Текст книги "Поля доброй охоты"

Автор книги: Александр Прозоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Примотанный к руке Олега крестик вроде бы чуть нагрелся, реагируя на языческую магию. Это дало ведуну некоторую надежду. Может статься, еще и не сгинули окончательно в небытие духи земли русской? Поэтому, бросив пакетик в огонь, он вылил использованную воду, вскипятил свежую, заварил ароматный чай и оставил его с кусочком хлеба под ближним кустом. Угощение, обитателям лесов и лугов обычно недоступное, а потому особенно лакомое. Законченный меч ведун оставил застывать на сиденье мотоцикла, сам же забрался в спальный мешок и почти сразу уснул.

Разбудил путника подобравшийся к руке жар. Спросонок ведун решил, что это крестик предупреждает его о близком колдовстве, схватился за нож – но оказалось всего лишь, что на запястье упали пробившиеся через листву утренние солнечные лучи. Олег расстегнул молнию, приподнялся – и увидел ворона, сидящего на рукояти меча. Они встретились взглядами, граненая стекляшка на оголовье поймала утренний свет, выбросила сноп ярких зеленых лучей. Птица каркнула и взмахнула крыльями, поднялась в воздух, а примотанный к запястью крест неожиданно ожег кожу болью. Это была магия! Духи луны, ветра и земли откликнулись на его просьбу и одарили новый клинок своей силой! Теперь меч был не только легированным и закаленным, но и заговоренным. Так просто ни человеку, ни нежити перед ним отныне не устоять.

Чародейский обряд не просто поднял настроение ведуну – он словно изменил весь мир вокруг. Олег выехал на дорогу, и очень скоро из асфальтовой она стала грунтовой. Распаханные тракторами поля сменились узкими просеками, где темнели небольшие огородики с капустой или свеклой, но по большей части встречались укосы, на которых подсыхало упавшее ровными рядами сено. Избы в деревнях стали встречаться бревенчатые, темные, с торчащей из щелей паклей, а то и вовсе мхом. Виниловая вагонка и профнастил сюда еще не пробрались. Древние кирпичные храмы с провалившимися крышами за Пудожем сменились церквями деревянными. Поначалу – тоже ветхими, с гнилой кровлей, а затем уже более крепкими, окрашенными и застекленными. Еще два десятка километров – и храмы стали совсем уже новыми, с черными тесовыми крышами, на совесть продегтяренными от гнили. С каждым намотанным по пыльной грунтовке часом Середин словно погружался все глубже и глубже во времени. Вот исчезли с домов на его пути ондулин и металлочерепица, уступив место шиферу, тесу и дранке. Вот уже не стало бетонных и железных столбов, придорожные знаки теперь были нарисованы на дощатых щитах, а заборы, поначалу стыдливо превратившиеся в жердяные изгороди, сделались бревенчатыми, прикрытыми поверху резной тесовой черепицей…

Это было уже очень похоже на тот мир, по которому Олег так соскучился: монументальная ограда в полтора человеческих роста из полуобхватных бревен – кто их жалеет, бревна-то, в краю бесконечных лесов? Могучие ворота с широкой тесовой крышей, под которой легко могут укрыться от дождя с десяток путников, а дальше, во дворе – многоярусные хоромы с причудливо гнутыми крышами, с высокими стрельчатыми окнами, резными ставнями, ветровыми досками… Если бы не кресты на шатрах и луковках – истинно княжеские хоромы. А так – скорее всего какой-то монастырь.

Но у Середина появилось ощущение, что еще немного – и он, миновав христианскую эпоху, легко вкатится в самое язычество с его просторными и открытыми солнечными святилищами, с венками из цветов и жертвенными кострами, с хороводами и праздниками.

Многоярусные монастыри с бревенчатыми заборами стояли уже в Каргопольском районе, и, миновав второй из них, Олег въехал в деревню Самково. Спрашивать дорогу на хутор не пришлось: ядовито-зеленая стрелка с надписью «Хутор Лукошин» и коряво нарисованной желтой корзинкой красовалась на стене местного магазинчика, возле которого Середин как раз и собирался притормозить и пообщаться с туземцами.

