Текст книги "Польша и евреи (СИ)"

Автор книги: Александр Осиновский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Pokłosie

В 2012 году польский режиссер Владислав Пасиковский снял фильм «Pokłosie», который вскоре получил премию Музея «Яд-Вашем» и, одновременно, стал в Польше объектом яростных нападок.

Реакция польского общества на фильм была столь острой, что осенью 2012 года в ряде польских городов фильм бы запрещен к показу, как антипольская пропаганда. Режиссеру поступали угрозы, а исполнителя главной роли – Матея Штура – поляка, сыгравшего поляка, – атаковали антисемиты в прессе, а по телефону и в интернете обещали убить. Говорят, что он занесен в черный список национальной киноакадемии – чтоб не снимал его больше никто. Такое вот кино[32]32
  «Aftermath»,  Александра Свиридова, http://newswe.com/index.php?go=Pages&in=view&id=6542


[Закрыть].

Польское название фильма «Poklosie» переводят на английский как «Aftermath»[33]33
  Aftermath(англ.) –  Последствия


[Закрыть], что плохо отражает смысл снятого фильма, но в недавнем русском переводе фильм был назван «Колоски», что еще менее соответствует замыслу авторов.

Правильнее по-русски было бы назвать фильм «Стерня». Стерня – это  то, что остается на поле после жатвы. По стерне невозможно ступить босыми ногами, не поранив их до крови.

В основе сюжета фильма лежат события 10 июля 1941 года, когда поляки польского городка Едвабне  уничтожили половину жителей города потому, что те были евреями. Поляки убивали их несколько часов в короткой июльской ночи. Те, кто уцелел в мясорубке, спрятались в амбаре неподалеку, но ненадолго: амбар подожгли и недобитые евреи сгорели заживо. После победы погибшим поставили памятник – как павшим от рук нацистов. И полвека жители Едвабне ходили мимо памятной таблички, прекрасно зная правду, но никто и словом не обмолвился. Страшный секрет Едвабне предал огласке в книге «Соседи» историк Ян Гросс. Книга вышла в начале нового века и вызвала в Польше шквал протестов. Но нашлись и другие поляки, – те, кто задумались над историей Едвабне. В 2004 известный режиссер Владислав Пасиковский принес сценарий независимому продюсеру Дариушу Яблонскому и за семь лет, несмотря на противодействие,  деньги все же собрали и фильм сняли.

На обвинение в том, что на польское общество авторами фильма был возведен поклеп, Дариуш Яблонский ответил, что это вовсе не был единственный,  уникальный случай:  «Я знаю такие деревни, я знаю таких людей».

В фильме массовое убийство евреев уведено за кадр, а в кадре всего два человека, два брата. Один прилетел из Америки повидать другого, живущего в отцовском доме на хуторе. Хмурый младший брат Юзеф, грязный после рабочего дня в поле, без особой радости встречает старшего Франтишека  и только  в доме погас свет, как со звоном разлетелось оконное стекло, разбитое брошенным камнем.

Из скудных реплик выясняется, что младший старшему многого не прощает, особенно то, что брат не приехал на похороны родителей. Зритель узнает, что от Юзека ушла жена и уехала с ребенком в Америку и там рассказала старшему, что младший брат сошел с ума и она не может жить с ним в аду, который он устроил.

И медленно приоткрывается ад, в котором живет Юзек.

Жители села объясняют Франтишеку, что младший – мерзавец: сломал единственную хорошую дорогу в селе. Зачем – непонятно. Старший идет в банк – просить ссуду, но в банке ему отказывают потому, что родительский дом, оказывается, вовсе не его и что его отец землей завладел незаконно. И старший почувствует, что все тут сошли с ума.

Кадр из фильма Pokłosie реж.Владислав Пасиковский, 2012 год.

Затем  младший ведет брата в поле, на отцову землю и показывает свое богатство: стоят на стерне рядами надгробные плиты евреев. Со старинными надписями, с магендовидами. Именно этими камнями была выстлана в селе единственная хорошая дорога. Нынче ее решено асфальтировать. И не останется следа от людей, что когда-то лежали под этими камнями. И это только полдела, так как из ничейной дороги Юзек камни просто выворотил и увез, а много камней разбросано по частным подворьям. И он их выкупает у односельчан...

