Текст книги "Вольный стрелок"
Автор книги: Александр Прозоров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)
– Это я с самого начала знал! Дальше!
– Мы стартовали в атмосфере. Поэтому в образовании ударной волны, помимо плазмы от капсулы, участвовал еще и воздух. Давление там, конечно, всего одна пятая от атмосферного, но при температуре, близкой к миллиону… В общем, давление на плиту получилось раза в три выше расчетного, плита выбрала пружины целиком, и мы получили жесткий толчок, без амортизации. Думаю, где-то полсотни «же» нам досталось точно. На будущее нужно будет специальные, «атмосферные» топливные капсулы делать, мощностью где-то в четверть от обычных. Ну, соответственно, мы отключились, а движок продолжил работать дальше. И заметь, ни единого сбоя не допустил!
– А почему мы тогда еще не возле Юпитера?
– Плита без охлаждения, – развел руками Сизарь. – Чтобы не расплавить, я ограничитель хода поставил, не больше тридцати импульсов за разовый цикл. Затем подача топлива отсекается, и система ждет полного остывания. Пока мы валялись без сознания, «Касатка» отработала программу и встала на отдых. Тридцать толчков по минуте в каждом – это по сумме производных не меньше двенадцати километров в секунду. Вторую космическую скорость мы перепрыгнули. Здравствуй, Марс!
– Всегда мечтал смотаться к Марсу, – потянулся в кресле Денис. – Но только не таким образом! В смысле: без предупреждения.
Боль и вправду отпустила, а потому он решительно стукнул по замку ремней и всплыл из кресла в воздух. Раз уж они оказались в таком положении – грех не испытать фантастического ощущения невесомости.
– Мы не скопытимся, Сизарь? – вспомнил Денис. – Ведь система жизнеобеспечения отключена!
– Ничего страшного. Патроны поглощения углекислоты на «химии» работают, а кислородные баллоны через игольчатый клапан воздух подпитывают. Тупо и механически. Просто на автоматике то же самое происходит более научно.
– Тогда ладно… Что с Егор Антонычем?
– Дышит. Руки-ноги на месте, что странно. Не оторвало. Видно, рычаг газа он перед стартом все-таки отпустил. За штурвал по привычке взялся.
– Нужно его тоже в чувство привести.
– Не нужно! – забеспокоился Сизарь. – У него видал, какие кулаки? Может, на всякий случай, связать?
– Совсем сбрендил? У тебя что, есть другой пилот?
– А давай пряжку скребкой заклиним? Чтобы от кресла оторваться не мог?
– Леха, смотри! – Денис внезапно увидел за иллюминатором покрытый длинными белыми нитями, голубой шар. – Леха, это ведь Земля! Смотри, правда Земля!
Он попытался приблизиться к окну, но только бессильно замахал в воздухе руками, не дотягиваясь ни до единого предмета. Сизарь, уже успевший немного освоиться, ухватился за спинку одного кресла, другого, за подлокотник, подплыл к самому стеклу, с минуту наслаждался видом, потом толкнулся, перелетел к другому окну, к третьему…
– Ты чего? – Денис, подрыгавшись, дотянулся ногой до потолка, брыкнулся – и крепко вцепился в свое кресло.
– Смотрю, где Луна. Она ведь, думаю, правил кораблевождения соблюдать не станет. Типа: «береги правый борт». Впечатается в бочину со всего хода и «здрасьте» не скажет. Мы ведь, кажись, где-то на ее орбите.
– А сами отвернуть что, не успеем?
– А фиг его знает… Двиглу после предельного перегрева не меньше суток нужно остывать. Система безопасности включить не позволит. Ее не обманешь, сам делал.
– Убить тебя мало, Сизарь!
– Да ладно тебе, Дениска. У нас пять суток автономности по воздуху и две бутылки лимонада. Так что любуйся неземной красотой – когда еще такая возможность представится? Правда, Марса обещать не стану. Топлива нам до него еще хватит, а вот кислорода – нет.
– Сухой паек, надо понимать, вы уже слямзили? – От этого известия Тумарину сразу захотелось есть.
– Да кто же думал, что мы больше пары часов в стратосфере проведем! Мы же хотели туда, обратно – и привет.
