Текст книги "Лесные духи"

Автор книги: Александр Прозоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

– Шаманам об этом духи рассказывают, – не очень уверенно предположил Камыш. – А уж он остальным людям мудрость передает. Духи ведь должны знать, как все вокруг устроено, правда?

– Духи должны, – согласилась девочка. – Они же всем этим заняты. Как же им не ведать?

– Вот поэтому и люди теперь точно знают, откуда вода на небе, – подвел итог паренек.

А дождь снаружи все хлестал, хлестал и хлестал. И день, и другой. Но у детей ливень никакого беспокойства не вызывал. Трутная яма тихонько курилась дымком, готовая в любой миг обеспечить их огнем, большая корзина с трутом возвышалась рядом, а дальше за ней, под ветками бывшей сосновой кроны было набито изрядно сухого валежника, дабы разжечь очаг, прежде чем можно будет подбросить в него влажные дрова из залитого водой леса. Еды тоже было вдоволь: целых две утки. Камыш изрядно постарался, опасаясь ненастья. А еще под навесом возвышалась горка ивовых прутьев, из которых юный охотник не спеша – а куда теперь торопиться? – плел еще одну широкую, но почти плоскую корзину.

Золотая Тень была занята. Она укладывала спать детей. Девочку и двух мальчиков. Пока еще – сплетенных из рогоза и камышовых обрезков, с нарисованными углем лицами и волосами из крапивной кудели.

Дождь неустанно заливал берег Вечерних Вод три дня подряд, после чего сменился холодной противной моросью. Самое неприятное – воды с неба лилось несчитано, а пить приходилось из озера, ходить к которому в такую погоду оказалось невероятно далеко. И никуда не денешься: ни собрать, ни набрать воду было пока не во что. Хорошо хоть Золотая Тень, пусть и с трудом, но передвигалась сама.

Переждав самый сильный ливень, Камыш собрал заготовленные крапивные веревочки и отправился в осинник к заветному месту – туда, где неведомые зверьки щипали траву. Наделав больших петель, юный охотник развесил их между кустами, привязал хвостики к толстым веткам. Затем свернул к залежам глины – но опять ничего накопать не смог. Долгий дождь все равно смочил лишь самый верхний слой земли. К счастью, морось пока прекращаться не собиралась. Дней десять такой погоды – и глину можно будет соскребать простой палкой.

От разведанного пласта Камыш вдоль берега отправился вниз по реке, к заветной заводи… И попал в западню. Дождь, что не смог размочить глину, напитал и без того чавкающую грязь вокруг затона в такое жидкое месиво, что паренек провалился в него почти по пояс, не дойдя даже до зарослей рогоза. К тому же эта жижа человека определенно засасывала – и Камыш отвернул назад, пока не стало слишком поздно.

Обогнув заболоченный край по сухому берегу, он оставил сумку и копье на берегу, взяв только камнеметалку и пару голышей, вошел в протоку, по ней пробрался как можно дальше вверх по течению… И понял, что сегодня духи совершенно отвернули от них свою благосклонность. Птицы, опасаясь берега, с которого к ним приходил охотник, почти все собрались у дальнего края заводи, в трех бросках копья. Вода доходила пареньку уже по грудь – а до добычи все еще оставалось слишком далеко. Камня не добросить. Заходить глубже смысла не имело: толком не размахнешься, никуда не попадешь, только зря птиц напугаешь. А пугать их без пользы – себе дороже, потом вовсе не подпустят.

Смирившись с неудачей, юный охотник повернул к берегу и принялся копать корни рогоза. Хорошо хоть, из жидкой грязи они выдергивались без труда, и набрать получилось много. Какая-никакая, а тоже еда.

Отнеся добычу девочке, Камыш занялся все тем же нудным, но важным делом: резал лозу и камыши, таскал к временному жилищу старую крапиву.

Свернуть толстую ивовую ветку в вытянутый овал шириной с локоть, привязать крапивной прядью три поперечины, было делом недолгим. Потом Золотая Тень закрепила снизу кусок камышовой циновки. Остался последний штрих: петля для ноги, чтобы «мокроступ» не слетал. Затем в четыре руки они соорудили еще один – и к сумеркам у юного охотника уже имелась обувь, в которой без опаски можно бродить по любой топи.

