Текст книги "Океан чарующих надежд (СИ)"

Автор книги: Александр Дианов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

В семь лет я приступил к более серьезным произведениям классической зарубежной литературы, расширяя границы своего сознания, благодаря чему уже в первых классах школы имел довольно изрядное представление о жизни, истории, культуре. К счастью, моя страсть не стала причиной заточения или замкнутости. Наоборот, она все сильнее распыляла мое любопытство к людям. Я старался впитать в себя абсолютно все, что могло дать окружение десятилетнему ребенку. Именно тогда, под натиском собственной любознательности, испытанное в детстве чувство восторженности перед жизнью, доселе дремавшее, вдруг пробудилось с новой силой. И вскоре переродилось в ослепительно яркую мечту – я захотел увидеть и узнать весь этот сложный мир, самые отдаленные его уголки и самые глубокие тайны.

Такая расплывчатая мечта, как и у многих моих сверстников, могла бы со временем притупиться и бесследно исчезнуть, если бы в двенадцать лет, все по тому же невероятному стечению обстоятельств, я не увлекся фотографией. Однажды, в столе отца я нашел старый фотоаппарат, и с тех пор мог смотреть на мир только через узкий видоискатель объектива. И если книги были для меня плодородной почвой, на которой взросли семена понимания жизни, то фотография явилась призмой, через которую я познал её многогранность.

Благодаря этому же увлечению, я получил свой первый жизненный урок – одной страсти иногда бывает недостаточно. Несмотря на слепую увлеченность, самоотдачу и творческий энтузиазм, всегда охватывающий меня при виде камеры, я был начисто лишен таланта. Ребенком я не до конца понимал его значения, и, поэтому, с недоумением и обидой взирал на холодное отношение родителей к своему хобби. В пятнадцать я уже точно знал, что хочу заниматься этим профессионально – в качестве фотокорреспондента изучать самые отдаленные уголки планеты и людей, их населяющие, тем самым осуществив засевшую в сердце детскую мечту. Я чувствовал глубокий философский смысл и историческую значимость в представлении реальности через фотографию. Но родители, предпочитавшие видеть меня достойным продолжателем семейной адвокатской традиции, оказались непреклонны. И когда пришло время выбирать жизненный путь, я из благородного первооткрывателя в один миг превратился в рыцаря плаща и кинжала, вынужденного скрывать свое увлечение. Напуганный, ведомый окружающей меня действительностью, подчиненный желаниям родителей и успев познать горечь бесталанности, я отрекся от прежних убеждений. Меня прельстила перспектива спокойно жизни, и на долгих четыре университетских года я забыл про свое, самое сильное увлечение.

Чем бы обернулась жизнь, прояви я больше настойчивости и упорства? Каким бы оказался мой путь? Сейчас, задавая себе эти вопросы, ясно понимаю – выбор, сделанный тогда, был единственно возможным, ибо послужил мне еще одним важным уроком.

Проявив слабость, забыв про поставленную перед собой цель, я, все же, не смог до конца отказаться от мечты, которой поклонялся. Она горела в сердце слишком ярко. Не чувствуя в себе способностей к фотографии, я, пускай и бессознательно, продолжал стремиться к прекрасному, отражающему грани жизни – тратил свободное время на изучение чужих работ, посещал всевозможные выставки и экспозиции, и таким образом старался приоткрыть узенькое окно в скрытый от меня мир.

Однажды, я встретил человека, очень сильно изменившего мои взгляды. Мы оба – каждый по-своему – влюбленные в искусство, с ранних лет погружались в него с головой. Но, в отличии от меня, её воля оказалась сильнее. Изучая искусство и сходя сума по творчеству авангардистов – запретному плоду хрущевской эпохи – она никогда не сомневалась в выбранном пути. Блуждающие огоньки в её глазах вспыхивали ярче любого пожара при упоминании обожаемых мастеров. Всего несколько раз за свою жизнь я встречал людей, настолько уверенных в себе. Каждая наша встреча становилась глотком свежего воздуха, все больше убеждая в силе её духа. Вскоре, под натиском чувств, я поведал ей о своей собственной мечте. Рассказал о предательстве и сомнениях, терзающих душу.

