Текст книги "Собиратель душ (СИ)"

Автор книги: Александр Андросенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 31. Интерлюдия 6

Вероника давно не видела настоящего земного неба, поэтому нашла Северную звезду. Просто так нашла, без помощи ПРОЦ. Олли стояла рядом. Несмотря на гораздо больший опыт, звание и знание, в оперативной работе она безоговорочно признавала первенство Аксеновой, и привычно прикрывала ей спину. Они могли ругаться в Барлионе, пикироваться в реале, но в поле… В поле Вероника была безоговорочно лучше.

Ладно, пора, решила Аксенова, достала телефон и набрала отца.

– Телефон уберите! – тут же среагировал стоящий рядом спецназовец, и позвал: – Полковник, нарушение режима молчания!

Командир роты тут же оказался рядом и требовательно протянул руку:

– Давай его сюда! Никаких звонков во время операции!

– Я звоню отцу! В отличии от вас, я на поверхности бываю раз в месяц, не порти настроение, а?! – Вероника отодвинулась от него.

– Не устраивай цирк, Аксенова! Все равно глушилка работает!

Она тяжело вздохнула и отдала телефон.

– Вот и хорошо! – полковник сунул его в карман штанов и показал в сторону бронемашин. – Садитесь, время не тянем! еще пятнадцать минут до вертушек ехать!

«Подготовь пакет информации для передачи», – приказала она ПРОЦ.

«Все готово, я жду команаду».

Аксенова давно перестала бояться, что ее убьют, как и того, что она кого-то убьет. Оценка Рады, которую та донесла Быкову при их последнем разговоре, почти наверняка заставила бы ее расхохотаться, хотя не смеялась она тоже очень давно. Если бы ей надо было убить… Да, вот, например, даже Олли – она ни на секунду не задумалась бы над этим. Жизнь ни человека, ни шифра практически ничего не стоит, а то существование, которое она сейчас вела, назвать жизнью было весьма затруднительно.

Вероника, возможно, отдала бы все за то, чтобы никогда не раскрыть глаза на том самом операционном толе, где ее собирали. Просто умереть, возможно, встретиться с детьми в Раю, если он есть… Ведь ни она, ни они к тому моменту не сделали ничего плохого. Сейчас максимум, кого она могла встретить в загробной жизни – это мужа. Хотя она искренне сомневалась, что котел, который приготовят черти ему, будет хотя бы наполовину таким же горячим, как ее.

Иногда она думала, о том, как ему удавалось после операций возвращаться и вести себя дома как обычно? Потом поняла – видимо, привычка с детства. Это для нее теперешнее состояние – ненавистная работа ради возможности отомстить. Муж верил в то, что служит правому делу, спасает хороших людей, убивает плохих…

Вероника остановилась у машины и хмуро глянула на место, которое оставили ей спецназовцы. Хорошие, плохие… Святая наивность… В кузове, где ее, предположительно, завалят, сидело семеро, в принципе, хороших людей. Они тоже считали, что занимаются хорошим делом. Спасают других людей. Убивают террористов. Выполняют свой гражданский долг. Или воинский? Да не важно. И она тоже была, в принципе, хорошим человеком. Не, когда еще была человеком.

Хотя… Вероника больше не считала себя хорошим человеком, так что, возможно, спецназовцы действительно не такие уж и плохие. Завалить спятившего робота – это же хороший поступок, правда? Пусть даже робот немножко живой, но он ведь спятил. А тут тебе еще и премию выпишут за боевую операцию.

Впрочем, упрощать жизнь им Аксенова не собиралась. Она Возмущенно заорала:

– Я что, в кузове еду? Поясните-ка, господин полковник!?

Командир повернулся:

– Может, тебе такси заказать?

– Закажи! Я – напоминаю – офицер специального подразделения «Немезида», а не рота спецназа! Как и она! – нам положено место в кабине!

К ее удивлению, полковник, немного подумав, махнул рукой:

– Ладно, ты – давай, со мной… А ты – на этой поедешь! Вихров?! Уступи даме место!

