Текст книги "Швейцарские горки. Испанский сапог (сборник)"

Автор книги: Александр Звягинцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 12
Ne moremur!
Не будем медлить!

Следователь должен учитывать, что репродукция (восстановление) прошлого, никогда не может быть полностью адекватным отпечатком происшедшего.

В номере Ледников сначала включил компьютер и ознакомился с содержимым флэшки, которую ему вручил в Москве Альмезов. Потом отправился в душ.

Стоя под обжигающими, а потом ледяными струями, он думал о том, что Альмезов вручил ему свое послание с какой-то вполне определенной целью. Какой?

Собственно, это было досье на Всеволода Андреевича Абрамова, человека яркого, сильного и… весьма неоднозначного.

Более чем успешный советский ученый-атомщик, он был еще и неплохим организатором, что в научной среде большая редкость. Сам он себя считал деятелем уровня Королева и Курчатова, не меньше. Когда Советского Союза не стало, он возглавлял могучее научно-производственное объединение «Импульс». Пришедшие в России к власти младореформаторы повернулись к науке обратной стороной коленок. «Импульс», как и все подобные учреждения, оказался без поддержки государства и был обречен на медленное угасание в бедности, переходящей в нищету. Именно тогда замученные нуждой работники атомных станций организовывали голодные марши на Москву.

Но Всеволод Андреевич хиреть вместе с другими не собирался, а тем более ходить с протянутой рукой. Он посчитал, что человек с его мозгами должен уметь жить и в новых условиях развития экономики. У него под рукой были редчайшие научные разработки и великолепные академические умы, нужно было только найти на них покупателя, грубо говоря. В стране денег тогда не было. Они были за океаном. Там же, за океаном проживал его старый друг и сокурсник по институту Руслан Сухоцкий. Вместе с ним Абрамов создал несколько фирм, которые стали выполнять заказы американских компаний, опираясь на мозги и гигантские возможности ученых «Импульса». Деньги за выполнение этих заказов позволили сохранить «Импульс», выжить в условиях, когда другие подобные учреждения, рассчитывавшие по советской привычке на помощь государства, вымирали как громадные и неповоротливые динозавры на морозе.

Здесь Альмезов сделал особое примечание. Ни в коем случае нельзя думать, что Абрамов мог торговать государственными секретами или делать что-то, идущее в разрез с интересами России. Он – искренний государственник и патриот. Другое дело, что самонадеянность и упрямство его не знают границ. Его убежденность, что он такой же выдающийся бизнесмен и капиталист, как и ученый, была чрезмерной. Все-таки он не знал в достаточной степени, как устроен современный рынок и какие там есть подводные камни.

При этом он не скрывал, что «Импульс», впрочем, как и другие научно-исследовательские учреждения в России, был вынужден использовать счета в западных банках в период хаоса. «Чтобы деньги не пропали безвозвратно в недееспособной тогда российской финансовой системе», как он сам выражался.

Пошли слухи, что деньги с этих счетов используются на личные цели. Абрамову даже пришлось давать на сей счет объяснения в российской прокуратуре. Объяснения были приняты к сведению.

Однако его способность вести свой «Импульс» по рыночному морю была замечена, и его назначили министром. Для многих неожиданно. На новом посту работал в своем стиле – бурно, много, самоуверенно и не обращая внимания на обиженных и недовольных его активностью, не думая о том, что у него есть достаточно недоброжелателей. В том числе и заграничных. Через какое-то время возник скандал – в Америке фирмы, созданные Абрамовым и сотрудничавшие с «Импульсом», обвинили в присвоении денег, выделенных Министерством энергетики США на помощь России в утилизации ядерных отходов. Появились разоблачительные материалы в прессе, зарубежной и российской. Абрамов от всего высокомерно отмахивался, объясняя происками завистников и политическим заказом. Американцы задержали Сухоцкого, но довольно быстро выпустили. Абрамов торжествовал, но какой-то осадок от истории остался. Прошло время, наверху случились перемены, и с поста министра его все-таки сняли – то ли из-за пресловутых обвинений, то ли по каким-то иным причинам. Он вернулся в «Импульс» научным руководителем. Разумеется, отставка вызвала новую волну компромата, его опять приглашали в прокуратуру, но потихоньку все стихло и его оставили в покое.