В тот день она неожиданно пригласила меня на одну из последних Абрамцевских выставок. Впервые оказавшись в этом котле нонконформизма, я был глубоко поражен работами художников, их уникальным видением окружающего мира, стремлением к самовыражению и борьбой со всеми замками человеческой души. Среди прочих оказалось полотно, особенно восхитившее нас. Замерев, мы молча наслаждались энергетикой, исходившей от той работы. Каждый из нас погрузился в свои мысли, терзаемый ведомыми только ему чувствами. Именно в тот момент я и решил открыться ей.

– Ты знаешь, в этом мы с тобой невероятно похожи, – после моего объяснения, её голос звучал грустно, но на губах играла едва заметная улыбка сопереживания.

– Почему?

– Каждый день я просыпаюсь с такими же мыслями. Страх оказаться на обочине жизни никогда не покидает меня. И я знаю, что обречена жить с ним до самого конца. Такая вот у меня натура.

Я был поражен этими словами, но продолжил молча слушать.

– В детстве, способность перенести окружающий мир на бумагу, наполнив его жизнью и красками, я считала настоящим чудом. Прикосновение кисти, превращающее безликий белый холст в дышащую энергией материю, поражало мое воображение. Я мечтала взмахом руки создавать настроение, эмоции, жизнь и бессмертие. Но этому не суждено было случиться. Я оказалась исключительно бездарной художницей.

Она рассмеялась.

– Не смотри на меня так удивленно.

– Уже в школе я терзалась и страдала из-за собственных неудач. Однажды, гуляя вместе с отцом по парку, и увидев выставленные там полотна каких-то малоизвестных авторов, я вдруг расплакалась. Вся горечь, копившаяся внутри, вырвалась наружу. Помню, слезы текли ручьём, и я все никак не могла успокоиться. Отец долго молчал, нежно обнимая. Но, когда я наконец смогла взять себя в руки, он дал самый ценный совет в моей жизни: «Никогда не позволяй страху перед неудачей отравлять твое сердце, а зависти к чужим успехам туманить разум. Ведь талант – это не только что-то врожденное, но и приобретенное – потом и кровью. Запомни это, золотце».

– Я не сразу поняла значения его слов, пускай они и вселили в меня уверенность. Но, с годами их смысл все сильнее отзывался в моем сердце. Только в старших классах я смогла полностью расшифровать скрытую в них силу. Отец скончался вскоре после того случая, но, его слова живут со мной и по сей день. Именно благодаря этому я смело и без оглядки двигаюсь вперед, не смотря на все свои страхи.

В тот момент, стоя рядом с таким сильным человеком, я ощутил восхищение – перед её убеждениями, и презрение – к своей собственной слабости. Я осознал, насколько далек от собственной мечты, от собственного счастья. А несколькими днями позже – что по-настоящему сильно влюблен. Впервые в жизни...

5

Я не до конца понимал причину произошедшего, но чувствовал, как сердце больно сжимается от набежавших воспоминаний и переполняющих сердце эмоций. Очень сильных и противоречивых эмоций. Грусть одиночества, теплота давней любви, обида непонимания, возбуждение победы – смешавшись, они превратились в неистовый бурлящий поток, захлестнувший меня с головой и зародили настоящую бурю беспокойных мыслей в голове.

Но, постепенно туман начал рассеиваться. Я смог собрать спутанные мысли воедино и немного успокоиться. В конце концов, и сердце перестало стучать так быстро, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Буря стихла, уступив место безмятежности. Я все сильнее ощущал себя живым человеком, а не далеким воспоминанием – чувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев, неприятную горечь во рту, явственнее ощущал, как ноет спина и огнем горят разбитые колени.