Хмурый майор пересел в кузов, а Олли погрузилась в кабину. Аксенову не слишком обрадовало соседство с полковником, но что поделаешь – второй раз пересаживаться было бы слишком подозрительно, да и затягивать с отъездом не стоило – время шло.

– Телефон-то отдай, – сказала Вероника, когда они отъехали.

– Нет, не отдам здесь уже покрытия глушилок нет. После операции позвонишь… кому ты там собиралась.

Она фыркнула и отвернулась к окну. Таймер в сознании, запущенный ПРОЦ, отсчитывал предпоследнюю минуту, когда они, наконец, въехали в лес. На секунду Вероника задумалась, стоит ли её задумка двух десятков жизней. А потом протянула правую руку к рукоятке «Глока», висящего в нагрудной кобуре поверх бронежилета, а левую – к рычагу открытия двери. Она произвела выстрел в голову водителю прямо из кобуры, и выпрыгнула на ходу.

Стальной каркас, позволявший выдерживать невероятные нагрузки, справился – приземлившись спиной к ходу движения, уже с пистолетом в руке, она сделала пять шагов задом наперёд, гася инерцию движения. Из едущего сзади броневика выпрыгнула Олли – ровно за секунду до того, как она открыла огонь по водителю.

Тот интуитивно, но бронебойные пули с вольфрамовым сердечником всё равно достали его. Обе машины улетели с колеи в лес, воткнулись в деревья и остановились.

– Работаем, – коротко сказала Вероника и решительно направилась к броневика, который вёз Олли.

Глава 32. Интерлюдия 7

Соколов взял трубу, едва увидел фамилию звонившего, и коротко бросил:

– Слушаю.

– Ты готов?

– Конечно. Фаза?

– Три.

– Быстро… Ты уверен, что это Ремизов? Когда я запущу подстраховку, обратного пути не будет.

– Для меня его уже нет. Ты с нами, или будешь ждать, пока тебе привезут чей-нибудь палец? Только учти, у нас тут не Япония, если и привезут, то сразу голову.

– Ты меня можешь не уговаривать, я знал, на что иду. А голову и в Японии могут привезти… Стартуем.

– Я отправил к тебе транспорт. Сам выезжаю на точку.

– Понял, отбой, – хоть канал и был защищенным, злоупотреблять им не следовало. Нет ни одной защиты, которая бы держалась вечно.

Соколов взял другой телефон и набрал сообщение: «Каширское шоссе, под аркой. Забери меня в 7.05». Перечитал. Выглядело оно совершено безобидно, обычная переписка друзей, подвозящих друг друга на работу. Отправил.

Сообщение о доставке пришло мгновенно. Вот так и подписывают себе смертные приговоры, если ошибаются со ставками. Буднично, спокойно. Впрочем, если он ошибся, и человек, который получил это сообщение, работает на Ремизова, то Соколов всего-то чуть ускорил итоговый провал, ожидающий их безнадежную компанию. В то, что Быков сможет открыть вентиляцию для «Кали», он не верил. Нет, пацан, конечно, постарается сделать всё, что может, в нём он не сомневался. Но Ремизов тоже не идиот. У него там спецназ, и не пять человек, он уже две из трёх рот подтянул к бункеру. Задача, мягко говоря, трудновыполнимая, Соколов бы и на Аксенову не поставил меньше, чем один к десяти.

Телефон дилинькнул, и он проверил сообщения: «Понял, заберу».

Закрыв меню и отбросив смартфон, генерал СБ встал, и пошёл одеваться.

– Куда? – спросила жена уже привыкшая к его ночным бдениям, но всё равно мгновенно просыпающаяся от звонков.

– По работе, – скупо ответил он, накидывая наплечную кобуру.

Она тяжело вздохнула и обняла:

– Надолго? До утра не терпит?

– Нет. Но я постараюсь побыстрее, – искренне заверил её Кирилл Валерьевич.

Она поцеловала его в шею, и ушла в спальню.

Соколов глянул на основной телефон, экран на котором засветился. «У подъезда», – лаконично было написано Аксеновым.

