Текст книги "Кто спрятался, тот и виноват"
Автор книги: Александр Дихнов
Соавторы: Татьяна Дихнова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
Но, увы, узнать, чем закончится пламенный спич в поддержку проекторов, присутствующим было не суждено – сохраняя полную невозмутимость, распорядитель поднялся со своего места сбоку от сцены и осведомился:
– Мсье Рох, с вами все в порядке?
– Конечно, – немного озадаченно кивнул юноша. – А почему вы спрашиваете?
Но тут началось главное – изменение тела. Весьма внушительные габариты мсье Адриана Роха испарялись на глазах, уступая место худощавому телосложению, свойственному роду Пуррье. И эти изменения Ральф игнорировать уже не смог – почувствовав неладное, он бросил один лишь взгляд на собственные пальцы и мгновенно осознал происходящее. Глаза его заметались по балкону, и, судя по краске, залившей лицо, а затем мгновенно схлынувшей, Ральф наконец заметил и меня, и Ротани с Наваррой, и собственных родителей. Но, вопреки моим прогнозам, имя, слетевшее с его губ в момент паники, принадлежало отнюдь не любимой девушке или родной матери. Нет, Ральф обратился к той, которая втянула его в эту передрягу, – Наварре Рох. Хотя вряд ли кто-то кроме меня это заметил, а уже через мгновение к юноше вернулось самообладание, он вновь оперся на трибуну и, обратившись к так и стоящему столбом распорядителю, язвительно и немного обвиняющее поинтересовался:
– До этого момента я считал, что зал заседаний надежно защищен от применения какой-либо магии.
На какую-то секунду мне показалось, что этот номер у Ральфа пройдет и ему удастся убедить всех, что его превращение – происки конкурентов, но столь шикарный, подготовленный в закритической ситуации план напрочь испортила мадам Ромена. Услышав фразу, сказанную голосом сына (оказавшимся, кстати, весьма похожим на голос мсье Роха), она отошла от легкого ступора, вызванного столь неординарными событиями, и, мертвой хваткой вцепившись в руку мужа, вскочила с места и закричала:
– Ральф, сынок! Ты живой! Живой!
Услышав ее голос, юноша вновь вздрогнул, но самообладания не потерял и совершенно спокойно обратился к распорядителю:
– Мсье, я могу продолжать?
– Как мне попасть вниз? Пропустите меня к сыну! – не унималась мадам Ромена.
Распорядитель наконец вышел из столбняка и покачал головой:
– Простите, мсье, но перед тем, как позволить вам закончить речь, я должен утихомирить зрителей. – И, подняв взгляд к балкону, поинтересовался: – Мадам, вы можете разговаривать спокойно?
Мадам Ромена собралась было продолжить кричать, но тут с места поднялся мсье Пуррье, деликатно зажал своей супруге рот и сообщил:
– Если вы не против, я буду за нее.
– Отлично, – кивнул мужчина, поняв, что разборка с истеричной женщиной если не отменяется, то хотя бы откладывается. – Так о чем пыталась сообщить эта мадам уважаемому собранию?
Перед тем как ответить, мсье Пуррье бросил взгляд на неподвижно застывшего перед трибуной сына. Под его взглядом Ральф утратил всяческую невозмутимость и отступил на шаг.
– Дело в том, – глухо заговорил мсье Пуррье-старший, – точнее… я не знаю, что именно произошло на наших глазах, но находящийся в настоящий момент на сцене молодой человек как две капли воды похож на нашего сына, не так давно без вести пропавшего.
Мадам Ромена попыталась было что-то вставить, но зажавшая рот рука бдительного супруга не дала ей вымолвить не слова.
Распорядитель повернулся к Ральфу:
– Вам есть что ответить?
– Естественно, – оскорбленно вскинулся тот. – Я в первый раз вижу эту супружескую чету и совершенно не понимаю, что за инсинуации тут творятся. Кроме того, я настоятельно прошу выяснить, каким образом оказалось возможным применение магии в зале парламентских заседаний, и требую вернуть мне мой настоящий облик. Как всем присутствующим известно, я не кто иной, как мсье Адриан Рох, и тому есть немало свидетельств. В частности, это может подтвердить моя любимая жена.
При этих словах Ральф указал на Наварру Рох, которая нервно сжимала руки. Увидев обращенный на нее взгляд сообщника, ведьма встала и кивнула:
– Да, это мой супруг. И тот, кто виновен в творящихся тут событиях, еще очень пожалеет, что решился на такое. Мой любимый муж же…
– Нет, – раздался сзади возмущенный возглас.
