Текст книги "Боги войны. «Артиллеристы, Сталин дал приказ!»"

Автор книги: Александр Широкорад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Раздел III
Великое противостояние

Глава 1
Война, которой не было

Летом 2006 г. некая тележурналистка с канала «ОРТ» сделала «величайшее открытие» в истории Великой Отечественной войны. Оказывается, в конце 1942 г. Гитлер отдал приказ провести массированную газовую атаку на Ленинград. Оный приказ был отправлен на самолете, пилотируемом лучшим германским асом. Но его под Ленинградом сбил в воздушном бою «один из наших летчиков, ныне проживающий в Санкт-Петербурге».[62]62
  Лебедев Ю. О планах газовой атаки на Ленинград. Материалы сайта http://www.blockade.ru/press/?136.


[Закрыть] Лихой журналистке была неизвестна лишь фамилия германского аса, а так все сходилось один к одному. Ну а если без забав игривых «теледам», то «был ли мальчик»? Научный сотрудник Военно-исторического исследовательского центра в городе Фрайбург Герд Юбершеер написал в статье «Наступление на Ленинград и блокада города германским вермахтом»:[63]63
  Блокада Ленинграда 1941–1944 гг. Документы и очерки русских и немцев. Сборник. Гамбург: Ровольт, 1992.


[Закрыть] «В конце декабря 1941 г. одной из служб Генерального штаба сухопутных войск прорабатывался даже вопрос о возможной атаке с применением ядовитых газов против Ленинграда. Докладная записка с примерным расчетом потребностей в ядовитом газе была составлена 22 декабря 1941 г. на случай, если город должен будет взят именно таким образом. По расчетам, потребовались бы сотни тысяч снарядов с ядовитым газом. Для доставки такого количества боеприпасов к целям необходимо было задействовать более 330 батарей. И поскольку их в любом случае не было бы возможности получить, то этот план был отвергнут. По этой причине Ленинград избежал еще одной ужасной катастрофы, которым он и без того уже подвергался, начиная с блокады, установленной в сентябре 1941 г.».

Г. Юбершеер ссылается при этом в своем исследовании не только на «Военный дневник Гальдера», но и на книгу Гюнтера Геллерманна «Война, которая не состоялась. Возможности, идеи и решения немецкого верховного командования по применению химических боевых веществ во Второй мировой войне». (Кобленц, 1986 г.)

Ну а летом 1942 г. вопрос о химической атаке Ленинграда не мог даже рассматриваться германским командованием. Причем не столько из-за отсутствия достаточного числа батарей, сколько из-за боязни, что англо-американская дальняя авиация начнет массированные химические бомбардировки германских городов.

Немцы последнего боялись как огня. Характерный пример – в 1944 г. германские химики разработали газ, который даже при небольшой концентрации заставлял глохнуть авиационные двигатели. Командование люфтваффе на всякий случай проверило действие газа на людей, и выяснилось, что в определенных случаях газ может вызвать летальный исход у пилотов вражеских самолетов. Таким образом, англичане и американцы могли счесть это за применение отравляющих веществ (ОВ) и приступить к газовым атакам германских городов. Именно по этой причине работы по «газу ПВО» были прекращены.

А могла ли использовать ОВ Красная Армия? В принципе да.

В 4 ч 30 мин 13 июля 1942 г. в Южную бухту Севастополя входит большой санитарный транспорт «Грузия». Уже осталось несколько метров до Минной пристани, и вдруг на транспорт с хорошо видимыми на борту красными крестами пикируют пять немецких Ю-87. В 4 ч 48 мин две бомбы попали в машинное отделение и корму транспорта. «Грузия» еще на плаву, но через 7 минут раздался страшный взрыв, и транспорт длиной 116 м был буквально разорван пополам. Далее наши историки ставили жирную точку, предварительно осудив очередное преступление фашистов, благо военно-морское право запрещает топить санитарные суда.

