Текст книги "70 и еще 5 лет в строю. Книги. Наука и техника"

Автор книги: Александр Ашкинази

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Слабости человеческие
1. Титановые цилиндры и селедка

Некий завод должен был сделать один двигатель для подводной лодки. А чтобы он имел меньшую массу и меньше шумел, корпус делали из титана – у него меньше, чем у стали, удельная масса и большее внутреннее трение, большее затухание звука. Поскольку вещь новая, решили застраховаться, заказали не одну трубу, а три. Одну действительно испортили при обработке, списали и сдали с соответствующим оформлением, вторую обработали успешно, сделали машину, и она ушла к заказчику. Через некоторое время оказалось, что надо сделать еще один двигатель. Вспомнили, что были когда-то три трубы, одна ушла заказчику, одна сдана, где третья? Нет третьей. А стоит она довольно дорого. Искали-искали, и в итоге нашли. Во дворе завода стоит труба (она не длинная), а на ней деревянный щит, на котором работяги в обеденный перерыв забивали козла. И тут же выпивали и закусывали селедкой. А селедочные хребты кидали в эту трубу, приподняв щит чуть-чуть, чтобы доминошки не поехали. Когда трубу нашли и доску подняли, она наполовину была заполнена высохшими селедочными хвостами и головами.

2. Селедка и трансформатор

Насчет селедки есть еще одна история. Московский трансформаторный завод делал крупные трансформаторы и отправлял их в ряд стран, и в том числе в Чехословакию. И оттуда пришло письмо в ЦК следующего содержания – просим обратить внимание на качество работы этого завода. Оно такое низкое, что на трансформаторе их производства ваши недоброжелатели посмотрите, что написали – и прилагается фото. На фото – трансформатор, около сварки надпись мелом «посмотрите, как варят в Советском Союзе, на который мы должны равняться». Написано мелом, естественно, по-чешски, каким-то противником «советско-чехословацкой дружбы». Я в то время был начальником техотдела главка, которому подчинялся и этот завод тоже.

Начальство срочно посылает меня на трансформаторный завод, чтобы я разобрался. А в чем разбираться? Ясно, что сварка плохая. Пошел на завод, объяснил ситуацию, кричал, шумел и так далее. Потом решил посмотреть трансформаторы экспортного исполнения, приготовленные к отправке. Вдруг и там плохая сварка? Тогда придется переделывать. Иду на склад готовой продукции, мне говорят – вот экспортные. Стоит трансформатор, и на нем прилипший скелет селедки.

Рабочие на упаковке ели эту селедку и съев, кинули скелет, а трансформатор был свежепокрашенный, еще не высохший, и скелет приклеился.

3. История о черных точках

История эта скорее детективная, техники в ней немного. Хотя в любом детективе есть техника. Вот например, жулик хочет вырезать задний карман у идущего впереди гражданина и вытащить деньги. Он же вырезает не зубилом, которое заточено на 30°, и не стамеской, которая заточена на 20°, ими не разрежешь. И не ножом, который затачивается обычно на 10°, а скорее бритвой, которая заточена на 7°. Может быть, еще лучше было бы скальпелем, который заточен на 5°. Правда, жулик не знает этих градусов. Кот, который знал, что импульс силы равен количеству движения, смотрел на мышь и вычислял траекторию прыжка, мышь упускал.

Дело не только в угле заточки, дело еще в материале. Надо, чтобы этот угол «держался», то есть надо применить высокоуглеродистую сталь. Если зубило из У7, то скальпель должен быть не просто из У10, а с хромом, процентов 18. Тогда лезвие держится лучше, и заодно меньше ржавеет инструмент.

