – заговорил он с нажимом. – У вас сегодня свидание с сержантом Иваном Кожиным, да? Говорите правду!

Ивета кивнула. Говорить она не могла.

Горалек вскочил, чуть не опрокинув шаткий стол. Он схватился за бороду и прикусил губу. От радости ему захотелось закричать “ура” и расцеловать эту милую плачущую девушку, и лишь строгий предостерегающий взгляд Локтева заставил его сдержаться.

После короткого молчания Локтев перевел дыхание, и спокойно, почти равнодушно произнес:

– Это меняет дело. Напрасно вы, Ивета, сразу не сказали нам правду. Не было бы этого неприятного для вас разговора. Кожину мы не собираемся причинять никакого вреда. Ваши опасения на этот счет совершенно напрасны. Ведь вы же знаете, что он выполняет ответственное задание… Ивета потупилась и покраснела.

– Я видела Ивана перед тем, как он… улетел… Я знаю… я не поверила, что у него задание… Он сам… Потому я и боялась сказать о нем…

– И зря вы не поверили. Приказ по отряду – документ официальный. Раз в приказе сказано, что Кожин выполняет особое ответственное задание, стало быть, это так и есть. Конечно, ему не следовало назначать с вами встречу, однако серьезного проступка мы в этом не видим. Но так как он выполняет особо важное и секретное задание, вы должны хранить в глубочайшем секрете место ваших встреч. От этого зависит безопасность Кожина. Что же касается самого свидания, мы не против. Идите! Но перед уходом загляните еще сюда. Мы воспользуемся вашей встречей и пошлем с вами пакет для передачи Кожину… Товарищ Горалек, подтвердите мои слова!

– Да, да, сестра Ивета, Кожин не скрывается. Он в самом деле выполняет важное задание. Такого смелого и честного парня я в жизни не встречал! Одно слово – шахтер! Тебя можно только поздравить, Ивета, – с готовностью прогудел Горалек.

У Иветы мгновенно высохли слезы и глаза засияли от радости.

– Это правда? Значит, он не самовольно улетел? А я сомневалась! Думала, вы так только, для отвода глаз…

– Что ты, что ты! Кожин – и вдруг самовольно!.. Только о том, что он именно улетел, ты помалкивай!

– Да, да, товарищ Горалек… Я понимаю!

– Вот и молодец. Ну, беги давай, готовься. Да не забудь зайти за пакетом…

Ивета выбежала из штабного отсека, не чуя под собой ног от внезапно свалившегося на нее счастья. После ее ухода Локтев сказал:

– Вот это удача, Горалек! Вот это удача! Теперь Кожин от нас никуда не денется. Теперь мы его подтянем! А там и профессор из Москвы подоспеет!..

Горалек с довольным видом поглаживал бороду.

– Здорово получилось, ничего не скажешь! Мы тут думаем, голову себе ломаем, а решение вот оно – рядом ходит! И до чего же, майор, интересно иногда в жизни получается! Казалось бы, что такое любовь? Уж такое личное дело, что дальше некуда. А смотри-ка, выходит, что иногда и любовь помогает решать важные государственные задачи. Ты согласен со мной?

– Согласен, Горалек…

Неожиданная возможность установить с Кожиным непосредственную связь настолько воодушевила командиров, что на некоторое время они перестали заниматься вопросом, где у Кожина устроена база, положившись на то, что смогут на него подействовать через Ивету.

27

Хотелось идти быстрее, а ноги не слушались… Может, от усталости? Ведь это только издали казалось, что до вершины с развесистым деревом рукой подать. Или, может, от волнения?..

Поднимаясь по крутому склону горы и погружаясь при этом по самые щиколотки в багряно-золотистые листья, Ивета шла все тише, все тяжелее. Она задыхалась, ей было жарко. Волосы выбились из-под платка, щеки раскраснелись.

Вон и дуб-великан стоит, раскинув во все стороны могучие руки-ветви. Стоит голый, некрасивый, словно стыдится своей наготы и загораживает Ивете дорогу: “Куда ты идешь? Чего тебе здесь нужно?..”

А кругом тихо, безлюдно… Где же Иван?

Нет Ивана. В сердце просочилось горькое сомнение. Вдруг он обиделся, что в прошлую среду она не пришла, и решил не посещать больше заветную вершину?.. Это будет ужасно!.. И пакет… как же она передаст ему пакет?..