Правда, случившаяся после многих сытных дней неудача заставила паренька призадуматься. Полагаться в деле пропитания только на заводь с гусями явно не стоило. А ну и правда улетят? Что тогда?

Новым утром он сперва отправился в осинник проверить силки, а когда увидел их нетронутыми – весь обратный путь собирал и собирал прошлогоднюю крапиву. Остаток дня был потрачен на ее лущение, чистку и прядение нитей в длинную веревку. Закончив работу, Камыш срезал с растущего на склоне можжевельника веточку, укоротил ее до длины пальца, счистил кору, посередине сделал небольшую бороздку, обе стороны тщательно заточил. Обмотал бороздку крапивной нитью и потуже завязал.

– Вернусь, когда стемнеет, – пообещал он девочке. – Отец сказывал, такая охота только на рассвете да на закате успешна. Больше времени тратить и не стану. Не получится, так не получится. Тогда утром на гусей пойду.

Наживку он подобрал на пути через осинник, сняв с листьев толстую гусеницу, уже на берегу протоки аккуратно проколол ее, насаживая на палочку вдоль. Нить при этом, как и положено, вытянулась вдоль острия.

– Стало быть, рыба возле проток держится, – вслух вспомнил он. – Подъедает то, что течением выносит. Ну, попробую. Духи воды, сделайте милость, помогите сородичу вашему, сыну Хозяина Реки и Озер…

С этими словами юный охотник вошел в протоку, на глубине по пояс опустил нить на дно, примерно посередине прижав ее камнем, палочку с гусеницей отправил плыть к озеру, сам же, намотав свободный конец снасти на палец, вернулся на берег и уселся рядом с положенным на каменистый пляж копьем.

Хотя снасть и была прижата камнем ко дну, наживка все равно держалась на поверхности – деревяшка так просто не тонет. Камыш смотрел, как гусеница прыгает по волнам, и лениво прикидывал, с какой стороны завтра будет удобнее подбираться к птицам: опять от холма – или переправиться на ту сторону и подкрасться по топи с той стороны, где они сейчас жались. В успех сегодняшней ловли он особо не верил. Камыш уже пробовал такую снасть несколько раз возле селения, и всегда без успеха. Хотя, конечно, там все ловят постоянно. Хоть кто-то из племени, но каждый день стоит. Посему добычи мало. А здесь живность не пугана, людей отродясь не видела, о снастях таких не ведает…

Возле гусеницы на миг возник темный бурун, и она исчезла с поверхности. Пока Камыш думал, что теперь делать – нить вдруг вытянулась во всю длину, повела за собой палец.

– Из-под камня выдернула! – сообразил паренек и со всей силы рванул нить к себе. Снасть тут же натянулась, аж задрожала, палец отозвался болью. Испугавшись, что леса не выдержит, юный охотник сделал несколько шагов к воде, для надежности подмотал нить через ладонь и плавно, без опасных рывков, потянул на себя.

На той стороне нити кто-то упруго метался, приплясывал, но сил сопротивляться человеку у него все-таки не хватало, и снасть медленно, но верно вытягивала жертву к берегу. Вскоре Камыш увидел скачущего по мелководью крупного сазана, двинулся ему навстречу, не ослабляя натяжения лесы. Оказавшись рядом, упал сверху, прижал ко дну коленями, крепко взялся за жабры и обеими руками вынес на воздух.

– Попался! Все, наплавался. Теперь пошли, со Золотой Тенью познакомлю.

Продолжать ловлю не имело смысла. Распорку рыба всегда заглатывает глубоко, и вынуть ее, не разрезая брюха, почти невозможно. К тому же больше добычи и не требовалось. И одного сазана им с девочкой должно хватить на целый день.

Камыш еще не знал, что на следующий день придется доказать, что он – настоящий мужчина и настоящий охотник, достойный взрослого имени. Потому что именно на следующий день и случилось волчье нападение, которое он ухитрился отбить.