Ленинградский завод «Электроаппарат» срочно выполнял заказ для Индии на воздушные выключатели и трансформатор тока; у них, кстати, напряжение было не 400 кВ, а 132 кВ. А трансформатор тока стоит наверху, на опорных изоляторах того же типа, что в ВВ-400. Но если в ВВ-400 были коричневые, то в Индию надо было белые, чтобы меньше нагревались от солнца. И у гжельского завода никак не получались белые. На них оказывались черные точечки. В этой глине, из которой делается фарфор, есть примесь окислов железа. И после обжига получались черные точки. Что делать? Глина разводится, и шликер идет по желобу. Поставили магниты, что-то это дало, но не очень, тогда сделали электромагниты с большим полем, и в итоге на образцах точек не стало. Хорошо. Сделали изолятор. Отжиг в печи занимает довольно большое время, поставка срывалась, все ждали, я звоню директору завода Шмелькину, толковейший человек, спрашиваю – когда? Он – в два часа из печи вынут, и утром мы его осмотрим. Я пришел на работу, звоню – так как? Он – я позвоню через час. Я – а в чем дело, вы не смотрели? Он опять – я позвоню через час. Я говорю – я приеду. Он – это ничего вам не даст, я позвоню через час. И кладет трубку. Я в полном недоумении. Звонят уже из Ленинграда те, кто делает трансформатор, спрашивают, как изолятор. Проходит какое-то время, директор звонит.

Что оказалось? Открыли печь в два часа ночи, изолятор поставили остывать, а когда утром пришли – нет его. Изолятор почти в два метра, диаметром 700 мм, это же не пустяк. Выяснили – утром рано, часов в семь, с каким-то грузом заезжала машина (своя, этого завода), шофер увидел у печи этот изолятор. А он как раз делал у себя в деревне колодец. Исключительный сруб, не деревянный, не гниет, вещь на века. Он его спокойно погрузил и отвез к себе в деревню. Изолятор нашли, привезли обратно. Он оказался годным и для Индии.

4. О системе единиц

Всегда надо знать, в какой системе единиц работает производитель. Если он работает в дюймах, а ты написал «12», он решит, что это 12 дюймов, а ты имел в виду 12 мм. Такие ошибки, конечно, маловероятны.

Одному конструктору потребовалось начертить большую окружность для чертежа крупной электрической машины. А циркуля такого не было. Ну, он и нарисовал эскиз – деревянная палочка 10 х 20 х 250. Все в мм, естественно. Он имел в виду, что сделает две металлические скобочки, наденет на концы, одна скобочка будет с иглой, другая – с грифелем или рейсфедером. Начертил он палочку, написал грозное примечание сбоку – древесина без пороков, без сучков, без свилей и так далее, продемонстрировал свое знание пороков древесины, потом – морить, полировать. Выписал заказ и отправил в столярный цех.

Проходит пять дней, он звонит туда. Так где мой заказ? Ему – вы же написали – «без сучков»! Надо дерево подобрать. Он – да что такое, это же ерунда! Ему – легко сказать – ерунда; вы же написали – «без дефектов»! Сделаем, не волнуйтесь. Проходит еще неделя – не делают. Он опять звонит туда, уже кричит. Короче, проходит еще несколько дней, заходит секретарь начальника КБ, говорит – Константин Прокофьевич, тут Вам принесли ваш заказ. Он – так давайте его сюда! Она – я не могу его принести, заберите его сами. Он идет и перед ним – шпала 10 см х 20 см х 2,5 м без дефектов и сучков, мореная и полированная.

5. О конструкторской лени

Делалась какая-то машина и нужна была шайба. Вместо того, чтобы ее нарисовать, конструктор взял чертеж другой шайбы и видит – полностью подходит, но только другой материал. Он и написал в спецификации – по чертежу такому-то, но материал не кожа, а свинец. Прелестно. Шайбу цех не делает. Он спрашивает – в чем дело? Ему отвечают – мы подбираем чертежи. Он спрашивает – а в чем дело? Возьмите чертеж, на который я сослался. Ему говорят – а вы видели этот чертеж? Возьмите спецификацию и посмотрите. Там же написано – использовать шайбу чертеж такой-то, но внутренний диаметр не столько-то мм, а столько-то. Мы берем тот – опять ссылка. Использовать шайбу по чертежу такому-то, но другой наружный диаметр. После еще двух ссылок нашли какой-то кусок пожелтевшей бумаги чуть ли не дореволюционных времен – чертежный архив на заводе был в полном порядке – на котором было написано: «шайбу вырезать по месту».