Теперь нужды в этом не было – путник нажал пяткой на переключатель передач и добавил газу, выруливая на песчаную грунтовку, уходящую между высокими зарослями пыльной сирени. Еще пять километров через совсем юный, светлый низкорослый березняк – и впереди показался опрятный двор, обнесенный деревянным забором из нашитых «елочкой» досок и с новеньким двухэтажным домом внутри. Разумеется – рубленым. На перекладине над калиткой возвышалась полуметровая корзина, сплетенная из чего-то, похожего на обрезки автомобильного тента. Олег понял, что это «бренд» хутора, зарулил к скамейке у ворот и заглушил двигатель.

Хозяева оказались людьми достаточно молодыми – лет тридцати на вид. Обтянутая кожей, словно термоусадочной пленкой, большеглазая Ирина с длинными серыми волосами (дамочка явно переборщила с фитнесом – даже через толстый бадлон можно было пересчитать у нее все ребра и увидеть, как под ними стучит сердце) и муж ее Игорь, хмурый, бритый на всю голову, с татуировкой дракона на предплечье и крупными крестьянскими ладонями.

– Вы меня извините, поилку в свинарнике наладить нужно, – сказал мужчина, едва войдя вместе с гостем в дом, и тут же вышел.

– Не успеваем, – виновато развела руками Ирина. – Работников нанимать нельзя, налоговая сразу «упрощенку» снимет, а вдвоем с таким хозяйством управиться непросто.

– Ничего страшного, – опустил сумку на пол Олег. – Работа – это святое. Без нее человеку нельзя.

– Я сейчас чайник поставлю… Или хотите кофе? Или вы проголодались? Мы только в шесть обычно ужинаем. Хотите, могу суп согреть.

– Лучше чай.

– Индийский, зеленый, каркаде? – Хозяйка заторопилась в просторную гостевую.

– Каркаде… – Ведун прошел следом.

Дом хуторян мало напоминал обычную деревенскую избу. Бревна стен были подчеркнуто грубо окорены и покрыты матовым лаком, щели забиты пеньковым канатом, ступени ведущей наверх лестницы сделаны из расколотых надвое плах, печь у противоположной стены отделана изразцами, причем над верхним краем тонкой полоской шла светодиодная лента. Акварельные пейзажи, как бы беспорядочно развешанные по стенам, замшелая бронзовая люстра с колпаками, похожими на половинки водочных бутылок, потолок с состаренными растрескавшимися балками и фанерный шкаф, расписанный цветочками, заставили Олега понимающе скривиться:

– Проект дома у московских модельеров заказывали?

– Это мой, – оглянулась на него от плиты хозяйка. – Я дизайнер, аспирантуру окончила по специализации гармонизатора пространства.

– Вот это ква! – изумился Олег. – Как же вас сюда занесло?

– За мужем, – пожала плечами женщина. – Он здешний, в Москве только учился. Поначалу мы сюда в отпуск к его матери приезжали или на длинные выходные. Но когда Анастасия Федоровна скончалась, решили и вовсе переехать. Жизнь тут куда спокойнее, чем в городе, и достойнее. Ни спешки, ни толкучки, ни постоянной ненависти друг к другу из-за нехватки места на парковке. Из-за того, что в очереди раньше оказался, из-за того, что в троллейбусе тесно, а ты на работу опаздываешь. Из-за тесных комнатенок за бешеные деньги, из-за постоянной нехватки этих самых денег… Ну и, конечно, воздух тут совсем другой, и вода, и пища. Когда детки появятся, тут куда как здоровее вырастут.

– Ну и как? – кратко поинтересовался Середин.

– Здорово, – повернулась к нему хозяйка. – За те деньги, что в Москве мы даже однокомнатной квартиры купить бы не смогли, здесь вот что отгрохали, – она обвела рукой комнату. – Вот только… Ну, вы знаете…

– Работа? – понимающе кивнул ведун.

– Да, Игорьку приходится крутиться, – согласилась женщина. – Из меня помощник никакой. Но он умница, управляется.

– Большое хозяйство?

