Текст книги "Польша и евреи (СИ)"
Автор книги: Александр Осиновский
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
Особенности польского национализма
Польское государство уже в средние века отличалось от остального мира тем, что Речь Посполитая представляла собой монархическую республику.
Во время Казимира Великого в 1356 году впервые появился термин Corona Regni Polonae – «Корона Польского королевства». Суть этих понятий и связанной с ними правовой конструкции заключалась в отделении личности правителя от государства, определяющегося здесь как «корона». Государство переставало быть вотчиной государя и становилось понятием, автономном в политическом и правовом отношении[8]8
Михаил Тымовский, Ян Кеневич, Ежи Хольцер «История Польши» издательство «Мир» 2004, стр.105.
[Закрыть].
В последующие годы были расширены права представителей сословий, и следствием расширения этих прав стал отказ от наследования трона в пользу выборной монархии. Окончательно принцип выборности правителя Польского государства сформировался после избрания литовского князя Ягайло (в польской традиции – Ягелло) королем Польши и его женитьбе на польке Ядвиге в 1386 году.
В выборах Польского короля участвовала только шляхта, но число шляхтичей в Польше в разные годы достигало 45%, и каждый из них имел право вето при выборах короля. Это означало, что король мог быть избран только при единогласии всех выборщиков.
Известная польская поговорка «musi to na Rusi, a w Polsce jak kto chce»[9]9
Лебедев Юрий Ефимович «Как воевала Польша» http://samlib.ru/l/lebedew_j_e/kakwoewalapolxshadoc.shtml
[Закрыть], означающая «должен – это в России, а в Польше – как кто хочет» не является просто рифмованной конструкцией, игрой слов. В этой поговорке отражена суть польского шляхетского самосознания.
Польские сеймы в период существования шляхетской республиканской монархии проводились на поле, где собирались депутаты и каждый мог крикнуть «не позволяю», что тут же делало невозможным принятие решения. Пренебрежение центральной властью и необязательность выполнения её решений стали польской национальной чертой. Так некоторые историки пишут[10]10
Произносится: «Мýси то на Рýси, а в Польсце як кто хцэ».
[Закрыть], что одной из основных причин быстрого поражения Польши в начале второй мировой войны стало пренебрежительное отношение поляков к созданию системы связи и управления войсками.
С одной стороны, необычайно высокая степень участия польской шляхты в управлении государством порождала у поляков высокую степень гражданственности, необычайно высокую по сравнению с любыми подданными любой европейской монархии.
С другой стороны, эффективно управлять государством с такой системой принятия решений чрезвычайно трудно. История знает автократии, в которых решения принимаются правителем, история знает демократии, в которых решения принимаются большинством избирателей, но государство, в котором судьбоносные решения могут быть приняты только единогласно, является нежизнеспособным.
Это, конечно, не единственная причина того, что в последней четверти XVIII самостоятельное польское государство перестало существовать, будучи разделенным между Россией, Пруссией и Австрией.
Но этот раздел страны стал поистине национальной польской трагедией.
С этого времени для любого поляка не было более важного дела всей его жизни, чем дело возрождения независимой Польши. Каждый поляк мечтал о том, что Польша будет восстановлена, пусть не от Балтийского моря до Черного, но возрожденная Польша будет страной, в границах которой звучит польская речь..
Так гражданственность поляков, ставшая их национальной четой, породила польскую национальную идею: возрождение независимого польского государства.
После третьего раздела Польши в 1795 году племянник последнего польского короля генерал-поручик князь Ян Генрик Домбровский, с позволения Наполеона Бонапарта создал в Италии из беглых поляков Польские легионы, которые, по замыслу Домбровского, должны были вторгнуться в Польшу и вновь отвоевать независимость.
В 1797 году в Италии была сочинена песня, посвященная патриотическим устремлениям поляков, готовых положить голову за независимую Польшу, которая вскоре была исполнена войсковым оркестром в ритме мазурки на польскую народную мелодию.
Государственным гимном «Мазурка Домбровского» стала в 1927 году.
Текст польского гимна, первые два куплета которого приведены в оригинальном польском тексте и в переводе, много говорит о национальной польской идее:
Jeszcze Polska nie zginęła, Ещё Польша не погибла,
Kiedy my żyjemy. Если мы живы.
