Текст книги "Заоблачные истории"

Автор книги: Александр Дорофеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Потерянный азимут
История шестая

Как-то капитан Крапива рассказывал нам на занятиях об азимуте. Да только слушали мы его, точно нерадивые школьники, – потихоньку в «города» играли.

– Десантник должен уметь ходить по азимуту, – закончил капитан. – Иначе это не десантник, а детсадник! Все ясно?!

– Так точно! – ответили мы, хотя большой ясности, конечно, не было.

– Да чего тут уметь-то! – хорохорились потом Фокин с Пакиным. – У нас Хвича не то что по азимуту – по проволоке пройдет с закрытыми глазами.

– А что это все-таки такое – азипут? – На всякий случай интересовался Хвича.

– Ази-мут – это пути, – уверенно объяснял Пакин, слыхавший кое-что краем уха. – Просто пути-дороги! Что ты, Хвича, по дороге не пройдешь?

– Пройду, – соглашался Хвича, – если в своих валенках, а не в Тетиных.

Поговорили да и позабыли вскоре совсем об этом азимуте.

Но однажды капитан Крапива дал взводу задание – выйти к речке Прошке, разложить костры и дожидаться подхода роты.

Задание не сложное. Бывали прошлым летом на Прошке – место хорошее, рыбное.

Да капитан еще добавил:

– Маршрут по азимуту сорок! Компас не забудьте!

Командирский приказ что отцовский наказ. Все понятно. Кроме азимута. Некстати он выплыл вместе с компасом…

– Ну что тут не понять! – махнул рукой Пакин. – До Прошки сорок километров пути. Вот и весь азимут! Обойдемся без компаса. И так неизвестно зачем противогазы таскаем – курам на смех!

Двинулись мы в путь. У каждого за спиной Роман Денисыч – рюкзак десантника. К нему саперная лопатка и противогаз приторочены. Полагается по уставу.

Лыжи отлично скользят – правильную смазку выбрали.

– Полем пройдем, леском, а там и Прошка, – рассуждает Пакин.

– Хороший у нас азипут! – улыбается Хвича, – Приятно идти!

Зимний день короток. Росточек у него меньше моего. Уже смеркается. Дорога кончилась. Лыжи в снег проваливаются. Вокруг не лесочек – чаща дремучая. Прошли мы, похоже, куда больше сорока километров. А Прошки не видать. Вообще, как говорится, ни зги не видно. Еле бредем мы.

– Где же, Пакин, твой азипут? – спрашивает Хвича. – Затерялся?

– Сейчас, сейчас. Найдем, – неуверенно говорит Пакин.

Свернули налево. Направо. Глухомань! Деревья стеной стоят. А рекой и не пахнет!

– Заблудились детсадники, – вздохнул Хвича.

Промолчали все. Но так тяжело стало! Нету сил петлять меж деревьями. Роман Денисыч за спиной как гиря стопудовая. Да еще разговорился – гремит, стучит, звякает. Плохо уложен.

Уперся я куда-то лбом. И вижу – солнце, степь бескрайняя, коршун кружит, а неподалеку река – рыбой пахнет.

– Тетя! Тетя! – в бок меня толкают.

Очнулся – что такое? Дерево обнял, а сам все иду – лыжа назад, лыжа вперед – иду. Лыжи по земле уже ерзают, такую яму прокопал.

– Оставь дерево, – говорит Хвича. – Зачем зря силы тратишь?

А я чувствую – рыбой пахнет, водорослями, водой проточной. Наяву – как во сне!

– Ребята! Берите правее! – кричу. – Там река! Носом чую!

– Она подо льдом, – устало говорит Пакин. – А лед под снегом. Ничего, кроме снега, ты не учуешь.

– Доверяю Тетиному носу! – кивнул Хвича. – Веди, куда нос укажет!

Взяли мы резко вправо, почти назад повернули. И вскоре вышли к Прошке.

Под крепким льдом она. Но у самого берега лунка пробита. Оттуда живой рекой и пахнет!

Только мы костры разложили, начали палатку ставить, подошла рота с капитаном Крапивой во главе. Пришлось докладывать, как мы к Прошке добирались.

– Повезло вам с Тетиным носом, – сказал капитан. – Вышли точно по азимуту сорок градусов. Можно подумать, товарищ Тетя, что нос у вас намагничен, как компасная стрелка! В общем, берегите его – не отморозьте. Ценный прибор.