– Свинокомплекс на полторы тысячи голов. У нас договор с питерской сетью ресторанов на полтонны парного мяса в день. Специально две машины туда-сюда гоняют. Знакомые моего дядюшки помогли. Не задаром, конечно, с ценой прижали. Но небольшая прибыль пока получается, и поручителем за кредит тоже они числятся. А там, глядишь, и еще какой доход появится.

– Полторы тысячи? – изумленно присвистнул Середин. – Как же он управляется?!

– Автоматизация, – кратко объяснила хозяйка. – Иногда местных нанимает подсобить. Но когда ничего не сломано, то нормально, еще и телевизор успевает посмотреть.

Громкий щелчок возвестил, что вода вскипела, Ирина крутанулась, залила заварочный чайник, накрыла его ватной «бабой» в красном сарафане и с растопыренными руками.

– Скоро будет готово, – кивнула она. – А вам где комнату приготовить? Вы с нами будете или здесь останетесь?

– Где с вами? – не понял Середин.

– Ну, мы тут только днем удобствами пользуемся, а ночевать в старый дом уходим, родительский, – указала в окно женщина.

Ведун глянул в указанном направлении.

Строение, приютившееся в углу двора, было тоже весьма солидным: бревенчатое, метров двадцати в длину и составленное из трех отдельных срубов. Правда, за свою долгую жизнь срубы успели разойтись и покоситься относительно друг друга, открыв широкие черные щели, крытая толем крыша выглядела неровной и наверняка текла. В общем, дом был богатым… Когда-то… Ныне же вполне мог завалиться набок и засыпать своих владельцев бревнами. При всей любви к отеческому крову – ночевать в этом сооружении, имея рядом новенький, «с иголочки», с любовью выстроенный и отделанный дом, показалось Олегу весьма странным.

– Чего я вас там беспокоить буду? – пожал он плечами. – Останусь здесь.

– Хорошо… – Ирина быстро накрыла на стол. Тоже «дизайнерский», сшитый из шпунтованной половой доски и покрытый лаком. – Тогда я вам на втором этаже кровать застелю и свет подключу. Там туалет и ванная в конце коридора. Вы ведь, наверное, хотите душ принять после дороги?

От душа Середин, конечно же, не отказался.

Смыв пыль, он вернулся в отведенную хозяевами комнату, привычно примотал крест на место – к запястью, сунул в карман штанов выкидной нож. Таскать в гостях на поясе обычный походный ему показалось неприлично, а вообще без оружия ведун ощущал себя голым. Приведя себя в порядок, с удовольствием распластался на мягкой двуспальной кровати. Она стояла в центре, была с балдахином, светодиодной подсветкой снизу и над куполом. Еще здесь имелись зеркала на стенах, две плазменные панели разного размера и несколько ручек, которые он определил как замену балетного станка для экзерсисов перед зеркалом. Ира все же явно увлекалась фитнесом, это и к бабке не ходи!

Судя по всему, Середину отвели хозяйскую спальню – вряд ли супружеская пара с таким тщанием обставляла гостевые комнаты. Если таковые тут вообще имелись. Невероятный праздник щедрости – самим обитать в халупе, а незнакомого гостя, пусть и прибывшего от имени Ливона Ратмировича, размещать, словно принца…

Вспомнив поговорку о сыре и мышеловке, Олег поднялся, обошел комнату еще раз, потом выбрался в длинный коридор, внимательно осмотрел и его, заглянув во все двери. Однако прочие помещения оказались пустыми: обставлять будущие детские комнаты супругам было рано. Не найдя ничего странного, ведун спустился вниз, помялся у кухни, но мешать хозяйке с приготовлением ужина не стал и свернул к входной двери. На дворе, обогнув серебристую «Хонду» хозяев, отправился к старому дому. Остановился у крыльца, прислушиваясь к своим ощущениям. Не тревожным, нет. Странным… Странным, как толстый столб, на два метра торчавший из конька крыши. Раньше на нем что-то явно держалось, но трухлявый слом доказывал, что это «нечто» пару лет назад обломилось и больше не восстанавливалось.

