Текст книги "Потерявшийся (СИ)"

Автор книги: Александр Гор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Фрагмент 19

* * *

Шаров задумчиво ходил по кабинету, размышляя над тем, что я вывалил ему на голову. Ага! Вывалил по принципу «пусть теперь Мойша не спит».

Адол-ап не зря так обрадовался, когда ему пообещали скидку за информацию о «людях света» и их артефакты. Это «за просто так» никто не рвался делиться с нами сведениями. А когда дело пахнет личной выгодой, это совсем другое дело. Ведь, как я понимаю, вся сделанная нами скидка пойдёт «на карман» лично ему. Вот и не поленился он сгонять в столицу человека или людей, которые доставили необходимое в Маси как раз в то время, когда я там находился. Не так, чтобы очень уж много, но достаточно, чтобы поломать голову не только мне, а теперь ещё и нашему «найбильшему керывныку» (ох, уж это моё «украинское языковое наследие»!).

Как таковых, артефактов совсем немого, всего два. И завалявшихся у гелоров совершенно случайно, поскольку никакой утилитарной пользы не несут. Просто совершенно бесполезные диковинки непонятного происхождения. Кусок светодиодного фонаря либо фары с отражателем и ещё одна небольшая печатная плата из прибора неизвестного назначения. Причём, изрядно потрёпанная временем, что хорошо заметно по полустёршимся надписям на микросхемах и вылинявшим цветам маски (то есть, лакового покрытия) самой платы. Причём, надписи совершенно иным алфавитом, чем то, что я обнаружил, вскрыв беспилотник.

Ясное дело, это сокровище пока, до окончательного расчёта, осталось лежать в какой-то шкатулке в резиденции «графа». Вот только снять его на камеру в хорошем разрешении я сумел. Зря, что ли столько времени вертел их в руках и делал вид, будто рассматриваю в мельчайших подробностях под самыми разными углами.

Но если артефактов два, то письменных свидетельств вчетверо больше.

Увы, собственного алфавита у гелоров нет. Потому, проживая в Маси у Заты, я ни разу не столкнулся с тем, чтобы кто-то что-то записывал или читал. Единственное, где доводилось видеть «кракозябры», похожие на осмысленные знаки, это на монетах. По большей части, привезённых с северного континента. Даже торговые или имущественные сделки заключаются без письменного оформления, с привлечением в качестве свидетелей «уважаемых людей». За определённую плату, разумеется.

Но это вовсе не значит, что гелоская цивилизация, настолько развитая, чтобы создать государственность, совершенно бесписьменная. И летописание ведётся, и всевозможные распоряжения властей фиксируются. Но только на языке и алфавитом государства Хи, расположенного на соседнем континенте.

Скажете, нонсенс? А как вам аналогичный и очень яркий пример из земной истории? Вы в курсе, что монгольский алфавит придумали только в 1920-е годы? А до этого монголы писали по-китайски, иероглифами. И во времена Чингисхана и Батыя все записи велись на уйгурском языке. Не только уйгурским письмом, но именно по-уйгурски. А потом та часть Орды, что распространилась на Иран, стала использовать не только персидский, но и арабский язык и письменность.

Так вот, пользуясь служебным положением, «граф» затребовал себе из королевских архивов документы, в которых упоминаются контакты со «странными людьми». Не только контакты непосредственно гелоров, но и вести, дошедшие с соседнего континента.

Он, конечно, под шумок попытался подсунуть и то, что касалось первых встреч с заокеанскими мореплавателями, ласами и ракуим (зачитывал и переводил какой-то специально обученный тому чиновник), но это я забраковал сходу, объявив, что ни те, ни другие нас не интересуют. И, мало того, у нас с ними имеются торговые отношения.

