Текст книги "XX век флота. Трагедия фатальных ошибок"

Автор книги: Александр Больных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Веддинген воспользовался подарком и с дистанции 300 метров выпустил две торпеды в «Хог». После залпа лодку выбросило на поверхность, и она была замечена. «Хог» даже успел открыть по ней огонь, но тут торпеды попали в цель, и через 10 минут перевернулся второй крейсер. Но если гибель двух кораблей еще можно объяснить неожиданностью и невнимательностью, то гибель «Кресси» была следствием откровенной глупости командира. Заметив лодку и даже попытавшись ее таранить, он приказал вернуться назад, спустить шлюпки и спасать команды «Абукира» и «Хога».

Кончилось это тем, чем только и могло закончиться: Веддинген торпедировал третий крейсер, превратившись в национального героя Германии. Подошедшие корабли сумели спасти часть людей, но потери оказались чудовищными, погибло 1459 человек. Статья артикула 1653 года, до сих пор почитавшегося библией Королевского Флота, гласила: «Если корабль поврежден настолько, что ему грозит опасность быть уничтоженным или взятым в плен, ближайший к нему, наименее занятый противником корабль должен оказать немедленную и посильную помощь и содействие». Однако после событий 22 сентября пришлось забыть о благородстве. «Это наставление является развитием принципа, отныне являющегося статьей боевого устава, по которому отныне поврежденные в эскадренном бою корабли предоставляются собственной участи». Так на глазах рушились рыцарские обычаи войны.

Впрочем, к счастью для англичан, все атаки подводных лодок до сих пор были не более чем печальным стечением обстоятельств. Их успех объяснялся лишь полной неготовностью британского флота к борьбе с подводной опасностью. До конца года англичане потеряли еще несколько старых крейсеров, а 1 января был потоплен броненосец «Формидебл». Объяснения командира 5-й эскадры линкоров, в которую входил этот корабль, звучат как детский лепет: «Ни одна вражеская лодка не была замечена в Ла-Манше с тех пор, как я принял командование. Я даже не представлял, что эти воды «засорены» подводными лодками». Эскадра шла прямым курсом с малой скоростью при ярком лунном свете. За адмиральскую глупость своими жизнями заплатили 547 человек. Но, как вы видите, жертвой подводной атаки снова стал устаревший корабль.

А что в это время делали главные силы Гранд Флита и Флота Открытого Моря? Да совершенно ничего. Немцы достаточно быстро поняли, что вылазка англичан в Гельголандскую бухту была не более чем случайным эпизодом и что британский флот намерен ограничиться дальней блокадой германских портов, а сам более не будет предпринимать никаких активных действий. Надо было как-то выманить противника в море, и немцы нашли самый подходящий для себя вариант – они решили начать обстрелы английских городов. Первой жертвой был выбран Ярмут, который крейсера адмирала Хиппера обстреляли 3 ноября 1914 года. Непосредственной реакции это не вызвало, но напуганное Адмиралтейство передвинуло на юг в Кромарти линейные крейсера адмирала Битти. Почему-то Их Лордства решили, что этот набег является прологом к большой операции, чуть ли не высадке на берегах Альбиона.

16 декабря набег повторился. Командование немецкого флота после боя у Фолклендов узнало, что два линейных крейсера ушли, и решило воспользоваться ослаблением сил Гранд Флита. На этот раз позади линейных крейсеров Хиппера шли германские линкоры, немцы рассчитывали поймать в ловушку английские корабли, если те выйдут им навстречу. Британская радиоразведка, знаменитая Комната 40, заранее предупредила Адмиралтейство, и командующий Гранд Флитом адмирал Джеллико получил приказ отправить на помощь Битти 2-ю эскадру линкоров адмирала Уоррендера – 6 самых сильных кораблей Королевского Флота, хотя этого было явно мало. И все-таки Битти вышел в море. Адмиралтейство невольно подыграло немцам, однако против всех сыграла фигура, более могущественная, чем все адмиралы, вместе взятые, – природа. На Северное море снова опустился плотный туман.