И в тот самый момент, как осознал себя живым, мне захотелось вернуться к ускользающим обрывкам воспоминаний – пускай лишь на короткий миг. Захотелось вновь испытать лучшие из чувств, вновь пережить далекие эпизоды собственной жизни. Меня захлестнуло желание, столь сильное, что, зажмурив глаза, я постарался отгородиться от раздражающих ощущений и окунуться в сладкий мир иллюзий. И мне это удалось. Разрозненные отрывки увиденного все еще плавали в сознании. Прикоснувшись к ним, я смог испытать нечто на подобии прежних чувств. Однако, удовлетворения это не принесло. Скорее наоборот – я только сильнее ощутил горечь утраты. Это было пустой тратой времени, которой я не мог себе позволить. Я был обязан продолжить свой путь, навстречу далекой цели, какие бы преграды не стояли на пути. Иллюзиям же нет места в моем новом мире. Нельзя было об этом забывать. Поэтому, взяв себя в руки, я открыл глаза.

Взор, устремленный к небу, оказался необычайно ясен. Тысячи рыб разных размеров, форм и цветов медленно проплывали надо мной. Солнце поднялось уже достаточно высоко, и яркие лучи, спокойно проникая сквозь толщу вод, теплой ладошкой падали на лицо и шею. Приятное чувство истомы и спокойствия медленно растекалось по всему телу. Тонкие стебли водорослей за головой, слегка раскачиваясь, проникали в поле моего зрения, и, задержавшись на несколько секунд, так же медленно исчезали.

Я по-прежнему находился недалеко от входа в ущелье, и громада серого плато все еще нависала надо мной всей своей мощью. Но, ненавистное сердцу кладбище кораблей бесследно исчезло, будто привидевшись в отчаянном бреду. Вместо него расстилался простой пейзаж морского дна – открытая подводным ветрам равнина убегала во все стороны насколько хватало взгляда. И совсем недалеко от этого места начиналась едва различимая тропа.

Я шел вперед в приподнятом настроении, беспричинно улыбаясь и ощущая небывалую прежде легкость в движениях. После пережитых эмоций и побежденных страхов, все казалось осуществимым, а любые преграды – незначительными.

Довольно долго пейзаж оставался неизменным: и мельтешение маленьких разноцветных рыб, и окружающее меня однообразие форм, и расположение солнечного диска над головой. Но, вскоре я заметил чей-то одинокий расплывчатый силуэт, дрожащий далеко впереди, подобно миражу в пустыне. Расстояние между нами сокращалось, и контуры его тела постепенно приобретали все большую ясность – проявлялись характерные очертания, форма наполнялась красками, изгибами, мелкими деталями.

В конце концов, тень человека превратилась в мальчика, одиноко идущего в одном со мной направлении. Одетый в светлую джинсовую куртку на голое тело, такого же цвета шорты и серые летние кроссовки без носков, он выглядел очень необычно в этом пустынном месте. Более того, внезапное появление незнакомца никак его не смутило – казалось, он даже не заметил моего присутствия, продолжая идти вперед уверенной пружинистой походкой. Какое-то время я молча шел рядом, не решаясь заговорить, и лишь изредка с любопытством оглядывался на его странный облик и поведение. Блуждающий взгляд его карих глаз не был сосредоточен на чем-то конкретном. Все время с интересом смотря по сторонам, он иногда останавливался и со вздохом восхищения указывал на что-то пальцем – как будто вел диалог с еще одним попутчиком, для меня невидимым. При этом эмоции на его лице сменялись с невероятной скоростью, от безудержной радости до комичной трагичности. Пожалуй, то был облик, олицетворявший собой дисбаланс между бесшабашной смелостью и непосредственной впечатлительностью.

Слегка обескураженный таким поведением, я никак не мог разгадать своего спутника. Не смотря на малый возраст, в его движениях чувствовалась уверенность – он абсолютно не переживал за свое положение и не пугался окружающей реальности. В конце концов, не в силах более сдерживать любопытство, я осторожно начал с ним диалог.

