Текст книги "Тот, кто сильнее тебя…"
Автор книги: Александр Александров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Кончиком платка старушка смахнула набежавшую слезу.
– Разве коммунальщики до сих пор ничего не сделали? Ведь они обещали…
– Что их обещания… Пустые слова… Так видно до смерти и придется маяться.
– Не переживайте, я им завтра напомню. Может, они просто забыли?
Ермаков поднялся на свой этаж и, отперев дверь, вошел в квартиру. Ничего здесь больше не принадлежало лично ему. Даже ложки своей не было.
«Это все наживное, – подумал Егор. – Только на работу устроюсь».
Он взглянул на себя в зеркало. Всклокоченные волосы торчали в разные стороны, на подбородке топорщилась белесая щетина, синяк под глазом отливал желтизной.
«Ну и харя! Перед соседями неловко… Что подумают?»
Первым делом Ермаков решил постираться. Бросил в ванну рубашку и брюки, трусы и носки… Это был теперь у него один единственный комплект одежды. На все случаи жизни.
Закончив со стиркой, Егор обвязался сложенной пополам простыней и вывесил белье на балконе. Потом вернулся в ванную… С наслаждением тер разомлевшее тело мочалкой, намыливал голову душистым шампунем. От полноты ощущений даже замурлыкал что-то себе под нос.
«Бедный Федя! – посочувствовал Ермаков своему недавнему товарищу по несчастью. – Он, небось, забыл уже, что такое мыло и горячая вода… А ведь это так здорово!»
Побрившись найденным в ящике одноразовым станком, Ермаков освежился лосьоном и вышел в комнату.
«Совсем другое дело!» – отметил, довольный, перед зеркалом.
Егор упал на кровать поверх одеяла и закрыл глаза. Слабый ветерок от балконных дверей обдал прохладой. Потянуло в сон…
Неожиданно нос уловил какой-то странный завораживающий запах. Он проникал вместе с ветром, с улицы. Эта был ароматный, душистый, ни с чем несравнимый запах – запах жареного мяса. Ермаков представил его на противне с золотисто-коричневой корочкой, а по бокам – некрупный, очищенный от кожуры запеченный картофель; рядом аккуратно нарезанные ломтики спелых помидоров, маленькие пупырчатые огурцы, зеленые перышки лука…
Есть захотелось невыносимо. Егор поднялся с постели.
«Денег – ни копейки… Бутылки, что ли, сдать? Но не понесешь же их в голом виде! Одежда на балконе…»
Он заглянул в хлебницу, надеясь обнаружить там хоть какую-нибудь засохшую корочку. Но внутри было чисто. Егор пошарил в столе, однако тоже ничего съестного найти не смог. Лишь в холодильнике, в самом углу, на нижней полке тускло светилась крышкой банка рыбных консервов.
Брать чужое без спросу было нехорошо. Но ведь столько дней Ермаков жил впроголодь. У него не хватило сил удержаться.
«Я отдам, обязательно отдам… Куплю и поставлю в то же место…» – бормотал он себе под нос, отыскивая консервную «открывашку». Но ее нигде не было. Тогда Егор взял со стола широкий кухонный нож. Наставив острие на верхнюю часть банки, ударил ладонью по рукоятке. Лезвие пробило тонкую металлическую оболочку и застряло внутри. Ермаков потянул нож на себя, однако вытащить его не удалось. Он дернул сильнее. И тут!.. Широкое белое лезвие, выскочив из пробитой жестянки, с оттяжкой полоснуло по руке. Вскрикнув, Егор выронил банку и, зажимая рану ладонью, бросился в ванную. Где-то на полке он видел кусочек бинта.
В том, что рана серьезная – сомневаться не приходилось. Нож был острым, как бритва… Ермакову показалось, будто сквозь пальцы проступает теплая кровь. Он склонился над раковиной, чтобы не закапать пол.
Осторожно отняв ладонь, с изумлением замер.
«Что такое?.. Где же рана?».
Ни раны, ни крови он не увидел. Рука была невредимой.
Ермаков почувствовал легкий озноб. Случившееся показалось ему невероятным. Он поднес руку к глазам – ни малейшей царапины.
Подняв с пола банку и нож, он попытался понять, что же все-таки с ним произошло. Стиснув пальцами острое лезвие, Ермаков ощутил, как холодная сталь влипает в кожу. И это было неприятно… Но едва он нажал сильнее – боль исчезла.
«Странно… – подумал Егор. – Даже вмятины не осталось… Чудеса».
