Текст книги "Командор Вангелий (СИ)"

Автор книги: Александр Ягодкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Ягодкин Александр Федорович
Командор Вангелий

"На непроглядный ужас жизни

Открой скорей, открой глаза

Пока великая гроза

Всё не смела в твоей Отчизне."

А.Блок

ВВЕДЕНИЕ

Кем может стать человек, если первые его детские воспоминания – это солдатская немецкая казарма в Эберсвальде ? Вернее, переделанное из неё общежитие комсостава. Воспетые Высоцким «система коридорная, на 38 комнаток всего 1 уборная». Про последнее могу ошибаться – считать тогда не умел. Как не умел и возмущаться низким уровнем комфорта – воспринимал всё как данность и даже извлекал из этого удовольствие. Ведь после того как дневальный натрёт полы этого длиннющего коридора мастикой, можно одеть валенки и разбежавшись кататься как по льду. Разок правда не рассчитал, и «выкатился» в застёклённый от пола до потолка переплёт торца. Но без серьёзных последствий – всего то со второго этажа летел. Ключицу правую сломал через пол-года, когда играли в котловане строящегося бомбоубежища, на замёрзшую землю падать не так мягко.

Зато развилась, за время пребывания в гипсе правой, левая рука, и как потом объяснили спецы – в голове другое полушарие в работу включилось. Позволив очень легко выучиться шпрехать со сверстниками-немцами. Когда мама забирала меня с собой по выходным из гарнизона в городок. Она там вела в местном клубе воскресные курсы русского языка. А меня на это время пристраивала в Зейчнен клаас. Разумеется рисовать принялся левой, и весьма неплохо при этом – гер Зейченлехрер мои таланты маме расхваливал и настоятельно советовал развивать художественные способности.

Не ко всем советам прислушиваются, положенные пять лет в ГСВГ пролетели и вернулась наша семья в Союз. Дабы не попасть в затерянный гарнизон, дал отец подписку в том что в жилье не нуждается, и выпала ему не служба, а синекура на военной кафедре Рижского Политеха. Она располагалась практически в центре Риги, но при этом в месте чужими малопосещаемом – на Даугавском острове Кипсала. Домик маминых родителей стоял там, и бабуля приварок к пенсии добывала, у полу-военных техничкой подрабатывая. Нач. кафедры её за аккуратность и исполнительность уважал, потому и единственную за все годы работы просьбу удовлетворил. Тем более, что действительно у него майорская вакансия образовалась, а в кадрах однокашник служил. Лучше взять человека за которого ручаются, чем кота в мешке. Да и прибывают из Германии все и так богатенькими, потому грошовыми взятками от студентов брезгуют.

Богатчество в заграничной службе действительно накопилось. Батино денежное содержание и мамина зарплата учительницы ин.языка в гарнизонной школе(да воскресные приработки) марками выдавалось по месту, на прокорм и приобретение тряпок, сервизов, ковров. Но и в Союзе на книжку тикало столько же в рублях, так что за 5 лет скопилась СУММА. Хоть Волгу покупай. Но дед на книжку лапу сразу наложил и пустил все деньги на ремонт и благоустройство дома, раз такое подселение произошло. Он ведь к пенсии приварок зарабатывал в магазине стройматериалов, что так же на острове располагался. Потому официально кирпич, цемент да доски по гос.цене возможность имел достать, да руки из правильного места росли у старика. Периодически и меня с отцом припахивая – ремонт в доме не останавливался годами, как революция в голове у Троцкого. Это не цель – это образ жизни(или душевное заболевание).

Интересного на острове много ещё чего имелось. Веками заселяли его отплававшие своё моряки, да рыбаки, город кормившие. Потому то улицы и берег выложены были ещё из Швеции балластом привезённой гранитной брусчаткой и валунами, как и в Центре. Но образ жизни сохранялся тут патриархальный, деревенский. Все знали всех и при встрече на улице здоровались. Сообща улов коптили, по дворам курочки разгуливали, а в закутках хрюкали кабанчики – непроданную да бракованную рыбу ведь не выбрасывать же.