Но вот в 1948–1949 гг. в ходе очистки севастопольских бухт от затонувших судов были подняты обе части «Грузии». Обычно поднятые со дна моря суда или восстанавливают, или отправляют на судоразделочные базы. Это понятно, в 1949 г. стране как воздух был необходим железный лом. Но обе части «Грузии» почему-то не отправили в Инкерман на разделку, а отбуксировали в Казачью бухту и там затопили. Причем несколько водолазов и рабочих, участвовавших в подъеме «Грузии», были госпитализированы. У них появились на коже язвы, характерные для поражения ипритом.

Самое удивительное в том, что в 1956–1959 гг. был проведен новый подъем обеих частей «Грузии», и на сей раз их отбуксировали и затопили подальше от берега и на больших глубинах.

Что же произошло на самом деле? Начну с того, что весной 1942 г. корабли Черноморского флота испытывали хронический недостаток в зенитных средствах, особенно для защиты от низколетящих самолетов. А вот санитарный транспорт «Грузия» имел зенитное вооружение лучшее, чем на наших эсминцах того времени: пять 45-мм пушек, два 12,7-мм пулемета ДШК и шесть американских спаренных пулеметов «Кольт». А в его трюмах находилось значительное число снарядов. Но полбеды, что на санитарном транспорте имелись сотни фугасных снарядов. Хуже того – там были сотни химических снарядов калибра от 130 до 76 мм, а также бочки с ОВ, предназначенным для снаряжения авиабомб. Вот почему потребовалось дважды перезахоранивать останки «Грузии».

Возникает риторический вопрос: зачем в июле 1942 г. везти в Севастополь химические боеприпасы? Ведь защитники города испытывали острую нужду в осколочно-фугасных снарядах. Забегая вперед, скажу, что ведь именно из-за отсутствия снарядов и был сдан Севастополь. Так нужно ли было везти туда химснаряды, которые заведомо нельзя было применить?

Видимо, «Грузия» пошла в свой последний рейс именно чтобы применить химическое оружие! Замечу, что сотни тонн химбоеприпасов – артиллерийских снарядов, авиабомб, различных выливных авиационных устройств и т. д. к началу войны хранились в многочисленных штольнях Севастополя.

Судя по всему (я не видел конкретного приказа), в Крыму наше командование готовилось к массовому применению химического оружия. Замечу, что первой применила ОВ 11-я армия генерала Манштейна в апреле – мае 1942 г. на Керченском полуострове. Генерал-полковник Ф. Гальдер в своем дневнике от 13 июня 1942 г. записал: «Генерал Окснер: Доклад об участии химических войск в боях за Керчь».

Таким образом, советская сторона вполне объективно могла заявить об ответных мерах. Массовое применение химического оружия под Севастополем могло привести к полному разгрому армии Манштейна. Замечу, что немцы под Севастополем имели огромный перевес в орудиях навесного боя (гаубицах и мортирах). А у защитников города было существенное превосходство в дальнобойных пушках (даже без учета корабельной артиллерии). Но увы, горный рельеф делал пушки с превосходной баллистикой бессильными против укрытых в складках местности германских мортир. Зато химические снаряды с дистанционными взрывателями легко выкурили бы немцев из их укрытий. Кстати, фотографии, кинохроника и многочисленные мемуары показывают, что наши бойцы до последнего дня обороны не расставались с противогазами. Зато противогазов не видно у полуголых немецких солдат под Севастополем. Поэтому нетрудно предположить эффект массированного применения ОВ.

Однако гибель «Грузии» и наступление немцев из-под Харькова на Сталинград вынудили советское командование отказаться от применения ОВ в Крыму.