Зарубка восьмая

Конечно, шаман мог иногда заглянуть в будущее. Но вряд ли видел ювелирные лавки, в которых женщины станут когда-то покупать себе украшения. Однако рисунок на бересте вполне напоминает ожерелье, пусть и простенькое. Это – если не присматриваться к тому, из чего оно сделано. Это Ожерелье из волчьих клыков.

Дни после нападения волков стали самыми трудными и напряженными из тех, что пришлось провести детям на берегу Вечерних Вод. И самыми захватывающими, ибо прямо на глазах они обретали реальные плоды своего труда. Золотая Тень провела несколько дней у костра, суша мясо и наполняя им корзины. А Камыш каждый день бегал к своим ловушкам – в которые пока ничего больше не попадалось. Он носил с берега камни, забрасывал ближний муравейник невероятным количеством плохо очищенных от мяса и жилок костей. Впрочем, муравьи на паренька не обижались – судя по жадности, с которой они облепляли угощение.

Выспавшись на шкурах, Камыш, как положено, разложил их в тени елей, дал намазанной на них печени ссохнуться, после чего старательно счистил скребками. Затем он натер шкуры оленьим и волчьим жиром и слегка подкоптил в дыму костра, в который ради этого специально кинул охапку сырых ольховых веток. На возню с мехами ушел целый день, но следующим утром, позвав девочку из дома, юный охотник расстелил перед ней оленью шкуру:

– Вставай на край.

Когда девочка выполнила его просьбу, он острым кремневым наконечником разрезал шкуру с изрядным припуском. Дернул и отбросил оставшиеся обрезки. Получилось, что девочка стоит уже на двух отдельных кусках меха. Камыш поднял передний край левого куска, завернул на ступню, затем задний, сверху наложил боковые. Кусочком угля провел ровную линию вокруг щиколоток, отпустил, срезал по линии лишнюю кожу, достал из сумки шипы боярышника:

– Потерпи, уже скоро.

Снова завернув края шкуры, он проколол дырочку сперва в том месте, где задний кусок прилегал к боковому, продел кусочек крапивной нити, затянул. Повторил операцию с другой стороны ноги. А затем сделал ряд дырочек на боковых краях в том месте, где они соприкасались над ступней. Шип боярышника сломался аккурат на последней дырке, но Камыш только засмеялся забавной шутке духов, продел через отверстия одну длинную нить, затянул шнуровку и завязал бантик наверху получившегося мехового ботинка:

– Вот так! А то земля после дождей холодная стала. Да и не поранишься, коли наступишь на что…

– Здорово! – восхитилась Золотая Тень. – Мне папа точно такие же делал! Как у тебя ловко получилось.

– Поршень обернуть дело не сложное, – не принял похвалы Камыш. В стойбище у Большой Реки в такой обувке ходили все от мала до велика, благо шкур у охотников всегда имелось в достатке. – Не егози, дай второй сделать.

Вскоре девочка радостно скакала в новой обувке, а паренек не спеша свернул себе вокруг ступней еще пару.

– Не убегай, – подманил он спутницу и поднял волчью шкуру. – Есть еще кое-что.

– Не, – мотнула головой Золотая Тень. – Тебе надо первому. Ты же муж!

– Пока не муж, – поправил ее Камыш. – Мне нельзя. В ней охотиться плохо. От волчьей одежды волком пахнет, живность лесная бояться будет, шарахаться, силки обходить. Так что вставай, обшивать буду.

Меховое платье было сделано так же быстро и незамысловато: дырка для головы посередине с разрезом впереди, чтобы шнуровку сделать. С боков – широкий нахлест и опять же дырки для крапивной сшивки. Уже к полудню девочка оказалась одета с ног и до плеч. Только голова осталась неприкрытой и давно нечесаной.