– Буди Егора Антоновича, моторист!
– Зачем, Дениска? Раньше, чем через двадцать часов, он все равно ничего сделать не сможет. Пусть отдохнет.
Пилот застонал, шевельнулся. Протяжно и витиевато выругался.
– Тащи аптечку с наркотиками, – посоветовал Тумарин.
– Ага… – Сизарь оттолкнулся от иллюминатора, но не рассчитал, взлетел спиной к потолку, отрикошетировал в угол между стенкой и полом, скребнул ногтями пластиковые плиты, взлетел снова, врезался в спинку, извернулся и ухватился за подлоконник. – Етишкин кот!
– Где мы?! – перестав стонать и ругаться, резко спросил Егор Антонович.
– У нас… У меня случилась маленькая техническая накладка. Но я ее уже исправил! – торопливо отчитался Сизарь. – Пока еще мы идем куда-то наверх со скоростью сорок тысяч километров в час. Геостационар проскочили, пока были без сознания, лунную орбиту в нижней ее части пересечем часов через пять.
– Чего, правда? – не поверил пилот.
Леша втянул голову в плечи и слабо кивнул.
– Нет, действительно правда? – Пилот отстегнулся, выбрался из кресла и довольно уверенно для землянина проплыл вперед, к лобовому окну. – Это просто очуметь… Всю жизнь считал, что для полетов в космос нужно пройти жестокий отбор, спецобучение, спецтренировки, экзамен перед комиссией. Потом спецтехника, космодром, триста тысяч тонн керосина… А у вас это достижение выскакивает так просто, из-за мелкой технической ошибки?
– Ну, Егор Антонович, если подходить образно, то мы с вами попали в ситуацию, сходную с тем, что человек пересел с лошади на простенький мотоцикл. Я в том смысле, что сто километров в час – это скорость для бензинового мотора мелкая и вовсе не рекордная. Но после лошади любому померещится всякая чертовщина… Мы всего лишь заменили химическое топливо на термоядерное. Несколько порядков роста в энергетике – и мы имеем то, что имеем. Любой глюк настройки запросто меняет скорости от орбитальных до межзвездных, и наоборот.
– Невероятно… Вы, буйные детки, оказывается, и вправду открываете человечеству путь в космос, – прильнул к передним панелям пилот. – Поверить себе не могу. Я – и вдруг в космосе?! Проклятье, ради такого и умереть не жалко! Кстати, дети, – одной головой, через плечо обернулся он, – мы так и останемся мертвым памятником первому прорыву – или есть шанс вернуться?
– Да нам это раз плюнуть, Егор Антонович! – громко хмыкнул разом повеселевший Сизарь. – У нас было полтора кило топлива. На семьдесят пять вспышек. Больше брать смысла не имело, поскольку толкающая плита находится в зоне воздействия высоких температур. С одной стороны, это хорошо, поскольку верхний слой, излучаясь с поверхности, служит рабочим веществом, обеспечивающим дополнительный толчок. С другой – за каждый цикл выгорает сантиметр плиты, что, при толщине в полтора метра, дает живучесть как раз на час с четвертью. Ну, и полчаса мы отработали. Итого, у нас осталось сорок пять минут на основном двигателе, примерно десять на маневровых и пять суток живучести по жизнеобеспечению. Ну, на данный момент уже четыре с половиной. Так что паниковать, думаю, смысла нет.
– Сизарь, ты дурак? – обалдел от такого монолога Тумарин. – У нас скорость улета сорок тысяч! Чтобы затормозиться, нужно потратить те же тридцать минут, что на ускорение. Плюс разгон в обратном направлении. И около полутора суток только на охлаждение. А время самого полета ты сосчитал?
– Хреновый из тебя баллистик, Дениска, – широко ухмыльнулся Сизарь. – Чтобы остановиться, нам не нужно тормозиться полностью. Мы уходим от планеты на «второй космической». Если погасить ее наполовину, ниже «первой космической» скорости, то мы просто начнем падать назад. Для этого хватит пятнадцати минут работы двигателя и чуть-чуть терпения.