В дверь номера громко постучали. Ледников выключил воду, завернулся в полотенце и открыл. Это был Немец.

Он ворвался в номер, завалился в кресло и уставился на Ледникова бешеными, азартными глазами.

– Ты чего такой возбужденный?

Немец сделал удивленное лицо.

– А ты не понимаешь, какая большая игра теперь тут начнется! Милый мой, за ней будет следить весь мир! Тут такие ставки задействованы!

– Слушай, я здесь совсем по другому поводу, – нарочито жестко сказал Ледников. – Спасать бывшего господина министра есть кому и без меня. За ним целое государство стоит.

Но обижаться на Немца не было смысла – он летел на запах грандиозного скандала, как акула на кровь, бессознательно, повинуясь могучему инстинкту, заложенному в него природой.

– Это не моя проблема, – отрезал Ледников. – Мне надо, конечно, задать несколько вопросов господину Абрамову относительно Разумовской, но и только. А что касается скандала на весь мир, то, надеюсь, люди, которые его выпускали из страны, понимали, что делают. А если не понимали, пусть теперь сами кашу расхлебывают.

– Ладно, только не делай вид, что тебя не удивляют эти совпадения. Сначала Разумовская, которая приехала выручать тихую девушку Женю, попадет под грузовик. Папашу, которые приезжает спасать все ту же тихую девушку, арестовывают в аэропорту. Причем ясно, что его тут ждали. То есть его вели еще в Москве!

– Жаль только, в Москве этого никто не заметил, – отмахнулся Ледников.

И тут же подумал, что, пожалуй, был один человек, который о чем-то догадывался. А фамилия этого человека – Альмезов. И подозревая что-то, он вручил Ледникову флэшку с информацией об Абрамове.

Пока Ледников переодевался, Немец беспрерывно говорил по телефону – сообщал об аресте Абрамова каким-то своим бесчисленным партнерам и агентам.

– Как торговля? – поинтересовался Ледников. – Много наторговал мертвых душ?

Немец осклабился.

– Друг мой, я не торгую, я обмениваюсь информацией. Завтра эти люди поделятся со мной. На сем стоим.

– Да ради бога! – отмахнулся Ледников.

Еще не хватало читать Немцу мораль! С таким же успехом можно было читать ее кошке. Вернее, кошке ее можно было читать с гораздо большим успехом.

Именно в этот момент позвонила Женя и едва слышным голосом сообщила, что папу арестовали. Потом она говорила что-то еще – жалкое, бессмысленное, неразборчивое. Ледников терпеливо слушал. А потом она вдруг просто положила трубку.

Немец смотрел на него молча, но явно ожидая объяснений.

– Это опять Женя, она опять в полном трансе…

– Могу себе представить! Столько времени ждала отца как ангела-избавителя, а его хватают прямо у трапа самолета и волокут в швейцарское узилище.

– Все равно с ней надо встретиться. Узнать, что все-таки произошло. И потом, она единственная, кого допустят к Абрамову в тюрьму. И кто может узнать у него, о чем они говорили с Разумовской в Москве… Съезжу к ней завтра с утра.

Немец слушал его вполне сочувственно. Даже согласно кивал головой, причем без всяких своих обычных язвительных замечаний.

– И вот еще что. Информационный гвалт, который поднимется через день-другой вокруг ареста Абрамова, можно использовать.

– Как именно?

– Нам нужно будет вписать в него смерть Разумовской.

На сей раз Немец удивленно потрепал кончик своего носа. И уставился на Ледникова, ожидая разъяснений.

– Надо выдвинуть версию, что катастрофа не была случайной, а связана с арестом Абрамова. И тогда полиция вынуждена будет вернуться к расследованию. Нам останется только подбрасывать ей время от времени нужную информацию и направлять по нужному следу.

– Ну вот, можешь же, когда захочешь, – одобрил план Немец. – Это уже профессиональный подход к делу. Когда начнем?

– Начнем согласно всем законам ведения информационных войн – немедленно. Завтра поднимется первый вал по аресту Абрамова. Пару дней газеты будут захлебываться в нем. А потом возникнет нужда в новых поворотах сюжета. И вот тут мы и вступим. На этой стадии они съедят все…

Немец азартно помотал головой.

