Текст книги "Тот, кто сильнее тебя…"
Автор книги: Александр Александров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
«А что сейчас? Думаешь, ты у нее один? Как бы не так!»
Он почти не сомневался, что Яна встречается с кем-то еще. Но спросить прямо не решался… Зачем? Пусть останется хотя бы иллюзия… Ведь он давно уже не мальчик. И должен понимать, что обладать такой девушкой – дорогого стоит. Смирив гордыню, Ермаков обнял ее за плечи.
– Пойдем в комнату?
– Пойдем.
Они снова оказались в постели, и Егор разом забыл обо всем. Целуя ее, он медленно погружался в сладостный горячий туман… И тут зазвонил телефон.
Настойчивая пронзительная трель резанула по нервам, Ермаков напрягся… Но Яна словно не слышала. Тогда он дотянулся и выдернул из розетки шнур.
«Никому тебя не отдам! Пусть хоть на минуту, хоть на миг, но здесь и сейчас – ты моя!»
Глава 7
В конторе жилищного управления был приемный день. Желающих пообщаться с коммунальным начальством нашлось немало. Ермаков терпеливо дожидался своей очереди.
Время от времени его клонило в сон… Вчера он опять полночи не мог уснуть из-за своего музыкального соседа.
Это становилось сущей напастью. Каждый раз, когда поздно вечером в соседней комнате на полную мощь врубался магнитофон, у Егора начиналась истерика. Он мучился, не зная, куда деться от этого безжалостного агрессивного шума. И ничего не помогало: ни вата в уши, ни успокоительные капли, ни снотворное… Попытки поговорить с соседом по-хорошему тоже ни к чему не привели. Он только презрительно ухмылялся и упорно стоял на своем: «У себя дома я могу делать все, что хочу!»
Егор был незлым человеком. У него никогда не было врагов. Даже когда приходилось драться, он делал это без ожесточения. Просто потому, что так надо… Но сейчас он чувствовал самую настоящую ненависть. К этому невзрачному худощавому человеку, с вечно напряженным бледным лицом. Он готов был растерзать его, разорвать на части… Сосед казался ему похожим на какого-то маленького неопрятного зверька с запущенной грязной шерсткой.
«Хорек… Нет… Злобный заяц!» – Ермаков где-то слышал это выражение. И оно очень точно определяло суть – злости, как у тигра, а силы, как у грызуна.
– Кто последний? – осведомился сухонький седовласый мужчина.
– Там спрашивайте, – указали ему в дальний конец коридора.
Народу нисколько не уменьшилось. За час, что Егор здесь находился, из кабинета вышли только трое. А перед ним было еще семеро.
«Сколько же здесь сидеть придется? Может, лучше в другой раз?»
Но чувство долга не позволило Егору ретироваться. Он мужественно решил дождаться своей очереди.
– Вас тоже соседи залили? – поинтересовалась у него пожилая женщина.
– Нет, – ответил Ермаков. – Потолок протекает.
– Верхний этаж?
– Верхний.
– Беда… А нас соседи залили. Уехали, а кран забыли закрыть. Второй месяц обещают сделать ремонт – и никак!
– Не дождетесь, – вмешался сидевший рядом мужчина. – Полгода добиваюсь, чтобы швы межпанельные заделали. Куда только ни обращался. Бесполезно… Придется, видно, за свой счет…
– У них на все одна отговорка, – донесся откуда-то сбоку недовольный голос. – Денег нет, ждите!..
Через какое-то время народ, выпустив пар, умолк. В мрачном полутемном коридоре повисла тишина… Устав бороться со сном, Ермаков бессильно уронил подбородок на грудь.
– Ваша очередь! – услышал он.
Быстро поднявшись, Егор вошел в кабинет.
За белым широким столом возвышалась полная розовощекая дама. Ермаков был с ней знаком. Ведь он заходил сюда уже не впервые.
– Здравствуйте, Галина Михайловна!
– Здравствуйте, – сухо произнесла она.
– Я был у вас… Помните?
– Не помню.
– Ну как же?.. Вы обещали… Насчет потолка.
Зазвонил телефон. Галина Михайловна сняла трубку и властным жестом указала Ермакову на стул.
Минут десять она говорила по телефону и за все это время ни разу не взглянула в его сторону. Словно здесь никого больше не было. Поглощенная беседой, она увлеченно кивала, хмыкала, прерывая диалог темпераментными восклицаниями:
– Что ты! Ну да!.. А он?.. А она?.. Угу. Угу… А она?.. А он?
