Текст книги "Пассажир дальнего плавания"

Автор книги: Александр Пунченок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Александр Ефимович Пунченок
Пассажир дальнего плавания

Глава первая

Что заставило Яшку выйти на промысел. – Некоторые сведения для Желающих ловить рыбу в Белом-море. – Насколько бывают опасными для мальчиков приливо-отливные течения. – Рыбаки не всегда берут мелкую рыбу. – Палтус. – К чему приводит непослушание.

В последний раз с берега донесся крик:

– Яшка, воротись!

Но лодка уже обогнула мыс, и теперь ничто не мешало Яшке продолжать плавание.

Впереди раскинулось просторное море. Волны торопливо катились одна за другой, и каждая как будто хотела обогнать бегущую впереди.

Яшка налег на левое весло и тремя гребками развернул лодку так, чтобы она шла по волнам. Затем он плюнул на палец, поднял его и стал ждать, с какой стороны будет холодить кожу на пальце.

Ветер дул с берега. Стало быть, тем скорее Яшке удастся добраться до места. Но когда мальчик взглянул на берег, то поколебался в своем решении. Там на камне стояла мать и грозила кулаками. Голоса ее не было слышно, но Яшка знал, о чем кричала ему мать. Если он немедленно не вернется, – она задаст ему. А возвратиться он не мог. Он должен выйти в море и наловить рыбы больше, чем соседский Колька. Подумаешь, привез вчера двенадцать пикшуев и хвастает. Эка невидаль, да и пикшуи-то крохотные. Вот Яшка сегодня надергает самых крупных. Уж он утрет кос этому хвастуну Кольке!..

Набежавшая волна ударилась в корму лодки, и брызги воды плеснули мальчику на лицо и на руки. А как грести мокрыми руками? Вмиг натрешь на ладонях пузыри.

Полами куртки Яшка насухо протер рукоятки весел и ладони.

Берег удалялся. Вот справа выдвинулся высокий обрывистый мыс. Там, за мысом, впадает в море река Тихая. Еще правее между холмами залегло яшкино село; оно тоже называется Тихое. За селом лес, вот как ровненько стоит, будто под гребень причесан, в одном только месте шапкой поднялся. Ох, и грибов же на том месте! А село – словно на ладони, можно все избы пересчитать. Вон Бородкиных изба, новенькая, беленькая. А вон в прошлом году построены, эти уже потемнели. Раз, два, три… Да, почитай, полсела новых. Недаром Тихое на всю округу славится. Ладное село! Влево от реки протянулся низкий берег с песчаными холмами. А вот открылась Чуркина гора. Напротив этой горы как раз хорошо бралась рыба. Туда-то и лежал яшкин путь.

Мальчик греб изо всех сил и рассчитывал в уме, как быстро нужно ему управиться, чтобы на обратном пути его не захватило отливным течением, к тому же ветер дул с берега, так что, задержись Яшка, выгребать обратно было бы нелегко.

Стая чаек парила над лодкой. Птицы внимательно следили за каждым движением мальчика и кричали при этом так, словно они уже делили между собой яшкину добычу.

– Ту! – крикнул Яшка, но чайки не обратили никакого внимания на его окрик. Только одна сделала петлю вокруг лодки и, возвратясь, застыла в падете над его головой.

Яшка притворился, будто чайки ему нипочем, и стал смотреть вперед – не показалась ли веха [1]1
  Веха – длинный шест на поплавке, стоящий вертикально на воде.


[Закрыть]. Наследственный рыбак, он знал, как на поддеве мечется в воде рыба, сильная и скользкая, как она норовит вырваться на свободу из цепких рыбачьих рук. До чего глупая эта треска! Попадается на такую нехитрую снасть: веревка, грузило и большой крючок, у которого спинка сделана похожей на серебряную рыбку. Бросай поддев на дно и дергай вверх-вниз, – вот и вся техника.

Мечтая, Яшка не заметил, как проскочил веху. Что ж, надо поворачивать.

Грести стало гораздо труднее. Лодка шла теперь поперек волны, и ее здорово раскачивало.

Чайки забеспокоились. Они вдруг неистово закричали, словно встревоженные тем, что рыбак свернул куда-то с правильного пути.