6. А это может быть и анекдот

Харьковский электромеханический завод (ХЭМЗ) был, собственно говоря, системой заводов. Был машинный завод, аппаратный завод, был релейный завод, был проектно-технический отдел, были общезаводские производства – сварочное, металлургическое производство, изоляционный цех и так далее. И проектно-технический отдел выдавал по комплексному заказу (скажем, электрооборудование прокатного стана или экскаватора), заказы на машины, на аппараты, на реле и так далее. Так вот, для одного заказа были нужны сельсины. Все делают, работают, заказ задерживается, в чем дело – нет сельсина. Совещание у директора, крик, шум, и по ходу дела кто-то произносит фразу – «сельсину надо создать условия». Директор – так вызовите сюда этого Сельсина и спросите, что ему надо? Но это может быть и анекдот.

А директором был какой-то период Вася Шибакин, балтийский матрос. Он имел какое-то отношение к Кронштадтскому мятежу. Не прямое, поэтому остался жив, но только через много лет попал директором на завод, и не случайно, так как закончил, кажется, минные классы, где преподавали электротехнику, поэтому ХЭМЗ был ему чуть ли не по специальности. На заводе он навел порядок; сделал так называемый «Шибакинский проспект» – хорошую асфальтированную дорогу вдоль всех корпусов, с цветами по бокам. Хозяйственник был хороший. Рассказывают о нем всякое. Например, прибыв на завод и посмотрев на секретаршу, он позвонил в отдел кадров, спросил – откуда взялась? Ему – комсомол прислал. Он звонит секретарю ВЛКСМ завода и говорит – ты что ко мне направил? Посмотреть не на что!

Как-то раз на заводе стоял заказ из-за отсутствия шеллака. Он вызвал начальника снабжения и приказал – найти! Тот нашел, приволок. Опять бригада стоит. Он – в чем дело? Рабочие – не можем развести шеллак, нет спирта. Он – рабочим – вы что – спирт (соответствующий жест рукой) достать не можете?

Вообще со снабжением завода материалами всегда была напряженка. Делали как-то синхронный компенсатор с воздушным охлаждением, у которого станина имеет много окон, в готовой машине закрываемых крышками.

Выходной день. Начальник цеха крупных машин Александр Фогель жил недалеко от меня, заходит утром и говорит – давай поедем на завод, там что-то не получается у шихтовщиков статорного железа. Поехали. Станина лежит на боку. В середине калиброванная стойка, от которой на равных расчетных расстояниях должны находиться так называемые призмы, на которые шихтуются листы пакета статора. Так же должно быть выдержано расчетное расстояние по хорде между этими призмами.

Я внутри станины, как в решетчатой клетке, проверяю индикатором размеры, тут же стул, на котором чертеж и на который приходится становиться, так как размеры должны быть выдержаны по всей высоте.

Снаружи стоит Фогель, подходит директор, грозный Иван Тимофеевич Скиданенко – «Скид».

И говорит Фогелю: «Слушай, уже 20-е число, а у тебя и 50% плана нет».

«Иван Тимофеевич, Вы же знаете, что в расчете электрической машины участвуют три основных элемента: медь обмотки, железо статора и воздух воздушного зазора. Так вот: воздухом я обеспечен на 100%, и, что самое главное, с начала месяца, а медь для обмоток и динамную сталь для статора я на упомянутое Вами 20-е число получил как раз на 40% от потребности месяца».

Скид: «В 16 ко мне с Иосифом».

А начальником снабжения на ХЭМЗе был знаменитый Иосиф Пинскер. Рассказов или анекдотов о нем было множество. Вот, например. Едет Пинскер со своим помощником в Москву добиваться фондов на металл.