– Говоришь, ты здесь потому, что ищешь кое-что, очень для тебя важное?

– Да.

– Неужели не боишься путешествовать в одиночку?

– Нет.

Он на мгновение задумался.

– Если честно, не знаю, как выразиться точно. Просто чувствую, что на пути не будет проблем, и все тут.

– Меня одновременно поражает и радует такая уверенность. Всегда приятно иметь рядом сильного духом попутчика.

Бесхитростная детская улыбка послужила мне ответом.

– Но, неужели тебе действительно не было страшно одному проходить сквозь то темное ущелье позади нас?

– Какое ущелье? – в голосе мальчика читалось неподдельное удивление.

Обернувшись, я указал пальцем на вершину серого плато.

– Тропа шла по дну ущелья в тех скалах. Сомневаюсь, что где-то поблизости существует еще один проход.

– О каких скалах Вы говорите? Я не понимаю, – мальчик остановился и пристально, с напряжением, посмотрел в указанную сторону, в бессильной попытке разглядеть темный массив скал, все еще отчетливо видневшийся на горизонте.

– Я не вижу ничего кроме однообразной песчаной равнины.

Теперь наступил мой черед удивляться. Я не чувствовал фальши в его словах, только искренность и непонимание.

– И тебе не попадались затонувшие корабли на пути?

– Нет, не попадались.

Внезапно, его глаза загорелись.

– А Вы что же, видели здесь затонувшие корабли? – он схватился руками за голову, и еще сильнее начал вертеть ею по сторонам, пытаясь разглядеть хоть что-то необычное в окружающей нас пустоте.

– К сожалению, мне пришлось столкнуться с парочкой. Но, не расстраивайся, ничего интересного в них нет.

– Жалко, – огонь в его глазах так же быстро потух, – мне казалось, это должно быть очень интересно.

Какое-то время мы шли молча. Я терзался догадками относительно его слов. Каким образом мальчику удалось избежать тех таинственных происшествий, что сопровождали меня с самого начала пути? Какую цель он преследует? И почему встреча со мной никак не тронула и не удивила его?

– Скажите, а Вам не страшно?

Мальчик смотрел прямо перед собой, нахмурив брови. Его гордый профиль, тонкие, благородные черты лица и карие глаза, с цепким живым взглядом, поразили меня. Сейчас они, очень по-взрослому, выражали задумчивость. Мне захотелось честно и без утайки ответить на его вопрос.

– Наверное, странно услышать такое от взрослого человека. И все же… Порой, бывает очень страшно.

Я по-доброму улыбнулся, перехватив его удивленный взгляд.

– Мы не всегда знаем, что ждет нас на пути. Неизвестность подобна сгустившемуся вечернему туману на реке – не позволяет разглядеть противоположный берег. Кажется, что он растворяется в этой белесой дымке, и по ту сторону уже нет ничего знакомого. Это и пугает больше всего. Но, если ты в себе уверен, если точно знаешь, чего хочешь, и готов рискнуть всем ради достижения своей цели, то, рано или поздно – ты придешь в нужное место.

Снова улыбнувшись, я постарался выразить этой улыбкой ту уверенность, что чувствовал внутри. Мальчик молча кивнул, как будто согласившись с услышанным.

– Значит, есть что-то, чего Вы так сильно желаете получить? – он посмотрел мне прямо в глаза, и серьезность, которую я прочитал в его взгляде, лишь усилила возникшее ранее ощущение – исходившая от него внутренняя сила никак не соответствовала его внешнему облику.

Я смутился, но взгляд не отвел. На мгновение показалось, что я уже видел такое когда-то очень давно. Забытое чувство слегка коснулось моих воспоминаний, но лишь на мгновение.

– Простите, что задаю такой личный вопрос.

– Ничего страшного.

Я довольно долго молчал, задумавшись над его словами. Мальчик больше ничего не спрашивал и не говорил. Выражение его лица приняло прежнюю отстраненность. Он вновь забыл про мое присутствие.