Он повертел нож в руках. Потом, приложив ладонь к столу, ткнул острием мякоть между большим и указательным пальцами. Лезвие скользнуло по коже, не оставив следа… Тогда он ударил еще и еще, с каждым разом замахиваясь все сильнее. Однако нож неизменно соскальзывал с руки и втыкался в кухонный стол. Причем обнаружилась такая закономерность – чем резче был удар, тем меньше это ощущалось.
«Все ясно… Кажется, я схожу с ума».
Ему стало жаль себя. Но тут вдруг вспомнилось… Берег моря, гроза, седой старец в белых одеждах. И эти странные его слова…
«Отныне ты – неуязвим. Никто из живущих, будь то человек, зверь или птица, не причинят тебе вреда. И ни камень, ни лед, ни огонь не страшны тебе. Так же болезни и немощь минуют тебя, и ничто не повредит плоти твоей…»
Егор взволнованно заходил взад-вперед. Сердце тревожно забилось.
«А вдруг все так и есть? Надо еще раз проверить».
Чиркнув спичкой, он зажег газовую конфорку. Синие язычки пламени заплясали по кругу.
Ермаков коснулся огня и тут же ощутил легкий ожог. Он машинально отдернул ладонь… Приблизив к глазам, внимательно осмотрел, не заметив обычной в таких случаях красноты. Не было и боли… Тогда он снова сунул руку в огонь.
Жар пламени не причинил вреда. Егора охватил восторг. «Вот это да! Значит, я теперь та-а-акое могу-у-у!»
В эту ночь Ермаков долго не спал. От мыслей о будущем захватывало дух. Он понимал, что в жизни его произошло очень важное, грандиознее событие. И все теперь непременно должно измениться.
Глава 14
Пустые бутылки Егор сдал в ближайший ларек. Однако вырученных денег оказалось слишком мало. Даже для того, чтобы сытно позавтракать.
Размышляя о том, куда бы устроиться на работу, он гулял по городу. На одной из улиц обратил внимание на группу парней. Они громко ржали, что-то выкрикивали, задевали прохожих… Егор подошел ближе.
«Ба! Ведь это те самые, из кафе…»
Держась на некотором отдалении, Ермаков последовал за ними.
Бритые затылки сверкали на солнце. Ермаков отметил, насколько изменчива мода. Когда он был в их возрасте, каждый уважающий себя хулиган обязательно носил волосы до плеч.
Парни остановились возле магазина. Плотный крепыш в черной футболке, из-за которого тогда все и началось, тоже был среди них. Кажется, его звали Фрол… С ним Ермаков решил посчитаться в первую очередь.
Ребята вели себя вызывающе. Один из них вышел на тротуар и принялся задирать прохожих. Не желая связываться, его благоразумно обходили стороной.
Ермаков приближался… Дыхнув перегаром, парень преградил ему путь.
– Дай закурить!
– Нос заболит, уши опухнут… – хладнокровно ответил Егор и двинулся дальше.
У парня отвисла челюсть. Такой беспардонной наглости он никак не ожидал.
Ермаков подошел к остальным.
– Привет!
– Чего надо? – набычился Фрол.
– Ничего… Смотрю – знакомые лица. Дай, думаю, поздороваюсь.
– Иди отсюда, урод!
– Ну зачем же так… Не Ален Делон, конечно, однако…
– Кто-нибудь! Уберите этого придурка! Откуда он вообще здесь взялся?
Один из парней шепнул что-то Фролу на ухо. Тот внимательно посмотрел на Егора, и, кажется, узнал.
– А-а-а! За добавкой пожаловал?.. Мало попало?
– Выходит, что мало… Но мы ведь с тобой интеллигентные люди… Не будем прямо посреди улицы разборки устраивать. Давай хоть за дом зайдем…
Они обошли магазин и оказались в маленьком дворике, окруженном со всех сторон глухими стенами подсобных помещений. Разросшиеся деревья закрывали солнце.
«Хорошее место, – подумал Ермаков. – Никто не помешает».
Он готовился отомстить, но неожиданно поймал себя на мысли, что совершенно не чувствует злости. Это его смутило… Как же тогда наказывать обидчиков? Собрать их в кучу и прочитать лекцию о правилах хорошего тона? Или отодрать за уши?
