Текст книги "Графиня де Сен-Жеран"

Автор книги: Александр Дюма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Александр Дюма
Графиня де Сен-Жеран
(История знаменитых преступлений – 11)

Был конец 1639 года. Ближе к вечеру с севера, со стороны Парижа, к маленькому селению, расположенному на самом краю Оверни, подходил конный отряд. На шум собрались местные жители и угнали прево и его людей. Стояла жара, лошади были взмылены, всадники покрыты пылью – как видно, они возвращались из важной экспедиции. Один из них отделился от отряда и спросил старуху, которая пряла у порога своей хижины, нет ли здесь постоялого двора. Старуха и ребятишки указали ему на дом в конце единственной улицы селения, где над дверью висела деревянная пробка. Отряд шагом тронулся с места. Тут-то зеваки и разглядели среди всадников молодого человека приятной наружности, богато одетого, который, казалось, походил на арестованного. Это открытие удвоило любопытство, и крестьяне следовали за кавалькадой до самой двери харчевни. Подошел хозяин, держа в руке шапку, и прево властно спросил, достаточно ли велика его хибара, чтобы принять отряд. Хозяин ответил, что он не пожалеет слугам короля лучшего местного вина, а корм и подстилку для лошадей отряда легко будет собрать по соседям. Прево недоверчиво выслушал эти соблазнительные обещания, отдал необходимые приказания и соскользнул с коня, прорычав ругательство, вызванное жарой и усталостью. Солдаты сомкнулись вокруг молодого человека; один из них поддержал ему стремя, прево почтительно пропустил его первым в трактир. Никто из поселян не сомневался больше, что перед ними очень важный арестант, и они стали тут же строить догадки. Мужчины предпочли, чтобы это было тяжкое преступление, за которое только и можно было арестовать молодого сеньора такого знатного происхождения; женщины же, напротив, говорили, что молодой человек со столь приятной наружностью не может быть ни в чем виновен.

В харчевне все пришло в волнение: работники бегали в подвал и на чердак, хозяин бранился и посылал служанок к соседям, хозяйка распекала дочь, которая не отрывала глаз от окна, пялясь на молодого красавца.

В главной зале стояли два стола. Прево подошел к первому, предоставив другой солдатам, которые поочередно выходили присмотреть за лошадьми на задний двор, затем указал арестованному на скамью и уселся напротив, стукнув по столу своей тростью.

– Уф! – воскликнул он, устало вздохнув. – Прошу прощения, господин маркиз, за то, что предлагаю вам такое плохое вино.

Молодой человек весело улыбнулся.

– Черт с ним, с вином, господин прево, – сказал он, – но не скрою от вас: меня огорчает остановка в пути. Как бы приятно ни было для меня ваше общество, я хотел бы уже приехать на место, чтобы внести во все ясность и немедленно покончить с этим дурацким делом.

Дочь хозяина постоялого двора, стоявшая у стола, держа в руках оловянный горшок, который только что принесла, подняла при этих словах глаза на арестанта; ее ободряющий взор, казалось, говорил: «Я знаю, он невиновен».

– А вино, – добавил маркиз, поднеся стакан к губам, – не так уж плохо, как вы уверяете, господин прево.

Затем, повернувшись к девушке, которая украдкой разглядывала его перчатки и пышный кружевной воротник, он произнес:

– Ваше здоровье, прелестное дитя!

– В таком случае, – сказал прево, пораженный его спокойствием и равнодушием, – прошу вас хотя бы извинить меня за это пристанище.

– Что? – воскликнул маркиз. – Мы здесь ночуем?

– Сударь, – промолвил прево, – мы отмахали шестнадцать больших лье, наши лошади изнурены, а что касается меня, я чувствую себя не лучше, чем моя лошадь.

Маркиз, страшно раздосадованный, стукнул по столу. Прево тяжело дышал, вытянув ноги в ботфортах и утирая лоб платком. Это был толстый человек с одутловатым лицом, усталость смаривала его особенно сильно.