Co nam obca przemoc wzięła, Всё, что отнято вражьей силой,
Szablą odbierzemy. Саблею вернём.
Marsz, marsz, Dąbrowski… Марш, марш, Домбровский…
Z ziemi włoskiej do Polski, С земли итальянской в Польшу.
Za twoim przewodem Под твоим руководством
Złączym się z narodem. Соединимся с народом.
Przejdziem Wisłę, przejdziem Wartę, Перейдём Вислу, перейдем Варту,
Będziem Polakami, Будем поляками.
Dał nam przykład Bonaparte, Дал пример нам Бонапарт
Jak zwyciężać mamy. Как должны мы побеждать.
Но оригинальный текст «Мазурки» включал в себя еще две строфы, которые ныне отсутствуют в официальном тексте государственного гимна Польши:
Niemiec, Moskal nie osiędzie, Немец, Москаль не усидит,
Gdy jąwszy pałasza Когда подняв палаш,
Hasłem wszystkich zgoda będzie Общим кличем станут согласие
I Ojczyzna nasza. И наша Родина.
Na to wszystkich jedne głosy: На это все в один голос:
Dosyć tej niewoli! Хватит этого рабства!
Mamy Racławickiе kosy Есть у нас рацлавицкие косы,
Kościuszkę, Bóg pozwoli. Костюшко, и Бог нам поможет.
Кто такие немец и москаль нам понятно. Рацлавицкие косы – это оружие двух тысяч польских крестьян, нанесших 4 апреля 1794 года во время восстания Костюшко в бою под Рацлавицами серьезное поражение русской армии.
Конечно, сегодня могут сказать, что текст гимна представляет собой историческую реминисценцию, но это не вся правда.
Вскоре после появления «Мазурки Домбровского» войска Наполеона в июне 1812 года перешли границу России. «Великая армия» встретила в России диаметрально противоположное отношение к захватчикам двух групп населения, населявших занятые французской армии области: поляков и евреев.
Если поляки в своем большинстве поддерживали Наполеоновскую армию и участвовавших в этом походе поляков, то для евреев вторжение Наполеона грозило новыми бедами и горестями.
Для евреев во все времена на первом месте была безопасность, то есть возможность жить и заниматься какой-либо деятельностью без угрозы жизни и здоровью. Жизнь в Польше, раздираемой внутренними противоречиями, не имеющей сильной центральной власти, была для евреев небезопасна в первую очередь из-за того, что в любой момент в их еврейское местечко могли войти вооруженные люди и устроить резню, а резня всегда начиналась с евреев. В свое время неспособность польского правительства обеспечить нормальное существование национальным меньшинствам явилась одной из причин повсеместного уничтожения еврейского населения бандами Хмельницкого и, по некоторым источникам, в ходе гражданской войны на Украине тогда погибло свыше 500 тысяч евреев.
В годы Тридцатилетней и Северной войн Польша стала местом множества сражений и битв, а первыми жертвами воюющих сторон всегда становились евреи. Это повторялось и на протяжении всего XVIII века. Украинцы во время народных восстаний в первую очередь принимались за уничтожение еврейских жителей. Поляки, спасая свою жизнь, выдавали бандам мятежников своих сограждан-евреев. Так, при обороне Умани в 1768 году начальник польского гарнизона пытался договориться с гайдамаками о том, что за счет евреев будут спасены поляки, однако этого не случилось и в Уманской резне тогда погибло свыше 20 тысяч евреев и поляков[11]11
Кребс В. Уманская резня. Киев, 1879 (пер. И.М. Рева).
[Закрыть].
Во второй половине восемнадцатого века Польша обладала слабой центральной властью, была раздираема различными внутренними конфликтами, не имела достаточно сил для отпора внешним врагам и не могла обеспечить безопасность евреям, жившим в пределах этого государства. Раздел Польши означал, что иное государство будет обеспечивать порядок в своих новых границах и обеспечивать безопасность своих граждан. Поэтому у евреев, проживавших на территориях бывшей Польши, были все основания безразлично относиться к потере поляками государственной независимости[12]12
Гессен Ю.И. История еврейского народа в России. В 2 т. Пг., 1916. Т. 1. С. 142
[Закрыть].