Обернувшись, я увидела, что Ротани вскочила со своего кресла и пробирается к Наварре. Причем в глазах ее полыхало такое пламя, что мне очень захотелось немедленно оказаться как можно дальше от здания совета.
– Это не твой муж, – встав лицом к лицу с Наваррой и глядя ей прямо в глаза, отчеканила Ротани. – И тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было. Поскольку именно ты отравила мсье Роха и развеяла по ветру его прах.
Выступление Ротани явилось своеобразным катализатором: до сих пор молчавшие и замершие в напряженном ожидании зрители дружно вскочили с мест и начали кричать, причем каждый свое. Бедный распорядитель, видимо, впервые в своей практике столкнулся с подобной ситуацией и не очень представлял, как на нее реагировать. Я же судорожно пыталась одновременно уследить за всеми участниками событий и решить, где моя помощь требуется больше всего. Ральф точно не занял бы никакого призового места, ибо он просто продолжал стоять на сцене с весьма отсутствующим видом. Мадам Ромена же, напротив, отошла от растерянности и, потянув за собой на буксире мужа, двинулась к выходу с явным намерением добраться до сына. А вот с Ротани и Наваррой все обстояло отнюдь не так безоблачно: взвизгнув, Наварра позабыла о своем статусе безупречно воспитанной супруги члена правительства и, с воплем бросившись на Ротани, вцепилась той в идеально уложенные волосы.
– Ты, мразь. Да как ты смеешь клеветать мне в лицо!
Я на какое-то мгновение испугалась за мадемуазель Поддриго, но та не осталась в долгу: изо всех сил приземлив ногу, обутую в классическую лодочку с длинной тонкой шпилькой, на ступню соперницы, Ротани парировала:
– А ты воровка. Воруешь чужих мужчин.
– Уйй! Мышь серая, да он сам от тебя ушел! – отбила подачу Наварра, прыгая на одной ноге.
– Убийца! Недолго тебе осталось, – сквозь зубы прошипела ее соперница, пытаясь высвободить из цепкой хватки свои пряди.
Не знаю, кто бы вышел из боя победительницей, но поскольку я не имела ни малейшего желания наблюдать за развитием событий в подобном ключе, то вмешалась в перепалку и, крепко ухватив ведьму сзади за талию, из последних сил оторвала ее от Ротани и оттащила на пару ярдов.
Извернувшись, та увидела, кто именно посмел вести себя подобным образом, ипрошипела:
– Ты… ну погоди. Ты у меня еще попляшешь.
Я собрала всю силу воли, чтобы не последовать примеру Ротани и не отдавить Наварре вторую ногу, и в этот момент в широко распахнутые двери влетел Фарька!
– А'ли! Я с'елал э'о! Ты 'идела? Я по'лил зе'ье в г'афин!
– Молодец, – не отпуская ведьму, протянула я, чувствуя, как на мне сходятся взгляды всех находящихся на балконе. От нового витка разборок меня спасло прибытие полиции. Немного запоздавшее, надо заметить.
Получив поддержку в лице представителей закона, распорядитель, временно ушедший в тень, воспрянул духом и, поднявшись на сцену, где о чем-то беседовали Ральф с родителями, заговорил:
– Прошу тишины!
Я было насмешливо фыркнула, но, как оказалось, зря. Словно под действием заклинания, все как один остановились, замолчали и, повернувшись к сцене, ожидали продолжения.
– В связи с непредвиденными обстоятельствами и прозвучавшими достаточно серьезными обвинениями я вынужден просить полицию взять под стражу и удалить из зала заседаний несколько лиц.
И, дабы не тратить время зря, распорядитель указал на семью Пуррье в полном составе и нас с Ротани и Наваррой. Ральф с родителями, не сказав ни слова, проследовали за представителями власти, мы с мадемуазель Поддриго, не чувствуя особой опасности, тоже спокойно передали себя в руки правосудия, а вот мадам Рох… Увидев приближающегося к ней мужчину в форме, ведьма вздрогнула, ее взгляд заметался из стороны в сторону, и, бросившись к перилам, Наварра истошно закричала:
– Ариан, любимый, помоги! Не оставляй меня! Ведь все это я сделала только для тебя! Дорогой…
Но, увы, лидер партии волшебников не соизволил даже головы повернуть в ответ на мольбу влюбленной женщины.