Яшка усмехнулся: хитрые эти птицы чайки…

Наконец показалась веха. Мальчик убрал весла и, размотав поддев, опустил его за борт. Когда грузило ударилось о грунт, он подобрал чуть-чуть лесу и начал дергать: вверх-вниз, вверх-вниз. Внезапно поддев отяжелел.

Яшка быстро выбрал лесу. У поверхности воды блеснул чешуей первый пикшуй: серебряный, с черными полосами на боках, красивый, но что из того? Яшка мечтал о крупной рыбе, чтобы Колька ни про одну не мог сказать: «И я этаких поймал!» Интересно будет, когда вернется Яшка домой и выложит перед ребятами свой улов – полюбуйтесь! Так ему, Кольке, и надо. Пусть знает, перед кем задирает нос. Подумаешь, наловил дохлой мелюзги…

Мальчик снял пикшуя с крючка и отпустил его обратно за борт.

Какой крик подняли чайки! Они галдели, метались, точно негодуя. Самая отчаянная камнем бросилась в воду в погоне за пикшуем, но рыба уже скрылась под водой.

Яшка всё дергал поддев. Он вытащил еще несколько пикшуев, но и этих отпустил обратно. Казалось, чайки сейчас заклюют его с досады.

Лодка мерно раскачивалась на волнах, и вдруг поддев рвануло так, что мальчик едва не вылетел за борт. Каким-то чудом удержал он в руках лесу, успев обернуть ее два раза вокруг уключины. Вряд ли это ударила волна. Но почему леса так внезапно ослабела? Яшка проверил – подергал за нее снова. Ничто не держало. Он хотел было размотать снасть, но в тот же миг ее рвануло опять.

На этот раз лодка чуть-чуть не перевернулась. Яшка всё понял. Без сомнения, на поддев поймалась большая рыба. Мальчик знал не один случай, когда рыбаки ловили на поддев огромных рыб. С трудом они подтаскивали рыбу под борт и глушили ее веслами. Так то были мужчины. Что же делать Яшке? У него и сил не хватит подтянуть рыбу к борту.

Пока он раздумывал, леса снова ослабла. И вот тут-то Яшка сообразил: рыбу нужно подтягивать именно тогда, когда леса ослабевает. Решено и сделано! Он быстро подбирал слабину снасти, чувствуя уже по толчкам, как рыба буйствовала в воде. И в воображении Яшки она представлялась чуть ли не китом. Что будет с Колькой, когда он увидит такую рыбину?

Лодку бросало и дергало всё резче и сильнее. Яшка то и дело выглядывал за борт, но в прозрачной зеленой воде еще ничего не было видно. Пот крупными бусинами выступил на яшкином носу. Мальчика трясло от нетерпения; он едва удерживал снасть, накинутую петлей на форштевень [2]2
  Форштевень – передний брус, сделанный по форме носа корабля или шлюпки. Он является продолжением киля.


[Закрыть], и ждал появления рыбы. Но рыба не показывалась. Она бешено металась где-то в глубине и рвала лесу.

Прошел час, а может быть и больше. Яшка ни за что не хотел отпускать свою добычу. Мало-помалу он всё выбирал снасть, и вот за бортом у самой поверхности воды мелькнуло что-то серебристое. Это был палтус, огромный, длиной с пол-лодки. Ну и палтус! Он бился на поддеве, поворачиваясь то своей темнобурой стороной, то серебристо-белой. Такого палтуса можно поймать один раз в сто лет! Смотреть на него соберутся не только мальчишки, а всё село. Колька теперь навсегда признает над собой яшкин верх.

Но нечего было и думать втащить такую рыбину в лодку.

Маленький рыбак действовал самым решительным образом. Он накрепко привязал лесу и взялся за весла.

Изо всех сил греб Яшка к берегу, а палтус тащил лодку в другую сторону. Рыба оказалась сильнее. Кормой вперед лодка медленно уходила всё дальше в море. Был миг, когда мальчик хотел уже перерезать лесу и отпустить добычу, но это только один миг. И Яшка за это даже выругал себя. Пусть, пусть палтус тащит лодку хоть до самого горла Белого моря, всё равно он изнурит и одолеет рыбу.