Нашествие наполеоновской армии в Отечественную войну 1812 года породило огромный патриотизм не только у русского народа, но и у евреев, живших на территории, через которую двигались захватчики.
Одним из самых ярых антибонапартистов был глава белорусских хасидов ребе Залман Шнеерсон (1747-1812). Он способствовал тому, чтобы евреи пожертвовали крупные суммы денег русскому правительству для ведения войны с Наполеоном.
Будущий царь Николай Павлович, совершая после Отечественной войны инспекторскую поездку по Белоруссии, в своем путевом дневнике записал несколько критических замечаний в адрес евреев, но особо подчеркнул: «Удивительно, что они в 1812 году отменно верны нам были и даже помогали, где только могли, с опасностью для жизни»[13]13
Шильдер Н.К. Император Николай Первый, его жизнь и царствование. СПб., 1903. С. 68.
[Закрыть].
В своих записках герой Отечественной войны А.П.Ермолов описал эпизод, когда атаман Платов чуть не захватил в плен самого императора Наполеона около местечка Ошмяны благодаря помощи еврея, который «провел отряд через лежащие в стороне мельницы по тропинке, покрытой глубоким снегом, едва приметной»[14]14
Записки Алексея Петровича Ермолова. М., 1865. Ч. 1.С 258, 270.
[Закрыть].
Неподалеку от Велижа (около местечка Бабиновичи) несколько евреев захватили в плен французского кабинет-курьера, который вез из Парижа важное письмо Наполеону. Вместе с депешами военнопленный был отправлен в Петербург. Об этом эпизоде вспоминал князь С.Г. Волконский[15]15
Записки Сергея Григорьевича Волконского. СПб., 1912. С. 174-175.
[Закрыть].
Другой герой Отечественной войны, поэт Д.В. Давыдов, рассказывал[16]16
Давыдов Д.В. Сочинения. М., 1962. С. 364.
[Закрыть]: «Один из уланов гнался с саблею за французским егерем. Каждый раз, что егерь прицеливался по нем, каждый раз он отъезжал прочь и преследовал снова, когда егерь обращался в бегство. Приметя сие, я закричал улану: «Улан, стыдно!». Он, не отвечав ни слова, поворотил лошадь, выдержал выстрел французского егеря, бросился на него и рассек ему голову. После сего, подъехав ко мне, он спросил меня: «Теперь довольны, ваше благородие?» – в ту же секунду охнул: какая-то бешеная пуля перебила ему правую ногу. Странность состоит в том, что улан, получив за сей подвиг георгиевский крест, не мог носить его... Он был бердичевский еврей, завербованный в уланы». Добавим, что в это время евреи не подлежали призыву на воинскую службу, так что в действующей армии их было совсем немного.
Иное свидетельство героизма евреев: «Гродненской губернии Кринского уезда мещанин еврей Рувин Гуммер спрятал в доме поручика Богачева, курьера с важными донесениями от генерала Эртеля к генералу Тормасову. Отрезав волосы у одной из своих дочерей, Гуммер сделал пейсы поручику и доставил его в таком виде вместе с документами в расположение русских частей. Французы, узнав о случившемся, «с лютостью диких напали... на семейство честного еврея, сожгли дом, заграбили имущество, били детей и верную, злополучную жену его, измучив тирански, повесили!!!»[17]17
Сын Отечества. 1816. №26. С. 289-291.
[Закрыть].
В день начала войны главнокомандующий русскими войсками Барклай де Толли получил извещение о переходе французов через Неман и поспешил с известием в Вильну, где в то время находился император Александр I. Каково же было удивление Барклая де Толли, когда он узнал, что о переправе войск неприятеля еще в ночь на 13 июня государю сообщили евреи.
Совсем иначе вели себя поляки.
Поляки воевали на стороне Наполеона, из поляков был составлен отдельный корпус в «Великой армии», а в тылу они охраняли французские коммуникации. Более того, накануне войны им удалось сорвать мобилизацию в Западном крае (эту акцию успешно провел под предлогом ненадежности населения князь Друцкий-Любецкий[18]18
См.: Пржецлавский О. А. Князь Ксаверий Друцкий-Любецкий //Русская старина. 1878. Т. 21. С. 630-631.