– Господин маркиз, – продолжал он, – хотя ваше общество, должен отдать вам справедливость, я очень и очень ценю, не сомневайтесь, что и я хотел бы покончить с этим делом самым наилучшим образом. И если в вашей власти, как вы говорите, вырваться из рук правосудия, я желаю, чтобы это произошло поскорее. Но я умоляю вас обратить внимание, в каком состоянии мы находимся. Что до меня, мне больше не продержаться в седле и часа. Да разве вас самого не утомил переход по такой жаре?

– Да, пожалуй, – проговорил маркиз, делая вид, что изнемогает от усталости.

– Ну вот и хорошо! Отдохнем, поужинаем здесь, если получится, а завтра поутру пустимся в дорогу.

– Пусть будет так! – согласился маркиз. – Но время нужно провести пристойно. У меня еще осталось два пистоля, и я хочу угостить ваших храбрецов – ведь это из-за меня они терпят столько трудностей.

Он бросил две серебряные монеты на стол, за которым сидели солдаты, и оттуда донеслось громкое: «Да здравствует господин маркиз!» Прево поднялся, чтобы выставить часовых, а потом проследовал на кухню, где заказал на ужин все лучшее, что могло найтись в доме. Солдаты вытащили кости и начали игру. Маркиз вполголоса напевал песенку, подкручивая усы и украдкой посматривая по сторонам. Вот он достал из глубокого кармана штанов кошелек и, увидев, что мимо него идет хозяйская дочь, обнял ее одной рукой, вложил ей в ладонь монету в десять луидоров и сказал на ухо:

– Принеси в мою комнату ключ от главной двери, дай по кружке вина караульным, и ты спасешь мне жизнь.

Девушка направилась к двери, откуда выразительно глянула на арестанта и утвердительно кивнула. Прево возвратился, и два часа спустя ужин был подан. Прево ел и пил с видом человека, больше привыкшего сидеть за обеденным столом, чем в седле. Маркиз не жалел для него вина, и прево, сраженный усталостью, хмельным и терпким местным вином, время от времени повторял, полузакрыв глаза:

– Черт побери! Не могу поверить, что вы такой уж злодей, господин маркиз, по мне так вы добрый малый.

Маркиз любезничал с хозяйской дочкой и решил уж было, что прево мертвецки пьян, как вдруг, к его большому разочарованию, этот чертов прево подозвал сержанта, что-то тихо ему приказал и во всеуслышание заявил, что сочтет за честь проводить господина маркиза в его комнату и не ляжет спать сам, пока этого не сделает. И вот, сопровождаемые тремя факельщиками, они поднялись в комнату, отведенную маркизу, и прево, рассыпавшись в любезностях, удалился.

Маркиз, не раздеваясь, бросился на кровать. На башенных часах пробило девять. Из-за окна доносился шум шагов. Это солдаты ходили в конюшню и во двор.

Через час все стихло. Арестованный поднялся и начал ощупью разыскивать ключ. Он поискал на каминной полке, на столе и даже на постели. Ключа не было. Однако молодому человеку и в голову не приходило, что девушка подшутила над ним – он заметил в ней слишком явный интерес к его персоне. Окно комнаты выходило на улицу, а дверь – на ветхую, скрипучую деревянную галерею, нависшую над двором; лестница соединяла эту галерею с большой залой постоялого двора, где всегда было много гостей. Маркизу ничего другого не оставалось, как спрыгнуть либо во двор, либо на улицу. Некоторое время он раздумывал. Наконец решился прыгать на улицу, рискуя сломать себе шею, как вдруг кто-то тихо дважды стукнул в дверь. Он вздрогнул и подумал: «Я спасен». Тень проскользнула в комнату, девушка дрожала и не могла вымолвить ни слова. Маркиз ласково обнял ее и успокоил.

– Ах, сударь, – сказала она, – если нас застанут, я погибла.

– Да, – ответил маркиз, – но вы обретете счастье, если поможете мне бежать отсюда.

– Бог свидетель, я желаю этого всей душой, но у меня для вас плохая новость…

Она замолкла, обуреваемая противоречивыми чувствами. Бедняжка, чтобы не шуметь, пришла босая и вся дрожала от холода.

