Текст книги "Командор Вангелий (СИ)"

Автор книги: Александр Ягодкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Тянущиеся вдоль берега Гауи вместительные лодочные сараи рыбаков временно конфисковывались под военные склады. А открытому ещё в 19-м веке рыбзаводу передавались изрядные запасы растительного масла(оказавшегося пальмовым, но в условиях войны на мелочи внимания не обращались) для переработки на шпроты. Салакой очень скоро наши рыбаки завод завалят. Районированный картофель сорта «Мадара» весь решили пустить на семена и тут же принялись рыть бурты что бы сохранить корнеплоды до весны. Победа лежит на дне солдатского котелка.

И эту победу над кайзером возможно максимально приблизить руками кайзеровских солдат. Например, первые попавшие под раздачу обозники, что приехали с фронта за шпротами, и копали бурты для картошки. Разумеется после того как те загрузили свои телеги ящиками с консервами. Возниц мы навербовали из латышей и ливов, пообещав им этот копытно-гужевой транспорт совершенно даром после полу-года службы в рядах нашей славной НОАЛ. С условием, тем кому кобылы достанутся, жеребят-стригунков чтоб сдавали на гос. фермы. Имелись и иные заманухи для добровольцев. Например, вступающим в наши действующие части, за каждый месяц боёв гарантировался один гектар земли.

Для прокорма семьи в условиях Прибалтики расторопному хозяину по минимуму требовалось гектаров 7-8, так что после года рисковой службы боец превращался в завидного жениха и получал возможность сосватать красавицу соседку. Беда и ошибка правительства Петра Стучки была в том, что латыши-большевики даже фигового листочка «Декрета о земле» не издали, сразу же конфисковав баронские усадьбы с налаженным хозяйством и переименовав их в совхозы. Батрак просто менял хозяина, но теперь им понукал не лично заинтересованный в результате специалист, а случайно возвысившийся безграмотный такой же неудачник-батрак, горланивший на выборах громче всех о справедливости.

Нынче «новая власть» с первого дня своего существования сразу же заявила то что гарантирует рекрутам давно желаемое и тем самым обеспечивала себе будущее навсегда. Сын, и даже внук этого воина, получившего СВОЮ землю, не раздумывая пойдёт защищать СВОЁ государство(на деле, а не на бумажке). Пусть нелегко будет новосёлу поначалу хозяйство ставить, но что своим потом создано – то берегут, а что легко досталось и потерять не боятся. Ведь и стрелков-сибиряков понять можно, зачем им за остзейских баронов жизнь не щадить, ведь земли в Сибири бери-нехочу. Тут совсем другая мотивация требуется, и именно поэтому, Россия никогда не могла удержать балтийские земли, шли ли по ней поляки, французы, немцы или кто ещё – НЕ СВОЁ! Потом возвращались россияне озверевшие от потерь, когда на своей территории пожар войны погулял. Но сразу никто не заявлял :"Отступать некуда – за нами Рига!"(или Вильно). ТЕРРИТОРИЯ(!!!) требовалась только для сбора податей, которые местное население отдавало как дань, но не понимало куда эти деньги идут – ибо «крыша» была ненадёжна и ВСЕ войны в первую очередь разоряли край и так богатый только песком да водой. Да и те долгие века принадлежали захватчикам. В буквальном смысле! Даже когда в 19-м веке бароны стали распродавать наделы крестьянам, рыбные промыслы они оставляли себе и аренда их была много выше.

Причём латыш, песчаную землю латышскую(и никакую более) купить мог только у немца, и очень не дешево. На пустовавшие чернозёмы Новороссии переселиться права не имел. Хотя очень широко развернулось тогда в крае идущее снизу желание аборигенов перейти в «русскую веру», дававшую право на эмиграцию. Но русское православное правительство встало на сторону «прокладки» состоявшей из лютеран остзейцев. И перекочевать на юг смогли только прибалтийские евреи. Практически вся Одесса имеет латвийские корни и фамилия Курляндский там не редкость.