Приехали. Утром Пинскер отправляет помощника в аптеку купить йод, вату, бинты и костыль, а не будет костыля – палку. Тот приносит.

«Мажь лоб и левую щеку, клади вату, бинтуй. Левую руку из пиджака, кисть тоже йодом, бинтуй, мы ее подвесим. Пиджак только на правую руку и накинем на левое плечо. Поехали в Союзглавметалл. Палку не забудь».

В приемной куча народа. Уступают стул, человек, видно, попал в аварию. Пинскер садится, охает и через некоторое время хватается за сердце. Секретарь идет к начальнику. Впускает Пинскера вне очереди. В кабинете, когда начальник начинает «зажимать» фонды, с Пинскером опять плохо. Сердце.

В общем, все фонды и в полном объеме он получил!

Или такая операция. ХЭМЗ делает утюги. Нет нихромовой проволоки для спиралей. Пинскер знает, что московский завод «Динамо» ее имеет. Главный инженер ХЭМЗа Борисенко Николай Иванович, милейший человек, всеобщий любимец; у него приятель – главный инженер завода «Динамо», и Пинскер дает ему телеграмму:

«Терплю личные неприятности если можешь пришли авиапосылкой проволоку нихромовую утюгов. Николай».

Посылка прибывает. Утюги выпускаются. Проходит несколько дней. Звонит динамовец Николаю Ивановичу, интересуется, получен ли нихром и что за личные неприятности?

– Какие неприятности, какой нихром?

– Как же, в твоей телеграмме…

– Пинскера ко мне! Убью этого бандита! (Но у Николая Ивановича гнева хватало не более, чем на одну минуту). Ну, как же тебе, Иосиф, не стыдно, это же очень некрасиво.

– Стыдно. Действительно, некрасиво. А было бы красивее, если бы ХЭМЗ имени Сталина не выполнил план месяца по утюгам?

Пинскер проявлял «бандитизм» и внутри завода. Нет проволоки медной нужного сечения для обмотки каких-то двигателей. Пинскер берет на складе бланк технического предписания и дает указание цеху за своей подписью применить два провода меньшего сечения, но в сумме положенного по документации сечения.

Цех загипнотизирован бланком, на подпись внимания не обращает и производит обмотку. Очень туго в пазу, клинья не забить. Пинскер пишет техническое предписание уменьшить число витков.

Двигатели изготовлены. При испытаниях обнаруживается отступление от техусловий.

ОТК машины не выпускает. Вопрос доходит до Николая Ивановича Борисенко. Он раскапывает все по обмотке. Срочно Пинскера на ковер!

– Иосиф! Я убью тебя, бандита! Плати наличными в кассу завода и бери двигатели домой!

– Николай, ну не волнуйся, у меня же нет фондов на двигатели, я не могу их взять (тут он законник), пусть ОТК дает мне все отступления, и я через 3 дня привезу письмо заказчика, что ему необходимы двигатели именно с этими показателями, а фонды у него есть.

Если собрать все о нем, то можно написать книгу «Повесть об Иосифе Пинскере» не менее увлекательную, чем «Повесть о Ходже Насреддине» Леонида Соловьева.

7. Рассмотрение планов научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР)

В то время, когда я был начальником технического отдела, был порядок рассмотрения и утверждения планов «новой техники» (теперь НИОКР) и ко мне на защиту планов приходили обычно главные конструкторы или заместители директоров по науке заводов и институтов.

Эти защиты были очень полезны для меня, так как если я чего-нибудь не знал по какой-то теме, я получал квалифицированные разъяснения. Для меня это была учеба. Вот пример.

Рассматриваем план Проектно-восстановительного треста, теперь это ВНИИэлектропривод, дохожу до темы «Разработка логических схем на полупроводниках». Что такое полупроводник, я знаю, а что такое «логические схемы»?