«В пути», – ответил он, сев рядом с хмурым водителем в обыкновенный спортивный автомобиль.

* * *

Несмотря на обычность, до бункера они домчались быстрее, чем он на своём служебном – никаких тебе досмотров. Оно и неудивительно, всё три блокпоста были заняты людьми Аксёнова.

С грустью глядя на свежие пятна песка на асфальте и обочинах и глухие чёрные грузовики с красными крестами, он думал о том, как тяжело было забраться наверх, и как просто оказаться в целофане, даже если у тебя большие звезды на плечах. Ну, а если звезды маленькие… Соколов посмотрел на водителя. У него звёзд не было, на вид парню было лет восемнадцать. Черты лица смутно напоминали Аксёнова. Ну, а кому ещё, кроме внука, тот мог доверить перевозку своего главного союзника?

– Дед что-нибудь передавал? – спросил он.

Тот отрицательно мотнул головой:

– Сказал, надо поработать водителем. Молча.

– Ага… А ты, значит, такой послушный, всё делаешь по инструкции?

– Конечно, – пацан даже не уловил иронии.

Точно, у них же это наследственное.

– Весь в деда, – похвалил он его, и хмуро посмотрел на экран смартфона.

Если всё идёт по плану, то скоро и его должен вызвать оператор. Как по волшебству, появился входящий вызов. Хотя какое тут волшебство… Не Барлиона же.

– Слушаю.

– Господин генерал, произошло нападение на кортеж генерал-лейтенанта Ремизова, есть убитые и раненые. Подключить вас к каналу?

– Подключайте.

Быстро спихнув оперативное управление развертывающейся операцией на замов, генерал поднял взгляд и увидел, что они приехали.

Аксёнов хмуро разговаривал с полковником спецназа, прикованным к бамперу машины за руку. Он был в полевой форме, и Кирилл Валентинович почувствовал себя немножко стесненно. Все-таки стоило одеть не пиджак, а что-нибудь более уместное. Впрочем… Он здесь не стрелять, а разговаривать. Стрелять есть кому.

– Держи телефон, Ремизов не отвечает, на линии его дежурная жопа, – Аксёнов протянул смартфон.

– Ларс, дай мне Ремизова, есть новости. На его кортеж напали, у них его дочь! Есть видео! Я скидываю тебе на телефон!

– Кирилл, ты же понимаешь, что мы говорим не о том?

– О том поговорим после того, как вы передадите мне «Гермеса». Он мой сотрудник, и «Немезида» мне его передала он на территории комплекса просто проходили курс молодого бойца! Мне необходима его нейросеть для решения оперативных вопросов по поиску дочери Ремизова!

– Ты сам-то в это веришь? – со смешком поинтересовался Ларс. – Ремизов решил похоронить «Немезиду» раз и навсегда, вы больше не выбьете денег на неё. А без денег два убогих шифра, что вы сохранили, загнутся за пару месяца.

– Ты чужие деньги не считай. Спецназ тоже не бесплатно тебя охраняет.

– А он не меня охраняет.

– Вот даже как?

– Вот так… Сейчас посмотрю, что вы там прислали… – Соколов помолчал, давая время на просмотр видео. Наконец, Ларс ответил. – Сильный ход… Но думаю, бесполезный. Испортите жизнь девчонке.

– Ты ему покажи, главное. Сам пусть решает, надо ли ему, чтобы жизнь дочери испортили.

– Скажу… Жди.

Кирилл Валерьевич осмотрелся и спросил у Аксенова:

– А невестка где? Покрошить не могли, вижу, ты ещё пеной не брыжжешь.

– Там.

– Да ладно?! – удивился Соколов. – Пацан смог?

– Ну, не совсем так, как мы планировали, но получилось даже лучше. Он чуть не выбрался на поверхность, мы опоздали буквально минут на пятнадцать. Вероника к тому времени уже нырнула в вентиляцию.

– И что?! Ждём!

