Текст книги "Ремесло Государя"

Автор книги: (Александр Чесноков) О'Санчес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Вином??? – Токугари даже попытался высвободить непокрытую голову из цепких матушкиных рук, но безуспешно...

– Стой, не трепыхайся... Может, и не вином, а уж духами точно. Я даже скажу какими. 'Серебро Винари'. Кто же это у нас такими душится на исходе лета? Уж точно, что не ее Высочество, ибо у моей невестки, при всех ее... особенностях, хороший вкус, а тут... погоди, погоди...

– Ай! Матушка! Ты зачем мне волосы вырываешь? Знаешь, как больно? – Принцу, конечно же, вырванный волосок не причинил ни малейшего беспокойства, но следовало отвлечь матушку от догадок, переключить ее внимание на что-нибудь более мирное, домашнее... – Что ты там выдернула, вражескую магию?

– Нет, просто седой волос. Дожила, называется... Уже у сына...

– Подумаешь! Вон, у графа Веври вообще лысина чуть ли ни в тридцать лет началась. И ничего – счастлив, бодр, любимчик всех на свете дам! А что до вина, то я, после того злосчастного раза, буквально пару раз его отведывал, и уж никак не сегодняшней ночью. Я только что от батюшки, как ты правильно догадалась...

– И что он там? Мириться затеял?

– Матушка! Как ты нас всех насквозь изучила! Именно: он хотел бы навестить тебя в твоих покоях вечером, надеясь, что ты устроишь там ужин и пригласишь его.

Императрица колыхнулась, насколько ей позволил объемистый корсет, и опять глубоко вздохнула.

– Пусть приходит, чего уж там. Я и без него, признаться, соскучилась. Все вы меня позабыли, позабросили...

– Матушка, прости, но это неправда! Я никогда о тебе...

– Овегури Самата. Вот кто такими духами душится! Тебе не стыдно?

Принц неожиданно для себя покраснел и метнул взгляд в сторону фрейлин, похожих на стайку златокрылых мотыльков, те хихикали и перешептывались тут же, в палате, но чуть поодаль, на нижней половине. Конечно, они стояли не близко, в противоположном конце покоев, но наверняка все слышали. Если барон Гарами Самата узнает об этом – а теперь ведь непременно узнает, – вместо друга у принца одним тайным врагом станет больше. Он на той неделе уже должен вернуться с восточных рубежей...

– Ты покраснел, мой сын. Это хорошо, это внушает мне надежду, что ты еще не до конца испорчен. Не смотри на фрейлин, они слышат только мой подробный рассказ о выращивании левкоев, уж так я приколдовала для твоего спокойствия, и странно, что ты этого не заметил. Я имею в виду, что магии моей не заметил. С другой стороны, я смерть как не люблю колдовать, годами этого не делаю...

Принц выдохнул и во всю мощь вдохнул, в сердце сразу же вернулись свет и тепло.

– Ага, матушка! Заметишь тут, когда ты колдуешь! Тем более у себя в покоях! Какое счастье, что ты у меня такая искусница! А завтракать будем?

Императрица, довольная искренней похвалой сына, вместо ответа повела десницей, снимая с пространства ткань заклятья, и хлопнула в ладоши. На зов тотчас приблизилась старшая фрейлина ее свиты, юная герцогиня Кусони Баринга.

– Куси, милая! Вели накрывать, на малом столике, для меня и для его Высочества. Мне, проследи нарочно, чтобы поменьше порции подавали, а его Высочеству побольше, вон как исхудал.

– Я исхудал? Впрочем... от переживаний за судьбы Отечества, не от чего иного. – Принц в упор поглядел на голые плечи фрейлины и перевел взгляд повыше, чтобы зацепиться взглядом за взгляд, но юная герцогиня великолепно понимала, с кем имеет дело: прелестный ротик ее улыбался почтительно и едва ли не призывно, однако взор ее был безмятежен и пуст, направлен куда-то вдаль, сквозь принца, но ни в коем случае не на него.

– Сын мой, не надобно этим шутить, сии слова не таковы, чтобы трепать их попусту.