Ну, предположим, говорят мне, для того, чтобы включить какой-то приемник электроэнергии, надо обязательно включить два рубильника – это схема «и». Интересно, говорю. Когда я проектировал первую электрическую машину с водородным охлаждением, надо было подать в оба подшипника масло под высоким давлением, чтобы всплыл ротор. И мы применяли устройство, которое действовало так – пока не замкнуты контакты у обоих манометров, масляный выключатель не подает напряжение на машину. «Правильно – это схема «и».

«А вот, например, когда я был электромонтером, бывало, надо было, чтобы из двух помещений можно было включить и выключить освещение. Мы брали два переключателя и соединяли их по известной схеме. Пожалуйста, из любого помещения можно было включить и выключить светильник». «Александр Евсеевич, так Вы уже тогда применяли логические схемы, это же схема «или». Оказывается, я, как г-н Журден у Мольера, говорил прозой, но не знал об этом.

Рассмотрение планов НИОКР углубляло мои знания в электромашиностроении, электроаппаратах, электроприводе, трансформаторостроении и прочем, а один раз даже возник меркантильный вопрос.

В то время действовало положение, что при выполнении всех работ «Плана новой техники», признанных в Министерстве главнейшими и особо отмеченных в плане, руководство завода, так называемая «великолепная семерка» (директор, главный инженер, главный конструктор, главный технолог, начальник ОТК, заместитель директора по экономике и главный бухгалтер) получают по итогам года премию в размере 12 месячных окладов.

Рассматриваю план завода «Электросила», большой, серьезный план, правда, пропущены две работы, предусмотренные каким-то указанием Главка, добавляю, и это возражений не вызывает. Все. Можно утверждать. И тут у меня, как говорит Эркюль Пуаро, срабатывают серые клеточки.

Что-то очень много работ завод отметил как важнейшие, но так как они распределены по всему большому плану, то память у меня сработала в самом конце. Зачем завод столько тем отметил как важнейшие? Вроде завод в этом не заинтересован, чем меньше таких работ, тем лучше. Значит, это сделано, чтобы усыпить внимание, это психологический ход.

Рассматриваю повторно эти работы, больше половины перевожу в разряд обычных, мне ясно, что они будут автоматически выполнены, зато несколько работ действительно важных отмечаю как важнейшие. Возникают резкие возражения.

На другой день меня вызывает Дмитрий Васильевич Ефремов, бывший главный конструктор «Электросилы», а в тот момент заместитель министра или уже министр. «Электросила» всегда жаловалась на меня ему.

«Что там у Вас с «Электросилой»? Если они берутся сделать представленный план, то зачем что-то вычеркивать?»

«Ну, как можно так врать? Я не только не вычеркивал, а даже две работы добавил. Я ряд работ, которые завод отметил как важнейшие, перевел в обычные и несколько действительно важнейших так и отметил, иначе они получат 12 окладов, а действительно важнейшие выполнены не будут».

«Если так, то Вы правы».

8. Стандартизация

Когда я работал в Министерстве, да и в Совнархозе, мне пришлось много раз представлять в «Госстандарте» сторону разработчика стандарта, если изделие относилось к специализации Электропрома. На заседание Коллегии Госстандарта, утверждающей стандарт, он представляется отделом Госстандарта, который рассматривал проект с участием разработчика и потребителей. Этот отдел пытался всемерно уменьшить количество разногласий, с которыми проект представлялся на заседание Коллегии.

Но даже при отсутствии разногласий на заседании могут быть неожиданности. Например, когда утверждался стандарт на контакторы, отдел представил стандарт без разногласий. Председатель Госстандарта, тогда им был Андрей Ерофеевич Вяткин, перед «вердиктом» всегда задает вопрос, обращаясь как к членам Коллегии Госстандарта, так и к приглашенным на это рассмотрение представителям поставщика и потребителя. «У кого есть замечания?»

И тут встает, по-моему, представитель Главсевморпути и говорит, что категорически возражает против утверждения этого стандарта, так как для контакторов указана допустимая температура окружающей среды от минус 25°C, а у нас 9 месяцев в году температура ниже. Андрей Ерофеевич говорит: «Действительно, что же, на контакторы шубу надевать? Вернуть проект на доработку». Все. Следующий вопрос.