Краем глаза Середин заметил, что по дорожке к нему подкрадывается одетый в серую спецовку Игорь, но сделал вид, что увлекся созерцанием сруба, и тихо опустил руку в карман.

– Да, вы правы, это часовня! – громко сказал в самое ухо парень.

Оказывается, он просто хотел напугать гостя неожиданным возгласом! Шутник… Олег отпустил нож, оглянулся:

– Вы живете в церкви?

– Почти. Долгая история. Пойдемте ужинать. Я с приводом разобрался, на сегодня с меня хватит. Можем даже выпить по рюмашке. Вы как?

– Человек слаб, – улыбнулся Середин. – Против такого соблазна трудно устоять. Однако про дом из церкви все же интересно. Это была борьба с религиозным дурманом?

– Это была борьба за дурман, – рассмеялся хозяин. – Вы не поверите, что у нас тут за чехарда с церквями и часовнями в двадцатом веке творилась. Идемте, за ужином расскажу.

Стол был накрыт богато и ожидаемо: буженина, сало, котлеты, колбаски, жаркое… Разбавляли мясное изобилие только огуречный салатик и картошка с укропом. Рябиновая настойка была у начинающих фермеров тоже, конечно же, своей. Первые две стопки позволили компании слегка расслабиться, но общей темы для разговора пока не находилось, и Середин напомнил:

– Так что там за история с часовнями?

– А-а, точно, сейчас расскажу… – Игорь наполнил рюмки еще раз. – Дело это тянется из самой седой древности. Дело в том, что у нас на Каргополье принято ставить в удобных местах небольшие часовенки. Коли захочется человеку помолиться – так чтобы не ехать за тридевять земель, а под крышу зайти, свечу поставить да на образа перекреститься. Сами понимаете, не тот у нас климат, чтобы под открытым небом службы стоять. То дождь, то ветер, то снег и стужа зимняя. Да и дни зимой коротки. Вот и рубили часовенки, где кому приглянулось. И все бы было хорошо, да только заметили наконец в епархии, что церкви в землях наших пустые стоят и дохода никакого не приносят. Оно и понятно: кто в храмы ездить станет, коли на каждом перекрестке, мыске или у починка малого часовенка имеется? Зашел, помолился – душа и спокойна… Ну, за душу человеческую, которой нас Бог одарил!

Молодые люди чокнулись, Игорь опрокинул рюмашку и продолжил:

– Ну, в общем, запретили местным жителям часовни строить. Вроде как даже распоряжением самого митрополита Московского. Урядники всякие этот указ исполнять поторопились, часовни разбирать начали. Народ, понятное дело, возмутился: с какой стати их мест моленых лишают?! Но до бунта дело не дошло. Просто часовни стали не как церкви с куполами и шатрами строить, а как избы простые. Пятистенок, крыша двускатная, сеновал, чердак, все честь по чести. Только над коньком на шесте высоком небольшая луковка с крестом поднималась, вот и все отличие. Приезжает урядник незаконную часовню сносить, а ему сход указывает: не часовня это, а дом летний для семьи молодой. Вот стол, вот полати, вот прялка стоит, вот сено для скотины. А что божница с иконами имеется – так где ее нет? В каждой избе в углу красном имеется. И молиться дома, хоть одному, хоть с соседями, никому не запрещается. Что тут сделаешь? Потопчется урядник, да и уедет несолоно хлебавши.

Игорь наполнил стопочки снова.

– В прошлом веке, понятно, смута случилась, и власть в России поменялась. Советы тут же начали с Богом бороться. Церкви, что большие и добротные, под склады, овощехранилища, мехучастки переделывать стали, а с часовен какой прок? Их комиссары просто ломать затеяли. Вот тут народ опять и возмутился: с какой стати? Не часовни это, а дома обычные, люди тут живут! Дальше все как с урядниками потянулось: вот стол, вот полати, вот сено. Живем мы здесь! С какой стати сносить? Почему крест на крыше? Раньше часовня была, а теперь под дом жилой переделана. Вот и торчит с прежних времен. Почему не спилен? Так если пилить, на крышу упадет, кровлю попортит. Зачем это нам надо? Вот так все это и тянулось с переменным успехом. Отдельно стоявшие часовни комиссары вроде как снесли, а об те, что ближе к селениям, огородам или укосам стояли, зубы-то пообломали. Отбили их деревенские у власти. Давайте… За родителей!