В результате пара стычек между кораблями охранения Битти и Хиппера так и осталась парой стычек, никто ничего толком не понял. Британские корабли проскочили мимо крейсеров Хиппера и оказались совсем рядом с главными силами адмирала Ингеноля. Когда после войны сличили прокладки, то выяснилось, что Уоррендер и Ингеноль разошлись всего в 10 милях, но из-за тумана никто никого не увидел. Уоррендеру оченькрупно повезло. Тем временем Хиппер обстрелял Уитби, Скарборо и Хартлпул. Узнав об этом, Битти повернул назад, надеясь перехватить немцев. Опять же совершенно случайно, вышедшие в море английские отряды образовали сеть, внутри которой находились линейные крейсера Хиппера, но теперь соотношение сил было уже обратным, превосходство имели англичане.

Но проклятый туман и проклятая бездумная дисциплина, которой отличались адмиралы всех стран в начале ХХ века, сделали свое дело. Британские крейсера, шедшие в охранении кораблей Битти, заметили немецкое охранение и даже открыли огонь, но приказ адмирала «Легким крейсерам занять свое место в строю и следить за неприятелем» вынудил их прекратить бой. Вскоре после этого линкор «Орион», флагман Уоррендера, тоже заметил немецкий легкий крейсер. Командир линкора приказал навести орудия и запросил у адмирала разрешение открыть огонь. Но тот ответил: «Нет, пока мы не получим разрешение адмирала». В результате немцы выскользнули из капкана.

Итоги этой операции обе стороны оценили совершенно одинаково. Адмирал Тирпиц с горечью писал: «6 декабря фон Ингеноль держал в руках судьбу Германии. Я внутренне киплю, когда думаю об этом». Ему вторил Черчилль: «Мы могли захватить колоссальный приз – германские линейные крейсера, потеря которых решающим образом ослабила бы германский флот». Но это только эмоции. Мы должны помнить, что немецкие корабли были тихоходнее английских, лишь 4 линкора типа «Кайзер» могли состязаться в скорости с кораблями Уоррендера, поэтому тот имел все шансы оторваться от противника. Вдобавок британские линкоры были вооружены 343-мм орудиями, снаряды которых были гораздо тяжелее немецких. А вот англичане действительно помиловали Хиппера в тот момент, когда он уже поднялся на эшафот.

В общем, немцы своего добились – Адмиралтейство подверглось жестокой критике за то, что допустило подобное зверство, а крейсера Хиппера заработали прозвище «детоубийцы». Во время войны практически все армии допускали эксцессы по отношению к гражданскому населению, но немцы первыми прибегли к сознательному террору, и не нужно обвинять адмирала Хиппера. Он лишь использовал опыт армии, вспомните знаменитые пожары Лувена.

Следующий выход в море крейсеров Хиппера состоялся в конце января 1915 года, целью вылазки должны были стать британские патрули и рыболовные суда на Доггер-банке. Кстати, оцените милые наивные нравы начала века: британские рыбаки ловят селедок чуть ли не у самых берегов Германии, не озадачиваясь такими мелкими проблемами, как война. Как всегда Комната 40 доказала свой класс, и англичане вывели в море чуть ли не весь свой флот. Кстати, Комната 40 оказалась чуть ли не единственным подразделением Адмиралтейства, работа которого в течение всей войны не вызвала нареканий. Адмирал Битти вышел в море через 15 минут после немцев, но крейсера коммодора Тэрвитта сделали это на 15 минут раньше противника. В результате утром 23 января состоялась первая встреча германских и британских линейных крейсеров.

Бой с самого начала превратился в утомительную погоню, и успех ее предопределила ошибка адмирала Хиппера, который взял с собой броненосный крейсер «Блюхер». Корабль сам по себе неплохой, однако в компании линейных крейсеров он смотрелся совершенно неуместно. В 09.00 флагман Битти «Лайон» дал первый залп с дистанции 10 миль. Это была неслыханная ранее дистанция, вдобавок корабли Битти в этот момент шли со скоростью 27 узлов, ничего подобного до войны они не отрабатывали, поэтому нет ничего удивительного в постоянных промахах. Немцы начали отвечать лишь через 15 минут, причем именно в это время «Блюхер» получил первое попадание, за которым последовали новые. Сразу выяснилось, что старые корабли не рассчитаны на попадания новых тяжелых снарядов. На «Блюхере» начались пожары, часть башен вышла из строя, снизилась скорость. Хиппер пока еще не хотел бросать его и тоже снизил скорость. Это позволило англичанам сомкнуть растянувшийся за время погони строй, но эскадренная организация огня в соединениях Битти всю войну была поставлена из рук вон плохо. Поэтому обстрелять все немецкие корабли он так и не сумел.