И это при том, что на противоположенном берегу реки – в нескольких сотнях метров всего, построен был Рижский пассажирский порт и иностранных туристов город пленял узкими улочками(выложенными той же шведской брусчаткой). Рядом с портом, в Андреевской гавани располагался яхт-клуб, и туда порой совсем богатые капиталисты заплывали, так что городу за своим фасадом следить требовалось, а вот о нас вспоминали только когда пустыри под автосвалку требовались. По этой же причине, рядом с военкой институт и физ.кафедру вскоре возвёл, и на строительство общаг для студентов замахнуться захотел.

Спортивный комплекс обрадовал местных прежде всего наличием бассейна – и родители меня пристроили на плаванье даже раньше чем в школу пошёл. Хотя вернее сказать поехал, вместе с мамой, так как она вновь по специальности работать стала в языковой школе. Правда не немецкой – до неё было долго добираться, а английской, это был её второй иностранный. Доехать до работы, на освоенном ещё в Германии мотороллере, маме за пол-часа получалось. Ну а на заднем сиденье гордо восседал я.

На острове находилась ещё пара достопримечательностей, требующих упоминания. Первая – гарнизонная прачечная, руководимая (и не плохо) отставным генералом. И с воды притулившийся к ней(как и запитанный от неё же) старенький дебаркадер, именуемый Клуб юных моряков, по слухам прибуксированный в Ригу из Ленинграда вскоре после снятия блокады. Вот к нему уже причалены были два действительно военных судна – рейдовые тральщики «Эйжен Берг» и «Рихард Зорге». Всё это добро формально принадлежало и состояло на балансе у Дворца пионеров. Который так же располагался через речку, потому в здешние дела с поучениями высшее руководство не лезло. Несколько старых мореманов-пенсионеров учили пацанов тем знаниям, что за жизнь сами скопили, и было их не мало.

Разумеется и туда я так же записался, сделав свою жизнь предельно насыщенной и интересной. Хотя высших достижений из за разброса нигде не достиг. В плаванье застрял на «первом взрослом», хоть в плечах и разросся. Школу так же окончил без золотой медали, но и без троек. И почти без ошибок мог писать-читать-говорить кроме морского матерного и русского, так же на латышском и английском. В немецком практиковаться было не с кем, потому посчитал, что шпрехать разучился, как и рисовать. Хотя заложенное в детстве пространственное мышление проявилось в особой способности вначале к геометрии, потом к тригонометрии, а под конец и к начерталке. Сочленения и прочую лабуду, другими постигавшуюся через попу, я просто чувствовал. Если ошибался изредка то только от лени перепроверить.

Казавшееся тянущимся как резина детство, на самом деле пробежало за заботами очень быстро, познавательно и не без удовольствий. Одни только "походы" на все летние каникулы на наших тральщиках по рекам и даже заливу, дорогого в ребячьей табели о рангах стоили. Казёнщиной и скукой "стандартного" пионерского лагеря здесь и не пахло.

Потому то куда дальше после средней школы идти вопрос стоял только в деталях. Даже если кто призыва ждал, то и в военкомате во флот просился, не страшась год переслужить. Зато потом без проблем принимали в ШМОтку (школу морского обучения) и хорошо оплачиваемая профессия была в кармане. Тем кто посообразительней, наши наставники рекомендовали мореходку. Или «барскую» – что так же на другом берегу рядом с портом располагалась. Либо попроще – в Лиепае, туда и без блата поступить реальные шансы имелись. Были пути связать жизнь с морем и поэкзотичней. Батя мог посодействовать поступить на Холодильные машины в Политех, реф. установки имелись на всех судах.

Но моряком мне хотелось быть именно военным, отчасти династические традиции сохраняя. Все же знакомые «люди с возможностями» либо штатскими, либо зелёными человечками оказались. Впрочем житейской мудростью были наделены и к моему бздыку отнеслись с пониманием. В Ленинград ехать поступать отсоветовали сразу – у адмиралов свои сынки росли, и для них во Второпрестольном ВУЗе места явно были забронированы. Неподалёку от нас располагалось весьма приличное Калининградское училище. Но штурманский факультет там расформировали ещё в 79-и, а в артиллеристы не рвался – канонадная романтика не прельщала. Честолюбие же явно зашкаливало, до капитана хотел дорасти. Про легендарный Севастополь слухи уже тогда ходили что у хохлов всё очень платно.

