Текст книги "Возвращение"

Автор книги: Александр Прозоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Насчет последнего постулата Олег с чародеем мог бы поспорить, но шесть копий и четыре пулемета побуждали его настроиться на более дружелюбное поведение. Середин снял через плечо свой пояс, вогнал саблю в ножны.

– Франк, забери у нашего гостя лишнюю тяжесть, – склонил голову Аркаим.

Один из парней, в шелковой рубахе, подступил ближе и принял от ведуна поясной набор.

– Так наш разговор будет протекать намного спокойнее, – улыбнулся чародей. – Теперь пойдем, друг мой. Мне будет интересно пообщаться с человеком, которого я не видел почти тысячу сто пятьдесят два года. Мой дом – твой дом.

Внутри монументальное здание не меньше чем пятисотлетнего возраста выглядело куда более уютно, нежели снаружи. Стены были обшиты деревом, на полах лежали ковры, почти везде горел свет. Но больше всего Олега поразил лифт. Обычный, отделанный пластиком лифт, который доставил их на четвертый этаж. Там перед гостем раскинулся обширный зал. Повсюду лежали и висели ковры, даже потолок был обит чем-то мохнатым. Стояло несколько причудливых торшеров, сверкали хрустальные люстры, в самом центре краснел большущий кожаный диван. Метрах в семи от него возвышался на ножках солидный плоский экран, вполне достойный занять место в кинотеатре среднего размера.

– Твоя охрана с нами не пойдет? – оглянулся на дверь лифта ведун.

– Зачем? – пожал плечами чародей. – Пока ты без оружия, я смогу справиться с тобой безо всякого труда. Раньше мог бы справиться и с вооруженным, но ныне как-то расслабился.

– Что-то не припомню я хоть одну из наших стычек, в которой тебе удалось бы победить, – покачал головой Середин.

– Ничего удивительного, – поднял бровь Аркаим. – Прошло столько веков…

Олег не понял, говорит колдун серьезно или шутит. Он подошел к окну, выглянул во двор:

– Кто все эти люди? Что ты с ними делаешь?

– Мои ученики. Они же и моя охрана. Ты знаешь, правителю трудно выжить, не имея личной гвардии.

– Чему же ты их учишь?

– В первую очередь – сражаться. Из них получаются отличные бойцы. Кроме того, учу некоторым тайным знаниям. Наведению неуязвимости, отводу глаз, порче, умению видеть в темноте… В общем, всякой наивной мелочи, которую смертные принимают за великое колдовство. Ты ведь, наверное, тоже умеешь перехитрить простаков, научив их вместо магии какой-нибудь глупости вроде разгона облаков или приворота смазливых девиц.

Олег резко обернулся, пытаясь угадать: сказал это Аркаим намеренно или просто случайно угадал? Но тот невозмутимо продолжил:

– Кому-то из них я помог исцелить больных родичей, кому-то – поговорить с мертвыми, кому-то обещал встречу с ушедшими в иной мир друзьями. Неважно. Главное, что они преданы мне, как легендарные самураи и так же послушны.

– Ты собираешься с кем-то воевать?

– Кто из нас ведает свое будущее, чужеземец? – Колдун буквально упал на диван. Тот мягко опустил и приподнял владельца. – Присаживайся, странник. Посмотри на меня. Как я хотел тебя убить! Ты даже не представляешь, как мне хотелось тебя убить. Едва ты сгинул, так я с последними из смолевников ринулся в погоню, казня всех и каждого, кто утверждал, что не видел тебя и того пути, по которому ты ушел! Мне пришлось потратить несколько лет, прежде чем я добрался до русских земель, нашел города, в которых помнили твое имя. Но тебя там не было и я двинулся дальше, тратя год за годом в бесплодных поисках. Я пропустил через пальцы все обитаемые земли, прежде чем понял, что тебя там нет. Кончились жизни всех смолевников, что я забрал с собой, кончились жизни новых смертных, что я набрал во время странствий. Я понимал, что ты, смертный, тоже давно сгнил в могиле, но мне не хотелось в это верить. Я думал, копался в памяти, перебирал все мелочи, которые только знал о тебе, чужеземец. Я вспомнил твои рассказы о мире будущего и понял, что ты сбежал туда. Будущее осталось единственным местом, куда я не заглянул.