Впрочем, все решилось само собой. Внезапно Егор ощутил, как кто-то из парней, идущих позади, похлопал его по плечу. Он машинально обернулся – и тут же стена дома качнулась перед глазами…
Странные чувства испытывал Ермаков в этот момент. Конечно, он понимал, что бьют его и бьют сильно… Но при этом не было ни боли, ни страха. Все происходило будто во сне. Только картинки мелькали с невероятной скоростью: стена, деревья, небо, стена… Это голова от ударов моталась из стороны в сторону.
«Давай! Давай! – мысленно подбодрил их Егор. – Лупите сильнее!»
Наконец ему надоело изображать из себя тряпичную куклу. Он ловко увернулся от очередного тумака и молниеносным прямым справа сбил с ног одного из нападавших. Затем саданул в солнечное сплетение другому… Парни опешили. На отпор они не рассчитывали.
Воспользовавшись паузой, Ермаков нокаутировал еще двоих… Он бил уверенно, хлестко, резко – так, словно забивал гвозди. И каждый его удар попадал точно в цель.
Оставшиеся отпрянули к стене. Теперь их было всего трое.
– Ну, что, Фрол? Испугался?.. Давай, покажи на что способен!
Парень в черной футболке бросился на Егора. Вцепившись в ворот рубашки, попытался ударить головой. Но Ермаков отклонился вправо и, перекинув левую руку поверх рук противника, залепил с разворота нападавшему локтем в лицо. Падая, Фрол не успел разжать кулаки, и Егор услышал треск лопнувшей материи.
«Последняя рубашка», – с досадой подумал он.
Двое парней, не дожидаясь, пока до них дойдет очередь, благоразумно бросились наутек.
Егор оглядел поле боя. Тут и там валялись поверженные. Переходя от одного к другому, он пинками согнал их в угол.
– Сидеть смирно и не дергаться! Иначе…
Ермаков сунул под нос крайнему кулак. Тот испуганно отпрянул.
Дольше всех приходил в себя Фрол.
– Доволен? – поинтересовался Егор, наклоняясь к нему. Тот промолчал.
– Я тебя спрашиваю! – повторил Ермаков. – Доволен?!
Фрол что-то невнятно буркнул в ответ и оттолкнул руку.
– Что-о! – Егор ощутил закипающую злость. – До тебя все еще не дошло?!!
Он ударил его ребром ладони по шее, потом схватил за шиворот и, развернув к себе лицом, процедил сквозь зубы:
– Запомни, дерьмо! Ты больше никого и никогда не посмеешь обидеть… Никого и никогда!.. Понял?!
– Да.
– Что ты понял?
– Никого и никогда…
Ермаков ткнул его носом в землю и, опять развернув к себе, продолжил:
– Если ты еще раз кого-нибудь, хоть пальцем… Я тебе башку оторву! Понял?.. А сейчас – снимай штаны!
– Как это? Зачем?
– Снимай, тебе говорят! – скомандовал Егор, расстегивая свой брючный ремень.
– Не-е-ет! Этого нельзя-а! – жалобно заблеял Фрол, отползая в сторону.
– Ха-ха-ха! – неожиданно расхохотался Егор. – Да ты, парень, не понял… Я совсем другое имел в виду…
Он сложил пополам ремень и подошел к лежащему. Фрол стыдливо оголил ягодицы.
– Это тебе за урода! Это тебе за придурка! Это тебе за кафе!.. – приговаривал Егор, с оттяжкой охаживая лежащего. Фрол скулил, ерзал по земле, но увильнуть от наказания не отваживался.
– На, теперь ты… – Ермаков протянул ему ремень. – Своих друзей повоспитывай… Каждому – по десять горячих!
Сконфуженно натянув штаны, Фрол склонился над крайним. Тот испуганно сжался.
– Ну!.. Чего ждешь?
Фрол легонько стегнул приятеля ниже спины.
– Сильнее! – прикрикнул Егор. – Иначе все, что им предназначено – тебе достанется… Я не шучу!
Закусив губу, Фрол взмахнул ремнем и ударил. Парень ужом завился возле его ног.
– Больно? – поинтересовался Ермаков. – А думаешь, человеку, которого ты бьешь по лицу, не больно? Приятно ему?.. Отвечай!
– Не-е-ет! – плаксиво протянул долговязый.
– Что «нет»?
– Неприя-а-а-тно!
– А раньше ты этого не знал? Раньше не догадывался?
Парень лежал ни жив, ни мертв – жалкий, растерянный, беспомощный. Он совсем не походил на наглого самоуверенного забияку.
Фрол по очереди высек всех… Когда экзекуция закончилась, Ермаков поднял их и выстроил вдоль стены. Понурив головы, они боязливо жались друг к другу.