Олег согласно выпил, ожидая продолжения.

– Так и у нас вышло, в Подъельнике, – крякнув, указал в сторону дороги хозяин дома. – Часовня там стояла при деревне в три двора. Как укрупнение началось, семьи оттуда к мехбазе переселили, а часовню в райкоме снести постановили. Пока чесались да собирались, об этом в сельсовете узнали. Бабка моя, Аграфена, ее взяла да и выкупила. Местные подсобили: там на бревна раскатали, тут обратно сложили. Прямо к дому сруб приставили, а из еще одной сараюшки хлев за нею собрали. Всего в две ходки «зилка» с молочной фермы и управились. Городские приехали, а им кукиш: нет, мол, приговоренной часовни, уехала. Они, понятное дело, к бабке сунулись: дескать, под снос храмовое строение приговорено. А Аграфена плечами пожала: «Ничего не знаю. Хозяйственное строение. Купила, перевезла. Бумажки есть, все по закону. И креста спиливать не стану, на этом столбе кровельный брус крепится. Мало ли покосится, если укорачивать?» Так и послала лесом комиссаров, обломались они со своим атеизмом. Спасла бабка часовню.

– Так вы в ней живете или молитесь? – так и не понял хитросплетения всех этих уверток Середин.

– Где части хозяйственные, там живем. А комната под крестом – она всегда молельной была, – ответил Игорь. – Правда, в последние годы нужды такой уже нет, да и соседей, видите, не стало. Молодые разъехались, старики поумирали. Из всей деревни только мы с Ирочкой на отчей земле остались. Вот… К тому же, как советская власть посыпалась, запреты на христианство пропали, и каргопольские часовни опять тут и там появляться начали… – Игорь оживился, сел удобнее, поставив локти на стол. – И что вы думаете? Едва только люди о Боге вспомнили – тут как тут епископы примчались и опять запрет на строительство часовен наложили. То есть, по их мнению, где священника рукоположенного нет, там, стало быть, и храмов быть не должно, ни больших, ни маленьких. Спасибо хоть иконы не описали, с них станется… Но народ у нас тертый, опыт предков помнит. Все часовни наши теперь сразу как избы рубятся, и крест не на шатре, а на шесте поднимается. Ну и полиция нынешняя под церковь пока не прогнулась, урядники по деревням с топорами не ездят, сносить ничего не пытаются… Ну что, еще по одной?

– Игорь, стемнело, – положила руку ему на локоть жена. – Да и вставать завтра ни свет ни заря, ты за комбикормом хотел успеть.

– Так рано ж… – Хозяин выдернул из кармана телефон, глянул на экран. – Ух ты, уже? Как бежит время!

– Вот именно. – Жена поднялась, обратилась к Олегу: – Я убирать не буду. Вы сидите, кушайте. Пейте. Пульт от телевизора – под панелью. У нас спутниковая тарелка, сто два канала. Отдыхайте. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – приподнялся со своего места Середин, удивленный столь внезапной торопливостью хозяев.

– Надеюсь, завтра увидимся, – пожал ему руку Игорь и чмокнул Иру в щеку. – Спасибо, милая. Без тебя бы про все забыл.

Хозяева с неожиданной молниеносностью собрались, промчались к двери, переобулись и выскочили из комнаты. Не успел Олег толком выбраться из-за стола, чтобы их проводить, как в прихожей хлопнула дверь.

Оставшись в одиночестве, Середин удивленно хмыкнул, почесал в затылке. Потом налил себе еще рюмочку, выпил, сходил к телевизору за пультом, включил панель. Перелистал каналы, остановившись на историческом, вернулся к столу, положил себе на тарелку пару котлет и еще теплую картошку и стал наслаждаться вкусностями, поглядывая на экран, на котором злые турки пытались взять штурмом Мальту. Османов показывали только на гравюрах – в чалмах, пухлых шароварах и с огромными ятаганами, а остров был современным, цветущим, солнечным и беззаботным.