– Не знаю, какой из меня баллистик, – пожал плечами Денис, – но на военной кафедре нас учили, что лучшая защита – это квадрат расстояния. Причем гравитация в данном случае идет «в общем списке».
– Упс-с-с… – зачесал лоб Сизарь. – Признаю конструктивную критику, я и вправду полный идиот. Так, снимаем экранировку моей панели! Мне нужно срочно взломать защиту, поставленную одним ненормальным.
– Отставить, механик! – громко рявкнул от лобового иллюминатора Егор Антонович. – Так дело не делается. Во избежание очередных ЧП при любых действиях следует соблюдать протокол. Экипажу вернуться в свои кресла! Штурман, приказываю зачитать список подключения.
– Чича… Сейчас… – Перекувыркнувшись через голову, Тумарин поймал свой подголовник, подтянулся, толкнул тело на рабочее место, зафиксировал его ремнями, по очереди втыкая их в центральный замок, вытянул застрявшую под сидушкой планшетку с распечаткой. – Внимание, читаю! «Порядок активации систем после выключения маршевого двигателя. Первое: снять экранировку системы жизнеобеспечения…»
– Выполнено!
– Включить систему!
– Включено!
– Снять экранировку гарнитуры связи!
– Достал!
– Снять экранировку рации!
– Снята!
– Включить рацию!
– Включено!
– Снять экранировку систем управления!
– Снято!
Список активации челнока был ничуть не короче списка стартовой подготовки и занял минут десять. Зато, получив первые данные с бортового оборудования, пилот удовлетворенно заявил:
– Гирокомпас аварийный старт выдержал! Так что развернуться на сто восемьдесят градусов труда не составит. Хоть какой-то из показателей положения в пространстве мы знаем, и то слава Богу.
– Это какой же гад такую защиту на двигло впердолил? – хмуро ответил Сизарь. – Не обойти!
– А ты время в компе поменяй, – посоветовал Тумарин. – Может, защита и отключится?
– Это идея, – согласился Леша. – Но тогда вопросы перегрева придется решать на глазок. Остывали мы часов пять. Значит, в пределах прочности можно дать примерно… Ну, пять импульсов должно потянуть. Как скажешь, шеф? Работаем?
– Как минимум, погасим скорость ухода. Давай, запускай!
– Сперва нужно развернуться, – застучал пальцами по панели Егор Антонович. – Даю команду работы двигателям ориентации. Все готовы? Запуск!
«Касатка» несколько раз дернулась, плавно развернулась так, что голубой шарик повис в центре лобовой панели, снова дернулась и остановилась, нацелившись носом на Землю.
– Есть обратная ориентация! – отчитался пилот.
– Протокол? – спросил Денис.
– Подожди… – покачал головой Егор Антонович, продолжая регулировать настройки. – Ищу связь.
– Какая связь? – хмыкнул Сизарь. – Мы слишком далеко. На Луну еще никто не вещает!
– Подожди… – Егор Антонович продолжал настраивать рацию.
– Земля «уходит»! – указал на иллюминатор Сизарь.
– Значит, крутимся, – невозмутимо ответил пилот. – Будем ориентировать старт по гироскопу. Через виток.
Голубой шарик медленно скрылся под носом корабля, за термостойким стеклом засверкали звезды. В салоне «Касатки» повисла долгая тишина, прерываемая лишь редким постукиванием пилота по клавишам настройки.
– Ага, чей-то новостной передатчик, – внезапно сообщил Егор Антонович. – Но на английском. «Русский проект провалился», «Русских ученых пожрал космос», «Белая раса остается на Земле», «Катастрофа русского челнока», «Испытания провалились», «Смерть русских космонавтов». Поздравляю, ребята, мы снова стали знаменитостями. Кстати, лично я перед полетом всегда предупреждаю жену до моего возвращения новости не смотреть.
– А я пока такой бедой не озаботился, – жизнерадостно ответил Сизарь.
Тумарин промолчал, мысленно ругаясь: весь этот поток злопыхательств его Аривжа наверняка пропускает сейчас через себя.
– На нашей волне тишина, – наконец пришел к выводу пилот. – Ни позывных, ни маяков. Видно, и вправду далеко. Штурман, зачитать протокол!
