Текст книги "Танец с богами и драконами"

Автор книги: Александр Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Чтобы легче думалось, я присел в тени невзрачного куста, прислонившись спиной к теплой поверхности базальтового валуна, и зажмурил глаза.

Выходит, пока мы путешествовали по знойному Офиру, нас пасли парни Бедрика и Ситтиуса. Группа прикрытия не могла находиться в Эпирии, поскольку появилась здесь сразу же после того, как Матео включил маячок-передатчик. По самым оптимистическим расчетам, запеленговать сигнал длинноволнового передатчика можно лишь на расстоянии не более полутора тысяч километров. Получается, отряд располагался где-то на северной границе зоны влажных экваториальных лесов и был готов в любой момент прийти нам на помощь. Возникает закономерный вопрос, для каких целей все это понадобилось Его Королевскому Величеству? Не проще было бы сразу прихватить с собой моторизированный батальон гномов и сотню магов? В этом случае нам удалось бы избавиться от целой кучи неприятностей.

Пораскинув мозгами и не найдя однозначного ответа на поставленный вопрос, я решил рассуждать с точки зрения стороннего наблюдателя. Итак, небольшая и на первый взгляд совершенно беззащитная группа пересекает с севера на юг половину Офира, испытывая по ходу дела всякие мелкие неудобства. Следом чешет целая армия, способная легко избавить путешественников от всех этих неприятных моментов. Например, орденские маги в два счета могли уничтожить гильдейских и разрушить смертельно опасную ловушку, то же самое насчет остроухих. Почему именно сегодня и только после того, как с эльфийской засадой было покончено, Его Величеству вдруг ударило в голову вызвать группу прикрытия? Что мешало ему сделать это раньше?

Ответ лежал на поверхности, и он мне очень не понравился. Вряд ли эльфы в этом случае рискнули бы напасть на нас или сделали бы это в куда более грубой и неприкрытой форме. Пришлось бы их убивать, а они нужны гномам и магам Ордена только в цельности и сохранности. Недаром Матео специально заострил внимание Фарлафа, чтобы тот ни в коем случае не убивал эльфов. Куда ни кинь – выходит, что нас задействовали в качестве банальной наживки. Мало того, использовали втемную, нагло и беспринципно, и тот факт, что Его Королевская задница все это время находилась рядом с нами, ничуть не умаляет всей степени неоправданного риска, которому подвергал нас коварный монарх безо всякого нашего на то ведома и согласия.

В порыве праведного гнева я вскочил на ноги, чтобы тут же отправиться к начальнику экспедиции и задать ему парочку щекотливых вопросов. Теперь-то он от меня так просто не отвертится. Доводить дело до драки я, конечно же, не стану, но если он и дальше желает видеть Коршуна в своей команде, пусть постарается найти вразумительные аргументы, объясняющие, а главное – оправдывающие столь недостойное поведение короля всех гномов.

– Корша, чего такая сердитая?

За размышлениями я и не заметил слоняющегося взад-вперед от нечего делать аборигена и едва не врезался в него.

– Станешь тут сердитым, когда тот, кого ты считаешь другом, насаживает тебя на крючок и забрасывает в мутную водичку, чтобы поймать золотую рыбку, – хмуро ответил я.

– Что такая крючок и зачем Корша нада бросать вода?

Вопрос аборигена поставил меня в тупик. Объяснять вегетарианцу, для чего существует рыбалка, не имело никакого смысла – все равно не поймет, чем рыба лучше обыкновенной лягушки или тритона и для чего ее нужно ловить. Пришлось зайти с другой стороны.

– Скажи, Трол, вы когда-нибудь охотитесь на диких зверей, ну, скажем, львов или каких других хищников?

– Ты права, Корша. Иногда лаари, гырх или зуула тиха подходить к деревня, воровать маленькая огра. Тагда вся деревня начинать сильна-сильна сердиться, оставлять женщина, дети дома, брать дубина и убивать гадкая зверь.