Перед сдачей города в период 27–29 июня 1942 г. химические боеприпасы в ночное время доставлялись из хранилищ Юхариной балки в бухту Казачья, где грузились на шхуну «Папанинец», на которой затем вывозились в открытое море неподалеку от бухты, где сбрасывались за борт. Глубина сброса была не менее 50 м. При этом иприт и люизит, которыми заправлялись химические бомбы, хранились в то время в бочках типа Л-100. Периодически такие бочки обнаруживаются на побережье Крыма в наши дни. «В 80-е недалеко от Казачьей бухты водолазы нашли бочку типа Л-100 и вытащили на берег. В ней обнаружили маслянистую жидкость, пахнущую геранью. Лабораторный анализ показал, что в бочке отечественного производства находится люизит, боевое отравляющее вещество».[64]64
  Колычев В., Восипчук И. «Слухи о подводных свалках химического оружия в Черном море подтвердились». // «Факты», март 2000 г.


[Закрыть]

Косвенно возможность применения химического оружия на Восточном фронте подтверждают переговоры Советского правительства с западными союзниками:

У. Черчилль – И. В. Сталину

Лично и секретно

21 марта 1942 г.

«…Посол Майский был у меня на завтраке на прошлой неделе и упоминал… что… немцы… могут использовать газы против Вашей страны… я хочу заверить Вас в том, что Правительство Его Величества будет рассматривать всякое использование ядовитых газов как оружия против России точно так же, как если бы это оружие было направлено против нас самих. Я создал колоссальные запасы газовых бомб для сбрасывания с самолетов, и мы не преминем использовать эти бомбы для сбрасывания на все подходящие объекты в Западной Германии, начиная с того момента, когда Ваши армии и народ подвергнутся нападению подобными средствами».

29 марта 1942 г.

И. В. Сталин – У. Черчиллю

Лично и секретно

«По нашим данным, не только немцы, но и финны могут начать применение ядовитых газов против СССР…

Советское правительство было бы весьма благодарно, если бы Британское правительство могло помочь получить в Англии некоторые недостающие химические средства обороны, а также средства ответного химического удара, имея в виду возможность химического нападения Германии на СССР. Если с Вашей стороны не будет возражений, я бы мог в ближайшее же время направить в Англию специальное лицо по этому делу».

Получено 10 апреля 1942 г.

У. Черчилль – И. В. Сталину

Лично и секретно

«…2. Пожалуйста, направьте Вашего специалиста по вопросам противохимической обороны и контрнападения для точного объяснения того, какие материалы Советскому правительству необходимо получить из Англии.

3…если необходимо, то мы до получения сообщения от этого специалиста сможем предоставить Вам первым ближайшим пароходом по крайней мере тысячу тонн иприта и тысячу тонн хлора…»

22 апреля 1942 г.

И. В. Сталин – У. Черчиллю

Лично и секретно

«…Выражаю Вам признательность за готовность предоставить 1000 т иприта и 1000 т хлора. Но так как СССР ощущает более острую нужду в других химических продуктах, то Советское правительство желало бы вместо указанных выше продуктов получить 1000 т гипохлорита кальция и 1000 т хлорамина или, в случае невозможности поставки этих продуктов, 2000 т жидкого хлора в баллонах.

Советское правительство намерено командировать в Лондон заместителя народного комиссара химической промышленности Андрея Георгиевича Касаткина в качестве своего эксперта по вопросам химической защиты и контрнападения».

Весной 1942 г. советские СМИ начали открыто подготавливать общественное мнение к возможным химическим «контрмерам» Красной Армии. Вот два характерных примера:

Краснодар, 8 мая. (ТАСС). «Вчера на Крымском фронте немецкие войска применили несколько мин с отравляющими веществами. Проверка показала, что отравляющие вещества поражают главным образом дыхательные органы и выводят из строя бойцов».

Лондон, 10 мая. (ТАСС). «Английский премьер-министр Черчилль, выступая по радио…остановился на возможности того, что немцы… могут применить отравляющие вещества против Советского Союза. Черчилль заявил, что, если Гитлером будет совершено это новое преступление, Англия использует свое большое и все возрастающее превосходство в воздухе на Западе для ведения химической войны в самых широких масштабах против военных объектов Германии».[65]65
  Из дневника Гальдера.