А вот сведения о контактах с другими, явно внеТемУровскими цивилизациями, последнюю из которых уже и назвали «людьми света», всё-таки нашлись. Включая портовые байки о нашей базе на острове среди океана, принесённые купцами с соседнего континента. Эти я тоже отправил «на свалку»: на хрена нам платить за не единожды перевранные сказки о самих себе? И самые первые из реальных сведений относятся к мифам четырёхсотлетней давности. Описываются в них обитавшие на северо-востоке «нашего» континента… коротконогие, длиннорукие, длинноголовые «чудики», поклоняющиеся статуэткам мужчины, женщины, ребёнка и старика.

«Старых людей» – будем их так называть по примеру гелов – изгнали из их «города», построенного из «гладких камней», рыжеволосые соседи, «захватившие богатую добычу» и много металла. При этом понесли просто чудовищные потери. Поля возделывать они не умели, с металлом обращаться тоже, поэтому продали его купцам с соседнего континента. А город разрушили, и уже во время, к которому относится запись, на его месте оставались лишь руины.

Второй палеоконтакт случился намного позже, около сотни лет назад. Но уже на востоке континента Каттаасу, как называют материк, находящийся к северу от здешней «Африки», ласы. Эти уже не жили «городом» и не кормились с возделываемых полей, а ездили на «самодвижущихся повозках» и «убивали молниями». Очень недолго, меньше года.

Слухи о тех, которых ищем мы, появились совсем недавно. Точнее, о «летающих чудовищах» и виденных мореплавателями вспышках света в странном городе на берегу бухты. Эти в контакт с туземцами не вступают, отгоняя их страхом и «грохотом». И, как нам было известно и ранее, их база находится где-то на юго-востоке нашего континента.

– Не планета, а какой-то проходной двор для инопланетян! – проворчал Иван Максимович, выслушав мой рассказ и пообещав, что с видеозаписью будут разбираться специалисты.

Специалисты не только по видео, но и по языкам и письменности. Кушнарёв ведь не просто так ходил на «Севере» на соседний континент, но и работал. И словарный запас кое-какой собрал, и алфавиты зафиксировал. Так что расшифровать отснятые мной тексты с помощью компьютерных программ будет не так уж и сложно.

– Значит, не одна инопланетная цивилизация, а, как минимум, три. Мы – четвёртые. Но у двух из них экспедиции либо свернули, либо погибли. Как вы думаете, почему? А, впрочем, и без того понятно, – махнул рукой подполковник, не дав мне даже рта раскрыть. – Скорее всего, то же самое, что и нам доставляет трудности – несовпадение темпоральных потоков здесь и в их «материнских» мирах. Но какие все эти цивилизации разные!

Это верно. Не знаю, насколько технократической была цивилизация «старых людей», но духовно-философским вопросам они уделяли значительное внимание. И, как и мы, прогрессорствовали. Не знаю, чем они помогли неблагодарным рыжеволосым, а вот гелам кое-что дали, что не позволило им погибнуть в новых для себя местах.

Вторые вели себя агрессивно в отношении с «дикарями». В контакт вступали только «сквозь прорезь прицела».

Третьи, которых ищем мы, очень осторожны. К себе не подпускают, предпочитают исследовать планету «бесконтактным» способом. Предположительно, преимущественно с воздуха. А значит, скорее всего, к нам не заявятся с возгласом, «здравствуйте, собратья по разуму. Чего изволите из наших технологий?». Предпочитают, но не избегают, если так уж случилось, что их обнаружили.

Мы? А мы взяли курс на освоение природных ресурсов. А поскольку масштабной колонизации без использования труда туземцев не получится, то и начинаем понемногу двигать их прогресс. По крайней мере, пытаемся понемногу выравнивать технический уровень жителей самого отсталого из континентов, о котором мы знаем. По крайней мере, тех, кто в силу различных причин не может доставить нам серьёзных неприятностей – гелов и гелоров.

Да, и обитателей огромного озера, расположенного неподалёку от гигантски вулканов, тоже. По крайней мере, как обмолвился Шаров, планируется новая экспедиция к ним для дальнейшего геологического обследования подконтрольной гелонам территории. И будет в её составе несколько мобильных групп, которые помогут отбить «традиционный» осенний набег кочевников. Ведь если подтвердятся прогнозы геологов на объёмы выявленных ими запасов ценных руд, то нам понадобится немало рабочих рук, что возможно только при сильном, неразграбленном государстве. И, естественно, помощь гелонам будет заключаться ещё и в обучении их новым технологиям.