Судя по всему, разговор к работе отношения не имел. Тем не менее, Ермакову ничего не оставалось, как сидеть и слушать… Наконец она положила трубку и осчастливила его своим вниманием.
– Так что, говорите, у вас?
– Я заходил уже…
– По поводу горячей воды?
– Нет… Насчет потолка…
В кабинет заглянула невысокая подвижная брюнетка с картонной папкой в руках.
– Галина Михайловна, нужна ваша подпись.
Коммунальная начальница, кивнув, пригласила женщину войти, и, вооружившись авторучкой, размашисто расписалась на нескольких листах. Видно было, что делает она это не без удовольствия.
Брюнетка поблагодарила и собралась покинуть кабинет, но Галина Михайловна задержала ее.
– Какая, Оленька, кофточка у вас красивая…
– Спасибо.
– Что-то я у вас раньше ее не видела. Обновка?
– Да.
– Где покупали?
– В универмаге, напротив.
– Почем?
– Совсем недорого. Со скидкой.
– Что вы говорите?
– Между прочим, там на вас замечательные блузки были. Такие, с отложным воротничком, здесь прошито, рукав приспущен, тут рюшечки… И пуговицы очень красивые – бирюза с золотой окантовкой.
– В каком отделе?
– На втором этаже. Там, где раньше парфюмерия была… Кстати, духи тоже купила. Как запах?
– Удивительный аромат… Вы, Олечка, просто прима!
Ермаков, молча, ерзал на стуле. Было такое ощущение, что про него опять забыли.
«Как можно так работать? – возмущался он про себя. – На ставке, наверное… Вот если бы на проценты вас перевести! От сделанного… Тогда бы сами, небось, по району бегали, искали, где и что починить».
– Так что у вас? – снизошла, наконец, Галина Михайловна. – Кран, говорите, течет?
Егор почувствовал себя пациентом психбольницы. Он едва удержался, чтобы не заорать: «Какой еще кран! Потолок… Потолок, черт возьми!»
Но вслух произнес:
– Я уже был у вас.
– Ну и что?
– Хотел узнать – когда?
– Что когда?
– Потолок отремонтируете.
– Деньги будут – отремонтируем.
– Но вы обещали.
– Я обещала?
– Ну да, сказали – через неделю… Вторая закончилась – никаких результатов.
– Ждите. Нет средств.
– Сколько ждать-то?
– Вам сказали – ждите!
Разговаривать дальше было бесполезно. Все его усилия оказались напрасными – только время зря потерял. Практически целый день. Только затем, чтобы услышать это железобетонное «Ждите!».
– Ладно, сделаем вам… – неожиданно смягчилась Галина Михай-ловна. – Сделаем… Но не сразу… Какая, говорите, квартира у вас? Номер?
– Вообще-то я не себе… Соседка, старушка попросила… На нашей площадке живет.
– Молодой человек! – взорвалась дама. – Что вы мне голову морочите!
Егор почувствовал себя так, словно его уличили в подлоге.
– Никого же нет у старушки… Некому похлопотать.
– Идите, молодой человек, идите! Не мешайте работать!
«И это она называет работой!.. Бездельники!»
Праведный гнев душил его, рвался наружу… Но что он мог сделать?
На обратном пути Ермаков заглянул в магазин. Надо было купить что-нибудь к ужину.
Остановившись возле витрины, он вдохнул пряный запах копченых колбас и почувствовал, как проголодался. Однако все эти окорочка, шейки, карбонаты и балыки были для него сейчас недоступны… Завтра предстояло расплачиваться с хозяином квартиры. Причем за два месяца сразу.
Ермаков пересчитал мелочь. Хватало только на хлеб и кефир.
«Нет… Кефиром сыт не будешь. Надо что-то другое…»
Он решил купить два бульонных кубика. Хлеб можно пожарить – в холодильнике еще оставалось немного растительного масла. И запить это горячим куриным бульоном. Царский ужин!
За прилавком была знакомая продавщица. Та самая, что без причины недолюбливала его. Хотя, может быть, не только его, а всех покупателей, не способных сорить деньгами.
Высыпав на железное блюдечко горсть мелочи, Ермаков съежился под ее пристальным взглядом.
– Что это? – удивилась продавщица.