– Мог бы и раньше понять, – усмехнулся Середин.

– Я подозревал… Но эта мысль не казалась мне самой правдоподобной. Когда же я с нею смирился, мне осталось только ждать. Видя вокруг ужас, несправедливость, дикость, далекую от законов Каима, я попытался внести в хаос здешней жизни хоть немного порядка. Перебравшись из слишком жаркого для меня Востока на север среднеземья, я попытался навести порядок, подобный каимовскому, на здешних дорогах. Стал помогать паломникам, путешествующим через море к шумному и полному храмов Иерусалиму. Придумал, как избавить их от нужды таскать с собой золото, как спасти от разбойников, душегубов. Они отдавали деньги моим доверенным людям, а взамен получали расписки. По расписке путники получали эти же деньги, но уже в святых землях. При самих паломниках не было ничего, кроме бумажек – и грабители перестали на них нападать. Поначалу было трудно, но мне взялись помогать многие честные рыцари, почему-то решившие, что таким образом служат своим богам.

– Тамплиеры, что ли? – сообразил Олег.

– Ты знаешь? – удивился чародей. – А я думал, в нынешней России таким древностям не учат.

– Ты давно не был на Руси, Аркаим.

– Может быть, – пожал тот плечами. – Лет сто, сто пятьдесят. – Колдун вздохнул. – Помню, уже несколько веков, как мне начал смертельно надоедать этот мир. Не терпелось найти тебя, поймать и завершить обряд.

– Тамплиеры знали, что ты колдун?

– Они думали, на мне лежит Божья десница, чужеземец. Да, мы смогли сделать немало. Весьма немало. Тракты стали спокойными, войны угасли, в людях установилось доверие. Никто не возил по дорогам золота. Немалая его часть хранилась у меня, а смертные обходились лишь расписками. Но я заметил, что здешние люди словно отравлены злобой. Чем лучше им жилось от моих трудов, тем сильнее они меня ненавидели. Тогда я решил отвернуться от них, стать отшельником. Я забрал накопившееся золото и ушел искать уединения. Моих же сподвижников, отдававших черни душу и сердце, вскоре та самая чернь схватила и подвергла пыткам, после чего придала публичной смерти.

– И где же ты нашел уединение, Аркаим? – История чародея не на шутку заинтересовала Середина.

– Здесь, чужеземец. Здешние горы так сильно напоминают мои родные места, здешние скалы и ущелья, здешнее солнце и ветра. Даже дожди в этих местах такие же, как у меня. Я пришел сюда и понял, что хочу остаться. Обрести здесь покой и уединение.

– Смертные не мешали? – ехидно поинтересовался Олег.

– Еще как мешали! – пожаловался колдун. – Жизнь здесь напоминала паучью нору! Все постоянно бегали, кого-то убивали, грабили, завоевывали, освобождали, покоряли… Лет через десять мне это надоело и я вмешался в бедлам, чтобы покончить с ним раз и навсегда.

– Успешно?

– Разумеется! Я собрал здесь, возле своего замка в Брюннене, старост трех ближних кантонов, явил им чудо и сказал, что Божьим промыслом на них ложится долг оберегать родные земли от иноземной власти. Они лишь обязаны опрыскиваться перед битвами святой водой, взятой из здешнего озера. Ну, а на воды я наложил обычное заклятие неуязвимости.

– Ах, вот оно что! – откинулся на спинку дивана Середин.

– Да, это было весело, – хмыкнул чародей. – Первый раз смертные пошли в сечу со страхом и молитвой. Потом без страха. Потом без молитвы. А потом настолько преисполнились нахальства, что кидались в битвы даже без доспехов!

– И всегда побеждали, – закончил за него ведун. – Странно, что они не захотели покорить весь мир.

– Они захотели, – кивнул Аркаим. – Конечно же, захотели! Разве способны смертные устоять перед подобным соблазном? Я предвидел это в первый же день. А посему мое заклятие начитано таким образом, что теряет силу, едва армия уходит дальше ста верст от моего замка. Пару раз здешние доблестные пахари сходили в не такие уж дальние страны, умылись кровью и поняли, что им и здесь хорошо. Они провозгласили вечный нейтралитет, поклявшись более ни на кого не нападать и потребовав ответных клятв от соседей. Несколько раз тут были стычки, но храбрые горцы доказали, что умеют стоять до конца и всяческие покорители наконец-то отстали от моего союза и моего замка.

– Мудро, – признал Олег. – Ты и вправду прирожденный правитель. А что за история с монетой?

– Монета… – мечтательно закатил глаза колдун. – Я придумал это еще двести лет назад. Я видел твой несчастный змеевик несколько раз, когда ты то клал, то вынимал что-то из своей неуклюжей сумки. Я знал, что такие безделушки дикари из южных земель используют вместо денег. Два века назад, когда начали сбываться некоторые из твоих предсказаний, я понял: близится час моего триумфа. Скоро ты появишься. Вот тогда я и стал скупать эти монеты по совершенно глупой, баснословной цене, а за имя твоей невольницы сулил и вовсе бессмертие. Те, кто меня знал, понимали: я могу выполнить такое обещание.

– А смысл?

– За такие деньги смертные готовы на любые мерзости. Змеевик бы нашли обязательно. Украли, выманили, купили, обманули – но обязательно привезли бы его ко мне. Стоит тебе хоть раз достать эту монету на свет – и она обязательно найдет путь к пятидесяти тысячам франков. Уж я, узнав о твоем появлении, тебя бы после этого не упустил. А имя… Имя стало приманкой. Разве ты смог бы удержаться, чужеземец, и не посмотреть, кого интересует девушка с разноцветными глазами? И вот ты здесь! Мне пришлось заплатить за полторы сотни ненужных согдианских змеевиков, но зато тот единственный, что валялся в твоей сумке, в конце концов привел тебя в мой дом.

– Да, я здесь, – согласился ведун. – Твой капкан сработал безупречно. Что ты собираешься делать теперь?

– Ничего.

– Как ничего?

– Совсем ничего.

Чародей наклонился к журнальному столику, взял с нижней полки небольшой кейс, обитый черной кожей. Открыл. Внутри лежали пачки коричневых банкнот с цифрами «200» и портретом какого-то необычайно грустного пожилого человека, стриженного под «ежик» и потому похожего на уголовника.

– Что это?

– Пятьдесят тысяч купюрами по сто и двести франков. Я привык держать свое слово. Забирай их и уезжай отсюда, пока я не передумал.

– И что ты хочешь взамен?

– Я просто хочу, чтобы ты уехал.

– Не понимаю… – покачал головой Середин.

– Странно, – вздохнул Аркаим. – Хотя, ты ведь смертный. Тебе не понять, насколько скучна жизнь. Скучна особенно для того, кто не испытывает ни голода, ни жажды, кого не влечет к женщинам. Кому успели надоесть и власть и победы. Открыть врата Итшахра, встретиться с мертвыми, со своими предками и друзьями, изведать абсолютной, божественной власти – вот чего мне хотелось многие века…

– Что же тебя остановило?

– Последние полвека человечество изменилось. Из мира служения оно шагнуло в мир развлечений. Все эти компьютеры, викторины, аттракционы, стимуляторы, симуляторы… Смертные придумали себе столько веселья, что сами начали забывать о простых плотских утехах. А я… Я только теперь начал получать удовольствие от жизни. Давно забытое удовольствие. Если врата Итшахра откроются, если миры соединятся – я лишусь всех развлечений. И простых, и сложных, и тем более тех, что уже придумали хитрые смертные, но еще не успели воплотить. Не уверен, что даже абсолютная божественная власть сравнится с добротным авиасимулятором. Сидеть и повелевать, повелевать и сидеть. Трон, зал, холодная стража, послушные рабы… И ни одного телевизора. Скажи, чужеземец, что лучше иметь: сотню послушных рабов, которых ты можешь казнить, пороть и прощать, – или всего лишь одну русскую горку с «мертвыми петлями», тоннелями и бассейном?

– Не знаю, – покачал головой ведун.

– Знаешь, – уверенно кивнул чародей. – Знаешь, но боишься сказать это вслух. Ведь у тебя никогда не было ста послушных рабов.

Аркаим встал, отошел к окну:

– Ты смотри, уже полдень. Как бежит время! Я бы пригласил тебя на обед… Но я ничего не ем, а посещение казармы вряд ли покажется тебе торжественным приемом.

– Пожалуй, мне пора, – поднялся и Середин. – Странно, но я почему-то больше не испытываю к тебе ненависти.

– Ничего странного. Ведь мы теперь на одной стороне. Мы оба хотим спасти мир. Прощай, чужеземец. Хотя… Почему прощай? Если тебе понадобится помощь, то знай: здесь у тебя есть надежный друг. Я не стану тебя провожать, ученики этого не поймут. Спускайся на лифте вниз, тебя никто не задержит. Твое оружие оставлено у ворот.

– Что же, – взял кейс Олег. – И ты прощай, законный правитель Каима.

В душе Середина засело-таки некоторое подозрение, что что-то тут не так: очень уж просто чародей отказался от своих планов, слишком легко простил обман и подозрительно добродушно прошла их беседа – однако никто не попытался напасть на ведуна во дворе, привратник безропотно вернул пояс и распахнул дверь. Не обнаружилось засады и в дубраве перед замком.

– Может, и правда изменился Аркаим? – пожал плечами Середин, усаживаясь в машину. – Для человека, просидевшего на троне около трех тысяч лет, компьютерная игрушка и вправду может показаться интереснее абсолютной власти. К тому же… Это я разговаривал с Любоводом всего месяц назад, обсуждал с ним планы, вспоминал его невесту. Для Аркаима же прошло одиннадцать столетий. Какая может быть месть, ненависть, злоба после такого срока? Для него это было так давно… Странно, что он вообще помнит.

Он завел «Гольф» и покатился к шоссе.

Номер в гостинице оказался пуст. Похоже, Роксалана отправилась гулять по поселку или загорать у озера.

– Облака, наверно, разгоняет, – усмехнулся Олег. – Надеюсь, не обиделась. Хотя, она все равно ждала совсем другого. Я сам другого ожидал. Вот тебе и «битва великих магов».

Он вытащил из кейса несколько банкнот, переложил в карман, после чего запихал портфельчик в боковой отсек своей сумки. Посмотрел на часы:

– Время-то обеденное. Может, заглянет все-таки в гостиницу? Раз вещи не забрала, значит, собиралась вернуться. Не сбежала, задравши хвост.

Он пихнул сумку обратно под кровать, после чего упал на застеленную постель. Поворочался, устраиваясь удобнее, вытащил из-под покрывала подушку, подложил под голову. Краем глаза увидел, как открывается дверь. Воображение тут же нарисовало образ Роксаланы в парчовом платье с триарой на голове. Вращаясь и вскидывая ножки, подобно балерине, она летела с облака на облако, порхала подобно бабочке, воздушная, невесомая…

– This room isn't your! [3]3
  Это не ваш номер! ( англ.)


[Закрыть]

Он пришел в себя от грубого толчка. Коридорная, окатив ведуна злым и резким, как ушат холодной воды, взглядом, выдернула подушку, сунула обратно под покрывало и зло ткнула пальцем в направлении двери, продолжая ругаться на разных языках.

– Что за наваждение? – Приходя в себя, Олег тряхнул головой, поднялся, борясь со слабостью, добрел до ванной и сунул голову под кран с холодной головой. Стало немного легче. – Что за пакость со мной случилась?

Он вернулся в комнату, вытащил из-под покрывала подушку. Коридорная что-то взвизгнула и убежала, Олег же остался крутить четырехухое приспособление для сна. «Понюхать? Как бы снова не вырубиться. Смотреть-то все равно бесполезно. Кошку, что ли, поймать?»

Коридорная, продолжая недовольно трындеть, вернулась с крепким пареньком лет двадцати. Не то чтобы особо внушительным – но с характерным боксерским носом. Мальчишка без лишних разговоров схватил Олега за шиворот рубашки. Ведун сделал шаг вперед, наклоняясь и разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. Уронил подушку и взмахнул руками слева направо, ловя запястье и локоть боксера, одновременно уходя всем корпусом в обратную сторону. Бедолага и понять не успел, как оказался в захвате с вывернутой рукой. Середин опустился на колени и без лишней жестокости уложил вышибалу лицом в подушку. Коридорная опять ринулась с визгами наутек, а паренек уже через полминуты обмяк. Олег отпустил руку – она расслабленно ударилась об пол. Боксер безмятежно спал.

В голове словно щелкнул переключатель – все последние события представились в новом свете.

«Приходите послезавтра», – вспомнил он. За двое суток в такой крохотной деревне даже ленивый без труда узнает, где и с кем живет приезжий турист, найдет способ проникнуть в номер и капнуть на подушку любым медицинским препаратом, вызывающим потерю сознания. Аркаим знал, что без жестокой драки девушку Олег не отдаст и решил не устраивать шума. Правда, подушка оказалась одна на двоих – но это не особо мешало планам колдуна. «Отключится» Олег – не сможет сопротивляться. Достанется препарат девушке – колдун заговорит Середину зубы, а сонную жертву тем временем заберут в замок. «Выключатся» оба – вообще никаких хлопот. Игра пошла по второму варианту.

– Ах, Аркаим, колдовская морда… – прикусил губу Середин. – Думает, в замке он в безопасности? Думает, в чужой стране я ничего не смогу сделать? Ну, я ему устрою тихую мирную жизнь. Видать, забыл, паразит, чему сам же меня и научил.

Привычным движением он опоясался, сбежал вниз по лестнице, подскочил к стойке портье:

– Тут по-русски кто-нибудь понимает? А по-английски? – Негр за стойкой смотрел на него с полным недоумением, словно на автомат с газировкой, начавший вдруг торговать старым советским «Беломором». – Понятно…

Он выскочил на улицу, перебежал дорогу, толкнул дверь в лавку:

– Кто тут русский? – Девица за стойкой испуганно подпрыгнула и откинулась к заставленному пивом холодильнику. – А-а, значит, понимаешь? Ты не видела, сегодня из гостиницы сонную девушку не выносили?

– Парле ву франсе? – прошептала девушка посиневшими губами.

– Кончай прикидываться, знаю, что понимаешь. – Он выхватил косарь и воткнул в пластиковую панель прилавка. – Ясно выражаюсь?

– Ви что-то хотите ограбить?

– Хотя, фиг с этим, сам знаю, куда повезли. Ну-ка, скажи, у вас тут кладбище есть?

– Ви должны купить, но касса не откроется.

– Какая касса? Ты ненормальная? Кладбище где?

– Я… Я не хочу… – судорожно сглотнула вконец посиневшая девица. – На кладбище…

– Я сам съезжу. Где оно? – Олег выдернул клинок и вернул его в ножны.

– Ви купить или ограбить?

– Я хочу знать, где у вас в деревне находится кладбище. Парле? Кладбище, кладбище. Ну, где кресты стоят, – Олег сложил перед собой пальцы. – Где покойники лежат, – он чиркнул себе большим пальцем по горлу.

– Ich habe geverstehen [4]4
  Я поняла. ( нем.)


[Закрыть]… – Белая, как призрак, продавщица ударила по кнопкам и принялась вынимать деньги из выскочившего ящика.

– Вот, дура, – выдохнул ведун. – Не нужны мне твои деньги, у меня своих навалом!

Он вытащил из кармана двухсотфранковую банкноту, встряхнул, растянул и показал девушке.

– Мне нужно кладбище! Ну, похороны, гроб, поминки… Ну, где едят. Ферштейн? Ну, вот шоколад – это еда. На поминках тоже едят. А до этого устраивают похороны.

– А-а-а! – Продавщица облегченно вздохнула, выпрямилась, широко перекрестилась. Щеки и губы стали розоветь прямо на глазах. – Mein Gott! Похорони! Шоколат!

Она забрала у него банкноту, просеменила в глубину лавки, но уже через минуту вернулась с большой, полметра на полметра, явно очень тяжелой коробкой:

– Шоколат! Bitte.

– А похороны? – с надеждой спросил Середин.

– Ja, ja! Bitte schön! [5]5
  Да-да! Пожалуйста! ( нем.)


[Закрыть]

Она привстала, и комментируя непонятную речь жестами, принялась показывать: налево, направо, прямо, прямо… Из потока слов Олег выхватил только одно: «кирхе», кивнул:

– Спасибо.

Он повернулся было к двери, но девушка забеспокоилась:

– Шоколат, шоколат!

Она обежала прилавок, подхватила коробку и пошла следом.

– Не нужно, – попытался остановить ее Олег.

– Ja, ja! – заулыбалась продавщица. – Шоколат, похорони.

– Вот, леший!

Ведун сплюнул, забрал коробку, донес до гостиничной парковки, открыл «Гольф», сунул шоколад в багажник, сам плюхнулся за руль, но тут же вскочил: ножны сабли уперлись в порог, а рукоять врезалась под ребра. Он снял пояс, кинул на заднее сиденье.

– Ладно, сейчас найдем. Если на кладбище есть какая-то «кирхе», то ее должно быть видно с любого возвышения. Никуда не денется, найду.

Он развернулся, неторопливо покатился вперед. Сперва попытался выполнить указания «налево, направо, прямо, прямо», очень быстро заблудился и решительно нажал на газ, уносясь в сторону трехгорбой горы. Самые дальние жилые домики возвышались над селением почти на полкилометра, так что Олег просто развернулся, окинул окрестности внимательным взглядом и покатился обратно – к черному шпилю с золотым крестом.

Теперь, когда он знал, куда ехать, ведун сам удивлялся тому, что не заметил этого места раньше. Кроны старых деревьев сплетались в одну широкую зеленую крышу, из этого живого шелестящего облака вверх вырывался шпиль часовни. Высокая каменная ограда с острыми железными штырями на столбах, распахнутые металлические ворота…

Бросив машину с ключами в замке зажигания, ведун кинулся к отдыхающим в прохладной тени крестам… И замедлил шаг, поняв, что проиграл.

Кресты, кресты, кресты… Христианское кладбище. Христиане кладут своих мертвых в освященную землю. Это место, где владычествует магия распятого бога. Его слово, его сила, энергетика многих тысяч людей, искренне желающих покоя всем, кто погребен под этими камнями. С такой силой Середин управиться не мог.

Завизжали за спиной тормоза, хлопнули дверцы. К Олегу подступили двое полицейских в рубашках с коротким рукавом. Они удерживали правые ладони на рукоятях спрятанных в кобуры пистолетов, левые предупреждающе вытягивали вперед. При этом стражи порядка что-то долго, но непонятно говорили. Они подкрались, взяли Середина под локти. Молодой человек не сопротивлялся. Им овладела полная апатия. Мысль билась в голове в поисках решения – но никак не могла его найти.

Когда его уже усаживали в машину, ведун вспомнил про «Гольф», указал на него полицейским. Те поняли, один пересел в «немца».

* * *

Местное отделение правопорядка выглядело предельно современно. Пластиковые стены, пластиковые полы, пластиковые, в мелкую дырочку, потолки, толстые стеклопакеты в половину стены, наглухо закрытые пластиковыми жалюзи. Зал размером с баскетбольный был разделен на несколько частей пластиковыми прозрачными перегородками, тоже завешанными жалюзи; в каждой секции стояло по четыре-пять столов с компьютерами. По ногам откуда-то дул леденящий ветер. Видимо, работал кондиционер.

– Вы тут часто простужаетесь? – поинтересовался ведун, усаживаясь перед одним из столов.

– Wo ist? – переспросил один из полицейских.

– Плохо у вас тут с медициной, – сказал Середин. – Кстати, про такую штуку, как гипсокартон, вы никогда не слышали? Ставить стены из подобного пластика, а потом вешать занавески совсем не обязательно. В мире существуют много непрозрачных стройматериалов.

– Ja, ja, – согласно кивнул полицейский. – Funf minuten bitte. [6]6
  Да-да. Пять минут, пожалуйста. ( нем.)


[Закрыть]

Его надолго оставили одного. Олег сидел, оглядывался, гадал над тем, что происходит, и пытался придумать, как же теперь перехитрить древнего Аркаима. В голове было пусто, как в турецком барабане. Чужая земля, чужие нравы, чужие правила…

«И кто только придумал мертвых в освященную землю класть? Хотя, пожалуй, я догадываюсь, кто…»

– Вы русский, молодой человек? – Рядом с молодым подтянутым полицейским стоял полноватый мужчина в белых брюках, в белых ботинках, белой рубашке и в светло-сером пиджаке.

– Да, само собой, – подтвердил Середин.

– Тогда я на некоторое время побуду вашим переводчиком. – Мужчина говорил чисто и уверенно, без всякого акцента. – Вы желаете позвонить своему адвокату, или предоставите право выбрать вам защитника департаменту юстиции?

– Зачем мне защитник?

– Как я понял, – повернул голову к офицеру мужчина, – на вас поступила жалоба в избиении охранника гостиницы «Альфа». Лейтенант хотел бы допросить вас по этому вопросу.

– Я, конечно, не юрист, – улыбнулся Олег, – но мне всегда казалось, что для начала всяких судебных процедур необходима какая-то бумажка. Ну, хотя бы медицинское заключение о нанесенных травмах. Покажете?

Переводчик обернулся к офицеру, они о чем-то поговорили, полицейский кивнул и принялся что-то медленно излагать, тщательно проговаривая слова.

– Поступил телефонный звонок о нападении, – начал пересказывать мужчина. – Приехавший наряд обнаружил охранника в бессознательном состоянии.

– То есть, он ни на что не жаловался? – переспросил Середин.

– Пострадавший был без сознания! Горничная утверждает, что вы находились в комнате в отсутствие хозяйки.

– Хозяйка жаловалась? – уточнил Олег.

– Нет, от хозяйки номера жалоб пока не поступало…

– Подождите, – мотнул головой ведун. – Ничего не понимаю. От хозяйки номера жалоб нет, от пострадавшего жалоб нет, медицинского заключения о травмах нет… Меня в чем-то обвиняют или нет? Покажите бумажку. На основании чего вы меня сюда привезли?

Переводчик с полицейским опять засовещались. После трехминутных переговоров мужчина попытался возобновить беседу:

– Горничная заявила, что вы находились в номере без ведома его владелицы.

– Горничная – это пострадавшая?

– Нет.

– А кто пострадавший? К вам поступило заявление или вы так, от нечего делать с туриста взятку вымогаете?

Переводчик хмыкнул, отвел полицейского в сторону. Они поговорили минут пять, после чего офицер шустро убежал, но почти сразу вернулся с довольным выражением лица. Следом две девушки в форме несли злополучную коробку шоколада и серединский поясной набор. Лейтенант кивком указал на стол – сюда, дескать, ставьте, – после чего положил перед Олегом тонкий, полупрозрачный бланк, заполненный мелким красивым почерком.

– У вас в машине изъят вот этот ремень с мечом и двумя ножами, а также сумка с незарегистрированными препаратами, – прокомментировал переводчик.

– Скажите, сэр, – кашлянул Олег. – В Швейцарии ведь не запрещено хранение ножей и использование натурального травяного чая для личных нужд?

– Чай – это листики на индийских кустах? – уточнил дядька в белом.

– Нет, – мотнул головой ведун. – Обычные полевые травы, животный жир, корешки. Ну, все то, что заваривают кипятком, если не нравятся «листики на индийских кустах».

– Кажется, я понял, – закивал мужик, но тут вмешался офицер и горячо заговорил, тыкая пальцем в бланк. Переводчик зачастил: – У нас мирный городок, в нем уже пять лет не случалось тяжких преступлений, и мы не допустим, чтобы кто-то ходил по улицам с мечом на ремне, как средневековый дикарь!

– Это написано здесь? – на всякий случай уточнил Олег у переводчика. Тот взял бланк, просмотрел, утвердительно дернул головой. – А кого обвиняют в ношении меча?

Переводчик вскинул брови, скосил глаза на лейтенанта.

– Если ножи и сабля найдены в машине, принадлежащей фирме проката и сданной в аренду леди Роксалане, – кого обвиняют в их ношении?

– Как вы оказались в машине?

– У вас есть заявление об ее угоне? Нет? Тогда не ваше дело.

– Что находится в коробке?

– Скажите, сэр, а хранение шоколада в Швейцарии законом не запрещено? – ухмыльнулся Середин.

– Шоколад, – повернувшись, развел руками переводчик.

Офицер побагровел так, что Олег искренне за него испугался: эдак недолго и в больницу загреметь. А то и прямо в морг.

«Морг! – словно кипятком обожгло Середина с головы до пят. – Там нет освященной земли!»

– Что с вами, молодой человек? – испугался переводчик. – Вы побледнели. Вам плохо?

Лейтенант, косясь на задержанного, торопливо содрал верхний край картонки, заглянул в коробку, выковырял несколько плиток:

– Schokolade!

– Морг! – приподнялся ведун. – Мне нужно в морг. Здешний наверняка маленький… В морг Люцерна!

– Я опять не понимаю, – покачал головой мужчина.

– Роксалана! Девушка, которая снимала номер, брала машину, с которой я встречался… Она пропала. Я уверен, что она находится в морге Люцерна.

Офицер похлопал переводчика по плечу, что-то сказал.

– Лейтенант уведомляет вас, что намерен задержать шоколад и травы для проведения экспертизы…

– Скажите ему про труп! – ткнул пальцем в грудь переводчика Олег.

Тот повернулся к полицейскому. Офицер выслушал, кивнул, отошел.

– Он узнает, есть ли в Люцерне неопознанные трупы, – пояснил мужик.

– Курорт на озере? – хмыкнул Середин. – Да у вас по три утопленника в день должно вылавливаться.

– Вы преувеличиваете.

Офицер влетел в комнату трусцой, навис над задержанным и резко выдохнул в лицо несколько фраз.

– Вы готовы признаться в убийстве? – наклонившись над столом, спросил сбоку переводчик.

– Как я могу признаться, если не знаю причины смерти?

Полицейский рыкнул, дядька кашлянул:

– Так вы дадите признание или нет?

– Отвезите меня в морг, – попросил ведун. – Отвезите. А уж там я соглашусь на что угодно.

Лейтенант встрепенулся, забегал.

– Что вы затеяли, молодой человек? – тихо спросил мужчина. – Хотите получить пожизненное? Теперь вас так просто не отпустят.

– Ничего, как-нибудь выкручусь, – тряхнул головой Олег. – Просто самому мне его никогда в жизни у вас не отыскать.

Почуяв возможную удачу, полицейский офицер шевелился быстро. Уже через несколько минут Олега вывели из участка, посадили в крохотный «Опель», размерами еще меньше «Гольфа». Лейтенант, грозно поглядывая на Середина, сел сзади рядом с задержанным, переводчик занял место возле водителя. «Опель» коротко вякнул сиреной, откатился от главного входа – и смолк. Дальше машина помчалась и без проблесковых огней, и без звука.

Впрочем, в Швейцарии – все рядом. Даже без сирены они добрались до Люцерна меньше, чем за полчаса, перемахнули мост, выкатились за пределы старого города и попали в места, мало отличимые от российских спальных районов. Машина описала широкую дугу по четырехполосной трассе, вернулась к городу заметно ниже по течению от исторической застройки и остановилась возле четырехэтажного кирпичного здания.

Лейтенант достал наручники, пристегнул свое левое запястье к правой руке ведуна, предупредительно покачал пальцем у Олега перед носом, первым выбрался наружу и повел свою жертву и надежду на повышение ко входу. Переводчик засеменил следом.

За парадной дверью находилась вахта с большими зеркалами и вертушками – однако охранник читал газету, не обращая на посетителей никакого внимания. Офицер свернул в коридор направо, быстрым шагом дошел до конца, толкнул дверь на лестницу, спустился вниз. Здесь пахло чем-то сладким, по отделанным синей плиткой коридорам гулял неприятный холодок. Лейтенант поддернул руку с наручником, отсчитал третью дверь, вошел внутрь.

Белая кафельная плитка, на полу – несколько закрытых железными решетками стоков. Одна стена занята длинным железным шкафом. Сплошные дверцы, похожие на дверцы от газовой плиты, метров десяти, от стены до стены, в три ряда. Еще в помещении имелось четыре железных стола, но три из них оставались пустыми. На четвертом лежал накрытый до пояса клеенкой мужчина с большими залысинами и горбатым грузинским носом, поперек его груди тянулась рана, зашитая размашистыми грубыми стежками. Очень похожий на покойника швейцарец, только живой и одетый в халат, стоял рядом, держа в одной руке скальпель, а в другой – небольшой плеер с наушниками.