* * *

Ещё в моей «прошлой жизни» этот анекдот считался старым.

На зимних учениях рота солдат совершает длительный лыжный марш. И вечером, когда разбили лагерь, к командиру явился боец, попросившийся хотя бы на ночь сбегать в родную деревню, которая находится всего-то в трёх километрах. Мол, в армию его призвали всего через месяц после свадьбы, даже с молодой женой толком пожить не успел, и за прошедший год службы очень уж соскучился по супруге. В общем, ротный сжалился, отпустил, но со строжайшим наказом, чтобы солдат утром не опаздывал к продолжению марша.

Тот не подвёл, а товарищи стали его допрашивать, что он первым делом сделал, как только домой попал. Тот смутился, но ответил:

– Секс.

– А вторым делом?

Парень смутился ещё больше.

– Секс.

– Ну, а третьим?

Тот вообще покраснел.

– Секс.

– Хорошо, а когда ты натрахался, что сделал?

– Лыжи снял.

Ну, вы поняли, к чему я клоню…

Нет, у нас с Софьей Андреевной до такого беспредела не дошло, но утром у неё был вид кошки, которой никто не мешал от души полакомиться сметаной.

– Хорошо, что я на сегодня с работы отпросилась, а то у меня после такой ночки коленки трясутся, – пожаловалась она, блаженно млея с чашкой утреннего кофе в руках.

Ну, как после этого не поцеловать женщину, оценившую приложенные тобой в постели усилия?

– А тебе-то хоть пару дней выходных выделили?

Выделили. Но только пару. За которые я и должен закончить письменный отчёт о пребывании в Маси. Но это – завтра, когда Соня будет торчать в медсанчасти и заниматься очень заинтересовавшим её цветочком.

Сегодня же мы отдыхаем. В планах, пока не наступило полуденное пекло, просто поваляться в постели. Может, даже поспать, наверстать упущенное ночью, удастся. Потом оккупировать зонтик и пару шезлонгов у бассейна, а вечером сходить в кабак. Ажиотаж вокруг единственного на Центральной «злачного заведения» прошёл, так что уже не нужно заказывать столик за неделю вперёд. Тем более, повод имеется: Иван Максимович в завершение нашего с ним вчерашнего разговора поздравил меня с присвоением очередного офицерского звания. Теперь я капитан, и к погонам нужно прикалывать ещё одну звёздочку. Вот заскочим по пути к бассейну в лавку, и куплю их, чтобы в кабак явиться уже со знаками отличия, соответствующими полученному званию.

Кстати, про местные заведения. Вуву, та девочка-туземка, которую я когда-то спас от гигантского орла, уже поправилась и снова помогает дедушке в кафешке «Шашлык». Вот туда бы я скатался, чтобы поболтать со стариком Молом на тему «старых людей». Особенно – в свете сведений, привезённых мной из Эсеса.

Да уж! Чувствую, моя специализация в Проекте меняется кардинально. Начинал с одиночки-разведчика, практически смертника, заброшенного для выяснения обстоятельств пропажи экспедиции Бланка. Потом отвечал за восстановление Базы и её защиту от любых непредвиденных обстоятельств. Был первопроходцем и поисковиком, охранником-боевиком у специалистов. А теперь всё больше и больше вовлекаюсь в тему контактов с инопланетянами. По крайней мере, никто не обладает бОльшим объёмом информации по ним. Второе направление – тоже специалист по контактам, но уже с народами «гелской» группы, поскольку неплохо владею аж двумя языками этой группы и не прочь освоить третий.

Что окончательно выберет начальство, пока неясно. С одной стороны, им нужен представитель в Эсесе, и никого, кто бы разбирался в тамошних реалиях лучше меня, пока не существует. С другой, гелоны меня тоже немного знают. А я их. Но, из-за отдалённости «озера Чад», это направление для нас не так важно, как Эсес. А с третьей, никто не отменял планов вступления в контакт с «другими людьми света», ради которого «Север» и ходил разведывать побережье континента до его южной оконечности.

