355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Сухов » Охотник » Текст книги (страница 3)
Охотник
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 11:02

Текст книги "Охотник"


Автор книги: Александр Сухов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Распорядившись таким образом своим трофеем, молодой человек еще раз удовлетворенно хмыкнул. Причину его радости понять было несложно – за эту небольшую пробирку любой маг отстегнет ему, не задумываясь, никак не меньше двух полновесных золотых даркланских драконов или четыре с половиной фунта серебром. Впрочем, золото компактнее и, вообще, намного удобнее серебра. И с хранением никаких проблем.

Что же касается хранения и приумножения материальных ценностей, наш герой пока что особенно не заморачивался над этой темой. Выполнив заказ очередного клиента и получив за это кучу деньжищ, он мог всего лишь за седмицу полностью облегчить свои карманы в каком-нибудь гостеприимном заведении среди развеселой компании доступных девиц и иных любителей халявной выпивки. Будь он хоть немного мудрее или рассудительнее, давно обеспечил бы себе и своим будущим наследникам безбедное существование. Ан нет, пропив все до последнего медяка, бывало, голодал и обретался по сеновалам и сараям для скота. Да что там греха таить, даже приворовывал у честных граждан еду и прочие вещи первой необходимости. Однако после того, как в его карманах вновь начинало позванивать золотишко или серебро, сторицей компенсировал пострадавшим их убытки вместе с письменными извинениями за причиненные неудобства.

Из всего вышеизложенного несложно сделать вывод, что молодой Охотник был натурой жизнелюбивой и по сути доброй, во всяком случае, настолько доброй, насколько позволяли суровые жизненные реалии. Но ни в коем случае нельзя считать Глана пустоголовым легкомысленным юнцом. Будь он таковым, давно бы расстался и со своей Волыной, и с иным необходимым для работы скарбом – между прочим, весьма недешевым. Однако даже во время самого разгульного веселья ему ни разу не приходило в голову продать или хотя бы заложить что-нибудь из своей экипировки. Поэтому юношу было бы нелепо обвинять в легкомыслии и разгильдяйстве. А то, что лихо опустошает свои карманы, так это его личное дело, и не нам с вами осуждать его за избыточную щедрость и неуемное расточительство.

Пока мы обсуждали противоречивую персону Охотника, он успел протопать по широкой галерее с четверть версты. После встречи с призрачной сущностью более ничего не нарушало его безмятежного состояния. Уж так он был устроен: устранив очередную угрозу, моментально забывал о ней и не парился разного рода переживаниями сослагательного свойства. Кое-кто из его знакомых и вовсе считал, что такие слова, как «если бы» да «кабы», этому парню неведомы.

Время от времени ему попадались небольшие отрезки рельсового полотна. По ним когда-то трудолюбивые гномы транспортировали к механическим подъемникам вагонетки с рудой. Деревянные шпалы за тысячелетия превратились в пыль и едва обозначали свое былое присутствие темными следами на каменном полу, но чугунные рельсы всего лишь покрылись легким налетом ржавчины и вовсе не собирались поддаваться неумолимому напору времени. Вообще-то непонятно, по какой такой причине практичные гномы в свое время не утилизировали их в горнилах плавильных печей. По всей видимости, не успели.

Проходя мимо одного из таких путей, Глан обратил внимание на тусклый блеск рядом с покрытым темными в призрачном пещерном свете разводами ржавчины рельсом. Не поленился, нагнулся, пошарил по полу рукой. Под самым рельсом нащупал какой-то кругляш на массивной цепочке, хоть и небольшой, но довольно увесистый – не меньше фунта, а может быть, и побольше. Поднес поближе к лицу и удовлетворенно ухмыльнулся – и медальон, и цепочка оказались сработанными из чистого золота. Судя по отчеканенным на кругляше рунам, какой-то оберег или амулет.

К сожалению, защитная магия подгорного народа была вне понимания юноши, иначе он узнал бы, от чего или от кого охранял своего хозяина данный предмет, а может быть, из него можно было извлечь какую иную практическую пользу. Но поскольку гномья волшба в своих истоках была сродни эльфийской, Охотник тут же расстегнул ворот куртки и, не задумываясь, водрузил амулет на свою крепкую шею, авось от чего-нибудь да убережет, к тому же владельцу спокойнее, когда такой кусок драгоценного металла находится у самого его сердца – душу, понимаете ли, греет.