А страх не проходил. Яшка всматривался в берег и не узнавал его. Не было видно ни села, ни Чуркиной горы, ни знакомых холмов. Куда ни глянь, – берег, низкий, пустынный, чужой.

Чайки давно перестали преследовать рыбака. Они уже не надеялись, видимо, полакомиться рыбой. Лишь одна птица, особенно упорная, еще парила над лодкой, но скоро и она, описав в воздухе большой круг, улетела к берегу. На лету чайка крикнула как-то очень протяжно и тоскливо. И этот птичий крик напомнил мальчику последнее предупреждение матери: «Яшка, воротись!»

Будто она знала, что с Яшкой случится такое. А теперь, поди, тревожится, у соседей пороги оббила: «Выйти бы за ним надо, выйти бы надо. Уж я ему, такому-сякому, как вернется!.. Хоть и один он, единственный мужчина в доме!» Но тут же Яшка представил себе колькину физиономию с его наглыми глазами. Как будет смеяться над ним Колька, если он возвратится без рыбы! И потом, рыбачил Яшка не только ради мальчишеской затеи. Приволочет он палтуса домой, так мать и наварит и нажарит. А ходил он по рыбу впервой, что ли?

Яшка крепче привязал к лодке палтуса, уселся на кормовую банку [3]3
  Банка – скамейка в лодке.


[Закрыть]и опустил в воду весло так, чтобы оно действовало наподобие руля.

– Но, пошел! – весело крикнул Яшка рыбе. – Давай к берегу!

Глава вторая

Сведения по навигации и морской практике. – Оплошность второго помощника капитана Жука. – Капитан парохода «Большевик» Александр Петрович Степанов. – Странное поведение шлюпки. – Палтус упрямится. – Другие члены экипажа. – Палтус побежден. – Встреча на палубе. – Допрос. – Подробное описание Якова Кубаса.

В полночь с четверга на пятницу пароход «Большевик» вышел из Архангельска в бухту Мелкую, чтобы взять там груз и доставить его в Архангельск. По пути предстояло высадить небольшую экспедицию на Новую Землю, затем зайти на остров Заветный – выгрузить там продовольствие и топливо для зимовщиков полярной станции.

Наступило время смены вахт [4]4
  Вахта – дежурство на корабле.


[Закрыть]. Третьего помощника капитана Савелия Илларионовича Пиатровского сменял второй помощник. Жук.

Третий четко передал, как надо держать на курсе [5]5
  Держать на курсе – править кораблем, идти по курсу.


[Закрыть].

– Есть, – ответил Жук и пошел к главному компасу проверить курс.

А Савелий Илларионович поспешил в рубку [6]6
  Рубка – всякого рода закрытое помещение на верхней палубе корабля.


[Закрыть], чтобы записать в Судовой журнал все происшествия за вахту. Он был молод, и, как всякому молодому штурману, ему нравилась эта обязанность. Он с удовольствием записывал в журнал самые незначительные события, как, например, однажды в Норвежских шхерах: «На берегу показался автомобиль», или: «Вдоль борта прошли две акулы». Некоторое время спустя возле этих записей все прочли пометки капитана. «При самом большом желании пароход не может столкнуться с автомобилем».

И относительно акул: «Ой, как страшно!»

Но это не смутило аккуратного штурмана. И в дальнейшем Савелий Илларионович больше не записывал в журнал таких пустяков, а со временем капитан даже поставил его записи в пример другим своим помощникам, как следует вести Судовой журнал.

Старпом Матвеев и Жук три дня косились за это на Савелия Илларионовича, но потом всё наладилось. И каждый помощник продолжал записывать вахту в журнал по-своему, разумеется, не нарушая инструкции.

А записи Жука в журнале были на удивление понятными и короткими. Может быть, поэтому и выработалась у капитана привычка называть второго помощника просто «товарищ Жук», а третьего не иначе, как «Савелий Илларионович». Кто знает, капитан таков! Никогда он ничего не делал и не говорил напрасно. Вот и сейчас Жук заметил: капитан стоял неподвижно на левом крыле мостика и наверняка что-то обдумывал.