– Ждём. Информации на трибунал для Ремизова уже хватает. Вопрос лишь в аресте или устранении. Я бы предпочёл арест. Неизвестно, кого ещё он потянет за собой. Опять же, их мотивы…

Его отвлёк звонок из оперативного штаба: взрыв отдела СБ. Соколов отдал обычные для таких случаев команды и повернулся к собеседнику.

Аксёнов немного поковырял сапогом землю. Потом осмотрелся по сторонам, и спросил:

– Где ты эту подстраховку нашёл? Которая только что угробила сотню наших парней? Твоя идея?

– Ну, во-первых, не сотню, а всего двенадцать. Остальные отделались испугом, я ведь дал команду на эвакуацию.

– А эта дюжина что? Не знали?

Соболев улыбнулся:

– Всё они прекрасно знали. Но для правдоподобности нам нужны потери. Во-вторых, мы все-таки зацепили Ремизова! – он показал вызов от Ларса, и принял звонок.

Глава 33. Интерлюдия 8

Вероника Аксёнова спрыгнула на пол обзорной комнаты, и ругнулась: на экране, показывающем допросную, Быков уже буквально плавал в крови.

Три шага к двери, два выстрела в магнитный замок, удар ногой, два выстрела в ублюдка с ланцетом, рванувшегося к пистолету, лежащему рядом с набором «инструментов».

– Быков, ты живой? – скорее, для себя спросила Аксёнова, потом добавила. – ПРОЦ, если можешь, приводи его в порядок.

Она закинула голову и открыла глаз, дав команду своему ПРОЦу передать информацию по текущему положению дел. В ответ она получила сжатую информацию о Ремизове и похождениях Быкова.

«Неплохо для двух пацанов», – подумала она, отстегивая парня от кресла, и послала запрос ПРОЦу.

«Без оказания первой помощи, вероятность выживания 17 процентов».

Аксёнова перенесла Быкова на стол в обзорной, подперла входную дверь, чтобы им не помешали, и её руки запорхали над шеей Быкова. Конечно, пацану повезло, что в допросную пошла она, а не Олли, решившая заняться камерами наблюдения. На одном из первых заданий Вероника получила ранение в ещё живую часть тела, и чуть не умерла от потери крови. Уже на следующую миссию ей встроили в металлическую руку автодок, способный не только вколоть нужные препараты местно, но и зашить, дезинфицировать и заклеить рваные раны.

Полив рану раствором адреналина, она приступила к работа. На зашивание ушло две минуты, и это при том, что иглы были на трёх пальцах. Потом она залила сверху всё быстросхватывающимся медицинским клеем. И запросила оценку потери крови пациентом.

«Потеря крови 0,78 литра. Вероятность выживания – 77 процентов».

– Отлично! – подбодрила сама себя Аксенова, пинком выбила стул, удерживающий дверь, и вышла в коридор. – Я пошла за клиентом.

– Поняла, по камерам, он на нижнем этаже, – отозвалась Олли. Оборудование для связи они взяли с тел мёртвых спецназовцев, и использовали по минимуму, боясь, чтобы их не вычислили.

Закрыв допросную, она двинулась за Ремизовым. Она уже давно никого не жалела, и просила лишь об одном: чтобы Жлоб не сдох до того, как она выбьет из Ремизова информацию о его местонахождении. Попадающиеся по пути спецназовцы безжалостно уничтожались, и к моменту подхода к двери аппартаментов Ремизова, спецназовцы устроили ей засаду с трёх сторон.

Впрочем, благодаря этой же аппаратуре и камерам, она знала о местонахождении части солдат.

Лифт приехал на нижний уровень, но Аксеновой в нём не было – через шахту и люк в кабине она покинула его и напала на спецназовцев, занявших позиции в воздуховоде.

Сняв троих бойцов, она быстро метнулась по тоннелю дальше от места перестрелки, и вовремя, взрыв её почти не застиг, лишь чуть глушануло.

– Внизу, три, – коротко прокомментировала Олли. – Я всё, выкуривают.