Так что выбор пал вообще на морской ВВУЗ у озера, ведь Каспий то по сути таковым и является. Выдал мне военкомат проездные документы аж до столицы солнечного Азербайджана – славного Баку. О чём в последствии совсем не жалел – учили там на совесть, хоть за время моей учёбы сменилось у руля ВВУЗа три адмирала, от стабильности страну Партия и правительство уже принялось отучать.

Первой же бедой оказалось коварное южное солнце – по приезду сразу обгорел даже не поняв как. Экзамены сдавать выходил из медчасти с температурой, густо обмазанный вонючим кремом. Причём в большой компании, там и с товарищем по несчастью подружился. Он прибыл из ГДР и звали его разумеется Ганс, а я с удивлением понял, что детское моё познание Дойча никуда не пропало. Всплыл из подкорки язык Гейне и Ницше, правда в упрощённом варианте. Но за годы совместной учёбы зашпрехал я почти литературно, мы с Гансом даже внешне похожи оказались – оба высокие белокурые бестии, форма только и разная.

Заметить следует что «иностранный легион» жил по своему распорядку, а мы по своему, но для общения часик из личного времени находился ежедневно. Часто сталкивались так же на учебно-тренировочном судне училища. А в учебном походе Севастополь-Тартус– Кронштадт совместно более 6 тыс. миль прошли. На что несколько раз указывал мне «особняк» как на утрату бдительности, а я его замечания неблагоразумно херил. Ведь ещё по раннему детству помнил что с Соцлагерем у нас Дружба-Фреундшафт!

Хитромудрый комитетчик отомстил тем что наделил «избыточным» доверием – оставив в личном деле рапорт с рекомендацией в Погранвойска, причём непременно на Дальнем Востоке, дабы в китайском практиковался. Что меня не особенно то и расстроило – катера погранцов хоть у стенки не ржавели. Но вот раскрасавица официантка Оксана, закармливавшая меня витаминами из собственного сада, как поняла что не вернусь в шикарный отчий дом (на каникулах возил её в Ригу с родителями знакомить), упрекнула тем что столько молодых лет и фруктов с овощами на меня даром потратила и срочно перекинулась на более перспективного. Но не известно ещё кому повезло.

Открытый бассейн училища позволил без особого напряга за 4 года подрасти до КМС. К гирям да перекладине так же приохотился, так что плечики ещё разрослись. Потому остаться бобылём не опасался. Правда заимев красную морду, до красного диплома не дотянул, но и цели такой не ставилось. Отбывал к месту службы преисполненный благодарности к Каспийскому ВВМУ им. Кирова. А немного позднее ещё и обрадованный тем что крови Сумгаита избежать получилось.

Глава 1

Только змеи меняют кожи...

Правда до океана (и даже моря хоть какого) вначале меня не допустили. Базировались моряки-пограничники в пос.Малокурильском на острове Шикотан и направляли туда только семейных( сами понимаете!). Так что произвели меня в пограничники-речники (хоть форму менять на зелёную не принудив), определив до окольцевания вовсе не мичманскую должность в среднем течении реки Уссури. Выделив под команду три водомётных катера из люминя «Аист», с парой матросиков экипажа на каждом. С шестью «пассажирами» брал он ещё до двух сотен кило груза. Дизелёк на 260 лошадок разгонял посудину по любому мелководью до 35 км/час. Так что работая мелким извозом на «поскучать-поплакаться» времени не оставалось. Впрочем, как и на поиски невесты, что бы вновь в моряки перевестись.

Но начальство мне попалось плюгавое да мелкое и так не думало, в своих боевых подругах в уверенности не пребывая. Потому, как только ледок речку схватил, отправлен я был в досрочный отпуск с наказом без жены не возвращаться. Только во Владике и своё училище имелось и потенциальные жёны-морячки оказались все разобраны или расписаны. К тому же предложить я мог только глухую тайгу и голый оклад без каких либо походных-подъёмных. Пришлось выписывать проездные на малую родину, благо что бесплатно, да дорога в счёт отпуска не идёт, а из Владика до Риги поездом неделю добираться. Хотя я не наглел – полетел самолётом(тоже даром). На побывку едет молодой моряк! Увы, речник, и грудь моя без медалей, да ленты и пряжку с якорями уже не ношу, потому и взоры потенциальных невест на меня как на б/у. Всё надо делать своевременно.