– Деньги, – бесстрастно ответил Егор. – Обычная разменная монета, которую еще никто не отменял.
– Да?
– Да… И я могу на них купить все, что вздумается. Хоть буханку хлеба, хоть вертолет!
– Где только насобирал…
– Вас это совершенно не касается.
Пересчитав мелочь, продавщица выложила на прилавок хлеб и бульонные кубики. Но напоследок удержаться не смогла:
– Вот такая и жизнь у вас будет – мелочная.
«Что ты знаешь про мою жизнь!» – с горечью подумал Ермаков. Ему было непонятно ее тупое высокомерие. Ладно бы, хоть что-то представляла из себя – актриса какая-нибудь или миллионерша… А то ведь обычная продавщица в занюханном магазинчике! Откуда это желание унизить и оскорбить?
Хлопнув дверью, Егор вышел на улицу с твердым решением никогда больше сюда не возвращаться.
Глава 8
В народе живет много примет. Например, про черную кошку. Или про пустые ведра… Или про разбитое зеркало… А у Ермакова в последнее время появилась своя. Если, утром по пути на работу в автобусе, рядом с ним оказывалась хорошенькая девушка – можно было не сомневаться, что день сложится удачно. Если какие-нибудь бабуля или дедуля – значит, день будет так себе. Ну, а уж если нахамили тебе с утра или отдавили ногу – все… Можешь смело разворачиваться и ехать домой досыпать.
Сегодня с утра ему не повезло. Нет, его не обругали, не толкнули и даже не наступили на ногу… Просто в давке у кого-то из рядом стоящих лопнул пакет, в котором была, по всей видимости, сметана. И когда на своей остановке Егор это заметил – его чуть не хватил удар… Единственный парадно-выходной костюм черного антрацитового цвета, оказался безнадежно испорченным.
Целый час Ермаков оттирал пиджак и брюки, но полностью избавиться от жирных маслянистых следов не удалось.
– В химчистку отдай, – посоветовал ему Васин.
– У меня встреча назначена…
Егор представил, как в таком виде потащится через город. Вечером он должен был передать деньги хозяину квартиры.
– Прошлым летом со мной тоже случилось похожее, – вмешался Паша Зименков. – От остановки до остановки ехал прижатый к две-рям. Держался там наверху непонятно за что… Выхожу – люди по сторонам шарахаются! Не понял… Потом глянул на свое отражение в витрине. Сам весь в белом, а рожа, как у трубочиста… Верх-то у дверей был солидолом смазан, и я этот солидол сначала на ладонь, потом – по лицу…
Весь день Ермаков просидел у себя в кабинете.
«Может, не ездить никуда? – размышлял он. – Позвоню, скажу, что заболел… Или еще что-нибудь… Все равно ведь деньги потом отдам. Не сегодня, так завтра… Какая разница?»
Но, в конце концов, Егор решил, что ехать надо. Долг – дело чести…
Ермаков оказался в условленном месте на полчаса раньше. Томясь в ожидании, заглянул в кафе. В полутемном зале играла музыка. Бармен в белой рубашке, со скучающим видом, подпирал ладонями стойку.
– Кофе и булочку, будьте добры…
Расплатившись, он поискал глазами свободный столик.
Стукнула дверь… Шестеро молодых парней, с шумом и гоготом, гурьбой ввалились в зал. Тиснув на выходе случайно подвернувшихся девушек, компания уверенно направилась к стойке бара.
Двигаясь им навстречу с чашкой кофе в руках, Егор подумал, что проход между столиками узковат и посторонился, давая возможность пройти… Двое уже миновали его, когда третий, без причины, сильно толкнул Ермакова в грудь. От неожиданности Егор едва удержался на ногах. Горячий кофе, выплеснувшись из чашки, обжег пальцы, булка упала на пол и закатилась под стол.
– Эй! Ты чего?! – недоуменно воскликнул Егор.
– Рот закрой! – донеслось в ответ.
Ермаков опешил… Его, жизнью битого-перебитого, вдруг так смертельно обидели. И кто? Какой-то двадцатилетний пацан!
Он подошел, компания напряженно притихла. Тот, что толкнул его, выступил вперед.
– Чего?
– Хочу, чтобы ты извинился.
– Ага, щаз-з!..
Парень стоял перед ним и издевательски ухмылялся. Черная футболка обтягивала мощный, не по годам развитый торс. Круглые бицепсы мячиками выпирали на скрещенных перед грудью руках… Он был спокоен и уверен в себе. Приятели за спиной внушали ему еще большую уверенность.
