Текст книги "Похождения Прокошки и Игнашки"

Автор книги: Александр Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Александр Фролов
Похождения Прокошки и Игнашки

I. Как они стали невидимы

В одном столичном городе на очень важной улице в нижнем этаже громадного дома жил-был очень ученый человек.

Однажды сидит ученый у окна, – а окно у него всегда было шторой завешено – и слышит такой разговор:

– Прокошк, а Прокошк?

– Что?

– Хорошо бы нам с тобой невидимками стать.

– О, о, о! Мы бы тогда делов наделали.

Ученый приподнял немного штору и выглянул во двор. Разговор вели Игнашка Точеный – сын бондаря и Прокошка – сын портного. Обоим вместе было лет двадцать пять. Ученый их знал хорошо; они были самые оголтелые ребята во всем дворе.

Стоило только ученому открыть окно, как в комнату к нему влетал камень, подбитая галка или ободранная кошка. Так уж и знали, чья это работа.

Особое внимание к себе ребят и всей дворни приобрел ученый тем, что по двору носился слух, будто бы он по ночам с чертями знакомство водит.

Как-то Прокошкин отец проходил двором ночью в пьяном виде да под самыми окнами ученого и растянулся в луже.

– Ах, будь ты неладен! – выругался портной, взглянув в окно ученого.

– Ах, будь ты неладен!..

– Ну, подожди ж ты, сатанинское семя, – погрозил он в окно.

Поглядел портной в окно да так и обмер… Видит он: стоит ученый у стола и какое-то снадобье из одной посуды в другую переливает. А снадобье – то красное-красное, словно кровь человека, и пар от него по всей комнате. И вдруг… комната наполнилась желтым светом, и ученый исчез.

Обомлел тут портной, куда и хмель девался, не рассмотрел как следует, в чем и дело, вскочил да бежать.

– Слушай, баба – закричал он своей жене, – запирай скорее двери да крести все щели; ученый к себе чертей в гости вызывает… ох, уж и много налетело… с нами крестная сила!

С тех пор и пошел по двору слух ходить, что ученый по ночам с чертями в карты играет.

А ученый этот был просто химик, производил разные опыты, хотел превратить глину в золото. Он был немножко больной ученый, но добрый; золото он хотел из глины делать для того, чтобы раздать его бедным людям; ему думалось, что, если у всех будет золото, всем будет хорошо. Он не знал, что народ богат не тогда, когда у него много золота, а когда он много добывает хлеба, одежды, мяса, машин.

Но ученый как ни трудился из глины золото делать, у него ничего не выходило. И вот, когда он услыхал разговор Прокошки с Игнашкой о том, что недурно бы невидимкой сделаться, ученому пришла в голову мысль изобрести шапку – невидимку: берет человек в руки чудесную штуку, – и не видно его.

Ученый действительно открыл особый газ, который имел свойство пропитывать человека, окрашивать его под цвет света и скрывать от глаз другого.

Но этого было мало ученому. Он стал добиваться того, чтобы сгустить этот газ, превратив его в шарик, дабы человек, как взял его в руку, так стал невидим. Ученый добился и этого, но… только наполовину.

Шарик должен быть засушен в лучах солнца. Ученый приготовил два таких шарика, и они несколько дней лежали уже на окне и сохли. И вот, когда уже все было готово, к окну ученого подошли Игнашка с Прокошкой.

– А ну-ка, Прокошк, становись к стене: я влезу на окно, посмотрю, что ученый делает..

Миг… и два хорошеньких шарика были в руках Игнашки. Словно солнцем кто заслонил парня, – он стал легким и невидимым.

– Игнашка! – окликнул его Прокошка, – где ты?

– Да вот, рядом с тобой, что ты, ослеп, что ли? На вот шарик.

Прокошка ощутил в своей руке шарик и моментально скрылся из глаз Игнашки.

– Прокошка! – закричал тот, испугавшись исчезновения приятеля.

– Я тут.

И не успели приятели разобраться, в чем тут дело, как над ними, словно бомба разорвалась, ученый в окно высунулся.