– Прости, матушка, ты права, а я не прав. Но сейчас я плотно позавтракаю и непременно поправлюсь. Разреши, я отряжу посыльного к Его Величеству, ибо я обещал доложить ему о твоем милостивом согласии. Ну, насчет сегодняшнего ужина?

– Я сама отправлю, и уж он сообразит, что ты его поручение выполнил. Кроме того, сударь мой сын, что же это я буду с бухты-барахты посылать герольда Его Величеству, когда мажордомам следует предварительно согласовать время встречи, набор блюд и напитков, уровень приема...

– Отец хотел как можно скромнее, попросту.

– ...Количество гостей и присутствующих, время ухода, если он не захочет прикорнуть в моих покоях. Приличия надобно соблюдать в любом возрасте и при любой простоте. Хотя, конечно, были времена, еще задолго, задолго до твоего рождения... Это теперь он старый брюзга, а тогда пылал. За день, бывало, по дюжине записок, егерскою почтою, из любого конца Империи, а в каждой записке... Впрочем, любое пламя иссякает...

– Но, государыня! И отец, и я... Наше пламя к тебе никогда не иссякнет! Никогда! Матушка, верь... И сестры, и брат... Мы все... Будь я проклят, если лгу хотя бы на соринку!

Императрица сунула было белейшую ручку к подносу на резном столике – за платком, но передумала и царственным пальчиком смахнула поочередно две слезинки с уголков глаз.

– Да, да. Я знаю, это я так... Дай же мне руку, дорогой мой сын, и идем завтракать.

Государыня хорошо знала вкусы старшего сына: основным блюдом к завтраку было отваренное в обычной воде молочное мясо, любимая пища его Высочества.. И вода, и мясо были совершенно свободны от всего постороннего, даже не подсаливались, но зато к мясу подавались добавки, обширнейший поднос, плотно уставленный приправами: травы, уксусы, перец, соль, сухарики, горчицы, соусы сладкие, соусы горькие, всякие присыпочки из толченых орехов... Токугари иногда садился за стол и сам не знал, чем он сейчас воспользуется, но в эту трапезу – заранее понимал, что хочет обмакивать мясо в горький хвощевой соус, а сами кусочки чтобы с умеренным жирком... И запивать простым сладким взваром-м-м-м... У-у-у... вот оно... Вот это да. Яд заговоренный.

Токугари еще полтора месяца назад, почти случайно, обратил внимание на необычный, хотя и не ядовитый, 'щиплющий' привкус вина, поданного ему на вечеринке у барона Самата, своего приближенного и друга, с женой которого у него развернулся с недавних пор осторожный и сладостный роман. Принцу не понравилось... вот не понравилось внезапно наличие незнакомого привкуса... Пусть и безопасного. Он вышел в отхожее место и там, с помощью пальцев и колдовства, выдернул прямо из горла частицы выпитого, пропитал ими платок, сам платок окружил сохранными заклятьями и дальше уже веселился весьма умеренно. И недолго: вспомнил якобы о срочном поручении государя...

Домашние жрецы почти сразу же определили, что в вино добавлено обработанное магией масло семян ясеня, совершенно безвредное для животных и людей, совершенно безвкусное и неощутимое...

– Только Вашему Высочеству дано было ощутить наличие столь мельчайшего присутствия колдовства в сем злокозненном напитке, необыкновенное чутье вашего высочества достойно не просто восхищения, но прекло...

– Дальше, без болтовни. Зачем оно, если безвредно?

Выяснилось, что с давних пор существует разновидность ядов, так называемых составных, постепенных, которые действуют только будучи собранными вместе в одном теле. Например, семена ясеня могут быть задействованы в нескольких видах таких отрав. Чтобы определить все четко, без ошибок, надобны... Ваше высочество, надобны образцы следующего слоя, тогда можно будет уверенно говорить о том, каков будет весь яд... Кроме того, вполне возможно, что будущая отрава была нацелена вовсе не на Его Высочество, а на одного из сотрапезников... Но, с другой стороны, сия предерзостная выходка, даже на этом первом шаге – уже преступление против Империи и династии... Но доказать злоумысел сейчас, после того как все следы иссякли, просто невозможно...