Поначалу медальон и цепочка неприятно холодили кожу, но, впитав в себя необходимую толику человеческого тепла, прижились и более не беспокоили Глана. А со временем он и вовсе забыл о своем новоприобретении. Не забыл, конечно, но как-то выбросил из головы до поры до времени. Тем более что минут через десять ему вновь пришлось вплотную столкнуться с обитателями здешних подземелий.

В какой-то момент до его слуха донеслось легкое шуршание. Постепенно звук начал усиливаться, и вскоре в центральную галерею шестого уровня из бокового ответвления вывалился могучий тараканий вал.

Было бы ошибкой утверждать, что наш герой очень уж боялся этих усатых насекомых. Бывали времена невыносимой голодухи, когда он поедал разных там жучков и паучков в преогромных количествах и не жаловался на несварение желудка. Только вот ел-то он обычных насекомых, а не гипертрофированных амбалов, каждый из которых длиной в локоть. Да-да, представьте себе, что именно такие тараканы или жуки, называйте, как хотите, в данный момент перли на него плотной шелестящей массой.

Юноше было невдомек, что это такое: сезонная миграция насекомых или целенаправленная акция по его душу, точнее, тело, но оставаться на пути этой массы было бы с его стороны крайне неразумно. Вполне вероятно, что это всего лишь безобидные травоядные кочуют себе в поисках неосвоенных пастбищ, но проверять справедливость или несостоятельность данного утверждения Глан не собирался, тем более что тревожные молоточки внутри его черепушки тут же дали о себе знать. Сначала он хотел было пуститься наутек, но, оценив стремительность движения тараканьей реки, понял, что при такой скорости эти шустрые твари очень быстро его догонят. Можно было бы попытаться нырнуть в какое-нибудь боковое ответвление. Но где гарантия, что весь поток не устремится за ним в погоню? Стрелять в такую массу было бесполезно – неизвестно, сколько этих тварей на подходе, а дробь, пули и заряды подствольных жезлов ему пригодятся для защиты от более весомой опасности, которая, судя по первым «обнадеживающим» признакам, не заставит себя долго ждать.

Решение пришло неожиданно. По правую руку от Глана в стене зияла довольно глубокая уходящая к потолку расселина – тупик, по сути. Любая попытка укрыться там была бы смерти подобна. Однако данная трещина в скале была примечательна именно тем, что ее ширина лишь немного превышала ширину плеч юноши. При желании и небольшой сноровке тренированный человек мог бы подняться на недосягаемую для насекомых высоту, упираясь конечностями в каменные стены расселины. Судя по поведению насекомых, по стенам лазить они не умеют, поэтому не станут его преследовать.

Чего-чего, а сноровки нашему герою не занимать, что же касается желания спастись, этого добра у него хватило бы на троих самых отъявленных трусов. Только не следует считать Глана трусом – инстинкт самосохранения пока еще не отменен Матушкой-Природой, и вполне естественное желание выжить никоим образом не является признаком трусости.

Задумано – сделано, в полном соответствии с предприимчивым характером юноши. Глан взлетел на четырехсаженную высоту, аки птах крылатый, и замер, опершись спиной в одну из стенок, ногами – в другую. Причем даже не запыхался и ружьишко с поклажей не оставил на растерзание тварям безмозглым.

Взлетел и в следующий момент сильно возрадовался своей весьма своевременной придумке. Прущая напролом тараканья или жучиная река – суть не в формулировке – явно качнулась в его сторону. Неспособные лазать по стенам твари попытались достать юношу, взгромоздившись друг на друга. Однако ничего хорошего, кроме внушительной кучи-малы, у них из этого не получилось. Каждая тварь жаждала вкусить человеческого тела, но по прейскуранту тело имелось лишь в единственном экземпляре, а тварей – неисчислимое множество, так что на всех никак не хватило бы. В результате давки многие таракашки были расплющены своими же собратьями. Что тут началось! Забыв о недосягаемом человеке, жучки лихо передрались из-за останков сородичей, и в процессе драки ряды павших увеличились многажды. Что произошло дальше, на научном языке именуется не иначе как цепная реакция. Твари попросту начали с остервенением друг друга пожирать.

В этот момент в светлую голову юноши пришла запоздалая мысль, что вовсе не обязательно было ему карабкаться по крутой скале. Достаточно взять булыжник поувесистее и метнуть в тараканью орду. Все, как в известной волшебной сказке. Там один шустрый герой именно так извел непобедимую армию прущих на город тупоголовых монстров.