Вот и в начале 20-го века, подхватил семь столетий жаждавший перемен народ от новых псевдо-пророков вирус «новой веры» и положил себя целиком на её алтарь. А потом именно за это и был расстрелян как бывшими соратниками. Интернациональными, но в сознании народа всё равно отпечатавшимися ка «криеви»(русские). И те, некогда красные стрелки, которым посчастливилось выжить после лагерей, настрого запретили своим потомкам даже язык предавшего их народа учить. Что бы такой трагедии не произошло, требовалось как можно раньше пусть умеренно, но отделяться. Чем дальше – тем ближе!

Что же ещё ожидать следовало, когда большевики столь деликатный «национальный вопрос» доверили решать семинаристу-недоучке, полному кровавых комплексов. «Дело тонкое» не только Восток, но и Запад, Юг и Север. А прежде всего Центр – то есть собственный народ. Управлять по заветам Макиавелли – тех сослать, а этих истребить, уже нельзя. Не простят «единожды предавших» и век спустя.

Оставались считанные дни для того что бы предотвратить надвигающийся Великий разлом, как внутри великороссов, так и между русским народом и народами окраин. Царизм не являлся совершенством, но строй идущий ему на смену даже ни в какое сравнение с ним не шёл. Потому то развал построенного на песке-идее Союза, что случился на глазах моих, и тысяч пришедших со мной очевидцев, являлся неизбежным. Но используемая в ТОМ мире Лениным-Сталиным проповедь тотального страха, теперь использовалась против проповедников. Ведь ужас от надвигающейся Гражданской войны с 15-ю миллионами жертв и рядом не стоял с 800 тысячами погибших россиян в Великую войну. Но и это ещё не всё – как и предсказано в Библии – добавятся ещё мор и глад. Одна «испанка» похоронит 20 миллионов землян, когда за всю Великую войну погибнет их 10. Так что последний шанс парализовать страхом всё более и более разгорающийся «праздник непослушания» у нас имелся и воспользоваться им мы настраивались не по методу «только заинька был паинькой...».

Хроно-десант действовать принялся по тщательно отработанному плану. Прежде всего требовалось обезопасить место высадки и временных складов от покушений. От Риги, до Царникавы было то всего 20 километров – дневной переход. Как в любой армии мира, и в кайзеровской, процент тыловиков в ходе войны постоянно возрастал и это скопище интендантов и согласовантов многократно превосходило нас всех вместе взятых, то есть могло задавить уже только своей массой. О том что «латышские идут» известно стало кайзеровцам через пару часов после начала нами операции – местный барон самолично сыночка в седло сажал и велел коня не щадить. Но через час за это сам был повешен на воротах своего имения по приговору военно-полевого суда как колаборант, к огромной радости арендовавших у него «воду» рыбаков, тут же направивших своих сыновей служить правильной власти. Но вот германцам собрать со швален и складов прикипевших к своим местам тыловиков требовалось время – по нашим расчётам не менее трёх суток.

На всякий случай батя, как опытный пушкарь, с батареей болгарских миномётов и ротой прикрытия, сформированной из рыбацких сынов(вооруженных правда только лопатами) выдвинулся вперёд по идущей к Риге по сосновым лесам грунтовке на пару километров от реки Гауя. Пока именуемой как её ещё викинги прозвали – Аа Видземская(не путать с Лиелупе – Аа Курляндская), и подобрал удачное место для артиллерийской засады. Времени было у него достаточно и на то что бы окопаться, и что бы пристреляться, без спешки и обстоятельно. Батя столько лет обучал «слишком умных» студентов окапываться, что прямо душёй отдыхал пока малограмотные селяне без пререканий копали у дороги окопы полного профиля.

Но основной части десанта времени на раскачку не оставалось – малые свои силы компенсировать требовалось стремительностью, не растеряв эффект неожиданности. Первоочередной целью удара являлась железнодорожная станция Вольмар(в «латышское время» переименованная в Валмиеру), с которой германцы снабжали фронт. От Эстляндии сей пункт находился в полу-сотне километров, от Риги в сотне, а от места нашей высадки в восьмидесяти, но по просёлам, хотя, танки грязи не боятся. Если бы не так торопились, то и с судов не сходя, до места доплыть возможность имелась. Городок лежал на берегу всё той же Аа Видземской, в весьма живописном местечке, а осадка самоходных барж позволяла проход по фарватеру. Но бороться с усилившимся от осенних дождей течением выходило долго. Посему вариант с речкой оставили на потом – для туристических маршрутов. А колею на разбитых гусеницами просёлках пленные германцы заделывать станут, если мы поторопимся. Так что «гремя огнём, сверкая блеском стали», наш танковый рейд по тылам почти на четверть века опередил ролики Гудериана и база прифронтового снабжения взята оказалась с налёту и практически без потерь. Даже ног никто не стер, а пятые точки об броню у десантников уже давно не отбивались – приобретя аналогичную крепость.