Разумно. Принц Токугари не стал, подобно отцу, стучать по столешнице, выбрызгивая молнии из-под кулака, ибо жрецы пред ним не провинились, они сделали все, что могли, и сделали хорошо. Надо ждать следующую часть удара, если цель – действительно он сам. Через неделю, на птеровой охоте в честь прекрасных дам, во время пира, устроенного запросто, на полянке, на расстеленных скатертях, он захватил горсть сушеных церапок и... опять защипало... Церапки – тихохонько в карман, веселье продолжается как ни в чем не бывало, тем более что первый слой отравы, на ясеневом масле, уже расколдован и выведен из тела... Токугари смеялся и ругался, бил по плечам друзей и нежно переглядывался с придворными красавицами, но черная и страшная мысль царапала его оледеневшее от ярости сердце и науськивала: узнай... немедленно узнай... вглядись в каждого и узнай...

– Что так развеселило Ваше Высочество? Скажите, и мы подхватим все?

– Нет, нет, Зерчи, это глубоко личное, из детства случайно вспомнилось, вот и рассмеялся. Плесни мне чего-нибудь попроще, покислее, вон, имперского...

Второй слой подсказал ученым жрецам единственно правильный ответ:

– 'Три брата', Ваше Высочество! Третий, последний слой, скорее всего, также будет заговорен и замурован в питье, совершенно безвредном для всех окружающих. Кроме вас, разумеется, Ваше Высочество! Вы позволите нам доложить Его Императорскому Величеству о злоумышлении или соизволите сами...

– Или. Я – престолонаследник, будущий либо предполагаемый государь. Так вот, я, своей властью престолонаследника – а буде этого недостаточно, то предстоящей властью Императора – запрещаю вам разевать рты по данному случаю. Умру – тогда доложите. Если боитесь моей смерти и вашей последующей казни – продолжайте бояться, но молчите, ибо выдав сие при моей неоконченной жизни, вы обретете себя на немыслимые предсмертные муки, ни с чем не сравнимые муки, уж я позабочусь. Что выберете?

Жрецы, естественно, рискнули молчать: из двух страхов выбирают тот, который поменьше и подальше. Да, да, да... Жить неподалеку от земных владык – выгодно и тепло, все блага мира словно бы сами собой проливаются и сыплются на тебя, никаких дополнительных усилий к этому прилагать как бы и не надо, да вот только неминуемы случаи, когда приходится выбирать среди смертельно опасных тропинок, и не всегда все угадывают правильно. Да... А если смолчать и угадать, Его Высочество вознаградит, станет Его Величеством, подтянет за собой и поставит повыше... но никогда не забудет, что нашлась сила, отвратившая слуг от присяги империи, императору... Пусть он сам был этой силой, ну так и что? Он все равно будет знать, что и против него может найтись подобная... А это – страх, вечный страх друг перед другом. Владыка будет опасаться слуг, те всегда помнить о плахе, которая ждет их под каждой дверью, за каждым углом...

– Ой, матушка! Мой любимый взвар, но...

Государыня ласково улыбнулась своему старшему сыну и сделала попытку налить ему сама, да чуткие и прыткие фрейлины ей этого не позволили.

– Пейте на здоровье, Ваше Высочество, государыня лично составляла сей взвар!

– Благодарю, сударыни! Но, матушка, жрецы мне временно запретили сладким баловаться, желудок они мне лечат. Позволь просто отварчиком обойтись, либо водою?

– Так, может, вина тебе? Как же ты желудок-то портишь? Поменьше бы по пирам таскался. Или тебя Ее Высочество невесть чем потчует? Так я с ней поговорю, и крепко поговорю!

– Ее Высочество тут ни при чем, матушка. А желудок сам собою пройдет, всего лишь ослаб вчера и позавчера. Вино же мне показано еще менее, нежели сладкий взвар. Просто воды, либо отварчик на костях. Нежирный, на ящерных косточках. Можно?