И все-таки в 09.30 немецкий флагман «Зейдлиц» получил попадание, о котором любят поговорить все историки без исключения. Один снаряд вывел из строя обе кормовые башни, пожар перекинулся на погреба, но взрыва не последовало. Битти приказал было своим эсминцам атаковать противника, но тут выяснилось, что эсминцы просто не могут это сделать. Они превосходят в скорости линейные крейсера всего на пару узлов, и, чтобы преодолеть 8 миль, отделяющих их от противника, им потребуется 4 часа.

После 10.00 «Лайон» и «Блюхер» получили еще по несколько попаданий, для «Блюхера» они стали смертным приговором, а у адмирала Битти украли блестящую победу. И снова приходится винить слабое развитие средств связи. «Лайон» потерял скорость и начал отставать от эскадры, адмирал приказал продолжать погоню, но это пришлось сделать флажным сигналом. Связисты напутали, и в результате британские линейные крейсера прекратили преследование, занявшись истреблением «Блюхера». Вдобавок повторилась прежняя история – бездумное исполнение заведомо ошибочного приказа, младший флагман британской эскадры даже не усомнился в том, что ему надлежит делать. В результате флагман Битти уныло потащился обратно в базу на буксире «Индомитебла».

После этого боя наступила пауза длиной более года. Собственно, это и стало лучшим доказательством, что оба противника оказались в тупике. Великобритания и Германия создали колоссальные по размерам флоты, убили на это совершенно фантастические суммы, а теперь не знали, что с ними делать. Ну, если у Англии еще было хоть какое-то обоснование существования чудовищного Гранд Флита – он помогал сохранять желательный status quo, то аргументов, оправдывающих существование Флота Открытого Моря, на ум просто не приходит. Германия уже начала испытывать нехватку определенных видов сырья (вот она, разница между крейсерской войной и блокадой!), но все линкоры, вместе взятые, не могли разорвать затягивающуюся все туже петлю. У немцев имелся, кажется, единственный вариант осмысленных действий: нанести удар по крейсерским патрулям, перекрывающим северные подходы к Германии (прорываться к южным патрулям через Ла-Манш было, разумеется, форменным безумием). Для такой операции как раз подходили линейные крейсера, обладавшие достаточной дальностью плавания и высокой скоростью. Они без труда передавили бы британские вспомогательные крейсера, дежурившие в море. Конечно, на обратном пути их наверняка ждала бы встреча с кораблями Гранд Флита, но ведь и без того эти встречи происходили в результате каждого выхода. Но этого не случилось.

Прошло более года, за это время дважды сменились командующие Флотом Открытого Моря, в январе 1916 года его возглавил сторонник более активных действий адмирал Шеер. Уже 10 февраля состоялось «второе сражение на Доггер-банке» – германские эсминцы потопили британский шлюп «Арабис», который занимался тральными работами. 25 апреля немецкие линейные крейсера совершили набег на Лоустофт и Ярмут, хотя Гранд Флит и вышел в море, шторм помешал ему перехватить немцев. Адмирал Джеллико просто вынужден был реагировать на выпады немцев под давлением общественного мнения, хотя результаты немецких обстрелов были ничтожными.

И все-таки, когда в конце мая Шеер запланировал обстрел Сандерленда, Джеллико вывел в море весь флот. Затяжка времени привела к тому, что соотношение сил стало крайне неблагоприятным для немцев, и встреча с британским флотом была для них смертельным риском, особенно если учесть работу Комнаты 40. Кстати, в этом плане заслуживает всяческого осуждения легкомыслие германского командования. Нам сообщают, что оно «максимально ограничило радиообмен накануне операции», и никто не задумался над простым вопросом: а зачем вообще нужен был радиообмен, если все корабли стоят в гавани? Разве нельзя ограничиться телеграфом, как это сделали американцы перед Мидуэем, сведя радиообмен к нулю? В результате, как стало уже обычным, британские корабли вышли в море раньше немецких. 28 дредноутов, 9 линейных крейсеров, 8 броненосных и 26 легких крейсеров, 78 эсминцев против 16 дредноутов, 5 линейных крейсеров, 6 броненосцев, 11 легких крейсеров и 62 эсминцев – превосходство очень убедительное. К тому же у англичан имелось еще одно преимущество – в составе Гранд Флита имелись линкоры, вооруженные 381-мм орудиями. Ни один немецкий корабль не мог выдержать попадания их снарядов, требовалось совсем немного – попасть. А вот с этим у англичан дело обстояло неважно.

