Текст книги "Гнев духов"

Автор книги: Александр Прозоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Варить клей следовало не меньше половины дня. На волокушу Могучий Саблезуб потратил примерно столько же времени. Теперь ему уже было невтерпеж превратить мысль в реальность. Он сбегал домой за ложкой, быстро повыкидывал из ведра вываренные кости и оставшимся жидким клеем аккуратно залил щели между берестяными листами, потом старательно замазал им же ивовую лозу и отверстия прошивки. Отставил ведро в сторону от огня, подхватил волокушу, сбежал с нею к реке, к пляжу. Под взглядами плещущихся малышей положил «снежную лодку» на воду, нажал… Тихо выругался: в нескольких местах через швы потекла вода. Однако клей еще не застыл, было время исправить ошибки. Он поднялся обратно, зачерпнул варево, старательно пролил клеем протекающие места, опять спустился к реке, положил волокушу на воду. Нажал, затаив дыхание.

– Это лодка, дядя Саблезуб? – просил с берега Лещинник, пятилетний сынишка Черного Стрижа и Мягкого Цветка.

– Лодка? – подбежала Щекотунья, младшая дочь шамана. Вслед за ней появилась и Одуванчик: трехлетняя девочка Парящего Коршуна и Белой Горлицы. Сама Белая Горлица тоже была здесь. Она выскабливала рысью шкуру и заодно присматривала за детьми.

– Ну… – Охотник еще несколько раз покачал залитую клеем волокушу с борта на борт. И никаких протечек не заметил. – Ну, пожалуй… Да, лодка! Залазь!

Дети с радостными визгами забежали в воду, Камыш одного за другим посадил их внутрь.

– Осторожнее, весел нет! – выпрямилась Белая Горлица.

– Я держу, – успокоил ее охотник.

– Могучий Саблезуб лодку сделал! – послышался крик сверху, от очага. – Меня прокатишь?

По тропинке к пляжу сбежал Трескун, в одних только штанах, с тяжелым охотничьим копьем, но без пояса.

– Да какая это лодка? Волокуша, – буркнул Могучий Саблезуб, придерживая легкое сооружение из веток и бересты за борт. Ребятишки этого не замечали и старательно гребли руками, пытаясь разогнаться.

– Ты сам, сам попробуй! – подзадорил показавшийся над берегом Грозный Вепрь. Там появлялось все больше и больше любопытных. Крик Трескуна привлек внимание половины поселка. Нехватка лодок ныне была трудностью для всех, и известие о появлении еще одной вызвало общий интерес.

– Это просто волокуша… – тихо повторил Могучий Саблезуб и разжал пальцы. И «зимняя лодка» поплыла! Не перевернулась, не развалилась, не ушла на дно – а поплыла вниз по течению. Охотник нагнал ее, поймал, оттянул назад. Ему и самому уже стало любопытно: выдержит, не выдержит? Детей, причем троих, березовый короб возил без особого труда. Камыш же весил немногим более. – Ну как, накатались?

Могучий Саблезуб толкнул волокушу вдоль берега вверх по течению. Она отплыла на десяток шагов и, несмотря на старания малышни, старательно гребущей ладонями, откатилась обратно. Он снова поймал короб, покачал.

– Садись! Чего ждешь? – крикнул с берега отец. – Вдруг получится?

– Садись! На охоту вместе поплывем! – сбежал вниз к воде розовоухий Чибис.

– Давай, давай! – подзуживал Трескун.

– Ты правда поплывешь? – спросила Золотая Тень, удерживая на руках сучащего лапами Пухлика.

– Ну, давайте теперь и дядя Саблезуб попробует, – решился все-таки Камыш и стал решительно высаживать детей на пляж. Затем вывел свою улучшенную клеем волокушу на глубину по колено, чуть наклонил к себе и сел внутрь. Плетеный короб, обтянутый берестой, выдержал! Просел чуть глубже, закачался, но не утонул. Могучий Саблезуб сидел внизу, на колючих ивовых изломах, борта поднимались ему чуть выше пояса, до воды он легко дотягивался рукой.

– Молодец! – радостно запрыгала Золотая Тень.

– Дай попробовать! – запросился Чибис.

– Весло нужно.

Могучий Саблезуб закрутился в поисках чего-нибудь подходящего, услышал какой-то странный треск, опустил голову… и увидел, как по днищу заструились тонкие ручейки. – Опять раскле…

С громким хрустом его попа вдруг ушла вниз, ноги дернулись кверху, в лицо плеснула вода, он взмахнул руками и вынырнул уже рядом с переломившейся пополам волокушей. В несколько гребков отплыл к мелководью и встал на ноги, смотря, как Большая Река уносит его игрушку. Кто-то из малышей даже заплакал. Вяло, без надрыва. От обиды, что не наигрались. Но большинство потомков Хозяина Реки только засмеялись. Чего еще ожидать, когда взрослый дяденька садится в детскую игрушку?

– Вот поэтому никто и не строит лодок из корзинок и бересты, – спокойно сообщил Черный Стриж, тоже успевший спуститься к воде. – Лодка должна быть крепкой и надежной. Из хорошего дерева. Чтобы не сломалась, сколько в нее добычи не положи и как в нее ни садись. Или даже если ногами в ней встать. Но для детей мы тоже когда-то такие мастерили…

Он махнул рукой и повернул к священной иве. Остальные люди племени тоже стали расходиться.

– Не ушибся? – участливо спросила Золотая Тень.

– Чем там ушибаться? – встряхнулся Могучий Саблезуб. – Это же вода. Холодная.

– У меня варево готово с чабрецом и мятой. Хочешь попробовать?

– Без мяса? – испуганно округлил глаза юный охотник.

– Ну тебя! – шутливо замахнулась на него девочка.

– Очень хочу! – уже серьезно ответил Могучий Саблезуб. – Ты ведь готовишь лучше всех в племени. У меня от нетерпения прямо слюнки текут!

По дороге домой охотник забрал ведро, на дне которого колыхался еще теплый вар, и по забывчивости оставил у входа на полу. И не успели они с Золотой Тенью взяться за ложки – от полога уже донеслось азартное чавканье: живая еда азартно вылизывала густое костное варево.

– Не сердись на Пухлика, – тут же вступилась девочка. – Он же еще маленький.

– Все равно почти весь клей на волокушу извел, – отмахнулся охотник. – Потом еще сварю. А ведь у меня почти получилось, Золотая Тень. Вот чуть-чуть крепости не хватило! Я в ней уже плыл, когда клей на швах поломался.

– Корзине человека не удержать, – невпопад кивнула она, первой зачерпывая суп, в котором чуть не наполовину было навалено листьев и корешков. – Ступишь случайно на край или присядешь – сразу и хрустит.

– Это потому что ива, – размышляя, ответил Могучий Саблезуб. – Если не тоненькие ивовые веточки заплетать, а толстые еловые ветки, то не поломаются. Они ведь гибкие очень, которые еловые. Должны плестись легко, как ива. Просто такие толстые не нужны ни на что. И слеги на дно положить. Они тоже не сломаются, хоть ты садись на них, хоть стой. Тогда выдержат. А, Золотая Тень? Что скажешь?

– Ты охотник, тебе виднее, – пожала она плечами.

– Объедение какое! – зачастил ложкой Могучий Саблезуб. – Очень вкусно! Какой ты молодец! Как хорошо, что ты согласилась стать моей женой.

Торопливо расправившись с угощением, он старательно облизал ложку и корец, похвалил девочку еще раз – вроде бы, как раз в пятый, – прихватил из-под кровли широкий острый скребок с короткой рукоятью и отправился к реке. Там начал резать у воды ивовую лозу. Ее было нужно много, и Камыш не стал отвлекаться, даже когда услышал из селения удары бубна. Набрал одну охапку, отнес к дому, нарезал вторую – с нею его и поймал Чибис:

– Ты слыхал, Могучий Саблезуб? Ты слышал?! – семеня рядом, возмутился паренек. – Это он специально! Специально, чтобы Цветущую Рябину за меня не отдавать! Почему все взрослые всегда так упрямы? За тебя Золотую Тень отдать не хотели, за меня – Рябину!

– Да говори толком, – скинул нарезанную лозу поверх уже уложенной юный охотник.

– Разве ты не понял? Это он придумал, чтобы дочку мне в жены не отдавать!

– Придумал, наверное, Беседующий-с-Небом? – сделал разумный вывод Камыш.

– Да! Он сказал, что духи ответили ему, почему обрушили на нас свой гнев. Это гневаются не духи, а Великая Праматерь. Она обижена на то, что мальчики проходят обряд признания их мужчинами, а девочки – нет! И она не знает, кто из них девочка, которой можно приносить детей, а кто женщина. Праматерь хочет, чтобы замуж отныне отдавали только тех девушек, которых в святилище превратят из детей во взрослых! Это он специально придумал, чтобы Цветущая Рябина не стала моей женой! Она согласна – а он не хочет.

– У тебя впереди еще лето и зима, Чибис! Только потом ты станешь охотником и сможешь просить жену. Цветущую Рябину же уже сейчас за взрослую считают. К будущему лету она свой обряд пройдет, не бойся.

– А зачем тогда он все это придумал?

– Почему придумал? Это сказали духи! Ты забыл? Беседующий-с-Небом – шаман и разговаривает с духами. Они поведали ему об обиде Великой Праматери.

– Но он сделал это сразу после того, как увидел у меня ожерелье из волчьих клыков!

– Оно тебе понадобится только тогда, когда ты станешь охотником, Чибис.

Могучий Саблезуб покачал головой, чувствуя себя рядом с другом совсем уже взрослым и мудрым:

– Поверь мне, Чибис. Отнюдь не все, что случается в этом мире, направлено против тебя. Многое происходит просто так, само по себе.

– Тебе хорошо говорить, Могучий Саблезуб. Твоя Золотая Тень уже с тобой!

– И Цветущая Рябина будет твоя, не боись. Помоги лучше лозы еще нарезать. Одному мне до темноты не успеть.

Зарубка четвертая

Шаман вырезал на бересте морду лося. К чему бы это – племя удачно поохотилось на сохатого? Нет, не в том дело. Просто люди Хозяина Вод считают лося самым упрямым из зверей. Так Беседующий-с-Небом попытался изобразить Глупое упрямство.

На рассвете Могучий Саблезуб сделал еще одну вылазку в лес, обрубил с нескольких елей нижние толстые ветки, каменным скребком смахнул с них тонкие лапки с серыми иголками, сразу окорил и отнес в поселок уже чистые белые заготовки. А потом отправился за самой главной деталью.

Постоянно уходя в лес по отцовской охотничьей тропе, Камыш знал вдоль нее чуть ли не каждое дерево, его рост, здоровье, ветки и кору. И уже не один раз он приглядывался к толстой березе, еще осенью вывороченной ветром и опрокинутой через овраг. Охотник ждал, пока она хорошенько просохнет, чтобы порубить ветки на дрова, а бересту от макушки уже не раз скатывал для корцов, ложек и ведер. И теперь он знал, что самую толстую часть ствола берег не зря.

Добравшись до оврага, он оставил копье возле комля, сам уселся на ствол верхом и, медленно сдвигаясь, острым скребком аккуратно прорезал кору на дереве до самых нижних ветвей вдоль. Потом сделал глубокий прорез вокруг, подцепил лезвием угол полотна, оторвал его и теперь пополз на животе в обратную сторону, обеими руками отслаивая бересту с двух сторон ствола. У комля решительным движением дорезал низ полотнища, поймал его, едва не упавшее вниз, смотал в тугой сверток, обвязал веревкой, закинул за спину и, взяв копье, зашагал назад.

Воплощать задуманное он решил на краю пляжа – чтобы тащить то, что получится, было потом недалеко. Для начала развернул свежую, еще влажную бересту, шагами отмерил длину – получилось аж десять шагов! Потом поперек полотнища разложил еловые ветки. Скребком подрезал их с тонкой стороны, после чего, сгибая в дугу, стал связывать кончики между собой – как обычно и делал при плетении самых обычных корзин. На десять шагов длины у него получилось двенадцать таких дуг, причем первые и последние он сделал намного уже, чем те, что посередине.

– Эй, Могучий Саблезуб! – весело окликнула его Белая Горлица, зачерпывая воду. – Никак, опять искупаться хочешь? Так корзина для этого не нужна.

Не обратив на нее внимания, охотник разложил еловые ветки вдоль полотна, потом стал соединять ими верхние части петель, крепко приматывая ивовыми прутьями. Вскоре у него был готов самый настоящий каркас, которому, как оставленному охотниками чуму, для превращения в нужную вещь не хватало только шкуры.

– Это ты Золотую Тень за грибами с такой корзинкой отправляешь? – громко захихикали сверху Голубка и Бельчонок. – Ей не маловата будет?

– Бегите к мамочке, дети, – поднял на них голову охотник. – Пусть за хворостом вас пошлет, дабы языками попусту не трепали!

– Могучий Саблезуб Золотой Тени новую корзину плетет! – опять засмеялись брат с сестрой, но от берега отошли.

Однако не успел юный охотник вплести в ребра и несколько прутьев, как за водой пришла Полная Луна, остановилась рядом:

– Какая вместительная корзина! А мне такую же сплетешь, Могучий Саблезуб? Смотрю, получается неплохо.

Матери своей жены Камыш перечить не стал и молча продолжил свою работу. Полная Луна ушла – но вместо нее вскоре появились Парящий Коршун и Грозный Вепрь обошли полусплетенную заготовку:

– Что за глупости у тебя в голове, Саблезуб, – покачал головой отец. – Ты же хотел перекрыть крышу! Тебе нужны циновки на пол и стены, а ты занимаешься какими-то глупостями.

– Ты же вчера в такой уже чуть не утонул, – добавил Парящий Коршун. – Ничего не выйдет. Второй день напрасно губишь. Лучше бы петли поставил. Глядишь, и попался бы хоть кто. Или дом бы утеплил.

– Она сломалась, потому что из лозы! – не выдержал Камыш. – Тонкая была совсем. А здесь я дно еловыми ветками увяжу.

– Проку-то от них? Они гибкие, согнутся под тобой – и все!

– Точно, согнутся, – сообразил юный охотник. – На дно ветки нельзя… Я тогда слеги туда положу!

– Вот ведь какой упрямый! – развел руками Грозный Вепрь. – Всегда таким был. Глупостью занимаешься. Прямо дитя малое, несмышленое. Али ты думаешь, лодки просто так из дерева выдалбливают? Лодка крепкой должна быть! Крепкой, надежной. Чтобы первый лед проломить могла, о камень удариться не боялась, сук топляка обломать. Какой прок от берестяного короба, даже если он под тобой и не сломается? Ты ее на берег вытащишь – тут же бересту обдерешь. Сучок подводный зацепишь, али камень, он тебе бересту тут же и порвет. А заморозок случится, льдом ее и вовсе, как ножом, изрежет.

– А я на ней в мороз плавать не стану! – буркнул Могучий Саблезуб.

– Ну, вот как с ним говорить, Парящий Коршун?! Сын, ты ведь уже взрослый охотник, у тебя жена. Тебе о сытости семьи думать нужно, а не детским баловством заниматься!

– Вот я и думаю, отец! – выпрямился юный охотник. – Если сделаю лодку, смогу спокойно уплыть к дальним угодьям за добычей. А здесь, кроме мышей и белок, никого не осталось.

– Ты не слышал, что я сказал? У тебя ничего не получится. Никто и никогда не плетет лодки из прутьев и бересты! Их долбят из деревьев!

– У нас нет деревьев для лодок, – взял еще пук лозы Могучий Саблезуб. – Поэтому буду делать из чего есть.

– Все равно ведь ничего не выйдет! Лучше бы крышей занялся… – Грозный Вепрь потоптался рядом еще немного, но ответа так и не дождался. – Ладно, Парящий Коршун, пойдем. Нам детским баловством заниматься некогда.

– Давно пора, – буркнул Могучий Саблезуб, протягивая прутья между еловыми ветками. Подбивать их плотно он не пытался: зачем, если снаружи все равно будет береста? Зато плести получалось намного быстрее.

За спиной послышались тяжелые шаги. Юный охотник даже оборачиваться не стал. Новый гость потоптался, потом голосом Черного Стрижа посоветовал:

– Ты бы хоть в стороне от селения этой ерундой занимался. А то ведь прилипнет прозвище Корзинщика – всей жизни не хватит, чтобы избавиться.

Могучий Саблезуб недовольно засопел, но работы не остановил. Ему оставалось совсем немного, чтобы довести оплетку до верха, и при этом на берегу оставался еще изрядный запас пахнущей лесной свежестью лозы.

– Камыш, я тебя заждалась. Все возишься и возишься, даже не предупредил. Что это у тебя за корзина такая?

– Давай, Золотая Тень, давай! – фыркнул охотник. – Теперь еще ты чего-нибудь скажи. Что я глупостью занимаюсь, что лучше бы на охоту пошел!

– Ты все делаешь правильно, Камыш. Правильно, – кивнула Золотая Тень, вокруг которой носился за своим хвостом веселый волчонок.

– Ты думаешь? – осекся от такого ответа Могучий Саблезуб.

– Мама говорила, женщина решает, верить или не верить мужу, только один раз. Когда отдает себя охотнику. Все остальные хлопоты – это такие мелкие пустяки, что беспокоиться о них не стоит. Раз уж доверила даже себя, то после нужно уже доверять и во всем остальном. Ведь каждый охотник желает для своей жены самого лучшего. Нужно просто верить ему и помогать. Раз что-то делает – значит, так нужно.

– Чего-то редко ты со мной соглашаешься, – не поверил Камыш.

– У меня не всегда получается, – честно призналась девочка. – Но я стараюсь. – Она наклонилась и поймала Пухлика, прижала к груди. – Я хотела позвать тебя поесть. Ты с утра голодный.

– Не хочется…

– А давай сюда принесу, раз отвлекаться не хочешь?

– Сюда? Не знаю… Хотя, ладно, неси! Но только сперва я сбегаю к низине, срублю три осинки, для слег. Потом подкрепимся, хорошо?

Слеги на полу охотник хотел сделать тонкие, с руку толщиной. Деревца для них валились двумя ударами топора. Так что вернуться Камыш успел даже раньше, чем на пляж спустилась Золотая Тень, неся под днище закопченный корец, до которого отчаянно, но безуспешно пыталась допрыгнуть живая еда. Наверное, пахло от угощения невыносимо вкусно.

Пока девочка спускалась, он успел нагрести ногой горку песка, сверху бросил оставшиеся ивовые ветки. Получилось мягкое сиденье для двоих.

– Я отвар вылила, чтобы не расплескался. – Золотая Тень словно попыталась оправдаться. – Но сверху чесночных перьев нарезала. Попробуй.

– Как только тебе удается придумать каждый раз новое! – искренне изумился юный охотник. – Ты садись, так будет удобнее.

Они устроились на холмике, вытянув ноги. Пухлик немедленно влез под них, как в нору и положил морду на лапы. Коробку Камыш поставил себе на колени. Он и Золотая Тень не торопясь брали по щепоти остренького и еще горячего мяса, клали в рот, а перед ними величественно катила свои воды Большая Река, в которой отражались огромные сосны, словно цепляющие мохнатыми вершинами. Над этой гладью суетились мелкие мошки, то и дело сносимые стремительными стрекозами, то тут, то там из воды вдруг выпрыгивали мальки, тоже ловящие мошкару. Но все это происходило на удивление тихо, совершенно бесшумно. Словно во сне. И только слабая прохлада, которой веяла река, доказывала, что все происходит наяву.

– Как тут хорошо. – Золотая Тень положила голову ему на плечо. – А давай тут каждый вечер ужинать?

– Скоро тут до темноты малышня будет барахтаться. Лето ведь. С каждым днем теплее.

– Тогда мы найдем себе другое место.

Могучий Саблезуб пожал свободным плечом и согласно кивнул:

– Найдем.

Они так просидели довольно долго, молча и спокойно, пока щенок под ногами вдруг не заскребся, жалобно поскуливая. Золотая Тень вздрогнула, поднялась:

– Стемнеет скоро, Камыш. Возвращайся скорее.

– Я быстро, – кивнул юный охотник. Ему оставалось всего ничего: просунуть слеги внутрь лодки и накрепко привязать каждую к еловым ребрам. И лодка будет уже почти готова.

Утром Могучий Саблезуб застал возле своего сооружения старого мастера:

– Хорошего тебе дня, Мощный Волк, – поприветствовал он гостя. – Ты остался последним, кто еще не обругал меня за глупость. Что скажешь?

– Ты невероятно глуп, Могучий Саблезуб, – тяжело вздохнул мастер. – Зачем ты привязал вдоль бортов еловые ветки? Они же гибкие, и все время будут шевелиться! Разве не проще было проложить расщепленную вдоль тонкую осинку сразу на всю длину? Зачем ты связывал все стыки ивой? Когда она высыхает, то становится ломкой. Если хочешь получить прочную вещь, то связывать нужно сосновым корнем. Он прочнее кости и гибкий, как крапивная веревка. Хоть бы спросил! Нечто язык отвалится?

– Все говорили, у меня ничего не выйдет, зря время трачу.

– Может, и зря. Но делать-то все равно нужно накрепко, а не абы как.

– Что же теперь, перевязывать все?

– Доделывай как есть, – отмахнулся Мощный Волк. – Может, все это только в мусор и годится? Коли не поплывет, хоть не так обидно выйдет. Ты не против, коли я тут рядышком посижу? У меня тоже дело есть хорошее. Пока Лунная лодка прочность набирает да сохнет, хочу весла для нее приготовить.

– Тогда ты и на меня поглядывай, – попросил Могучий Саблезуб. – Вдруг еще чего присоветуешь?

Он перевернул почти готовую лодку, накрыл ее берестяным полотнищем, подровнял, загнул по краям бортов и пошел вдоль, прокалывая каменным шилом отверстия, продевая через них лозу и накрепко притягивая. Изредка он оглядывался на мастера, но тот был поглощен своим делом. Выкатив из реки замоченное там бревнышко с человека ростом и в три ладони толщиной, он упер заготовку в прибрежный камень, посередине комля поставил обычный кремневый скребок, сверху ударил подобранным здесь же сосновым суком, принесенным рекой, а потому мокрым и для костра непригодным. После двух ударов скребок вошел почти на всю свою длину, а бревно обиженно треснуло. Аккуратно, чтобы не расколоть, Мощный Волк выбил скребок набок, вставил в трещинку широкий деревянный клин – и принялся заколачивать его глубже и глубже, расслаивая бревно. Когда клин дошел до середины – оно громко лопнуло пополам.

Но мастер не успокоился и, отступив от края на два пальца, стал вбивать скребок снова. Затем взялся за клин и отслоил почти ровную по толщине доску. Поставил набок и другим скребком, с толстой удобной рукоятью, стал прорезать доску поперек. Когда Могучий Саблезуб закончил обвязку бересты с одной стороны, он углубился почти на треть, но вдруг передумал и перевернул доску. Снова взялся за скребок, плавными нажатиями врезаясь в мягкую влажную древесину на глубину в полпальца то с одной стороны, с другой, отламывая пальцами надрезанный кусок и врезаясь снова, уже глубже. Юный охотник привязал бересту примерно до середины борта – а старый мастер, довольно крякнув, уже упер конец доски с глубокими надрезами по бокам все в тот же камень. Два сильных удара по нацеленному вдоль волокон скребку – от доски отлетели плашки шириной с ладонь, и Могучий Саблезуб увидел почти готовое весло: длинная широкая лопасть и примерно такая же в длину рукоять. Правда, пока еще все это выглядело шероховатым и занозистым, в руки особо не возьмешь. Понимал это и Мощный Волк. Довольно насвистывая, он начал елозить скребком по острым граням заготовки, сглаживая их и убирая торчащие щепы.

Закончив привязывать бересту поверху, Саблезуб, как всегда это делал при сворачивании корца, загнул торчащий вперед берестяной край, сложил надвое, поднял его кверху и тоже привязал к краю борта. Точно так же согнул кверху край бересты и на другом конце лодки. Удовлетворенно выпрямился:

– Готово!

Он гордо окинул взглядом длинную корзину с еловыми ребрами и слегами на днище. Выглядела она, может, и коряво, неуклюже и жалко – но зато была чуть ли не вдвое шире и длиннее обычных долбленок племени.

– Живицы бы ты набрал, – посоветовал Мощный Волк, откладывая скребок и берясь за наждачную палку. – Коли где потечет, зараз замазать сможешь. Токмо ее хорошо бы с салом каким наполовину размешать. Трескается она, бывает, когда высыхает. Это коли без сала.

И он, не дожидаясь ответа, стал заглаживать рукоять и лопасть весла. Наждак превращал даже самую занозистую древесину в гладкую и приятную на ощупь. А изготавливается даже проще скребка: достаточно любую ровную плашку окунуть в клей, а потом сунуть в песок. Песок прилипает, и потом получившимся наждаком можно легко заравнивать от щепы любые деревяшки. После наждака занозиться о дерево почти невозможно. Разве только специально чем-нибудь расковырять.

– Потечет – соберу, – ответил Могучий Саблезуб. – А если просто развалится, как волокуша, на что мне тогда живица? Сперва проверю.

– И то верно, – согласился Мощный Волк. – Давай тогда помогу, что ли? Тяжелая, верно, получилась. А волочить бересту об камни опасно. Как бы не порвалась.

– Давай, – не стал отказываться от помощи юный охотник. Вместе они перевернули лодку, взяли ее за борта у носа и кормы, донесли до воды. Могучий Саблезуб торопливо разделся, снова приподнял нос, вошел почти по пояс в воду, опустил, выбрался на берег.

– На, вдруг пригодится? – подал ему весло старый мастер.

Охотник сунул его внутрь лодки, приподнял корму, выводя свое сооружение на воду целиком, придержал, стоя рядом по колено в воде… Глубоко вздохнул и шагнул внутрь, нащупывая ногой прочные слеги, тут же сел, удерживаясь руками за борта.

Лодка не перевернулась, не потекла и даже ни разу нигде не хрустнула! Могучий Саблезуб осторожно качнулся с боку на бок. Огромный берестяной короб послушно зашатался из стороны в сторону и снова выпрямился.

– Кажись, не переворачивается, – облегченно перевел дух Камыш.

Он нащупал весло, опустил за борт, несколько раз гребнул, поворачивая носом к селению. Большая Река отнесла его уже довольно далеко, и он поторопился доплыть обратно, работая изо всех сил. Это испытание его пирога тоже уверенно выдержала: не потекла, не разломилась, не перевернулась. Нигде ничего не разошлось и не полопалось. Осталось только одно: Могучий Саблезуб поелозил ногами по дну, прощупывая слеги, оперся на борт, осторожно поднялся, полусогнувшись, на ноги. Чуть выждал, отпустил борта, выпрямился во весь рост и высоко вскинул руки над головой:

– Де-е-ержит!!!

И как назло, именно сейчас, в миг его удачи – ни на берегу, ни выше в поселке не было ни единого человека. Кроме Мощного Волка, конечно же. Но тот вроде особо не удивился:

– Коли так, пусть весло у тебя пока останется, – сказал он. – Пока еще Лунная лодка высохнет. Может статься, до того дня я еще вырезать успею. Деревяшки, вон, есть…

Он пнул ногой половину расколотого бревна, подумал, потом вдруг поднял его, нацелил скребок и принялся откалывать новую тесовую доску. Видно, решил не откладывать на потом.

У берега Могучий Саблезуб спрыгнул в воду, приподнял нос пироги, вынес его далеко на берег – тащить волоком все же было страшно. Быстро и решительно поднялся к дому. Золотая Тень сидела возле входа и поленом монотонно остукивала на камне длинные стебли жухлой прошлогодней крапивы. Готовила дратву для ниток. Пухлик старательно ловил пастью мечущиеся из стороны в сторону гибкие макушки, но безуспешно.

– Когда ты только успела стебли собрать? – удивился ее хозяйственности охотник. – Я и не заметил, когда ты уходила.

– Так ты занял был, Камыш.

– Потом доделаешь, Золотая Тень, – расплылся в довольной улыбке Могучий Саблезуб. – Собирайся, мы едем на охоту!

– Со мной? – вскинула брови девочка.

– С тобой, – решительно кивнул охотник. – Сама видишь, нет никого больше.

– Недавно Черный Стриж проходил. Беседующий-с-Небом с Вечерней Звездой и Быстрой Синицей за священную иву куда-то отправились.

– Ну и что? – отмахнулся он. – Ты единственная, кто мне верил. Вот с тобой и поплыву. Ты моя жена, и я не хочу расставаться с тобой ни на день!

– Ты сделал?! – У девочки даже глаза округлились. – Ты все-таки ее сделал? Конечно, поплыву! – Она вскочила. – Это сейчас уберу, сушеное мясо уже развешено, а то, что сегодня варила… С собой возьму.

– Да, живое мясо надо сейчас быстренько…

– Я те дам! Не тронь! – погрозила девочка маленьким кулачком.

– А куда мы его денем? – отступил перед неожиданным отпором Могучий Саблезуб. – Ну, давай тогда Мощному Волку отдадим, пусть он съест.

– Никто тебя не съест, маленький, – подхватила Пухлика Золотая Тень и спрятала за спину. – Нечего тут, не голодаем. Пусть с нами едет!

– Да мы там свежего мяса набьем!

– Вот и нечего к нему руки тянуть! Он еще маленький!

– Маленькие вкуснее.

– Только тронь! – опять погрозила ему кулаком Золотая Тень. – Пухлик, пошли со мной собираться. А то Камыш сегодня какой-то некормленый. А ты лучше отвара выпей, чем маленьких обижать!

Юный охотник спорить не стал. Для этого у него было слишком хорошее настроение. Спустившись вслед за девочкой, он скатал с полки мат вместе с волчьими шкурами – тигриную оставил, слишком уж большая, – закинул на плечо, отнес к лодке. Вернулся за оружием и петлями, тоже уложил в пирогу. Насыпал полную трутницу сухих гнилушек, скатил в нее уголек из почти прогоревшего очага, закрыл крышкой. Золотая Тень забрала с собой только три корца, один из которых уже был с едой, пару скребков и одно ведро, первой побежала к берегу – и ахнула, еще даже не спустившись вниз:

– Какая она громадная! Неужели ты сделал ее сам, один?!

– Сделал! И теперь мы можем кататься куда угодно и сколько захотим… Но старайся наступать только на слеги.

Они спустились на пляж. Могучий Саблезуб бережно спрятал трутницу между матом и подстилкой, Золотая Тень подхватила трусящего по песку щенка, поставила внутрь. Камыш улыбнулся, неожиданно подхватил девочку на руки, вошел в воду, усадил на корму. Затем приподнял нос, вывел пирогу на открытую воду и запрыгнул внутрь.

– Вы уплываете тайно? – спросил Мощный Волк, не поднимая головы. Вокруг него успело насыпаться щепы и стружки уже по щиколотку. – Или мне сказать, что я вас видел, когда родители забеспокоятся?

– Мы ушли на охоту! – вскинул руку Саблезуб. – К Мохнатому озеру! Вернемся через день или два. Удачи тебе, дядя Волк!

Новенькая пирога на удивление легко скользила по воде. Почти как обычная долбленка. С боку на бок не переваливалась, встречными волнами не захлестывалась, нигде пока не подтекала. Постепенно юный охотник перестал беспокоиться и все больше смотрел по сторонам. Они с Золотой Тенью скатывались вниз по течению и потому мчались со стремительностью брошенного гарпуна. Сосны, липы, устья ручейков мелькали по сторонам. Застигнутые врасплох жирные утки, недовольно крякая, поднимались на крыло. Позади осталась одна излучина, вторая. Перед третьей охотник опустил весло и даже подгреб назад, замедляя бег, повернул к северному берегу, вглядываясь в кусты.

– Большой Кот? – тревожно прошептала девочка.

– Нет, котов здесь никто больше не замечал после нашего возвращения, – ответил охотник. – Ни котов, ни следов… А-а, вот она, протока. Мы тут с отцом когда-то косуль скрадывали. Добычливое место!

Он повернул прямо в кустарник, над которым накренилась древняя могучая липа, носом раздвинул прибрежный камыш. Лодка скользнула над близким желтым песчаным дном, пробралась под кроной и оказалась в речушке шириной всего в десяток шагов. Плыть приходилось осторожно: поперек русла тут и там лежали поваленные деревья, иногда даже полупогруженные в воду. Могучий Саблезуб постоянно поворачивал то вправо, то влево, выискивая щели, через которые можно протиснуться дальше. По бересте на днище несколько раз угрожающе проскрежетали сучья топляка. Охотник даже дыхание затаил – но пирога выдержала, не порвалась.

– Нам здесь не пройти, Камыш! – повернулась к нему девочка.

– Она только при впадении такая, – облизнув пересохшие от волнения губы, ответил охотник. – Тут берега высокие. Дальше легче будет.

После двух поворотов русла его предсказание сбылось: лес по сторонам стал светлее, берега протоки раздались, по краям заколосился камыш и рогоз, закачались кувшинки с ослепительно-белыми цветками. Изредка между кронами осин, ольхи и березок до лодки даже пробивался солнечный свет, согревая путников. Спрятанная от ветра, гладкая и тихая вода отражала в себе весь окружающий мир. Могучий Саблезуб, невольно оберегая этот покой и безмятежность, никуда не спешил, мягко опуская весло в воду, делая плавный гребок, а потом так же тихо и осторожно его вынимая.