– Есть! – ответил я. – Беречь на славу отчизне!

– Но по азимуту научитесь ходить – это приказ! Азимут – не простая дорога, а та, что компас укажет. – Капитан Крапива нахмурился. – Солдат должен пути свои по науке знать! Иначе и себя не сбережет, и товарищей подведет. Все ясно?!

– Так точно! – ответили мы.

И правда, совершенно ясно стало, что мелочей на военной службе не бывает.

Короткий сон в противогазе
История седьмая

Поставили палатки на берегу Прошки. Натаскали лапника елового на пол. Печки солдатские затопили. Потеплело. Какой-никакой, а дом! Уютно – глаза слипаются, сон наваливается.

Да, видно, дровишки попались сырые. Или вытяжку не устроили, как полагается. Валит дым клубами. В миг наш дом полон дыму! На улице холод, а тут дышать нечем.

– Противогазы! – сообразил Пакин. – У десантников все в дело идет!

С рекордным временем нацепили мы противогазы. Хорошая все же вещь – противогаз! Одно плохо – поговорить нельзя. Слышно только – бу-бу-бу да бу-бу-бу!

Немного так побубукали. В общем-то, не до разговоров – с ног валишься от усталости. После такого перехода не то что в противогазе – и с самоваром на голове заснешь.

Сейчас, думаю, полетаю! Да не тут-то было. Конечно, что за полеты в противогазе?

Снится мне, что плыву глубоко под водой. Холодная вода, поверху лед стоит. И воздуху не хватает. Задыхаюсь. Вынырнул из сна, а рядом чудища! Водяные драконы! Морды носатые, морщинистые. Глаза круглые, как плошки, красным отблескивают. То ли сплю, то ли наяву грезы? Толкнул на всякий случай ближайшего дракона. Как он зарычит!

Подскочил я – окончательно проснулся. Сизая мгла, и ребята похрапывают в противогазах.

Хватит с меня таких снов! Вышел на улицу. Как дышать вольно! Рекой пахнет, лесом. Даже, кажется, чую, как далекие звезды пахнут. Еле слышно, космически. Почему-то напомнил мне этот запах кобылье молоко.

Выкопал я саперной лопаткой ямку в снегу. Выстелил лапником. Нелегко засыпать на холоде. Чуть задремлю – тут как тут мороз, будит. Вот бы поближе к какой-нибудь звезде, тепло там, верно!

Снег заскрипел, склонился надо мной капитан Крапива:

– А, рядовой Тетя! Одобряю! Как говорится, где солдат прилег, там ему и дом. А для десантника везде перина пуховая – хоть на болоте, хоть на скале, хоть на суку, хоть на льду. Надо учиться отдыхать в любых условиях. Продолжайте сон, товарищ Тетя!

– Есть, товарищ капитан!

Поглядел я недолго на звезды и впрямь заснул. И тек надо мной Млечный Путь. Тепло от него шло, будто от парной молочной реки. И спал я крепко, спокойно, как пожелал капитан Крапива.

Вот что значит приказ командира. Посильнее любого явления природы.

Таков закон природы!
История восьмая

– Смекалистый ты солдат, Николай, – говаривал старшина Верзилкин. – Да жалко – хиловат! Оглядись, Николай!

Чего же тут оглядываться? Ребята у нас в роте, конечно, богатыри. Мускулы перекатываются под кожей, как волны на море.

– Качаемся! – говорит Королев.

– На чем? – спрашивал я, думая о каких-то секретных качелях.

– Не на «чем», балда, а «что»! Мышцу качаем.

Верно, то и дело тягают они с пола под потолок гири да штанги – покачивают ими, как пуховой подушечкой.

А я срам терплю. Подсадят меня, к примеру, на турник – и болтаюсь там, как белье на прищепке.

– Отставить висеть! – подходит старшина Верзилкин. – Подтянись!

Легко сказать! Ногами во все стороны дрыгаю. Извиваюсь. Кое-как достану подбородком до перекладины.

– Отставить кривлянье! – сердится Верзилкин. – Качай мышцу!

«Какая там мышца?! – думаю, – Меня, верно, земля сильнее притягивает, чем всех прочих. Никак не совладаю с притяжением. Разве что во сне».