Тропа, тем временем, как-то незаметно, становилась все круче. Пейзаж, нас окружающий, был по-прежнему однообразен, но я чувствовал, что идти стало намного сложнее. С каждым шагом приходилось прикладывать все больше усилий, будто бы поднимаешься в гору, которой в действительности не существует.

Вскоре, вдоль тропы начали появляться полуразрушенные мраморные статуи, одиноко возвышаясь над проходящими путниками. Поначалу, то были лишь пустующие постаменты, едва различимые на фоне простирающейся вокруг равнины – расколотые, с отломанными частями ступней и копыт, и почерневшими до неузнаваемости надписями. Вместе с тем, каждая новая статуя преображалась по сравнению с предыдущей. И постепенно неузнаваемые обломки, поднимаясь над землей, превращались в полноценные мраморные изваяния, изображающие различных живых существ – реальных и мифических – людей и животных. Красота и изящество некоторых вызывали во мне восхищение, другие же, своим мрачновато-демоническим обликом внушали ужас и отвращение. Каждый образ рассказывал свою собственную историю, либо же, олицетворял собой какую-то эмоцию, желание, состояние. Такие яркие и сильные, они будоражили сознание, терзали душу. Стоя на ногах, сидя, облокотившись на копье или хвост, сжимая в руках какой-то символ или же чье-то бьющееся сердце – каждый новый облик оказывалась уникальным и неповторимым. Выразительность статуй была поистине поражающей – я не останавливался и старался не смотреть по сторонам, но и одного беглого взгляда хватало для того, чтобы понять замысел неизвестного скульптора.

Мальчик не проявлял какого-либо интереса к такой красоте. Сосредоточенный взгляд из-под нахмуренных бровей направлен только вперед, в движениях чувствуется простота и непринужденность, в каждом шаге – почти воздушная легкость. Но его аура, как и прежде, излучала поразительную силу. Именно она, не давала моим подозрениям обрести форму мнительности, лишь сильнее разжигая интерес.

Я никак не мог забыть его последний вопрос. Напротив, он звучал в голове все громче и громче. Каким-то образом, мальчик смог задеть те струны моей души, звуки которых мне и самому хотелось услышать. Хотелось самому узнать ответ, произнеся в слух то, о чем так долго мог лишь мечтать.

Погруженный в такие раздумья, я порой замечал, что и на лицах статуй, мимо которых мы проходим, можно прочесть невысказанный интерес.

– Я желаю выполнить обещание, данное дорогому мне человеку.

Слова вырвались сами собой. Не в силах более сдерживаться, я отдался на волю чувств. В конце концов, я не сказал ничего определенного и не ощущал неловкости. Напротив, мой ответ прозвучал совершенно естественно, как будто в откровенном разговоре с самим с собой.

Не из-за этого ли странного чувства я решился рассказать о цели своего путешествия? Обещание олицетворяло собой надежды и скрытые желания той далекой поры, когда было произнесено. Годами я нежно хранил его в сердце, и сейчас, впервые, готов был произнести, подобно заклинанию, поддавшись чувствам…

– Мне кажется, данное мужчиной слово не должно быть нарушено. Обещания необходимо выполнять, несмотря ни на что.

– Ты слишком проницателен для своего возраста.

Я улыбнулся.

– Всего-лишь цитата из прочитанной недавно книги. Пришлась как нельзя кстати.

Его голос был полон детского счастливого смеха, но глаза – не смеялись. Я вновь прочитал в них нечто такое, что задело во мне давние воспоминания. Но, ухватиться за них все ещё никак не получалось. Моя улыбка быстро потухла.

– К сожалению, с моим обещанием не все так просто – оно лишено конкретной формы.

– Быть может, Вам только кажется. Никогда раньше не слышал сложных обещаний. И тем более – лишенных конкретной формы.