Добравшись до вершины, Ивета остановилась и осмотрелась по сторонам. Тяжело переводя дыхание, она старалась угомонить громко стучащее сердце, чтобы оно не мешало ей слушать окружающую тишину.

Неподалеку лежало огромное, вывороченное с корнями дерево. Ствол его был в два раза толще, чем у здорового дуба. Должно быть, старик дуб упал под напором урагана, уступил место молодому. Ивета подошла к поверженному гиганту, присела на торчавший в сторону обломок ветви и затихла. Она не могла сразу уйти. Решила посидеть хотя бы полчаса. Время еще было не позднее…

Она не услышала ни малейшего шороха. Кто-то сзади бесшумно подкрался к ней, чьи-то теплые ладони прикрыли ей глаза. Ивета громко вскрикнула от неожиданности и вскочила.

По другую сторону лежавшего на земле ствола стоял Иван и смеялся над ее испугом.

Ивета сразу узнала его, хотя внешне он за эти две недели сильно изменился. Лицо его еще больше похудело, заострилось и обросло черной щетиной, обещавшей в недалеком будущем превратиться в густую бороду. Вместо прежней ватной куртки на нем был трофейный летный комбинезон с застежками-“молниями”, перетянутый ремнями, маскировочная плащ-палатка, мягкие офицерские сапоги. Только шапка осталась прежняя: кожаный шлем со звездочкой. Кроме того, он весь был увешан оружием, отчего вид у него был воинственный и грозный. Высокий, широкоплечий, он показался Ивете сказочным богатырем…

– Боже мой, Иван!..

Кожин, опершись на руку, легко перемахнул через ствол и заключил Ивету в свои могучие объятия.

– Ветушка, милая, как хорошо, что ты пришла!

Он целовал ее губы, щеки, глаза. Она радостно смеялась и лишь слабо ему сопротивлялась.

– Ой, Иван!.. Погоди… ты колючий!.. И… и… ты прямо ходячий арсенал!.. Мы взорвемся, Иван!..

– Не бойся, глупая! Не взорвемся!.. Я так рад, так рад, что с ума можно сойти!.. Ну, дай я хоть насмотрюсь на тебя!.. Ты все такая же маленькая! Нисколько не подросла!

– Зато ты скоро станешь высотой вот с этот дуб!

Они наперебой болтали те милые пустяки, которыми все влюбленные на свете выражают радость и счастье долгожданной встречи.

Успокоившись немного, они вспомнили о деле. Уселись на поваленное дерево и принялись обмениваться новостями.

Когда Ивета рассказала о сегодняшней беседе с партизанскими командирами, Кожин счастливо рассмеялся. Сбылось его заветное желание: с него сняли вину в самовольном уходе, придали его положению законную окраску особого боевого задания. Теперь можно действовать еще более решительно. Но Ивете он ни. чего не сказал о своем самовольном уходе. Зачем ее зря беспокоить.

– Правильно, Ветушка! Правильно тебе сказал майор! Я действительно выполняю важное секретное задание командования! Зря ты сразу не поверила, когда они объявили об этом в приказе. Ты, поди, потому и не пришла прошлую среду, что заподозрила меня в самовольном уходе из отряда?

– Нет, Иван, не потому… Я просто побоялась отпрашиваться у Горалека… Побоялась, что выдам тебя нечаянно…

– Ну ладно. Что прошло, то прошло. Хорошо, что теперь не побоялась… А я для командиров тоже кое-что приготовил.

Он открыл пристегнутую к поясу кожаную сумку, вынул из нее толстую пачку бумаг, перевязанную шпагатом.

– Вот мой подарок Локтеву и Горалеку. Возьми и передан им. Они будут очень рады!.. А для тебя, Ветушка, у меня тоже есть подарок. Смотри!.. – Из той же сумки он вынул изящный маленький браунинг и протянул его Ивете.

Девушка не поверила своим глазам:

– Это мне, Иван?!

– А то кому же? Конечно, тебе! Отличная дамская игрушка! Но, между прочим, из нее можно уложить здоровенного эсэсовца.

– Но что я – то с ней буду делать? Я же и стрелять-то не умею!

– Научишься! Попроси ребят, они тебя с удовольствием научат. Я бы и сам, да не хочу тут шуметь. Услышит кто-нибудь выстрелы, и придется нам с тобой искать новое место для встреч.

– Нет, новое не надо. Здесь хорошо… Спасибо, Иван!