Еще бы было нельзя, когда Ее Величество хочет по-матерински угодить Его Высочеству! Принесли отвар, который Его Высочество, предварительно прощупав на отраву, соблаговолил выпить две чашечки: одну в начале завтрака да другую 'на посошок'.

– Все, матушка, дела ждут. Могу я тебя умолить об одной вещи? Я бы очень-очень хотел?

– Да, сударь мой сын. – Императрица была несколько удивлена этими словами, ибо старший сын много лет уже никогда и ни о чем ее не просил. – Если это в моих силах – приказывай.

– Приказывать тебе??? Нет уж, пусть все будет как ты скажешь, а не как я скажу. Представь мне кхора!

Императрица всплеснула руками от неожиданности, заколыхалась, вся пунцовая от смеха.

– Право, ты меня смутил! Нет, ни за что! Попроси что-нибудь другое, сударь мой сын, а то я умру от стыда!

Принц отрицательно покрутил головой и подмигнул фрейлинам:

– Ты пообещала!

Все шесть фрейлин, в это утро дежурившие при Ее Величестве, окружили повелительницу и радостно зачирикали, предвкушая зрелище:

– Да, да, да! Мы все слышали, Ваше Величество! Вы обещали Его Высочеству!

Государыня промокнула веселые глаза платком, взятым с подноса, и высморкалась в него же.

– О, боги! Одни дети меня окружают. Все бы вам порхать, да пустяками веселиться, да на глупые выдумки смотреть... Кхора? Я уж и забыла, как сие делается...

– Ничего ты не забыла! Покажи, матушка. Прикажешь эту сторону очистить?

– Нет, вон ту, она сплошная. Хорошо, я попробую. Всем отойти от этой вот стены.

Слуги проворно сдвинули мебель, стоящую вдоль западной стены покоев, сняли гобелен, закрыли двери, приладили оконные вставни и поверх задернули оконные занавеси... Огромную комнату теперь освещали только два трехсвечника, лампада в честь богини Луны и красноватые всполохи из камина (государыня даже летом любила, чтобы в ее покоях трепетало живое тепло огня). Все было готово.

Императрица сама, не позволяя фрейлинам прикоснуться к себе, выбралась из кресел, ловко вытащила откуда-то из рукава коротенькую, в поллоктя, круглую черную палочку и звонко откашлялась.

– Тругардша лас... лас... Ой, забыла, как это...

– Лассчреда, – подсказал из-за спины принц.

– Не сбивай меня, друг мой, я сама вспомню! Тругардша, лассчреда, вирилини...

Императрица очерчивала палочкой по темному воздуху неровные спирали и круги, левою же рукой словно подталкивала, уминала перед собою внезапно заискрившееся пространство, слова заклятья шли ровно, громко и уже безо всяких запинок.

Мерцающий воздух в середине колдуемого места постепенно сгущался, пока не приобрел очертания, поначалу зыбкие, но чем дальше, тем все более четкие...

Токугари, уже напрочь забыв, что просьба к матушке была не более чем военная хитрость, придуманная, дабы замести следы своих замыслов и подозрений, стоял как в детстве, прикусив губу и сжав кулаки: вновь он был маленьким мальчиком, которому добрейшая матушка показывает волшебное представление, а детское сердце колотится в маленькой груди, доверху наполненное светом, трепетом и восторгом.

В воздухе, стоя на задних лапах в двух локтях над полом, замер огненный зверек, в котором все присутствующие безошибочно узнали обычную амбарную шнырялу, кхора, только ростом этот кхор был со взрослого человека, и шкура у него была не серая, а темно-вишневая...