– Знаешь, что я думаю? Будет лучше, если мы начнем в Париже. Во-первых, просто у меня там связи и в газетах, и на телевидении, которых здесь, как ты понимаешь, нет. А во-вторых, французы будут посмелее в догадках и выводах. Швейцарцам не удастся тогда отмолчаться. Вот только для этого мне надо будет смотаться в Париж на пару дней. Ты тут как один? Протянешь?

– Попробую.

Глава 13
Clavus clavo pellitur
Клин клином вышибают

Идеальные следы преступления (психологи ческие мотивы, зрительные образы, зарубки в памяти) недоступны для следователя. Но их можно раскрыть, используя специальные приемы.

Встретиться с Женей на следующий день не удалось. Мужской голос сказал по телефону, что госпожа Абрамова плохо себя чувствует, не может подойти к телефону и потому просит не беспокоить ее больше. Судя по всему, это был голос господина Сухотского. Видимо, теперь есть кому о ней заботиться. Ну что ж, это развязывает руки.

Немец улетел в Париж, и Ледников занялся тем, что несколько часов следил то по телевизору, то по Интернету за грандиозным скандалом, разразившимся вокруг задержания Абрамова. Новости сменяли одна другую чуть ли не ежеминутно.

Итак, господина Абрамова задержали, поставив его в известность о том, что это сделано по запросу министерства юстиции… США. «Ордер на арест выдан судом Западного округа штата Пенсильвания. Там в отношении господина Абрамова ведется расследование по различным имущественным преступлениям», – сообщил взволнованным журналистам представитель Федерального департамента юстиции и полиции. О каких именно преступлениях идет речь, чиновник не уточнил. Ему также было не известно, связано ли блокирование банковских счетов дочери господина Абрамова с обвинениями, выдвинутыми в отношении ее отца. Америка добивается экстрадиции бывшего министра…

Тут же посыпались разъяснения и догадки по поводу инкриминируемых экс-министру преступлений – его подозревают в финансовых злоупотреблениях, связанных с деятельностью нескольких фирм, зарегистрированных им в США.

Экс-министра доставили в следственный изолятор кантона Берн, где он был помещен, в камеру, мало чем отличающуюся от «номера в трехзвездном отеле». Так выразились сотрудники российского посольства в Швейцарии. Представителям посольства удалось установить контакт с Федеральным департаментом юстиции и полиции Швейцарии. «Мы получили разрешение на встречу с господином Абрамовым, сейчас определяется дата свидания», – сообщили они.

Разумеется, страшная буча поднялась по этому поводу в России. Абрамов был и остается носителем государственных секретов самого высокого уровня, его выдача иностранному государству может причинить колоссальный ущерб интересам России. Да что интересам! Безопасность государства под угрозой! Особенно горячились, как это и положено, депутаты. Они не понимали, как можно было выпустить Абрамова за границу. А самые горячие заявили, что в сложившейся ситуации российские спецслужбы должны подумать о физическом устранении экс-министра, потому что если его выдадут США, из него там выбьют все российские секреты. Американцы умеют это делать. И потому, требовали самые азартные депутаты, надо поручить спецслужбам физически уничтожить бывшего министра, если будет принято решение выдать его американцам.

После этой жути Ледников решил перевести дух. В это время как раз позвонил мэтр Александр Аренд и предложил встретиться, дабы обсудить последние события. «Мне кажется, у нас есть, что сказать друг другу», – многозначительно пообещал он.

– Знаете, что рассказал мне один из сотрудников следственного судьи Штюрмера? Да-да, того самого, что наложил арест на счета госпожи Евгении Абрамовой. Вчера Штюрмеру позвонили, он достаточно настороженно выслушал сообщение, положил трубку, а потом, несколько озабоченно произнес всего одну фразу: «Значит, он едет». В это время бывший министр Абрамов уже летел в Берн. А потом произошли известные вам события…

Аренд многозначительно смежил веки, давая Ледникову оценить важность сообщенной информации.

Они брели по старинной бернской улочке, невольно жмурясь от солнца, бившего прямо в глаза. Выходит, этот самый Штюрмер имеет своих информаторов и как-то уж больно ревностно, а может, даже и заинтересованно взялся за это дело, расхлебывать которое прилетела Разумовская.