Ивета осторожно опустила пистолет в карман и только теперь вспомнила о пакете, который ей поручили передать Кожину. Она хлопнула себя по лбу:

– Ну и раззява же я! Чуть не забыла самое главное. У меня ведь тоже кое-что для тебя есть. Письмо от майора Локтева. На, читай!

Кожин повертел конверт в руках, хотел было сунуть его в сумку, но Ивета остановила его:

– Велено прочесть при мне и дать ответ. Читай, Иван!

Кожин подчинился и вскрыл конверт.

По мере того как он читал послание майора Локтева, лицо его становилось скучным и пасмурным. Дочитав, он вздохнул и сказал:

– Передай, Ветушка, товарищу майору, что встретиться с профессором я согласен. Но все остальные его советы я учту только тогда, когда мы полностью разобьем фашистов и закончим эту большую войну. Скажи ему так: сержант Кожин готов выполнить любое, самое трудное боевое задание. И еще скажи: он до конца останется верен своему воинскому долгу и будет бить фашистов, чего бы это ему ни стоило. Запомнишь?

– Запомню, Иван… А что это за профессор?

– Ученый из Москвы. Приедет специально, чтобы изучать мои летные способности…

– Как доктор Коринта?

– Да, Ветушка.

Она помолчала, потом, опустив глаза, тихо спросила:

– А что будет с доктором Коринтой, Иван? Ты совсем забыл о нем?

Кожин обиделся:

– Как ты можешь думать обо мне такое?! Разве я могу забыть его? Ведь это такой человек, такой человек!.. Нет, Ветушка, напрасно ты меня подозреваешь в неблагодарности. Я не только не забыл Коринту, я считаю, освободить его – мое самое главное, самое святое дело! Нашего доктора я фашистам не отдам!

– Ну, прости, Иван, прости, что я хоть на миг в тебе усомнилась. Больше не буду! Никогда!

Он улыбнулся и поцеловал ее.

– Ты говоришь, как ребенок…

Время летело быстро. Да и поговорить молодым людям было о чем. Когда они спохватились, стало уже совсем темно.

– Как же теперь быть, Иван? Мне страшно идти одной по лесу!

– И не надо одной. Я провожу тебя как можно дальше, а потом сверху прослежу, чтобы ты благополучно добралась до самого лагеря. Так что бояться тебе нечего. У тебя есть надежный провожатый! Ну что ж, пойдем!..

Они взялись за руки и медленно побрели вниз по склону. Под ногами у них тихо шуршали увядшие листья…

28

В городках и селах района появилось объявление:

“Лица, проживающие в районе города Б. и не зарегистрированные по месту жительства, и все, кто достиг пятнадцатилетнего возраста, должны немедленно зарегистрироваться в полицейском управлении. Крайний срок для регистрации – воскресенье 19 ноября 1944 года. Тот, кто в понедельник 20 ноября окажется незарегистрированным, будет расстрелян. Равным образом с понедельника 20 ноября 1944 года будут приговариваться к расстрелу лица, скрывающие у себя незарегистрированных. От обязательной регистрации освобождаются только германские подданные.

Уполномоченный по управлению делами Коринг, оберштурмбанфюрер СС и полковник полиции”.

Объявление висело на домах и заборах, оглашалось по радио, зачитывалось под барабанный бой деревенскими стражниками.

Так военные и гражданские оккупационные власти начали массовое наступление на чешских патриотов, на участников Сопротивления, на загадочную подпольную группу “Ночной Орел”.

Положение оккупантов стало в последнее время просто невыносимым.

Недавно появившаяся шайка диверсантов, именующая себя собирательно “Ночной Орел”, наносила удар за ударом по гарнизонам и военным хозяйствам района, разрушала коммуникации, причиняла серьезный урон в людях и материалах. Скрыть эти факты от начальства районные власти не могли. Как ни смягчались донесения, истина из них все равно выпирала, словно шило из мешка. Начальство проявляло законное беспокойство, требовало принятия эффективных мер, грозило суровыми карами за нерасторопность. А какие меры можно было принимать против неуловимых ночных призраков?..

Генерал Петерс требовал объявить в районе чрезвычайное положение, расстрелять каждого десятого из жителей, взять в качестве заложников двести женщин и детей, ввести комендантский час…

– Я теряю больше всех! – кипятился генерал. – Дивизия тает на глазах, словно на самом тяжелом участке фронта. Я требую принятия самых решительных мер!