Жук дождался, когда пароход пришел точно на курс, и крикнул вниз рулевому:

– Курс?

Снизу донесся ответ:

– Сорок семь!

– Так держать!

– Есть так держать!

И вдруг третий голос вмешался в этот служебный разговор:

– А по-моему, не так держать.

То был скрипучий голос капитана Александра Петровича Степанова.

Жук насторожился.

– Определитесь по церкви села Тихого и по знаку на Чуркиной горе. Проверьте, как сейчас работает течение [7]7
  Течение работает – течение направлено.


[Закрыть], – приказал капитан и снова замолчал, глядя куда-то вперед.

– Есть проверить течение, – повторил Жук.

Пароход шел на расстоянии четырех-пяти миль от берега. Видимость была на редкость отличная, и Жук заметил невдалеке множество рыбачьих лодок. Под парусами и на веслах, они сновали туда и сюда. Удивительно! Рыбаки обычно стоят на месте или идут к какой-нибудь определенной цели. А здесь творилась совершенная неразбериха. Но сейчас было некогда гадать: отчего это и почему?

Жук спустился в рубку и рассчитал, как действует течение. Потом снова вышел на мостик.

– Александр Петрович, – обратился он к капитану, – что бы могло там быть? Странно это для рыбаков, такая сутолока.

Капитан сердито кашлянул:

– А может быть, вы, голубчик, доложите про течение?

Да, получилось неловко. Штурман обращался к капитану с пустяковыми расспросами, а сам забыл сообщить о главном.

– Течение работает от берега. Нас отнесло влево на полмили, – сказал он, стараясь не смотреть капитану в глаза и мысленно браня рыбаков, так некстати отвлекших его внимание.

– Есть влево, возьмите два градуса вправо, – ответил капитан и пошел с мостика. – А рыбаки что-то ищут, может быть, утонул кто-нибудь, – миролюбиво проскрипел его голос уже внизу.

От досады на самого себя штурман Жук помрачнел и насупился.

– Два право! – буркнул он.

– Есть два право, – отозвался рулевой и добавил: – Слева по носу видна шлюпка.

– Откуда их набралось!

Жук не хотел даже слушать об этих шлюпках, и он зашагал по мостику с борта на борт.

Наступила тишина. Рулевой уставился в компас, время от времени поворачивая рукоятку рулевого управления. Палуба мелко тряслась под ногами от работы машины где-то в глубине парохода.

– Не ходи! – вдруг крикнул Жук. – Куда ты?

Рулевой вздрогнул и оторвался от компаса. Но штурман кричал не ему.

С опаской оглядываясь вниз, на мостик поднялся человек в белой тужурке и с удивительным колпаком на голове. Когда тесто убегает из квашни, то оно свешивается по ее краям рыхлыми складками. Этот колпак в точности походил на квашню с убегающим тестом, и одна складка свесилась человеку прямо на брови. Это был повар.

– Не ходи, – сказал Жук повару еще раз.

А повар приложил палец к губам, прошипел «ш-ш» и, не обращая внимания на запрет, подошел к штурману.

– Уйди, – взмолился Жук, – сейчас капитан придет. Я на вахте при исполнении служебных обязанностей.

– Нет, ты скажи…

Но здесь повар словно поперхнулся и умолк. Внизу хлопнула дверь. Раздался голос капитана:

– Товарищ Жук, что там под носом у парохода болтается?

– Да это не я, это дядя Миша, – поспешил оправдаться Жук.

– Ерунда, – проворчал капитан, – я вас спрашиваю: что за шлюпка болтается под носом у парохода?

– Рыбачья, – наугад ответил штурман и, взглянув на шлюпку, удивился. Совсем недавно она была слева по носу, а теперь ушла вправо.

Повар притаился за углом рулевой рубки и, вытянув шею, тоже следил за шлюпкой.

– Иваныч, – шептал он, – ты подворачивай к рыбакам. Купим свежей рыбки – пирогов испеку. Вдруг у них семга!

Тут разъяренный Жук наверное сказал бы что-нибудь весьма неодобрительное по поводу пирога, если бы не подошел капитан.