Но Камышу все еще было не до того, чтобы любоваться своей спутницей. В новых сапогах несколько дней он то бегал на берег и раскалывал кремневые камни, выбирая себе самые лучшие осколки, то стриг крапиву для будущих шнуров, то, набрав или нарубив каких-то деревяшек, старательно что-то выстругивал, обстукивал, ровнял. Последние дни перед главным таинством, которое приходится иногда творить каждому мужчине, ушли на обработку костей. Юный охотник принес от муравейника несколько звериных ребер и берцовых костей, небольшими камушками отбил то, что показалось лишним, а потом долго ровнял, благо кость легко истирается о шершавые, окатанные озером камни. Ребра он с одной стороны заточил, добавив на края глубокие заусеницы, с другой – заузил почти на половину начальной ширины. Берцовые же кости расколол вдоль, сломал пополам и заточил получившиеся куски каждый на тонкое длинное острие.

Юный охотник еще долго проверял сделанные заготовки, вспоминал, не забыл ли что-либо важное и нужное. Но все же настал момент, когда никаких отговорок уже не осталось, и пришлось начинать. Первым делом Камыш принес волчий пузырь, что все это время вымачивался у берега, потом сходил к муравейнику за костями, раздробил их на мелкие куски и набил пузырь почти полностью. Набрал из озера чистой воды, завязал горловину и положил объемистую емкость в очаг. С краю, не на угли. Подбросил дров и начал внимательно следить за действом. Когда вода внутри забурлила, надувая емкость – откатил ее подальше, но так, чтобы тепло все-таки доставало. Когда кипение остановилось – придвинул обратно, стараясь выдержать равновесие между почти закипанием и «еще нет».

На самом деле, если приспособиться, это было не очень трудно. Пододвигать, когда угли остывали. Убирать подальше, подбросив свежих дров. Вот и вся сложность. Когда солнце описало путь почти через все небо, Камыш решил, что время пришло, копнул в песке ямку, перекинул пузырь в нее и аккуратно разрезал сверху.

– Что это? Суп? – полюбопытствовала Золотая Тень.

– Клей. Самый крепкий, что только знают люди. Он настолько прочен, что, если склеить две палки, а потом попытаться разорвать, то сломается одна из палок. А место склейки останется целым.

Камыш даже не представлял, насколько точно подметил возможности костного клея. Пройдут еще многие тысячелетия, десятки тысяч лет, а этот клей так и останется одним из самых прочных, известных людям. Но Камыш о таком не задумывался. Высунув язык от старания, он макнул в наваристую гущу разлохмаченную зубами палочку, тщательно промазал паз на заготовленном древке, вложил в этот паз основание костяного гарпуна, торопливо, но туго обмотал его крапивной нитью, сверху мазнул еще клея, отставил, взялся за другое древко, вклеил наконечник и в него.

– Вот, держи, – поняв, в чем дело, стала помогать ему девочка, подавая древки и наконечники.

Закончив с гарпунами и новым тяжелым копьем, в которое юный охотник вставил каменный наконечник, он взялся за рукоятки покороче. В паз на одну вклеил полуовальный кремневый скребок, а на другую закрепил камень тоньше и длиннее.

Все, больше не придется ему мучиться, зажимая пальцами маленькие камушки, пилить шкуры, не имея возможности толком нажать на острие! Теперь он сможет удерживать каменные ножи за удобную рукоять и применять всю свою силу. Еще один нож Камыш сделал плоским и длинным, вклеив в паз один за другим несколько острых кремневых полосок. Пригодится, чтобы резать траву. Да и шкуру опасного зверя можно одним движением резануть на большую длину. Следующими были топоры: он вставлял тяжелые кремниевые камни в развилки деревянных рогатин, заливал клеем, туго заматывал ремнем, сверху снова заливал клеем – чтобы важный инструмент выдерживал любые, даже самые сильные удары. После этого насадил на удобные ручки костяные шила. Кость – вещь ломкая, и он сделал сразу пять, чтобы имелся запас. Макнул в клей несколько тонких можжевеловых палочек, потом обвалял их в песке, подул, макнул в клей, в песок, отложил. Это будут сверла. Последней его жертвой стала нитка. Ее он тоже вымочил в клее, вывалял в песке, остудил, снова вывалял и вымочил. И так – несколько раз.