Но хозяином в районе был не он, и поэтому его предложения долго не находили поддержки.

Уполномоченный по району оберштурмбанфюрер Коринг, он же после бесславной кончины Штольца и начальник районного отделения гестапо, решительно противился таким суровым мерам. На выпады генерала Петерса он отвечал сдержанно, но решительно:

– Я не могу рисковать, господин генерал. Близость фронта и без того до предела накалила обстановку. Если мы прибегнем к массовому террору, которого чехи безусловно заслуживают, здесь может вспыхнуть всеобщее восстание. Угроза гибели делает людей отчаянными и готовыми на все. Ни ваших, ни моих сил не хватит для подавления всеобщего вооруженного восстания. В районе живет около ста пятидесяти тысяч взрослого населения. В лесах оперирует несколько партизанских отрядов, численность которых известна одному господу богу. В самом Б. давно работает подпольная организация. А теперь еще этот “Ночной Орел”, который столь неожиданно свалился на нашу голову… Нет, нет, все, что хотите только не чрезвычайное положение и не расстрел заложников. Будем бороться иными радикальными мерами…

Такой радикальной мерой Коринг считал тщательную проверку всех жителей района и выпустил для этого строжайшее постановление об обязательной регистрации.

Когда срок, указанный в постановлении, миновал, во всем районе начались облавы, повальные обыски, внезапные ночные проверки. Однако результаты этого мероприятия оказались ничтожными. Несмотря на то что арестовано было более двухсот “подозрительных личностей”, на след подпольной организации “Ночной Орел” гестаповским ищейкам напасть не удалось. А удары этих загадочных мстителей продолжали сыпаться один за другим и становились все более и более сокрушительными.

В конце концов сведения о критическом положении в районе достигли Берлина. Генеральный штаб направил в Б. военного инспектора, опытного контрразведчика из абвера.

Этим рейхсинспектором оказался моложавый щеголеватый полковник, барон фон Норденшельд.

Прибыв на место и ознакомившись с делами, барон наговорил оберштурмбанфюреру Корингу массу неприятных вещей, а генералу Петерсу рекомендовал срочно созвать военный совет.

В роты и батальоны дивизии, расквартированные по городкам и селам района, помчались на мотоциклах вестовые с пакетами. К вечеру в особняке генерала Петерса собрался весь командный состав дивизии. Кроме офицеров, были также приглашены представители полиции и суда и сотрудники гестапо.

29

Совещание происходило в гостиной. Собравшиеся с трудом разместились за тремя длинными столами.

Вступительное слово произнес генерал Петерс. Он долго и монотонно рассказывал о положении в районе, детально перечислял все крупные и мелкие диверсии, совершенные подпольной организацией “Ночной Орел”, приводил подробные данные о потерях дивизии. В заключение он сказал:

– Самым странным и необъяснимым, господа, представляется то, что бандиты из шайки “Ночной Орел” всюду оставляют свои визитные карточки, но при этом никого из них не только не удалось задержать, подстрелить или хотя бы коснуться в рукопашной схватке, а даже мельком увидеть. Они неуловимы, как призраки. Все меры, которые мы до сих пор принимали, оказались недейственными. По всей вероятности, эти ловкие разбойники придумали какой-то новый метод для своих бандитских налетов. В силу этого я считаю, что и мы с вами должны разработать новую тактику для борьбы с диверсантами, подпольщиками и партизанами. Я уверен, господа, что у вас найдется немало дельных предложений. Однако, прежде чем начать высказывания, я предлагаю, господа, выслушать присутствующего здесь господина оберштурмбанфюрера Коринга. У него есть на этот счет особые соображения, так как под его опекой находится человек – единственный живой человек, господа! – который каким-то образом связан с бандой “Ночной Орел” и который, стало быть, при желании мог бы о ней кое-что рассказать. Господин оберштурмбанфюрер, прошу вас.