– Какая же? – нетерпеливо осведомился маркиз.

– Прежде чем пойти спать, господин прево потребовал у моего отца все ключи от дома и заставил его поклясться, что других ключей нет. Отец ему отдал все ключи, и еще – у каждой двери поставлен караульный, но все они очень устали, да и вина я им дала много больше, чем вы велели.

– Они скоро уснут, – не теряя спокойствия, проговорил маркиз. – Хорошо еще, что мой титул не позволил им запереть меня в этой комнате.

– В огороде, со стороны полей, – снова заговорила девушка, – есть место, которое закрыто просто плетнем, к тому же не очень прочным, но…

– Где моя лошадь?

– Под навесом, вместе с остальными.

– Я спрыгну во двор.

– Вы убьетесь.

– Тем лучше.

– Ах, господин маркиз, что же вы все-таки натворили? – горестно спросила девушка.

– Глупости, почти ничего. Но речь идет о моей чести и жизни. Не будем терять времени – я решился.

– Подождите, – сказала она, стискивая его руку, – во дворе в углу слева есть большая куча соломы, галерея доходит как раз туда.

– Прекрасно! Шума будет меньше, и мне не так больно.

Он шагнул к двери, девушка попыталась его удержать, не сознавая того, что делает, но он высвободился и открыл дверь. Полная луна освещала двор, было очень тихо, маркиз дошел до конца галереи и различил в темноте высокую кучу прелой соломы. Девушка перекрестилась. Маркиз снова прислушался, ничего не услышал и встал на перила. Он хотел уже спрыгнуть, как вдруг до него донеслись чьи-то неясные голоса – это переговаривались два солдата, передавая друг другу кружку с вином. В один момент маркиз опять очутился у своей двери – девушка ждала его на пороге.

– Я же вам говорила, что еще не время, – еле слышно сказала она.

– Мне нужен нож, чтобы воткнуть его в глотку этим мерзавцам, – прошипел маркиз.

– Умоляю, подождите всего лишь час, – прошептала девушка, – через час они уснут.

Голос ее был так нежен, она так умоляюще протягивала к маркизу руки, что тот остался, и через час она первая заговорила с ним о побеге.

Маркиз в последний раз поцеловал ее еще вчера такие невинные губы, затем приоткрыл дверь и услышал в тишине лишь далекий лай собак. Он наклонился и ясно увидел солдата, спящего на соломе лицом вниз.

– А вдруг они проснутся? – с тоской пролепетала девушка.

– Живым я им не дамся, будь спокойна, – отозвался маркиз.

– Прощайте, и да хранит вас Господь, – рыдая, проговорила она.

Он перешагнул балюстраду, присел и тяжело спрыгнул на кучу прелой соломы. Девушка видела, как он подбежал к навесу, поспешно отвязал лошадь, вскочил в седло, проехал вдоль хлева, пришпорил коня, смял огородные грядки, взял направление на изгородь, перескочил ее и вылетел на дорогу.

Девушка стояла в конце галереи и смотрела на спящего солдата, готовая исчезнуть при малейшем движении. Звон шпор и топот копыт по мостовой разбудили его. Он поднялся и, предчувствуя недоброе, побежал к навесу. Лошади его там не было; маркиз в спешке отвязал первую попавшуюся – ею оказалась лошадь солдата. Солдат поднял тревогу, его товарищи проснулись, бросились в комнату арестанта и нашли ее пустою. Арестант сбежал. Доложили прево.