Денис снова взялся за распечатку. Через десять минут орбитальный челнок отключил все системы и заэкранировал рабочие узлы. Тумарин еще раз проверил ремни своей упряжи и поинтересовался:
– Что теперь? У нас нет даже показаний гироскопа!
– Не боись, дети компьютера, я тридцать лет за штурвалом. По «шарику» не промахнусь.
– Выглядите вы немножко моложе.
– В наше время существовали аэроклубы. Первый раз я поднялся в воздух в пятнадцать. Эх, детишки, Сталина на вас нет! При нем в свои годы вы уже ругались бы про плохие поставки перловки на Альфу-Центавра.
– Тушенка мне нравится больше, – не удержатся Денис.
– Тушенка нравится всем, – не стал спорить пилот, глядя на ползущую по лобовому иллюминатору планету. – А жрать приходится макароны. Прижимаемся к креслам… Двигатель включен!
Спинка жестко нажала Денису на позвоночник – причем с нарастанием усилия, – чуть ослабла, нажала снова, потом позволила сделать вдох, снова сдавила невероятной тяжестью, отпустила, нажала, отпустила…
– Ну?! – возмущенно выкрикнул пилот. – Что опять за глюк?!
– Перегрев плиты, – облегченно выдохнул Сизарь. – Мы хотим вернуться или угробить «Касатку»? До нового запуска ждем остывания двигла не меньше двух часов. Это я имел в виду однократный толчок. Но лучше ждем четыре для серии из трех капсул.
– Понятно. – Егор Антонович вернул сектор газа в среднее положение. – Эй, штурман, конструктивную критику принимаешь?
– Да! – ответил Тумарин.
– Вам в эн-зэ колоду карт следует класть. И фишки. Чтобы в экстремальной ситуации было чем заняться.
– Ага, – тут же подхватил Сизарь. – И экипажи формировать смешанным составом. Чтобы был смысл играть на раздевание.
Тумарин беззаботно рассмеялся. Но идею в памяти все-таки отложил. В стрессовой ситуации думать не о жизни и смерти, а о кое-чем, более интересном… Для капсулы, летящей с людьми через мертвый космос, в этом и вправду был вполне разумный и приземленный, сермяжный смысл.
– Ладно, предлагаю запуск систем жизнеобеспечения и связи, – высказался он. – Исполнять протокол полностью, честно говоря, просто в лом!
– Вот отсюда и растут предпосылки к летным происшествиям, – ответил Егор Антонович. – Сперва пропускаем одну предполетную проверку, потом другую, потом игнорируем порядок запуска систем, а в завершение удивляемся падению самолета над безлюдной тундрой и не верим в «человеческий фактор».
– Хорошо, – не стал спорить Денис. – Тогда просто ждем. Четыре часа отдыха для новой серии импульсов. Сизарь, колись, куда спрятал лимонад? А то так жрать хочется, что переночевать негде.
– Чижик вам с Фонтанки, а не лимонад! Это наш единственный припас. Будем беречь до завтра. Тем паче, что по характеристикам двигателя меньше чем за трое суток нам с посадкой не уложиться.
Высидев четыре часа, космонавты отработали еще одну тормозящую серию, после чего попытались покемарить. Тумарин, по собственным ощущениям, так и не заснул – но когда открыл глаза, Земля казалась уже не крохотным голубым шариком, а занимала половину иллюминатора. «Касатка» отстрелялась серией из пятнадцати импульсов, после чего попыталась выйти на связь – но ее опять никто не услышал.
Оставалось только ждать, слушая постоянные репортажи англичан о собственной мученической смерти и одновременно – о совершенно безумных вариантах спасения капсулы, летящей неведомо где и неведомо в каком виде.
Впрочем, идея запуска спасателей на «жиже» в любом случае не могла вызвать у Сизаря и Тумарина ничего, кроме саркастической улыбки. Каменный век!
Пилот, привыкший к ракетам, которые пользуют химическое топливо, все же нервничал. Но одна заливка топливом баков «Протона» требовала больше времени, нежели было нужно им на возвращение. И это даже при том печальном факте, что свободных ракет и пилотируемых аппаратов в готовности не существовало вообще. Их производство, при самых ускоренных темпах, могло быть осуществлено этак года через три, не ранее.