Дома встретила родня с радостью и любовью, а вот сверстников знакомых раскидало, в том числе и девушек. Которые раньше глазками стреляли в мою сторону, после того как Оксану привозил на каникулах, охладели и вышли замуж за не менее достойных, не красной же икрой мне теперь их переманивать. С малознакомыми же рисковать судьбу связывать не хотелось, хотя пару раз(в медицинских целях) на танцы в Дом офицеров(он же «дом последней надежды») и сходил. Красавицы с Огрской трикотажки или Ригас мануфактуры, с радостью после танцев отдавались неженатому морскому офицеру преисполненному серьёзных намерений. Но когда узнавали место службы, сами признавали что это была ошибка. Я конечно душка, но не затем они из Украин-Белорусий в фабричные общаги перебирались, что бы вновь как до отрочества в холодных туалетах какать.

Дед в качестве компенсации живую душу всё ж выделил – щенка подарил. Привезли ему моряки контрабандой из Швеции малыша тамошней зверовой лайки – элкхаунда, её ещё лосинной зовут. Внуку мол, как таёжному жителю, без верного друга нельзя. То что кроме собаки никого подобрать не смогу, бабушка ещё год назад предрекла и деда суетиться заставила. Такой у неё дар предвиденья ещё от предков имелся. Печально, но посреди отпуска мне и хоронить её довелось, после чего вернулся я в часть.

Перед смертью позвала, руку взяла и долго смотрела в глаза. Чувствовал я будто вливается в моё тело какое то непонятное тепло, а потом старушка тихо отошла. Не понял я тогда фразы деда о том что «теперь крышу разбирать не потребуется», потом только чужие люди смысл разъяснили. Когда знающий человек неожиданно произошедшие во мне перемены узрел.

Это на медвежьей охоте случилось, попал на которую даже отпуска не догуляв – вернувшись досрочно. Местный старичок-охотник, которого я и окрестил Дерсу(да он и не обиделся), наткнулся на берлогу неподалёку от части. Моё начальство – майор с замплитом-старлеем, не только сами желаньем зверя добыть воспылали, но и меня чуть не в приказном порядке на мокрое дело поволокли. Из конфиската СКС китайский выделив – Туре 56 SKS. Отцы-командиры по краям встали, как бы для подстраховки, а мне же выпало убийцей становиться. Дедок ткнул колом в образованное медвежьим дыханием в снегу отверстие и шустро отскочил когда рёв услышал. Я нажал на курок в тот момент когда из под сугроба показалась мохнатая голова, но выстрела не прозвучало. Передёрнув затвор, повторил попытку, но с тем же результатом. Больше времени на эксперименты со стрельбой не оставалось, но на карабине к стволу крепился и игольчатый штык. Его перевести в боевое положение времени требовалось столько же, сколько и затвор дёргать. Перекинув багинет, через мгновение уже вбивал его в летевшую на меня медвежью тушу. А потом до хруста сжимая зубы упирался, проворачивая в ране клинок из последних сил. Осязая «аромат нечищеной полости рта», исходящий от остановившейся в сантиметрах от лица разинутой пасти. И взором впитывая как полные ярости близко посаженные глазки постепенно становятся равнодушными.

Только после того как покрытая мехом гора мускулов рухнула бездыханной, принялись «подстраховщики» шпиговать её свинцом. Но на меня сия имитация не подействовала. В запале подскочил я к старлею и от души засветил ему прикладом в лоб, а затем уже майору приставил окровавленный штык к горлу. Заверещал то и обосрался(в буквальном смысле), а потом принялся быстро-быстро тараторить. Выяснилось, что недоросток-замполит меня к своей жене приревновал и по пьяни уболтал майора подстроить драму на охоте – всучив оружие с варенными патронами.