– Чего притихли? – усмехнулся Егор. – Вы же крутые! Вам же все до фени!.. Так?.. А теперь слушайте! Рано или поздно за все приходиться платить. Нельзя безнаказанно обидеть любого, даже самого ничтожного человека. Каким бы ты ни был крутым, каким бы ты ни был сильным – всегда найдется тот, кто сильнее тебя!
Парни молча внимали ему, боясь лишний раз шевельнуться. В их глазах отражалась немая покорность.
– Если еще раз кто-нибудь из вас посмеет не то что ударить – даже нахамить… Расплата будет ужасной! Это я вам обещаю… Понятно?
Гнетущая тишина повисла в воздухе.
– Не слышу… Понятно?
– Да-а-а! – нестройно взревел разноголосый хор.
Ермаков удовлетворенно кивнул.
– А теперь – пошли прочь! Чтобы я вас больше не видел!
Парни послушно, в колонну по одному, наступая друг другу на пятки, трусцой засеменили со двора.
В примятой траве валялся темный плоский предмет.
Ермаков присмотрелся… Кошелек!
«Кто-то из этих обронил», – догадался он.
Кошелек был туго набит деньгами – новенькими, еще не мятыми купюрами.
– Стойте! – крикнул Егор. – Подождите!
Парни неожиданно резво бросились наутек. Ермаков – следом.
– Стойте! Кошелек!
Но беглецы наддали еще сильнее. Егор понял, что их не догнать.
«Как же быть с деньгами?»
Поразмыслив, он решил, что нести кошелек в стол находок глупо. Тем более в его положении. Лучше купить на эти деньги что-нибудь из одежды. Да и есть тоже хотелось…
Глава 15
Навстречу двигалась толпа. Люди, молча, шли прямо по дороге.
Что-то зловещее было в этом медлительном шествии. Скорбная музыка резанула по нервам.
«Похороны… Вот некстати», – подумал Ермаков. Беззаботное настроение сразу исчезло. Не любил Егор такого… Пусть даже тебя это напрямую не касается, все равно потом долго не отделаться от мрачных мыслей.
Он где-то слышал, что перед похоронной процессией нельзя переходить дорогу. Поэтому решил подождать.
Рядом беседовали две женщины. Краем уха Ермаков уловил обрывки фраз. Слова «студент», «милиция», «избили» – заставили его насторожиться.
Он подошел ближе. Среди бумажных цветов разглядел неподвижное желтовато-бледное лицо покойного. Егор узнал студента…
Мать погибшего едва переставляла ноги. Ее, всю в черном, вели под руки какие-то люди. Она бессмысленно смотрела перед собой опухшими от слез глазами.
Ермаков влился в толпу и пошел вслед за гробом.
– Подонки! – негромко произнес молодой мужчина. – Мать этого не переживет. Один ведь он у нее.
– Что толку сейчас говорить, – отозвался другой, постарше. – Все равно ничего не докажешь… Вот если бы свидетелей найти…
– Говорят, он пришел не один. Привел кто-то… Может, дать объявление в газету?
– Пустое… – вмешался третий. – Даже если найдешь свидетеля, ничего не добьешься. Ворон ворону глаз не выклюнет.
Потрясенный Егор шагал вместе со всеми. Он и предположить не мог, что так страшно все обернется.
Два дня Ермаков высидел на скамейке неподалеку от райотдела, надеясь увидеть милиционера, который дежурил в ту ночь. Наконец ему повезло.
Старший лейтенант Левый неторопливо спустился с крыльца и, широко размахивая своими длинными руками, направился к автобусной остановке. Держась в отдалении, Ермаков двинулся за ним.
Всю дорогу он не спускал с него глаз. И когда милиционер вышел, проводил до самого подъезда.
«Что дальше?.. Квартиру найти несложно. Но вдруг он там не один? Старушка-мать, или дети…»
Ермаков задумался. Врываться в чужое жилище, как бандиту, не хотелось. Пугать ни в чем не повинных людей – тем более… Но что оставалось? Развернуться и уйти?
«Ну, допустим, уйду… А этот садист завтра опять заступит на дежурство. И снова, развлечения ради, будет бить и унижать… Нет! Он должен ответить!»
Никаких планов Егор строить не стал. Решил, что будет действовать по обстановке.
Позвонив в ближайшую дверь, Ермаков вежливо поинтересовался, где проживает Левый… Ему назвали номер квартиры. Он поблагодарил и поднялся на несколько этажей выше.