Описывать ход Ютландского боя 31 мая 1916 года нет особой необходимости, ему посвящено много книг, поэтому можно ограничиться подведением итогов. Скажем лишь, что англичане не сумели воспользоваться своим количественным и качественным превосходством. Уровень боевой подготовки английских моряков оказался недостаточно высоким, если же говорить о высшем командном составе, то после этого сражения три четверти британских адмиралов можно было отправить в отставку без права ношения мундира и пенсии. Впрочем, немецкие адмиралы показали себя немногим лучше. Англичане потеряли 14 кораблей общим водоизмещением 115 025 тонн и 6784 человека убитыми, ранеными и пленными. Немецкие потери составили 11 кораблей общим водоизмещением 61 180 тонн и 3058 человек, то есть оказались примерно вдвое меньше, но это совершенно не повлияло на ход войны. Еще одна мрачная особенность Ютландского боя, на которую редко обращают внимание. Из общего числа потерь англичане потеряли убитыми 90 %, немцы – 83 %, такое соотношение между убитыми и ранеными было совершенно неслыханным для сражений на суше. Мы уже говорили, что морская война – это кровавая война.

В ходе сражения выяснилось еще несколько неприятных деталей. Имеющиеся средства связи в очередной раз подтвердили свою неэффективность. В условиях современного динамичного боя, когда скорости кораблей по сравнению с Русско-японской войной увеличились вдвое, а дистанции втрое, в распоряжении адмиралов остались все те же самые сигнальные флаги, к которым добавились еще прожектора. Радиосвязь пока еще оставалась средством связи между различными отрядами, но не внутри них. Действительно, с помощью искрового передатчика и азбуки Морзе много не накомандуешь, во всяком случае, Битти и Хиппер, Джеллико и Шеер ими не пользовались. В результате оба флота в ходе боя развалились на отдельные эскадры и дивизионы, собрать которые командующие сумели только утром 1 июня. Донесения разведчиков, которые вынужденно передавались по радио, часто были обрывочными и путаными, во многом именно этим объясняются неуверенные действия адмирала Джеллико. Именно отсутствие надежной радиосвязи привело к тому, что эсминцы Шеера фактически не участвовали в бою, массированная ночная торпедная атака, которой так боялся Джеллико, не состоялась.

Выяснилось также, что теперь адмирал просто не в состоянии контролировать действия флота, состоящего из сотни кораблей, но ведь самое скверное – они все равно пытались это сделать. Объективно требовалось предоставлять больше инициативы младшим флагманам, но командующие не были готовы дать эту свободу, а подчиненные еще меньше были готовы эту самую свободу действий взять. Им всю жизнь вколачивали в голову один принцип: следовать в кильватерной струе адмирала, поэтому не следовало удивляться фразам типа «Командующий обязан видеть все, ждем приказа командующего» в тот самый момент, когда самостоятельное решение могло принести полную победу.

В общем, генеральное сражение двух сильнейших в мире флотов вылилось в нерешительную стычку авангардов и вялую кратковременную перестрелку главных сил. Но это отсутствие результатов стало катастрофой для немцев, ведь именно им требовалось ломать ситуацию в свою пользу. «Разве вопли немцев и махание флагами принесли им столь необходимые медь, резину, хлопок? Ни одного фунта. Разве мясо и масло в Берлине подешевели? Ни на один пфенниг».

После этого Флот Открытого Моря еще попытался пару раз наведаться к английским берегам, но англичане вообще перестали реагировать на эти мелкие провокации. И перед немцами снова во весь рост встал проклятый вопрос: что делать дальше? Выше военно-политическое руководство Германии разочаровалось в своем линейном флоте, после долгих споров с участием кайзера Вильгельма II, канцлера Бетман-Гольвега, представителей командования армии и флота было решено перейти к неограниченной подводной войне как последнему средству достижения победы. Что из этого получилось, мы увидим позднее.