Не знали они, что в училище кубинцы из "Иностранного легиона" от скуки научили нас "импортному" хвату при штыковом бое. Когда ладонью упершись в торец приклада, "забиваешь" оружие в противника. Только вот в сердце точно попасть, а не в ребро, сложно и они метят в горло. Что моими руками(да и головой наверно) двигало – не пойму, но выжить удалось. Майор, когда мои глаза увидел и понял что его ждёт, то под трибунал захотел гораздо больше чем оставаться наедине. Пощадил я и одну падаль и вторую, что только от контакта с прикладом очухался. Тем более, что на бесящихся от скуки их шалав и с доплатой бы не покусился.

С невозмутимым видом докуривавший неподалёку трубочку Дерсу констатировал :"Забрал ты его душу. Однако.", а потом принялся медведя свежевать. Меня же начало на отходняке ломать как нарика, казалось что болят не только мясо да кости, но и ногти, волосы, глаза. Без сознания затащил прибывший наряд тушку победителя в кузов «шушуги» и довез до части вместе с тушей его жертвы. С неделю наша в/ч медвежье жаркое уминала, расхваливая добытчика-кормильца. Который от беспамятства отходить начал только после того как работавшая фельдшерицей внучка Дерсу – Солонга, принялась лечить меня нетрадиционными приёмам.

Как честному человеку мне после того жениться на аборигенке потребовалось, не очень то и страдая при этом. Помимо регистрации пришлось ещё и на местный обряд согласиться, причём всерьёз, а не на имитацию. Хорошо что недогуленый хвостик отпуска имелся, так что повезла меня невеста на родовоё стойбище. Куда в навигацию приходилось и людей и грузы доставлять по реке, и всех там прекрасно знал. Нынче же попутно подбросить нас согласился знакомый прапор на газоне. Дороги вдоль Уссури ещё с конца 60-х вполне приличные наделали – дабы "грады" к любому месту подойти могли. Так что девушку посадили в кабине вместе с водителем, а старшой машины составил мне компанию в кузове, почти всю ночь ехать предстояло. Но не доезжая до места, услышали от реки автоматную трескотню и прапор сбледнул – было очевидно, наряд погибал. Почти два десятка лет тому, ещё на срочной, на Даманском этой музыки наслушался и перед пенсией умирать нач. столовой уже не хотел. Как старший по званию, его от безносой и уберёг – приказав продолжать выполнение задания по доставке груза и сообщить о нападении начальству(если то ещё не было в курсе). Сам же спрыгнул с кузова и побежал к речке, а следом за мной засеменила военфельдшер(и почти жена моя по совместительству).

Только обогнал её неожиданно и сразу оказался в гуще схватки. От наступающей роты НОАК отстреливался последний выживший начальник наряда, а ещё два погранца лежали рядом не шевелясь. Вот и подобрал я у одного из них автомат с подсумком. Потом сержант описывал произошедшее так :"Тащ. лейтенант «растворился» и только то тут, то там затукали одиночные выстрелы, а китайцы принялись вначале падать, а потом повернули назад и побежали в ужасе. Покрывая лёд своими телами". Очень удачно получилось то что их патроны к нашему оружию годились и с боеприпасами проблем у меня не возникло, да адреналина у меня хватило на свой берег добежать пока не вырубился обессиленный.

Хотя официальной версией обозначили – раненный. Действительно, пару раз меня зацепило, но в состоянии боевого транса этого даже не почувствовал. Да и коммунисты-материалисты в мистику не верившие, предпочли не заморачиваться и "бредням" сержанта-очевидца не поверили. А то что мне в одиночку всю обдолбанную роту китайцев положить получилось и выжить после того, списали на везуху, которая на войнушках случается иногда. Везуху полную – в наряде выжили все, очень вовремя фельдшер раненным кровотечение остановить успела. За что даже к медали "ЗБЗ" оказалась представлена. Мне же расщедрились на "Шерифа"(Орден Красной Звезды). В 69-м может за это и "Золотой" пожаловали бы, но Меченный сдавал потихоньку армию и страну, а на награды жаден стал – в Афгане и не такие подвиги не замечались.