Маленький, тщедушный Коринг, внешне похожий чем-то на знаменитого рейхсминистра пропаганды Геббельса (чем он очень, кстати, гордился!), заговорил с места крикливым, неприятным голосом:

– Господа! Мой несчастный предшественник, оберштурмбанфюрер Штольц, погиб от руки бандита из шайки “Ночной Орел”. За несколько дней до этого бандиты подбросили ему письмо, в котором нагло требовали освобождения некоего доктора Коринты, а в случае отказа угрожали расправой. Оберштурмбанфюрер Штольц был человек смелый и решительный. Он не освободил Коринту и был за это убит в собственном кабинете вместе со своим адъютантом. Подробности этого потрясающего убийства вам известны. Протоколы допросов доктора Коринты, с которыми я внимательно ознакомился, вступив в должность, а также новые допросы, проведенные мной самим, не внесли в дело ни малейшей ясности. Коринта начисто отрицает какую-либо связь с “Ночным Орлом” и упорно твердит, что ему абсолютно неизвестно, почему неведомые бандиты требуют его освобождения и совершают ради него убийства…

Гестаповец сделал трагическую паузу, обвел всех мрачным взглядом и продолжал:

– Вчера ночью, господа, я самым загадочным образом тоже получил письмо от “Ночного Орла”. Короткое и категорическое. Да, господа, мне, как и моему предшественнику Штольцу, угрожают смертью, если я не выпущу доктора Коринту на свободу. Если оберштурмбанфюрер Штольц мог не придать угрозам бандитов никакого значения, то у меня, господа, есть все основания считать эти угрозы абсолютной реальностью. “Ночной Орел” за это время слишком убедительно доказал, что он способен на все. Я, разумеется, принял кое-какие меры. Снабдил, например, окна кабинета и квартиры решетками. Но, господа, не вам мне объяснять, что стрелять можно и через решетку! Взвесив все это, господа, и поняв, что никакими мерами от “Ночного Орла” не спастись, я решил выполнить требования бандитов и освободить доктора Коринту из заключения…

По гостиной пронеслась волна оживления. Офицеры заговорили между собой вполголоса, возбужденно жестикулируя. Коринг поднял руку:

– Один момент, господа! Я еще не кончил!.. Я решил освободить Коринту, господа, но не из страха перед смертью. У меня возникла идея. Будучи на свободе, Коринта может послужить отличной приманкой! Ведь он нужен этим бандитам из “Ночного Орла”. А раз нужен, значит, бандиты непременно попытаются связаться с ним. Дальнейшее не нуждается в пояснениях. Элементарно простая засада – и бандиты окажутся в мышеловке, в которой Коринта сыграет роль аппетитного куска сыра!.. Мне кажется, господа, это дельная мысль, и я сегодня же ночью намерен ее осуществить…

– Ваша мысль, господин оберштурмбанфюрер, говорит лишь о том, что вы изрядно струсили! – с барственной небрежностью, но достаточно громко произнес барон фон Норденшельд, сидевший рядом с генералом Петерсом во главе стола.

– Вы позволяете себе слишком много, господин полковник, – возмутился Коринг. – То, что вы служите в генштабе, еще не значит…

– Вы правы, господин оберштурмбанфюрер, – бесцеремонно перебил его барон. – То, что я служу в генеральном штабе и в настоящее время являюсь рейхсинспектором по вашему району, не имеет для вас решающего значения. А вот мои дружеские отношения и в некотором роде родственные связи с рейхсфюрером СС господином Гиммлером, я надеюсь, что-нибудь значат даже для вас. Вы не находите, господин оберштурмбанфюрер?

Коринг мгновенно сник и в полнейшем замешательстве пробормотал:

– Простите, господин полковник… Я был несколько резок…

– Ничего, господин оберштурмбанфюрер, я не злопамятен. Однако я вот что хочу сказать вам. Я верю в реальность и неотвратимость угрожающей вам опасности и отнюдь не намерен отдавать вас на растерзание “Ночному Орлу”. Но освобождение Коринты я считаю опрометчивым шагом. Прошу извинить меня, господин оберштурмбанфюрер! Мне известно дело, по которому Коринта взят. Это очень интересное дело, господа!

Барон медленно поднялся и говорил дальше стоя, обращаясь ко всем собравшимся:

– Я сопоставил некоторые факты и сделал из этого кое-какие выводы. Вы все, господа, наверное, помните историю загадочного снаряда, который появился в ту самую ночь, когда в горах вашего района высадился советский воздушный десант. Вскоре после этого, через месяц или немногим больше, по доносу своего коллеги был взят главврач к-овской больницы доктор Коринта. Обстоятельства его ареста, предметы, обнаруженные при обыске, наконец само поведение преступника вызвали целый ряд недоуменных вопросов, которые до сих пор остаются без ответа. Коринта утверждает, что он занимался какими-то научными опытами. В пользу этого утверждения говорят его записки и некоторые найденные при нем предметы. Но наряду с этим существует целая взаимосвязанная цепь преступлений, которые имеют к Коринте непосредственное отношение, но от которых Коринта упорно отмежевывается. В доносе на него упоминается какой-то советский или, во всяком случае, русский по имени Иван…