Немцы, кроме всего прочего, иногда упоминают еще один странный результат несостоявшегося морского Армагеддона. Линейный флот был вынужден отдать для комплектации команд подводных лодок лучших офицеров и матросов, которых пришлось заменить неведомо кем. После этого за работу принялись всяческие агитаторы, к лету на кораблях Флота Открытого Моря начал действовать некий Союз моряков, штаб которого находился на «Фридрихе дер Гроссе» – флагмане Шеера в Ютландском сражении. Ну и в конце концов флот превратился в источник революционной заразы…

Первая мировая война характерна не только «крахом рутинной государственной мудрости», как выражался один из основоположников, но и крахом рутинной военной мудрости. Армия попыталась вырваться из тупика, в который попала, начав использовать танки и авиацию – совершенно новые системы оружия, не вписывавшиеся в традиционные представления. Флот, что для него совершенно нетипично, на какое-то время оказался в роли отстающего. Но к 1918 году даже самому последнему из адмиралов стало понятно: так больше воевать нельзя, нужно было искать выход из тупика. И его предложил человек, от которого вряд ли можно было ждать новаций, – адмирал сэр Дэвид Битти, который к этому времени превратился в командующего Гранд Флитом. Он тоже предложил перевести морскую войну в новое измерение. Битти намеревался за четверть века до Пёрл-Харбора провести массированнуюатаку авианосныхторпедоносцев против германских линкоров, стоящих на рейде Яде. Началась подготовка этой операции, но, к сожалению, война закончилась чуть раньше. А ведь если бы операция состоялась, вся дальнейшая история войны на море носила бы совершенно иной характер, авианосец мог стать главным кораблем гораздо раньше.

Принято считать, что в годы Первой мировой войны действия германских подводных лодок едва не поставили Англию на колени, и если бы не вмешательство Соединенных Штатов… Это заявление представляется нам несколько слишком смелым, когда речь идет о таком сложном и многообразном процессе, как мировая война, нельзя вычленять один отдельно взятый элемент и пытаться рассматривать его «в безвоздушном пространстве». Соединенные Штаты обязаны были вступить в войну на стороне Антанты, а неуклюжие действия Германии, вроде инцидентов с «Лузитанией» и «Арабиком» и депеши Циммермана, лишь ускорили это.

Как ни странно, подводная война началась не в 1914 году, сначала господам адмиралам даже в голову не приходило, что подводную лодку можно использовать против торговых судов. Впрочем, ТТХ первых подводных лодок были таковы, что ни для каких иных целей, кроме береговой обороны, они не были пригодны. И все-таки в 1914 году подводные лодки сумели потопить несколько второстепенных военных кораблей, а 20 октября 1914 года подводная лодка U-17 остановила, осмотрела и потопила маленький английский пароход «Глитра», который шел в Ставангер с грузом угля и стального проката. За этой сценой наблюдал норвежский миноносец «Хай», однако он не вмешался, так как все происходило за пределами норвежских территориальных вод. Но к февралю 1915 года немецкие лодки потопили всего 19 транспортов.

Вообще-то первыми о морской блокаде объявили англичане в ноябре 1914 года, заявив, что любое судно, которое попытается войти в Северное море, сделает это на свой страх и риск. Крейсеров у Англии хватало, и предупреждение следовало воспринимать всерьез. Прорвать кольцо блокады, как мы уже говорили, немцы даже не пытались. Вместо этого они после некоторого промедления объявили воды, прилегающие к Британским островам, военной зоной. 4 февраля 1915 года командующий Флотом Открытого Моря адмирал фон Поль дословно повторил английское заявление: любое нейтральное судно, входящее в военную зону, делает это на свой страх и риск.