– Я обещал найти свое счастье…

Заклинание вырвалось наружу само собой, будто бурный речной поток, прорвавший хилую плотину. Закрыв глаза, я постарался сосредоточиться и остудить голову. Сейчас во мне заиграли эмоции, которых я не желал видеть. Разум упорно твердил, что я успел поведать незнакомцу слишком многое. На душе при этом, почему-то, было совершенно спокойно.

– Мне казалось, что в это место может попасть только тот, кто уже нашел свое счастье. Проделать такой долгий путь, полный сложностей и опасностей, не зная, чего хочешь получить – довольно странно.

На этих словах мальчик остановился у статуи какого-то языческого бога. Мускулистое тело, отлитое в мраморе, отлично передавало мощь его обладателя. Длинные прямые волосы, ниспадающие до самых плеч, в противовес варварской силе добавляли образу изящества. В одной руке – раскрытая книга, в другой – длинное копье, поднятое к небу. Лишь в самом конце я заметил, что на лице у божества – белая гротескная маска, скрывающая истинные черты.

– Могу я Вас спросить?

– Давай.

– Как же Вы узнаете, что нашли свое счастье, если не представляете, в чем оно состоит?

Он смотрел мне прямо в глаза, не отводя взгляда. Я всем телом почувствовал, что и гротескная маска статуи позади внимательно за нами наблюдает. Мальчик, тем временем, не дождавшись ответа, отвернулся от меня и все тем же серьезным голосом ответил на свой собственный вопрос.

– Знаете, я считаю, что счастье живет в нас самих. Мы терзаемся в тщетных попытках его отыскать – в любви, работе, деньгах, повседневности, религии, философии, но напрочь забываем о самом главном – наше счастье дано нам при рождении, и только нам решать, что с ним делать дальше. Раздувать ли его, пока не превратится в пылающий костер, способный озарить небосвод над головами тех, кого мы любим. Или же – забыть, дав ему потухнуть. Мы блуждаем в темноте, пытаемся разглядеть что-то, чего на самом деле нет, в то время как ответ все время находился в нас самих.

На этих словах мальчик обернулся. Я чувствовал, что сказанное сильно отразилось на мне, но не мог понять причину. Все мои чувства напряглись до предела, все мысли заострились. Неужели я раньше где-то слышал эти слова? Его взгляд сверлил меня, а на лице читался вызов.

– Как я узнаю, что нашел свое счастье?

Слова этого мальчика были чужды мне. Ведь всю свою жизнь я следовал одному единственному решению. И оно не могло меня подвести. Оно обязательно приведет меня в нужное место, и когда это случится…

– Я непременно почувствую, что мечта, к которой так долго стремился – наконец-то сбылась. И тем самым, я обязательно обрету заветное счастье.

– Т.е. Ваша мечта и есть суть Вашего счастье?

Я молча кивнул.

– Тогда позвольте задать Вам еще один вопрос – что вы делаете в этом месте? Вы не сможете обрести здесь путь к своей мечте, – он все еще смотрел мне прямо в глаза, ожидая ответа.

Почему каждое его слово вызывает во мне такие болезненные ощущения. Будто бы все, что он говорит, я и сам когда-то знал. Но такого просто не может быть. Я никогда не встречал его раньше. Неужели, этот мальчик пытается сбить меня с пути таким изощренным способом? Нет, наверное, он просто не понимает…

Неожиданно, на меня вновь нахлынули воспоминания о былых днях, о прошлой жизни. И я заговорил. Слова полились из меня нескончаемым потоком, как никогда раньше. Сила, с которой они рвались наружу, перехватывала дыхание, до боли сжимала легкие. Я должен был рассказать все, полностью выговориться. Поведать обо всем, что накопилось внутри. И тогда, быть может, у меня получится ответить…

6

– Любовь. Прекрасное и светлое чувство, способное кардинально изменить человека. И неважно, какую форму оно принимает, пускай даже форму любви безответной. Главное – возвысит ли оно тебя над другими, или же низвергнет в пучину мрака.