– Значит, тебе приходилось принимать участие в охоте?

Трол продемонстрировал мне растопыренные пальцы обеих рук и с нескрываемой гордостью объявил:

– Стока раза.

– Тогда ты должен меня понять. Представь такую ситуацию: к тебе подходит вождь или кто у вас там самый главный и говорит: «Сходи, Тролушка, туда-то и туда-то, принеси свежей кваквы или чуфу – жене моей невмоготу – вот-вот должна родить, фруктов свежих просит». А там-то и там-то, среди роскошных кустов кваквы, засела парочка гырхов и ждет не дождется, когда какой-нибудь наивный огр сам прибежит к ним в пасть. Самое интересное, что у вождя жена вовсе не рожает, и ему доподлинно известно о существовании хищников. Просто-напросто ему захотелось разжиться красивой шкурой, вот он и посылает простофиль вроде нас с тобой на верную гибель – выманить гырха из засады, чтобы потом вместе с остальными соплеменниками взять ценный трофей. Его вовсе не волнует, будет бедняга Трол жив, или то, что от него останется, потом в торжественной обстановке извлекут из желудка зверя – главное, чтобы зверь не успел удрать до подхода основных сил племени. В результате бренные останки Трола предадут земле, шаман постучит в бубен и спляшет над могилкой героя, а толстая жена вождя водрузит свой могучий зад на мягкую львиную шкуру и никогда не заработает варикозного расширения вен прямой кишки или попросту – заурядного геморроя. Понял теперь, что называется «ловить на живца»?

Огр слушал, разинув рот. Едва ли он понял половину из сказанного мною, но сделал собственные выводы из услышанного, оскалился в белозубой улыбке и задал вопрос:

– Откуда Корша знать, что жена Тугулук иметь большая задница?

– Тугулук – ваш главный босс, что ли? – автоматически переспросил я.

– Точна, ба-а-альшая начальства или артын по-наша.

– Чего здесь думать – чем выше начальство, – пустился я в пространные объяснения, – тем больше оно может урвать у рядовых граждан…

На середине фразы до меня начала доходить вся абсурдность нашей беседы: при чем тут длина обхвата бедер супруги огрского артына? Я осекся, наглядно представил огриху необъятных размеров с ягодицами, покрытыми замысловатой татуировкой, заулыбался, затем громко на всю округу расхохотался. Непосредственный Трол с готовностью поддержал меня в этом благом деле. Вполне вероятно, что мы с ним одновременно вообразили одну и ту же картину.

Минут пять мы не могли остановиться. Как только приступ смеха начинал отступать, перед внутренним взором вновь и вновь возникал образ кокетливой зеленокожей дамы, старательно вихляющей перед толпой поклонников удивительных размеров тазом.

– А… татуировки… у нее… есть? – спросил я, давясь от очередного приступа веселья, и ткнул пальцем в грудь огра.

– Вот… такая! – плача от смеха, Трол во всю ширину развел руки на уровне своих бедер. – Вся в татуировка – от ноги… до волосы, – и погладил себя по голове.

На нашу веселую компашку начали понемногу обращать внимание. В конце концов Матео, Ситтиус и все прочие маги недоуменно уставились на двух ржущих придурков, чем вызвали очередной взрыв искреннего веселья с нашей стороны.

Ох, не к добру сегодняшнее веселье: то Брюс со своей «шпиеноманией», теперь Трол, демонстрирующий ширину бедер супружницы вождя – как бы потом не пришлось плакать.

Кое-как нам удалось успокоиться. Поскольку конструктивного обсуждения темы ловли эльфов на живца у нас не получилось, я решил от греха подальше замять разговор – как бы не обнаружился еще какой казус, достойный улыбки со всеми вытекающими последствиями. К тому же на руководителя экспедиции я уже почти не сердился. Если немного пораскинуть мозгами, на него и обижаться не за что – все-таки не простой гном, а король, и мало ли из каких политических соображений ему взбрело в голову всех нас подставить. Прежде чем по-настоящему обижаться, нужно выслушать его аргументы, может быть, охота сердиться на него отпадет сама по себе.