После того как полицейские, крепко ухватив Наварру за локоть, повели ее к выходу, я, двинувшись следом в сопровождении другого конвоира, услышала облегченный выдох распорядителя и его слова:
– Итак, если больше никто не желает высказаться, переходим к голосованию.
Эпилог
В котором героиня успокаивает родителей Ральфа, получает честно заработанное вознаграждение, а кроме того, целых два сюрприза – приятный и неясно какой
Шло время. С момента последнего заседания парламента, прошедшего не по годами расписанному сценарию, минула дюжина дней. Суд, рассматривавший дело об убийстве мсье Адриана Роха и мадемуазель Джинни Стеар, признал Наварру виновной.
Безусловно, им не хватило бы доказательств, но ведьма, поняв, что любимый человек, точнее, маг сделал из нее такую же марионетку, какую она пыталась сотворить из Ральфа, утратила всякий запал, перестала упорствовать в отрицании и полностью признала свою вину. Как предположил дракон, у Наварры просто пропало желание жить, и, к огромному для нее сожалению, суд не дал ей времени вновь обрести его – уже через пару дней после слушаний ведьму казнили. Слишком гуманно, на мой взгляд: магия подарила любительнице распоряжаться чужими жизнями мгновенную смерть.
Единственное, что хоть немного оправдывало Наварру в моих глазах, – ее категорическое нежелание оправдаться за счет своего сообщника. Несмотря на сильное давление, ведьма до самого конца утверждала, что убийства были задуманы и осуществлены ею одной. Что ж, тем лучше для Ральфа.
Мсье Пуррье, вернувшего себе прежний облик, обвинили лишь в принятии внешности и полномочий другого человека, что грозило не слишком долговременным лишением свободы. Слушания, посвященные этому вопросу, должны были состояться сегодня, но, несмотря на то что меня убеждали дракон, призрак, оцелот, да и внутренний голос вполне решительно примешивался к их хору, я так и не сумела уговорить себя отправиться в суд и встретиться глазами с мадам Пуррье в тот момент, когда ее единственный сын сидит на скамье подсудимых по моей вине.
Вместо этого я проснулась на рассвете, некоторое время поворочалась и, поняв, что не могу в подобных условиях безмятежно спать, выбралась из кровати и занялась уборкой особняка. Под удивленными взглядами Фарьки и мсье Генри я яростно оттирала грязь повсюду, начиная с чердака, и лишь изредка помогала себе заклинаниями, когда требовалось, к примеру, сдвинуть с места особенно тяжелый сундук. В результате к семи вечера дом, оставшийся без единой пылинки, просто сверкал, а я, запыхавшаяся и взмокшая, лежала в кресле, чувствуя, как капли пота стекают по вискам, и размышляя, имеет ли смысл позавтракать. Я так усиленно отвлекала себя от мыслей о суде, что и про насущную потребность организма получать еду забыла.
Поднявшись с кресла, я направилась в сторону кухни, но не тут-то было. Стоило мне выйти в холл, как раздался звонок в дверь. Для клиентов.
– Мсье Генри, – позвала я призрака, – сделайте одолжение, посмотрите, кого там бес принес. Возможно, удастся сделать вид, что меня нет дома.
Но, увы и ах, моим робким надежам не суждено было сбыться: едва высунув голову сквозь стену, призрак тут же втянул ее обратно и, с явным сочувствием глядя на меня, сообщил:
– К тебе чета Пуррье.
– Сейчас? Зачем? Но я не могу, – непонятно почему запаниковала я.
Сосед с понимающим видом вздохнул и твердо сказал:
– Можешь. Открывай дверь.
Как под гипнозом, я оттерла со лба пот, сделала несколько шагов и распахнула перед клиентами створки.
Да, призрак не обманул – на моем пороге действительно, как и парой дюжин дней раньше, стояли мсье и мадам Пуррье. Но кроме этого ничего общего с их прежним визитом не наблюдалось – в глазах мсье Пуррье не искрилась надежда, а его жена сменила яркое кричащее платье на строгий серый костюм.
– Добрый вечер, Айлия, – склонил голову мсье Пуррье, даже в таких обстоятельствах оставшийся образцовым клиентом. – Вы позволите нам войти?
– Да, прошу вас, проходите в кабинет. – С этими словами я сделала шаг в холл, и посетители последовали моему примеру, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Усадив чету Пуррье в кресла, я в легком замешательстве остановилась на полпути к своему столу. Опыта поведения в подобных ситуациях у меня не было, и что следует делать, я совершенно не представляла. С целью как-то заполнить повисшую в кабинете паузу я предложила:
– Хотите чаю?