[Закрыть]).
Лидер польской партии Адам Чарторыйский благоразумно уехал накануне войны лечиться в Карлсбад, а его отец, будучи председателем сейма герцогства Варшавского, 26 июня 1812 года призвал всех поляков покинуть русскую службу. Николай I в «Общем журнале по гражданской и промышленной части» записывал во время путешествия в 1816 году: «В Белоруссии дворянство, состоящее почти все из богатых поляков, отнюдь не показало преданности к России и, кроме некоторых витебских и могилевских дворян, все прочие присягнули Наполеону»[19]19
Цит. по: Шильдер Н.К. Император Николай Первый... С. 68.
[Закрыть].
Впоследствии историк Н.К. Шильдер так описывал приход русских войск в герцогство Варшавское: «В герцогстве Варшавском никто, однако, не встречал русских как своих избавителей. Лишь евреи каждого местечка, лежащего по дороге, где проходили войска, выносили разноцветные хоругви с изображением на них вензеля государя; при приближении русских они били в барабаны и играли на трубах и литаврах»[20]20
Цит. по: Шильдер И.К. Император Николай Первый, его жизнь и царствование. СПб., 1903. С. 68.
[Закрыть].
Характерно складывалась ситуация в белорусском городе Гродно, который с XII века был населен преимущественно евреями. В Гродно находилась одна из первых еврейских типографий, и он считался центром еврейской культуры, однако в городе проживали также поляки и ополяченные помещики, владевшие обширными и богатыми усадьбами. Исторически и географически польское население города тяготело к Польше, враждебно относясь к России.
По случаю взятия Москвы (2 сентября 1812 г.) поляки вывесили на балконах города Гродно громадные полотна, аллегорически изображавшие победу наполеоновской армии. Через два месяца после ухода французов из русской столицы в Гродно неожиданно ворвались русские войска под командованием партизана и поэта Дениса Давыдова. Въезд Давыдова в город радостно приветствовали его еврейские жители. Увидев на балконах полотна, позорящие русского императора, Давыдов приказал собрать горожан и объявил им итоги кампании 1812 года. В двухчасовой срок всем полякам было велено сдать имеющееся у них оружие, они были обязаны впредь носить траур по погибшим соотечественникам и в двухдневный срок изготовить и вывесить новые полотна, изображающие на этот раз победу русского оружия над французами и поляками. В довершение триумфа русского оружия городской ксендз, который совсем недавно благословлял французов и Наполеона, обязан был в том же соборе произнести проповедь, восхваляющую русских и Александра I.
Наконец, по приказу командующего гражданская власть в городе была передана кагалу. Новоназначенному городскому голове (кагальному еврею) было поручено составить проскрипционные списки коллаборантов. Поляки пробовали жаловаться на «неистовства» партизана генералу Милорадовичу, который был согласен с Давыдовым, чьим другом считался. Впоследствии во время представления героя Отечественной войны императору Александру I фельдмаршал М.И. Кутузов напомнил об обстоятельствах взятия города Гродно, на что государь произнес: «Как бы то ни было – победителей не судят»[21]21
Давыдов Д.В. Указ. соч. С. 358-360, 397-402, 447.
[Закрыть].
Таким образом, поведение евреев и поляков в Отечественной войне 1812 года явилось тем историческим условием, которое не могло не определить дальнейшие взаимоотношения между ними.
После войны, в 1815 года русский комиссар при правительстве Царства Польского сенатор Н.Н. Новосильцев представил в "Комитет реформ" проект по еврейскому вопросу. Рекомендуя распространение ремесел и земледелия в качестве экономического пути развития, автор проекта потребовал предоставления евреям гражданских прав безо всяких ограничений. Однако князья А. Чарторыйский и Друцкий-Любецкий, Зайонченок и ксендз А. Сташиц выступили с резким протестом против проекта, акцентируя внимание комиссии на "вредности еврейства" (в 1816 году А. Сташиц опубликовал статью, в которой называл евреев причиной упадка Польши и обвинял в том, что из-за них Польша стала «посмешищем Европы» и «еврейской страной»[22]22
Ритуальные процессы 1816 года // Еврейская старина. 1912. Вып. 1. С. 144.