Железная дорога проходящая через Вальмер, в осеннюю распутицу становилась для обоих противоборствующих сторон единственной коммуникацией, питающей крайне прожорливый фронт. В ТОЙ истории, германцы даже почти до самого Питера сразу же перешили её на «свою» колею, как только большевики подписали мир «без контрибуций», дабы решить вопрос кардинально. Да и во Вторую мировую, при максимальной суточной пропускной способности в 32 состава, доходило до 36. Держать Ленинград в блокаде и немцам дорогого стоило.

И всё это произошло в первый же день после высадки . Хоть он по осенней поре и близился к концу, останавливаться не стали – навязав врагу ночной бой при прорыве фронта – не даром же на всех машинах ПНВ стояли. И не только на машинах – прицелы у снайперов так же являлись круглосуточными. Так что ночной налет на линию фронта, да ещё с тыла, оказался неожиданным и весьма эффективным.

Германские позиции оказались между молотом и наковальней и это помогло избежать долгой и нудной мясорубки за несколько линий окопов. Фронт был взломан сходу и далее инициативу пришлось передать хроно-аборигенам, то есть бывшей Российской императорской армии, со 2-го сентября переименованной в Республиканскую и обязанной носить красные банты, но от всех этих изменений потерявшую всяческую боеспособность. Исключение составлял только недавно сформированный Балтийский корпус, тут же запущенный в прорыв и позволивший землякам из будущего наконец то выспаться после беспокойных суток на броне.

Пол-дня ушло на то что бы восстановить разбитую на линии фронта железнодорожную колею и пустить по ней под конвоем пары бронепоездов в заранее приготовленных эшелонах латышских стрелков, причём уже перемешавшихся. Мех.воды «из будущего» загнали свои машины броневые на железнодорожные платформы, а стрелки-аборигены плотно натрамбовались в двухосные теплушки – ехать было недалеко и можно было хоть на одной ноге терпеть неудобства ради освобождения Родины. Темпа операции нельзя было сбавлять – повторно эффекта неожиданности больше было бы не достичь. То есть не довести армию врага даже до большего потрясения чем то в котором пребывала большая часть русского воинства. Последнее же, стронутое с места благой вестью о победах, приободрилось и по принципу «и мы пахали» согласилось сыграть роль массовки в НЕПОБЕДИМОЙ И ЛЕГЕНДАРНОЙ, то есть уже без боёв войти в прорыв. Предотвращая тем самым его «затягивание» германцами.

Но все эти манипуляции проводились без моего участия с самого начала. Ибо план операции «Перконс» «Гром» или «Перун») смеха ради, но с тевтонской тщательностью разработан был уже несколько лет назад вкупе с весьма талантливым оберстом-теоретиком из Управления Бундесвера «Эпоха мировых войн» (там и такое имеется!) во время КШУ по программе Партнёрство ради мира. В компах Управления хранилась инфа по обоим войнам с детализацией чуть ли не до взвода, его боевого духа и погоды. Это их полковник высчитал. что самым слабым звеном на тот момент являлась железная дорога Рига-Валга, рассекавшая Видземе( и Северный фронт) чуть не на равные половины. Захватив дорогу пара прижатых к Рижскому заливу дивизий Рейхсвера оказывалась в котле, на охрану которого достаточно было использовать даже разложившиеся русские части – пусть там хоть братаются, лишь бы на месте стояли пока латышские стрелки будут из Риги германцев выбивать. Возможно в пролом запустить так и не отправленный летом на Питер кав.корпус. Для рейда по тылам врага уже на восток – ради взлома уже Северо-Западного фронта. Лошадки распутицу переживут легче чем пехота, и с «топливом» у них проблем не возникнет – стожки да скирды ожидаются всюду.