Привязанный к запястью крестик начал греться, когда передача о средневековой войне сменилась рассказом о древнеегипетских кошках. Поначалу ведун даже не понял, в чем дело, – слишком уж он успел расслабиться в этом мире, отвыкнуть от существования магии и опасностей. Размотал повязку, взглянул на маленькое серебряное распятие, потрогал пальцем. И лишь когда за спиной, со стороны двери, послышался низкий зловещий вой, словно там собрались вступить в драку дворовые коты, понимающе кивнул и стал приматывать оберег обратно.

Закрепив бинт, Середин полуобернулся, не вставая со стула, и увидел в двери трех бледных мужчин. Двое были в фуражках и зеленых френчах с выпирающими накладными карманами на груди и на боках под ремнями, опоясанных портупеями с кобурами, а третий – в коричневом костюме и в кепке с помпоном. Все – гладко выбритые и примерно одного роста.

– Чего развылись-то? – спросил Олег. – Телевизора не слышно.

Гости опять недовольно заскулили, один из них расстегнул кобуру, уверенно достал наган, привязанный к поясу тонким черным ремешком, вскинул его, направив Середину точно в лоб, зло оскалился, нажал на спуск…

– Бах! – сказал ведун. – Ребята, а если я поступлю так же?

Он сгреб со стола солонку и взмахнул ею поперек, «выстреливая» тонкую белую струйку. Едва только крупинки коснулись тел крикливых гостей, как звук тут же оборвался, тела же мужчин стали рассеиваться легким дымком. Правда, ноги и головы, на которые соль не попала, остались целыми и невредимыми.

Потирая горячее запястье, Олег снова повернулся к телевизору. Все в порядке: освященный в православной церкви христианский символ ощутил близость чуждой магии и попытался ее отторгнуть, уничтожить, прогнать. Однако крестик не обжигал – стало быть, и особой силы у подкравшегося колдовства не имелось. Да и не верил ведун в то, что в доме, пусть и сельском, в самом центре России мог внезапно появиться какой-нибудь грифон, василиск или неведомый злой чародей. Не те все-таки нынче времена.

Вой возник снова и усилился, обтекая его справа и слева. Гости окружали жертву, подкрадывались, готовились к нападению. Середин снова взял солонку, взвесил в руке. Даже не заговоренная, соль надежно разрушала любые астральные существа или останавливала получше каменной стены. Вот только усыпать ею всю гостиную было бы невежливо по отношению к здешним доброжелательным хозяевам. Придется терпеть…

Ведун вернул солонку на место, взялся за нож и вилку, продолжая ужин. На экране показывали пушистых и вальяжных «персов», рассказывая историю породы, и Олегу было интересно – правда ли, что они не умеют умывать глаза?

Однако с разных сторон стола вдруг резко поднялась эфемерная троица. Теперь пистолеты были в руках у обоих военных, они отчаянно трясли стволами и жали на спусковые крючки, издавая истошные выкрики. Как начал догадываться ведун, это были призраки английских интервентов, наверняка шлепнутых в Гражданскую где-то под кустом без суда и следствия, без последнего слова и отпевания. И хорошо, если потом закопанных. То есть мало того что характер дурной – так еще и языка русского не знают. И потому встреченным людям ничего ни сказать, ни написать не могут. Вот и воют в бессильной злобе.

Призрак в штатском внезапно сцапал бутылку и бросил Олегу в лицо. Середин от неожиданности вздрогнул и отклонился. Призраки обрадовались, стали хватать что ни попадя, тыкать в самые глаза, махать руками в попытке дать оплеуху. Это было, конечно, безопасно – но противно. Доев котлету, ведун налил себе из кувшина компот, выпил. Отнес тарелки в мойку, убрал остатки еды в холодильник, взял солонку и отправился наверх.

В спальне прошелся вокруг кровати, скупо, сберегая крупинки, посыпал на пол соль, нашептывая малый заговор на защиту от черного глаза, духа и мысли. Спокойно разделся, завалился на постель и включил большую панель. Передача о кошках еще не закончилась – но «сфинксы» ни малейшего восторга у ведуна не вызывали, так что он на время выключил звук и откинулся на спину. Начавшийся вскоре фильм о полигональной кладке майя оказался куда интереснее, особенно учитывая то, что с самого начала речь там повели о волшебной птичке, умеющей размягчать камни.