Численный перевес был на их стороне. Но они не знали Ермакова… На первый взгляд он казался тихим и незлобивым. В обыденной жизни всегда старался избегать конфликтов. Никогда никого не задевал первым. И даже если задели его, предпочитал решать дело миром. Однако всему есть предел… И когда этот момент наступал, Егор напрочь терял инстинкт самосохранения. Ему становилось все равно, кто перед ним и сколько… Если уж он упирался, то сдвинуть его с места было практически невозможно. Даже колонной танков… Раздавить, уничтожить – да! Но заставить отступить хоть на миллиметр – бесполезно. Он умел стоять до конца.
– Извинись, – тихо повторил Ермаков, глядя парню в глаза.
– Ну, что?.. – крепыш в черной футболке обратился к приятелям. – Раз уж он так просит…
– Не возражаем! Согласны!
– Давай, Фрол!
Тот, кого назвали Фролом, начал медленно поворачиваться.
«Вот так-то лучше», – удовлетворенно подумал Егор, и в это мгновение желто-зеленые искры фейерверком брызнули у него перед глазами. Сквозь затихающий гул, он услышал обрывки фраз, чей-то смех… Удар по лицу оглушил Ермакова. Он хоть и устоял на ногах, однако на время утратил возможность действовать.
– На колени! Живо! – Фрол схватил его за волосы и, пригибая, ударил кулаком снизу.
В последний момент Егор успел прикрыться, но тут же получил ногой по ребрам. Это помог Фролу кто-то из приятелей.
Рыкнув по-звериному, Ермаков тараном пошел вперед. Фрол замешкался… Егор хлестанул его боковым справа! Тот упал…
Не мешкая, Ермаков ухватил ближайшего к нему парня и броском через спину приложил об пол. Потом ударом ноги свалил другого.
Нападавшие растерялись. Они не ждали такого отпора.
Ермаков оглянулся и увидел, что главный его обидчик, придя в себя, пытается подняться.
«Добить!» – мелькнула мысль. Но что-то остановило его.
О, благородство! Сколько хороших людей погубило ты… Ну что стоило Егору пнуть, как следует этого раскормленного негодяя? Одним ударом решить исход драки… Но он медлил. Не мог заставить себя…
Пока Ермаков раздумывал – время ушло. Парень в черной футболке оправился от удара и, поднявшись, крикнул приятелям:
– Чего смотрите? Мочите!
И те послушно, со всех сторон бросились на Егора.
Он бился с яростью обреченного. Как гладиатор… Удары сыпались слева и справа, вспыхивали в глазах огненными брызгами, отдавались в голове тягучим набатным звоном. Но Ермаков держался… Он тоже бил в ответ и чувствовал, что попадал. Это придавало ему сил. Казалось, еще немного и наступит перелом. Желая приблизить этот миг, Егор решительно бросился вперед, но неожиданно запнулся о распростертое на полу тело. Падая, он заметил занесенную над ним ногу. И последнее, что сумел разглядеть – летящий ему в лицо черный ботинок.
Сознание медленно возвращалось к Егору. Приоткрыв глаза, он опять увидел перед собой эти черные шнурованные ботинки.
«Значит, они все еще здесь? Так… Спокойно… Главное – не выдать себя неосторожным движением… Подниматься быстро, одним рывком!»
Егор оттолкнулся от пола ладонями, но внезапная слабость теплой волной накрыла его, закружила голову, и он бессильно поник на подломившихся руках.
– Гляди, зашевелился! – услышал Ермаков над собой чей-то голос. – А говорят – убили…
– Долго жить будет, – с усмешкой ответил второй.
Егор осторожно приподнял голову… Скользнув взглядом по ботинкам, он посмотрел выше и увидел пятнистые камуфляжные штаны, потом – такую же пятнистую куртку, короткоствольный автомат с оранжевым ярким магазином, и, наконец, – лицо омоновца.
«Милиция! Слава Богу!»
Он сел, потрогал опухшее надбровье. Левый глаз заплыл, на щеке сочилась кровью ссадина, разбитые губы онемели и вздулись.
– Хорошо ребята порезвились… – заметил один из омоновцев и поднял с пола выбитый зуб. – Не твой, случайно?
Ермаков с испугом провел языком по деснам. Убедившись, что зубы на месте, облегченно вздохнул.