За будничной суетой я и не заметил, как подошло время традиционного дождя. Небо начало заволакивать тучами. На западе полыхнули первые разряды небесного электричества. Вот-вот на нас должен был обрушиться водопад. Однако сему не дано было случиться, поскольку Ситтиус приказал парочке своих подчиненных заняться этой проблемой. Парни возвели руки к небесам, покричали что-то неразборчивое, и прямо над нами облака стали рассеиваться, и хляби небесные так и не разверзлись на наши головы.

Все-таки здорово, когда не приходится пережидать стихию, тесно скучившись под магическим зонтиком, а вот так запросто валяться животом кверху в самом центре тропического ливня и любоваться великолепной радугой и ослепительными грозовыми разрядами одновременно. Попробую как-нибудь уговорить Фарика, чтобы плюнул на режим экономии магической энергии и устроил нам точно такой же праздник в узком экспедиционном кругу – как-никак живем один раз…

Дождь заканчивался, когда до места нашей стоянки донесся звук работающих моторов, и через несколько минут колонна боевых машин на полном ходу влетела на сухой участок. Не успел я моргнуть глазом, как вокруг снова замельтешили бородатые карлики и долговязые на их фоне маги. Все пребывали в возбужденно-радостном настроении и с азартом обсуждали детали проведенной ими операции. Из обрывков разговоров я понял, что по сути никакой операции и не было – приехали, погрузили тела и обратно. Нескольким эльфам каким-то образом удалось оклематься до срока – то ли заклинание Фарика на них подействовало на так, как нужно, то ли они находились в стороне от основной группы, а может быть, в последний момент сообразили поставить блок. Очухавшись, ребята попытались дать деру, но от орденских магов так просто не уйдешь: беглецов поймали, спеленали и пристроили рядышком с более спокойными товарищами.

По выходе из машины Фарлаф и Бедрик сразу же помчались к начальнику экспедиции с отчетом о проделанной работе. Патриция с лохматым предателем поспешила за ними – дабы успеть запечатлеть для истории, каким жестом и словом Его Величество соизволят отреагировать на известие об окончательном разгроме армии противника и его безоговорочной капитуляции.

Мой компаньон покинул бронетранспортер одним из последних, и для этого у него имелась весьма веская (в прямом и переносном смысле) причина. Гном был нагружен, как корабль пустыни перед дальним походом по пескам: тяжеленный рюкзак за плечами, объемистый бочонок, прижатый к груди правой рукой, и пластиковый пакет, полный чем-то позвякивающим, в левой. Если бы он поторопился высадиться в первых рядах, в сутолоке могло бы случиться непоправимое, чреватое потерей некоторой части бесценных трофеев.

Осторожно спустившись по откидному трапу, Брюс остановился, осмотрелся и, увидев нас с Тролом, расплылся в широкой довольной улыбке. Затем лицо его приобрело озабоченное выражение, и он негромко меня окликнул:

– Коршун, дуй-ка побыстрей ко мне. Бери пакет, а то ручки вот-вот оторвутся.

Я подбежал к товарищу и осторожно, двумя руками принял от него пластиковый пакет, в который хозяйственный гном умудрился запихнуть целую дюжину литровых бутылок с булькающим содержимым.

– Куда тебе столько? – удивился я. – Здесь бухла – целый батальон напоить хватит, а потом еще и опохмелить.