Я так много раз участвовал в работе отдела, что даже получил грамоту по случаю 40-летия стандартизации в Союзе, и знал всякие истории, связанные со стандартами. Вот одна из них, которая мне очень пригодилась.

Вероятно, в 1954 – 1955 году был резко сокращен аппарат Совмина, который размещался в здании ГУМа на Красной площади, и здание начали ремонтировать для использования по дореволюционному назначению. За время, прошедшее с двадцатых годов, а может быть, и в революционные годы, некоторые витринные стекла были разбиты и стояли деревянные клетчатые рамы, в которых были вставлены обычного размера оконные стекла.

Для ремонта надо иметь эти большого размера витринные стекла. На сохранившихся стеклах в углу плавиковой кислотой вытравлены данные завода-изготовителя, вроде «Дружковский стекольный завод». Организация, ведущая ремонт ГУМа, обращается на этот завод и получает ответ, что изготовить стекла такого размера невозможно. Как же так, ведь до революции их завод делал? Да, делал, но машина износилась, а в ГОСТе на стекла такого размера нет, поэтому ее списали и теперь такие стекла мы сделать не сможем. Вот так. И пришлось купить стекла во Франции, но получить валюту непросто, вопрос попадает в Совмин, и кроме выделения валюты Андрею Ерофеевичу Вяткину объявляется выговор за недостатки в стандарте.

Проходит несколько лет. На утверждение Госстандарта поступает стандарт на электротехническую сталь для магнитопроводов электрических машин и трансформаторов. В результате рассмотрения проекта, разработанного металлургами, удалось в отделе Госстандарта согласовать все спорные вопросы, кроме одного: максимального размера листа для высококремнистой трансформаторной стали.

Электропромышленностъ требовала 1000 х 2000 мм, то есть тот же максимальный размер, который был предусмотрен для малокремнистой стали, так называемой динамной. Трансформаторную сталь в листах размером 1000 х 2000 мм сделать было можно, но у металлургов возникали трудности. Высококремнистую сталь варил Верхне-Исетский завод, прокатный стан у которого не мог дать ширину больше 750 мм, а Запорожский завод, которой имел стан 1000 мм, варил только низкокремнистую сталь, значит, вари в одном месте, а катай в другом. Кому это понравится?

Отдел металлургии Госстандарта подготовил решение Коллегии об утверждении стандарта без учета требования электропромышленности.

Заседание Коллегии Госстандарта. Слушается проект ГОСТа на электротехническую сталь. Секретарь зачитывает проект решения.

Андрей Ерофеевич спрашивает: «У кого есть замечания?» Встаю. «Андрей Ерофеевич! Лист трансформаторной стали размером 1000 х 2000 мм необходим для создания сверхмощных трансформаторов Единой энергетической системы Союза на напряжение 400 кВ. Катать такой лист металлурги могут, так как он предусмотрен для динамной стали, и если его не будет в ГОСТе, то получится так, как со стеклами для ГУМа» – и сел. Голова и палец Андрея Ерофеевича повернулись на секретаря: «Впишите в ГОСТ для трансформаторной стали лист 1000 х 2000». Все. Следующий вопрос.

На выходе из зала меня металлурги чуть не избили.

9. Разные истории

Кто говорит?

Кабинет директора некоторого завода. Звонок. Секретарь, скажем на обеде, директор снимает трубку. «Товарищ директор? » (голос незнакомый… ) «Да». «Товарищ директор, вы дурак». «Кто говорит?! » «Все говорят». Бумс – трубка на рычаг.