Вот только ни то, ни другое, ни третье никак не способствует выстраиванию моих отношений с Соней. Она – узкий специалист в такой отрасли медицины, которая не очень-то нужна ни в миссиях, основанных у соседей, ни в поисковых экспедиция, по которым я мотаюсь и буду мотаться в ближайшее время. В общем, куда ни кинь, а наши короткие встречи, пусть и проходящие столь бурно, будут лишь скрашивать долгие разлуки. А я уже ловил себя на мысли, что уже устал от этой неопределённости, что хочется какой-то стабильности в отношениях с женщинами. Старею, что ли? Так тебе, Пересечин, скоро захочется обзавестись семьёй и выводком сопливых детишек. В дополнение к тем, которые бегают безотцовщиной в земных Европе и Африке.

Ясное дело, в эти размышления подружку посвящать я не стал. Зачем подталкивать человека к выстраиванию плохоосуществимых матримональных планов? Будем пока довольствоваться тем, что имеем. А дальше – сложится, как сложится. Может, что-то у меня по службе переменится. Может, у неё во время моего отсутствия в вечных командировках, появится какой-нибудь новый «смельчак», не испугавшийся её медицинской специальности.

В общем, отдохнули мы в тот день именно так, как и планировали. И даже потанцевали в кабаке под музыку из музыкального центра. Невеликая «невидаль», но оба уже отвыкли от такого, так что тоже получили удовольствие от этого занятия.

А к Молу я всё-таки съездил. После сдачи отчёта. На квадрике, взятом у патрульных с разрешения Шарова. Обосновал поездку тем, что Мол может что-нибудь ещё вспомнить о «старых людях» или, «купившись» на моё внимание к теме, раскроет какой-нибудь новый секрет, связанный с ними.

Вуву, ещё больше «натаскавшаяся» в знании русского языка, встретила меня с радостью. Особенно – после вручения ей подарка, «мушкетёрского плаща» с каймой по низу, окрашенного «драгоценной» краской с родины её народа. И, отлучившись на несколько минут, вернулась к обслуживанию клиентов уже в нём. Правда, надев его не на голое тело, как положено «в оригинале», а поверх шортиков, которые она носит вместе с «детской» футболкой. Всё-таки её приучили к тому, что перед клиентами с Центральной не принято «сверкать» самыми интимными местами.

Для её деда я не пожалел набора кухонных ножей и точилки для них. С чего это жлобиться в отношении человека, позволившего мне набрать золотых самородочков с его «личного прииска»? А для Мола мой подарок действительно имеет огромную ценность. Особенно точилка, протянув через которую лезвие ножа буквально пару раз, можно снова вернуть поварскому рабочему инструменту бритвенную остроту.

– Ты давно не приезжал.

– Были дела у гелоров, ваших дальних родственников.

За обедом, предоставленным «за счёт заведения» и перешли к теме «старых людей».

– Я узнал, почему их не любили рыжеволосые. Они когда-то жили рядом, а потом напали на «старых людей». Из жадности. Очень много рыжеволосых погибло, а «старым людям» пришлось уйти сюда, очень далеко от тех мест. Только это, как ты знаешь, не помогло. Рыжие и тут их нашли. А ещё узнал, что они тоже были «людьми света», как и мы.

– Потому мы и не очень боялись, когда вы тут появились. Думали, что это «старые люди» вернулись. Но вы оказались другими. Тоже неплохими, как и они, но немного другими. И рыжих побили, которые время от времени приплывали нас грабить.

– Больше не приплывут, – успокоил я старика. – Сначала мы их побили, а потом гелоры почти всех вырезали.

– Плохо. Лес некому будет продавать. А вам его так много, как можно было привезти и вам, и им, не продать.

Вот так! Грабить грабят, но ещё и прибыль приносят.