– Много ты понимаешь! Этим алкашам, – освободившейся рукой Брюс указал на сгрудившуюся вокруг начальства толпу соплеменников, – моря не хватит, чтоб хоть в одном глазу чего-нибудь появилось. Давай быстро передвигай ножками – часть добра нужно успеть рассовать по рюкзакам, пока Матео не заметил…

Когда гном распаковал свою заплечную кладь и присовокупил ее содержимое к тому богатству, что мы перед этим извлекли из пакета, я даже присвистнул от изумления. Две дюжины отличного виски, столько же превосходного бренди и все это не от кого-нибудь, а от самой знаменитой фирмы «Вересковые холмы». Вдобавок предусмотрительный ветеран прихватил с десяток бутылок сухого эльфийского вина, как он сам пояснил: «Для непьющих». Завершающим аккордом этой песни стал бочонок, судя по маркировке на крышке, настоящего гномьего эля, приготовленного по древним рецептам горного народа. Этот бочонок Брюс с особым пиететом поставил рядом с остальными трофеями и, глядя на него влюбленными глазами, едва не со слезой в голосе произнес:

– Еле отыскал среди всякого обозного барахла. Винища – море, а пива нигде не видать. Я уж почти расстроился. Думаю: «Гады остроухие, такую подлянку учинили! Будто знали, что страждущий гном к ним в гости пожалует и специально не взяли с собой нектар». Ан нет – вот она, родимая! Как известно, сами эльфы пивко не употребляют – все больше винцом балуются, так спасибо их повару – прихватил пару бочонков для своих кулинарных целей. Один все-таки мне удалось урвать, другой мои соплеменнички на месте оприходовали, да еще уговаривали с ними поделиться.

Брюс задумчиво почесал подозрительно припухшие фаланги пальцев правой руки, и мне стало понятно, каким образом ему удалось отстоять свое добро.

– Сильно уговаривали? – сочувственно спросил я.

– Да не то чтобы уж очень, но парочке особо рьяных просителей пришлось по фингалу поставить. Злыдень молодец – спину прикрыл…

Распространяться подробнее о своих приключениях гном не пожелал, и мы принялись дружно упаковывать трофеи, пока зоркий монарший глаз не узрел этого несметного сокровища и не учинил какую пакость: сухой закон, например. Совместными усилиями мы быстро распределили примерно половину емкостей по нашим рюкзакам. Остальную выпивку сложили обратно в запасной вещмешок, который вместе с бочонком пива заботливый ветеран обложил прочими рюкзаками, а сверху прикрыл куском брезента.

– Вроде бы все в порядке, Коршун. Заначка сделана, а оставшееся вечерком употребим – надо же как-то отметить победу. – Брюс еще раз окинул придирчивым взглядом живописную гору рюкзаков. – Пойдем, глянем, чем там начальство занимается!..

Мы успели как раз вовремя. Его Величество наставлял Ситтиуса и Бедрика, что им делать дальше с военнопленными. Если быть до конца точным, его инструкции больше касались начальника тайной канцелярии, нежели мага:

– …после того как остроухие дадут признательные показания, пусть Клейн решает, что с ними делать. Для нас главное – получить достоверную информацию о связях клики Мергеля с верхушкой эльфийской тайной организации. Когда весь набор доказательств окажется в ваших руках, мухой к генеральному прокурору. Он в курсе событий и определенно знает, как поступать и что делать. На всякий случай имей в виду: до моего возращения преступников не казнить. Пусть немного посидят в подземелье, подумают. А сейчас притащите сюда Эзерга Утиола – уж очень хочется мне взглянуть в его ясны очи и задать ему парочку вопросов.

Командиры боевых групп отдали соответствующие указания подчиненным. Пара гномов и маг из команды Ситтиуса шустро сгоняли к одной из боевых машин и через короткий промежуток времени вернулись, ведя перед собой высоченного, даже по меркам лесного народа, эльфа.