Теперь клея в пузыре оставалось совсем на донышке. Камыш повыбрасывал из него оставшиеся кости, достал гибкую емкость, положил на ровный слой песка. Клей застывал на глазах, он уже походил на студень. Подобрав слегка подгоревшую палочку из очага, Камыш подровнял «студень» с краев, придавая ему форму правильного квадрата, расчертил крест-накрест, наметил в каждом кусочке дырочку. Для Золотой Тени пояснил:

– Его можно использовать еще раз, если размочить и разогреть. Клеить готовым, конечно, проще. Пусть будет в запасе.

Девочка кивнула, прошлась вдоль длинного ряда остывающих инструментов:

– Как много! И не верится, что мы все это сами сделали. А еще, Камыш, я сплела новую куклу. Это будет девочка. Мы назовем ее Свиристелькой, хорошо?

– Ладно, – устало согласился юный охотник, которого куклы интересовали меньше всего. – Очаг еще горячий. Перекусим? Что у тебя сегодня на ужин?

С этого дня жить стало еще проще. Камыш уже не напрягал пальцы, срезая лозу, а крепко держал всей ладонью толстую удобную рукоять ножа. Удовольствие одно, а не работа! Он уходил проверять силки, имея в руке гарпун с крепким и острым наконечником, способным пробить насквозь любого волка, а в сумке – топор на длинной рукояти, которым без труда можно раскроить череп даже огромному медведю. Мотыгой с каменным острием глина копалась почти без труда. За пять дней он отнес на холм две полные корзины, затем не спеша старательно обмазал прутья этих же корзин с обеих сторон. Это было намного проще, чем лепить емкости из одной глины, и к тому же получалось прочнее. «Мазаные» корзины намного реже трескались и кололись, чем чисто глиняные.

Угроза голода теперь окончательно отступила от обитателей холма. Сложенный в корзинах мясной запас позволял больше не бояться завтрашнего дня. Сделав самое необходимое по хозяйству, дети спокойно отдыхали и веселились, тратили время на всякое баловство, и даже снова начали купаться, благо погода стояла не самая холодная.

Расколов волчий череп, Камыш ровно обточил один из кусков о камень, кремнем наметил ровные бороздки, а потом царапучей ниткой, оклеенной песком, прорезал их до основания. Так у Золотой Тени появился гребень. Сперва наметив отверстия кремнем, а потом прокрутив их абразивными палочками, он просверлил волчьи клыки и гордо повесил себе на шею знак охотничьей доблести.

В силки дважды попадались зайцы, которые пошли девочке на рукава, а потом нежданно влезла росомаха. Спустя несколько дней Камыш опять принес домой оленя и наконец-то смог из двух больших шкур сладить одежду и для себя. И едва он связал последний узел нитки – Золотая Тень, торжественно трубя, вынесла ему из хижины скроенную из остатков первого оленя шапку, гладкую спереди, складчатую сзади, а по бокам украшенную длинными утиными и гусиными перьями.

– Вот так! Теперь ты настоящий охотник!

– Спасибо, красиво как! – искренне восхитился Камыш. – Где же ты ее так долго прятала?

– Не скажу! – поцокала языком девочка. – Смотри, Камыш, мы теперь хорошо одеты, у нас есть обувь и оружие. Нога у меня больше не болит. Может, мы сами теперь домой вернемся? А то нас что-то слишком долго ищут.

– Сейчас не получится, – покачал головой юный охотник. – Я об этом уже думал, но никак. Напрямик не пройти. Лес нехоженый, не продеремся. Да и в какую сторону топать, непонятно. Вдоль берега нужно идти, искать Большую Реку. По ней подниматься к селению. Но ты сама посмотри: вокруг болота, речки тут и там поперек пути текут. Будем через них переходить – все припасы вымочим. Получается, зиму нужно ждать, чтобы все замерзло. По льду если возвращаться – никаких препятствий не встретится. Легко и просто.

Если бы он сказал такое в первые их дни на этом холме, то Золотая Тень, верно, ударилась бы в слезы, осыпала его проклятьями, ныла и канючила. Но теперь она лишь поджала губы, кратко вздохнула:

– Зима еще не скоро!

И тут же девочка попросила:

– Рыбу поймай, Камыш! Рыбы хочется. Я любисток нашла и лук. Будет вкусно.

Сделанная девочкой шапка Камышу очень понравилась. Он долго думал, как отблагодарить спутницу, и догадался, как раз сидя на берегу: набрал двустворчатых ракушек, благо на мелководье их валялось несчитано, о камень до перламутра стер коричневую наружную сторону, пальцами разломал на одинаковые кусочки, о камень же заровнял края, придав перламутру форму капелек, просверлил палочкой узкий край, продел нитку – и через несколько дней небрежно вручил переливающееся всеми цветами радуги украшение девочке:

– Вот, возьми. Это для тебя.

Маленькая женщина от восхищения даже дар речи потеряла. Несколько дней думала – а потом вышила его тунику бахромой поперек груди, украсив шитье кусочками перьев. Камыш в ответ придумал перламутровых бабочек: сделал выемки в глине нужной формы, насыпал тонкий слой тертых створок, залил клеем, пожертвовав две пластины из четырех, и сверху тоже сыпанул перламутровой пыли. Когда украшение застыло – подарил Золотой Тени:

– Это тебе на ремешки, косички заплетать.

Через несколько дней девочка сделала ему широкий плетеный пояс, раскрашенный травяными и ягодными соками…

Впрочем, занимались они не только подарками. Золотая Тень сделала несколько небольших корзинок из камыша, обмазала глиной. После высыхания они вместе обожгли все корзины на костре, сначала прогрев над пламенем, а потом насыпав внутрь углей. Из пяти заготовок уцелели две. В таких глиняных горшочках можно было без опаски носить угли, хранить тлеющий трут, не боясь, что он отсыреет или что-то подожжет, а так же класть всякую мелочь, не боясь, что она просыплется. Те же ягоды собрать, например.

«Раздев» найденную на противоположном берегу реки упавшую березу, Камыш свернул из плотной мягкой бересты два вместительных ведра для воды, три длинных лотка и несколько небольших ковшиков – использовав весь материал до последнего кусочка. И с этого дня дети избавились от самой досадной трудности – необходимости бегать к озеру буквально за каждым глотком воды.

– Я прямо как дома, – неожиданно призналась Золотая Тень, сидя вечером у догорающего очага и глядя в небо. – Не поверишь, Камыш, я уже совсем не хочу домой. То есть, хочу… Но не потому, что там лучше, а потому, что соскучилась по папе и маме. И сестренке. Правда, Камыш, мне тут нравится. Сначала так хотелось скорее спастись, скорее домой вернуться. А теперь кажется, я тут всю жизнь жила.

Паренек промолчал. Не то, чтобы он не верил в свои силы или ему не нравилось это место. Но он помнил, что рано или поздно сюда придет зима. Их дом, так легко выдерживающий и дожди и ветра, не сможет защитить своих обитателей от мороза. Но говорить об этом сейчас, когда в очаге жарко потрескивали угольки, под теплой крышей покачивались ароматные ломтики мяса, а в миске булькал наваристый бульон из свежей оленины, когда совсем рядом дожидалась хозяев уютная мягкая постель – совсем не хотелось.

– Смотри, – указала в небо девочка. – Луна опять стала меньше. Странно, правда? Она то меньше, то больше, то совсем узеньким серпиком становится, то большая и круглая. Интересно, почему так происходит?

– Это миска крутится, – ответил паренек.

– Какая миска? – не поняла Золотая Тень.

– Разве ты не знаешь, откуда взялись звезды? – Камыш присел на камни рядом с девочкой, плотно прижавшись к ней плечом, поворошил палочкой красные угли под закопченной берестяной миской. – Правда?

– Мама говорила, это брызги. Только почему-то светятся.

– Это не просто брызги, а брызги солнечной воды, – поправил ее Камыш.

– Солнечной воды? – переспросила Золотая Тень. – Разве такая есть?

– Есть, – кивнул паренек. – Эта вода далеко-далеко на рассвете. В ней всю ночь находится Солнце, из нее каждое утро оно вырастает, поэтому эта вода так пропиталась светом, что сама светится в темноте. Но только не так ярко.

– Если солнечная вода находится на земле, то откуда ее брызги на Небе? – не поняла девочка.

– Это ее Великий Пещерный Лев разбрызгал, – пояснил Камыш, откладывая палочку. – Когда-то очень давно Пещерный Лев и Хозяин Реки были друзьями. Даже жили рядом и всегда помогали друг другу. И вот когда у Хозяина Реки появились потомки, мы и Строящие Запруды, а у Пещерного Льва – его молодые котята, то друзья решили сделать своих детей самыми сильными на свете. Ну, чтобы ни люди, ни Строящие Запруды, ни котята никого на свете не боялись. А солнечная вода не просто светится, но и силу великую дает каждому, кто ее напьется. Вот и решили Саблезубый и Хозяин Реки принести детям воды этой и напоить их вдосталь, дабы силой одарить.

Камыш наклонился к очагу, подул на угли под миской, снова взялся за палочку, подгреб свежих и продолжил:

– И вот пошли они на рассвет. Долго шли, очень долго. Много-много дней шли. Долго ли, коротко, но добрались до края мира, нашли место, где вода сияет ярко, словно само солнце. Напились от души, отдохнули. И стали думать, как воду с собой забрать. Хозяин Реки походил по краю мира, нашел огромную древнюю осину, подгрыз ее своими крепкими зубами, повалил, взял самую толстую нижнюю часть, выгрыз огромную миску, зачерпнул в нее солнечной воды, да и пошел с нею домой. А Пещерный Лев бегал у дерева, бегал, а поделать ничего не мог. Когти у него только царапают, клыки только дырки пробивают. Не получается у него миску из древней осины сделать! Мучился Великий Лев, мучился – ничего не выходит. Тут он понял, что вернется Хозяин Реки домой, напоит своих детей солнечной водой, и станут они могучими, как гром небесный, от которого даже земля сотрясается, котята же его останутся слабыми и беззащитными. Кинулся Пещерный Лев в погоню за Хозяином Реки, догнал уж почти перед самым домом и ударил что есть сил снизу по миске! Да так сильно ударил, что миска улетела высоко-высоко в небо и до сих пор обратно упасть не может. Летает из края в край и крутится. Когда донышком к земле повернута, то не видно ее вовсе, когда чашей, то вся целиком видна. В ней ведь солнечная вода была налита, вот она и светится. Ну, а когда боком миска поворачивается, тогда и видно от нее половинку или самый краешек. Вода же вся по небу разбрызгалась мелкими капельками. Это она там и светится, мы эти капельки звездами называем.

– Как ты много знаешь, Камыш! – поразилась Золотая Тень. – Мне бы всего этого ни в жизнь не запомнить. Ты, наверное, самый умный в племени?

У паренька от похвалы зардели уши. Правда, согласиться со званием самого умного ему не позволила честность. Все же большую часть мудрости о строении и устройстве окружающего мира он узнал от Беседующего-с-Небом. И еще кое-что от отца. Но пока он думал, что ответить, девочка успела задать новый вопрос:

– А почему Хозяин Реки не принес нам другой воды взамен пролитой?

– После того, как Пещерный Лев выбил у предка миску, вместо дружбы вражда у них началась, – пояснил Камыш. – Лев убежал на край мира и караулит там солнечную воду, чтобы Хозяин Реки не мог набрать снова и отнести своим детям. И чтобы никто другой тоже не смог этого сделать. Чтобы никто не стал сильнее его котят. Котята же без отца рассорились и разошлись в разные стороны. Поэтому саблезубые никогда не живут вместе, племенами, а ходят поодиночке. С тех самых пор все они ненавидят потомков Хозяина Реки лютой ненавистью и при встрече всегда пытаются убить. Помнишь, нас ведь Большой Кот тоже очень хотел растерзать! Целый день следом шел. Но духи нас от него уберегли.

– Ой, Камыш! – Золотая Тень испуганно закрыла рот ладошками. – А ведь духи нас все время берегут! И тогда, и сейчас. А мы им даже маленького святилища до сих пор не поставили! Вдруг они обидятся?

– Ничего страшного, – ответил паренек, хотя от подобного предположения у него по спине пополз неприятный холодок. – Мы же их постоянно благодарим! Вслух. Они же слышат. А святилище мы им поставим. Завтра же и поставим.

Верный своему слову, на рассвете Камыш отправился искать место для поклонения духам и, побродив вокруг холма, выбрал сосновый пень в рост человека и примерно в локоть толщиной. Священный предок из него должен был получиться внушительный, устойчивый – причем очень быстро. Долго не раздумывая, паренек вытянул из-за пояса свой любимый топорик и, подойдя к пню, быстрыми легкими ударами принялся сбивать кору. Собрал ее, отнес подальше в сторону, а затем коротким ножом стал вырезать на самом верху снежно-белой деревяшки глаза и нос. Сделав выемки глубиной в ноготь, он спустился к болотине, черпнул чуток темной грязи, вернулся, замазал дырочки. Лицо на пне сразу стало четким, как на тотеме в святилище племени: большие круглые глаза, полуовал носа.

– Получается! – обрадовался Камыш и, высунув от старания язык, сделал чуть ниже носа два длинных полуовала. – Есть, как настоящие!

Примерно так и выглядел дух, которому поклонялись мужчины в тайном святилище предка. Ну, разве что тот был старым, растрескавшимся и потемневшим от времени. Грубо очерченное лицо, торчащие из макушки щепы, длинные клыки. Этот же прямо светился на солнце своей новизной.

– Золотая Тень, иди сюда! – громко позвал паренек. – Теперь у нас есть свое святилище! То есть, у здешних духов.

Девочка не заставила себя ждать и почти сразу сбежала к нему с холма. Остановилась, глядя на ошкуренный пень.

– Ну как? – с нетерпением спросил ее мнения Камыш.

– Что? – не поняла Золотая Тень.

– Дух.

– Где?

– Да вот же! – ткнул пальцем в лицо с черными глазами и плоским носом паренек.

– А-а, – склонила голову набок девочка. – Большой… Это кто?

– Как кто? Дух!

– А какой дух? – наивно поинтересовалась Золотая Тень.

– Дух предка! – уверенно ответил Камыш. – Хозяина Реки. Он наш прародитель, он заботится о нас, помогает в охоте и остальных делах.

– А разве Строящие Запруды бывают такие длинные и тощие? – удивилась девочка. Она отлично знала, что называть их надо уважительно, но не своим именем. Слово «бобры» было запретным для людей племени. – Когда я их видела, они были очень упитанные и пузатые.

– Это… Он такой… Ну, так он выглядит, – смешался Камыш. Он ни разу в жизни не задумывался над тем, почему тотемный столб в святилище их племени именно столб, а не тот толстячок, которыми и бывают настоящие Строящие Запруды.

– Может, это хорек? – предположила Золотая Тень. – Хорьки, они как раз такие. Длинные и тощие.

– Это не хорек! – возмутился парень. – Это Хозяин Реки! Просто я его не доделал. Принесу глину, обложу пень, вот он и получится. Настоящий, толстый и мохнатый. Шерсть из иголок сделаю.

– А-а, – поняла Золотая Тень. – Да, это будет здорово. За такое святилище Первопредок будет очень благодарен.

Камыш с решительностью взялся за дело, за первый же вечер приволок к тотему целых три корзины глины – и понял, что сильно погорячился. Чтобы священный Первопредок выглядел упитанным, как настоящий Строитель Запруд, его следовало лепить не меньше, чем в полтора обхвата толщиной. Корзин для этого придется принести не три, и даже не десять – а просто несчитанное количество. Паренек загрустил, но вскоре нашел отличный выход: вместо глины от реки стал таскать к тотему грязь из болота. А чтобы она держалась – намешивал побольше нарезанной там же осоки и плетущихся вьюнков. Дело быстро пошло на лад, и уже на второй день изображение предка было готово. Хозяин Реки выглядел внушительно и очень натурально. Для большего сходства Камыш прилепил на животик две сложенные лапы, а резцы сделал из оленьих ребер, прилепив на грудь тотема ото рта вниз.