Сделав вид, будто ее только что разбудил шум, дочь хозяина пыталась под предлогом помощи задержать сборы, путала сбрую, но тем не менее через четверть часа отряд галопом скакал по дороге. Прево бранился, как нечестивец. Лучшие лошади вырвались вперед, а часовой, скакавший на лошади маркиза, считал своим долгом лично поймать беглеца и намного опередил остальных. За ним следовал сержант тоже на хорошем коне. Сломанная изгородь указывала им путь беглеца, и через несколько минут далеко впереди они увидели его. Маркиз терял дистанцию – уведенная им лошадь была слаба, и он напрасно понукал ее. Оборачиваясь, он видел все более приближавшихся к нему солдат, вновь и вновь понукал свою лошадь, шпорами раздирая ей бока; наконец животное, не выдержав напряжения, рухнуло. Маркиз упал вместе с ней, зацепившись за седельную кобуру. Тут он заметил пистолет в кобуре и, оставшись лежать рядом с лошадью, взял пистолет наизготовку. К нему приближался часовой, скакавший на его собственном очень резвом коне и опередивший сержанта более чем на двести шагов. Маркиз быстро вскочил и, прежде чем преследователь сумел что-либо предпринять, размозжил ему голову рукоятью пистолета. Всадник упал, маркиз легко вскочил на своего коня и галопом помчался вперед, оставив далеко позади потрясенного увиденным сержанта.

Тут подоспели остальные. Прево, уверенный, что беглец схвачен, кричал во все горло: «Берите живьем!» Однако увидел лишь сержанта, который пытался помочь своему товарищу, но тот, получив сокрушительный удар, был мертв.

Маркиз скрылся из виду. Опасаясь дальнейшего преследования, он свернул на проселочную дорогу и добрый час скакал во весь опор. Когда понял, что сбил стражников со следа и клячи их уже не смогут его догнать, пустил коня шагом и направил по дороге, которая вилась по оврагу. У встреченного крестьянина спросил дорогу на Бурбоннэ и бросил ему монету. Крестьянин взял экю, показал дорогу, но едва ли понимал, что говорит – он глядел на маркиза неподвижным и странным взором. Маркиз крикнул, чтобы крестьянин посторонился, но тот не двинулся с места, стоя на дороге, как столб. Маркиз с грозным видом подъехал ближе и спросил, что это за наглость вот так пялиться на него.

– Да вот, – пробормотал крестьянин, – у вас…

И он показал на плечо и воротник всадника.

Маркиз осмотрел себя и увидел, что весь камзол у него испачкан кровью, одежда в грязи – в общем вид у него ужасный.

– А… – пояснил он. – Мы со слугой встретили пьяных немцев, немного подрались, и то ли меня поцарапали, то ли от меня кому-то досталось – в драке ведь всякое бывает. Впрочем, со мной ничего плохого не случилось.

И он похлопал себя по бокам, показывая, что все в порядке.

– Но все же мне надо почистить платье, к тому же я умираю от жары и жажды, да и лошади необходима передышка. Не скажете ли, где я мог бы немного отдохнуть?

Крестьянин вызвался проводить его к себе в дом, находившийся неподалеку. Хозяйка и дети, увидев их, почтительно расступились и тотчас пошли выполнять просьбы гостя – принесли вино, воду, фрукты, большой ломоть хлеба.

Маркиз протер мокрой губкой свой камзол, выпил вина и, подозвав хозяев дома, вступил с ними в разговор. Сначала он поинтересовался, какие дороги ведут отсюда в Бурбоннэ, где он намеревается навестить родных, есть ли тут другие селения и далеко ли до них; затем он заговорил о погоде, об урожае и спросил, нет ли еще каких новостей.

На это крестьянин ответил, что на главной дороге стоят в карауле отряды стражи и сейчас нечего опасаться встреч с дурными людьми, тем более что только вчера стражниками арестован какой-то злодей.

– Кто же он? – спросил маркиз.

– Он дворянин, натворивший много зла.

– Как! Дворянин в руках правосудия?

– Да, и он рискует потерять голову.

– И что же он наделал?

– От этого прямо в дрожь бросает. Мерзкие дела. Но он свое получил. Вся провинция возмущена.

– Он вам знаком?

– Нет, но у нас у всех есть его приметы.

Новости эти были малоутешительны, и маркиз, поговорив немного с хозяевами, осмотрел своего коня, погладил его, оставил хозяевам еще несколько серебряных монет, вскочил в седло и скрылся в указанном ему направлении.