Франтишек подсчитывает убыток: 700 тысяч злотых за триста надгробий.

– Да это ж жиды! – взрывается старший.

– Люди, – поправляет его младший.

И говорит: «Знаю, что деревня считает меня свихнувшимся. Но это пустяк. Обидно, что жена была на их стороне». – Особенно когда я начал камни эти покупать... Что ж – лучше красть? – недоуменно спрашивает Юзек. И перечисляет, где еще остались камни, которые нужно перетащить сюда – на свою землю...

Он склоняется к камню, любовно погладив его, и читает на иврите надпись.

– Откуда? – дивится старший.

– Выучил, – пожимает младший плечом. – Узнать хотел, что написано...

И объясняет, что он не безумец, а просто...

– Немцы сожгли синагогу и уничтожили кладбище. Это я не могу поправить – я даже не родился тогда еще. Выстелили дорогу надгробьями, и я об этом не знал. Но когда сказали, что дорогу покроют асфальтом, я понял, что этого не должно быть.

– Но почему? У нас с жидками ничего общего! – взрывается старший.

– Не знаю, – честно отвечает Юзек. – Я плохо себя чувствую, когда думаю о том, что это неправильно и я ничего не делаю. А если кто возьмет надгробье наших родителей и положит у своего порога, чтоб вытирали ноги?..

– Но эти люди нам – никто! Они не наши! И вообще умерли сто лет назад, а твоя семья жива, и почему она должна страдать от того, что ты заботишься о мертвых жидах?! – кричит Франтишек.

– Я знаю, что это неправильно, но я должен делать это. Я не могу иначе...

Невероятная сцена.

Прекрасный молодой актер Матей Штур играет сомнамбулу – героя, который ведом неведомой силой. И старший брат – актер Ирениуш Чоп – отшатнется. От протеста, непонимания, отчаяния, невозможности что-либо изменить. Единственный правильный выбор для него теперь – встать на сторону брата и помочь ему дособирать оставшиеся камни...

– Почему из всех людей ты выбрал заботиться о мертвецах? – только и спросит он.

– Не знаю. У них не осталось живых, кто бы заботился об их могилах...

Братья пойдут за очередным камнем. Село выйдет против них. И спасет их старый ксендз, который встанет между братьями и разгневанными селянами. Отдаст камень, что подле костела, а потом замертво упадет в своей светелке. Успев сказать старшему, что он полагает, что Юзек исполняет Божью волю.

– Я думаю сказать об этом на службе... – будут его последние слова.

Старший роется в архиве, чтобы найти документы на усадьбу отца, а находит имена настоящих владельцев – и все они совпадают с именами на надгробьях.

– Значит, они взяли себе землю убитых евреев, – потрясен Франтишек.

– А что вы хотели? Немцы не могли забрать землю с собой, – парирует архивист.

А в доме тем часом все перевернуто, изрисовано магендовидами, исписано вечным словом «жид» по стенам.

 И собаку убили, – добавляет растерзанный младший.

– Застрелили? – неизвестно зачем, уточняет Франтишек.

– Тут тебе не Америка, – язвит Юзек. – отрубили голову.

Процесс накопления деталей и подробностей противостояния достигает апогея. Мир фильма окончательно обретает полюса добра и зла. Братья становятся страдальцами, а остальные – чудовища, не пощадившие невинную добрую псину. Тут-то и выплывает неожиданный вопрос, куда делись сами евреи?

Ветер и шепоты приносят ответ, что тут они и остались... И старики знают, где. Роняют слова, намеки. И, наконец, советуют братьям поискать... у себя в старом доме. Страшный момент.

Братья идут в старый отцовский дом где-то на отшибе, куда выбирались в детстве, как на дачу. Берут лопаты и начинают копать... В черную грозовую ночь в плотной стене библейского дождя они стоят по пояс в яме, похожей на могилу, и натыкаются на черепа. Младший бьется в истерике и блюет, а старший упорно продолжает копать и истово выкрикивать слова молитвы...

Наутро братья выбирают самого злобного и отвратного деда Малиновского, два сына которого с лицами убийц противостоят им в каждой стычке, и идут к нему – требовать объяснений.