Спасибо уж на том, что как человеку женатому, исполнили мой Рапорт. Из Уссурийского Ордена Трудового Красного Знамени пограничного отряда Тихоокеанского пограничного округа перевели по профилю служить – на корабль(после госпиталя). В Малокурильское на Шикотан, и даже старлея внеочередного присвоили. Сразу старпомом к «Акуле» – так японские браконьеры прозвали немилосердного капитана – моего земляка Ян Яныча. Так же «шерифоносца»(за то что весомому грузу «золота партии» не дал уплыть) и человека безбашенного, что мне весьма нравилось – на пару мы не скучали и служба двигалась. Правда отпуск и теперь получал только зимой, но на заимке у тестя это самая страда. Да и появившемуся внучку у дедушки нравилось со щенками возиться, потомством той норвежской лайки что для натаски доверил Дерсу.

Он то и рассказал мне про меня всё то чего я сам не знал, в начале чуть расспросив. Как услышал, что бабуля из рода раган (колдуний-знахарок) происходила и я её руку в момент кончины держал, тот рискнул объяснить почему смог медведя одолеть. Духом его сильней оказался. Но зверь не в обиде – он теперь в меня свою душу передал, к моей присоседившись. Стал я Кара-ктерником(по казачьи) или Кара-виром(по латышски). Избранником богини Кары (Войны). Потому мне получилось как берсерку от пуль уклоняться, когда в меня шмаляли, а самому всегда только во вражье сердце попадать. Да и ещё много чего теперь внутри добавилось, и быть мне судьба Великим Воином. Способным при нужде и не только медведем перекидываться, но и лисой или мышкой даже(в переносном смысле разумеется). Только очень это тяжёлая ноша для одного. Я по отходнякам после боевого транса уже это понял. Отчасти помочь мухоморы могут или водка, но не на долго – пока печень и прочий ливер не загниют.

Двойная удача моя в том заключалась, что встретилась мне по жизни так же ведьмочка уже восточного розлива. Селга(так мы с кэпом на латышский лад её имя переиначили) с моего тела и души окалину снимать умела. Медвежий же жир и настойки женьшеня да прочего разного, что тесть в тайге добывал, процесс закрепляли.

У всякого добра цена есть, зачастую слишком дорогая. Когда сыну перевалило за два года, а он всё отказывался говорить, дедушка пришёл к заключению, что наличие у обоих родителей паранормальных способностей отразилось на ребёнке, и не обязательно наша удвоенная «особая» наследственность из него вундеркинда сотворит. Забрал он внука к себе, дабы сведущим людям показать, да поразмышлять что делать следует. Мы с женой так же за изучение проблемы посильно взялись и заподозрили редчайшую в ту пору аномалию – аутизм. Дедушка же назвал это – проживанием в ином времени или в ином теле, да и по русски звучало так же «не от мира сего». Все подпольные окружные шаманы, которых дед знавал, в один голос твердили что случилось это потому что зачал я ребёнка уже в берсерка переродившись. Теперь медвежья душа так же и в ребёнке поселилась, человеческую поглотив. Изгнать её сможет только более страшный зверь – амба(тигр), либо смириться и растить нам и дальше медвежонка в человечьем обличии. Пусть он вместо слов рычит– бурчит, но на любовь ведь так же любовью отвечает, да и вреда окружающим осмысленного не несёт.

Потому в очередной мой отпуск, посадил дед по нанайской традиции младенца в заплечный мешок с дырами для конечностей и потащился с ним в тайгу, меня прихватив. На второй день собачки след тигра взяли и через пару часов гона вышли мы на большущую кошку. Тесть мне велел стрелять, а после того как зверь повалился, поднёс к его глазам моего сыночка, дабы с ним случилось то же что у меня с медведем. Но похоже что напрасно краснокнижное животное загубили, серьёзно закон преступив. Хотя если бы помогло – не пожалел бы о содеянном ничуть. Но раз уж грех свершился – назад не сдать. Напару с тестем содрали тяжеленую полосатую шкуру, да ещё в оккультных таинствах просвещённый дед что то из ливера навырезал.