«Эх, и правду говорят мудрые люди, – подумал Охотник, – умная мысля приходит опосля».

Вообще-то по причине юного возраста и легкого характера долго переживать наш герой не умел. Конечно, соблазнительно, уподобившись легендарному герою, проявить завидную смекалку, чтобы потом в теплой нетрезвой компании поведать о том, как в одиночку расправился с полчищами кровожадных тварей. А впрочем, повод удивить собутыльников у него все равно имелся, как-никак именно он стал первопричиной разразившейся в глубоком подземелье кровавой разборки.

Тем временем к месту событий прибывали все новые и новые тараканы и, не задумываясь вступали в битву за аппетитные куски плоти поверженных соплеменников.

«Интересно, – усмехнулся пришедшей в голову забавной мысли Глан, – когда они сожрут друг друга, куда денется вся эта масса органики?»

Однако получить ответ на столь парадоксальный вопрос ему не довелось. Под каменными сводами гномьих катакомб раздался душераздирающий вой. Затем на месте битвы материализовались три еле заметных глазу вихря, и на разбушевавшихся насекомых прямо из воздуха посыпались рои ветвистых молний, не опасных для жизни, но вполне болезненных. В мгновение ока порядок в рядах тараканьей армии был восстановлен, стройные ряды жучиного воинства сомкнулись, и, забыв о былых сварах и аппетитном Охотнике, шуршащая орда вновь двинула по своим загадочным для человеческого понимания делам.

– Интересно, – задумчиво пробормотал наш герой, – оказывается, тут прям коллективное хозяйство. И кто же у нас пасет этих милых зверушек? А главное, для каких таких целей астральным сущностям понадобилось заниматься таракашками?

Глан совершенно позабыл об испытанном еще совсем недавно ужасе. В нем проснулась неутолимая жажда естествоиспытателя. Покопавшись в одном из накладных карманов своего заплечного мешка, он извлек магически поляризованное стеклышко и поднес его к глазам. При этом он в очередной раз дал себе зарок, что как только выберется на поверхность, обязательно попросит гномов изготовить удобные очки, наподобие тех, в каких щеголяют машинисты паровозов, только вместо обычных стекол пусть вставят поляризованные.

Едва он это сделал, картина окружающего мира переменилась кардинальным образом. Тараканьи пастухи более не выглядели банальными вихревыми образованиями, кои частенько забавляются конфетными фантиками и прочим мусором на улицах и во дворах. Теперь это были радужные фигуры, здорово напоминающие занявших боевую стойку кобр. Время от времени одна из «змей» совершала выпад в сторону движущейся массы насекомых. В результате скорость живого потока либо увеличивалась, либо уменьшалась.

Не вызывало сомнения, что таким образом астральные твари держат насекомых под полным своим контролем. Тут же возникал вопрос: «А для чего им это нужно?» Впрочем, наш герой не рассчитывал когда-нибудь получить на него ответ. В данный момент его более всего устраивало то, что «пастыри» не обращают на него никакого внимания.

Постепенно шуршащая масса сошла на нет, и под древними сводами гномьих выработок вновь воцарилась гробовая тишина. Однако гробовой тишина была недолго, очень скоро чуткие уши юноши начали различать ранее заглушаемые жучиной массой неясные шорохи, удары падающих капель воды и еще множество других звуков.

Глан легко соскользнул вниз. Для начала выполнил комплекс физических упражнений для восстановления кровотока в затекших ногах и спине. Затем водрузил мешок на спину и, невольно ускоряя шаг, двинул в направлении конечной цели своего путешествия – уж больно ему вдруг захотелось побыстрее покинуть это мрачное подземелье, живущее по своим законам, необъяснимым с точки зрения здравого смысла и логики человеческого разума.

До седьмого уровня Глан добрался без каких-либо помех. Похоже, насекомые и их пастыри здорово напугали здешних обитателей, и те от греха подальше поспешили укрыться в боковых ответвлениях.