Вместо ответа Аксёнова бросила гранату в то место, где до этого прогремел взрыв, и она выпала в коридор, где и сдетонировала, а сама чуть проползла вперёд, металлической рукой взломала воздуховод, упала вниз, и в полёте пристрелила одного противника, группируясь, чтобы сесть – второго… Третий полоснул очередью веером, и две пули пробили тело. Вероника поймала его в прицел и всадила четыре пули в голову.

«Работоспособность восстановлена по схеме номер 12. Запас прочности – 77 процентов. Потеря крови – 0,08л», – отчитался проц, и вывел счётчик потери крови в видимую часть.

Аксёнову слегка пошатывало, когда она подошла к двери, и ударом металлической ноги выбила её.

– Я убью его! Убью! – заорал Ремизов. – Слышишь, металлическая тварь!? Твой дружок сдохнет, если ты меня тронешь!!!

Она впрыгнула в проём, пули чудом пролетели мимо, а она сняла двух девчонок, не успевших перенести огонь вслед за её стремительным полётом, и сгруппировалась.

Она уже давно привыкла подставлять металлическую часть тела под пули, и это хорошо работало против пистолетов. Ремизов успел выстрелить два раза – и оба попал, в область плеча и туда, куда уже попадал спецназовец на поверхности.

Аксёнова выстрелила трижды – в руку с пистолетом, в другое плечо, и в правое колено. Ремизов рухнул на пол.

«Критические повреждения, работоспособность всех органов восстановить невозможно!» – отчитался ПРОЦ и вывел схему, где нижнюю часть тела подсветил красным.

Аксёнова позвала:

– Олли, Жлоб у меня, Ремизов арестован. Я триста.

– Поняла, я почти дошла. Тоже триста.

Вероника перевалила непослушное тело, пользуясь органической частью. Правая рука ещё действовала, но рывками, и она взяла пистолет в левую, лёжа контролируя вход.

Ремизов стонал на полу, метрах в пяти. Счётчик потери крови накапал уже 0,24. В коридоре послышалась возня, и Аксёнова крикнула:

– Внимание, генерал Ремизов арестован службой внутренней безопасности! Противодействие агентам, которые производили арест, аннулирует приоритет безопасности, выданный вам! Приказы Ремизова нелигитимны!

– Кто подписал ордер?! – послышался голос из коридора после короткого совещания. – Генерал жив?

– Убейте эту тварь! – взвизгнул Ремизов. – Убейте…

Аксёнова сжала зубы и выстрелила в генерала, особо не целясь. Тот заткнулся и потерял сознание.

– Повторяю, любое противодействие агентам внутренней службы безопасности приведёт только к аннулированию ваших гражданских прав и аресту!

– Эта тварь покрошила наших! Давай пару гранат туда! – услужливо усилил ПРОЦ разговор в коридоре.

– Ага, и гарантированно завалим и Ремизова, никто нас потом не прикроет. Она «Немезида», не факт, что пара гранат её добьет.

– Надо тоньше…

– Николай Васильев и Виктор Артамонов, если вы не станете делать глупостей, то я сделаю вид, что не услышала вашего разговора! – встряла Аксёнова. – Но он записан в память ПРОЦа, и при расследовании обстоятельств моей гибели, вся ваша компания будет осуждена.

В коридоре разговор смолк, и они повторили:

– Кто выдал ордер на арест Ремизова?!

Аксёнова подобралась, с трудом развернулась ногами к стене, правой рукой подогнула правую ногу, и упёрлась левой в стену.

– Соколов! – ответила она, поднимая пистолет и направляя его в проём. Они все знали, что ордер Соколова не имеет силы ввиду того, что не подтверждён прокурором. Этому ордеру уже дня три, но никто не спешил его исполнять.

Первый спецназовец влетел в помещение, поливая из автомата то место, где она лежала долю секунды назад, но Аксёнова уже оттолкнулась от стены и проскользила пару метров к центру комнаты. Нашпиговав летуна свинцом, она успела бросить в коридор гранату и выстрелить два раза в ворвавшегося следом спецназовца, который всадил в неё добрый десяток пуль, большая часть которых, к счастью, пришлась в железо.