– Александр Павлович, а что он собственно такое, этот самый Штюрмер? Он что, способен вести самостоятельную игру на таком опасном и высоком уровне?

– Что такое герр Уве Штюрмер? Он давно готовится идти в политику. И правильно сделает – юрист из него дурной. И не потому, что он глуп или необразован. Наоборот, он не глуп, решителен и способен на неординарные поступки. Но это как раз и делает его опасным на этом посту. Дело в том, что в своих действиях герр Штюрмер порой руководствуется не правом, а пытается подогнать требования закона под выгодные для него политически соображения. То есть все время высчитывает: а какими будут последствия? Ну, например. Он в своих решениях, если ему это выгодно может сослаться на решения ПАСЕ – Парламентской ассамблеи Совета Европы, выводы которой, как известно, отражают всего лишь частное мнение политиков и носят рекомендательный, а не обязательный характер.

– Это еще означает, что он управляем. Нужно только направить его в нужную сторону.

– Верно. Достаточно намекнуть ему, что этого хочет начальство или что тут есть политическая выгода, и он тут же прикидывает, как это можно устроить.

– Не замарачиваясь, как говорят сегодня в России, вопросами права и морали.

– Во всяком случае, не считая их непреодолимыми преградами. И к тому же быть политиком – значит, принадлежать к какой-то партии или хотя бы к какому-то направлению. Штюрмер, в отличие от некоторых его коллег, поставил на те политические силы в Швейцарии, которые ориентированы на Америку. Ну, знаете, атлантическая солидарность и все такое… К тому же имеет место быть предубеждение ко всему русскому. Русские хотят подчинить цивилизованную Европу, вернуть империю – ну, сами знаете.

– Знакомо.

– Увы. Ну да черт с ним, с этим Штюрмером! – брезгливо отмахнулся Арендт. – Скажите, на ваш взгляд, как теперь будут действовать российские власти?

Ледников вздохнул. Кто же знает?

– Ведь нельзя допустить экстрадиции господина Абрамова в США? – горячо воскликнул Арендт. – Это будет страшный удар по репутации России. И потом там явно будут выбивать из него сведения, содержащие государственную тайну…

– Ну, вот наши депутаты и предлагают организовать его похищение из следственного изолятора, – усмехнулся Ледников. – Или еще проще – физически уничтожить. Отравить, допустим. С помощью наших агентов.

– Я спрашиваю серьезно, господин Ледников, – насупился Арендт.

– Ну, если серьезно… Есть, на мой взгляд, два варианта. Первый – доказывать вздорность и неправомерность обвинений, которые ему предъявляют американцы. Но, сами понимаете, это путь долгий и не слишком перспективный. Наверняка, американцы хорошо приготовились к такому развитию событий. Тем более что у себя дома они могли подготовить любой набор обвинений… И есть вариант более короткий и брутальный.

– Какой же?

– Возбудить в отношении того же господина Абрамова конкретное уголовное дело в России и требовать его выдачи для проведения расследования на родине.

– Что – специально для этого придумать дело на человека? – изумился Арендт. – Это уже, знаете, сталинщина чистой воды!

– Она же ежовщина и бериевщина, – засмеялся Ледников. – Все не так ужасно. Видите ли, в России в свое время уже было возбуждено уголовное дело, связанное с финансовыми делами объединения, которое возглавлял господин Абрамов до того, как стал министром… Я не знаю точно, прекращено оно или нет. А вы же знаете, что такое прекращенное уголовное дело – оно в любой момент может быть возобновлено… Вдруг. В силу самых разных причин. В таком случае Россия может требовать выдачи Абрамова для проведения расследования в рамках этого дела.

– Вы опять шутите?

– На сей раз – нет. Давайте говорить как политики и юристы, а не как праведники и моралисты. Уголовное расследование, связанное с его деятельностью в качестве руководителя объединения, нужно проводить в России, верно? А потому правомерно требовать его экстрадиции именно в Россию.

– Это логично. Но…

– Как юристы, мы с вами понимаем, что обстоятельства дела, связанные с российским ходатайством об экстрадиции, создадут серьезную конкуренцию тем обстоятельствам, по которым требуют выдачи Абрамова США. Согласно международной практике, особое внимание в таких случаях обращается на гражданство преследуемого, на место совершения деяний, время поступления запроса.