Кхор был неподвижен – и вдруг повернул голову, в упор посмотрев на фрейлину Кусони Баринга. Пасть кхора медленно приоткрылась и наружу выскочили клыки, острые, длинные, у настоящих кхоров таких никогда не бывало, ибо их добыча – мелкий съедобный мусор, в основном растительного происхождения, а тут... Кхор, продолжая пожирать девушку взглядом, шагнул к ней – Кусони испуганно взвизгнула и попятилась! Кхор сделал еще один шажок и вдруг выбросил в сторону трапезного стола левую переднюю лапу, которая внезапно стала очень длинной и когтистой. На столе стояла широкая ваза с фруктами, и коготь кхора насквозь проткнул маленькую дыньку, лежавшую сверху. Кхор победно заверещал и столь же стремительным движением забросил добычу к себе в пасть. Токугари нарочно ждал этого мига, чтобы проверить детские впечатления: нет... вернее, да: Кхор проглотил не жуя. В этот раз ему попалась дынька, но он мог сожрать и рукописный свиток, и ломоть ветчины, и даже любимый кинжальчик маленького Токугари, что однажды и произошло...

Кхор провизжал победную песнь добытчика и взялся плясать и скакать в очерченном для него пространстве комнаты. Голова его, туловище, лапы, хвост, изгибались самым немыслимым для настоящего зверя образом, волшебное огненное чудище совершенно отчетливо подражало человеческим телодвижениям, но по-прежнему оставалось кхором, не превращаясь ни в какое другое существо, все это видели. Наконец кхор замер, тяжело дыша и опустился на четвереньки. Пасть его открылась и выпустила два огромных языка пламени, один в пол, а другой в очищенную от комнатной утвари западную стену. На драгоценном дворцовом паркете мгновенно образовалось огромное обугленное пятно, а в стене такого же размера сквозная дыра. Кхор радостно заверещал почти что человеческим голосом, прыгнул в эту дыру и исчез. Дыра в стене тут же затянулась бесследно, а угольное пятно на паркете осталось.

Императрица испустила вздох, похожий на стон, однако видно было, что огорчается она совсем неглубоко, больше для виду.

– Ну вот! Разгромили мне покои с этим вашим кхором! Всегда забываю, что он обязательно напакостит напоследок. А все из-за тебя, сударь мой сын, и из-за этих беззаботных вертихвосток. Как же я теперь эту гарь буду нюхать?..

– Матушка, но нету же никакой гари... почти... Это же магия! И вообще... Тут даже имущника звать не надобно, позволь...

Принц поспешно, пока мать не успела опомниться и запретить, защелкал пальцами обеих рук, да так быстро, что щелчки слились в непрерывный треск. Принц скороговоркой пробормотал два заклятья, выправляющее и подкрепляющее – и паркет приобрел почти прежний вид, даже узоры восстановились.

– А все равно вон светлое пятно осталось. Как лишайное стало. Нет, надо имущников вызывать, плотников, краснодеревщиков... Ох... заботы...

– Ничего не надо матушка, плитки я восстановил в первозданном виде, в причерт, с вытесом, и даже убрал мелкую пыль, что на паркете накопилась. Пусть велят полотерам натереть – и весь пол в покоях будет того же оттенка, что мое пятно! Но зато какое удовольствие мы все получили! И я, и эти прелестные сударыни...

– Ты на моих сударынь-то не пялься, мое высочество!.. Удовольствие... Кому удовольствие, а кому пятна на паркете. Но... что-то еще могу, как выяснилось...

– И еще как можешь, матушка! Это был самый лучший раз из всех, что я видел! А как он дыню-то умял!

Фрейлины подхватили наперебой:

– Ах, Ваше Величество, государыня! Это было просто великолепно!.. Такая грация, такая сила магии!... А как верно кхоровые повадки переданы!.. Прелестно, прелестно! Боги, как он на меня глянул, Ваше Величество, я подумала, что у меня сердце разорвется от ужаса!

Ее Величество поплыла в похвалах, толстые щеки не выдержали и тоже поддались: императрица заулыбалась, переводя довольный взгляд с одной фрейлины на другую, уж что-что, а похвалы она любила...

– Матушка! Опаздываю, убегаю. Но уж ты на целый день мне настроение подарила! Ты просто восхитительна. Принц поцеловал матери щеку и руку и побежал к двери, едва ли не в прискок, словно в детстве.