Вокруг валялись перевернутые столы и стулья. Уборщица с веником в руках заметала осколки разбитой посуды.
– Ладно, поехали…
– А с этим что делать будем?
– Придется забрать с собой.
«О ком это они? – подумал Егор. – Кого забрать?»
Милиционер поправил на груди автомат и тронул Ермакова за плечо.
– Вставай, жмурик, поехали!
Егор поднялся на ватных ногах.
– Куда ехать?
– Куда-куда… В отделение!
– Зачем?
Омоновец натянул съехавший на затылок берет и уже без улыбки сказал:
– Много вопросов задаешь. Не кажется?
– Постойте! – возмутился Ермаков. – Что за нелепость?
Ведь я не виноват… Просто зашел выпить кофе.
– Документы есть?
Егор беспомощно развел руками. Не было у него документов… Утром, когда чистил пиджак, выложил паспорт и удостоверение в стол. Кто бы знал…
– Раз документов нет, придется проехать.
Эти слова были произнесены спокойно, но с такой непоколебимой уверенностью, что Ермаков растерялся. Он почувствовал себя так, будто попал в жернова какой-то ужасной машины… До сих пор они существовали отдельно, каждый сам по себе: машина где-то далеко крутила свои безжалостные жернова, а он жил обычной жизнью – работал, ел, спал… И вдруг совершенно случайно оказался слишком близко от этой металлической, лязгающей машины, перешел какую-то невидимую грань – и мгновенно превратился из стороннего наблюдателя в жертву.
– Пойдем, – равнодушно произнес омоновец, держа Ермакова за рукав.
Не укладывалось в голове… Почему его должны куда-то вести? По какому праву?.. Словно он неодушевленный предмет.
«Отчего со мной обращаются как с преступником? Разве я в чем-нибудь виноват?»
На улице он вдруг вспомнил, зачем приехал сюда.
«Деньги!» – обожгла внезапная мысль.
Сунувшись в карман, Егор наткнулся на плотный бумажный пакет. Все было на месте. Он успокоился… Не дай бог потерять! Где потом возьмешь сразу столько?
– Прошу! – омоновец открыл перед ним тяжелую металлическую дверь спецавтомобиля.
Ермаков нырнул внутрь. Здесь было сумрачно и прохладно.
«Только тюрьмы мне еще не хватало…» – глядя на зарешеченное окно, подумал он.
Глава 9
Резко затормозив, машина остановилась. Послышались оживленные голоса, звякнул засов и заглянувший в проем милиционер скомандовал:
– Вылезай, приехали!
Осторожно ступая по железным ступеням, Егор спустился на землю. Глянув по сторонам, сообразил, что привезли его к отделению милиции.
– Вперед! – не дал осмотреться омоновец. – Руки за спину!
– Я что, уже арестованный? – огрызнулся Ермаков.
Они вошли в помещение дежурной части. За стеклянным барьером, уткнувшись в папку с бумагами, неподвижно сидел высоколобый кряжистый милицейский капитан и что-то сосредоточенно писал. Увидев вошедших, отложил в сторону ручку.
– Серега! Какими судьбами?.. По старой памяти?
– Привет, Степаныч… Ехали мимо, попали на драку в кафе. Вот, принимай…
– Большая драка?
– Так себе…
– Пострадавшие есть?
Омоновец не успел ответить. Доселе молчавший Егор не выдержал:
– Да я и есть пострадавший! Пришел только кофе попить… А они!..
– Тихо-тихо-тихо! – остановил его капитан. – Не шумите, гражданин, разберемся.
Оформление протокола заняло несколько минут, после чего омоновец, доставивший Ермакова, попрощался с дежурным и ушел.
– Я тоже могу идти? – наивно спросил Егор.
– Нет, уважаемый, вам придется пока остаться, – мягко, как доктор больному, сказал милиционер.
– Но почему? Я же все уже рассказал!
– Надо еще установить вашу личность… Кстати, вы случайно не того?
Капитан выразительно щелкнул пальцем по горлу.
– Да вы что! Я даже кофе выпить – и то не успел!
– Глаза у вас как-то странно блестят.
– Если бы вам ботинком по морде заехали, у вас бы еще не так заблестели!
– Но-но! – выпрямил спину милиционер. – Не забывайтесь!
Он сдвинул в сторону бумаги и, указав пальцем на стол, потребовал:
– Все, что есть в карманах – сюда!