Опустившись под землю еще на пару сотен локтей, наш герой оказался в совершенно иной обстановке. Здесь каменные стены были покрыты более толстым слоем светящейся плесени, отчего стало значительно светлее и даже как-то радостнее на сердце. К тому же по сравнению с вышележащими уровнями воздух на седьмом был намного теплее и более влажным. Как следствие, появились мхи, лишайники и полноценные грибы – белесоватые, округлые, словно у гриба-дождевика, плодовые тела, некоторые величиной с голову взрослого человека. И запах здесь стоял, как в боровом лесу в сезон грибного сбора. Вокруг грибов, куртин мха и зарослей лишайника вовсю шевелилась самая разнообразная живность: черви, жуки (не такие огромные, как были уровнем выше), паукообразные и еще множество всяких мелких тварей, неопасных для человека.

Чтобы ненароком не испортить отношения с местными обитателями, Глан старался ступать осторожно и по возможности дальше обходил особенно оживленные участки. Тревожная сигнализация в его голове пока помалкивала, но кто знает, что случится, наступи он на клубок вон тех червей или усеявших вон тот плоский камень зеленоватых слизней.

Каменных завалов и осыпей на пути больше не попадалось. По всей видимости, покидая в свое время здешние подземелья, гномы обрушивали своды только верхних галерей, а нижние ярусы не тронули специально или не успели. Отсюда в очередной раз возникал вполне резонный вопрос: «Какого конкретно рожна так испугались карлики, что старательно засыпали даже стволы лифтовых шахт – кратчайший путь между подземными ярусами?» Казалось бы, вопрос праздный – рудник заброшен много тысячелетий назад, и более или менее серьезное ЗЛО за это время должно было как-то рассосаться или заснуть. Получается, то, от чего так дружно спасались гномы, уже не встретится на пути отважного Охотника.

Готовясь к отправке в Проклятый Рудник, Глан попытался выведать как можно больше информации у нанимателей. От него ничего не скрывали. Выложили самые подробные планы всех уровней. Готовы были часами рассказывать о славных деяниях далеких предков, но едва лишь речь заходила о причинах ухода подгорного народа из весьма перспективного золотоносного района, гномы будто полностью теряли слух – ну чисто гоблины скудоумные: «Мой твой не понимать… энэнасики». Последнее слово в приличном обществе произносить не рекомендуется ввиду его вопиющей непристойности, хотя оно часто помогает достигнуть взаимопонимания при совершении торговых сделок с зеленокожими лопоухими пройдохами. Короче говоря, на прямой вопрос Глана ни один гном не смог или не пожелал дать вразумительного ответа, лишь тупили, словно заведенные куклы, мол, нам сие неведомо. Хитрили, конечно, поскольку, как только Охотник оценил опытным взглядом еще там наверху феноменальную толщину напитанных магией бронзовых дверных створок, преграждающих вход в подземную выработку, до него дошло, что тут дело не совсем чисто, а в душе посетовал, что зря не потребовал увеличить свой гонорар вдвое. Мысль о том, чтобы отказаться от рискованного путешествия под землю, не пришла, да и не могла прийти ему в голову, ибо, подписавшись на выполнение того или иного заказа, Охотник вправе от него отказаться лишь ценой позорного изгнания из Братства. Однако в этом случае ему вольно или невольно пришлось бы подыскивать себе иные способы добычи пропитания, ибо Братство Охотников весьма ревностно следит за тем, чтобы на рынке определенных услуг царила исключительная монополия и независимых энтузиастов из числа бывших к этому делу не подпускает.

Несмотря на разнообразие и обилие живности на седьмом ярусе, Глан миновал его довольно быстро. Точнее, почти миновал. Не дойдя с полверсты до спуска на нижележащий уровень, юноша почувствовал слабую пульсацию в висках. Обостренное подсознание в очередной раз ощутило близкую опасность и поспешило его предупредить.

Вообще-то тревожный «звоночек» на этот раз был каким-то вялым. Это могло означать либо то, что характер таящейся неподалеку угрозы не очень высок, либо опасность хоть и существует, но непосредственно Охотнику ничего не угрожает. Прислушавшись к внутренним ощущениям, он был склонен принять второй вариант. Опасность, и довольно серьезная, таилась в глубине одного из боковых ответвлений, куда он до этого соваться не собирался.

В силу своего прямого характера Глан любил ясность в делах и отношениях. Вот и на этот раз он мог бы вполне спокойно пройти мимо чего-то, скрывавшегося в полумраке, однако решил на всякий пожарный посмотреть на источник потенциальной угрозы. Юноша резонно опасался, что в случае экстренного бегства это «что-то» может встать непреодолимой преградой на его пути.