– Держите прямо на шлюпку, – приказал Александр Петрович.

Повара будто ветром сдуло, – так стремительно скатился он с мостика вниз по трапу.

Капитан взял бинокль и долго разглядывал шлюпку. Она покачивалась на волнах прямо перед пароходом.

– Ничего не понимаю, – проговорил капитан: – людей нет, а движется.

Жук тоже взял бинокль.

– Шевелится кто-то! – крикнул он.

И верно, теперь даже простым глазом было видно, как в шлюпке приподнялась низкая коренастая фигура и сразу же исчезла.

– Малый ход! – скомандовал капитан.

Пароход приближался к шлюпке. Капитанские команды следовали одна за другой.

– Дайте длинный гудок!

Штурман дернул за канатик, и воздух задрожал от мощного протяжного гудка.

– Стоп!.. Принесите мегафон [8]8
  Мегафон – рупор больших размеров.


[Закрыть]!..

Жук поставил рукоятку машинного телеграфа на «стоп». Сразу же пароход перестало трясти и сделалось тихо.

В это время в шлюпке поднялся рыжий подросток и заорал в сторону парохода:

– Э-эй, посторонись!

Он старался кричать басом, но на первых же нотах голос его сорвался и перешел в дискант. Тогда, видно для убедительности, парнишка яростно замахал руками, показывая под нос шлюпки.

– Что за чертовщина! – сказал капитан. – Мальчишка один в море, не гребет, а шлюпка движется… Ничего не понимаю. – И, вскинув к губам мегафон, капитан крикнул в шлюпку: – А ну-ка, подходи, голубчик!

В ответ мальчишка только махнул рукой, а шлюпка сама по себе быстро двинулась в сторону от парохода.

Внизу на палубе засмеялись. Там уже собралась добрая половина команды и пассажиров «Большевика». В море ведь не часто приходится ловить таких рыжих мальчишек.

– Ну, знаете, – капитан развел руками, – малый вперед!.. Лево руль!.. Взять его с подветренного борта!..

– А вдруг не догоним?!. – произнес кто-то внизу, то ли насмешливо, то ли сомневаясь.

Но шлюпка уже перестала двигаться. Теперь она находилась под бортом парохода, защищенная им от ветра и волнения.

– Боцман, выбросить штормтрап [9]9
  Штормтрап – веревочная лестница.


[Закрыть]! – приказал капитан.

– Е-есть!

Веревочная лестница, постукивая балясинами о железный борт парохода, спустилась прямо к шлюпке.

– Боцман, в шлюпку, да живей!

– Е-есть!

– Поднимите всё на палубу!

– Е-есть!

Боцман, громадный и с виду неуклюжий человек, с удивительной легкостью перемахнул через фальшборт [10]10
  Фальшборт – легкая невысокая обшивка борта над верхней палубой.


[Закрыть]и в один миг очутился в шлюпке. Он лихо исполнял все приказания. Но на этот раз произошла длительная заминка. Одна минута. Две. Три… Боцман возился в шлюпке с чем-то непонятным.

– Да что вы там, голубчик, вздремнули? – волновался на мостике капитан.

– Рыба тут, – отозвался боцман, – ба-а-альшущая!

– Тащите ее.

– Не пускает.

Это была правда: рыба держала человека.

Боцман едва спустился в шлюпку – понял, в чем дело, и сразу же ухватился за лесу. Рыжий мальчишка крикнул:

– Не трожьте! Мой палтус!

Боцман только грозно сдвинул брови, и мальчик присмирел.

– Чорт, морской чорт, – бормотал боцман, стараясь размотать снасть. Из этого ничего не получалось. Тогда он взмолился: – Ребята, подсобите!

Маленький кочегар Вася Томушкин первым ринулся с палубы вниз по штормтрапу.

– А ну, пусти, – отстраняя боцмана, сказал он и взялся за лесу. – Тоже рыбаки, с одной рыбиной справиться не могут. Соображать надо. Законов механики не знаете.

Леса выбиралась совершенно свободно.