Ермаков замялся.
– Нет у меня ничего. Ключи вот только.
– Все… Все доставай! Выворачивай карманы!
Егор выложил на стол ключи и деньги. Увидев бумажный пакет, офицер оживился.
– Разверни!
– Зачем?
– Как зачем? Вдруг у тебя там наркотики?
Нехотя развернув пакет, Ермаков достал деньги.
– Доллары американские! – радостно воскликнул капитан. – А говоришь – ничего…
– Прошу зафиксировать деньги в протоколе.
– Зафиксируем… Ну а теперь придется подождать…
– Здесь? – Егор кивнул на стоящие вдоль стены стулья.
– В соседнем помещении. Журавлев, проводи!
Молодой светловолосый лейтенант, отложив газету, снял с гвоздя связку ключей.
– Пойдемте!
Чуть дальше по коридору была еще одна комната. На треть она состояла из частокола железных прутьев. Остальное было «зашито» доской-вагонкой.
Сопровождающий Егора милиционер открыл навесной замок и, толкнув решетчатую дверь, пропустил его вперед.
«Ну и рожи! – подумал Ермаков, входя. – Куда я попал?»
Всего здесь было человек семь. Они настороженно замерли, разглядывая новенького.
– Здравствуйте, – тихо сказал Егор.
– Чего орешь, как ишак! – послышалось из дальнего угла.
Там, на широкой скамье, накрывшись пиджаками, голова к голове, лежали двое черноволосых мужчин. Ермаков промолчал… Ему совсем не хотелось спорить. Он еще не отошел от недавней драки.
– Эй, сюда не садись! – предупредил его все тот же голос.
– Почему?
– Свет заслоняешь.
Егор нехотя поднялся и перешел на другое место.
– Здесь тоже не сиди!
– А где же мне сидеть? – искренне удивился Ермаков.
– Знаешь, да, гдэ твой мэсто?
До Егора, наконец, дошло, что над ним просто издевается. И мгновенно в груди словно распрямилась стальная пружина.
– Пошел ты!..
– Что-о? – смуглый брюнет так и подпрыгнул. – Что сказал?
С угрожающим видом он двинулся на Ермакова. Ах, если бы знал задира, кого собрался взять на испуг… Неукротимая слепая ярость сорвала Егора с места и бросила навстречу опасности. И опять ему стало все равно – кто перед ним и сколько…
Они сближались, как истребители в лобовой атаке. Ермаков не пугал – он просто шел. Сунув руки в карманы, чуть склонив голову набок… В этом движении чувствовались такая внутренняя сила и уверенность, что противник не выдержал… Не доходя до Егора, брюнет остановился. Но Ермаков продолжал идти прямо, никуда не сворачивая – лоб в лоб, глаза в глаза.
– Шютка, нэ панимаешь, да?! – темпераментно воскликнул усатый, отступая.
Егор продолжал двигать его взглядом, пока тот не уперся спиной в решетку. Не вынимая рук из карманов, Ермаков свистящим шепотом произнес:
– Чего ты хочешь?.. А?.. Чего хочешь!
В этом отчаянном и страшном шепоте чувствовалась беспощадная сила кумулятивной гранаты, способной прожечь любую броню.
– Ладно, хватит, мужики!
– Перестаньте!
Рядом с ними оказалось сразу несколько человек. Егор развернулся и с достоинством отошел. Он ощущал себя победителем.
Когда страсти поутихли, к нему на скамейку подсел невысокий худенький паренек.
– Здорово вы этого хама на место поставили. Он тут всех уже запарил… Теперь будет знать.
Молодой человек протянул узкую ладонь:
– Вадим.
– Егор.
Они пожали друг другу руки.
– За что вас сюда? – поинтересовался у Ермакова новый знакомый.
– За драку… А тебя?
– Да так… – паренек замялся. – Неудобно даже и говорить…
– Ну, раз неудобно, так и не говори.
– Хотя… Ерунда, в общем… Нужду не там, где надо, справил.
– Только за это?
– Да… А я будто виноват, что нигде рядом даже платного туалета не было. Два милиционера подкатили – плати штраф! Я пошарил – столько нету. Тогда, мол, паспорт давай. А зачем он мне на пляже?.. Ну вот и привезли сюда.
Вадим достал из кармана носовой платок и протер запотевшие стекла очков. Что-то трогательно щенячье было в его беспомощном близоруком прищуре.