Прево проехал еще с пол-лье по дороге, но, поняв, что дальнейшее преследование бесполезно, отправил одного из своих солдат с приказом, который надо было разослать во все уголки провинции, а сам возвратился туда, откуда выехал ночью. Ему было известно, что у маркиза в округе есть родственники и он не преминет укрыться у них. Вся деревня сбежалась навстречу отряду, и страдники вынуждены были признать, что красавец арестант обвел их вокруг пальца и скрылся. Все пришли в волнение, хотя и по-разному приняли это к сердцу. Прево возвратился в гостиницу, неистово колотя кулаком по столам и обвиняя всех в том, что произошло. Дочь хозяина гостиницы еле сдерживала радость.

Прево, разложив на столе бумаги, воскликнул:

– Он отъявленный подлец! Как я мог в этом усомниться!

– Он был так мил, – вздохнула хозяйка.

– Законченный изверг! Вы знаете, кто это? Маркиз де Сен-Мексан!

– Маркиз де Сен-Мексан! – в ужасе ахнули присутствующие.

– Да, он, – продолжал прево, – маркиз де Сен-Мексан, обвиненный и изобличенный в изготовлении фальшивых монет и колдовстве.

– Ах!

– Изобличенный также в преступном кровосмешении.

– Господи Боже!

– Изобличенный в удушении собственной жены, чтобы жениться на другой, мужа которой он собирался заколоть.

– Господи, спаси нас! – перекрестились слушатели.

– Да, добрые люди, таков молодчик, ускользнувший от королевского правосудия, – добавил разъяренный прево.

Дочь хозяина принуждена была покинуть залу – она чувствовала, что больше не выдержит.

– И что ж, совсем нет надежды его поймать? – поинтересовался хозяин.

– Никакой, раз уж он скрылся по дороге в Бурбоннэ: там у него родственники, они его не выдадут.

Действительно, беглец был не кто иной, как маркиз де Сен-Мексан, который обвинялся во всех перечисленных прево ужасных преступлениях и который благодаря своему дерзкому побегу принял активное участие в необыкновенном деле, о коем нам предстоит рассказать.

Спустя две недели после этих событий некий всадник позвонил в колокольчик у ограды замка Сен-Жеран, что возле Мулена. Было уже поздно, и слуги не торопились открывать. Незнакомец трезвонил совсем по-хозяйски и наконец увидел слугу, спешившего к воротам из глубины аллеи. Слуга этот сквозь решетку оглядел незнакомца и, увидев в сумерках, что платье у него в пыли, шпаги нет, а шляпа надвинута на лоб, без особых церемоний спросил, чего ему надо. Незнакомец ответил, что он желает видеть графа де Сен-Жерана и просит поторапливаться. Слуга ответил, что это невозможно. Незнакомец рассвирепел.

– Кто вы? – осведомился слуга.

– Мерзавец! – воскликнул маркиз. – Не слишком ли много церемоний? Пойди и скажи господину де Сен-Жерану, что его родственник маркиз де Сен-Мексан хочет его видеть, и сейчас же.

Слуга рассыпался в извинениях и открыл ворота. Затем он поспешил предупредить других слуг, чтобы те помогли маркизу сойти с коня, а сам побежал в комнаты доложить о госте.

Граф тотчас же вышел навстречу маркизу, обнял его и оказал ему самый дружеский и сердечный прием. В доме накрывали к ужину, и он хотел сразу вести гостя в столовую и представить его всей семье, но маркиз обратил его внимание на состояние своего костюма и попросил уделить ему несколько минут для разговора. Граф провел его к себе в спальню и велел переодеть в чистое платье. За это время маркиз наплел ему какую-то невероятную историю по поводу нависшего над ним обвинения. Видя, как удивительно радушен прием, оказанный ему графом, беглец почувствовал себя в безопасности. Кончив переодеваться, он последовал за графом и был представлен графине и всему семейству.

Вот и настал момент, когда нам следует познакомить публику с обитателями замка и сообщить кое-какие подробности предшествующих событий, чтобы объяснить те, что последуют.