– Ай, ай! – закричал он на весь двор – жулики… держите, ловите. Караул! Шарики украли.

Прокошка с Игнашкой, видя, что деле плохо, но совершенно не подозревая, что они невидимы, бросились бежать.

Думая, что на самом деле к ученому забрались жулики, выбежал дворник с метлой, бондарь, портной, булочники с лопатами, словом, вся дворня. Ученый висел на окне и кричал; шарики, шарики.

– Ну, кажется, доучился наш барин – сказал дворник.

– Да, раз дело до шариков дошло у человека, значит, капут ему.

– Прокошк? – окликнул Игнашка.

– Здесь.

– Ну-ка, попробуй, положи в карман шарик.

– Клади и ты.

Ребята положили в карман шарики и моментально стали видимы.

– Вон они, вон! – закричал ученый. – Лови их, держи! Жулики!

…Держи их!

Вся дворня кинулась к ребятам. – Держи их!

– Бери скорей шарики в руки, – шопотом сказал Игнашка.

И ребята снова скрылись из глаз дворни.

– Прокошка! – закричал его отец.

– Игнашка, поганец, вернись домой!

– Жулики! – ревел ученый.

– Городовой! – орал дворник.

– Караул, грабят! – хором кричала вся дворня.

А Прокошка с Игнашкой стояли в сторонке и, посматривая на все это, посмеивались.

II. Первые шаги невидимых людей

Когда во дворе все стихло, ученый успокоился, он решил сделать еще один шарик и пуститься за ребятами в погоню. Дворня разошлась. Прокошка с Игнашкой решили начать действовать. Первое, что им взбрело в голову – это снять вывески и перепутать их. Сапожника вывеску они повесили к портному, портновскую к бондарю. Пробравшись к дворнику, они забрали у него лопаты и метлы и покидали их на крышу. Заметив мимоходом в одном месте – люди обедают, они подсели рядышком, и только второе блюдо подали – они у двоих раз из-под самого носа и унесли.

Пошалив у себя на дворе, ребята вышли на улицу. Вот тут-то им было раздолье.

– Слушай, Прокошк, давай всем людям хвосты навяжем.

– Идет.

Ребята захватили в одной лавчонке хлопчатой бумаги, понаделали крючков из проволоки и кто бы ни шел по улице: барин ли, барыня – Прокошка с Игнашкой каждому хвост сзади подвешивают. Идут люди и смеются друг над другом – каждому думается, что у самого-то у него хвоста нет. Хватились – у всех хвосты, и пошли люди себя руками по заду водить, нет ли хвоста. Заметив такое-безобразие, постовой городовой дал свисток. Его обступили недовольные граждане.

– Городовой, городовой! Что это за безобразие на улице творится! Честным людям проходу нет от хулиганов.

– Братцы, да у него у самого хвост сзади! Вот так городовой!

– Братцы, да у него у самого хвост сзади!

– Разойдись! – рявкнул он, срывая с заду бумажный хвост.

Толпа шарахнулась в сторону. Городовой бросился бежать на тротуар.

– А-а, так вот тут кто этими делами занимается! – вцепился он в какого-то молодого человека, из любезности незаметно пожелавшего снять хвост с хорошенькой барышни.

– Помилуйте! – вскрикнул тот.

– Ой! – взвизгнула барышня.

– Га-га-га! – ржали извозчики.

Чем туг дело кончилось, Прокошка с Игнашкой дожидаться не стали; они вскочили в пролетку первого попавшегося извозчика и поехали в центр города.

– Не мешало бы нам с тобой, Игнашка, приодеться малость, – предложил Прокошка.

– За чем же дело стало?

В первом магазине наши приятели выбрали себе самые лучшие костюмы, спокойно примерили их, в другом магазине обулись и, когда все ими было сделано, они положили шарики в карман и как ни в чем не бывало пошли по главной улице. Теперь их все видели, но никто на них не обращал внимания. Это были обыкновенные мальчики, прилично одетые, но немного неумытые. Дело было уже к вечеру. В магазинах зажгли огни, на улицу падали тени ночи. Ребята наши устали.