– Как вы думаете, в институт сообщат?
– Не знаю, – пожал плечами Егор. – Могут, наверное…
– Стыдно… Ох, как стыдно!
– Ничего, с кем не бывает…
– Ладно бы хоть за драку, как вас… А то ведь ребята, если узнают – прохода не дадут.
Он помолчал, потом с неожиданной горечью произнес:
– Ну, зачем! Зачем они меня сюда привезли?!
В голосе Вадима послышались нотки отчаяния. Казалось, еще чуть-чуть и парень заплачет.
«А я? – подумал Ермаков. – Чего я-то здесь делаю?»
Откинувшись к стене, он устало закрыл глаза. Во всем теле ощущалась тупая ноющая боль. Хотелось пить… Егор провел сухим языком по разбитым, потрескавшимся губам.
Сонная полудрема охватила его. Какие-то лица, обрывки воспоминаний возникли из темноты… Пригрезилось далекое полузабытое детство. Будто опять сидит он в жарко натопленной комнате, разглядывает сказочные, диковинные цветы на стекле. Красное утреннее солнце, отражаясь в наплывах прозрачного оконного льда, зажигает их изнутри рубиновым ярким огнем, отчего гладкие бугристые выступы становятся похожими на обкатанные во рту леденцы… А чуть выше, там, где раскинулись серебристые листья морозного папоротника, солнечный свет преломляется на множество разноцветных сверкающих точек, каждая из которых вспыхивает своим особенным, неповторимым оттенком. Зеленые, синие, желтые, фиолетовые искорки волшебным бисером украшают пейзаж. Бесконечно долго можно любоваться этим чудом… А если взять нагретый пятачок и приложить к стеклу, то в круглом отверстии протаявшего льда покажется край улицы. Несколько домов, переметенная дорога, застывшие под снегом деревья, опушенные инеем провода… И небо – такое синее, чистое… Опять из-за морозов отменили уроки. Как хорошо, что никуда не надо идти. Целый день можно заниматься чем хочешь… На столе – раскрытый альбом и новые акварельные краски. На книжной полке – роман про индейцев. По телевизору скоро начнется интересный фильм. А вечером вернется с работы мама и принесет чего-нибудь вкусненького…
«Мама, мама! – подумал Егор, открывая глаза. – Видела бы ты меня сейчас!»
Он приподнялся на жесткой скамейке и выпрямил затекшие ноги. Вадим сидел рядом.
– Что происходит? – спросил Ермаков, указывая на собравшихся возле двери людей.
– Да это лысый дядька всех взбаламутил. Говорит, злой мент на дежурство заступил. Вместо того капитана.
– Откуда ему знать, злой он или добрый?
– Говорит, в прошлый раз на него попал.
Егор прислушался… Упитанный лысоватый мужчина, озабоченно поглядывая сквозь частокол решетки в сторону дежурного помещения, с видом знатока наставлял:
– Сейчас начнет на внутренние работы вербовать. Лучше сразу соглашаться. Иначе…
– Что? – спросили у него.
– Бить будет. Всех, кто останется.
– Так уж и бить?
– Я тебе говорю. А ударчик у него – ого-го! С ног свалит. Натренировался!
Ермаков взглянул на студента. Тот внимательно слушал, о чем говорил лысый.
– Вы думаете – это правда?
– Врет, – уверенно ответил Егор. – Да и потом, чего нам-то переживать? Дольше трех часов нас здесь держать не имеют права.
Сама мысль о том, что в милиции могут избить, казалась Ермакову нелепой. Задержать – да… Пусть даже и несправедливо. Обвинить в чем-то – тоже возможно… Но чтобы бить!? Это не укладывалось в голове.
– Идет! Идет! – прошелестел тревожный шепот. И вслед за тем по коридору раздались тяжелые шаги.
Высокий мужчина в форме старшего лейтенанта показался перед решеткой. Склонившись к замку, он что-то негромко напевал. Ермаков разобрал слова:
«Ап!.. И тигры у ног моих сели!
Ап!.. И с лестниц в глаза мне глядят…»
Он так и вошел, словно дрессировщик в клетку – уверенно, смело. Все встали.
– Граждане алкоголики, тунеядцы и прочие аферисты! Кто хочет поработать?
– Я! – бойко ответил лысый.
– А-а-а! – радостно воскликнул милиционер. – Голова босиком! Ты чего опять натворил?
– Жена сдала!