Ребята на турнике «солнце» крутят, а я крутанусь полкруга, если, конечно, хорошенько подтолкнут, – и застряну.

– Что такое? – хмурится старшина. – Полумесяц?! Запомни, Тетя, солдат или хороший, или никудышный. Среднего солдата не бывает.

Ой, до чего же неохота в никудышные попадать, стыд в глазах прятать!

Принялся я силу свою растить и воспитывать. И гири пудовые таскал, и на руках по плацу ходил. То в позе льва посижу, то в позе змеи. Есть такие особые упражнения – не поймешь, где нога у тебя, где рука. Но голова на месте, конечно, и представляет, что отважен ты, как лев, и мудр, как змея.

Бывало, бежит наша рота кросс. Долго уже бежим. Чувствую – силы оставляют. Упаду сейчас – и пропади все пропадом. Глаза сами закрываются. И чудится, что лежат мои силы тихонько в сторонке, на обочине, лежат, дремлют. «Ах так! – думаю. – Я тут бегу надрываюсь, а вы ваньку валяете?! Назад! На место!»

Конечно, силы мои поартачатся – и так и сяк. Но все же возвращаются. Сразу бежать легче. Потихоньку я их приучал, полегоньку… И вот пошло дело – вроде бы отпустило меня земное притяжение. Перво-наперво справился с турником.

– Товарищ старшина, поглядите, какое «солнце»! – И кручусь колесом на перекладине.

– Одобряю! Светит ярко! – прищурился Верзилкин. – А почему такой вид? Руки из рукавов граблями торчат. Штаны из сапог вылезают. Как беспризорный! За формой следить надо, Николай!

Поглядел я в зеркало на плацу – точно, чучело чучелом. Что за оказия? И вдруг понял – расту! Недаром во сне летал, недаром на турнике висел часами. Расту!!!

Видно, все мои силы разом вверх меня потянули. Не по дням, а по часам. Может, даже по минутам. Разогнался я – всем на диво!

– Кончай, Тетя! Жми на тормоза, – говорит Фокин, он обмундированием заведует в роте. – Тебе что – каждый месяц новый комплект выдавать?

– Не ожидал! – смеется Королев. – Скоро этак всех перегонишь. Не на ком будет глазу отдохнуть!

А старшина Верзилкин подбадривает:

– Дуй в гору, Николай! Ты удивительное явление природы. Видать, сила духа у тебя богатырская.

Теперь-то уже не был я заячьим хвостом в строю. Хоть и стоял последним, но уверенно.

Как на плацу построимся, капитан наш Крапива приказывает:

– Рота, на-пра-во! Еще – на-пра-во!

Поворачивается рота спиной к командиру.

– Улыбнуться! – командует он. – Шире! Еще – ши-ре!

Улыбаемся, как велено, во всю ивановскую – рты до ушей.

– Отлично, – говорит капитан Крапива. – Щеки со спины видны! У всех, кроме Тети. Ну да пока длинный вширь растет, короткий вверх тянется. Таков закон природы!

Крепость тела и ума
История девятая

А поглядели бы вы на нашего старшину Верзилкина! Он бы мог чемпионом мира стать в любом виде спорта. Хоть по штанге, хоть по шахматам. Да не хочет. Я, говорит, десантник – и все тут…

В зале рукопашного боя повесил он плакат во всю стену:

«Сперва головой думай – потом руками делай»

Сидят ребята на полу с таким видом, будто сложные задачи в уме решают. Подготавливаются к занятиям, которые проводит старшина.

Затем боевой танец – руками-ногами в стороны. Раз-рраз-р-ррраз! Очень красиво.

– Переходим к работе с головой! – говорит Верзилкин. – Испытания на кирпичах.

А надо сказать, у старшины Верзилкина специальный запас кирпичей. Настоящие строительные кирпичи, без обмана.

– У нас договор с кирпичным заводом, объяснил мне старшина и положил один кирпич на невысокие козлы. – Царев!

Подошел Царев. Примерился. И вдруг – бац! – лбом по кирпичу. Я глаза зажмурил. А кирпич и вовсе – пополам.

Старшина спрашивает:

– Семью восемь?

– Пятьдесят шесть! – отвечает наш Царев без запинки.

– Принято! – говорит старшина и укладывает два кирпича.