Призраки доползли сюда уже минут через десять, радостно кинулись к жертве – и красиво расплющились о заговоренную черту. Олег довольно ухмыльнулся и сделал звук телевизора погромче – хотя его заговор не пропускал не только самих интервентов, но и издаваемые ими звуки. Однако радость ведуна оказалась преждевременной. Добраться до человека или напугать его воем англоязычные нежити не могли – однако своим мельтешением постоянно загораживали экран. Причем явно не сознательно – просто норовили бродить именно в той стороне комнаты, куда смотрел Середин, и если человек поворачивался – тут же перебегали. Возможно, телевизионную картинку они просто не различали.

«Жалко, никто физиологию духов нигде не изучает, – вздохнул Олег. – Можно было бы узнать много интересного. Хотя по большей части это просто козлы…»

Смирившись с тем, что посмотреть передачу ему все равно не дадут, он выключил свет и телевизор, забрался под одеяло и закрыл глаза.

Проснулся Середин от музыки. Поначалу подумал, что призракам все же удалось учинить какую-то пакость, но когда откинул одеяло, оказалось, что в спальне уже светло.

– С добрым утром, Олег, как спалось? – встретили его в гостиной завтракающие перед телевизором хозяева.

– Спасибо, о-отлично! – повел плечами Середин. – Чистый воздух и вкусный ужин кого угодно убаюкают.

– Все было хорошо? – с некоторым разочарованием спросил Игорь.

– Грех жаловаться – мягко, тепло, тихо. У вас прекрасный дом! Прямо зависть берет.

– Никто не мешал? – задала наводящий вопрос Ира.

– Вы про трех чубриков, похожих на шпионов из черно-белого детектива? Это вы из-за них, что ли, ночевать в старый дом уходите?

– А вы полагаете, кто-то способен спокойно уживаться рядом с ними?

– Нет, не полагаю, – покачал головой Олег. – Существа пакостные и навязчивые. Почему вы от них не избавитесь?

– Так это… – растерялся Игорь и потер ладонью бритую макушку. – Мы же Ливона Ратмировича об этом и просили. Разве он вам не говорил?

– Нет, не говорил… Но на него это похоже. Любит пошутить. Решил сделать сюрприз, – присаживаясь к столу, улыбнулся Олег. – Ладно, раз не нравится – уберем. Дело-то, в общем, несложное. Вы не знаете, у вас тут никаких захоронений поблизости нет?

– Никогда не слышал… – пожал плечами Игорь. – Но я могу у стариков поспрашивать.

– Не тратьте время. Это где-то году в восемнадцатом-двадцатом случилось. Вряд ли сейчас остался хоть кто-то, кто помнит, что и где происходило в те времена. Так поищу. Раз привязались именно к этому дому – значит, и лежат где-то поблизости. Похожу тут денек-другой кругами, вы не против?

– Нет, конечно… Только помочь не смогу. Комплекс большой, постоянно внимания требует.

– Ничего страшного. В моем ремесле как раз одиночество и есть лучший помощник.

Свои поиски Олег начал с того, что просто обошел свиноферму. Так, для очистки совести. Мало ли порчу кто на хозяина навел? Но крест молчал, и он, свернув к лесочку, выбрал молодую иву, срезал с нее ветку с широкой рогулькой, очистил краешки от коры, зажал между ладонями и, слегка поддерживая пальцами так, чтобы более толстый конец смотрел горизонтально вперед, пошел от крыльца вокруг дома, по спирали, с каждым витком отступая все дальше и дальше.

Спустя минут двадцать ведун уперся в забор, повернул вдоль него, змейкой обследовал пространство между складами с припасами и длинным желто-голубым строением из профнастила, возле которого гудели многотонные бункера, по трубам подающие хрюшкам то ли воду, то ли комбикорм, то ли еще что-то вкусное и полезное. В этот раз прогулка закончилась тем, что он уперся лозой прямо в живот начинающего фермера, который вышел из супертехнологичного свинарника с допотопным жестяным ведром и не менее древней совковой лопатой.