Губернатор Бурбоннэ, маршал де Сен-Жеран, происходивший из прославленного дома ла Гиш, был женат первым браком на Анне де Турнон, от которой у него был сын Клод де ла Гиш и дочь, вышедшая замуж за маркиза де Буйе. После смерти жены он женился на Сюзанне Озеполь, у которой от первого брака с графом де Лонгоне была дочь Сюзанна де Лонгоне.

Маршал и г-жа Сюзанна Озеполь, дабы обеспечить равные доли наследства своим детям от первого брака, решили их поженить и скрепили этот союз двойными узами. Клод де ла Гиш, сын маршала, стал мужем Сюзанны де Лонгоне.

Все это произошло к большому неудовольствию маркизы де Буйе, младшей дочери маршала, которая так и продолжала жить с мачехой, так как брак ее с семидесятилетним маркизом был явно неудачным.

Брачный контракт Клода де ла Гиша и Сюзанны Лонгоне был заключен в Руане 17 февраля 1619 года, но ввиду слишком юного возраста жениха – ему едва минуло восемнадцать – свадьбу на время отложили и отправили его в путешествие по Италии. Через два года он возвратился, свадьба состоялась, и союз этот можно было бы назвать счастливым, если бы у супругов появились дети. Графиня очень тяжело это переживала: отсутствие наследника угрожало продолжению великого рода. Она давала обеты, совершала паломничества, советовалась с медиками и знахарями – все было бесполезно.

Маршал Сен-Жеран умер 30 декабря 1632 года, так и не дождавшись наследника. Сын же его унаследовал вместе с отцовским титулом губернаторство Бурбоннэ и кавалерство королевских орденов.

Между тем маркиза де Буйе порвала с мужем, старым маркизом, устроив громкий бракоразводный процесс, и переехала в замок Сен-Жеран, совершенно успокоенная тем, что у брата нет наследника и все богатства в случае его смерти достанутся ей.

При таких-то обстоятельствах маркиз де Сен-Мексан и появился в замке. Он был молод, хорошо сложен и необычайно коварен. Дамам он очень понравился, даже старой вдове маршала Сен-Жерана, которая жила здесь у своих детей. Скоро он понял, что легко может завязать дружбу с маркизой де Буйе.

Собственное состояние маркиза было вконец расстроено беспутным образом жизни и судебными преследованиями. Маркиза де Буйе была вероятной наследницей графа, и Сен-Мексан решил жениться на ней и стать обладателем одного из самых больших состояний провинции.

Он принялся оказывать маркизе знаки внимания, избегая, однако, всего, что могло бы возбудить подозрения. Возможностей видеться наедине у них почти не было. Графиня простодушно вмешивалась в их беседы, а граф часто увозил маркиза на охоту. Дни проходили по-семейному. Несмотря на изобретательность маркиза, интрига явно затягивалась.

Графиня со временем свыклась с мыслью, что у нее никогда не будет ребенка, и с головой ушла в религию. Граф, по-прежнему нежно ее любя, перестал надеяться на появление наследника и сообразно этому составил завещание в пользу маркизы де Буйе.

Был конец ноября 1640 года. Неотложные дела спешно призвали графа Сен-Жерана в Париж.

Графиня, не желая расставаться с мужем, также решила ехать. Они наскоро собрались и через несколько дней отправились в путь.

Маркиз де Сен-Мексан без труда добился любви у госпожи де Буйе. Они устраивали бесконечные пикники и прогулки, с которых под разными предлогами удаляли слуг; любовники оставались одни и проводили время в уединенных уголках парка или в своих покоях. Их поведение не могло не вызвать пересудов у целой армии слуг, которых следовало постоянно остерегаться.

Маркиза вынуждена была подкупить сестер Кине, своих камеристок, что не стоило ей, впрочем, большого труда – девушки были безгранично ей преданы. Однако с этого началось падение госпожи де Буйе, а девушки оказались втянутыми в самый черный заговор. В замке Сен-Жеран был еще один человек – высокий, сухощавый, с желтым цветом лица, довольно ограниченный, но способный если не задумать, то осуществить дурное и имевший власть над другими слугами. Это был простой крестьянин, которого граф сделал дворецким, потому что с детства привык видеть его при доме. Не доверяя ему, однако, в делах и потому не пожелав взять с собой в Париж, граф оставил его в замке и поручил наблюдать за остальными слугами. Маркиз некоторое время присматривался к этому человеку, потом ловко подкупил его. Таким образом, сестры Кине и дворецкий взялись пресекать всякие сплетни среди дворни, и отныне любовники могли не таиться.