«В крайнем случае – вызову на площадку», – подумал Егор, нажимая кнопку звонка.
Долго никто не открывал, потом щелкнул дверной замок, и в проеме показалась голова с мокрыми взъерошенными волосами.
– Чего надо?
– Телеграмма, – нашелся Егор. – Распишитесь.
– Достав из кармана какую-то бумажку, Ермаков шагнул за порог. Хозяин посторонился… Он был одет в махровый домашний халат и резиновые шлепанцы на босу ногу.
«Мылся в ванной!.. Вот почему долго не открывал. Значит, дома один. Отлично!»
Ермаков захлопнул за собой дверь.
– Где расписаться? – неторопливо спросил Левый.
Егор молчал.
– Где расписаться, говорю! – хозяин протянул руку.
Ермаков бросил на пол уже не нужную бумажку.
– Помнишь меня?
– Что-о-о?!
Левый произнес это с презрительной высокомерной усмешкой. У него прозвучало, как «чтэ-э-э?». В интонации таилась скрытая угроза.
– А Вадима, очкарика, помнишь?.. Тихий такой, безобидный парень был. Студент… Схоронили на днях. По твоей милости, между прочим… Убил ты его…
Лицо милиционера стало бледным. Он попятился.
– Баксы мои уже потратил? Или они у тебя под подушкой?
Шаг за шагом отступая назад, Левый скрылся в комнате. Егор вошел следом… На спинке стула висела кобура. Левый успел выхватить пистолет, но секунды, чтобы передернуть затвор – ему не хватило! Хлестким ударом в челюсть Ермаков свалил его с ног.
Разрядив оружие, Егор сунул обойму с патронами в карман. Потом наклонился над лежащим.
– Эй, как ты там? Очухался?.. Не торопись умирать. У меня к тебе разговор имеется.
Он помог Левому подняться и посадил на диван.
– Больше в доме ничего стреляющего нет?
– Нет.
– Точно?
– Проверь.
– Ты не думай, я не боюсь… Шуметь просто неохота. Начнется стрельба, сбегутся люди… Поговорить не дадут.
Левый неопределенно пожал плечами. Было видно, что он только и ждет, чтобы взять реванш.
«Нет… Надо сразу расставить все по местам… Иначе, какой же тут разговор?»
Ермаков протянул хозяину разряженный пистолет.
– Держи… А сейчас можешь ударить меня рукояткой по голове.
Левый посмотрел на него как на сумасшедшего.
– Бей! Я серьезно… Иначе ты ничего не поймешь!
Милиционер сидел, не двигаясь. В поведении гостя виделся ему какой-то подвох.
– Ну, хорошо… Давай, я сяду к тебе спиной.
Егор опустился на пол возле его ног. Левый все медлил.
– Бей, говорю тебе! – не поворачиваясь, скомандовал Ермаков. – Ну же!..
Пол качнулся перед глазами.
«Хорошо дал!.. У другого, может, и мозги бы вылетели!»
Он встал, пригладил ладонью сбившиеся волосы.
– Теперь понял? Вот и прекрасно… А то сразу за пистолет!
Левый внимал ему неподвижно, как статуя. Ермаков подумал, что бы такого ему еще показать?.. Щелкнув зажигалкой, поднес пляшущий язычок пламени к ладони. Подержал, поводил под ней… Потом показал руку.
– Видишь? Никаких следов… А хочешь, еще раз можешь ударить.
Егор протянул ему молоток. Левый в ужасе отшатнулся и, закатив глаза, повалился набок.
– Э-э! – воскликнул Ермаков, хлопая его по щекам. – Чего ты, как тургеневская барышня… В обморок, понимаешь… Ты прекращай это дело!
Не было уже ни злости, ни желания отомстить. Вид беспомощного противника вызывал в нем едва ли не сострадание.
– Как зовут-то тебя? – спросил Егор.
– Вова.
– Ты вот что, Вова… В обморок больше не падай. Ладно?
Левый заторможено кивнул. Глаза у него были какие-то неживые. Открыв холодильник, Ермаков обнаружил там бутылку водки.
«То, что нужно!» – обрадовался он.
Граненый стакан Левый выпил залпом, как воду, и даже не поморщился… Через минуту взгляд его потеплел.
– Закурить можно?
– Кури… Ты же здесь хозяин, чего спрашиваешь.
Левый выпустил дым изо рта и попытался притронуться к пламени. Но едва задел огонь – отдернул руку. Потом взглянул на Ермакова.