Однако пока еще немцы не располагали достаточным количеством подводных лодок для организации настоящей блокады Англии, зато их хватило, чтобы устроить пару крупных международных скандалов. 7 мая 1915 года у берегов Ирландии подводной лодкой U-30 был торпедирован и потоплен лайнер «Лузитания», шедший из Америки. Из 1959 человек на борту погибли 1198, из них 128 американцев. Попытки немцев оправдаться лишь еще больше взбесили англичан и американцев, немецких подводников объявили палачами и убийцами, и это было совершенно справедливо. Потопление «Лузитании» стоит в ряду тех событий, которые начали ломать систему моральных ценностей человечества, ибо после такого становится дозволено все, даже печи Освенцима. Кстати, командира U-30 Вальтера Швигера его собственные сослуживцы называли патологическим трусом, именно такие люди находят особое удовольствие в убийстве беспомощных жертв. Ведь еще в феврале 1915 года он преднамеренно атаковал госпитальное судно «Астуриас», прекрасно видя красные кресты на бортах. Такого не позволяли себе даже гитлеровские подводники. Хотя президент США Вудро Вильсон попытался не допустить чрезмерного разрастания скандала, события начали развиваться сами собой. Государственный секретарь США Роберт Лансинг передал немцам подряд три ноты: 13 мая, 9 июня, 21 июля. В германских верхах разгорелись склоки, политики требовали ограничить размах подводной войны, исключить из списка целей пассажирские суда. Адмиралы утверждали, что тогда лучше вообще прекратить подводную войну. После потопления 28 августа лайнера «Арабик», на котором также погибли американцы, немцы отступили. 18 сентября немецкие подводные лодки получили приказ прекратить действия против торговых судов. В ноябре масла в огонь подлило потопление итальянского парохода «Анкона», на котором снова погибли американцы.

Но положение англичан было не менее сложным. С одной стороны, потери пока еще не стали слишком тяжелыми, с другой – они уже вызывали тревогу. И самое главное, Королевский Флот пока не располагал никакими средствами борьбы с подводными лодками. Вооружение торговых судов, появление судов-ловушек, Дуврский пролив перегородили сетями и минами, но все это были пассивные оборонительные меры. Что делать с лодкой, если она атакует из подводного положения? Как ее обнаружить и чем атаковать? Кстати, еще до начала войны в 1914 году предшественник Джеллико на посту командующего Гранд Флитом адмирал Каллахэн приказал начать производство глубинных бомб, однако они начали поступать на вооружение только в 1916 году. 22 марта у берегов Ирландии судно-ловушка «Фарнборо» потопило глубинными бомбами U-68, это была первая лодка, уничтоженная таким образом.

В 1916 году командование немецкого флота переключило свои лодки на борьбу с Гранд Флитом, надеясь ослабить его. Увы, достижения немецких лодок в борьбе против современных военных кораблей оказались ничтожными. За весь этот год им удалось потопить лишь легкие крейсера «Ноттингем» и «Фалмут», это произошло 16 августа, когда Гранд Флит вышел в море навстречу немцам. Кстати, после этого желание Джеллико реагировать на любое движение Флота Открытого Моря заметно ослабело.

Такое положение никак не устраивало немецкое командование, и 8 декабря 1916 года начальник Адмиралштаба фон Хольцендорф подготовил меморандум, в котором обосновал необходимость возобновления неограниченной подводной войны. Расчеты показывали, что лодки должны топить по 600 000 тонн ежемесячно. Фон Хольцендорф заверил кайзера, что американцы, даже если решат вмешаться, все равно ничего не успеют сделать. «Заверяю вас своим честным словом офицера, что ни один американец не высадится на континенте», – напыщенно заявил он. Кайзер подписал указ о возобновлении с 1 февраля 1917 года неограниченной подводной войны, на что канцлер Бетман-Гольвег заметил: «Теперь Германия погибла».

К этому моменту Германия имела в строю 105 подводных лодок, и их количество продолжало увеличиваться. Политические результаты оказались вполне предсказуемыми, сначала Соединенные Штаты разорвали дипломатические отношения с Германией, а 3 апреля объявили ей войну.

Но сначала успех сопутствовал немцам, потери британского торгового флота росли с катастрофической быстротой. Февраль и март – по 500 000 тонн, апрель – 860 000 тонн, май – 600 000 тонн, июнь – 700 000 тонн. Британское Адмиралтейство оказалось совершенно не готово к отражению угрозы. Хотя уже в этой войне система конвоев доказала свою эффективность, а великий Мэхен всегда учил, что конвой – это самое надежное средство защиты морской торговли. Их Лордства упрямо не желали прибегать к этой мере. Даже адмирал Джеллико, который к этому времени перебрался в кресло Первого Морского Лорда, выступал против. Главным аргументом было то, что система конвоев замедляет оборот тоннажа, вместо этого Джеллико предложил сократить импорт, ликвидировать заморские театры военных действий и так далее, совершенно не понимая, что при таких потерях Британия вскоре останется вообще без торгового флота. Но в итоге здравый смысл взял верх над глупым упрямством, и система конвоев была введена, хотя потребовалось время, чтобы она начала оказывать свое действие. И все-таки к лету 1917 года потери снизились до 300 000 тонн в месяц, это было много, но терпимо, тем более что заработала американская судостроительная промышленность. К защите конвоев были привлечены эсминцы и эскортные корабли специальной постройки, и теперь уже начали расти потери подводных лодок. До февраля 1917 года союзники потопили 48 единиц, а с февраля по декабрь – еще 61 лодку.