– Как думаешь, Дениска, место в Кремлевской стене за нами останется? Или втихаря продадут буржуям? – после очередной долгой и печальной передачи поинтересовался Сизарь.
– Отвянь, – ответил Тумарин. – Меняю весь Кремль на один разговор с женой.
Егор Антонович молча отвел руку назад, и Денис шлепнул по ней в знак солидарности.
– А, совсем забыл, – хмыкнул Леша. – Ты ведь как раз «буржуй» и есть. Готовьтесь к очередной серии, мои бескорыстные господа. Время охлаждения прошло…
Тормознув еще раз, они распили одну из бутылок. Голод подводил брюхо, живот урчал и требовал подкормки – но голубоватый свет уже совсем близкой планеты позволял путникам легко справляться с требованиями организма. Они точно знали, что от голода не умрут. Капсул и плиты оставалось еще почти на пятнадцать минут работы, Земля находилась совсем рядом, и никто из троих путешественников не сомневался в успешной и очень скорой посадке.
Вот только связи по-прежнему установить не удавалось – и это было серьезной проблемой.
По команде бортмеханика все трое космонавтов снова отправились спать, а отдохнув, через иллюминатор начали изучать красоты величаво крутящейся перед ними планеты.
– Облаков многовато, – отметил Егор Антонович. – Сразу видно, что осень. Но во-о-он та кривая сопля вроде как похожа на мыс Горн. Если это так, то мы промахнулись мимо Южной Америки аккурат на сутки.
– У нас высота до чертовой бабушки, – выдал профессиональную оценку ситуации Сизарь. – Пока тормознем и снизимся, «шарик» запросто успеет провернуться.
Оба узких специалиста повернули голову к Денису – как всегда, в самый сложный момент вспомнив, кто именно платит за все и принимает решения.
– Класс!!! – ответил Тумарин. – А «чертова бабушка» – это сколько?
– Много! – честно признал пилот. – Что делаем?
– Пристегиваемся и тормозим! – без колебаний решил Денис. – Чем дольше колеблемся, тем меньше у нас кислорода.
– Как скажешь, начальник, – моментально расслабился Сизарь. – Значит, выпьем пива на сутки раньше. Мои системы исправны. Как ваша рация, пилот?
– Отключена, – уже вполне привычно положил руку на сектор ускорения Егор Антонович. – Корма вперед по курсу, ускорение до нуля. Работаем!
Денис еще успел подумать о том, что в радиусе двухсот километров все спутники связи, навигации и прочего баловства теперь подлежат списанию, как кресло уже вполне привычно толкнуло его в спину. Даже чуть сильнее, чем всегда: видимо, на этой высоте уже имелись признаки атмосферы.
Через несколько минут работа двигателя остановилась. Тумарин отстегнулся, подплыл к иллюминатору, пытаясь понять, где они остановились теперь?
– Гении, у меня для вас есть два известия, – прокашлявшись, сообщил Егор Антонович. – Одно хорошее и одно плохое. А если кратко, то мы падаем!
– И что теперь?
– Откуда я знаю? Атмосферы для планирования тут нет! Штурман, протокол запуска!
– Да, читаю! – кинулся на свое место Денис. – Снять экранировку системы жизнеобеспечения!
– Выполнено!
– Включить систему!
– Включено!
– Снять экранировку гарнитуры связи!
– Достал!
– Снять экранировку рации!
Через четверть часа челнок ожил, готовый к выполнению любых поставленных перед ним задач – но ему, стремительно падающему куда-то на мыс Горн, все еще не на что было опереться.
– Внимание всем, говорит «Касатка»! Прошу курс для посадки! «Касатка» просит курс! – поначалу спокойно, а потом все более и более нервно заговорил в гарнитуру пилот. – Блин горелый, меня кто-нибудь слышит или нет?! Прошу помощи у всех, кто меня слышит! «Касатка» возвращается из испытательного полета и просит курс на базу! Всем, кто меня слышит! «Касатка» просит курс! Проклятье! Оглохли они там, что ли? Или тоже нас похоронили? База, я «Касатка», черт бы вас всех побрал!