– В юношеские годы, еще в университете, я влюбился в человека, сумевшего неосознанно перекроить мои взгляды на жизнь. Но, влюбился безответно. И пускай те чувства не были взаимны, благодаря им я переосмыслил идеалы и ценности, которым следовал. Не уверен, поступал ли я так, как поступал, исключительно из-за любви, или же во мне играли и другие, более честолюбивые помыслы. В любом случае, тогда я смог сделать шаг вперед.

– Девушка, которую я полюбил, была очень целеустремленной натурой, способной вдохновлять и увлекать за собой других. В её ярко блистающих глазах жила мечта, к которой она стремилась всем сердцем. Она жила ею, жила ради неё, не ведая сомнений и не зная никаких преград на пути. Сила её духа очаровала меня с первого дня нашего знакомства. И очень скоро мое восхищение ею переросло в страстную всепоглощающую любовь. Нам не суждено было сблизиться, но, я продолжал вдохновляться её упорством и уверенностью.

– Через год после нашей первой встречи, на волне усиливающейся репатриации, она уехала в Израиль. Зная, что только там сможет воплотить в жизнь то, к чему так упорно стремилась, она не упустила свой шанс. С самого начала, подсознательно, я понимал, что такой день обязательно наступит, и, все равно, оказался не готов к столь, пускай блистательному, но скоротечному знакомству. Оттого и боль разлуки сильно сказалась на моих чувствах. В нашу последнюю встречу мы дали друг другу то обещание – найти свое счастье. Ведомый отчаянием, я вложил в него всю силу своей безответной любви и всю страсть, что испытывал к той девушке.

– Для неё осуществить свою мечту и означало найти свое счастье. Можно сказать, то была аксиома её безупречной жизни. Я так сильно вдохновился её примером, что решил последовать тем же путем – до конца бороться за свою мечту и осуществить задуманное в детстве. И тогда, рано или поздно, я смог бы ухватиться за призрачную и постоянно ускользающую картинку счастливой жизни, что нарисовал в своей голове. Выполнив тем самым данное обещание.

На этих словах я на мгновение остановился и бросил взгляд на своего попутчика, желая увидеть реакцию на его лице. Мальчик стоял в той же напряженной позе, что и раньше, внимательно за мной наблюдая. За все это время моего монолога на его лице не отразилась ни одна эмоция – никак не реагируя на признания, он лишь изредка, на короткий миг, оглядывался куда-то в сторону, будто бы сверяясь с чем-то. Вот и сейчас в нем ничего не изменилось. Я же, наоборот, не мог сдерживать те чувства, что бурлили во мне, переливаясь через край – с поднятой к небу головой я расхаживал вокруг статуи, размахивая руками в порывах неизъяснимого желания за что-то ухватиться.

– Но, несмотря на такой боевой настрой, мне потребовалось целых десять лет, чтоб сделать первый шаг. Почему так долго? Всю свою жизнь я задавался этим вопросом, пытаясь найти разгадку в своем окружении и самом себе. Говорят, раз оступившись – очень сложно вернуться на прежний путь. Сейчас я понимаю, что лишь оттягивал принятие нужных решений. Не осмеливался сделать первый шаг, слепо убеждая себя, что должен тщательнее подготовиться. Да, я продолжал развивать в себе чувство вкуса, любовь к прекрасному, изучал историю и культуру, погружался в мир искусств и поэзии. Но, каким бы прилежным ученикам я не был, все это оставалось лишь мимолетным увлечением. Ибо, погруженный в реальность, от которой хотел бы убежать, я не делал настоящих шагов навстречу своей мечте.