Единственная причина, по которой она не взорвала ещё одну гранату, уже сжатую в металлической руке – та отказала.

Сил у Аксеновой не осталось, только боль, приглушённая адской смесью адреналина и обезболивающих, вколотых ПРОЦ.

Так она и лежала, пуская кровавые пузыри, постепенно истекая кровью и ожидая следующих посетителей, которые её добьют. В двух метрах от неё умирал спецназовец, в метре – Ремизов.

Самым интересным занятием в эти секунды было наблюдать за лужей крови, постепенно расползающейся под ней и сопоставление её с счетчиком, запущенным ПРОЦ. Когда кровь добралась до пистолета в её руке, было всего 1,5 литра.

Она подумала: «А где второй пистолет?» – и потеряла сознание.

Глава 34. Интерлюдия 9

Метка на экране локатора была ещё далеко, и я, убрав прибор в карман ветровки, оперся локтями на парапет, глядя на дорогу. Под мостом пролетали машины. Пятнадцать минут, и все будет закончено.

Из перехода вышла девушка и направилась в мою сторону. Русые волосы, чистая кожа, бледно-розовые губки, модно подведенные глазки, стильная одежда, небольшие каблучки. Молодость прекрасна и непосредственна: при абсолютно деловом виде, на ободке, удерживающем волосы, топорщились кошачьи ушки. У меня могла бы быть дочь, очень похожая на неё.

Она подходила все ближе, и я улыбнулся своим мыслям. Забавные ушки.

Девушка, уже прошедшая мимо, вдруг резко развернулась, и я судорожно сжал рукоять пистолета в кармане, большим пальцем снимая предохранитель. Пожалуйста, не надо…

– Забавные ушки? – возмущенно воскликнула она. – И это все, что ты смог придумать?!

Я так и не сообразил, что ей ответить, когда она окинула меня взглядом и улыбнулась:

– Музыкант?

– Ага, – сказал я с плохо скрываемым сарказмом. – Обожаю скрипку.

Она полезла в сумочку, достала визитку, и протянула мне:

– Приходи к нам на репетицию!

Я осторожно взял её левой рукой и тут же убрал в карман. Надо же, группа «Пёстрый калейдоскоп». Выдумают же, детишки.

– Вряд ли от меня будет польза, – улыбнулся я.

– Посмотрим! – ответила она, провожая взглядом роботизированный протез моей левой кисти, развернулась и поцокала каблучками дальше.

Я посмотрел ей вслед, поставил пистолет на предохранитель, и вытащил локатор. Встречу с ней я решил считать признаком удачи.

Время! Бросив взгляд на дорогу, взял стоящий рядом футляр от скрипки за фальшь ручку и откинул прицел. ПРОЦ активировал дополненную реальность. В правой нижней части поля зрения появился экран с изображением дороги, уходящей под мост.

Я взгромоздил псевдо-скрипку на плечо, прижимаясь щекой к коже футляра. Перед глазами появилась прицельная сетка.

Большой чёрный внедорожник выехал из-за поворота. Не думать! Действовать! Я встал, открыл рот, поймал его в прицел и выстрелил. Ракета вылетела из пускателя с грохотом, от которого уши заложило, но, я не обращая внимания ни на что, сел. От взрыва мост задрожал, осколки, земля и камни забарабанили по защищающему меня парапету.

По экрану я видел, в последний момент водитель среагировал, машина вильнула вправо, и ракета взорвалась в метре от неё. Взрывной волной внедорожник бросило на стену тоннеля, бронестекла вылетели от удара, но корпус выдержал, смялись лишь стойки крыши. Жизненное пространство внутри пострадало не сильно.

Я прицепил крюк от троса к вмонтированной в асфальт скобе, и спрыгнул вниз. Оказавшись на дороге, не обращая внимания на творящийся вокруг апокалипсис, подбежал к внедорожнику, лежащему на левом боку.