Уже ночь наступила. Ребятам захотелось есть. Не имея представления о ресторанах, ребята увидели в окно, что в большом доме за столами сидят много людей и хлебают щи. Это была столовая.

– А ну-ко, Игнашка, гайда сюда! – предложил Прошка.

Вошли. Громадный зал. Много столов, цветы, а людей… пахнет жирно, вкусно. Но вот задача: каждому сидящему подают только одну тарелку.

– Знаешь что, Игнашка, давай из одной тарелки с ними есть. Вон подсядем к тому толстому дяде.

За одним из столов сидел толстый-претолстый купец. Ребята взяли с пустых столов по ложке и невидимо подошли к столу купца и стали один с одной стороны, а другой, напротив. Купец, должно быть, был голоден. Когда подали ему борщ, он быстро зачерпнул ложку, но, пока он жевал, пока глотал, – человек он был уже немолодой, неповоротливый, – Игнашка с Прошкой с двух сторон как начали из тарелки борщ уписывать… Купец глядит – в тарелке уж на донышке борщ остался.

– Что-за чертовщина! – подумал он. – Не успел ложку проглотить, а борща нет.

Пока он проглатывал вторую ложку, в тарелке уже было пусто. Купец приподнял ее, думал, что худая она, поглядел под стол – нет. Все в аккурате. Потер лоб. Сам себе не верит: не то он ел, не то нет.

– Эй, голубчик, ну-ка подь сюда, – позвал он служителя.

– Что вам угодно?

– Ты подавал мне борщ али нет?

– Как-же, ваша милость. Подавал, как полагается.

– Что за чорт – две ложки хлебнул, а борща нет.

Ничего гусь-то, – подумал служитель. – Сожрал борщ да говорит – не подавали. В такую утробу бочки мало, а он, ишь, тарелкой наесться захотел.

– Прикажете второе подавать?

– Если ты находишь, что я первое поел, так давай второе.

Подали второе, гуся с яблоками жареного. Вот тут – то и началось. Только что было купец хотел гуся в руки взять, Игнашка цап его с тарелки – купец и рот разинул. Вскочил и, дико вращая глазами, гаркнул:

– Где гусь?

– Где гусь?

Прибежал хозяин. Подошли официанты. Кое-кто повскакали из-за столов.

– Где гусь? – опять гаркнул купец.

– Ну и прорва же! – говорит служитель. – Только сейчас подал гуся – и даже косточек не оставил, обжора.

Купца стали уговаривать.

– Да, ведь, я ж не ел, – рычал он. – Вы что это меня за пьяного, что ль, принимаете?

Чтобы не поднимать шуму, купцу подали второй раз второе блюдо, и сам официант не отходил от стола.

Купец стал есть. Официант заметил, что он ест, как обыкновенный человек.

– Что, голубчик, у вас тут, грешным делом, чертей не водится? – спросил купец, отправляя в рот второй кусок.

– Избави бог, ваша милость! Что вы!

Игнашка моргнул Прошке – дескать, крой! И не успел купец с официантом глазом моргнуть, как Прошка гуся и тарелку со стола – раз. Купец так и вскочил. Официант замер. А Игнашка – не будь дурак да горячим соусом как мазнет купца по губам, так тот прямо на соседний стол и завалился. А там осетрину с хреном ели; купец, думая удержаться, прямо руками в осетрину с хреном и ввалился.

И поднялось такое в столовой, не приведи аллах. Одни думали, что купец с ума сошел, а другим показалось, что жулика поймали.

– Держи, держи его! – кричат.

Купец без шапки да на улицу. Купец толстый был, а дверь узенькая. Он и застрял в простенке между дверями. Кто, не разобрав, в чем дело, видит, что толстяк силится поскорее выскочить из столовой, подумал, что это бандит, да, не долго думая, раз купцу по шее.

Чем там дело кончилось – Игнашка с Прошкой дожидаться не стали.

* * *

Время было подумать о ночлеге. Прошка было высказал мысль вернуться домой. Но Игнашка воспротивился этому.