Царев, долго не церемонясь, – шарах! Только половинки отлетают.

– Трижды шесть? – спрашивает Верзилкин.

– Восемнадцать! – говорит Царев.

– Принято. – И старшина уже кладет три кирпича.

Вздохнул Царев, выдохнул. Сосредоточился, как штангист на помосте.

Тарарах! – хрустнули кирпичи.

– Дважды три? – прищурился Верзилкин.

Недолго подумал Царев.

– По-моему, шесть, товарищ Старшина? А как по-вашему?

– Все верно. На сегодня хватит!

– Да что вы, товарищ старшина! – просит Царев. – Кладите четыре!

– Пока с тремя поработаешь, – не соглашается Верзилкин. – Без крепости ума нам крепость тела не нужна!

Это у старшины Верзилкина любимая поговорка. Сам-то он шутя семь кирпичей разобьет. Да еще помножит в уме трехзначные числа.

Таков наш старшина Верзилкин. Крепок – и умом, и телом!

Штабная карта
История десятая

Начались войсковые учения. Подняли нас ночью по тревоге, и капитан Крапива поставил боевую задачу:

– Захватить штаб условного противника. Штаб отлично замаскирован и усиленно охраняется. Главное – добыть штабную карту. Доставить в целостности и сохранности!

– Есть – в целостности и сохранности! – На солдатской службе другого ответа и быть не может.

И сразу в самолет. В полной боевой выкладке: автомат, молчаливый Роман Денисыч – хорошо упакован, два парашюта, основной и запасной. Десантирование в тыл «противника»!

Сколько ни прыгай, а я вам скажу – все равно сердце замирает. И с Капитоном ласковые разговоры ведешь: «Не подведи, мол, Капитоша, сделай все на совесть!»

Время непонятно как движется, когда летишь в самолете на задание – вроде стоит, а вроде вскачь несется. Близко ли, далеко ли улетели? Что там, под крылом? Горы, степь, море? Где наш противник, где его штаб?

– Приготовиться!

Лег самолет на боевой курс.

– Пошел!

Тусклый свет в самолете. За бортом стремительная тьма. И туда уходят ребята. Вот и я «пошел». Несколько шагов до выхода, под куполом до земли, а там – определимся на местности.

Ветер ходит по высотам в разные стороны. Тьма прозрачна и холодна. Сияют звезды, и белеет под ними сплошная снежная равнина – рукой подать! Успеет ли парашют раскрыться?!

И проваливаешься беззвучно в эти небесные снега, в облака, полные не просыпавшимся еще на землю снегом.

Тихо в облаке. Едва слышно, кажется, шуршит оно. Лицо будто иголочки покалывают. И летишь вроде бы медленно-медленно, неизвестно куда. Бело и мутно, как во сне.

И как из сна – выплывает вдруг земля.

Она черная! Снега почти нет. А мы в белых маскировочных халатах. Да, замаскировались! Легче легкого обнаружит нас условный противник. Противник-то условный, но от капитана Крапивы нам безусловно влетит, коли не выполним задание.

Поправил я автомат на груди. Огляделся – где ребята? Что за чертовщина?! Быть такого не может! Земля рядом, но ни одного парашютного купола не видно на ней. Точно провалились куда-то.

Елки-палки – лес густой! Не земля подо мной черная, а и впрямь лес. Да какой густой – ни полянки, ни прогалины. Проносятся ветви, будто еловая волна катится. Того и гляди, сядешь на макушку, как голубь!

Рванул стропы – тпрррууу! И ухнул в еловую глухомань, в черный еловый колодец, пахнущий смолой. Мелькнули косматые ветки, и дернуло меня вверх изо всей силы. Зацепился купол за сучья. Повис я меж деревьев, как елочная игрушка.

Молодец, Тетя! Здорово приземлился!

Болтаюсь между небом и землей. Очень затяжной получился прыжок. «Ладно, – думаю, – надо оценить обстановку, сориентироваться на местности, как говорится. Не век же на дереве висеть».

До земли, где мягко белеет снег, метров двадцать. Огромный сугроб виднеется. Беда, далековато, никак не допрыгнуть.

Кончатся учения. А как, спросят, показал себя рядовой Николай тетя? Чем отличился? Да он на елке все учения маневрировал!