Из пассажирского переднего окна появилась чья-то окровавленная рука. Я запрыгнул наверх и, почти не целясь, два раза выстрелил в охранника. Рука дернулась и упала внутрь.

Внутренне торжествуя, я заглянул в салон и поднял пистолет:

– Сдохни, тварь, – прошептал я, совмещая прицел в дополненной реальности со лбом жирного ублюдка, прикрывающего тело хозяина собственной телом.

– Не надо!!! – заорал он.

Три выстрела, один в голову, два в живот, в надежде достать тварь, не убирая туши охранника. Цель жива. Я нырнул в узкий проем, схватил его левой рукой за ворот костюма и откинул в сторону.

Молоденькая девчонка, пристегнутая ремнем безопасности, увидев пистолет, нацеленный на неё, зажмурилась и завизжала.

«Младшая дочь Цели», – подписал ПРОЦ её изображение в дополненной реальности.

– …, – выдохнул я. Соколов меня обманул? Или не знал, что Ремизова тут не будет?!

План отхода не предусматривал заложника, но плох тот план, который разваливается после первого прокола. Пусть убить цель не получилось, в руках у меня был рычаг воздействия на него.

– Вылазь! – рявкнул я, но девчонка руками и сжалась в клубок.

Укол в плечо инъектором в указательном пальце левой руки, пару секунд содействовать лекарства, и она расслабилась. Оставалось только выбраться, ничего ей не сломав. Плевое дело, когда тебя ведёт ПРОЦ, а ты наполовину из металла. Тем более, что даже если что-нибудь и сломаю, то это не критично.

Я вытащил заложницу из машины, и, не обращая внимания на крики вокруг, прижал к себе, включая лебедку. Трос унес меня вверх, я ухватился за лестницу и выбрался из тоннеля. Вовремя! Полиция появилась внизу через пять секунд после того, как я сунул девчонку на заднее сиденье в припаркованной на стоянке машине, а сам сел за руль. Проехал до поворота с Каширской, я припарковался у двадцатитрёхэтажки, и скомандовал:

– Выходи!

Девушка двигалась чуть заторможено, но открыла дверь, и я, взяв пленницу за руку, помог.

– Следуй за мной! – приказал я.

Мы пересекли двор и поднялись ко мне. В лифте пленницу начала пробивать крупная дрожь.

«Что за хрень, ПРОЦ?»

«Она пытается сопротивляться контролю. Безуспешно. Побочная реакция на подавление воли».

Втолкнув девчонку в дверь квартиры, я облегченно закрыл дверь и провалился к ней спиной.

* * *

Фехтовальная маска, шпага, плащ. Стол, штатив, камера. Девчонка, стул, веревки.

Когда видео было выгружено в сеть, я успокоился и сел.

Пленницу трясло, и решил ее немного успокоить:

– Ничего, скоро все будет кончено.

Фраза, видимо, возымела противоположный эффект – она заплакала и попыталась что-то сказать. Вышло забавное мычание, и я, приложив палец к ее губам, предупредил:

– Не вздумай кричать, – после чего содрал скотч.

– Не делайте того, что вы говорили, пожалуйста! Я ни в чем не виновата! Отпустите, прошу вас!

Я мягко улыбнулся:

– Ты, конечно, ни в чем не виновата. Виноват твой отец. И кто-то из вас ответит – или ты, или он.

– Но почему? Ты ведь хороший человек, я чувствую!

Я расхохотался так, что девчонка заплакала еще сильнее. Но остановиться никак не мог.

– Ух… Ну, посмотри на меня, во-первых, я не человек. Во-вторых, я только что, на твоих глазах, убил человек шесть. Большая часть из них были твоими охранниками, и возможно, тоже хорошими. В третьих, ты же слышала – я подложил бомбу в отделение СБ, которая убьет еще больше хороших людей. Ну, часть из них будет хорошими, наверняка. В четвертых, я ведь сказал, что вскоре между нами случится приступ резкой симпатии, в процессе которого я сделаю с тобой то же самое, что твой отец с моей женой? Ну, так вот, не думаю, что тебе это сильно понравится, и посмотрим, каким человеком ты будешь считать меня после этого.