Несмотря на уверения принца, детская радость от увиденного выветрилась довольно скоро. Загружать отца своими тревогами Токугари не пожелал: нет сомнения, что отец быстро разберется, что к чему, и злоумышленников найдет: к его услугам все явные и тайные силы империи... Весь сыск, во главе с кошмарным этим Когори Тумару. Вот бы с кем подружиться... Но тот подчеркнуто верен императору... Да, именно императору, титулу, а не человеку, сидящему на троне. Сядет туда Токугари – тот ему будет служить столь же верно. Стало быть, дружба подождет. Нет, надо своими силами разобраться, у отца полным-полно больших забот, а жизнь принца – практически вне опасности, раз он распознал злоумысел и ничем себя не выдал. Все же надо будет с кем-то посовещаться, посоветоваться...

Принц, вернувшись в свои покои, приказал никого не принимать, а сам послал за новым любимчиком, юным провинциальным дворянином Керси Талои, из удела маркизов Короны. Керси, представленный ко двору юным аристократом, князем Докари, на диво скоро и ловко прижился в столичной среде, а пока ждал своего часа и очереди: Его Величество милостиво пообещал повенчать Керси Талои в рыцари. Считалось, что рыцарь Керси после рыцарского венчания должен будет вернуться домой в удел, на службу к маркизу Хоггроги, но принц подумывал... да уже почти решил про себя – оставить Керси Талои в своей свите: юн, умен, честолюбив, без права на наследство, денег нет, связей нет – такой будет надежным другом Его Высочеству Токугари... а впоследствии – как знать – не менее надежным слугой Его Величеству Токугари Третьему...

– Есть хочешь?

Керси в ответ грациозно поклонился, совершенно по последней моде: корпус движется назад, левая рука тоже, но быстрее, в то время как правая рука и левая нога – чуть вперед. И все вдруг замирает в единый миг – поклон состоялся.

– Никак нет, Ваше Высочество, сыт по уши. Но если вы прикажете – ни за что не посмею отказаться!

Принц рассмеялся: Керси уже успел прославиться среди дворцовой молодежи круглосуточной готовностью к чревоугодию, танцам и любовным интрижкам.

– Присядь, поешь, отощал как... Ты по-прежнему с этой... ну... Тули... Лути... Как ее?..

Керси поклонился еще более грациозно, не спуская с принца наивно-удивленных глаз:

– Ваше Высочество, боюсь, я не понимаю, о ком и о чем идет речь, ибо я слишком молод, дабы...

– Не лги, не лги мне, Керси, не лги. А то живо отправлю в удел, а шпоры прикажу отдать своему кузнецу, на гвозди. Татили Кафа ее зовут. Ну, не хочешь, не говори. Я, собственно, позвал тебя, чтобы мы подумали вместе над одною заботой, что меня гложет, и я очень рассчитываю на твои три кита.

– Три кита, Ваше Высочество?

– Первый кит – твоя сообразительность. Второй кит – твоя верность. Третий же кит – умение держать язык за зубами, а рот на замке. Все это я уже в тебе отметил, теперь хочу проверить в деле.

Его Высочество не собирался завтракать второй раз за утро, но Керси с таким пылом поглощал ветчину в грибном соусе, что и принц увлекся, съел увесистый ломоть, запив его легким, разбавленным на три четверти вином.

Потом оба они вышли в маленький парк, с трех сторон окаймлявший особняк принца, где принц поведал своему новому любимцу свои страхи и подозрения.

Керси слушал очень внимательно, и лишь когда принц выдохся, принялся задавать вопросы, перемежая их объяснениями – почему именно об этом он спрашивает.

– Да какое тебе дело до урожая того вина? Не в виноградник же, не под корни отраву подкладывали?

– Все имеет значение, Ваше Высочество. Вот, к примеру, ясеневое масло. В данной отраве его легко могло бы заменить кипарисовое, тем более что кипарисовое легче выжать, проще замаскировать, но истинный цвет волос Вашего Высочества – жгучей вороной масти, то есть, ясеневое лучше к вашей отраве подходит. А стало быть, кто-то прицельно, с открытыми глазами понимал, что и для кого делает. Не наемный колдун чужого государства, но кто-то изнутри. Сие мелкий – но шажок к истине. Не в обиду Вашему Высочеству напомню, что юность и детство я провел в довольно жутких, в сравнении с обычной жизнью, местах. То есть я только теперь понимаю, насколько там сурова и беспощадна действительность, насколько все пропитано войной и...