– Где же мы ночевать-то будем? – спросил тогда Прошка.

– Вот сказал тоже! Где захотим, там и ночуем.

Ребята шли центральной улицей. В окна магазинов было все видно. Их заинтересовал игрушечный магазин. Прошке понравилась труба, а Игнашке барабан. Не долго думая, ребята вошли в магазин. Народу там никого не было. За стойкой сидел только хозяин, старый, лысый старичок, и что-то считал.

Вдруг он слышит: в магазине затрубила труба и ударили в барабан.

Что такое? – подумал он, оглядывая свои инструменты. Все на месте. Играют барабан, с трубой да и только. Хозяин привстал. Огляделся – играют.

Это Игнашка с Прошкой сели на больших деревянных коней и дуют – один в трубу, другой в барабан.

– Жарь, Прошка, сильней!

Хозяин видит, что тут что-то не-так, из-за стойки да на улицу. Запер магазин и скорее за городовым.

Ребят видят, что их заперли, чуть-чуть вструхнули. Как выйти?

– Бей трубой в стекло, – предложил Игнашка.

И только что хозяин с городовым к окну магазина подошли, как Прошка ахнет трубой в окно – городовой с хозяином так и отскочили.

Городовой сразу, решил, что в магазине не иначе – вооруженные бандиты. Свисток. Сбежался народ.

– Что тут? как? где?

Вооружились и стали наступать. Открыли дверь в магазин. Вошли: боятся все.

– Сдавайся! – кричат.

Игнашка с Прошкой незаметно вышли да в шутку взяли и заперли дверь снаружи.

– Пусть посидят там. Идем, Игнашка, спать куда-нибудь.

Дорогой зашли к фруктовщику, понабрали там яблок и вышли на улицу. Было уже поздно. Магазины стали уже закрываться.

III. Ночевка

Спать пришлось Игнашке и Прокошке с особенными приключениями. Знай они, что в жизни существуют гостиницы со свободными комнатами, они бы могли свободно проникнуть в помещение, выспаться там и уйти утром незамеченными; но они этого не знали и долго ломали головы, где бы им переночевать.

Сначала им пришла в голову мысль ночевать в мебельном магазине: там были и кровати, и матрацы, и подушки, но… хотя ребята наши были и не особенно избалованный народ, ночевка в мебельном магазине им не понравилась.

– По-моему уж лучше на улице ночевать – предложил Прошка. – А то – домой направимся.

– А, домой! – с сердцем сказал Игнашка. – Раз ушли, теперь нечего возвращаться.

– Идем!

Уже совсем стало темно. С трубой и барабаном ребята прошлись еще по улице и остановились у магазина с готовым платьем. На окне ребятам бросились в глаза два хорошеньких деревянных мальчика в детских костюмчиках, что дало повод Игнашке предложить своему другу переодеться. На самом деле, ребята были одеты плохо.^{1}

– Что ж, идем – сказал Прошка.

Но, войдя в магазин, ребята не сообразили, что одежу можно взять в самом магазине, и они залезли на окно, благо оно было изнутри завешено, и приступили к раздеванию деревянных мальчиков. Раздевают они их, а с улицы народ глядит в окно и дивится: Прошки-то с Игнашкой, благодаря шарикам, не видно, а болваны крутятся в их руках и раздеваются, – точно по волшебству – сами. Стал собираться народ. Вот, думают, купец какую рекламу придумал.

– Гляди, гляди, одеваются! Вот так штука!

Это Прошка с Игнашкой стали на деревянных мальчиков свои портки и рубаху одевать.

– Вешай им и трубу с барабаном – предложил Прошка.

Толпа с улицы, как увидала, что на деревянных мальчиках рваное, грязное белье и барабан с трубой на шее, то пришла в такой восторг, что чуть окно не выдавила.

Какой-то представитель газеты, увидев все это, заинтересовался и, думая, что это новоизобретенная реклама, бросился в магазин интервьюировать купца. А там сидят себе и ничего не видят, что на улице происходит, – окно-то второе изнутри магазина завешено.