Не даром собачек до отвала парной кошатиной откармливали, разделывая зверя. Настало их время лямку тянуть, но и мы усиленно подталкивая нарты доволокли совместными усилиями кое-как добычу до заимки. Гольд являлся весьма опытным браконьером и что делать дабы не засветиться ему инструкция не требовалась. Впрочем родство с широко известным в узких сферах отмороженным офицером-погранцом так же серьёзной крышей являлась – на «шалости» старика глаза местная власть прикрывала. Кто не без греха?

После неудачного эксперимента по «амбированию» мальчика, собрал дед вновь шаманский консилиум. Те напустив какого то тумана выдали в итоге заключение. Не так всё и плохо – процесс пошёл, и завершится он переходом в эпоху для которой сын мой рождён оказался. В моих же силах выбор свершить. Либо для этого перехода условия создавать кропотливо, либо смириться и обеспечивать жизнедеятельность тела, душа которого для иного времени создана. Что делать для этого я сам теперь узнавать стану, причём не один. Если с вечера конкретный вопрос получится чётко сформулировать, то мне и жене, а возможно и мальчику, сниться будет единый сон с ответом. Ментальной энергии нашего семейства стало достаточно для общения с Космосом. А для облегчения этого процесса Верховный Шаманский Совет преподнёс для музицирования варган, весьма специфичные звуки издающий. Так же посоветовали медитировать почаще – пользительно это для просвещения. И откланялись служители культа затем, разумеется не забыв усиленно подкрепиться твердой и жидкой «пищей» перед дорогой.

Значит теперь фамилия наша состояла из раганы, берсерка и амберка – компашка ещё та! Но когда друг-друга любят и любимы то совсем это не гнетёт, а мнение окружающих можно и игнорировать. Тем более, что в малюсеньком гарнизоне, и комплексовать то особой нужды не имелось. Почесали скучающие от безделья офицерские жёны языками да заткнулись, когда от мужей жёсткий «Цыц!» услышали – служили то они со мной. Да и хоть Сэлга переквалифицировалась в домохозяйку, но когда хворал кто, всё равно бежали к ней и она всякой восточной медициной исцеляла лучше чем это делали в санчасти.

Островное наше положение и спец.снабжение, как бы коммунистические условия создавали, ведь из мебели нам единственно детскую кроватку за свои 40 рублей заказать потребовалось, а на остальной обстановке имелись инвентарные номера. Зато японскую аппаратуру из конфиската, хоть и за дорого, но купить сложности не представляло, да и Военторг местную специфику использовал. Прекрасные монгольские кожаные плащи продавались всего то за пару сотен даже не тугриков, а родных-деревянных, и так во всём, потому в кубышках редко кто нал хранил и Павловская реформа мало кого затронула. Связь то с материком имелась и родня тамошняя информировала служивых про пустеющие полки магазинов.

Хоть разворачивающийся в стране бардак в итоге докатился «до самых до окраин», но пока на служебно-бытовой лямке «временные трудности» не отражались. Беды страны были далеко, а «кейджиби» своих не бросало. Главной задачей фамилии всё так же оставалось службу тянуть, да ребёнка растить. Мне как орденоносцу законно упала юбилейная медаль «70-лет ВС». Затем Ян Яныч, немного по японцам пострелял и даже за перерасход боеприпасов вначале схлопотал «прайс» в 4890 рублей. Но разобрались, и получая за удачное задержание «ЗБЗ» , для меня так же выбил кэп ведомственную «За отличие в охране Государственной границы». А там и выслужная «За 10 лет бездарной службы» натикала, вместе с погонами кап-лея.

Затем мы вместе с командиром – кап.2, исполнили рапорт и в конце лета 1991 превратились в гражданских людей с предписанием на руках возвращаться туда от куда появились. Так как границу распечатали, то тесть со своих промысловых доходов(а это не только пушнина) приобрёл в приданное внучке крепенький японский внедорожник и даже намекнул, что «улучшил» его как то. Загнали машину в контейнер, обложили барахлишком, нажитым непосильным трудом, да отправили малой скоростью по железке, а сами, простившись со ставшими родными людьми и краем, полетели на запад Аэрофлотом. Решая в пути, менять ли душу, как все, или только кожей ограничиться, и опыт стрёмной службы, сделавший нас циниками, весьма размышлениям способствовал.