– Да, пожалуй, это хорошая мысль, – кивнула мадам Ромена. Затем, спохватившись, добавила: – Спасибо.
Решив, что экономить не время, я достала из запасов самый лучший, полученный в подарок на новоселье чай и насыпала точно отмеренное количество в заварочный чайник. Доставая чашки и разливая напиток, аромат которого чуть дурманил, я гадала, в каком настроении и зачем пришли ко мне клиенты. Поймав же взгляд мадам Ромены в тот момент, когда отдавала ей до краев наполненную чашку, я вздрогнула, словно рядом молния ударила, ибо поняла цель визита. Супруги Пуррье искали у меня утешения. У меня. Утешения.
Пришедшее озарение придало мне сил. Да, я могу и дальше заниматься самобичеванием, обвиняя себя во всех смертных грехах, но наличие рядом со мной людей, которым неизмеримо хуже, придало мне сил и мобилизовало невесть откуда взявшиеся внутренние резервы.
Решив, что имею моральное право на применение магии, я незаметно прочла заклинание, улучшающее настроение, и с удовлетворением заметила, как прямо на глазах исчезает похоронное выражение с лиц людей, сидящих напротив.
– Как прошли слушания по делу Ральфа? – поинтересовалась я.
Мсье Пуррье с признательностью на меня взглянул, супруга же его заговорила:
– Как и было обещано. Никаких неожиданностей. Ральфу присудили две с половиной дюжины месяцев отбытия наказания, скорее всего, на горных шахтах, но в конце следователь намекнул, что если мой сын будет вести себя хорошо, то уже через полтора года сможет вернуться в столицу свободным человеком.
Я не сдержала восхищенный возглас:
– Так это же отличная новость! После того, что случилось с Наваррой.
– Да, Айлия, вы, вероятно, правы. – Подстегиваемый действием заклинания, мсье Пуррье даже чуть улыбнулся. – На столь благоприятный исход после всего, что Ральф натворил, сложно было рассчитывать. Полагаю, дело в том, что с момента памятного заседания мы уже успели свыкнуться с мыслью, что наш сын жив, и восприняли даже мягкий приговор как трагедию. Хотя скажи нам кто месяц назад, что Ральф цел и невредим, просто пару лет поработает в горах, радости не было бы предела.
– Но эта история поставит крест на его карьере! – Вместе с приемлемым настроением к мадам Ромене вернулось и желание играть главную роль в трагическом спектакле под названием «Жизнь мадам Ромены Пуррье как она есть».
– Не скажите, – со знанием дела возразила я. – Если мне не доверяете, поройтесь в биографиях политических деятелей средней руки. У некоторых из них можно найти в прошлом эпизоды похлеще.
– Правда? – Клиентка с загоревшейся в глазах надеждой уставилась на меня, словно мои слова могли гарантировать Ральфу успех на политическом поприще.
– Вы же понимаете, что загадывать ничего нельзя. Но я твердо уверена, что будущее Ральфа лишь в его руках.
– А знаете, эта девочка с пластинки, Ротани, она обещала ждать моего сына. А если получится, то даже приехать его навестить. Правда, она милая? Нам с мужем они показались отличной парой.
Ничего себе. Подобного поведения от Ротани Поддриго я никак не ожидала. Неужели она не побоялась гнева семьи? Хотя семья-то была – один дедушка, который вполне мог решить, что деньги и положение у внучки уже есть, а замешанный в самом большом за последний год скандале муж лишь добавит ей популярности. Или же старый Штрайн мудро полагал, что Ротани, получив под его крылом достойное воспитание, должна иметь право принимать решения самостоятельно.
– Вот видите, – улыбнулась я ожидающей моей реакции клиентке. – Жена у Ральфа уже есть, а когда он вернется, то популярность, полученная в результате его выходки, сыграет вашему сыну на руку.
– Да, тут вы правы, – прикончив свою порцию чая, кивнул мсье Пуррье. – Думаю, мы достаточно успокоились, чтобы выслушать ваш отчет. Айлия, сделайте одолжение, расскажите нам все. Без купюр, так, как оно в действительности было.
Я не могла не признать, что клиенты имеют на это полное право. Их и так достаточно долгое время держали в неведении. Заварив свежую порцию чая, я вернулась на свое место и приступила.
Чета Пуррье слушала меня завороженно. Единственный момент, когда они позволили себе прервать изложение, был эпизод с приходом в особняк мадам Робредо.