– Раз не слышат, будем работать по полетному заданию, – сказал Тумарин. – Идем в сторону Никарагуа и готовимся к посадке на базе Панчито.
– Можно подумать, у нас есть выбор. – Егор Антонович переключил несколько тумблеров, выругался, чем-то пощелкал. – По датчикам, давления снаружи нет. Значит, мы не ниже полтинника. Что же, будем играть системой ориентации по гирокомпасу. Пристегивайтесь, гении. Можем кувыркнуться.
Пилот включил еще что-то, набил на сенсорном экране команду, взялся за штурвал. «Касатка» дернулась, повела носом, качнулась с крыла на крыло, ушла влево, снова дрогнула – и застыла над огромным диском Земли, метясь мордой, оклеенной керамической плиткой, куда-то чуть выше мыса Фолклендских островов.
– А на обычный аэродром мы сесть сможем? – на всякий случай уточнил Денис.
– На любую ровную поверхность больше двух километров в длину, – ответил Егор Антонович. – Но без наведения я предпочел бы соляное озеро. Где у нас ближайшее?
– Я знаю только одно. Баскунчак.
– Нашел время для шуток! – Пилот чуть качнул штурвалом: – Глухо. Ладно, продолжаем разгоняться. База, я «Касатка», как слышите? База, говорит «Касатка». У тебя в ушах бананы. Повторяю: ба-на-ны! Как слышно, прием?
Но рабочий канал продолжал молчать. Егор Антонович опять качнул штурвалом и внезапно оживился:
– Есть контакт! Надо же, по датчику давление «ноль», а машина рулей уже слушается!
– Так у нас скорость, небось, пять-шесть «звуков», – пожал плечами Сизарь. – Тут и стратосфера плотной станет.
– Тогда переходим в режим планирования, – плавно подтянул штурвал на себя Егор Антонович. – Без фанатизма, на пологое снижение.
Нос орбитального челнока приподнялся и остановился чуть ниже линии горизонта. Снаружи в салон начал пробиваться слабый-слабый свист.
– Давление есть? – поинтересовался Денис.
– Ноль в пределах погрешности. База, база! У кого в ушах бананы? Повторяю, у кого в ушах бананы?!
– Кто там хулиганит? – хмуро ответили ему на чистейшем русском языке. – Немедленно покиньте частоту!
– Я тебе покину, байбак полусонный! – взорвался пилот. – Немедленно дайте мне курс и координаты! У меня на челноке нет систем навигации, забыли, что ли? Ориентировочно снижаюсь над долиной Параны, Аргентина. Прошу сообщить мою высоту и курс выхода к точке посадки. Я «Касатка», снижаюсь курсом ноль над Аргентиной. Нуждаюсь в навигационной помощи.
В рации что-то щелкнуло, и опять наступила тишина.
– Надеюсь, он не потерял сознания от неожиданности, – мрачно сказал Егор Антонович. – Еще часа два, и нам никакие подсказки уже не понадобятся.
Однако вскоре рация ожила, и уже совсем другой голос спросил:
– Егор, ты?
– Привет, Палладич.
– Вы живы?! Вот черти! Вас же завтра тралами по дну искать собирались! В океане человек двадцать своими глазами видели, как вы взорвались при старте! У вас все в порядке? Все целы? Пострадавшие есть?
– Идем на посадку в штатном режиме, Палладич. Так что не заговаривай мне зубы, а готовь глиссаду. У меня двигателей нет, ты помнишь? Так что дайте мне высоту и курс, черт вас всех дери! Я падаю вслепую!
– Держись северного направления. Мы тебя ищем. Потерпи минут двадцать, сейчас все сделаем.
– Через двадцать минут я буду уже в Бразилии.
– Я все понимаю, Егор. Делаем, что можем.
Неведомый собеседник исчез, причем очень надолго, а когда рация ожила снова, с ними заговорила уже женщина:
– «Касатка», я база. Вас зафиксировал радар ПВО Венесуэлы. Вы идете несколько выше пятидесяти тысяч метров, удаление от них около тысячи километров, от нас примерно три. Сохраняйте прежний курс и высоту, мы просчитываем оптимальный маршрут.