– Дебоширил?
– Какое там! Разве что самую малость… Зато она мне – во! – сковородой!..
Лысый приподнял верхнюю губу и показал обломок зуба.
Старший лейтенант поинтересовался, кто еще хотел бы заняться общественно-полезным трудом. Но больше желающих не нашлось. Тогда он вызвал охрану и отправил лысого мыть полы. А остальным велел построиться в одну шеренгу.
Егор со студентом оказались крайними на левом фланге. Было непонятно, для чего все это… Милиционер с повязкой дежурного выглядел вполне миролюбиво. Вот только улыбка у него была какой-то недоброй.
– Товарищ старший лейтенант, – обратился к нему Ермаков. – Меня задержали только для установления личности. Три часа, положенные по закону, прошли. Хотелось бы узнать, когда меня отпустят?
Милиционер удивленно приподнял тонкие черные брови.
– Это кто тут такой? Ты, что ли, законник?
Он приблизился и окинул Егора цепким взглядом. Пухлые красные губы были слегка приоткрыты, в темно-синих глазах застыла наглая усмешка.
– Как фамилия?
– Ермаков.
– Драка в кафе?.. А ты знаешь, что за это полагается? Статья двести шестая, часть вторая…
– Но я не виноват. На меня напали. Я вынужден был защищаться.
– Это все до фени… Привезли-то тебя. Значит, ты и ответишь.
– За что?
– Да хотя бы за разбитую посуду и поломанную мебель.
«Вот попал! – подумал Егор. – Где же я денег возьму?»
Старший лейтенант отошел в центр и застыл перед строем. Только сейчас Ермаков заметил, какие длинные у него руки. Форменный китель сидел на нем так, что рукава не доходили до запястий. Тяжелые волосатые кулаки болтались где-то возле колен. Это делало его похожим на обезьяну.
В коридоре послышались шаги. Сквозь прутья решетки Егор увидел проходивших милиционеров. Один из них заглянул в приоткрытую дверь.
– Левый! Опять своих арестантов тренируешь?
– Иди, иди мимо! – отмахнулся дежурный.
«Какая еще тренировка? – встревожился Ермаков. – Что он хотел этим сказать?»
А старший лейтенант между тем подошел к противоположному концу шеренги и приказал крайнему:
– А ну, каторжанин, попрыгай!
– Зачем? – изумился тот.
– Посмотрю, какой из тебя спортсмен.
Чувствуя какой-то подвох, мужичок недоверчиво покосился на милиционера. Однако ослушаться не посмел.
– Еще!.. Еще!.. Выше! – подзадорил его старший лейтенант – и вдруг коротко, без замаха, ударил прыгуна кулаком в живот. Мужик сложился пополам и рухнул на пол.
Переступив через него, дежурный поправил повязку и подошел к следующему. Тот испуганно отшатнулся.
– Чего дергаешься? Стой спокойно.
– Я стою… – робко произнес долговязый парень, не спуская с милиционера настороженных глаз.
Милиционер отступил на шаг и развел руками, как бы желая показать, что ничего плохого не замышляет. Парень поверил… И тут же резкий удар ногой в грудь отшвырнул его к стене.
Старлей двинулся дальше и, приблизившись к очередному, почему-то не ударил, а лишь слегка потрепал по щеке. Арестант конвульсивно втянул голову в плечи… Это походило на игру в рулетку, когда неясно, кому что выпадет. Только решал здесь не случай, а именно он – дежурный милиционер. Было видно, что ему это нравится. Глаза у него горели лихорадочным нездоровым блеском. Егор вспомнил, где он видел похожий блеск… Много лет назад соседский пацан принес на дворовые посиделки клетку с крысой. Зачем? Оказалось, чтобы повеселиться… Ухватившись стальными пассатижами за кончик крысиного хвоста, он с наслаждением наблюдал, как пищит и корчится от боли бедное животное. В отчаянии крыса бросалась на прутья, бессильно грызла их продолговатыми желтыми резцами, но избавиться от мук не могла. Когда кончик хвоста превратился в окровавленное мочало, сообразительный затейник взялся пассатижами поближе к основанию… На свою беду крыса оказалась слишком живучей. Уже без хвоста, с раздробленными задними лапками, она все еще дышала и жалобно попискивала… Никто не встал и не набил ему морду. И не только потому, что он был старше и сильнее. Просто могли не понять. Кого пожалел? Крысу!..