– Но у Швейцарии есть с США двусторонний договор об экстрадиции, – как истинный юрист засомневался Арендт.

– Но мы вместе со швейцарцами ратифицировали Европейскую конвенцию по вопросам выдачи. Тут, конечно, коллизия, но у России тем не менее будут хорошие шансы получить господина экс-министра обратно. Тем более если он согласится на экстрадицию в Россию.

– Я это понимаю. Судя по всему, господин Абрамов может сменить швейцарскую тюрьму только либо на американскую, либо на отечественную… Какой ужасный выбор!

– Все будет зависеть от доброй воли швейцарцев и самого господина Абрамова. Если он сам согласится на выдачу в США, то вернуть его будет практически невозможно. Все в его руках.

Но Арендт, кажется, его совершенно не слушал.

– Неужели Россия пойдет на это? И возбудит дело персонально против господина Абрамова? Может быть, именно поэтому позавчера прилетал сюда заместитель Генерального прокурора России, курирующий вопросы международного сотрудничества, чтобы довести до сведения своих швейцарских коллег эти аргументы? Вообще, он здесь довольно частый гость и его хорошо знают и в Генеральной прокуратуре, и в федеральном ведомстве юстиции, да и в адвокатской среде.

– Зачем сюда прилетал замгенпрокурора, мне неизвестно, но я очень хорошо знаю одно, что наше с вами отечество, Александр Павлович, сурово. Особенно сурово оно почему-то к своим детям. И, прежде всего, к детям благодарным и почтительным. Ну, а в России, как вы знаете, все может случиться. Дело как возбуждаются, так и прекращаются… Вдруг. А если дело вдруг дойдет до суда, то суд может принять самые разные решения.

– И все же я не завидую, господину экс-министру. Чтобы вернуться на родину, ему предстоит признать себя преступником…

– Ну, не преувеличивайте. Преступником человека может признать только суд. Зато в душе своей он свободен думать все, что угодно. А душа русского человека не просто широка, она – бескрайняя. Впрочем, давайте не будем решать за него. Господин Абрамов человек сильный и непростой.

Распрощавшись с Арендтом, Ледников решил еще попытаться позвонить Жене – возникли вопросы, которые было необходимо ей задать. Например, встречалась ли Разумовская перед отлетом в Берн с Абрамовым в Москве? Если встречалась, то о чем они говорили? Он вдруг понял, что это может быть очень важно.

На сей раз Женя сама взяла трубку и сказала, что будет ждать его.

По дороге, преодолевая бесконечные бернские подъемы и спуски, Ледников восстановил в памяти еще один документ, который он обнаружил на флэшке Альмезова.

Это была запись разговора сотрудника прокуратуры с известным ученым, профессором Ладыченко, работавшим с Абрамовым в «Импульсе»…

– Вы давно знаете Всеволода Андреевича Абрамова?

– Моя жизнь сложилась так, что все 37 лет после окончания вуза я работал в области использования атомной энергии. Я проводил исследования и защищал диссертации в трех институтах, только потом пришел в «Импульс». Это было пятнадцать лет назад. Разумеется, я был знаком со многими его специалистами и раньше – с кем-то вместе учился, с кем-то встречался на конференциях, совещаниях, командировках, кого-то знал заочно – по статьям и отчетам. О профессоре, Абрамове я много слышал до нашего знакомства, ведь это один из самых известных работников в отрасли.

– И что же вы слышали?

– Многое. Как всякий неординарный человек он вызывал противоречивые чувства, и его деятельность оценивалась по-разному. Но звания и награды, которых он был удостоен, давали только за какие-то серьезные заслуги. А при назначении министром такой отрасли, как наша, просвечивали не только всю деятельность кандидата, но и всех его родственников…

– Обвинения, выдвинутые в свое время против него в США, касаются его деятельности на посту директора института, а не министра.

– Но это означает, что они относятся не к государственному служащему, свобода которого ограничена законом и которому запрещено заниматься бизнесом, а просто к должностному лицу. К тому же в России тогда еще не было закона о государственной службе, который содержал бы эти ограничения. Кажется, еще не было даже соответствующего нормативного документа, утвержденного постановлением правительства. В те времена еще многих законов не было. Да и какое дело зарубежной прокуратуре до нарушений российского законодательства!..