Едва лишь он скользнул в означенное ответвление, как «тревожный звоночек» затренькал в его голове громче, из чего молодой Охотник сделал вывод, что выбрал правильное направление. Пройдя еще с десяток шагов по коридору, Глан по легкому дегтярному запаху понял, что впереди один или несколько представителей племени детей ночи.

Не теряя времени, он извлек из кармана своих штанов магазин с патронами, пули которых были снаряжены солью азотнокислого серебра, иными словами, обыкновенным ляписом, коим доморощенные лекари останавливают кровь, а также сводят бородавки, и вставил его в Волыну взамен рожка, снаряженного разрывными патронами. Пуля с ляписом лучше всего подходит для охоты на всякую кровососущую нечисть: вампиров, вурдалаков, упырей, поскольку при попадании в кровь ляпис действует намного эффективнее посеребренной и даже серебряной пули или картечи. Горячая кровь монстра очень быстро разносит ионы серебра по всему его телу. Как следствие, тварь вспыхивает и сгорает практически мгновенно. Поговаривают, что даже дайманы – высшие вампиры, практически невосприимчивые к серебру и осине, погибают от пули, начиненной этим веществом. Только в высшего нужно всадить их не меньше пяти штук, иначе дайман оклемается и отомстит нерадивому охотнику.

Однажды, еще в начале своей карьеры, Глану довелось принять участие в охоте на вампиров. Тогда целое их гнездовище обосновалось в Черных горах в одном из заброшенных замков. Инициаторами той карательной акции выступили даркланские маги, и платили они очень даже щедро. В те времена автоматические огнестрелы были величайшей редкостью, доступной лишь богатеям, поэтому действовали по старинке – посеребренной стрелой и осиновым колом. Впрочем, пригодились и аркебузы, и мушкеты, и даже пушка, особенно на открытом пространстве. Юноша прекрасно помнил, как заряд пушечной картечи, обычной, не посеребренной, буквально разнес на куски одного из дайманов, лишив его возможности восстановить свое тело. Забавная потеха получилась – более двух десятков взрослых особей и с полдюжины «птенцов» упокоили навечно. Правда, и Охотникам тогда крепко досталось: семеро погибших, десяток раненых. Двоих безнадежно инфицированных пришлось добить самим, а тела сжечь.

Теперь Глану особенно нечего было бояться. Даже в том случае, если тварей окажется несколько, в его распоряжении безотказная Волына и тридцать сверкающих начищенной медью красавцев, начиненных ляписом, в магазине автоматической винтовки. В дробовике патрон, снаряженный серебряной дробью. К тому же парочка готовых к бою подствольных жезлов, под завязку нашпигованных энергией, – сюрпризец крайне неприятный даже для таких грозных существ, как дети ночи. Но самой большой неожиданностью – надеялся юноша – для кровососов окажется он сам с его феноменальной способностью предчувствовать приближение опасности и реагировать на нее.

Почувствовав вампирью лежку, Охотник двинул вперед крадущимся эльфийским охотничьим шагом, коему в свое время его обучил мастер Энкин. И вскоре до его ушей донеслись тихие, будто шорох слабого ветерка в кронах деревьев, голоса.

Прислушался и даже начал вычленять отдельные слова и фразы, но ничего не понял, поскольку разговор велся на языке ночного народа. Глан с досадой посетовал, что в свое время наотрез отказался от дополнительных лингвистических занятий в школе Охотников, самонадеянно полагая, что все прочие народы Хаттана обязаны знать язык людей и общаться между собой лишь на нем, в крайнем случае на благородном языке светлых эльфов, который он знал в совершенстве. Повзрослев и немного освоившись в этой жизни, он все-таки осознал всю порочную глубину своего заблуждения. Ни подгорные гномы, обитающие в своих неприступных долинах, ни болотные гоблины, ни, тем более, свободолюбивые орки из закатных чащоб Стаунвайна как-то не очень стремились осваивать человеческий язык. Пришлось нашему герою раскошелиться и оплатить магам несколько курсов гипнопедии, ибо не пристало уважающему себя Охотнику объясняться с заказчиком посредством жестов и прочих знаков. Иными словами, за то, что он мог бы в свое время получить бесплатно, пришлось отвалить немалую кучу драконов, франгов, элорнов и других с трудом нажитых полновесных золотых кругляшей, коим с успехом можно было бы найти более приятное применение. Так или иначе, все основные языки Хаттана были им освоены. Вот только юноше не могло прийти в голову, что когда-нибудь ему придется столкнуться с кем-нибудь из племени вампиров, поскольку официальная версия гласила, что все представители ночного народа частью перебиты, частью навсегда ушли в свой загадочный Полуночный мир, откуда в свое время их и принесла нелегкая на головы обитателей благословенного Хаттана.