Однажды вечером, когда маркиз де Сен-Мексан и госпожа де Буйе ужинали, в дверь замка кто-то громко позвонил. Поднялся шум, на который они не обратили никакого внимания. Тем временем гонец, примчавшийся из Парижа, въехал во двор с письмом для маркиза от графа де Сен-Жерана. Маркиз вышел, сопровождаемый почти всей челядью. Узнав, в чем дело, маркиз знаком велел всем слугам выйти, но гонец сказал, что господин граф желает, чтобы письмо было прочитано перед всеми. Маркиз вскрыл письмо, пробежал его глазами и недрогнувшим голосом прочел вслух. Граф извещал своих близких и всех в доме, что у графини обнаружились несомненные признаки беременности, что, едва приехав в Париж, она стала страдать от слабости и обмороков, тошноты и рвоты, но она с радостью переносит недомогания, которые свидетельствуют о зарождении в ней новой жизни. Беременность ее не вызывает сомнений ни у докторов, ни у окружающих, а для него самого это очень большая радость, которую он хочет разделить со всеми обитателями замка. Письмо опередит его возвращение всего на несколько дней, поскольку для большей безопасности графиню приходится везти в носилках; в конце шла речь о некоторой сумме денег для раздачи слугам.

Письмо было встречено криками радости. Маркиз и маркиза обменялись взглядом, который выразил охвативший их ужас, но, подавив его, маркиз нашел в себе силы выдавить улыбку и даже похвалить слуг за привязанность к господам. Оставшись вдвоем, любовники некоторое время сохраняли молчание; первой их мыслью было, что граф и графиня введены в заблуждение столь незначительными симптомами и их, вероятно, стараются не разубеждать. Эта мысль все более укреплялась в них и возвратила им известное спокойствие.

Наутро, прогуливаясь по уединенной аллее парка, перебирая возможные варианты создавшегося положения, г-н де Сен-Мексан сказал маркизе, что роды у графини могут пройти благополучно, если графине не помешает какая-нибудь случайность. Ребенок может и умереть, и невелико горе потерять существо без разума, давшее себе труд появиться на свет, чтобы послужить причиной разорения маркизы.

– К чему терзаться? – сказал он с досадой. – Графиня вовсе не беременна, этого не может быть.

Эту часть разговора слышал садовник, работавший неподалеку, но влюбленная пара уходила все дальше, и остального он не разобрал.

Спустя несколько дней в замке появились верховые, которых граф выслал вперед предупредить о своем приезде. И действительно, скоро на дороге появились груженые фуры и экипажи; наконец показались носилки, в которых везли графиню. Граф де Сен-Жеран всю дорогу неотлучно сопровождал их верхом. Встретили хозяев замка радостно: крестьяне оставили работу и приветствовали господ, обитатели замка и слуги бросились навстречу госпоже, старики плакали от радости, видя, как счастлив граф, и понимая, что его благородные достоинства продолжатся теперь в потомстве. Маркиз де Сен-Мексан и г-жа де Буйе сделали все возможное, чтобы подладиться под общее праздничное настроение.

В тот же день в замок явилась и старая вдова маршала, которая отказывалась верить радостной новости. Графа и графиню в Бурбоннэ очень любили, и предстоящее рождение ребенка радовало всех, в особенности семьи, связанные с Сен-Жеранами узами родства, а таких семейств было немало. В первые же дни замок посетило более двух десятков благородных дам, горячо интересовавшихся течением беременности графини. Многие предсказывали, что родится мальчик, и разговоры эти были приятны графине. Впрочем, обычные симптомы – налившаяся грудь, раздавшиеся бедра – не оставляли более сомнений; все местные врачи пришли к согласию. Граф оставил одного из них на два месяца при графине и рассказал маркизу де Сен-Мексану о намерении пригласить опытную повитуху на хороших условиях. Вдова маршала, будущая бабушка, чье имя должно было перейти к внуку, заранее заказала очень дорогое приданое для новорожденного.