– Сорвалась, – застонал боцман, – сам видел, такая рыбища, вот! – он развел руки в стороны и в тот же миг грохнулся на дно лодки. Это Вася Томушкин ударил его в живот головой, устремившись за лесой, которую рванула рыба.

– Остановить! – закричал Томушкин.

Боцман, лежа на спине, схватил лесу и задержал ее.

– Пусти! – горячился Томушкин. – Тоже рыбаки, одну рыбину вытащить не могут! Элементарных законов физики не знаете!

Но боцман стряхнул с себя маленького кочегара и не выпускал из рук лесы.

– Самойленко! – крикнул он на палубу.

– Есть! – донесся оттуда ответ.

– Падай сюда!

– За́раз!

Третий человек спустился в шлюпку.

– Може, его з ружья, – сказал он, – в голову, а?

– Со́лью лучше, – заметил кто-то из зрителей на палубе, – на хвост сыпьте!

– А можно и табаком, – посоветовал другой, – в глаза если. Рыба зажмурится, тут и хватай ее.

Десятки советов неслись сверху из толпы зрителей: серьезные и насмешливые, они слились в общий гул. Даже Яшка перестал отталкивать моряков от своей добычи и сам понукал их, но на него никто не обращал внимания. Матрос Самойленко с боцманом решительно взялись за лесу. Вася Томушкин уже оправился от замешательства и снова командовал:

– Раз-два, взяли! Раз-два, дружно!.. Ну, как тянете? – горячился он. – Кто так тянет? Вместе надо!

– Правильно, – подтвердили сверху, – ты их, Вася, по равнодействующей.

А боцман и Самойленко медленно, но верно подтягивали рыбу к борту. Лодка ходила ходуном: так металась в воде рыба.

– Лом подайте! – приказал боцман. – Я ее ломом по голове!

В лодку спустили лом.

– Держи крепче, – приказал боцман матросу, – я ее сейчас!

Теперь рыба была под самым бортом. Она рвалась со страшной силой, словно понимая, что пришел ее конец.

На палубе притихли. Наступил решающий момент. Боцман замахнулся ломом.

– Э-эх!..

И лом опустился на голову рыбы. Но боцман вложил в удар слишком много силы и потерял равновесие. Всё это произошло мгновенно. Томушкин хотел было удержать его, но сам вместе с боцманом кувырнулся за борт.

Теперь два незадачливых рыбака и рыба, испускающая дух, барахтались воде.

– А что я говорил, – дрожащим голосом кричал из воды Томушкин, – надо было рассчитать направление удара!..

– Поздновато, Вася, – крикнули ему с палубы, – сейчас рассчитывай скорость погружения!

А боцман, будто нечаянно, ухватился за Томушкина и толкнул его с головой в воду.

– Всё равно, – вынырнув, завопил Томушкин, – неправильно! Кто так бьет?

Через несколько минут на палубу «Большевика» подняли Яшку, лодку и двухметрового палтуса.

Рыбу насилу поворачивали два человека. Она была с одной стороны совершенно белая, а с другой светлобурого цвета, и на этой стороне у нее находились оба глаза.

– О це карась! – заявил Самойленко.

На мостике звякнул машинный телеграф. Пароход двинулся дальше. И только теперь на палубе люди разглядели мальчишку. Раньше было не до него. Внимание всех поглотила охота на палтуса.

Мальчишка стоял перед командой «Большевика», смело смотря всем в глаза.

– Ты кто? – спросил его повар.

Яшка вместо ответа отмахнулся. Очень уж смешной колпак был на голове у повара. А вот рядом с поваром стоял человек в тужурке с золотыми пуговицами, в фуражке с золотой эмблемой и с золотыми галунами на рукавах. То был старший помощник капитана Борис Владимирович Матвеев.

– Пускай начальник спрашивает, а вам не скажу, – сердито буркнул Яшка повару.

Все расхохотались.

– Так кто же ты? – спросил тогда старпом.

– Рыбак, – с достоинством ответил мальчик. – Яшка Кубас.

– Из какого села?

– Из села Тихого. Колхоз наш называется «имени Первого Мая».

– Из Тихого? – удивился кто-то наверху.

Все подняли головы. Капитан с мостика следил за допросом.