– Ничего не пойму. То ли во сне я, то ли с ума спятил… Ты вообще кто?
– Неважно… Ты человека убил. Знаешь?
– Знаю. Вчера с управления приехали. Служебное расследование… Только ничего не докажут!
Последнюю фразу он выкрикнул неожиданно громко, но тут же, спохватившись, сник и тихо добавил:
– Не хотел я этого… Не хотел.
Левый докурил сигарету до фильтра и тут же взял другую.
– Супермена изображал, – вздохнул Егор. – Досуперменился?
– С детства хотел научиться драться, как в кино. Чтобы красиво… Бах-бах! – и все лежат… Помню, классе в пятом прихватил одного пацана на задворках. Видел, что он слабее… Домашний такой, тихий мальчик… Раз! – ему по лицу, а он не падает. Хлесь еще – а он стоит… Бил его, бил – никак свалить не могу. Все лицо в крови, плачет…
Не надо, просит, не бей!..
– Зачем ты это рассказываешь?
– Так, вспомнилось…
– У тебя дети есть?
– Двое… Пацаны.
– А представь, если кто-нибудь так твоего?
Левый затушил сигарету и устало потер глаза.
– Можно еще полстакана?
– Нет… Я хочу, чтобы ты душой… Понимаешь, душой почувствовал – что ты натворил! Матери-то сейчас каково? Она ведь любила его. В каком бы возрасте сын не был, все равно для матери он – маленький… И вдруг какой-то отморозок бьет его кулаком – беззащитного, родного человечка… Если бы мать это видела, она разорвала бы тебя на куски! Выцарапала бы глаза, перегрызла бы глотку! Хоть она женщина, и слабее… Ты убил не только студента. Ты и ей жизнь сломал…
– Но ведь я не нарочно! Это нелепая случайность!
– Случайность? Не думаю… Еще неизвестно, скольких ты искалечил.
– Да не калечил я никого! Ну, подумаешь, пару раз ударил…
– Человек – очень хрупкое существо. Иногда бывает поразительно живучим, но порой достаточно несильного удара… Я хочу, чтобы ты уяснил: человеческое тело – сложнейший механизм, в котором все взаимосвязано, отрегулировано… Я не очень сложно говорю?
– Ну, в общем… Понятно.
– Каждый удар по человеческому телу – акт разрушения! Ведь что такое, допустим, синяк? Это кровь из лопнувших сосудов… Ты ударил – и кровь вытекла под кожу…
– Хватит. Перестань.
– Нет, слушай! Я хочу, чтобы ты понял главное… Нельзя ударить человека, не причинив ему вреда.
– Но ведь ты сам только что дал мне в челюсть. Какая разница?
– Большая… Я никогда не нападаю первым. Если бы ты не схватился за пистолет…
Ермаков поднялся, отошел к окну. Не хватало слов, чтобы все объяснить.
– И потом не забывай, я оказался здесь, чтобы посчитаться с тобой. Не только за себя… За всех, кого ты обидел!
– Но…
– Молчи! Ты решил, что тебе все позволено… Но ты ошибся. Ни один человек не вправе унизить другого. Потому что расплата – неминуема.
Егор вплотную приблизился к нему.
– Ты думал, что ты сильный, что тебя все боятся… Но ты ничтожен! Жалкий карлик… Я могу сделать с тобой все, что захочу… Дам утюгом по башке, или отрежу уши!
Он взял из серванта большие портновские ножницы и угрожающе пощелкал ими.
– Нет! – испуганно встрепенулся Левый. – Не надо! Я все понял!
– Посмотрим… А сейчас мне пора. Ты проводишь?
– Конечно! – засуетился хозяин. – Только не сюда… Здесь балкон.
– Балкон?.. Это интересно.
Ермаков вышел на лоджию. Свесившись, посмотрел на землю.
Вокруг не было ни души.
– Какой этаж?
– Четвертый.
– Ладно, пока… Увидимся.
Он легко перемахнул через перила и камнем полетел вниз.
* * *
Некоторое время спустя в городской газете появилось сообщение о том, что некий гражданин Л., много лет отслуживший в органах правопорядка, неожиданно уволился, продал свою новую машину, вырученные деньги пожертвовал местной епархии на строительство храма, а сам решил стать послушником в монастыре.
«Ну, что ж, – удовлетворенно подумал Ермаков, перелистывая газетную страницу. – Это не самый худший для него вариант»