Наконец-то мне «посчастливилось» воочию увидеть виновника всех моих неприятностей. Эзерг Утиол был ростом за два метра, сухощав, но не худ. Определить его возраст с ходу было невозможно. Он вполне мог быть ровесником короля гномов и с такой же вероятностью появиться на свет лет на двести раньше, чем уважаемый прадедушка Его Величества. Всем известно, что при удачном стечении обстоятельств любой из остроухих может коптить небо не менее двух тысячелетий, однако такое везение выпадает не каждому: регулярные клановые разборки и ревнивое отношение эльфов к вопросам собственной чести – факторы, весьма существенно ограничивающие продолжительность жизни среднестатистического представителя лесного народа. Достигнув сотни лет и войдя в зрелый возраст, они, в отличие от людей, не стареют. Лишь за несколько десятилетий до естественной смерти в эльфийском организме включаются процессы дряхления и саморазрушения. Так утверждают научные трактаты. Самому мне ни разу не довелось встретить хотя бы одного остроухого, о котором можно было бы с полной определенностью сказать словами древнего поэта: «Он стар и немощен, и скоро смерть ему наградой станет, он примет с благодарностью ее объятья».

Кроме высокого роста, Эзерг Утиол ничем не отличался от любого своего соплеменника: правильные черты лица, собранные на затылке в хвост длинные волосы цвета меди, пронзительный взгляд золотисто-зеленых глаз. Если бы его рот не был заклеен скотчем (чтобы, очнувшись, эльф не учинил какую магическую пакость), он наверняка бы брезгливо кривился – как же, грязные людишки и волосатые гномы без его собственного на то позволения имеют дерзость навязывать свое общество первородному.

Матео молча посмотрел на Бедрика. Тот, изобразив на лице полное понимание и готовность к действию, сорвался с места, забежал пленному за спину, на ходу извлекая нож из складок своего черного балахона, и аккуратно, чтобы не поранить бедолагу, разрезал одноразовые пластиковые наручники, сковывающие его запястья.

Получив свободу, Эзерг встряхнул руками и помассировал затекшие кисти. Когда кровоснабжение конечностей восстановилось, он поднес правую руку ко рту, своими длинными музыкальными пальцами зацепил кончик липкой ленты и неожиданно резко дернул. Физиономию эльфа перекосило от боли, однако он стойко перенес устроенную самому себе пытку, и уже через мгновение его лицо приобрело прежнее чванливо-высокомерное выражение.

Пренебрежительным взглядом он обвел присутствующих. Когда наши глаза встретились, Эзерг Утиол весь напрягся, затем криво ухмыльнулся и с печалью в голосе констатировал, не обращаясь ни к кому конкретно и одновременно ко всем сразу:

– Даже не верится, что из-за этого пронырливого ублюдка сорвалась такая операция.

Признаться, я был здорово шокирован. С одной стороны, на «ублюдка» стоило бы и обидеться, с другой – мне явно отвалили щедрый комплимент, признав тот факт, что скромному вору удалось разрушить тщательно отработанный не одним десятком мудрых остроухих голов коварный план, направленный на порабощение рода людского и уничтожение народа горного. По всему получается, что любому, кто в данный момент находится рядом со мной, выпала исключительная возможность лицезреть истинного героя, и не просто героя – спасителя Мира. Я даже зажмурил глаза в предвкушении шквала аплодисментов, горячих поздравлений и моря цветов. Однако никто даже не посмотрел в мою сторону – все взгляды были сосредоточены на долговязой фигуре эльфа.

«Все-таки спасать кого-то – дело неблагодарное, – решил я про себя. – Спасибо никто не скажет, максимум, что тебе светит, – причисление народной молвой к лику крутых мужиков, которых нужно опасаться и обходить за версту».

Не дождавшись всенародного признания, я все-таки решил обидеться на оскорбительные слова пленного и высказать все, что о нем думаю.

– Эй, полегче в выражениях! – громко воскликнул я. – К сожалению, мне не известны имена моих родителей, но это не дает никому права оскорблять их светлую память. Лучше посчитай, сколько мужиков, кроме твоего рогатого папеньки, перебывало в постели твоей любвеобильной матушки перед тем, как тебя зачали, и крепко подумай, кто на самом деле из нас двоих истинный ублюдок?

Саданул, что называется, не в бровь, а в глаз. При всей сексуальной распущенности эльфов им очень не нравится, когда кто-то глумится над их жизненными устоями. Вполне возможно, в душе они осознают и порицают порочную откровенность своих семейных отношений, хотя с физиологической точки зрения эта распущенность вполне объяснима – зачатие ребенка в эльфийской семье явление крайне редкое и зависит от совпадения бесчисленного количества случайных факторов физического и психоэмоционального состояния партнеров. Именно для того, чтобы увеличить вероятность появления на свет полноценного потомства, эльфы вынуждены вступать в сложнопереплетенные полигамные связи, но все эти объективные причины в данный момент меня интересовали меньше всего. Моя честь была задета, и ответ мой был вполне адекватным.

С превеликим удовольствием я любовался тем, как отреагировал на мои слова высокомерный эльф. Кожа его лица побледнела от гнева, без того тонкие губы превратились в две еле заметные ниточки, в его огромных по человеческим меркам глазах вспыхнуло адское пламя ненависти. Он обратил на меня свой взор и, с трудом сдерживая рвущуюся наружу ярость, громко прошипел:

– Глумись, сын шлюхи, пользуйся моим беспомощным положением! Когда тигр заперт в клетке, любая мартышка может корчить из себя героя! Хотелось бы мне посмотреть на тебя отважного, повстречайся мы с тобой где-нибудь лицом к лицу без всех этих, – он обвел рукой толпу гномов и магов и нехорошо ухмыльнулся, – свидетелей.

– В чем же дело? – завелся я.

– А в том, что, если бы ты был настоящим мужчиной, то вместо того чтобы обливать пленного словесными помоями, спрятавшись за чужими спинами, попробовал разобраться со мной по-мужски.

– Ты хочешь сказать, что бросаешь мне вызов?

Эзерг Утиол прилюдно обвинил меня в трусости и неспособности постоять за свою честь, а этого Коршун никогда и никому не прощал.

– Да, – кивнул эльф. – Я бросаю тебе вызов.

– Хорошо. Я его принимаю, – как-то само по себе вырвалось у меня. – Будем драться…

И тут я осекся, осознав, какую глупость совершил.

Мне хватило одного мимолетного взгляда на торжествующую физиономию Эзерга Утиола, чтобы понять – эльф с самого начала вел замысловатую игру. Цель этой игры заключалась в том, чтобы спровоцировать главного виновника всех его несчастий на поединок. Поняв, что проиграл, и шкатулки, а вместе с ней мирового господства остроухим не видать, как своих острых ушей, хитроумный эльф решил покинуть этот мир с помпой и вдобавок прихватив вместе с собой злейшего врага. И шансов для воплощения своего коварного замысла у него было намного больше, чем у меня остаться в живых.

«Вот дурень так дурень! – начал я укорять сам себя. – Развели тебя, Коршун, как лоха! Ну кто тебя за язык тянул давать согласие на дуэль с эльфийским магом?»

Несмотря на все заверения Фарика в том, что магия эльфов намного уступает магии людей и якобы комплексными заклинаниями они не владеют, я определенно знал – моему сопернику не составит труда расправиться с любым обычным человеком, как с мелкой букашкой.

– Не позволю! – раздался взволнованный голос Его Величества.

Отогнав прочь собственные невеселые мысли, я посмотрел на короля и стал внимательно прислушиваться к его словам.

– Это неоправданная глупость со стороны желторотого юнца принять вызов мага…

– Прошу прощения, Ваше Королевское Величество, – Ситтиус непочтительно прервал эмоциональное выступление монарха, – вы не имеете права запретить поединок между эльфом и человеком – никто из них не является вашим подданным. Даже если бы один из них и был таковым, вы все равно не имели бы законного права воспрепятствовать дуэли. Вспомните уложение Ксенофонта Блаженного: «Для предотвращения широкомасштабных межрасовых конфликтов разрешить дуэли между отдельными индивидуумами, не поладившими по какой-либо причине между собой и не принадлежащими к одной расе разумных. Никто не имеет права налагать запрет или каким другим способом препятствовать проведению поединка. Также никто не в праве мешать обеим заинтересованным сторонам отказаться от дуэли. Если обе стороны не выразят согласия к примирению – поединку быть. По завершении дуэли запрещается дальнейшее преследование победителя родными, близкими, соплеменниками или другими заинтересованными лицами даже в том случае, если исход схватки закончится смертью одного из поединщиков»… – Маг ненадолго умолк, для того чтобы перевести дух после столь длинной тирады и собраться с мыслями, затем продолжил: – Прошу прощения за незначительные отступления от канонического текста документа, но суть его передана мной абсолютно точно. Таким образом, из вышесказанного следует: Эзерг Утиол бросил вызов. Коршун его принял. Если стороны не помирятся, дуэль состоится немедленно. Выбор оружия за Коршуном.