Руководство

Ленинградский завод «Электроаппарат» изготавливает уникальные высоковольтные воздушные выключатели ВВ-400 для строящихся линий передач от ГЭС и для кольца кругом Москвы и, к сожалению, срывает график их поставки. На завод выезжает зам. министра Антон Иосифович Товстопалов и берет меня с собой – возможно, будут ссылаться на технические вопросы, а я – нач. техотдела. Приезжаем, Антон Иосифович садится за стол директора и просит его (директора) вызвать руководителей завода. Перед столом выстраиваются директор, его замы, секретарь парткома, председатель завкома, начальник производства, главный диспетчер, ну, может быть, человек десять. Товстопалов задает вопрос – один и тот же, слева направо, начиная с директора. «Вас на заводе слушаются?» – «Да», «А Вас?» – «Да», «Вас на заводе слушаются?» – «Да», «А Вас?» – «Да». И так подряд звучит 10 «Да». Тогда Антон Иосифович спрашивает: «Если вас на заводе слушаются, то кто из вас разрешил не выполнять план и срывать поставки ВВ-400?»

До ВОВ на ХЭМЗ'е начальником производства был Александр Абрамович Неживенко. Диспетчерские Неживенко проводил по специальной сети, и у каждого начальника цеха и отдела был громкоговоритель и микрофон, и, если во время доклада какого-либо нач. цеха возникал вопрос к другому цеху или отделу, надо было сразу дать ответ, поэтому все громкоговорители во время диспетчерского были включены, и, занимаясь своей работой, ты слышал, нет ли к тебе вопроса?

Неживенко проводил диспетчерские четко, сразу принимал оперативные решения, в общем, они проводились спокойно. Единственное, что выводило Александра Абрамовича из равновесия – это когда докладывалось о невыполнении предыдущего решения. И тут следовал громогласный, на весь завод, вопрос с ударением на первое слово. «Кто вам позволил?»

В этих двух историях был четко поставлен вопрос (хотя ответом было молчание) о персональной ответственности, и я вспомнил, что 5000 лет тому назад богиня Иштар сказала: «Пусть каждый грешник сам ответит за свои грехи».

«Исправление» ошибки

Иной раз определение причин шероховатости поверхности не требует установления ее класса согласно ГОСТ2789-73, изучения материала, на котором эта шероховатость, и технологического процесса – причин, вызывающих шероховатость. На славном Харьковском электромеханическом заводе изготавливались до ВОВ, да, вероятно, и сейчас (если есть заказы) шкафы управления. Каркас шкафа сваривается из уголкового железа, и к нему болтами крепятся панели из изоляционного материала, а для болтов в каркасе до их сварки сверлятся отверстия.

Слесарь после сверловки отверстий не с того конца сделал скос под 45 и заметил это перед передачей стоек на сварку. Что делать? Отверстия получаются не на месте. Предъявить ОТК? Выпишут карточку брака – плати за металл, или, может быть, решат отверстия заварить, запилить, но это еще дороже. И он перемечает центры отверстий, сверлит, а ненужные отверстия заполняет мякишем из черного хлеба и передает стойки на сварку.

Ведь уголок после проката черный и ничего не заметно. Каркасы сварили и окрасили черной эмалью. На монтажном участке привинтили панели с аппаратурой, и шкафы предъявили приемке. Приемщик, проходя мимо шкафов, обращает внимание, что поверхность окраски в каком-то месте матовая (шероховатая).

Сначала ногтем, а потом отверткой пытается определить, что это такое? Дефект окраски? Нет – отвертка ковыряет металл! Дефект металла? Вытаскивается кусок включения и отправляется в лабораторию на исследование. Не знаю, какое заключение дала лаборатория, это не так просто: определить хим. состав хлеба, тем более для лаборатории, занимающейся анализом металлов; и пока лаборатория думала, какое написать заключение, обнаружили на этой же стойке еще «шероховатости», нашли автора исправления дефекта и «вправили ему мозги».

Съели собаку

А эта история произошла в солнечном Азербайджане, городе Баку. Завод «Электроцентролит». В Баку вообще часто жарко и около вагранок тем более, а тут еще пыль от формовочных машин, грохот при обрубке литья! Завод большой, несколько зданий, во дворе почва светло-желто-серая и такая же, естественно, пыль. Живет семейство собак, поразительно – весь выводок, начиная от деда с бабкой и кончая внуками и внучками, цвета почвы, но защитная окраска не спасла от гибели одного из этого многочисленного семейства.