Как оказалось, озвучивающие официальные версии компетентные лица время от времени могут заблуждаться. И Глан только что получил реальную возможность в этом убедиться. Разговаривали трое: тяжелый скрипучий голос принадлежал явно мужской особи, другой, также скрипучий, но тоном несколько выше, был женским, а обладатель звонкого, излишне громкого, трескучего до зубной боли фальцета, без сомнения, был еще совсем юным птенцом.

Чтобы ненароком не помешать оживленной и, по всей видимости, весьма содержательной беседе, наш герой тихонечко выглянул из-за угла. Его взору предстала довольно просторная комната. В центре помещения на тщательно подметенном полу сияла багровым тревожным светом вписанная в окружность пятиконечная звезда, разрисованная незнакомыми Глану значками. Если быть точным, полыхала не вся звезда, как показалось юноше в первый момент, а только линии, ее обозначавшие, а также загадочные знаки.

Неподалеку от пентаграммы Охотник увидел три темные фигуры. Ночные охотники хоть и не были в своей боевой трансформации, но по бледным как мел лицам, алым даже в призрачном пещерном свете губам и высоким худощавым фигурам определить их видовую принадлежность для Глана не составило ни малейшего труда. Благо в свое время, как мы уже упоминали, ему довелось на них поохотиться, и вполне успешно.

Одним из вампиров был древний, как мир, старик с лицом, обильно изборожденным глубокими морщинами.

«Похоже, дайман, – подумал Глан, – и не из самых хилых».

Прочие были намного моложе патриарха. Самка, судя по некоторым известным всякому Охотнику специфическим признакам, не более полутораста лет от роду и совсем еще юный вампиреныш, вполне возможно, ровесник нашего героя. Впрочем, что такое двадцать с небольшим для представителя ночного народа? Даже не отрочество, а всего лишь окончание детства. Хотя силой и выносливостью этот желторотый птенец мог бы успешно потягаться с любым взрослым человеком.

Все они были облачены в расшитые золотом бархатные камзолы и обтягивающие ноги лосины, на плечах широкие, будто крылья упыря, плащи – все черного цвета. На ногах высокие походные ботинки на толстой подошве, также черные.

Вампиры то ли готовились к какому-то ритуалу, то ли уже совершали его. Однако в данный момент они стояли чуть поодаль от светящихся линий и знаков и о чем-то оживленно беседовали. Незваного гостя они пока не обнаружили, ибо вряд ли могли предположить, что кому-нибудь из племени неугомонных людишек придет в голову прогуляться по давно заброшенным подземельям. Вне всякого сомнения, твари расслабились и чувствовали себя в полной безопасности.

При желании Глан двумя-тремя очередями из своего страшного оружия мог бы положить всю троицу. Поначалу он, собственно, и собирался именно так сделать. Однако любопытство пересилило природное чувство ненависти к этим представителям племени ночных охотников, проклятого всеми прочими разумными расами этого мира. Глану вдруг невыносимо захотелось узнать, чем же это они занимаются в глубоком подземелье. Затаив дыхание, он замер, будто каменное изваяние какого-нибудь древнего героя.

Тем временем троица – похоже, действительно, так называемое малое гнездо: отец, жена и их юный отпрыск – закончила дебаты и перешла к активным действиям. Глава семейства знаками велел даме и юноше занять места в определенных вершинах звезды. Сам притащил откуда-то из дальнего темного угла пару каменных истуканов и, пошептав немного над ними, установил в двух свободных вершинах. После вышеперечисленных манипуляций пожилой вампир встал в вершине последнего пятого луча лицом к центру означенной геометрической фигуры. Далее, по команде своего даймана, все трое воздели руки вверх и дружно затянули скрипучими голосами какой-то заунывный мотив.

Некоторое время ничего не происходило, но через пару минут после начала загадочного обряда в воздухе над самым центром пентаграммы начало сгущаться облачко непроницаемой тьмы. По всей видимости, именно такого результата добивались вампиры, ибо, как только это случилось, они заголосили еще громче и заунывнее.