После слов Ситтиуса вокруг нас с эльфом поднялась такая кутерьма, коей эти места не помнили, пожалуй, со времени столкновения двух тектонических плит. Каждый из присутствующих почему-то решил, что именно его мнение в данный момент будет интересно другому.

Гномы дружно встали на защиту интересов своего короля и, соответственно, моих и начали доказывать орденским, что закон, написанный тысячелетие тому как, давно изжил себя, но даже если бы не изжил, Эзерг Утиол как военнопленный и к тому же преступник не имеет вообще никакого права «качать здесь права».

Маги с не меньшим жаром втолковывали настырным карликам: «Законы, проверенные временем и никем не отмененные, есть квинтэссенция законотворческой деятельности общества, на которой зиждется сама целостность нашего многополярного мира». Поэтому, по их мнению, дуэль между Эзергом Утиолом и Коршуном обязательно должна состояться.

Обсудив легитимность закона, придуманного в незапамятные времена неким ранее неизвестным мне Ксенофонтом, и не придя к консенсусу, спорщики перешли на личности. Горячие гномы начали было засучивать рукава и поплевывать на ладони. Маги также были не робкого десятка и, несмотря на численное превосходство гномов, не желали ни в чем уступать своим оппонентам. Мои товарищи, за исключением Трола, который вряд ли понимал суть происходящего, уравновешенного Фарика и начальника экспедиции, сосредоточенного на каких-то своих мыслях, принимали самое активное участие в развернувшихся дебатах. Патриция и Брюс что-то с жаром втолковывали Ситтиусу, при этом девушка энергично размахивала руками, грозя ненароком заехать кому-нибудь по носу. Злыдень традиционно все воспринял как веселую игру, он радостно скакал между спорящими, громко и весело лаял на всех.

«Если Его Величество, – подумал я, – и дальше будет размышлять и колебаться, всеобщий гвалт вполне может перерасти в настоящее побоище».

Я посмотрел в глаза Матео, пожал плечами и виновато развел руками, мол, пора прекращать весь этот балаган, от схватки с каверзным эльфом мне никак не отвертеться.

– Тише! – король наконец-то вышел из сомнамбулического состояния. – Бедрик, Ситтиус, быстро навести порядок во вверенных вам подразделениях! Коршун будет драться с Эзергом Утиолом! – Затем тяжело вздохнул и тихо добавил: – Дураков не сеют, не жнут – сами, как грибы, растут…

При других обстоятельствах я бы наверняка обиделся на последнюю фразу монарха, без лишних комментариев понятно, кому адресованную, сейчас мне было не до мелких обид.

Потихоньку суета вокруг улеглась. Маги по команде Ситтиуса успокоились сразу и на всякий случай отошли от экспансивных бородачей шагов на десять. Труднее всего пришлось Бедрику – утихомирить разбушевавшегося гнома задачка еще та. А если этих гномов около трех сотен?.. Как бы там ни было, уговорами, угрозами и даже неприкрытой лестью всего через каких-то четверть часа начальнику тайного сыска удалось успокоить своих соплеменников.