– Чего-нибудь нашли? – поинтересовался Игорь.

– Нет, – опустил Середин свой и вовсе доисторический инструмент. – Хотя, конечно, первой мыслью было то, что это вы своим строительством их растревожили. Однако, похоже, все дело в богобоязненности вашей бабушки.

– Она-то тут при чем?

– У вас в доме часовня, – напомнил Олег. – Маленькая церковь. Освященная, намоленная. Очень может быть, что призраки тут уже полвека бродят. Просто раньше не могли к вам проникнуть. А новый дом оказался за пределами оберегаемой зоны. К тому же вы ведь не молитесь, службы не стоите, помощи от богов и святых не просите? Значит, часовня потихоньку теряет свои способности. Реликвии и храмы ведь не сами по себе силу имеют, они ее от людей получают. Веру и поклонение человеческое впитывают, а потом ими от низших и слабых духов, ровно мечом, обороняются. Где у вас раньше деревня стояла? Пойду там поброжу.

– Видите старую полусухую ель? – поднял руку Игорь. – Вот там и стояла. Из-за ели этой, кстати, и название деревни пошло: Подъельник. А что это у вас такое? Волшебная палочка?

– Почти, – улыбнулся Середин. – Лоза поисковая, стандартная, полуавтоматическая.

– Это как? – опустил ведро Игорь.

– Очень просто. Держите перед собой и ходите по интересующему вас району. В нужном месте конец лозы поднимается вверх.

– Сам?

– Сам, – кивнул ведун. – Я же говорю: полуавтоматическая. Чем хорошо лозоходство, так это тем, что не требует никаких заговоров, жертв или молитв. Вы просто думаете о том, что хотите отыскать, и с этой мыслью гуляете, держа ветку перед собой. Срабатывает она уже помимо вашего сознательного желания. Главное – не зажимать, не мешать ей двигаться. Усилие на самом деле очень маленькое. Даже крохотное. Хотите попробовать?

– Э-э… – Фермер явно заинтересовался, но все-таки отогнал любопытство и поднял ведро. – В другой раз. Сейчас работы много.

– Смотрите, – не стал настаивать Середин. – Может пригодиться. Крепеж там потерявшийся найти или поросенка беглого.

– Олег, а почему она срабатывает? – не удержался от вопроса Игорь.

– Колдовство – не наука. Наука доискивается до причин, колдовство же просто ищет лучший способ использовать то, что накоплено опытом наблюдений.

– Разве можно добиться результата, не зная причин явления?

– Прямо и не знаю, что ответить… Причину прочности булата удалось раскрыть только в девятнадцатом веке, однако лучшие мечи ковали в одиннадцатом. Как действует лоза, никто не знает до сих пор, но по точности результатов она и сегодня научным методикам ничуть не уступает. Впрочем, христианством лозоходство запрещено, ибо вызывает к жизни древних хтонических [1]1
  Хтонические (духи, существа, чудовища) – мифические порождения, олицетворяющие изначальную природную мощь земли и природы. (Здесь и далее – примечания автора.)


[Закрыть]духов. Так что настаивать не стану.

– Может, потом…

После секундной внутренней борьбы чувство долга в Игоре победило его же любопытство, и фермер быстрым шагом отправился к сараям.

Ведун тоже вернулся к своим обязанностям: вышел за ворота и, держа лозу перед собой, двинулся к старой ели. Конец ветки заколебался, подсказывая, что он выбрал верное направление.

Ель, закинувшая высоко в небо явно обгоревшую макушку, была окружена березовой и ольховой порослью, лишь кое-где прорезанной травяными линиями. Видимо, заросшими тропинками и дорогами. Всего три десятка лет назад здесь стояли дворы, но теперь, не зная, догадаться об этом было невозможно. По берегу неширокого озерца ведуну встретилось несколько лужков, земляничных полянок, молодых ольховых рощиц и тесных осинников, виднелась россыпь пологих травяных холмиков и песчаная колея, ведущая к золотистому пляжу.