– Только после скоротечной кончины отца во мне что-то изменилось. Он был еще молод, дышал здоровьем на зависть многим сверстникам. И, несмотря на это, сердечный приступ в миг оборвал его путь. В тот момент я осознал, насколько жизнь может быть мимолетной, а смерть – лишенной всякого смысла. И впервые почувствовал настоящий страх. Страх, лишивший всего, на что я опирался всю свою молодость. Он вырвал опору из-под ног, и толкнул прочь от иллюзии спокойной жизни, в которой я столько лет успешно прятался. Не хочется признавать, но именно страх подтолкнул меня к действию. Я испугался, что не успею выполнить обещание, данное десять лет назад. Первая любовь действительно помогла переосмыслить приоритеты и изменить взгляды на жизнь. Но, сделать первый шаг на пути к мечте я решился только благодаря такому низменному чувству.

– И что именно Вы тогда сделали?

Погруженный в собственные воспоминания, я с трудом смог разобрать смысл этих слов, требующих ответа. Мальчик теперь стоял спиной ко мне, скрывая отразившиеся на лице эмоции. Так мне показалось. Едва уловимый упрек в его голосе растеребил старую рану, ведь я скрывал те воспоминания даже от самого себя, не желая признаваться в чувствах, что тогда испытывал. Я никак не желал признаваться, что поддался страху. Эти мысли больно обожгли мою гордость. И все же, я должен был продолжить рассказ…

Неожиданно, за моей спиной раздался какой-то треск. Обернувшись на звук, я увидел, как на гротескной маске, закрывающей лицо статуи, появляются глубокие трещины.

– Я побежал. Так быстро, как только мог. Прочь от этого страха, прочь от прошлой жизни. Без оглядки, разрушая за собой все мосты, по которым мог бы вернуться обратно. Я оставил адвокатскую практику, оставил друзей и семью, и на девять лет погрузился в хаос кочевой жизни. Я брался за любую работу, требующую переезда в неизведанные ранее места. Я прыгал из города в город, с запада на дальний восток, перебирался с северных рубежей до южных форпостов. Мой заработок оказывался весьма скромным, но удача всюду мне благоволила – закончив в одном месте, я всегда, почти сразу, находил работу в другом.

– Открывая для себя все новые и новые грани людских судеб, врываясь в иллюзии чужих жизней, день за днем наблюдая за тем, как по-разному течет время в их душах, как непохожа может быть реальность на ту, что мне представлялась, я все сильнее отдавался собственным мечтам.

– Детская цель стать фотографом так и осталась несбыточной строкой в послужном списке. Прошлые неудачи что-то сломили во мне, и я не смог переступить невидимую черту, что отделяет любителя от профессионала. Но вот любовь к этому искусству продолжала жить во мне, тревожа самые чуткие струны души. И, постепенно, незаметно для себя самого, я смог преобразить то детское увлечение в нечто более сложное и полноценное. Многолетние скитания позволили увидеть страну такой, какой её не видел ни один другой человек. И встретить тех, кто разделял со мной страсть к искусству фотографии. Многие из них оказывались настоящими мастерами своего дела, отражая в своих работах схожее видение мира…

– Если Вы не против, давайте продолжим путь. Мы и так слишком задержались.

Мальчик прервал меня совершенно неожиданно. Не дожидаясь ответа, и не оглядываясь, он пошел вперед. Как будто не желая больше слушать. И все же, не смотря на его странное поведение, я чувствовал благодарность. Это признание потребовало от меня огромной храбрости и немалой внутренней силы – эмоции, что рвались наружу вместе со словами, опустошали все мои внутренние резервы. Теперь же, я мог перевести дух. К тому же, хотелось поскорее скрыться от назойливого взгляда невидимых глаз той статуи, рядом с которой мы остановились – их тусклый блеск в черных прорезях маски все время доставлял мне смутное беспокойство.

– Извините, что я Вас перебил.

Прошло некоторое время прежде чем мальчик вновь заговорил со мной. К тому момент я смог немного восстановить свои силы. Он не оборачивался и не смотрел на меня.

– Продолжите, пожалуйста рассказ, пока мы идем. Хочу узнать, чем все закончилось.

Я не видел причин для отказа. Самому хотелось довести начатое до конца.