– Я «Касатка». Понял, выполняю, – ответил пилот и облегченно перевел дух. – Ну, теперь хоть что-то проясняется. Надеюсь, полосу для нас уже чистят?
– «Касатка», я база, – послышался мужской голос. – Егор, по первым прикидкам, вашей высоты на маневрирование хватает с запасом. Идите с минимальным снижением на курсе «ноль». Над Карибским морем плавно развернетесь, и мы выведем вас на глиссаду. К тому времени будут готовы точные расчеты. Удачи.
– Понял, выполняю. – Егор Антонович ощутимо расслабился и даже зевнул: – Теперь, гении, можете заняться основным привычным занятием. Ждать.
Больше двух часов челнок со скоростью винтовочной пули мчался в стратосфере над американским континентом, постепенно теряя высоту, пока, наконец, центр управления не напомнил о себе нежным женским голосом:
– «Касатка», говорит база. Ваше удаление восемьсот пятьдесят три, высота двенадцать двести. Начинайте левый разворот с креном двадцать.
– Понял, выполняю, – послушно качнул штурвалом пилот.
– «Касатка», завершайте разворот.
– Выполняю.
– «Касатка», лево три, – после долгой паузы приказала женщина.
– Принято. – Егор Антонович легким движением поправил курс.
– Снижайтесь до пяти.
– У меня нет высотомера!
– Снижайтесь, мы вас контролируем.
– Выполняю.
– «Касатка», ваша высота пять. Вы на глиссаде, посадка через семь минут.
– Вас понял, полосу вижу.
– С ума сойти! И это двадцать первый век! – вздохнул Тумарин. – Все на глазок и все плюс-минус лапоть.
– Здесь начальник базы – жуткий жмот, – кинул ему пилот. – До сих пор систему автоматической посадки не оборудовал. Его бы сейчас на наше место!
Денис кашлянул и решил Егора Антоновича больше не отвлекать.
– «Касатка», ближний привод. Высоко идете. Опуститесь на двести.
– Выполняю.
– Достаточно. Удаление три, высота тысяча. Вы на глиссаде.
– Вас понял.
– «Касатка», удаление тысяча… Пятьсот… Удаление сто, высота двадцать. Есть касание! Поздравляю, «Касатка», вы на Земле.
Денис момента посадки даже не ощутил – настолько ювелирно все было исполнено. Челнок, плавно тормозясь, промчался по ВПП и с просчитанной точностью остановился возле пяти сбившихся в кучку автомобилей: трех пожарных и двух скорых.
– Ну что, гении? – торопливо защелкал тумблерами Егор Антонович, обесточивая рабочие системы. – Пошли на воздух. А то как бы спасатели двери высадить не вздумали.
Он первым дошел до овальной входной двери, разблокировал замки, сдвинул внутрь створку и выбросил наружу легкую веревочную лесенку с перекладинами. До земли тут было всего метра два, так что ее вполне хватило. Местные пожарные, крепко сжимающие брандспойты и с подозрением наблюдающие за потрескивающим плитками челноком, на их появление никак не отреагировали. Пилоты спрыгнули на бетонку, отошли к густой стриженой траве.
– Пахнет-то как, мужики! – восхитился Сизарь. – Как от стаканчика с фруктовым мороженым. Чегой-то амбре в нашей птичке было совсем другое. Нужно как-то разбираться с этой проблемой… И кузнечики трещат, как заведенные!
Денис с наслаждением вдохнул свежий воздух, радуясь кратким минутам отдыха. От похожего на огромный пластиковый ангар здания аэропорта к «Касатке» и вернувшимся испытателям неслась изрядная толпа с цветами, камерами, плакатами и микрофонами.
Встречающие налетели, закружили, зажужжали, заговорили сразу на нескольких языках, стали совать цветы и открытки, но Денис не обращал ни на что внимания, выискивая среди всех самого главного человека. Увидел, протолкался навстречу, и Аривжа схватила его, несколько раз поцеловала и крепко обняла, шепча в мокрую от слез шею:
– Я тебя больше никогда не отпущу… Никуда… Ни на минуту… Не отпущу…