[Закрыть]).
После войны 1812 г. в Царстве Польском, по мнению С.М. Дубнова, пронеслась "эпидемия" подготовленных сверху ритуальных процессов, а 1816 год стал в Западном крае и Царстве Польском годом «ритуальной вакханалии», будто опытная рука «сеяла в массы ядовитое семя средневековья»[23]23
Цит. по: Дубнов С.М. Указ. соч. Т. 2. С. 185.
[Закрыть].
6 марта 1817 года всем губернаторам Западного края был разослан правительственный циркуляр: «По поводу оказывающихся и ныне в некоторых от Польши присоединенных губерниях изветов на евреев об умерщвлении ими христианских детей, якобы для крови, Его Императорское Величество, приемля во внимание, что таковые изветы и прежде неоднократно опровергаемы были беспристрастными следствиями и королевскими грамотами, высочайше повелеть изволил: объявить всем управляющим губерниям монаршую волю, чтоб впредь евреи не были обвиняемы в умерщвлении христианских детей без всяких улик, по одному предрассудку, что якобы они имеют нужду в христианской крови»[24]24
Дубнов С.М. Указ. соч. Т. 2. С. 185.
[Закрыть].
В 1822 г. живописец А.О. Орловский (1777-1832) по заказу католиков Велижа написал картину – «Жиды, выцеживающие кровь из тела замученного ребенка». По жалобе евреев русские власти велели полотно убрать. Но уже в марте 1823 г. Орловский создал на этот же сюжет другую, еще большую по размеру картину, а героям «кровавого обряда» придал портретное сходство с жителями местечка, в том числе и с ленчицким раввином.
В книге Савелия Дудакова «История одного мифа»[25]25
Савелий Дудаков «История одного мифа. Очерки русской литературы XIX-XX вв.», М., «Наука»
[Закрыть] приведено множество примеров «кровавых наветов», возводимых на евреев. В огромном большинстве случаев «евреи, на которых гадательно возводилось подозрение в убийстве» освобождались от всякого подозрения, но если дело рассматривал юдофоб, то к подозреваемым могли быть применены недозволенные методы воздействия».
Так «Велижский навет» продолжительное время расследовался властями, пока Государственный Совет не пришел к выводу, что навет «обнаруживает одни замыслы оговорить евреев». Тотчас же Совет постановил освободить всех арестованных евреев и поручил министру внутренних дел подтвердить, что указ 1817 года о запрещении ведения дел по ритуальным убийствам сохраняет свою силу. Таким образом, через девять лет невинные люди были выпущены на свободу, но трое из них уже скончались в тюрьме.
Польские инсинуации против еврейского населения не ограничивались «кровавыми наветами». В это же время поляками были инспирированы и специфические уголовные процессы (ограбление церквей, осквернение Святого креста и т.д.).
Савелий Дудакова в своей книге «История одного мифа» делает следующий вывод о причинах противостояния поляков и евреев:
«Как известно, французские войска шли фронтом, не превышающим 50 км в ширину, через Литву и Белоруссию, захватывая по пути города Вильну, Гродно, Слоним, Велиж, Витебск и другие, Именно в этой полосе евреи из Гродно, Слонима, Чаусов, Велижа, Витебска показали необыкновенные примеры храбрости и героизма, сражаясь на стороне русских войск. И абсолютно не случайно, что именно в этих городах прошли суды по ритуальным обвинениям, инспираторами и обвинителями на которых были поляки. Вместе с тем ни в Южной Белоруссии, ни на Украине, ни в Прибалтийском и Курляндском краях, т.е. в областях, лежащих южнее и севернее движения французских войск, неизвестно ни одно дело по ритуальным обвинениям и кровавым наветам.
Таким образом, процессы 10-20-х годов XIX века представляются следствием тех диаметрально противоположных позиций, которые заняли евреи и поляки во время Отечественной войны 1812 года (курсив мой – А.О.)».