– Но я не посылал вам никакой записки, – едва услышав о просьбе посетительницы, воскликнул клиент.
– Естественно, не посылали, – успокоила я его. – Это Наварра Рох захотела выяснить, много ли я знаю, дабы решить, не пора ли уже устранить лезущего не в свое дело детектива, – объяснила я и продолжила рассказ, не умолчав и о своем заключении в пещере каменоломен.
– Но, – пробормотала мадам Ромена, – о покушении на вас в обвинении этой Рох не было ни слова.
– А зачем? Суровей приговора добиться вряд ли бы удалось, мне же совершенно не хочется, чтобы мое имя лишний раз трепали на всех углах. Хороший детектив – незаметный детектив.
Мсье Пуррье кивнул, соглашаясь.
– Простите, – как-то робко заговорила мадам Ромена, – а нельзя мне получить письмо сына? То самое, неотправленное.
– Конечно, можно. – Порывшись в верхнем ящике стола, который за дюжину дней так и не потрудилась или чисто психологически так и не смогла разобрать, я нашла нужный конверт и пролевитировала его клиентке. Она тут же жадно впилась взглядом в строчки.
– Да, что касается письма, – уточнил мсье Пуррье. – Айлия, вам не кажется странным, что Ральф о нем забыл? До этого момента мой сын не был замечен в растеряйстве. И вдруг, инсценируя собственную гибель, почти впервые в жизни он теряет письмо. Что-то тут не так.
– Нет, тут как раз все понятно, – достаточно охотно пояснила я. – Дело в том, что Ральф сам спихнул конверт за тумбочку. Ему нужно было, чтобы те, кто будет его искать, обязательно узнали историю с водопадом, но ни в коем случае не по горячим следам, мало ли что может пойти не по плану. Так что, как видите, ваш сын-вундеркинд и тут проявил себя весьма предусмотрительным и продумывающим все до мелочей молодым человеком.
– Спасибо за разъяснение, – поблагодарил меня собеседник и повернулся к супруге. – Дорогая, ты удовлетворена?
– Да, – кивнула мадам Ромена, убирая письмо Ральфа.
– Тогда нам осталось лишь расплатиться с мадемуазель Нуар.
Глядя на протянутый мне чек, я уже совсем было собралась отрицательно помотать головой, но в моих ушах зазвучал рык Зенедина:
– И не вздумай отказываться от чека, ясно тебе? Если ты это сделаешь, на глаза мне больше не показывайся. Ты совершенно ни в чем не виновата. Клиенты просили найти их сына, и ты это сделала, рискнув, между прочим, собственной жизнью, и за ошибки мсье Пуррье-младшего расплачиваться совершенно не обязана.
Вздрогнув, словно на меня и правда только что наорал дракон, я подошла к клиенту и твердой рукой взяла чек.
– Спасибо вам, Айлия. Вы хорошо выполнили свою работу, пусть ее результат нас немножко и обескуражил. Но это скорее вопрос к Ральфу и к нам, его воспитавшим. Кстати, – спохватился мсье Пуррье, – мы сегодня разговаривали с сыном, и он просил вам кое-что передать.
Порывшись в сумке, клиент достал из нее довольно объемистый пакет:
– Вот. Держите. А теперь нам пора. Еще раз спасибо за все.
Прямо с пакетом в руках я отправилась их провожать. После того как за супругами Пуррье захлопнулась дверь, ко мне с двух сторон подлетели Фарька и призрак и хором потребовали:
– Ну, открывай скорее, чего ты ждешь?
И правда, чего? Развернув презент от Ральфа Пуррье, я уставилась на два совершенно одинаковых прибора.
– Что это? – непонимающе поинтересовался призрак.
– У меня есть небольшое подозрение, – ответила я, разворачивая вложенную в пакет записку.
«Мадемуазель Нуар, вы, пусть из добрых побуждений, но поспособствовали лишению населения страны возможности в ближайшее время пользоваться проектором. Так пусть он будет хотя бы у вас и еще одного человека по вашему выбору. Ральф Пуррье».
Дочитав, я разорвала записку на мелкие клочки и, подбросив ее остатки в воздух, громко пожаловалась:
– И несмотря ни на что, я таки осталась во всем виновата.
– Почему-то меня это совершенно не удивляет, – раздался сзади веселый голос– Надеюсь, подробности будут?
Обернувшись, я увидела на пороге Антея с букетом полевых цветов в руках и лукавой усмешкой на загоревшем лице.