Пока миротворцы-начальники восстанавливали порядок, моя голова была занята решением всего лишь одной задачи, – каким оружием все-таки воспользоваться, чтобы иметь хоть какой-никакой шанс против чародейства эльфа? Мое преимущество в выборе дуэльной атрибутики казалось довольно сомнительным. Я лихорадочно перебирал в голове все достоинства и недостатки имеющегося в моем распоряжении арсенала средств уничтожения и все больше и больше убеждался в том, что ни одно из них не может быть эффективным против мага.

«Вот незадача! – мысленно посетовал я. – Чем же тебя взять, эльфийская задница? Предупреждали меня братья Вейни перед тем, как послать за шкатулкой: „Опасайся Эзерга Утиола – крутой колдун“. В ту ненастную ночь Создатель миловал – не встретились. Сегодня мне не повезло. Приспичило же Матео побеседовать с лиходеем, а отвечать Коршуну!»

На самом деле король был ни при чем, я сам виноват – нечего было выпендриваться перед публикой. Видите ли, не понравилось, что ублюдком обозвали. Проглотил бы и не ломал голову, как подольше протянуть на этом свете. Страшно не хочется помирать в расцвете лет.

Минута летела за минутой, а я никак не мог придумать, каким образом мне одолеть ненавистного колдуна. Эзерг стоял под бдительным присмотром двух орденских и время от времени бросал в мою сторону злорадные взгляды.

Наконец страсти в рядах группы поддержки окончательно улеглись. Гномы перемешались с магами, и все вместе они образовали довольно широкий круг, в котором осталась лишь наша бравая команда, а еще – Ситтиус, Бедрик и, конечно же, мой противник.

Соратники наперебой начали давать мне советы. Особенно усердствовали Брюс и Патриция. Ветеран предлагал сразу же рвануть что есть мочи к эльфу и врезать ему со всей силы промеж ног, «чтоб охота колдовать навсегда отпала». Патриция увещевала меня не связываться с Эзергом Утиолом и закончить дело миром. Вот глупая девчонка, как будто сейчас от меня что-либо зависит – не для того хитроумный эльф заваривал эту кашу, чтобы остановиться на полпути.

Ситтиус, взваливший на себя обязанности распорядителя, а заодно и секунданта Эзерга Утиола, терпеливо дождался, когда мои товарищи произнесут последние напутственные слова, и вежливо попросил их покинуть пределы круга. Теперь внутри находились лишь он, я, эльф и мой секундант – Матео. Без особой надежды – больше для проформы – король и маг предложили сторонам закончить дело миром. Эзерг в категорической форме отказался, я также вяло промямлил: «Нет». А что мне оставалось делать? Валяться в ногах у ненавистного эльфа и просить пощады? Не дождетесь, господа остроухие!

На вопрос секундантов «Каким оружием будем биться?» я не нашел ничего лучше, чем сказать:

– Десантный нож.

Не подумайте, что я сморозил глупость и со страху сделал неправильный выбор. Именно десантный нож и никакое другое оружие был в данный момент моей единственной надеждой. Если очень постараться, войти в гипер быстрее, чем противник успеет сковать мою свободу действий, и метнуть нож – тогда летящая стремительнее любой пули сталь, возможно, и пробьет защитный кокон эльфа. В том, что он в первую очередь поставит между нами щит, непроницаемый для пули или луча бластера, я нисколько не сомневался.

Мелькнувшую было мысль выбрать «элефант» я без колебаний отверг – слишком опасно доверять эльфу столь убойное оружие. Таких дел наворочает – соскребай потом гномов и орденских с брони боевых машин.

Его Величество промолчал – похоже, оценил всю гениальность моей задумки, а Ситтиус недоуменно переспросил:

– Ты уверен?

– Абсолютно, – теперь уже без всяких колебаний ответил я, вынимая из ножен оружие. – Давайте начинать.

Матео в свою очередь достал точно такой же нож и протянул моему противнику. Эзерг Утиол не оценил всей широты жеста короля гномов и брезгливо отстранился, будто ему протянули не универсальный тесак армейского головореза, а кусок свежего дерьма. Правда, опомнившись мгновением позже, все-таки нашел в себе силы поблагодарить моего секунданта: