Текст книги "Вольный стрелок"
Автор книги: Александр Прозоров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Глава десятая
Воздух
– Денис, ты глянь! – остановился Алексей возле огромной телевизионной панели, на которой над бегущей строкой показывали горящие на улицах машины и парней в куртках с капюшонами, мечущих куда-то камни и бутылки. – Они там все с ума посходили! Интересно, это турки в Германии или арабы во Франции?
– Какая тебе разница? – не понял Тумарин. – Лично я уже лет десять, наверное, вообще новостей не смотрю. И ничего, жив-здоров.
– Это потому, что ты уже давно в другом измерении живешь. На другой планете. А мне интересно! Упс, это опять Франция! В Нанте по обвинению в многочисленных убийствах арестован полицейский комиссар Лаваля Эдмон Фарси. Три дня назад, после того, как он отпустил нацистов, подозреваемых в расстреле эмигрантов на площади города, жители арабского квартала взяли комиссариат штурмом… Много пострадавших… Ну да, так я и поверил! Полицай утверждает, что выдавал подчиненным только резиновые пули. И это несмотря на то, что у мирных граждан десятки огнестрельных ранений. С неба эти пули прилетели, что ли? Во Франции, между прочим, в этом месяце полиция уже раз двадцать в разных департаментах в толпу палила, и каждый раз после этого пыталась отмазаться. Одно слово, уроды! Столкновения продолжаются, мэрия пытается вести переговоры… Многочисленные возгорания. А пожарное депо тоже сожжено. Интересно, каким местом они думают? Где они собираются жить, если разнесут всю страну на гранулы? У них там, кажись, уже возникли проблемы с электроснабжением.
– Скажи лучше, как уговорился с «Энергией»? Спецов для сборки на нашей южной базе дадут или нет? Или мне нужно сватов засылать, чтобы с работы переманивали?
– Жмутся. Говорят, что сборка аппаратов у них, в готовых эллингах, под контролем лучших специалистов, при наличии лучшей контрольно-диагностической аппаратуры и научного центра даст куда большую гарантию качества, нежели цех, организованный в пустых ангарах на новом месте.
Это было правдой. Именно поэтому Тумарин согласился устанавливать новый двигатель на орбитальный аппарат здесь, в России. А потом – здесь же совершить испытательные полеты. Разумеется, без запуска «Касатки». Дай «макеевцам» волю – они бы тоже все работы провели в своих цехах. Но тут на стороне Дениса был договор о запрете ядерных испытаний. Россия использовать новую систему не имела права. Поэтому «Клипер» с установленной на нем «Касаткой» он официально покупал и вывозил за рубеж. Подняться в воздух ему суждено с опознавательными знаками Никарагуа.
– Сизарь, на будущее. Первую серию аппаратов мы можем заказать у «королевцев», это само собой. Но серию нужно запускать возле места основного старта! Им же все равно новые цеха под это строить придется. Хотят долю – пусть отпочкуют нам филиал! Корпорация должна иметь самостоятельность. А то в России слишком много голодных монстров. Могут «Молибден» и схарчить, если слишком активно развиваться станем.
– Не говори «гоп»… Мы еще даже таможню не прошли!
В этот раз Тумарин летел без билета, на «попутке». Причем, на весьма впечатляющей! Высотой с трехэтажный дом и с хвостом на высоте пятиэтажки, с крыльями размером, как Красная площадь, с двумя рядами колес, каждое в рост человека, – АН-124 поражал воображение даже подготовленного человека. Трудно поверить, что эта махина размером с броненосный крейсер начала двадцатого века способна оторваться от земли и, подобно легкому аисту, перемахнуть по воздуху через половину земного шара.
Внутри огромного салона запросто поместился не только «Клипер» целиком, но еще и разобранные крылья, какое-то специальное оборудование, мебель новых сотрудников – и еще осталось место для просторного кинозала, в котором намеревалась коротать полет бригада подготовки «Воздушного старта» к работе.
– Смотри, Денис, канал «Франсэ-э-э» анонсирует интервью с нашим Топорковым, – неожиданно сообщил Сизарь. – Рекламу подписчикам рассылает.
– Ты чего, еще и в телефоне на новости подписан? – удивился Денис. – Голова не пухнет?
– Голова должна работать! – спрятал сотовый Леха. – Вот как новыми проблемами загружусь, тогда и новости заброшу. «Касатка»-то наша дрянь – тупой кирпич супротив компьютера. Ее еще дорабатывать и дорабатывать. В первую очередь, систему генерации.
– Молодые люди!
Сизарь и Денис оглянулись на голос, увидев крепкого и рослого, лысого загорелого мужчину возрастом под полтинник.
– Уп-с-с… – выдохнул Леша. – Денис, ты знаком с шеф-пилотом КБ «Энергия»? Егор Антонович, очень рад вас видеть.
– Взаимно! Очень интересно было услышать ваше личное мнение о ваших собственных двигателях. Вы их хотя бы раз обкатывали?
– Один раз совершенно точно, – искренне ответил Сизарь.
– То есть, всего один раз и обкатывали?
– У нас коммерческая организация, Егор Антонович, – вместо Сизаря ответил Тумарин. – Мы не можем напрасно тратить время и устраивать кучу испытаний сверх необходимого. Механизм прошел испытания на стенде и доказал свою работоспособность. Теперь мы хотим проверить его в полете.
– Это который «тупой кирпич»?
– Это полностью функциональная схема, – попытался разъяснить Сизарь. – Просто в самом простейшем виде. Если она покажет себя пригодной для работы, будем расширять функциональные возможности…
– Егор Антонович, – перебил его Тумарин. – Перед вами конструктор двигателя и куратор проекта. Мы отправимся в первый полет вместе с вами. Думаю, это достаточное доказательство нашей уверенности в двигателе?
– Знаешь, парень, что у тебя на лбу написано? – ответил летчик-испытатель. – Там написано: «Если машина гробанется, то лучше уж и я с нею».
– Никто не гробанется, – покачал головой Денис. – Никакого риска не будет. Мы стартуем с двенадцати тысяч, поднимаемся в стратосферу, планируем на аэродром Панхито и садимся. Все. В худшем случае, если техника откажет, то просто планируем вниз, и «Бе-200» подбирает нас из океана. Никакого риска – проверка двигателя в полете, и ничего более.
– В наше время на регламенты и протоколы испытаний всем наплевать, – хмуро ответил летчик. – Все думают только о деньгах. Всем только давай, давай, давай…
Пилот с недовольным видом прошел мимо, помахивая легким чемоданчиком.
– Советская школа, – виновато развел руками Сизарь. – Зато опыт! Лучший специалист конторы…
Самолет мелко задрожал, и его носовая часть, высоко задранная для погрузки, медленно поползла вниз. Похоже, «Руслан» уже получил разрешение на вылет и никого из опоздавших ждать более не собирался.
– Рассаживаемся, пристегиваемся! – Один из членов экипажа вышел на мостик перед дверью в кабину. – Возможно, сейчас нас немного потрясет! Но в воздухе сразу станет легче.
Спустя двадцать часов самолет уже приземлился на авиабазе Панчито. Заждавшиеся стропальщики ринулись в гигантский транспортный отсек, стали отстегивать крепежные ленты, загнали прямо внутрь дизельный погрузчик. Все отлично знали, что и как надлежит делать, куда везти и где складировать. Со стороны куратора проекта в этой ситуации самым разумным было не мешать.
На краю поля он увидел маленький открытый «Судзуки-самурай», которым пользовался в Никарагуа. Денис поспешил к машине, Аривжа выпрыгнула навстречу:
– Привет, милый! Я думала, ты останешься проследить за работой.
– Сами управятся, не маленькие…
Он взял ее руки в ладони, ощутил крепкое пожатие, и девушка посторонилась:
– Сядешь за руль?
– Нет, не удалось выспаться в полете. Глаза слипаются.
– Ну, тогда поехали спать, – предложила она.
Джип сорвался с места, стремительно промчался по дорожке, лоснящейся от свежего асфальта, и резко остановился возле бунгало. Молодые люди поднялись по ступеням, вошли в дом, и Аривжа, хлопнув дверью, кинулась к нему, обняла за шею и крепко прильнула:
– Куда же ты пропал?! Как долго тебя не было!
Вместо ответа Денис подхватил ее на руки и понес в спальню.
* * *
Наконец-то дорвавшись до мягкой постели, Тумарин продрых полных двенадцать часов – и спал бы, наверное, и дальше, если бы ему на лицо не упали горячие солнечные лучи. Он поднялся, завернулся в простыню и выглянул на веранду. Аривжа сидела там, стремительной дробью стуча пальцами по клавишам. Денис кашлянул. Девушка еле заметно покосилась в его сторону и никак не отреагировала. Но молодой человек уже давно привык ощущать мысли и желания любимой по взгляду, легкому движению губ, бровей, по касаниям пальцев к волосам.
На людях Аривжа всегда была спокойна и холодна. Можно даже сказать – суха и чопорна. Но чем дольше она сдерживала эмоции, чем сильнее были спрятанные под маской чувства – тем жарче они полыхали, когда она оставалась с Денисом наедине. Тумарина эта игра в снежную королеву со страстью тигра пока что полностью устраивала.
Вот и сейчас, не прошло и двух минут, как клавиши затихли, негромко стукнула крышка ноутбука, через мгновение тихонько скрипнула дверь.
– Ты уже встал, или мне показалось?
– Я как раз думаю над этим вопросом, – подкравшись сзади, он коснулся губами ее шеи и стал пробираться выше, раздвигая лицом ее смолистые волосы.
– Мне нужно сегодня еще успеть… – шепотом предупредила она.
– Куда?
– Какая разница?.. – прошептала в ответ она.
Чего они никак не успели сделать за своими хлопотами – так это озаботиться обедом, а потому после двух стаканов сока отправились подкрепиться в «гранд-столовую», как в шутку прозвали здешнее заведение самообслуживания остряки. С одной стороны – официантов в нем не было, отоваривались посетители сами, загружая подносы вдоль длинного прилавка. С другой – купить здесь можно было все, от морса до французского шампанского, от серых макарон с консервированной тушенкой до кроличьих ушей, тушенных в апельсиновом соусе.
Развлекали посетителей несколько жидкокристаллических панелей, на которых обычно распевали невесть что сочные смуглые красотки с местного музыкального канала, – однако сегодня колыхались белая, синяя и красная ленты, изображая фон для Эйфелевой башни и знака «F24» рядом с ней.
Странный выбор начальника заведения разъяснился, когда на экране появился одетый в джинсы и свитер Семен Топорков, сидящий напротив затянутой в красное платье женщины с откровенно лошадиной физиономией.
– Добрый день всем зрителям, переключившим свои телевизоры на наш информационный канал, – радостно оскалилась дама на экране. – Сегодня у нас в гостях русский промышленник и миллионер, владелец корпорации «Молибден», прославившейся в последнее время проектом «Планета белой расы», реклама которого в последние месяцы попалась на глаза, наверное, каждому французу. Откройте нам свою великую тайну, мсье Топорков: так какую именно услугу вы предлагаете нашим гражданам?
– Все очень просто, мадам Женевьева, – спокойно кивнул в ответ Семен Александрович. – Мы предлагаем всем желающим переселиться в такое место, где совершенно точно и гарантированно никто не ограбит, не изнасилует, не обкрадет, где нет риска того, что кто-то вломится в их дом и отберет их детей. В такое место, где они смогут жить в полной безопасности и спокойствии привычным образом, не подвергаясь оскорблениям и унижениям.
– Вы полагаете, жители Франции нуждаются в вашей защите? – рассмеялась журналистка.
– Судя по тому, что каждый год вашу прекрасную страну покидает полмиллиона человек – то да. Впрочем, это относится не только к Франции. Семьсот пятьдесят тысяч коренных жителей в год бежит из Германии, четыреста тысяч – из Англии, три миллиона – из США. Людям не нравится тот мир, в котором они оказались. Европейцы все чаще продают свои дома, собирают вещи и отправляются на чужбину в надежде найти там лучшую долю. Но эта надежда напрасна. Если они бегут на американский континент, то сталкиваются с той же самой бедой, что и дома: с ювенальной юстицией, запретом на самооборону, феминистическим террором, с толерантностью и сексизмом. Спастись от этого возможно только в современных, стремительно развивающихся странах Юго-Восточной Азии. Но буддийская цивилизация, выросшая на совершенно других морально-этических принципах, чужда западному человеку и не даст ему облегчения. К тому же, не секрет, что сейчас планета входит в новую фазу своего расширения, а это геологическое явление связано с землетрясениями, извержениями вулканов, с выбросами ядовитых газов. Вы ведь наверняка знаете о частых случаях гибели птиц, рыб, животных в разных уголках планеты? Так давайте вспомним о том, что в ходе первой волны геологического расширения двести миллионов лет назад случилось так называемое «Пермское вымирание», когда погибло девяносто девять процентов живых организмов. Практически все!
– Какие страсти вы рассказываете, Семен! – На этот раз журналистка не хихикала.
– Это не я, дорогая Женевьева, это сейсмологи. У меня нет последних данных, но с тысяча девятьсот девяностого года по две тысячи одиннадцатый количество землетрясений выросло с одиннадцати тысяч до тридцати четырех тысяч в год, количество извержений – с тридцати до ста сорока. Один за другим просыпаются давно потухшие вулканы, такие как Чайтен, Симмоэ, Эль-Иерро, вулкан-убийца Утрунку. [2]2
В книге использована статистика 2009 года. Вулкан Чайтен находится в Чили, Симмоэ – в Японии, Эль-Иерро – на Канарских островах, Утрунку – в Боливии.
[Закрыть]Геологические изменения приводят к изменениям климатическим, к небывалым наводнениям, ураганам, к заморозкам или засухам там, где таких явлений никогда не случалось. Увы, Женевьева, но Юго-Восточная Азия находится аккурат в местах разломов, а потому катастрофы обрушиваются в первую очередь на эти районы. Однако не все так страшно. В настоящий момент наша корпорация приступает к строительству на Венере обитаемых плавучих поселений. Мы готовы предоставить всем желающим возможность переправиться на эти базы на постоянное место жительства. За соответствующее данной услуге вознаграждение, разумеется. Они попадут в условия полнейшей безопасности, сохранят привычный образ жизни, смогут завести, наконец, детей и растить их, не опасаясь за будущее.
– Билеты на ваш «безопасный остров» будут стоить не менее трех миллионов евро, мсье Топорков. Вам не кажется, что, имея такие деньги, родить и вырастить детей несложно и здесь, на Земле?
– Вы забываете, мадам Женевьева, что в современной Европе любящему отцу достаточно поцеловать сынишку на ночь, чтобы загреметь в тюрьму на остаток жизни по обвинению в педофилии. Кто же в здравом уме рискнет рожать детей в подобных условиях?
– Но вы должны понимать, Семен, что ювенальные службы защищают детей от домашнего насилия! Вы знаете, как часто родители поднимают руку на своих детей?
– Родных детей защищает материнский инстинкт! Инстинкт, которым природа награждает каждую женщину, зачавшую, выносившую и выпустившую на свет свое дитя. А чем руководствуются комитеты нерожавших правозащитников, кроме желания освоить побольше денег? В родной семье беда возможна в одном случае из ста – а комитет нерожавших правозащитников изуродует судьбу ребенка гарантированно. Причем, заметьте, охотятся они именно за теми родителями, с которых можно что-то получить. Так что три миллиона обычную семью не то что не спасут, а как раз переведут в группу риска. Между тем, на Венере и родители, и дети будут в полной безопасности. Липкие лапки «защитников» туда просто не дотянутся.
– У вас пугающий взгляд на действительность, мсье Топорков. Неужели вы считаете, что ювенальная юстиция придумана только для того, чтобы терроризировать счастливые семьи?
– Неважно, что думаю я, Женевьева. Важно, что думают европейцы и белые американцы. Я всего лишь продаю билеты на остров спасения. Выбор за покупателями.
– Вы опять говорите именно о «белых», мсье Топорков. Почему ваш проект называется «Планета белой расы»? Вам не кажется, что это звучит несколько расистски?
– Повторяю еще раз: я продаю билеты на остров спасения. Поскольку на Земле уничтожается именно цивилизация белых людей, то и мое обращение направлено в первую очередь к ним.
– И снова в высшей степени провокационное заявление, мсье! Кто уничтожает, как, где?
– Милая Женевьева, ну, посмотрите сами. Вот представьте себе, что существуют две цивилизации, каждая из которых живет по своим обычаям. Одна, счастливая и духовная, прозябает в нищете и голоде, а вторая, злобная и дикая, живет сыто и богато. Разумеется, люди бегут из мира голодного и нищего в мир сытый и богатый. На новом ухоженном месте они оседают и требуют, чтобы жители богатой цивилизации уважали их веру, правила и обычаи. Чтобы сытые начали жить так, как привыкли они, голодные, а не так, как заведено в богатой цивилизации. Скажите, Женевьева, что случится с богатой цивилизацией, если она начнет жить по законам и обычаям цивилизации нищей?
– Вы хотите сказать, что веротерпимость и уважение прав эмигрантов уничтожает европейскую цивилизацию?!
– Да ничего подобного! – Миллионер вытянулся в кресле и сложил руки замком на голове. – Я бизнесмен, а не политик, и не намерен учить кого бы то ни было, как следует менять мир. Но я готов предоставить каждому, купившему билет на плавучие острова Венеры, возможность жить по тем обычаям и правилам, к которым он привык. Жить в мире, где не будет горящих перевернутых автомобилей и грабежей, где на улицах не стреляют, а в окна не бросают камни, где никого не насилуют и не убивают, где детей не отнимают у родителей, а ваша религия никого не интересует. Мир без вулканов, землетрясений и наводнений.
– Жить в дикой глуши, оторванными от человечества, не имея возможности пройтись по настоящему лесу или искупаться в реке, вдохнуть морской воздух? Вы предлагаете тюремную камеру, Семен, а вовсе не счастливый уголок!
– На самом деле лес и возможность купаться там будут, Женевьева. А что до морского воздуха… Вы сами-то когда вдыхали его в последний раз? Вот именно – работа, работа и работа. Но вы недооцениваете возможности современной связи. Каждый житель острова на Венере сможет получить полный пакет удовольствий, доступный – и зачастую ненужный – землянину: тысячу каналов телевидения, интернет, новостные линии. Думаю даже, у нас получится сделать это качественнее, чем у земных операторов, причем намного. Что до отдыха на пляже: две недели полета – и вы на Майорке. Ничего сложного, было бы желание. Разумеется, это будет дольше, чем из Лондона или Нью-Йорка, но такова плата за безопасность. Абсолютная гарантия того, что ваш дом не зацепит случайная ядерная ракета, подорванная каким-нибудь террористом.
– Но ведь в вашем мире тоже кому-то придется выполнять грязную работу. Убирать, прислуживать, стирать, чинить. Значит, тоже возникнет социальное расслоение.
– Как сказал один из моих сотрудников, Женевьева: «Люди – это слишком большая ценность, чтобы мыть пол или вытирать пыль», – улыбнулся миллионер. – Мы намерены полностью автоматизировать всю нудную и грязную однообразную работу. На «Планете белой расы» не найдется места для гастарбайтеров.
– Вот оно! – радостно встрепенулась журналистка. – Вы проболтались! Мсье Топорков, вы фашист! Вы самый махровый расист и исламофоб! Вы делите людей по национальному признаку и их религии. Вы не желаете признать, что все люди равны, а времена колониализма прошли.
– Да, не признаю, – неожиданно согласился олигарх. – В космосе будут нужны люди с высшим техническим образованием и навыками работы со сложным оборудованием. На орбите, знаете ли, не до расовых боданий.
– То есть, арабам, неграм, китайцам вход в ваш мир закрыт?
– Да бога ради – если они умеют варить пластик в вакууме и способны выдерживать перегрузки до шестерки включительно!
– Вот видите! Сразу начались увиливания и оговорки! – вскочила со своего места журналистка. – Мне противно находиться с вами в одной студии, мсье Топорков! Вы расист и негодяй! Надеюсь, следующее интервью у вас будет брать прокуратура Марселя!
Картинка сменилась трехцветным флагом, мигнула, и перед зрителями возникло пока еще пустынное футбольное поле, по которому одиноко бегал с мячом под мышкой коротко стриженный арбитр, одетый в траурные футболку и шортики.
– Неплохо, – громко подвел итог Сизарь, сидящий через три столика возле стены. – Если примерно из четырех миллионов европейских мигрантов где-то один из тысячи способен выложить три лимона, и хотя бы каждый десятый клюнет на удочку про безопасность – это выйдет почти четыреста пассажиров в год. Нам, даже если пупок надорвется, больше в ближайшие годы и не переварить.
– Насчет каждого десятого ты загнул! – ответил кто-то от стойки. – Рискнет от силы каждый сотый.
– Есть еще и обыватели, – ответил Тумарин. – Те, кто живет в своих домах или фермах и у кого под окнами эмигранты каждый вечер свои фейерверки устраивают. Есть миллионы людей, которые работают чисто с компьютерами в проектировании, программировании, экономике и прочей подобной «прикладнухе». Им все равно, где перед монитором сидеть, а перо в бок на вечерней улице получать неохота. Продать квартиру, дом, перешерстить сбережения – и на билет к нам, в безопасный мир, этим ребятам денег хватит. Будут еще просто романтики и любители приключений… В общем, несколько сотен клиентов в год мы наберем наверняка. Так что Топорков, считай, свою работу сделал. Теперь дело за нами.
– Через неделю выкатка, – прихлебнув из горлышка пива, отчитался Сизарь, – потом еще три дня на монтаж и отладку. Максимум десять дней – и мы готовы. Через три дня прекращаю пить. А пока, Дениска, я там и нафиг не нужен. Имею право перезагрузить мозги.
* * *
Двенадцатого апреля командировочные из РЦ «Макеева» наконец-то вылизали свой «Воздушный старт» до последнего винтика и проводочка и, не зная, что еще можно сделать, признали систему готовой к первому «горячему» старту. Аривжа попрощалась с Денисом дома, на аэродром ехать отказалась. Сказала – не желает путаться под ногами специалистов. Но скорее всего, побоялась, что в этот раз выдержка ее подведет.
Уже в здании управления полетами Денис переоделся в термобелье, поверх него натянул тесный плавающий костюм и вслед за Егором Антоновичем полез по пожарной лестнице на самый верх девятиметрового сооружения.
Водруженный на суперэтажерку, маленький крылатый аппарат нес никарагуанскую бело-синюю расцветку, на стабилизаторе и крыльях имел эмблему в виде желтой звезды на красно-черном фоне и размашистое название «Касатка» на борту. Во избежание юридических и дипломатических проблем всякую связь с российской родословной «взрыволета» адвокаты концерна посоветовали убрать.
Внутреннее помещение челнока всего втрое превышало размерами салон Тумаринского «УАЗа», вместо просторных окон имело несколько слепых круглых иллюминаторов и сдвоенную панель на носу – опять же, немногим больше лобового автомобильного стекла. Спасало лишь то, что рядов кресел стояло всего два, по два в каждом, и заднее пространство примерно три на три метра оставалось свободным. При желании можно было размяться или полазить по шкафам.
– Тесновато, – усаживаясь за спиной Сизаря, отметил Тумарин.
– На орбите в таком ребята месяцами живут и не бухтят, – хмуро ответил шеф-пилот, щелкая тумблерами. – Питание есть, давление есть, системы жизнеобеспечения протестированы.
– У меня все индикаторы зеленые, – со своей стороны ответил Алексей. – Аккумуляторы под завязку, в барабанах полтора кило топлива, лазеры в каналах юстировки, давление в генераторе есть. За ночь ничего не прохудилось.
– «Богатырь», это «Касатка», – сообщил в микрофон Егор Антонович. – К взлету готовы.
– Вас поняли, взлетаем, – ответили наушники так громко, что услышал даже Денис. Впрочем, с его места, откуда можно было различить только зеленые волны джунглей через иллюминатор, да крышу аэропорта через плечи пилота и бортмеханика, каковым в этом полете по факту числился Сизарь – с его места казалось, что они уже поднялись на изрядную высоту.
Однако вскоре картинка в окнах зашевелилась, повернулась в одну сторону, в другую, быстро покатилась назад, чуть наклонилась и ушла вниз.
– Странно, совсем не слышно двигателей, – отметил Тумарин.
– Слишком далеко внизу, – отозвался пилот. – Звуки сносит.
– Ну вот. А я только собрался похвалить звукоизоляцию.
Егор Антонович промолчал, выжидательно поглаживая сектор газа.
– Дениска, держи инструкцию! – протянул через плечо пачку распечаток Сизарь. – Будешь за робота, чтобы мы чего при старте и планировании не забыли. Потом, на серийных машинах мы, само собой, автоматику поставим. А пока вручную.
– Хорошо, – согласился Тумарин, – давай.
Он перелистал страницы, разделенные на списки «вкл» и «выкл», ничего в них не понял и снова выглянул в окно. Теперь с его места можно было разглядеть только редкие облака и бесконечную голубизну, лишь изредка подчеркиваемую темной линией далекого горизонта.
– «Касатка», я «Богатырь». Высота десять, идем в рабочую зону.
По понятным причинам стартовать над обжитой сушей, застроенной заводами, электростанциями и жилыми домами, орбитальный челнок не мог. Первый запуск летного экземпляра Тумарин – с одобрения доброго десятка главных конструкторов самых разных контор – назначил над океаном, в стороне от судоходных линий.
– «Богатырь», я «Лодка». Эшелон занял, вас вижу.
– Принято, «Лодка».
Это был «Бе-200», готовый спасти испытателей в случае аварийной посадки на воду. Но об этом варианте Денису думать не хотелось.
Минуты тянулись, как резиновые. Четыреста километров до безлюдного района в океане они должны были преодолеть за полчаса, но Тумарину показалось, что прошел целый день, прежде чем рация челнока снова ожила:
– «Касатка», я «Богатырь». Набор высоты завершен. Эшелон четырнадцать тысяч метров. Мы в рабочем районе на рабочей высоте. Доложите о готовности.
– У меня приборы указывают полную исправность, – ответил Сизарь.
– Я «Касатка». К работе готовы, – ответил в микрофон пилот.
– Вас поняли. Готовьтесь к сбросу… Замки отстегнуты. Повторяю, все четыре замка отстегнуты. Выпускаем закрылки! Расцепление подтверждаю. Хорошего полета, мужики!
– Вас понял, «Богатырь». Самостоятельный полет подтверждаю, замечаний нет, – громко сглотнул Егор Антонович. – Спасибо, что подбросили.
– Я «Лодка», ухожу в район патрулирования.
– Понял, «Лодка». Спокойного полета!
«Это точно, – мысленно согласился Тумарин. – Лучше бы они нам не понадобились».
Ему показалось, что он слышит, как шелестит снаружи воздух – но это, конечно же, было иллюзией. Если он не различал в салоне рева моторов, то уж тихому шелесту в кабину было не пробиться совершенно точно.
Сброшенный на высоте четырнадцати тысяч метров со спины «Ан-124», челнок оставался пристегнутым поверх огромного планера, выполненного по схеме «бесхвостки». Странная конструкция даже сейчас вызывала у Тумарина сильные сомнения в своей надежности, но проектанты РЦ «Макеева» дважды прогнали перед ним на компьютере схему обтекания воздушными потоками при разных углах атаки и убедили, что именно такой планер склонен к самостабилизации и надежно обеспечит старт даже при самой неблагоприятной погоде. Пришлось поверить.
Как ни странно, инженеры в очередной раз оказались правы: в разреженном воздухе над Тихим океаном «Касатка» лишь немного задрала нос и устойчиво помчалась вперед, обгоняя мелко резанные, перистые облака.
– «Касатка», я «Богатырь». Удаление сто пятьдесят. Начинайте предполетную подготовку.
– Вас понял, – кивнул Егор Антонович. – Штурман, инструкцию! Эй, на галерке! Заснул, гений?
– А, простите! – Денис схватился за распечатку: – «Порядок подготовки к старту двигателя. Первое: закрыть экранирующие заслонки дюз двигателей ориентации…»
– Закрыты!
– Закрыть датчики давления.
– Закрыты!
– Закрыть приборы аэронавигации.
– Закрыты!
– Закрыть панель моторного отсека.
– Закрыты!
– Отключить системы жизнеобеспечения.
– Отключены!
– Экранировать приборы системы жизнеобеспечения.
– Закрыты!
Список был довольно длинным, аж на трех страницах, и только в самом конце стояло:
– Отключить радиостанцию!
– «Богатырь», подготовка завершена. Мы отключаемся и начинаем работу.
– Вас понял, «Касатка». Ваше удаление двести пятьдесят, ваша высота девять. Работу разрешаю.
Пилот щелкнул последним тумблером, вытянул на себя защелку экранировки, снял гарнитуру, бросил в металлическую коробку возле кресла, захлопнул крышку и громко ухмыльнулся:
– Ну что, гении, вы все еще верите, что ваш утюг способен летать?
– Сейчас узнаем, – ответил Сизарь. – Денис, откинься на спинку и прижмись, особенно головой. Перегрузка должна быть серьезной.
– Ну, – перекрестился Егор Антонович, – с Богом. Поехали!
Он толкнул вперед рычаг управления двигателем, и уже через миг на грудь Дениса обрушилась страшная, невыносимая тяжесть, в глазах заплясали красные искорки и…
…Он очнулся от ощущения невероятной легкости во всем теле и от странности в спине. Висеть над креслом в паре сантиметров, будучи привязанным четырехточечными ремнями, а не сидеть в нем, оказалось очень непривычно. Странным было и то, что вокруг, за всеми стеклами, царила бесконечная звездная ночь.
– Где мы? – попытался спросить он, но грудь отозвалась такой сильной болью, что наружу вырвался только слабый хрип.
– Дениска? Ты жив? – Где-то сбоку послышался шорох, и вскоре над Тумариным появилась голова Сизаря. – Как себя чувствуешь? Руки-ноги целы?
– Грудь болит… – прохрипел Денис.
– Это от перегрузки. Я тебе сейчас анаболика вколю, легче станет. Тут в аптечке есть, Госнаркоконтроль еще не добрался. Сейчас, потерпи.
Он уплыл куда-то назад, зашуршал снова.
– Что случилось, Леш? – спросил Тумарин.
– Случилось то, что я оказался идиотом, а ты гением, – вернулся назад Сизарь, намотал ремень на левую руку и принялся расстегивать на своем товарище комбез. – Если бы у нас стояла плита с охлаждением, на которой я настаивал, мы были бы уже возле Юпитера. А так мы всего лишь на полпути к Марсу.
– Врешь! Я не мог валяться без сознания так долго. На твоем агрегате до Марса не меньше месяца полета.
– Ну, преувеличил маненько, бывает. – Оголив Денису плечо, Сизарь вогнал в него иглу и вкатал куба три какой-то жидкости.
– Откуда знаешь, что поможет? – с подозрением спросил Тумарин.
– Горные лыжи пополам с альпинизмом, – легко признался Алексей. – Есть грехи на совести, каюсь.
– Лучше скажи, что случилось и где мы, черт побери, болтаемся? Судя по невесомости, в ад мы еще не провалились.
– Я идиот, Дениска, – всплыв к потолку, постучал себе по лбу изобретатель. – Я не учел существование воздуха.
– Поясни!
– Предполагалось, что капсула, подрываясь у опорной плиты, обращается в плазму, что эта плазма, расширяясь, лупит ударной волной по опорной плите, та уходит вперед, сжимая пружины, через которые закреплена на корпусе челнока. Пружины сжимаются и разжимаются, превращая резкий удар взрыва в плавно нарастающий импульс ускорения. И мы имеем всего лишь семь длинных «же» вместо коротких ста.