– Голубчик, – не выдержал он, вмешиваясь в разговор, – село-то Тихое сколько миль отсюда?

– Ну и что, – невозмутимо сказал Яшка, – вот подует межзапад-побережник, – я мигом доберусь.

– А ну-ка, поднимись сюда.

Старпом стал подталкивать Яшку к трапу, но мальчик заупрямился. Он заметил, как повар отделился от толпы и присел над палтусом, что-то вымеряя ладонью.

– Не трожьте! – крикнул Яшка повару. – Не ваш палтус!

И только когда повар отошел от рыбы, он сказал старпому:

– Куда идти?

Многим хотелось подняться на мостик следом за старпомом и мальчиком, но без надобности входить туда запрещалось.

Разговор продолжался при закрытых дверях. Однако начался он не сразу. Яшка, как вошел в рубку, так и застыл от изумления. Сын рыбака, и сам рыбак, потомственный помор, в первый раз в жизни он стоял на мостике большого океанского парохода. Сколько здесь было разных диковинок! Одна стена сплошь обвешена всякими часами: большие, поменьше, какие-то четырехугольные – все они блестели так, что глаза разбегались. А стрелки? Одни щелкали, вздрагивали, другие тихо перескакивали с черточки на черточку. Дальше стояли ящики со стеклянными стенками, а в ящиках стрелки что-то рисовали по бумаге.

Наконец Яшка увидел старика, который сидел на диване и очень сердито смотрел на нового пассажира. Кто он такой, этот старик, и чего надулся? Яшке хорошо запомнилось, как говорил отец: «У которого человека губы толстые – у того сердце доброе, у которого тонкие – тот злой». Яшка после того и стал различать людей по губам. Старик, сидевший на диване, нисколько не пугал Яшку. Подходящие губы, сразу видать, что добрый.

– Кто выпустил тебя в море одного? – спросил капитан.

– Сам, – спокойно ответил Яшка.

– Родители у тебя есть?

– Маманя одна.

– Зачем ты в море вышел?

– По рыбу, – Яшка улыбнулся, – поди-ткось какого словил. Маманька с неделю жарила бы.

Капитан сердито хмыкнул и отвернулся к иллюминатору: он не мог сдержать улыбки.

– Товарищ Жук, – приказал Александр Петрович, – запишите всё в журнал, и пусть радист сообщит об этом в Архангельск, кроме того, пусть свяжется с ближними судами. Сдадим рыболова на встречный пароход.

Капитан вышел из рубки.

Жук немедленно взялся за журнал и по своему обыкновению тут же при Яшке записал всё очень коротко:

«В 15 час. 10 мин. подобрали в море лодку и рыжего мальчишку. Грубиян ужасный».

Яшка узнал про эту обидную для себя запись, едва капитан возвратился в рубку. Старик взглянул в журнал и нахмурился.

– Это что, юмористический журнал?!.. Разве это запись? «Подобрали рыжего мальчишку»… Журнал есть официальный документ! Для журнала этот молодой человек может быть хоть яркосиним. Кого подобрали? Имя?.. Фамилия?.. Возраст?.. А если с ним что-нибудь случится? Мы должны будем отвечать! Это же человек, гражданин Советского Союза!

– А то как же! – подтвердил Яшка.

– Позовите Савелия Илларионовича, пусть он всё запишет! – приказал капитан.

Старик опустился на табурет.

– Сами-то откуда? – осторожно спросил Яшка. Надо же было ему узнать, что это за пароход и куда он шел; может, попросить как следует, и на этом пароходе его подвезли бы до дому.

Но Александр Петрович молча показал на дверь.

Вскоре на мостик пришел третий помощник, Пиатровский. Очень довольный тем, что капитан вызвал именно его, он подробно расписал в журнале обстоятельства, при которых «Большевик» повстречался с яшкиной лодкой, а также самого мальчика описал с предельной точностью: «Возраст – одиннадцать лет и семь с половиной месяцев, глаза – серые, рост – 145 сантиметров, особые приметы – небольшое количество веснушек, цвет волос – золотистый».

Когда Савелий Илларионович вслух прочел свою запись, Яшке больше всего понравилось, как было написано про волосы.