– Я не убивал, – говорит дед. – Закопай их обратно. Им все равно, где лежать.

– Но их детям... – возражает Юзек.

– Нет у них детей – они вместе с ними лежат.

– Это ты их поджег!

– Я? Сто двадцать человек убил я один? Нет! – кричит старик. – Правды хочешь? Это ваш отец зажег свой дом с двух сторон.

– Врешь! – орет Юзек, как раненый зверь. – Сдохни! – и бросается на старика.

– Ну, убей. И кто тогда убийца – я или ты?! – не дрогнув, орет старик в ответ. – Твой отец их убил. А Хаське голову раскроил на дороге. Она до войны ему нравилась, но к себе не подпускала. Он схватил ее за волосы и бил головой об землю, а она кричала «Мама, мама»... Эту правду ты хотел узнать, выблядок?

Дышать в этом месте нечем.

Братья приходят в свой разоренный дом, моются после страшной ночи.

– Что будем делать? – спрашивает Юзек.

– А что тут поделаешь? Похороним их на кладбище, – кивает Франтишек на поле, уставленное надгробьями.

– Нет, – твердо и решительно возражает Юзек. – Если мы начнем перетаскивать кости, тут-то все и откроется.

Он больше не сомнамбула. Он очнулся, он трезв и решителен: тайну нужно хранить.

– Мы зароем их там, где нашли. Никто не узнает.

– Но мы знаем! – потрясенно возражает Франтишек. – Наш мир – говно, и мы не можем сделать его лучше, но мы можем не делать хуже. Наша семья уже натворила дьявольщины...

– Хватит, – обрывает брат брата. – Вали в свою Америку! Ты мне не брат!..

Словесная перепалка перерастает в драку, где мирный холодный Франтишек хватается за топор. Тот самый, которым уже отрубили голову любимой собаке. Он замирает, бросает топор, хватает пиджак и бежит прочь со двора.

Младший умывает в шайке лицо.

Слышит сзади шаги... Улыбается виновато и успевает сказать:

– Я знал...«... что ты вернешься» – хочется добавить.

Но – увы – никто не вернулся...

Франтишек стоит на автобусной остановке. Подходит автобус, он прыгает в него и едва успевает отъехать, как легковушка соседей загораживает ему дорогу... Его выводят из автобуса и везут назад.

На дверях амбара висит мертвый распятый Юзек.

Кадр из фильма Pokłosie, реж.Владислав Пасиковский, 2012 год.

Для поляка, с детства впитавшего христианство, эта сцена имеет символическое значение. Юзек распят в той же позе, что и Христос,  и так же гвозди прошли насквозь через его руки и ноги.

Христос пришел на землю, чтобы принести себя в жертву, чтобы своей смертью искупить человеческий  грех.

Аналогия Юзека с Сыном Божьим нарочито подчеркнута режиссером.

Юзек своей смертью приносит жертву во искупление греха своих односельчан, своих родителей, своего народа.

Однако Евангелие учит, что Иисус, принося себя в жертву, дал возможность спастись тем, кто поверил и последовал  за Спасителем.

Значит, искупительная жертва Юзека только тогда будет спасительной для польского общества, когда большинство поляков поверят в путь Юзека и последуют за ним.

Поляки сегодня в своем подавляющем большинстве не готовы следовать по пути Юзека и  хотели бы не вспоминать, как о своих поступках по отношению к евреям, так и о евреях вообще.

Польское общество по-прежнему болеет антисемитизмом. Причина заболевания нам понятна, корни болезни в особенностях польского национализма, отягощенного особенностями национального характера, историческими последствиями  утраты на полтора века собственной государственности и упорным стремлением к созданию польского мононационального государства.

Эту болезнь  могут вылечить только сами поляки.

Польше надо признать свою историческую ответственность за геноцид евреев и, как результат, за изгнание евреев из страны после второй мировой войны.

Такое признание ответственности не должно стать декларативным актом, это должен быть закон, который предоставит право любому еврею поселиться в Польше так, как это было сделано в послевоенной Германии.

Я полагаю, что  вряд ли кто-то из евреев захочет переселиться в Польшу.

Но такой закон может стать жестом воли поляков покончить со своим прошлым, тем горьким лекарством от которого больной получает шанс выздороветь.