– Слушайте, гражданин! – вбежал в магазин репортер, обращаясь ко всем. – Кто здесь хозяин?

– Я-с! – выступил человек шарообразного вида. – Вам костюмчик изволите?

– Да нет. Как это у вас здорово с переодеваньем-то сделано.

– А! – ухмыльнулся купец. – С переодеваньем-то. Оченно-с удобно. Пожалуйте сюда – указал он за перегородку. – Ни единая душа ничего-с не увидит.

– Да я не про то… реклама ваша на окне оригинальна.

– Как же-с, как же-с – реклама самая настоящая.

– Да как это?

– Что?

– Да с переодеваньем-то.

Тут купец переглянулся с приказчиками: дескать, ребята, гляди в оба: или жулик ловкий, или того – указал он на лоб. Молодцы встали.

– Так что же, вам, господин, угодно? – спросил купец.

– Да вы посмотрите, что у вас на окне-то делается.

– Да вы посмотрите, что у вас

на окне-то делается.

– А что? – уже испугался купец.

Взглянул и обомлел: стоят на окне два деревянных мальчика в рубище и у одного труба на шее, а у другого барабан. А народу с улицы у окна – уйма. Смех, хохот. Купец до того растерялся, что не мог слова вымолвить. Стоит и вращает глазами. В голове одна мысль: чудо… как есть чудо.

Городовой с поста, заметив большое скопление народа у магазина, думал: несчастье какое случилось; прибежал, увидал, засмеялся и сплюнул:

Ведь это што ж, на что идут мошенники – подумал он на купца.

А купец, заметив городового через окно, к нему, чтобы выяснить.

Подошел и не знает, что сказать.

– Ну-с, – засмеялся городовой, узнав купца, – ловко-с обдумали.

– Да-с, – ответил купец, тоже улыбаясь.

– Хитро-с! – сказал городовой.

– Да уж, что говорить! – произнес купец.

Прошка с Игнашкой, видя, что дело тут принимает серьезный оборот, шмыгнули на улицу.

Они теперь были одеты в хорошие матросские костюмчики, с босыми ногами, неумытые и нечесанные. Шарики они держали в руках и шли невидимо. Обоих уже клонило ко сну.

– Идем сюда – предложил Прошка, останавливаясь у дома с богатым подъездом.

Ребята вошли вверх по ковровой лестнице и остановились у двери.

– Звони сюда!

Игнашка изобразил из себя козла у стены, Прошка забрался к нему на спину и позвонил. Дверь открыла горничная.

Неужели почудилось, – подумала она, никого не видя.

Приятели тем временем юркнули в дом. Было что-то около десяти часов вечера. Самих хозяев в квартире еще не было, но во всех комнатах горел свет – таких комнат ребята раньше никогда не видели: кресла, диваны, столы, цветы, ковры, картины, и так все чисто, красиво.

– Во-о! Попали-то! – шепнул Прошка Игнашке.

– Живут здорово: богатеющие, должно быть, барины.

В столовой ребята увидели приготовленный к ужину стол. Захотелось подзакусить, но, так как тарелки были пусты, Прошка с Игнашкой взяли и побросали их с досады на пол. На звон посуды прибежала старуха экономка, за ней горничная. Старуха так и ахнула.

– Аннушка, да ты что это, милая, ошалела что-ли, – набросилась она на горничную, – а?

– Да вы что это, Варвара Филипповна, в самом деле, за дуру меня что ли принимаете: сами свалили на пол посуду, да на меня.

– Как… я? Ах ты, корова архиерейская, да я тебя за этакие слова, знаешь?

– А ну, ну, попробуй! – наступала молодая на старую.

Женщины чуть-чуть не вцепились друг другу в волосы, если бы вдруг не залаяла в зале собака. Игнашка с Прошкой, видя, что им в столовой делать было нечего, прошли дальше и попали в залу, а там на медвежьей шкуре лежал большой барский пес. Не видя ребят, собака все-таки учуяла их запах и залилась на весь дом так, что в соседней комнате, где была детская, заплакали дети. Проснулись няньки. Все кинулись в зал унимать собаку. Прибежал швейцар Мартын с щеткой, няньки, горничная, экономка.