Экземпляр Плана ещё в августе лично в руки Главковерха Корнилова вручил заставший его на Московском Госсовете Жариновский и теперь ничего нового придумывать не требовалось – просто пошагово и аккуратно выполнять тщательно разработанный (немцем) план по разгрому немцев. Действовавшие на суше «стрелки из будущего» вливались как мото-стрелковая часть в состав Балтийского корпуса под командование генерала Вациетиса, бронёй и гусеницами переводя войну совсем на другой уровень. Я – как моряк был здесь лишним и моей задачей являлось противостоять плану фон Чишвица на море по срыву захвата Моозунда – туда то я и полетел с сыном сразу после «перехода».

На сухопутье же, без меня, по принципам сетевого маркетинга десантуре самостоятельно требовалось изрядно потрудиться, то есть не позволить германцам разрушить железку, захватив её ещё до прорыва фронта. Потом то к Вольмару устремилась только треть нашего десанта, а две трети веером по просёлкам рассыпалась малыми колоннами, направляясь к магистрали по всей её протяженности. Ибо уцелеть были обязаны не только мосты и водонапорные башни, но даже ливневые трубы, переходы и стрелки. Следует заметить, что несущиеся на танкетках латыши «из будущего» смогли рекрутировать попутно изрядно добровольцев «из настоящего». Выехавшие взвода добирались до места уже ротами, а роты – батальонами, правда недостаточно вооружёнными личным оружием, но трофеи эту неприятность вскоре позволили пережить.

Остров Саарема в ту пору звался Эзелем, а его столица Курессаре – Арсенбургом. Его в первую очередь пытались оборонять российская армия и флот – сосредоточив на противоположенном от врага берегу главные силы. Если для отряда гидроавиации это являлось благоразумным – несколько минут лёта роли не играли, то для корабликов огибание острова отнимало время и уголь. А для пехоты – то же время и силы. В своей «разборной» книжке оберст фон Чишвиц даже сосчитал, что русским потребовалось бы 14 часов на то что бы пешим маршем дойти из Арсендурга до бухты Тагалахт для того что бы сбросить высадившихся там баварцев 131 и 255 пехотных полков. Предусмотрительно десантировавшихся с велосипедами, дабы по «техниццски» побеждать нерасторопных русских. Не то что лисапедов, но и сапог зачастую не имевших, ибо в массовом порядке обменивали обутку у местных жителей на самогон. Мотивируя сие действие железной логикой «У царя много», даже после свержения венценосца. Вице-адмирал М.К.Бахтирев являлся заложником ситуации и ему оставалось делать только то что скажут безграмотные матросы из Ревкомов, благодаря их и Бога за то что не закололи его как других адмиралов в Кронштадте.

Героические палачи, безжалостные к безоружным, в ТОЙ истории противостоять даже равносильному, но вооружённому противнику не пытались, массово сдавшись в плен. Хотя, по «нормативам», на суше атакующим требуется для победы достичь минимум трехкратного превосходства. Но 24-тысячному десантному корпусу вице-адмирала Эрхарда Шмидта при 40 орудиях удалось захватить 141 орудие и взять в плен 20 130 душ (хотя, больше подойдёт термин – трусливых душонок), не успевших перебежать по дамбе на материк, при минимальных жертвах(с обоих сторон). Посему, особо рассчитывать на помощь этих с позволения сказать воинов, ещё в августе пришедшему довольно странному отряду как бы боевых кораблей «из будущего»(но до поры того не афишировавших) не приходилось. Баржи под охраной подлодок вошли в ту самую бухту Тагалахт и самостоятельно принялись разгружать непонятные контейнеры на пирс рыбацкого селения Веере, а затем невиданным досель тягачом перетаскивать их за деревушку Ундва, от куда открывался прекрасный вид на Балтийское море. Занимаясь своим делом, вели себя вновь прибывшие вежливо, без хамских реквизиций, а за деньги, покупая у местных свежие продукты, но о своих занятиях не распространяясь даже за хмельное НИКОМУ! Для делегаций революционных солдат или матросов у них так же имелась соответствующая бумага, дающая особые полномочия и предписывающая мобилизовывать на земляные работы всех встречных(на компе любую подпись сотворить не трудно). Так что дураков лопатой махать не нашлось и избыточным вниманием никто странных пришельцев не беспокоил.