Нет, не пойдет так дело. Достал я стропорез – специальный ножик. Чик, чик, чик – по стропам. Как тот чудак, что пилил ветку, на которой сидел. Но я похитрее, конечно, – правой рукой за концы строп держусь. А как все обрезал, обеими ухватился. И давай раскачиваться – туда-сюда, туда-сюда.

Если бы кто со стороны поглядел, очень удивился – в тихой морозной ночи кувыркается на елке какое-то существо человекообразное, вроде белой северной обезьяны.

Раскачался посильнее и в сугроб полетел! Бухнул, как снаряд. Снег рыхлый. Проваливаюсь, проваливаюсь… Будто опять сквозь облако. Да облако земное. Пожестче небесного. Падаю, словом, не зная куда. Уж не в медвежью ли берлогу?! Вот ласковая будет встреча…

Шарах! – пробил ногами что-то твердое. И свет разлился, словно из-за туч к солнцу вылетел. Неужто электричество в сугробе? Ох, думаю, глубоко ты провалился, Николай Тетя!

Хотя не до раздумий, конечно. Какие там раздумья!? Глазами стрельнул – и ясна обстановка. Штаб! Стою на столе. Надо мной пробитая фанерная крыша, снег потихоньку сыплется в дыру. Вокруг офицеры условного противника. Смотрят на меня, как на снежного человека, что незваным на дружескую вечеринку вломился. Главное тут, понятно, – не дать опомниться.

– Руки вверх!!! Штаб окружен!!!

Да, видно, не рассчитал я силу голоса. Опять падаю – стол подо мной развалился. В общем, приземлился в конце-то концов.

И вдруг – дверь настежь! Часовые!?

Едва выхватил условную гранату, как ворвался в штаб Хвича Перетурян, а за ним, конечно, Фокин, Пакин, Царев и Королев.

– Бравые ребята десантники, – говорит один офицер. – И с флангов, и с неба атакуют! Не помогли маскировка и охрана… Сдаемся.

– Где карта? – спрашиваю я, поднимаясь.

А офицеры перемигиваются да улыбаются, глядя на меня. Мол, знать ничего не знаем, хоть пытайте, – какая такая карта?

– Слушай, Тетя, подвинься, – говорит Хвича.

Разобрал он обломки стола, разгреб снег, что сверху насыпало, и достал карту у меня из-под валенок. Помятая, подмоченная, но в общем-то целая. На столе она лежала…

Кто бы мог подумать, что с неба прямо на штабную карту угожу? Да, чего только на военной службе не бывает! Особенно у десантников. Обо всем не расскажешь…

– Сейчас на посадку пойдем – пристегните ремень, – сказал мне Николай Тетя. – И если не наскучило, послушайте еще историю…

Щучье озеро
История одиннадцатая

Летние учения не то что зимние. Куда как веселей. Даже искупаться можно. Помню, раз я из воды часа три не вылезал…

Десантировались мы тогда из вертолета. Без парашютов. Зато у каждого толстые брезентовые рукавицы.

Завис вертолет над лесной поляной. До земли метров сорок. Бросили вниз канат. И заскользил старшина Верзилкин – ловко, как акробат в цирке. Правда, ветер сильно мешает, раскачивает из стороны в сторону.

Приземлился старшина, ухватил конец каната, чтобы остальных меньше болтало. И ребята пошли один за другим при помощи рук.

Последним – капитан Крапива. Прочно встал он на землю. Значит, полный порядок. За командиром как за каменной стеной! Любое задание – пустяк.

Да что-то очень грустный наш Крапива. Серый, как день ненастный.

– Вы не приболели, товарищ капитан? – спрашивает Верзилкин.

– Хуже! Значительно хуже, старшина! – отвечает капитан Крапива. – Я убит! Навылет! Шальной пулей! Конечно, условно, но от этого ничуть не легче. Только что руководитель учений передал по рации.

Вот оно какое дело. Хочет командование поглядеть, как мы без капитана управимся.

А задание у нас – пройти по тылам условного противника, нанести на карту важные объекты. Очень просто, как говорят разведчики, засыпаться!

– Удачи вам, – грустно сказал капитан и полез вверх по канату.

Вертолет недолго повисел над поляной и улетел с нашим условно убитым командиром. За старшего Верзилкин остался.