– Да, да. Я знаю. И я не обижаюсь... стараюсь не обижаться, если ты намекаешь на тот локоть в той злосчастной вечеринке. Да, ты вырос при доме маркизов Короны, это обстоятельство, мягко говоря, не роняет тебя в моих глазах. Ты продолжай свою мысль, дабы мне лишнего не утомляться, в ожидании, пока ты ее разовьешь с помощью всех этих дурацких придворных оборотов речи.

– Слушаюсь, Ваше Высочество, хотя и совершенно не понимаю, на какие обстоятельства вы соизволили только что намекнуть. Маркизы Короны, тысячелетиями окруженные беспощадною враждой и немыслимым коварством, накопили бесценный опыт противодействия всему враждебному, и кое-какие знания по этой части я успел усвоить. Так, они, гм... он... открыл мне... ну, его светлость...

– Маркиз Хоггроги! Я же сказал: не сержусь, тем более что он был мне другом! Раз уж батюшка его по всем статьям простил, то и мне не след пофыркивать... Что именно его чурбанская светлость тебе открыл?

– Он показал мне истину 'трех кругов', предназначенную для разгадки подобных тайн. Вы позволите, Ваше Высочество, я подкреплю свои рассуждения немудрящим рисунком здесь же, на песке, благо брызги этого фонтана сделали его поверхность плотною, словно бы нарочно предназначенною для...

– Керси!!! Поменьше болтовни. Давай мне дело, суть.

Керси снял с бедра легкий придворный меч, и, не вынимая его из ножен, очертил на песке неровный овал, который тут же обозвал кругом.

– Предположим, нам необходимо узнать... чья лошадь нагадила вчера утром перед окнами дворца Вашего Высочества. Вы вчера вечером высказали такое пожелание.

– А, да-да, кстати! Ну, мое жилище трудно назвать дворцом, я люблю скромность, ты же знаешь. Вонь прямо в кабинет пошла, я в тот раз на первом этаже ночевал, в кабинете. Карать за подобную мелкую глупость не собираюсь, но знать бы хотел.

– Безусловно, Ваше Высочество, скромность Вашего Высочества известна далеко за пределами империи! Вот этот круг включает в себя всех, кто имеет право в это время перемещаться без дополнительного разрешения именно возле стен вашего дворца... особняка, прошу Ваше Высочество простить мне оговорку!

– Так. – Токугари вглядывался в криво начерченный круг, словно пытаясь прочесть там имя нахала, чье легкомыслие самым злокозненным образом потревожило в то утро ноздри престолонаследника и его прекрасной соседки по кабинетному дивану, часто служившему альковом для Его Высочества..

– Чертим второй круг, частично пересекающий первый... Это список всех конных гвардейцев полка Тургун, заступивших в ту ночь в караул в пределах Большого императорского дворца.

– Почему именно Тургун? Черные тоже дежурили?

– Потому что, по всем признакам, да и со слов сторожа, конь мог показаться в легких сумерках чагравым, мышастым, даже гнедым – но никак не вороным!

– А, да. 'Тургуны' же как раз на мышастых. Продолжай.

– Ну и третий круг, пересекающий эти два: список караульных и стражников всех полков, ведущих обход в этот час, либо сменяющихся с дежурства...

Токугари задумался, затем вынул из ножен кинжал и стал расковыривать песок в месте пересечения трех кругов.

– Угу. Примерно понял. Остроумно. Но у меня пара замечаний, Керси. Ты сказал три круга, а я только с твоих слов насчитал их пять. Разреши, я не буду их перечислять. Но – не три, Керси.

– Виноват, Ваше Высочество!