– Лапидас тише, цыц! Что ты, сбесился, что ли? У-у, дьявол! – замахнулся на него щеткой Мартын.

В это время, как на грех, раздался у парадной звонок.

– Батюшки мои, сами приехали! Аннушка, накрывай на стол.

– Лелечка, Мишечка, тише! – зашептали в детской няньки.

Собака и Мартын бросились к парадному…

Вошел барин с женою и сразу заметили, что в доме беспорядок.

– И что вы тут делаете! – накинулась барыня на прислугу.

– Еще стол не накрыт? Не спят дети? Что это за безобразие! Это еще что за новость! – ужаснулась барыня. – Кто смеет играть!

Игнашка с Прошкой, заметив пианино, моргнули друг другу глазом, стали рядом у пианино и как ударили по клавишам, так по всему дому и покатилось, словно кто посуду битую швырять стал.

Старуха экономка, не успевшая вовремя выйти из зала, как услыхала, что пианино без людей заиграло, да, крестясь, бегом из зала.

– Родные, милые! С нами крестная сила! У нас нечистый!

Вбежал и барин с барыней, да так на пороге и застыли: пианино рычит, а около никого нет. Настоящая чертовщина.

– Мартын, Мартын! – еле выговорил барин. – Позвони в телефон. Вызови!

– Да кого ж, барин, вызвать-то в эдакую пору?

– Зови врача.

– Попа!

– Пожарных!

Мартын кинулся к телефону; а Прошка с Игнашкой, никогда не видя этой штуки, слышат, о чем народ говорит, да следом за Мартыном. Стали и смотрят, как Мартын трубку взял и к уху приставил.

– Пожарная часть! – кричит. – Да, да. Нет! Нечистая сила… вроде пожара.

Не прошло минуты, как в дом в блестящих касках с кишками в руках ввалились пожарные.

– Где, где пожар?

– Где, где пожар?

Тут заговорили, все хором, кто о чем. Брандмейстер, как человек образованный, приписал все это испугу и, переглянувшись с пожарными, решил без слов, что в доме не у всех все в порядке.

– Надо бы врача, – посоветовал он. И шасть к телефону, за дежурным врачом, да кстати уж и за полицией на случай составления протокола по части нечистой силы.

А Прошка, когда, Мартын отошел от телефона (и что ему вздумалось!) побежал в столовую, схватил там горчицу да возьми трубку-то, что к уху прикладывают, и намажь.

Только брандмейстер приложил ее к уху, чтобы говорить, да как бросит… с уха у него так и потекло жидкое, вроде детского. Пожарные как загогочут, а горничная, желая помочь знакомому ей брандмейстеру, подскочила к нему да фартучком и пошла ему вытирать ухо.

Дело кончилось тем, что всем стало смешно, забыли про нечистую силу, барин дал пожарным на чай, и, благодаря горчице, все обошлось благополучно.

Ночь приближалась. Ребятам сильно захотелось спать и они, пробравшись в спальню и увидев две постели, там легли: Прошка на одну, Игнашка на другую.

Уснули, забыв все и вся.

Должно быть, уже было очень поздно…

Слышат ребята-в спальне крик.

– Спасите! Караул! Разбойники!

Кричала барыня. Она спокойно пришла в спальню, разделась и только хотела было лечь на свою кровать, чувствует, кто-то лежит на ней, а это Прошка. Видать-то его не видно, а чувствуется, что лежит. На крик прибежал барин. Прошка проснулся, да в кровать к Игнашке. Барин пощупал постель – никого.

– Это тебе почудилось, милочка, – успокоил он жену.

Так и решили, что почудилось.

Барыня уснула, барин ушел в свой кабинет работать. Прошка и Игнашкой спокойно проспали до утра на постели барина, и, когда утром рано заглянуло в спальню солнце, Игнашка, проснувшийся первым, сказал Прошке, толкая его в бок:

– Ну, пора, брат, нам выбираться отсюда. Вставай!