Путь наш вдалеке от проезжих дорог, по лесной чащобе. Хорошо в летнем лесу! Птицы поют. Идем, будто гуляем. Если, конечно, не считать, что за спиной у каждого по тридцать килограммов. А у Хвичи еще рация.

Идти надо так, чтобы ни одну птицу не вспугнуть, ни одной веткой не хрустнуть, ни одного следа не оставить. Мы же все-таки не на прогулке, а в тылу противника – понимать надо.

И под ноги смотрим, и по сторонам. Как бы ветку не обломить, гриб не сбить, цветок не затоптать. Прежде чем ногу поставить, подумаешь – куда и как.

Вот бы все так по лесу ходили – берегли природу.

Только Пакин ворчит себе под нос:

– Правильно говорят – десантник в небе под парашютом орел, а на земле всю дорогу – ишак!

Отчасти, конечно, прав Пакин. Да чего уж ворчать понапрасну? И движется небольшая наша группа ишаков-разведчиков по намеченному маршруту.

Поредели деревья. Впереди река, а через нее мост. Есть объект! Нанесли его на карту. Хвича передал по рации координаты.

Царев с Королевым подползли ближе к мосту. Надежно охраняется – мышь не проскочит.

Спустились вниз по течению. Сняли комбинезоны, набили их тростником. Прямо загляденье, какие пугала получились огородные. Но главное, что эти пугала и водоплавающие. На них оружие уложили, рюкзаки – и в реку. Странная флотилия, но надежная! Быстро на другой берег переправились.

А время-то в тылу противника очень дорого. Минуты нельзя потерять. Но и поспешать с умом…

Постепенно заполняется наша белая карта. Расцвечивается пометками – в этом квадрате зенитная батарея, здесь узкоколейка выходит к аэродрому, тут ракетная установка.

Сколько мы километров за день отмахали, не сосчитать. А как стемнело, забрались в глухомань. Сняли дерн с земли, выкопали яму для костра. Ужин разогрели. Сидишь у костра, пьешь чай с брусничным листом – красота! Однако натянут как струна. Даже спишь вполглаза – не нагрянул бы условный противник.

Утро еще не наступило, птицы спали, когда в сером тумане вышли мы к узлу связи. «Увязаны» здесь радиоволнами все военные объекты противника. Сквозь листву видны мачты радиостанции, локаторы, машины, разрисованные зелеными пятнами. Рядом прошел солдат, тихонько посвистывая. Значки связиста в петлицах. Точно разведан последний объект! На карту его – и пора в обратную дорогу.

Как вдруг подбегает к нам рысью здоровенный бородатый козел. В тумане прямо чертом показался! Бывают такие козлы, хуже сторожевой овчарки – всюду нос суют. Уставился этот на Пакина, чуть ли не спрашивает: «Ваши документы?!»

Пакин кулаком погрозил. А козел глядит еще суровей. Голову пригнул – вот-вот набросится. И за остальными, скотина, наблюдает, глазом косит. Точно контрразведчик!

– Отходим, – тихо командует старшина Верзилкин.

Да не тут-то было! Козел как заорет на весь лес, на всю округу. Таким истошным голосом, будто режут его.

«Ме-е-е-е-е-е-е-э-э-э-э! Ммеее-еее-е-э-э-э-э!»

Вылитая сирена!

Ну, конечно, тревога на узле связи. Ракета взвилась, окрасив туман розовым светом. Топот слышен. К нам приближается.

«Отходим» – теперь не то слово. Беги что есть силы! А с нашим грузом далеко ли убежишь? Особенно Хвиче тяжело с рацией.

Догоняет условный противник. Хочет в клещи взять.

– Мы с Тетей прикрываем, – командует Верзилкин. – Остальные уходят. Встреча на пункте сбора.

Залегли мы со старшиной в овражке. Бьем короткими очередями. А противник наступает, укрываясь ловко за деревьями.

Хотя какой противник? Свои ребята! Только из других частей. Они учатся разведчиков ловить. А мы учимся от погони уходить.

– Быстро вправо, – шепнул старшина. – Петлять!

Все правильно – надо увести их от основной группы, где рация и карта. Противник за нами должен гнаться!

И ломимся мы со старшиной сквозь чащу, как медведи. Из автоматов без умолку строчим. Вот мы – тут! Нас преследуйте, пока ребята уйдут в другую сторону.