– Продолжаю. Надо еще, насколько я понимаю, уметь выбрать эти три круга, чтобы они пересеклись в нужной точке. Когда точка известна – прочертить сии три круга легко, а вот когда ответа не знаешь... Ты разгадал этого гвардейца?

– Думаю, да, Ваше Высочество.

– И кто он?

Керси мучительно покраснел и даже стиснул пальцы в кулаки, чтобы унять в них дрожь. Он вдруг понял, что в этот миг решается его будущее, и оно зависит от одного короткого ответа. Самое время было прочертить в мозгу все три круга с перечнями возможностей, чтобы выбрать в точке пересечения тот самый, единственно правильный, но мысли беспорядочно метались в голове и никаких кругов выстраивать из себя не хотели. Он – бедный дворянин, без наследства, можно сказать, без будущего, ибо от возвращения в удел он почти отказался, а в дворцовый штат его все еще не приняли... Его светлость маркиз Хоггроги поймет и простит переход своего рыцаря на службу к другому повелителю, своему государю, но не поймет и не простит метаний туда-сюда...

– Я... не могу этого сказать, Ваше Высочество.

– Почему? Сам же сказал, что знаешь?

– Я дворянин, Ваше Высочество, и предпочел бы видеть в вашем светлейшем окружении верных слуг, а не продажных трусливых холопов. Прикажите мне наказать невежу – я вызову на дуэль и порежу его на ломти. Но...

– Друг, называется. Ну и друг! Я вот безо всяких кругов разобрался, пока с тобою беседовал. Хочешь скажу?

– Как будет угодно Вашему Высочеству.

– Мне будет угодно высказать предположение, что в точке пересечения твоих кругов, сударь мой Керси Талои, оказался гвардеец 'тургунного' полка, хвастун и болван барон Лади Дабо. Что скажешь?

– Я могу только смиренно восхититься проницательностью Вашего Высочества и попросить прощения за дерзость, с которою я позволил отнять у Вашего Высочества время на пустые рассказы об этих трех дурацких кругах!

– Я – прав?

– Гм... Ваше Высочество сами высказали сие предположение о... всаднике, в утвердительной форме. Затем Ваше Высочество соизволили задать мне прямой вопрос, с тем чтобы я подтвердил, либо опроверг правоту ваших умозаключений, и я... Мой долг дворянина и верного слуги Вашего Высочества...

– Я – сожри меня кхор – прав??? Керси, я мягок, добр, но не доводи меня до худого своей бесконечной болтовней...

Керси затараторил в ответ, ибо ясно видел, что принц вспылил не на шутку:

– Так точно, Ваше Высочество! Вы правы, и честь дворянина запрещает мне опровергать несомненную правоту Вашего Высочества, тем более что и я, в силу моих скромных способностей, совершенно уверен в неопровержи...

– Тогда умолкни, бубенчик. Твои 'три круга' – полезная штука, очень они помогают мысли по полочкам разложить...

– Но 'Истина трех кругов' отнюдь не мо...

– Я ее от тебя услышал. Давеча этот болван барон Лади не нашел ничего лучшего, как всему миру рассказывать, что я, избиваемый Его Величеством, с плачем и воем бежал по анфиладам дворца и едва не наступил ему на ногу. У него будет время и возможность ответить за свои байки, но это когда-нибудь потом, сейчас же меня грызут более насущные проблемы. Керси...

– Слушаю, Ваше Высочество!

– Я тебе все рассказал, что знал. Займешься этим делом. Вычерчивай круги, нарезай круги, води хороводы, ищи, одним словом. Денег лишних у меня нет, но на эту задачу – найду, сколько потребуется. Как только старик повенчает тебя в рыцари – смогу принять тебя в дружину. И сразу же поручу тебе наладить вестовую службу, у меня с этим просто беда. Справишься?

– Так точно, Ваше Высочество, справлюсь!

– И без солдафонства, ты при дворе, а не в казарме: да, либо нет, сего вполне достаточно при разговорах накоротке. Понял?

– Да, Ваше Высочество.

– Отчеты по розыску и расходам – лично мне и только мне, и только в устном виде, минуя имущников и канцлера. Ступай.