Увы, но больше ничего по интересующему меня вопросу Мол не добавил. И тогда я решил спросить про «других», описав их беспилотник.

– Летали. Не такие грохочущие, как ваши летающие… ма-ши-ны, – произнёс он это слово по-русски. – А тихие. И давно летали, и недавно. Уже когда ты плавал к гелорам.

Вот тебе и раз! Мы тут, понимаешь ли, мозги сушим на тему, почему «другие инопланетяне» никак не реагируют на наши радиопередачи, а они, оказывается, уже тихонечко разведали всё, послав дрон в окрестности Центральной. Локаторов-то, направленных в сторону суши, у нас, нету из-за отсутствия вероятности угроз с воздуха! Как нам казалось, из-за отсутствия.

Фрагмент 20

* * *

Честно говоря, шеф прихренел от такой новости.

– У вас, Александр Михайлович, всё же чуть больше времени было, чтобы подумать над этим, чем у меня. К каким выводам уже пришли?

– В данную им характеристику «осторожные» их поведение вполне укладывается. Их логику могу только предположить, ведь не исключено, что им известно о наших стычках и с кочевниками, и с рыжеволосыми. А может, и наблюдали тренировки наших стрелков, артиллеристов, военных моряков. У нас же фактически каждый третий даже на базе при оружии, а за её пределами – каждый первый. Пушки и пулемёты на любом кораблике, на любой машине, катающейся за пределами зоны нашего контроля. Вот и не хотят, чтобы наши контакты закончились стрельбой. Вдруг, мы и по ним палить начнём?

– Думаете, боятся нас? – сделал Иван Максимович ударение на слове «боятся».

– Не знаю. Опасаться вполне могут. Не знаю, какое у них оружие, но, судя по всему, потери им, в случае вооружённого столкновения, как и нам, совершенно ни к чему. Не исключаю, что в контакте с нами они тоже заинтересованы, но это не факт. Ну, превзошли они нас в создании бортовых источников питания на основе микро-реакторов. Но это ведь вовсе не факт, что мы их в чём-то не превзошли. Хрен их знает: а вдруг у них совершенно не развивались двигатели внутреннего сгорания или, скажем, ракетная техника? Ну, там, оптоволокна не знают, или фармацевтика у нас лучше… Да мало ли? А может, считают нас примитивными дикарями, стоящими всего-то на две-три ступеньки выше, чем какие-нибудь гелоры или ласы. Мы же про них ничего толком не знаем. Ни про общественный стой, ни про научные приоритеты, ни про моральные и философские принципы.

– Спасибо, Александр Михайлович. Я подумаю над тем, что вы изложили. Может, и ещё какие мысли придут. По крайней мере, есть над чем поломать голову, чтобы обезопасить поход «Севера» в район предполагаемого нахождениях базы этих «осторожных».

Им бы, блин, в качестве жеста доброй воли вернуть их потерпевший крушение беспилотник. Может, оценят? Да только кто же откажется от столь ценного артефакта? Его ж, небось, уже по винтику разобрали, всем, чем только можно, просветили. И исследовать будут не один год. Особенно – этот самый реактор.

А вот вид референта Шарова, ворвавшегося в кабинет начальника сразу после торопливого стука в дверь, мне не понравился. И, как пелось в советском мультике про оперу «Вышел зайчик погулять», «предчувствия его не обманули».

– Товарищ подполковник, у нас на посту у входа в Лиман ЧП.

– Что случилось?

– Похоже, массовое отравление. Радист только передал, что у всех сильная рвота, люди теряют сознание, и прервал передачу. На запросы радиостанция маяка больше не отвечает.

– В каком состоянии у нас вертолёт?

– Насколько помню, после последнего вылета прошёл положенное обслуживание, стоит зачехлённый. Вот только… у штатного пилота сегодня выходной. Во время обеденного перерыва я его видел. В общем… не в форме он: пиво пил.

– К чёрту штатного пилота! Есть у нас и нештатный, – глянув на меня, махнул рукой руководитель базы. – Вы, надеюсь, сегодня не пили?