– «Заячий круг»! – крикнул на бегу старшина.

Понятно! Оторвемся от противника и сделаем большую петлю по лесу – так заяц сбивает с толку охотника.

Но ребята-связисты не лыком шиты. Идут следом, как натасканные гончие. Близко погоня! Мы уж и не отстреливаемся. Несемся вперед, как ночные бесшумные птицы. Прыгаем через бурелом, как олени.

Выскочили на полянку – небольшое озеро на пути.

– Прячемся, – говорит старшина.

Залезли мы в воду по шею. Затаились в осоке. Под самым носом кувшинки плавают. А сердце так стучит, что кажется, волна идет по озеру.

И погоня тут как тут – уже на берегу. Слышно, как горячо переговариваются солдаты:

– Далеко-то не могли уйти!

– Прочесать бы округу!

– Первый взвод, налево! Второй – направо! – это, видать, их командир. – А ты, Кузин, проверь в осоке!

Кузин рад стараться – подыскал дубину и давай шуровать по зарослям прибрежным.

– Ква-ква! Брр-ке-ке-ке-ке! Бре-ке-кек-ке-ке-кек! – подал голос старшина Верзилкин.

– Товарищ лейтенант, да тут одни лягухи, – брезгливо так говорит Кузин.

– А ты погляди, погляди на этих лягушек! Мало ли что…

И вот прямо над нами – шух-шух-шух! – палка по осоке ходит.

Окунулись мы с головой. Неохота быть убитым или пленным – даже условно. Сразу вспоминаешь, какой грустный был капитан наш Крапива.

Посидели с минуту под водой. Выныриваем – тишина. Вроде бы пора вылезать. Но Верзилкин мигает отрицательно – рано, мол, еще посидим.

И верно – опять знакомые голоса. Лейтенант очень недоволен:

– Козел Сенька обнаружил неприятеля! А вы, ловкачи, проворонили! Ну, кто вы такие после этого?

– Угонишься за ними, – вздыхает Кузин. – Десантники…

– Отставить разговоры! – сердится все лейтенант. – Привал! Можете попастись четверть часа…

И место они выбрали самое подходящее – в трех метрах от нас. Невмоготу уже в воде сидеть. Какие-то жучки по щекам ползают. Стрекозы на уши садятся, мальки забираются в комбинезон, щекочут. Нет ли тут пиявок? Чего боюсь, так это пиявок! Сижу ни живой, ни мертвый, словно полуутопленник.

– Товарищ лейтенант! Может, искупнемся?! Зажарились по лесу бегать. А, товарищ лейтенант?

Ну, все – попались! Сейчас обнаружат…

И вдруг рядом – ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш! Змея!

Чуть не выпрыгнул я на берег – так натурально зашипел старшина Верзилкин. Гадюка, да и только!

– Отставить купание! – говорит лейтенант. – Не заслужили! Да и змеи тут – вон как шипят, черти. Подъем!

И отправился наш условный противник, не освежившись, восвояси.

– Хороший у них лейтенант, – утвердительно мигает старшина. – Строгий, но справедливый. Выбираемся потихоньку.

Еле вылезли мы из озера – настолько илистое дно затянуло. Обсохнуть бы теперь, горячего чаю хлебнуть, перекусить. Да некогда! Сколько времени потеряли, пока отсиживались в осоке.

Определились мы по компасу, наметили азимут на пункт сбора. И добрались к ночи без приключений.

Ребята нас заждались. Хвича быстро вызвал по рации вертолет.

Нашли поляну. Выкопали ямки. Три в линию да еще три – углом. Разожгли в них костры. Получилась огненная стрелка. Сверху отлично видать. Точно по стрелке и приземлился вертолет.

А на борту нас капитан Крапива встречает. Здоровый, бодрый.

– Благодарю за службу! Отлично действовали!

И тут старшина Верзилкин, как фокусник, вытаскивает из комбинезона щуку. Крупная, полосатая щучища!

– Вот, товарищ капитан, вам подарок. Под носом у противника поймали. Как учения кончатся, поедем на рыбалку. Я это щучье озеро на карте пометил!

– Ну, спасибо! – растрогался капитан. – Вижу, десантники даром время не теряют!

Гремел над нами двигатель вертолетный, а мы и правда зря время не теряли – спали безусловно, как убитые.