– А что мой отец сделал с вашей женой? Что-то плохое?

– Скоро узнаешь, – я взял шпагу и взмахнул ей пару раз, со свистом рассекая воздух. – Ух! Уверен, тебе понравится.

Девочка побледнела:

– Вы меня убьете?

– Не обязательно, – ответил я. – Но кровь мы тебе пустим, это я обещаю.

Взрыв прошел буднично, почти без жертв. Собственно, я и надеялся, что он просто привлечет внимание и отвлечет его от этого места. Так и произошло.

Я вздохнул и посмотрел на девчонку. Пора было начинать съемку. И не надо говорить о том, что не надо становиться такими как враги… Я отомщу так, этот сукин сын просыпаться будет, если ему вдруг дочь приснится.

Включив камеру, напялив маску, и вооружившись, я встал за спиной девчонки.

– Итак, господин Ремизов, начинаю второй, финальный акт нашего сериала про вашу дочь. Как я понимаю, связаться со мной вы не захотели… А у меня как раз проснулось, помимо, симпатии, чувство сексуальной неудовлетворенности. А поскольку я, как вы постоянно повторяете, всего лишь тварь, не способная на чувство, кусок металла, то и удовлетворять ее я буду при помощи железа. Не уверен, что вашей дочери понравится, но вы ведь моих тоже не спрашивали, а?

Я опустил на плечо девчонки шпагу, завел острие под ворот ее блузки, и распорол ткань, не особо заботясь о сохранности кожи. Она задергалась и замычала. На то, чтобы она осталась перед камерой нагишом, ушло добрых пятнадцать минут. Крови было не так уж и много, слез гораздо больше.

– Ну как, нравится, господин Ремизов?! Мне тоже! А ведь это только начало! Подумайте только, сколько возможностей открывается! – я резко приставил острие шпаги к соску дочери генерала, и так замерла. – Лично я считаю, что изнасилование несовершеннолетней девушки оружием – достаточно резонансная статья, чтобы ее фигуранта выслушали в суде! А я скажу очень много нового про вашу персону! И не думаю, что все забудется! Надеюсь, кое-что мне удастся сказать вам лично!

Раздался звонок. Я поморщился. Быстро сработали, сволочи. Встав позади девчонки, я развел руками на камеру, и сообщил:

– Увы, наши брачные игры придется прервать, ко мне пришли гости! Сейчас встречу их, и быстро возобновлю трансляцию!

Отключив камеру, я на секунду задержался, думая о том, стоит ли завалить девчонку. В принципе, шанса могло больше и не представиться – если меня пришла брать группа с одним из шифров… Но не стал. Какой смысл убивать девчонку? Я и изначально этого не планировал. Она должна была быть вечным напоминанием генералу об ошибках.

Снова звонок, на этот раз нетерпеливей. Я посмотрел на камеру. Всего один человек. Он поднял голову и посмотрел на меня.

Я чертыхнулся и, открыв дверь, обнял его:

– Живой что ли?! Жак?!

Он ухмыльнулся и кивнул:

– Конечно. Кто ж тебе с Соколовым помог, угадай?

– Я думал, все, прикрыли и тебя, и проект!

– Хотели. Но теперь все будет по-другому… – он отстранился. – Так, заканчивай шоу, сворачивайся. Ремизова взяли.

– Как?!

– Вот так! Пять минут назад. Молодые смогли обеспечить окно в работе воздухозаборников, Олли с Аксеновой проникли внутрь и отрубили камеры…

– Молодые это кто?

– Новые шифры. Пацаны совсем, ты не знаешь. Потом Аксенова взяла Ремизова, а Олли вернулась и открыла двери подмоге. Пять минут назад я получил сообщение, что бункер наш, и пошел за тобой. Все, будешь выступать на суде, где на лавке подсудимых будешь не ты, а Ремизов!

Я бросил девчонке плащ и снял маску:

– Черт, – вздохнул я. – А я ведь ее чуть на ремни не порезал. И мне было почти не жалко.