[Закрыть]

Германское командование насторожилось. Начальник Генерального штаба вермахта генерал-полковник Франц Гальдер записывает в дневнике:

«7 марта 1942 г.: Полковник Окснер. О возможностях ведения химической войны русскими, а также о наших возможностях в этой области („Гелан“ и другие OB)».

«24 апреля 1942 г.: Генерал Окснер. Текущие вопросы химической службы. Готовность противника к химической войне. Наши оборонительные средства».

Тут я еще раз уточню, что у историков нет документов со сроками начала советскими войсками химической войны, но, как видим, вероятность подобного крайне велика.

Каким же арсеналом химического оружия располагала Красная Армия? Производство ОВ в России началось в 1915 г. и не прерывалось до 22 июня 1941 г. Возможно, были лишь кратковременные (до нескольких месяцев) перерывы. Применение отечественных ОВ в Первой мировой и Гражданской войнах я опускаю как выходящее за рамки книги.

К апрелю 1931 г. мощности советских заводов по производству иприта достигли 15 800 т в год, и строились заводы еще на 18 000 т иприта. По фосгену к 1 октября 1931 г. плановые мощности должны были составить 10 000 т.

В 1935 г. мощности по иприту составляли уже 35 000 т (при заявке Наркомата обороны на 58 000 т), по фосгену – 13 000 т, дифосгену – 1900 т. Но вот проблему масштабного производства люизита и синильной кислоты решили лишь к концу 1930-х гг. Всего же в 1935 г. при заявке Наркомата обороны на мощности в 87 500 т ОВ их было на 56 000 т.

К 1 января 1938 г. возможности промышленности по производству ОВ должны уже были достигнуть 139 560 т, к 1 января 1939 г. эти мощности планировали довести до 213 560 т. Таковы были планы.

Судя по документам Химического управления РККА, к 1939 г. промышленность поставляла армии следующие ОВ: иприт Левинштейна, иприт Зайкова, люизит, ипритно-люизитная смесь, фосген, дифосген, синильная кислота, хлорциан, хлорпикрин, адамсит, дифенилхлорарсин, дифенилцианарсин и хлоацетофенон.

Согласно отчетам Химуправления РККА, на 1 декабря 1936 г.: «Наша авиация с ее фактическим (на 1.12.35) химическим вооружением может в течение одного года войны совершить нападение на противника с расходом свыше 40 000 т ОВ». На тот момент советские ВВС имели на своем вооружении 90 тысяч химических авиабомб, а мобилизационные мощности промышленности были рассчитаны на выпуск в течение года 796 тысяч химических бомб.

Имелись и иные средства доставки ОВ к полю боя. На 1 декабря 1935 г. в Красной Армии было: колесных боевых химических машин (БХМ) – 420 (мобмощности на 1300), химических танков Т-26–530 (мобмощности – 1000), 107-мм химических минометов – 600 (мобмощности – 5900), носимых приборов заражения местности – 21 800 (мобмощности – 40 000). Основная масса химсредств и боевой техники химвойск сосредоточивалась в Белорусском, Киевском и Ленинградском военных округах, а также в Забайкалье.

По понятным причинам мы более подробно остановимся на химических артиллерийских снарядах.

В Красной Армии они делились на химические, снаряженные жидким ОВ, и осколочно-химические, снаряженные твердым ОВ. Последние обеспечивали дополнительное поражение противника осколками, подобно осколочно-фугасным снарядам.

Исходной данной для расчета количества химических снарядов, необходимых для обстрела площадей, принята была норма – одна 76-мм химическая граната на 40 кв. м площади и один 152-мм химический снаряд на 80 кв. м площади.

Баллистические данные 76-мм химических гранат не отличались от обычных осколочных гранат, да и обычно изготавливали их в корпусах осколочно-фугасных гранат.