Впрочем, вопреки бешенной шпиономании в русской армии, реальных возможностей передачи сведений у германской агентуры не имелось. Только разок в эфир полетела «левая» морзянка. Но передатчик был запеленгован моментально, забит «белым шумом», а имение остзейского барона, от куда велась трансляция, скоренько посетила экскурсия накаченных мальчиков. Военно-полевой суд вещдок размером со шкаф конфисковал(для будущего музея) и тут же шпиона приговорил к повешенью, а те же качки приговор привели в исполнение. Семафорить же светом, и тем более флажками было просто глупо, так что если и оставалась ещё на острове агентура врага, нашкодить она технических возможностей не имела. Потому без особой маскировки на дюне вдоль пляжа выстроились в рядок огромные железные сундуки (стандартные морские контейнера из будущего), а над зелённой будочкой на колёсах завертелась непонятная вогнутая штука из проволок.

Следует заметить, что предупредив трагедию на «Курске», стрёмные ракето-торпеды ╧65-76А «Кит» утилизировать не стали, а разработали для них «аккуратную» пусковую, замаскированную под стандартный 40-футовик FEU. После чего изделия любезно подарили «хорошим людям сделавшим для России много хорошего», снабдив расчётами из самых отчаянных. Всем пообещав наградить посмертно, хотя жить то останутся они и даже лучше чем раньше. В «сундук» помещалось 4х 650-мм ракето-торпеды. Доносящие 557 кило гексогена на расстояние до 100 километров со скоростью 70 узлов. Если к этому «береговому» арсеналу приплюсовать торпеды «Шквал» и «Водопад» с подлодок, в каждой помещавшихся по 24 в переднем отсеке, да ещё 12 в заднем, то к встрече незваных гостей мы приготовились даже избыточно.

Загрузка оружием «под завязку» разумеется сказывалась на комфорте экипажей, но из-за короткого перехода можно было и потерпеть, а потом ожидая «дня Х» у стенки рыбацкой пристани,отсыпаться не бережку попутно благоустраивая его от нечего делать. Ибо праздность есть главный враг военнослужащего и только плохой командир не способен найти подчинённым занятие. У нас таковых не имелось. Пока воины Керенского на соседствующих с нами артиллерийских батареях митинговали да голосовали, у эстонских крестьян созрел неплохой в этом году урожай и моряки «из будущего» помогли им с его уборкой за долю малую. Обеспечив себя не только свежим картофелем, но и наквасив капусты изрядно. Макароны ведь при ежедневном потреблении приедаются, да и в армейской традиции непременно в обед бойцу щи хлебать, а на ужин картошку с рыбой уминать. Тут все эти компоненты имелись в изобилии – не ленись только.

Наваристый дух от полевых кухонь приманивал и освободивших себя от воинско-бытовых забот хроно-аборигенов. На митингах они попутно с голосованием кочаны не шинковали, а далее следовало по ими же провозглашённым лозунгам :"Кто не работает – тот не ест". Но жмотами вновь прибывшие не являлись и плескали в котелки просящих щи, то есть ставили на довольствие. Правда условие ставилось – вступить в ряды НОАЛ и впредь делать что скажут. И никаких митингов больше! А кто нарушит эту Торжественную клятву, того ... (согласно Присяги)! В итоге, за месяц вокруг залива образовался огромный палаточный городок, населённый бойцами именующими себя Армией нового типа. По сути же классической, с единоначалием и без солдатских комитетов с бардаком. Строить Базу ВМФ практически с нуля было нелегко, но затраченная энергия щедро компенсировалась как калориями, так и морально – по вечерам странные матросы проводили в солдатских массах воспитательную работу. Но не болтологией и демагогией, а просто врубая лирический музон на своих музыкальных шкатулках. Лившиеся от туда «Катюша» или «Синий платочек» действовали посильней брехни анархистов-либералов-комиссаров со своим «Яблочком». Дух у человека не сложно разложить, но и укрепить его так же средства имеются, и не таким уж пропащим оказался русский солдат, когда с ним по человечески обращаться стали и от декадентского влияния изолировали.. Болезнью революционерства основная солдатская масса на Эзеле переболела, когда «гниль с головы» яд организму перестала поставлять.