С маркизом г-жа де Буйе виделась ежедневно, но он лишь раздражал ее разговорами о том, что, если родится ребенок, она лишится наследства. Эту мысль маркиз внушал ей постоянно, постепенно подводя к нужному выводу. Маркиз был одним из законченных безбожников и вольнодумцев, еще редких в те менее несчастные, чем считается, времена. Отметим, что великие преступники этой эпохи, например Сент-Круа и мрачный отравитель Экзили, были одними из первых атеистов и что они опередили ученых следующего века и в философии, и в изучении естественных наук, достижения которых они использовали для изготовления ядов. В сердце г-жи де Буйе бушевали страсть, корысть и ненависть, и она согласилась на все предложения маркиза.

У маркиза де Сен-Мексана был доверенный слуга, которого он вывез из родных мест, дерзкий и ловкий плут, вполне достойный своего господина. Его-то и послал маркиз с поручением по окрестностям Сен-Жерана.

Однажды вечером, когда маркиз уже собирался лечь спать, этот человек незаметно проскользнул в спальню маркиза и оставался там довольно долго. Он рассказал хозяину, как наконец нашел то, что искал, и передал ему записку с названиями селений и какими-то именами.

На рассвете следующего дня маркиз приказал оседлать двух лошадей, сослался на то, что важное дело требует его возвращения домой, предупредил, что будет в отъезде несколько дней, просил принести извинения графу и умчался во весь дух вместе со слугой.

Они заночевали в трактире на Овернской дороге, чтобы сбить со следа людей, которые могли бы их узнать, потом окольными путями за два дня добрались до большого селения, которое, судя по первоначальному маршруту, должно было остаться далеко слева.

Здесь на окраине в собственном домике, который она занимала одна, жила известная во всей округе женщина. Она пользовалась хорошей репутацией опытной повитухи, и ее уважали наиболее почтенные жители городка. Звали ее Луиза Гуайар. Людям, которые ей хорошо платили, она оказывала и другие услуги: могла изготовить приворотное зелье, излечить золотуху, наколдовать. Ей все так ловко удавалось, что знали об ее умении лишь те, кто был заинтересован в строжайшем сохранении тайны.

Однажды поздним вечером она вдруг услышала сильный стук в дверь. Привыкшая к посещениям в любой час ночи, она взяла лампу и, ничего не опасаясь, открыла дверь. В комнату вбежал очень взволнованный вооруженный человек. Луиза Гуайар в испуге опустилась на стул. Перед ней был маркиз де Сен-Мексан.

– Успокойтесь, хозяюшка, – с трудом выдавил незнакомец, – успокойтесь, прошу вас. Волноваться нужно мне, а не вам. Яне злоумышленник, бояться меня нечего; напротив, это я приехал к вам просить помощи.

Он бросил плащ в угол, отстегнул портупею и снял шпагу, затем сел на стул и проговорил:

– Позвольте мне сначала перевести дух.

На нем был дорожный наряд, и, хотя он никак не назвал себя, Луиза Гуайар с первого взгляда поняла, что судьба посылает ей настоящего дворянина.

– Прошу извинить меня. Вы вошли так быстро, что я не успела разглядеть, с каким человеком имею честь встретиться. Дом у меня немного на отшибе, я одна, кто-нибудь может воспользоваться этим, чтобы причинить неприятности бедной женщине… Время сейчас опасное, погода дурная… Вы, наверное, устали… Не дать ли понюхать какую-нибудь соль?

– Налейте мне стакан воды.

Луиза Гуайар вышла в соседнюю комнату и вернулась с кружкой. Маркиз слегка смочил губы и сказал:

– Я приехал издалека по делу большой важности, и, верьте, я умею быть благодарным за услуги.

Он порылся в кармане, вытащил кошелек.