– Основное обвинение, как утверждают газеты, состоит в том, что в те годы гражданин Абрамов учредил в США несколько фирм, открыл счета в западных банках и через них похитил миллионы долларов. Эти миллионы предназначались Министерством энергетики США для повышения без опасности российских АЭС и утилизации атомных подводных лодок. Вы с этим не согласны?

– Полагаю, российские журналисты так же, как и их читатели, не имеют понятия о сути американских законов, о процедурах получения в США государственных заказов, о принятой там отчетности по использованию бюджетных средств и тому подобных вещах, на которых основаны обвинения.

– А вам они знакомы?

– Общая же схема американской помощи известна и не изменилась со времен еще Первой мировой войны… Тогда в русском языке даже появилось выражение «американская помощь». Суть ее проста. Американское государство выделяет деньги своих налогоплательщиков своим же национальным фирмам, а продукция этих фирм направляется за рубеж в виде помощи. Это дает сильный толчок собственной промышленности, спасает от перепроизводства товаров, безработицы…

– Давайте вернемся в день сегодняшний.

– Пожалуйста. Если фирма научная, то ее продукцией являются результаты НИОКР – научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. Они существуют в форме научных отчетов, экспертных заключений, проектных материалов… В США организовать подобную фирму может любой человек, выполнив условия тамошнего законодательства. Это самое легкое.

– А что самое трудное?

– Самое трудное – получить заказы на работу. Для этого надо гарантировать качество, установить приемлемую цену, но самое главное другое…

– Что же?

– Зарекомендовать себя. Заработать репутацию. Поэтому, как правило, правительственные заказы получают крупные известные лаборатории – так в США называют исследовательские институты. Не знаю деталей, но сомневаюсь, чтобы фирмы, со учредителем которых был Абрамов, получала прямые заказы Министерства энергетики США. Очень сомневаюсь… Практически это невозможно.

– Вы так думаете. А ведь министерство или другая организация могли пойти на такой заказ с вполне определенной целью.

– Какой же? Я что-то вас не понимаю…

– Ну, знаете, так можно втянуть человека в какую-то историю, можно подставить… А можно использовать такой заказ как взятку, например…

– Знаете, я как-то не думал в таком направлении… Я не работник спецслужб, я ученый. Так вот, если исключить ваши варианты, то, скорее всего, ситуация складывалась так. Фирмы, которые возглавлял Абрамов, некие американские лаборатории привлекали в качестве субподрядчиков. Они, эти фирмы, уже в свою очередь заключали договоры с российскими специалистами из того же «Импульса». Может быть, и из других российских институтов.

– Таким образом, американцы получали рабочие места у себя в стране… А вместе с ними еще профессиональную информацию о состоянии российских атомных объектов. Ведь речь в заказах шла о повышении их безопасности, конкретных проектах по совершенствованию их эксплуатации…

– Вся эта информация, убежден, не была секретной, а только открытой.

– Вы в этом уверены?

– Иначе соответствующие службы Минатома тут же перекрыли бы эту деятельность! Насколько я знаю, заказы касались открытой, а не секретной части работ «Импульса». И потом сами наши ученые не стали бы раскрывать секреты.

– Вы так думаете?

– Убежден. Я знаю этих людей.

– Хорошо. Итак, господин Абрамов смог привлечь к оплате работы специалистов своего института зарубежные средства…

– А вы знаете, как тогда выплачивалась зарплата бюджетникам? Какой она вообще была? Сколько стоил один доллар? Сколько институтов тогда развалилось и исчезло? А сколько выживало, сдавая в аренду площади, оборудование, а иногда и мозги в аренду? А «Импульс» сохранился. Сохранился как ведущее научно-производственное объединение отрасли!

– А сколько получал господин Абрамов за эти подвиги?

– Не знаю. Не могу сказать… Но думаю, сам он, его партнеры и менеджеры должны были получать немалые деньги. Я думаю, это справедливо – им удалось сделать то, что не смогли другие. Если бы не они, американские деньги вообще бы не попали в Россию. Тут все зависит от взгляда. Кому-то 30–50 процентов от прибыли за менеджмент покажутся оплатой слишком высокой, а кому-то вполне разумной и справедливой.