Я отрицающе мотнул головой.

– Тогда бегом на вертолётную площадку. А вы, Сергей, срочно позвоните туда дежурному, чтобы готовили машину к вылету. И в медсанчать. И в порт, чтобы выслали «Гюрзу» для эвакуации людей из форта: она у нас самая быстроходная.

Давненько я не сидел в кабине «Робинсона»!

Слава богу, вертолёт после предыдущего вылета заправили «по полной», так что ждать, пока ему в баки зальют бензин, не пришлось. Поэтому, выполнив все положенные предполётные процедуры, оторвал машину от земли и сразу же рванул в сторону Лимана, набирая скорость на высоте не более полусотни метров. Жал, как говорится, «на все деньги», не жалея горючего. Так что домчались вместе с обоими докторами быстро.

Заход со стороны Лимана показал, что входная железная дверь в форт заперта. Пусть ребята, службу которых вполне можно было назвать «не бей лежачего», и жили привольно, ежедневно устраивая себе и рыбалку, и купание в Лимане, и прогулки по песчаной косе, но всё остальное время старались «не нарываться» и держать её на запоре. Так что всё-таки пришлось зависать над маяком и выбрасывать верёвочную лестницу. «Бригада быстрого реагирования» наших медиков вся прошла хорошую подготовку в подразделениях медицины чрезвычайных ситуаций, так что доктор Олег, которого предупредили о возможности такого способа проникновения внутрь форта-маяка, лишь пожал плечами:

– Да не проблема. Тренировались мы и этому.

Спустился на площадку, являющуюся ещё и огневой позицией, он без проблем и сразу же исчез в лазе, у которого ради подобных случаев запоры не предусматривались в принципе. А я повёл «Робинсон» на посадку на песок метрах в тридцати от входной двери. Так что, когда Олег распахнул стальную дверь, мы с его напарником были уже вне машины.

– Похоже, поздно, – покачал головой доктор. – Я по пути проверил у двоих пульс.

Хреново! Что же случилось?

Мертва была вся смена. А предполагаемый источник отравления обнаружился в холодильнике: банка с икрой, по виду напоминающей лососевую, которой пацаны засолили любительским способом.

– Окончательно, конечно, будет ясно после проведения анализов, но, скорее всего, именно она. Вон, её крупинки в рвотных массах.

Сука! Сколько людей ни предупреждай, что здесь некоторые виды растений и животных могли развиваться по другому эволюционному пути, а всё равно что-нибудь, да выкинут. Вон, как случилось в экспедиции Бланка с метеорологом Исмаиловым, умершим в течении пятнадцати минут после укуса небольшого пресмыкающегося, всего-то поцарапавшего зубами кожу на голени.

В радиорубке аккуратно, чтобы не вляпаться в рвоту (не из-за брезливости, а потому, что в ней могут оставаться токсины) перенёс микрофон чуть в сторону от тела радиста и связался с Центральной.

В центр связи вызвали Шарова, и тот, выслушав повтор моего доклада, а потом краткое резюме медиков, приказал:

– Тела эвакуируйте на «Гюрзе». И вы, Олег Васильевич, с напарником вернётесь с ней. А вы, Пересечин, вместе с тремя матросами, останетесь на маяке. Новую смену доставим завтра к полудню, и вы вместе с матросами прилетите на вертолёте. Приказ командиру катера сейчас передадим. Только вы там осторожнее, когда будете порядок в помещениях наводить. Олег Васильевич, проинструктируйте людей по вопросу соблюдения мер безопасности во время уборки.

Мдя… Вот тебе, Саня, и приятный вечер с симпатичной женщиной, который ты сегодня планировал…

Самому, конечно, таскать трупы, уложенные на одеяла (ноу-хау специалистов по медицине чрезвычайных ситуаций, очень даже облегчающее операцию по эвакуации пострадавших) мне не пришлось. Я за этим делом наблюдал со стороны, занимаясь послеполётным осмотром «Робинсона» и подготовкой его к «ночёвке» на неприспособленной площадке. Неприятной и печальной работой занимались члены экипажа катера. А вот следить за уборкой помещений, когда «Гюрза» уже ушла, пришлось, чтобы пацаны не напортачили, сняв одноразовые перчатки или случайно порвав их.

В общем-то и сами они, зашуганные наставлениями доктора о неизвестных свойствах токсина, содержащегося в «красной икре», старались быть осторожными. Только принцип «доверяй, но проверяй» никто не отменял.

А потом пришлось разбираться с техникой, установленной на объекте: лампой маяка, обзорным локатором. Пусть сержант Сёмочкин (пардон, у мореманов это называется «старшина 1-й статьи») и заявил, что радар идентичен корабельному, но мне-то его придётся подменять на посту. Да и всё прочее, включая запасы и состояние вооружения, следует на всякий случай проверить.

Жрали только консервы, вывернув в канализацию и выбросив в мусорку всё, приготовленное покойниками. Может, и зря, но переломить предубеждение мы так и не смогли. Да и не велика проблема перекантоваться на армейских пайках меньше суток.

Из-за сокращённого гарнизона форта пришлось и мне вспомнить, что такое вахты. И тоже ничего страшного: часа полтора между ними всё равно поспать успеваешь.

Только около трёх ночи старшина явился меня растолкать.

– Товарищ капитан, там локатор какие-то непонятные отметки высветил.

* * *

Непонятные – потому что слабые. Это современные нам со старшиной корабли являются громадными сараями, чуть ли не целиком состоящими из железа. И отражающими такой поток радиоволн, что мало не покажется. А средневековые строят из дерева, и металла в них не так уж и много: в основном, якоря, некоторые элементы такелажа да личное оружие команды. Ну, иногда пушки и ядра к ним. Потому и отметки на локаторе слабые, иногда сдвоенные и строенные. Но даже если учесть это, многовато получается…

Ясность внёс рассвет, к началу которого море на подходе к маяку пестрело множеством парусов. И самое главное – среди посудин, движущихся в нашу сторону, не так уж и много «пузатых» грузовых, обычно используемых купцами. Это даже невооружённым глазом с верхней площадки видно, не говоря уже о взгляде в бинокль.

– Быстро к радиостанции, – скомандовал я одному из матросов, поднятых, когда стало светать. – Сообщение на Центральную: на подходах к Лиману эскадра из… девятнадцати кораблей с пушечным вооружением. Флаги неизвестные. Идут с северо-северо-запада.

Ночной бриз сегодня почти не чувствовался. Ветер с океана сменялся недолгими периодами безветрия, но поднимется солнце, и с запада будет дуть до самого захода солнца. Так что кораблям, едва ползущим по никогда не прекращающим накатываться на песчаную косу океанским валам, осталось идти минут сорок до того, как нужно будет бросать якоря и запрашивать у нас разрешение на вход в Лиман.

Кто это? А хрен его знает. На западном континенте, который ласы, насколько я помню, называют Тоожи, полно государств. Причём, Ласэдогаш и Ракуозэ, в которых живут, соответственно, ласы и ракуим, не самые крупные на нём. Но и не марентские пираты, флаги которых я тоже хорошо помню. У кораблей государств Хи и Воастчу, находящихся на северном континенте, нет пушек, они вооружены станковыми стреломётами и лёгкими камнемётными машинами. А у этих по бортам явно орудийные порты. Причём, и на каравеллоподобных посудинах, и на «грузовиках» (правда, у тех всего по три на борт).

Караван растянулся по морю километров на пять, и теперь передовые корабли, убрав паруса, дожидаются, пока подтянутся отставшие. Якорей не бросают, просто дрейфуют. Пора бы им и лодку спустить, чтобы направиться к берегу и запросить разрешение на проход через пролив, но что-то медлят. Флагман приотстал, что ли? Может быть. Всё-таки приказ об этом должен отдать командир отряда кораблей. По крайней мере, обмен информацией при помощи сигнальных флагов друг с другом ведут.

А вот и якоря бросать начали. И шлюпки на воду спускать. Похоже, адмирал (или как у них там называется звание командующего этой эскадрой?) решил устроить совещание. Шлюпки-то тянутся к самому крупному из корабликов.

Что там в инструкции, прочитанной накануне, сказано о действиях гарнизона в случае появления неизвестных кораблей в непосредственной близости от маяка? Расчехлить установку ЗУ-23–2, являющуюся «главным калибром», вскрыть «орудийный погреб» при установке, зарядить её и поднести ещё по три коробки со снаряженными лентами на каждый ствол. Расчёту занять боевые места. Опустить жалюзи на окнах, стрелкам занять места у амбразур с угрожающих направлений. Начальнику гарнизона находиться на смотровой площадке и вести наблюдение за действиями экипажей кораблей. Радисту дежурить в радиорубке и слушать приказы начальника гарнизона, отдаваемые через индивидуальные средства связи. По «ходи-болтайке», то есть. То же самое делать и остальным бойцам гарнизона.

Вот только гарнизон у нас – ну, очень сокращённый! Я – и за начальника, и за наводчика «зушки». Подносчиком боеприпасов у меня – матрос Сухинин, на рации сидит старший матрос Куприянчик, а старшина Сёмочкин «работает стрелкАми у амбразур». Так что пока тусуюсь по смотровой площадке и разглядываю кораблики в бинокль.

«Движуху» на флагманском корабле видно не очень хорошо, загораживает высокая надстройка полубака. Явно капитаны посудин что-то «перетирают» с адмиралом и друг с другом.

Ага! Закончили «тёрки», поспускались в шлюпки и двинулись по корабликам. И тоже собрали офицеров, чтобы «раздать слонов». А следом и суета у матросиков началась.

Не понравившаяся мне суета. По вантам карабкаются, якоря поднимают. Но самое главное – орудийные порты открывают.

– Куприянчик, радиограмму на Центральную: судя по действиям неизвестных, собираются атаковать маяк и прорываться в Лиман.

Хреново! «Грузовики» уже подняли паруса и потянулись прямиком к косе. А боевые корабли с открытыми орудийными портами частично движутся в направлении маяка, но основная масса направляется ко входу в Лиман. Пусть там сейчас и отливное течение, но отлив только-только начинается, и проползти сквозь горло между песчаными косами большой проблему нет. Со скоростью пешехода, но протащатся.

– Гарнизон, к бою. Куприянчик, радио на Центральную. Противник собирается высадить десант и приближается для атаки маяка.

Не успел занять место наводчика зенитной установки, как первый корабль, развернувшийся к нам левым бортом и снова бросивший носовой и кормовой якоря, окутался клубами порохового дыма. Ещё не пристрелялись, так что ядра падают, куда попало, вздымая фонтаны песка.

– Радио на Центральную: противник обстреливает маяк из артиллерии. Веду бой.

Для вооружения маяка совсем неслучайно выбрали ЗУ-23–2. Калибр у неё, конечно «смешной», но в здешних условиях отсутствия бронированных целей – вполне терпимый. Скорострельность бешеная, две тысячи выстрелов в минуту. Прицельная дальность – до двух с половиной вёрст, а эффективность работы по пехоте заслужила уважение ещё в Афганистане. Да и мы в Африке их применяли очень успешно. Бронебойно-зажигательные снаряды, заправленные в ленту через четыре осколочно-фугасных, способны вызвать пожар на любой деревянной посудине. Но самое главное – несмотря на наличие в названии установки «зенитная», она позволяет направлять стволы вниз с уклоном аж в десять градусов. Значит, с учётом высоты расположения огневой позиции, мёртвая зона её огня начинается не дальше девяноста метров.

Р-р-р-р! Две струи пламени окутали цилиндры пламегасителей на законцовках стволов, и по палубе стрелявшего корабля заплясали вспышки разрывов. Совсем не впечатляющие, но я уверен в том, что очень многим, оказавшимся неподалёку от них, стало очень больно.