Взяв двумя пальцами со стола лист бумаги с заметками, барон заглянул в него и затем продолжал:

– Это начало цепи. Дальнейшие ее звенья выглядят так: медсестра Ивета Сатранова посылает брата предупредить Коринту об опасности и борется с доктором Майером, чтобы выиграть время; посланный вдогонку за мальчишкой обер-лейтенант Крафт убит из охотничьей двустволки; лесник Влах и мальчишка, брат Сатрановой, бесследно исчезают; Коринта добровольно отдает себя в руки капитана Фогеля и прикидывается невинным агнцем; доносчика, доктора Майера, убивает неизвестный, именующий себя Ночным Орлом, причем убивает из пистолета советской системы; после убийства Майера бесследно исчезают сестра Сатранова и ее мать; через несколько дней после этих событий оберштурмбанфюрер Штольц получает от Ночного Орла письмо с требованием освободить Коринту; еще через несколько дней открывается серия диверсий Ночного Орла, причем начинается она убийством капитана Фогеля, который арестовал Коринту, и убийством оберштурмбанфюрера Штольца, который отказался Коринту освободить; и, наконец, по прошествии какого-то времени, в течение которого Ночной Орел наводил ужас на весь ваш район, снова требование освободить доктора Коринту, адресованное на сей раз оберштурмбанфюреру Корингу. Эта цепь преступлений, господа, свидетельствует, во-первых, о том, что доктор Коринта прочно связан с организацией “Ночной Орел”, и о том, во-вторых, что ценность доктора Коринты для этой тайной организации безгранична.

Бросив листок с заметками обратно на стол, фон Норденшельд вытер губы носовым платком и тонко улыбнулся. Собравшиеся смотрели на него с огромным интересом, боясь пропустить хоть одно его слово.

– А теперь, господа, – снова заговорил барон, – давайте посмотрим, входит ли в набросанную мной схему история о бесшумном снаряде. Думаю, что не только входит, но и как нельзя лучше дополняет эту схему. Создается следующая цепь причинно-следственных связей.

В его руках снова очутился листок с заметками.

– Советский воздушный десант – сведения о бесшумном снаряде, упавшем в к-овском лесу, – раненый советский диверсант в сторожке у Влаха – научные опыты и странное поведение Коринты – неуловимость и загадочность действий диверсантов из “Ночного Орла” – настойчивое стремление этой организации освободить доктора Коринту. По-моему, эта цепь убедительна и создает совершенно новую картину. Диверсии “Ночного Орла” в вашем районе отнюдь не основная цель этой организации. Этими диверсиями вас хотят только запугать, заставить отказаться от доктора Коринты. Трудно предугадать, как поведет себя эта подпольная организация, после того как добьется освобождения Коринты. Но, во всяком случае, нам не приходится ожидать от нее чего-либо хорошего. Поэтому я считаю, что лучший способ избавить район от зверского террора “Ночного Орла” – это освободиться от присутствия в районе Коринты. Этого интересного заключенного нужно увезти отсюда, причем как можно скорее и как можно дальше. После этого “Ночной Орел” либо последует за Коринтой, либо развернет свою деятельность по-другому и покажет свои подлинные намерения. Это основное. Но не надо забывать и о более конкретных мерах. Я уверен, что эта подпольная шайка опирается на партизанские отряды в горах. Эти отряды нужно ликвидировать в первую очередь. Между нами говоря, господа, через месяц, через два здесь, возможно, будет проходить линия фронта. К этому времени в горах не должно быть ни одного партизана. Этим придется заняться вам, господин генерал. А вы, господин оберштурмбанфюрер, возьмете на себя транспортировку вашего ценного пленника. Вы отвезете его в Прагу, где им займутся более сведущие люди. Я дам вам сопроводительное письмо и скажу, куда Коринту доставить. – Барон снова вытер губы и спокойно опустился на свое место.

– Благодарю вас, господин полковник! – радостно крикнул начальник гестапо и хозяин района. Он понял, что для него это единственный путь к спасению.

После этого совет занялся разработкой плана генерального наступления на партизан.