Немцы попытались перенести подводную войну к берегам Соединенных Штатов, используя подводные крейсера, но не особо преуспели и там. Эффективность противолодочных сил продолжала увеличиваться, в небе над конвоями появились дирижабли, эскортные корабли получили гидрофоны, и теперь лодки не чувствовали себя в безопасности даже под водой. Правда, американцы затеяли установку Великого минного заграждения поперек Северного моря, но это была скорее финансовая афера, а не военное мероприятие. Оно потребовало резкого увеличения производства мин заграждения, эффективность которых оставалась довольно сомнительной. Зато какие прибыли…

Хотя англичане тоже отличились, проведя две отчаянно смелых и практически бесполезных операции по заблокированию бельгийских портов Остенде и Зеебрюгге – мест базирования Фландрской флотилии подводных лодок. В качестве брандеров были использованы старые бронепалубные крейсера, отличавшиеся заметно более высокой живучестью, чем транспорты, которые японцы пытались затопить на входе в Порт-Артур. Все брандеры дошли до предназначенных мест и были затоплены командами, но вот беда: фарватеры все равно остались свободными, в лучшем случае немцы испытали незначительные сложности. Так что, хотя многие участники операций вполне заслуженно получили Кресты Виктории, сами операции были неудачными.

Хотя основная борьба с подводными лодками происходила в Атлантике, несколько слов следует сказать о событиях в Средиземном море. 8 из 12 самых результативных немецких подводных асов воевали именно там, хотя три четверти транспортов союзников погибли все-таки в Атлантическом океане. Немцы перевезли по железной дороге в австрийский порт Пола несколько малых лодок типов UB и UC, а также отправили туда через Гибралтарский пролив более крупные лодки.

Но и здесь произошло несколько скандалов, связанных с потоплением пассажирских лайнеров. А в марте 1916 года немецкая предусмотрительность сыграла против немцев. Подводный заградитель UC-12 попытался поставить мины перед итальянским портом Таранто, но подорвался на своих же минах. Итальянские водолазы без труда выяснили национальную принадлежность лодки. Оказалось, что немцы минируют порты собственного союзника, пусть и невоюющего. Это стало одной из причин, по которым Италия в мае 1916 года объявила войну Германии.

И все-таки воевать на Средиземном море было относительно легко и приятно. Систему конвоев здесь ввели позднее, чем в Атлантике, и она никогда не была по-настоящему эффективной. Причиной тому стало упрямство французов, которые наотрез отказались от единого командования морскими силами на театре, настояв взамен на неких абстрактных «зонах ответственности», которые впору было называть зонами безответственности. К тому же они в своей зоне так и не сумели организовать конвои, что привело к самым страшным трагедиям. Например, 26 февраля 1918 года подводной лодкой U-35 был потоплен французский лайнер «Прованс», перевозивший почти 2000 солдат, он затонул так быстро, что погибло более 1000 человек. Кстати, в свое время именно «Прованс» первым принял сигнал бедствия «Титаника», такое странное и зловещее совпадение. И это был не единичный случай.

Так каковы оказались итоги войны на море в период с 1914 по 1918 год? Немцы попытались вести три разные войны: крейсерскую, классическую и подводную – и проиграли все три. Главным было то, что каждая из этих войн велась вне всякой связи с двумя другими. Но справедливости ради надо признать, что классическую морскую войну проиграли и союзники. Впрочем, морская блокада, организованная Англией, принесла свои плоды, но действовала она так медленно, что в какой-то момент адмирал Битти с сомнением произнес: «Непонятно, мы раньше задушим Германию или она нас».

Итак, линейное наращивание численности флотов завело морскую войну в тупик, теория Мэхена не сработала в конкретной обстановке, и десятки дредноутов, супердредноутов и линейных крейсеров оказались практически бесполезными. Здесь как нельзя более точно подходит определение, данное Фридрихом Энгельсом: «Гонка вооружений походит на то, что нация выкидывает часть своего совокупного продукта в море». И действительно, выкинули в море, причем без особой пользы.