Нельзя сказать, что для уха человека данное пение было сколько-нибудь благозвучным. Оно одновременно напоминало визг пилы и скрежет перемалываемой в водяных мельницах гномов горной породы.

Между тем облако абсолютного мрака все увереннее и увереннее увеличивалось в размерах. В конечном итоге над пентаграммой завис черный, как безлунная пасмурная ночь, эллипсоид.

Теперь Глану стало понятно, чем занимаются здесь дети ночи. Посредством своей волшбы они попытались открыть вход в какой-то иной мир, и, кажется, это у них вполне получилось. Ну что же, если кровососы спокойно уйдут, мешать он им не станет, тем более заказа на них он не получал, а просто так никого убивать не намерен.

Как известно, одна мудрая пословица гласит: «Человек предполагает, а Господь располагает». Глан уже точно решил не чинить препятствий вампирьему семейству, но, как это часто бывает, вмешался его величество Случай. Рука, которой он опирался о стену, ненароком соскользнула, на какой-то миг тело потеряло устойчивость, и изготовленная к стрельбе Волына громко звякнула стволом о гранитную стену. Вообще-то сказать, что уж очень громко, было бы сильным преувеличением – звякнула, конечно, но не очень. Однако чуткие уши ночных охотников уловили этот звук. В результате вся троица дружно повернула свои белесые, будто известью посыпанные физиономии в сторону непрошеного гостя.

Вполне вероятно, недоразумение можно было бы урегулировать, если не полюбовно, то во всяком случае без боевого столкновения. Вампиры ушли бы в открытые ими межпространственные врата, Глан продолжил бы свой путь и вспоминал потом эту встречу как презабавный казус. Однако все испортил птенец. Он хоть и был молодым, но, как ранее уже отмечалось, вполне мог дать сто очков форы цирковому борцу, не будучи даже в боевой трансформации. Не раздумывая ни мгновения, юный вампир сорвался с места и устремился на Охотника.

Для нашего героя время как будто замедлилось. Он успел хладнокровно оценить диспозицию и посчитал излишним тратить пулю на неопытного птенца.

«Завалю молокососа дробью, – мысленно решил он, – а мамашку с папашкой нашпигую ляписом».

Молодой вампир успел сделать лишь пару шагов, а палец Глана уже начал выбирать свободный ход спускового крючка. В это же время откуда ни возьмись в помещении промелькнула черная молния и устремилась наперерез юнцу, безрассудно прущему прямиком на стволы Волыны.

Наконец палец Охотника преодолел легкое сопротивление спускового устройства, привычно громко бабахнуло, отдача заставила оружие слегка дернуться в сильных молодых руках.

И только тут до сознания нашего героя дошло, что полновесный заряд серебряной дроби попал не в самонадеянного птенца, а в широкую грудь чадолюбивого батюшки. Это именно он был той черной молнией, метнувшейся наперерез безрассудному сыну и заслонившей его от верной гибели. Несмотря на полученную рану, отец схватил чадо за шиворот и с силой отбросил назад, что-то громко шипя при этом на языке ночного народа. Посланный в недолгий полет твердой отеческой десницей юноша врезался головой в каменную стену пещеры и на какое-то время затих. Тут встрепенулась стоявшая до этого в полном оцепенении мамочка. Дама громко завизжала, словно механическая пила, и бросилась к сыночку. А отец семейства тем временем обернулся к Глану, поднял правую руку в интернациональном жесте, обычно предшествующем началу мирного диалога, и проскрипел на языке людей:

– Постой, человек! Не стреляй! Я знаю, что с помощью своего ужасного оружия ты вполне способен уничтожить меня, а также жену и сына. Предлагаю обсудить сложившуюся ситуацию.

Палец Глана уже успел выбрать свободный ход спускового крючка Волыны, однако в последний момент остановился. Речь вампира, хоть и казалась неудобоваримой для человеческого уха, но понять, чего, собственно, он добивался, было несложно. Молодой человек ослабил палец даже с определенной долей радости, поскольку почему-то не испытывал желания убивать эту троицу, даже несмотря на провокационный выпад птенца.

– Хорошо, поговорим, – по возможности спокойным голосом ответил он и, не опуская оружия, сделал шаг внутрь пещеры. – Однако предупреждаю, в магазине моего огнестрела три десятка жалящих ос, начиненных чистейшим ляписом. Надеюсь, объяснять мудрому дайману, что это такое и как действует оно на организмы ночных охотников, будет излишним?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю