Текст книги "В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора"

Автор книги: Александр Косарев

Соавторы: Евгений Сотсков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Началась всеобщая паника. Люди теряли от ужаса головы и совершали такие деяния, о которых в нормальных условиях не могли и помыслить. Одни бросали свои экипажи и добро и прорывались через мост, прокладывая себе путь оружием. Другие торопливо грабили брошенные экипажи и раненых, тут же закапывая награбленное в землю, либо пытаясь перетащить его на другую сторону. И, похоже, что те французы, которые зарыли заветный бочонок, тоже оказались в той самой безумной людской круговерти, среди не прекращающейся метели, оглушительных разрывов бомб, криков о помощи и хаоса повального бегства.

Где же следует искать эту бочку, которая тянет минимум на четверть миллиона долларов? Скорее всего, ее зарыли в воронке от снаряда неподалеку от одного из мостов в середине дня 28 ноября. Но могло случиться и так, что ценности были закопаны вовсе не на левом, а на правом берегу, то есть после переправы. Как мы видели, положение французов было очень шаткое. Хотя адъютант Кастеллан и пишет, что маршал Виктор стойко удерживал свои позиции, но на самом деле потери у французов в людях и вооружении были огромны. Так что сражение у Брилей могло окончиться для них вовсе не так счастливо. При таких условиях у некоторого количества обладателей крупных ценностей вполне могла родиться мысль о том, что их не помешало бы на время схоронить подальше от глаз людских.

Зарывавшие сокровища наверняка рассчитывали откопать их после боя, потом, при случае… Но что такое "потом" на войне? Возможно, что те, кто спрятал бочонок, не имели впоследствии возможности даже приблизиться к месту его захоронения. И только после многих лет они пришли к мысли о том, что его можно попробовать отыскать. Однако маловероятно, чтобы они смогли осуществить свою задумку. Дело тут вот в чем. Во-первых, человеческая деятельность значительно изменила окрестности деревни Студенка. Изменила положение даже сама деревня, выстроенная после совершеннейшего разгрома на новом месте. Изменила береговую линию и сама река. Разумеется, что и от отстроенных саперами генерала Эрбле мостов не осталось и следа, так что служить каким-либо ориентиром они уже не могли. Короче говоря, поиски сокровищ в этом районе были заранее обречены на провал. К тому же и местные крестьяне не поленились добросовестно обыскать прибрежную полосу, они даже протралили дно реки, достав со дна и выкопав из земли множество оружия и всевозможных весьма ценных вещичек. Но велика вероятность и того, что наш более глубоко зарытый бочонок (да и не только он один) может преспокойно лежать в прибрежном песке и по сию пору.

29 ноября

Отгремели кровопролитные бои на Березине, но приключения «Великой армии» на этом не закончились, как не закончились и злоключения перевозимых ими ценностей. Последуем за ними и мы, проследим, куда и как были спрятаны остатки московских трофеев и все еще транспортируемые в головной колонне войсковые кассы.

Нашими проводниками на этом пути будут старые знакомые: Цезарь де Лотье, сержант Бургонь и адъютант Кастеллан.

"Император отправляется в 7 утра; в 10 мы были в Зембине (12 верст от Студенки), маленьком польском городишке, где мы завтракаем. Мы проходим через лес, овраги, потом через длинные мосты на болотах; неслыханная вещь, неприятель не послал казаков разрушить эти мосты. Мы были бы тогда в большом затруднении, так как недостаточно крепкий лед не мог бы выдержать нас. В 12 часов дня мы покидаем Зембин, в 5 часов вечера мы были в Камени, сделав всего за день 28 верст. Овраги, сосновые леса, очень узкие тропинки. Император останавливается в поместье одного барона. Мы находим там картошку – целое событие. Надо видеть нас; придворные императора все с картошкой на конце шпаг жарят ее на бивуачных огнях, мы ели её в изобилии.

Я сплю в чем-то вроде комнаты на хорошей соломе; помещение не из прекрасных, но хорошо уже и то, что находится под крышей; все-таки это лучше, чем провести ночь под открытым небом.

Днем морозит немного, ночью очень сильно. Внезапные казацкие нападения часты и ежедневно. На лошадей по-прежнему большой спрос".

"В девять часов пополудни, – пишет де Лотье, – Вице-король получил депешу или приказ о выступлении на рассвете (29 ноября) из Зембина в Плещаницы со всеми нашими доспехами (т. е. частью трофеев)".

"В 9 часов утра мосты через Березину были сожжены. В тот день корпус Чичагова подвинулся к Брилям. На пути нашел брошенные 7 пушек и взял 3300 пленных. На левом берегу французы оставили 14 пушек из корпуса Виктора. Их не смогли переправить, так как мост для артиллерии рухнул еще сутки назад. Русские взяли в плен отставших и нестроевых в количестве 5000 человек с оружием и безоружных, 800 человек исправной немецкой конницы и 3 пушки".

29 ноября вечером французская армия должна была расположиться в следующем порядке: Ней на позиции за Зембиным, Наполеон со своей гвардией в Камене, а авангард во главе с Евгением Богарне и Даву в Плещаницах.

Войска Кутузова, досадно упустив практически пойманную в западню коалиционную армию, решили продолжить старую тактику постоянного давления на отступающего противника с помощью регулярных кавалерийских рейдов. Причем рейды эти должны были быть не такими "булавочными", как в начале отступления французов из Москвы. Это должны были быть настоящие кавалерийские атаки многочисленных и хорошо вооруженных отрядов.

Французы же быстро, насколько это было возможно при их бедственном положении, двигались по следующему маршруту: Зембин – Камень – Плещаницы – Хотовичи – Стайки – Илия – Латыголь – Молодечно. Расстояние в общем-то небольшое, примерно 100 км, но трудностей на этом пути французов ожидало немало. В полдень 29 ноября, не дав едва избежавшим гибели на переправе французам опомниться, генерал Ланской атаковал Плещаницы. Русские кавалеристы взяли в плен генерала Каминского, двух полковников, двух подполковников, двух майоров, 27 офицеров и 217 рядовых квартирьеров, посланных вперед для приготовления главной квартиры.

30 ноября

«Император вместе с гвардией, Виктором и Неем в Плещаницах».

"Вечером мы останавливаемся бивуаком в Нестановичах (14 км за Плещаницами)".

Это был авангард, составленный из остатков итальянской гвардии, который сопровождал обоз с казной и московскими трофеями, ранеными генералами и офицерами. С этим авангардом мы еще встретимся, причем по хорошо знакомому поводу.

1 декабря

«1 декабря. Император отправляется в 7 часов и в 8 часов вечера достигает деревни Стайки (28 верст). Его Величество продолжает путешествовать в своем экипаже, но почти все время идет пешком. Сосновый лес, мороз довольно сильный. 15 казаков прорываются „на ура“ сквозь колонну; неприятель очень докучает нашему арьергарду».

Наполеон идет пешком, видимо, не для того, чтобы размять ноги. Всем своим видом он старается дать понять окружающим его войскам, что терпит такие же лишения и переносит такие же трудности, что и они. Такая демонстрация бодрости вовсе не случайна. Войска крайне измотаны и истощены. Армия сильно растянута и в буквальном смысле обескровлена.

"Император, главная квартира и "старая" гвардия отправляются в 7 часов утра и в 8 часов достигают деревни Стайки. Сильный мороз. Император большую часть пути идет пешком. В авангарде был Вице-король с обозом главной квартиры, остатками казны армии и повозками, на которых везли остатки московских трофеев. Арьергардом командует маршал Виктор".

2 декабря

"Император проходит через Илию, располагается на ночлег в очень скверном домишке в селении Седлица: здешние амбары хорошо снабжены фуражом.

После императорской гвардии проходят 4-й и 3-й корпуса или, вернее, новые отряды, из которых они составлены, так как бывшие их полки сведены на нет.

Маршал Ней послал знамена этих полков с их офицерами "молодой" гвардии, которая сама не имеет под ружьем и трехсот человек. Фезензак имеет под своим орлом 400 человек.

После 3-го проходит 2-й корпус, потом герцог Беллунский (маршал Виктор), 9-й корпус которого является арьергардом. Число солдат, бредущих вразброд, увеличивается все больше и больше. В "старой" гвардии не больше 2000 человек. Во 2-м корпусе под знаменами не много солдат. Маршал Ней присоединился к штаб-квартире императора.

Два казачьих полка с артиллерией напали на городок Илию после ухода гвардии. Они забрали очень много пленных и на какое-то время преградили путь. Небольшая оттепель".

"На участке от Винницы до Сморгони (22 км) знамена были сняты с древков, а золотые орлы с этих знамен были спрятаны так, чтобы не достались русским. В этот день русские атаковали арьергард французов в Плещаницах".

Да, именно здесь со 2 декабря начинаются новые потери перевозимых ценностей, особенно в тех частях, где наблюдается потеря боевого духа, а также полная невозможность перемещать их далее. Так, например, большой клад был сокрыт в окрестностях Селищ. Расскажем о нем поподробнее.

В 1840 году, через 28 лет после прохождения через это местечко последней французской колонны, в Селищи приехал какой-то француз с планом местности и, не таясь, объявил о цели своего приезда. Он намеревался отыскать несколько бочонков золотых монет, зарытых здесь в начале декабря 1812 года. Основным местным ориентиром для него была господская усадьба, в которой в ночь со 2 на 3 декабря ночевал главный штаб с самим Наполеоном (это тот самый "скверный домишко", о котором писал Кастеллан). Но поскольку с тех пор прошло больше четверти века, то местность, где прятали очередной клад, совершенно преобразилась. Старый дом был снесен и новый был построен на другом месте. Проселочная дорога, по которой везли золото, тоже была запахана. И даже большой остроконечный камень, возле которого рыли яму, тоже исчез. Поскольку именно камень играл роль самого надежного ориентира, то начался его поиск. Оказалось, что при строительстве нового дома с полей свозились все камни, так что на возведение фундамента отвезли и данный "ориентир". Его там и отыскали, с правой стороны от крыльца. На камне при ближайшем рассмотрении даже обнаружили знак в виде подковы. Настойчивые расспросы о том, где же именно лежал приметный валун, ни к чему не привели, все только разводили руками и пожимали плечами. Кладоискатель отбыл в свое отечество, а местное крестьянство вооружилось лопатами и принялось искать зарытый клад. Но и их поиски успехом не увенчались. Эта история излагается в таком виде в популярных журналах. Мы же попробуем разобраться в ней более тщательно.

Первый вопрос: кто закопал клад и по чьему приказу это было сделано? Нам кажется, что точный ответ на этот вопрос и приблизит нас к его находке. Прежде всего, обратим внимание на состав клада. Француз утверждал, что зарыты именно бочонки и именно с золотыми монетами. Следовательно, он сам и закапывал ценности. Ибо только тот, кто прятал, мог доподлинно знать о том, что именно прячется. Кстати, обратим внимание, что с подобными захоронениями мы уже встречались выше. В таком (обочененном) виде золотые наполеондоры перевозили армейские кассиры в пронумерованных фургонах Генерального штаба. А когда в Селищах ночевал сам Наполеон, эти фургоны уже ушли из селения!

Чтобы разобраться в этом вопросе подробнее, необходимо поднять все имеющиеся в нашем распоряжении материалы. Обратимся еще раз к мемуарам о событиях того дня.

"Я дежурный и меня оставляют в Седлице (т. е. в старом господском доме) ожидать арьергарда. Я располагаюсь у подножия дерева, около бивуачного огня на большой дороге. Весь день передо мной зрелище отсталых солдат всех наций, всех родов оружия. Большинство побросали свои ружья: солдаты "старой" гвардии – исключение: они сохранили свои. Они образуют сжатую колонну от двенадцати до пятнадцати человек в ряд: они дефилируют с восьми утра до четырех, когда, наконец, появляется арьергард. Я тогда направляюсь к маршалу Виктору, за которым следуют казаки с пушкой.

Его светлость говорит мне, что в длинном овраге около Илии, где из-за широких болот были вынуждены переходить по плотине, господствовал такой же беспорядок, как и при Березинской переправе.

Герцог Беллунский с успехом пустил в дело два отряда, чтобы облегчить переход отставших.

Я перешел через мост, овраг, лес, тянувшийся на расстоянии трех миль (около 11 верст), занятый большим числом бивуаков отбившихся от армии солдат: в 7 часов вечера я прибыл в Молодечно, где в доме, похожем на настоящий замок, была устроена штаб-квартира императора. Большей частью я шел пешком: очень сильный холод".

Из этой записи следует, что Кастеллан, выйдя из старого господского дома на большую дорогу в 8 часов утра, ожидал маршала Виктора до 4-х часов дня, после чего перебрался через большой овраг по мосту и, прошагав 11–12 км пешком, через 3 часа прибыл в ставку. Значит, он ожидал арьергард на восточной стороне оврага. Скорее всего, и господский дом находился недалеко от него и тоже на восточной стороне. При этом Кастеллан не упоминает ни о каких повозках или фургонах с кассой, а только о толпах неорганизованных солдат и дефиле все еще сохраняющей бодрый вид гвардии. Следовательно, зарывать клад 3-го числа было просто некому, все более или менее ценное увезли отсюда раньше. Это подтверждают и строки из дневника офицера итальянской королевской гвардии Цезаря де Лотье.

"2 декабря. Мы сделали мучительный 12 часовой переход из Илии, нигде не отдыхали, боясь быть обойденными, и в 11 часов утра приходим в Молодечно. Этот переход довершил расстройство наших полков. Много способствовало этому, и медлительность движения, вызванная необходимостью эскортировать казну (армии) и раненых офицеров и генералов. Холод усилился; он утомляет наши расслабленные, плохо прикрытые, обессиленные, еще хуже того питаемые тела. Император осведомился о нашей действительной численности; он спрашивает, начали ли реорганизовывать полки? На забитых экипажами и возами дорогах стояла невообразимая толкотня. Всякий раз, когда лошади падали – мы страшно волновались, так как это и нам грозило падением. Видя все это, вице-король (Евгений Богарне) приостановил нашу колонну на полдороге, и написал императору обо всем, что здесь в овраге происходит. Но когда он заглянул в тыл, то еще больше понял всю громадность затруднений".

Как же все складно получается. Выходит, что тот переход, о котором пишет Цезарь де Лотье, был начат где-то накануне (1 декабря) в 11 часов вечера. То есть в 4–5 часов ночи они аккурат оказались в окрестностях Селищи. И именно в этот момент у них начались главные трудности. Они были столь непреодолимы, что Богарне пишет Наполеону письмо, искренне полагая, что император встанет с постели (посреди-то ночи) и примется растаскивать завал из сломанных повозок и павших от губительного мороза лошадей.

А Богарне ведь торопился, очень торопился. Если бы он застрял в селищенском овраге, то утром его относительно успешное продвижение вообще могло быть парализовано тысячными толпами отступавших пехотинцев. И тогда так тщательно охраняемые повозки с кассой могли быть запросто оторваны друг от друга, и из единого, компактного обоза образовались бы отдельные, слабо защищенные группки.

Ему следовало выбирать: либо единство и скорость его самого ценного на тот момент обоза, либо полная сохранность перевозимого им груза. Однако, сохранив его, он неизбежно терял скорость и вообще утрачивал какое-либо преимущество в движении. Полагаем, Евгений Богарне выбрал первое. Павших лошадей оттащили с дороги прочь, а оставшиеся бесхозными бочонки с золотом он приказал зарыть. Скорость движения – вот что было самое важное. Только это могло гарантировать спасение и их жизней, и хоть какого-то армейского имущества. Значит, вполне возможно, что именно здесь, вблизи господского дома, и было закопано содержимое одного или нескольких фургонов, оставшихся без лошадей.

Как же закапывали бочонки и, главное, где? Земля была промерзлая, завалена снегом, и специально долбить ее для устройства очередного клада было некогда. Скорее всего, безлошадные кассиры воспользовались одним из придорожных костров, оставленных беженцами. Под ним земля была прогрета, и выкопать метровой глубины яму было несложно. Становится понятным и то, о чем именно писал Богарне Наполеону. 7 и 8 ноября он писал нечто подобное из местечек Заселье и Уховой Слободы. Напомним отрывок из его письма начальнику штаба Бертье.

"Жестокая необходимость принуждает меня с сожалением признаться о тех потерях, которые мы потерпели, желая ускорить наше движение".

Проблема тех не по-осеннему холодных дней заключалась в том, что громадный транспорт, который был под началом Евгения Богарне, потерял 800 упряжных лошадей. Весь груз, что везли эти лошади, пришлось срочно утопить в ближайшем озере. Составляя свой доклад, Богарне явно оправдывался.

Вот и здесь, у местечка Селищи, произошла та же самая коллизия. Но теперь ситуация была куда более сложной. Жуткий мороз, бескормица, обледенелая дорога…

Рассматривая карту 1825 года, находим, что в 1812 году было два места, где располагались Селищи. Одно в 3–5 дворов находилось в овраге с левой стороны дороги (если смотреть по ходу движения армии Наполеона). Другая часть, также в 3–5 дворов, находилась перед оврагом с правой стороны дороги. По другой стороне дороги рос большой лес. Вот в этом-то втором селении и стоял старый господский дом. К нему шла проселочная дорога, и, скорее всего, именно здесь, на пересечении двух дорог, и стоял остроконечный, хорошо заметный со всех сторон верстовой камень.

В принципе Кастеллан в прямом смысле слова элементарно попирал ногами зарытые накануне сокровища, поскольку бестолково топтался на этом месте целых полдня.

Так что же у нас в конце концов получается? А получается то, что легенда о сокрытии нескольких бочонков с франками и луидорами у селения Селищи весьма и весьма правдоподобна. Она очень напоминает уже известные нам истории Якоба Кенига и Станислава Рачковского. Все тот же тип захоронения, накрепко связанный со стереотипом клада "до востребования". Основной ориентир, вспомогательный (местный) ориентир и уточняющий ориентир. И конечно же, не исчезни остроконечный камень во время строительства дома, говорить было бы не о чем. Думаем, что зарытые бочонки до сих пор ожидают своего освобождения из 190-летнего плена.

К сожалению, поиски двух или трехмиллионного клада сильно затруднены и осложнены тем обстоятельством, что в том месте, где они были закопаны, выстроена деревня в десятки дворов. Так что шансов на успешную работу для поисковиков здесь практически нет. К тому же их просто не пустят на порог, когда они заявятся к ним со скромным предложением поискать в крестьянских огородах несколько миллионов долларов. Нужно также помнить и о бытовом, железном мусоре, которым щедро засорено любое жилое место в пределах бывшего Советского Союза. Надо признать, что это сущее бедствие для кладоискателей. Иной раз приходится с горечью констатировать, что перспективнейшие кладоносные районы совершенно выпадают из поискового пространства из-за ужасающей замусоренности бытовым и производственным металлом.

Кроме того, масштабные поиски там проводились много лет начиная с памятного 1840 года. Один из поисковиков, некто Л.C. (впервые и поднявший данный вопрос на страницах виленской газеты в 1910 году) долгое время жил в той местности. Им было собрано много доказательств пребывания здесь французов: пуговицы со скрещенными пушками, стальные шомпола, части старинного оружия, отдельные монеты… Правда, основного клада отыскать ему так и не удалось. По его словам, не удалось, а там… кто знает? Кто же честно признается?

3 декабря

"Император и главная квартира выступает из Седлицы и приходят в Молодечно. Наполеон остановился в доме, похожем на настоящий замок. Дом принадлежал князю Огинскому. Рядом с домом находился прекрасный парк, в парке было много фруктовых деревьев. Наполеон в этом доме написал свой последний бюллетень.

В 4 часа дня арьергард маршала Виктора прибыл в Седлице. В длинном овраге около Илии, где благодаря болотам были вынуждены переходить по плотине, и там господствовал такой же порядок, как при Березинской переправе".

Такова была обстановка через неделю после начала печально известной переправы через Березину. Впрочем, пора двигаться дальше за отступающими французами, которые, теряя по дороге не только серебро и золото, но пушки и ружья, людей и лошадей, продолжали свой безостановочный поход.