Плавка ведется круглые сутки, и поздно вечером начальник цеха звонит директору. «Срочно прошу в цех, тут драка, могут двоих убить, а я разнять не могу». А директора на заводе все уважали, намного больше, чем, скажем, боялись. Прибежал директор в группу дерущихся, разнял.

«В чем дело?» «А вот эти двое поймали Тузика, убили и на выпущенном из вагранки чугуне зажарили себе мясо, и за этого пса убить их мало!» Из этих двух один – молодой парень, а второй уже отбыл 10 лет в колонии строгого режима.

Усаковский (директор) и говорит молодому: «Ну ты же знаешь, что это бандит, зачем же ты с ним связался, ты же не сумасшедший?!» А молодой отвечает: «Ну, как сказать, все-таки я, наверно, сумасшедший». «Тогда тебе надо лечиться в больнице, а не работать на заводе». «А кто на этом заводе, кроме сумасшедших, работает?» Тут даже Усаковский растерялся.

«Будь осторожен, когда врешь, но еще больше остерегайся, когда говоришь правду».

Путаница

Конец сороковых – начало пятидесятых годов. Зам. министра Товстопалов вызывает своего помощника Уколова и говорит: «Позвоните на «Электроизолит» и узнайте, прибыл ли поллак». На этом московском заводе «Электроизолит» организовывалось производство деталей из алюминия и его сплавов под давлением, и была заказана в Чехословакии машина литья под давлением (presgusmaschina) «Поллак». Помощник звонит на завод и спрашивает: «Поллак прибыл? » В ответ: «Нет еще – ожидаем дней через десять». Уколов докладывает замминистра: «Поллак еще не приехал, его ожидают дней через десять». Замминистра и ухом не повел и поручает проследить. Дней через десять Уколов докладывает: «Поллак приехал вчера вечером». «Очень хорошо – поехали на завод». Приезжают, идут в цех – стоит большая машина и работяги отбивают оставшиеся доски от упаковки. Зам говорит Уколову: «Познакомьтесь, это товарищ Поллак».

Директора завода «Электросила» Николая Ивановича Шевченко неожиданно вызывают в Обком КПСС, буквально надо прибыть через 15 минут. Он звонит в гараж и кричит диспетчеру: срочно к подъезду машину, и пусть шофер захватит Презента. А Презент был начальник производства завода, знал на память состояние производства и отгрузки всех крупных машин, и Шевченко, не зная, зачем вызывают в Обком, решил на всякий случай захватить Презента.

Вылетает из подъезда, вскакивает на сидение рядом с шофером – «давай быстро в обком». Подъезжают, выходит. «А где Презент?» «А на втором сидении, я взял брезентовую палатку, так было срочно, другого брезента не нашел».

Первая реакция

Этот случай имел место, когда автор работал в Министерстве электротехнической промышленности, а оно находилось на тогдашнем Проспекте Калинина (позже Новоарбатский проспект). Сидел автор за столом в своем кабинете и работал, а в какой-то момент посмотрел в окно и увидел, что за окном пролетает сверху вниз, то есть падает, человек. Суицид.

Теперь вопрос – что сделал автор первым делом? Предупреждаю – первые ДВА ваши ответа будут неверными.

Первый ответ у всех – подбежал к окну и посмотрел вниз. Неверно.

Второй ответ обычно – позвонил. Это верно, но куда, кому? Никто не отвечает правильно. А правильный ответ – первому секретарю парткома.

Крыша съехала в три приема

Один сотрудник сошел с ума. Выглядело это так. Сначала он начал перед тем, как сесть на стул, проверять – устойчиво ли стоит и осматривать – не подпилены ли ножки. Потом он постирал на работе свой пиджак – в раковине. А потом написал «куда следует», что трамваи на улице ездят слева – направо и справа – налево – чтобы его задавить. После этого письма его забрали на лечение и через некоторое время выпустили подлечившегося.