Так, осенью 1927 г. в производство пошли 76-мм химические снаряды кратковременного действия. Они тогда еще не имели буквенного индекса. Снаряды содержали 740 г ОВ, из которых хлорпикрин C(NO)Cl составлял 45 %, фосген COCl – 45 %, четыреххлористое олово SnCl – 10 %.

Старыми химснарядами, получившими в конце 1930-х гг. индексы ХН-354Ф и ХС-354Ф, следовало вести огонь по «Таблицам стрельбы» для гранат Ф-354Ф. Обозначения ХН и ХС определялись начинкой: взрывчаткой НОВ или СОВ.[66]66
  НОВ – нестойкие ОВ; СОВ – стойкие ОВ.


[Закрыть]

Во второй половине 1930-х гг. на вооружение поступила 76-мм 4 осколочно-химическая граната ОХ-350 весом 6,25 кг и длиной 4 калибра. Она была снаряжена тротилом и ОВ типа Р-12 или Р-15.[67]67
  Рецептура ОВ, проходивших под наименованиями Р-12, Р-15, СОВ, НОВ и т. п., секретна до сих пор.


[Закрыть] Взрыватель КТМ-1. Граната вошла в боекомплект 76-мм дивизионных пушек с длиной ствола в 30, 40 и 50 калибров, а также в боекомплект полковых пушек обр. 1922 г.

Баллистические данные ОХ-350 почти совпадали с данными осколочно-фугасной гранаты ОФ-350, и расчетам было разрешено стрелять по «Таблицам стрельбы» ОФ-350 для соответствующих пушек.

Осенью 1937 г. НИИ-24 разработало к 76-мм пушке Ф-22 тяжелый химснаряд весом 7,0 кг с вышибным дном и взрывателем Т-6. Вес ОВ типа СОВ – 500 г, начальная скорость снаряда – 680 м/с.

В 1937 г. пошли в серию 122-мм химические снаряды:

– пушечный осколочно-химический снаряд ОХ-471 чертежа 2–028440 с взрывателем РГМ для пушки А-19;

– гаубичный осколочный химический снаряд ОХ-462 чертежа 3844а с взрывателем РГМ;

– гаубичный осколочный химический снаряд Х-462 чертежа 3900а с взрывателем КТМ-2.

В том же 1937 г. разрабатывался новый более совершенный гаубичный 122-мм химический снаряд чертежа 2–03217 с вышибным дном. Вес снаряда – 22,827 кг. Вес ОВ типа СОВ – 1,7 кг.

В 1939 г. поступили на вооружение 152-мм гаубичные снаряды ХН-530 и ОХ-530, и для них были составлены «Таблицы стрельбы». Химический снаряд ХН-530 был снаряжен веществом НОВ и взрывателем КТМ-2, а осколочно-химический снаряд ОХ-530 весом 40 кг снаряжен твердым ВВ и взрывателем РГ-6 или КТМ-2.

Оба снаряда входили в боекомплект как старых гаубиц (обр. 1910/37 г. и 1909/30 г.), так и новой гаубицы М-10. Стрелять снарядом ОХ-530 можно было по «Таблицам стрельбы» снаряда ОФ-530. Прошу извинения за тавтологию, но так написано в документах.

Существовал еще 122-мм гаубичный химснаряд Х-530 весом 38,8 кг.

Специально для 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20 был создан осколочно-химический дальнобойный снаряд ОХ-540 (чертежа 1–09268). Стрелять им можно было по «Таблицам стрельбы» снаряда ХС-530, но в 1938 г. вышел приказ «не закомплектовывать» пушечные выстрелы снаряда ХС-530.

Всего к 1 декабря 1935 г. наши сухопутные войска располагали 826 тысячами химических снарядов (да еще мобмощностей на 3 299 000 снарядов с ОВ). Помимо этого на складах РККА находилось 160 тысяч химических мин к 107-мм минометам, 13 тысяч химических фугасов и 400 тысяч «шашек ядовитого дыма» (мобмощности: мины – 1 млн 675 тысяч штук, химфугасы – 395 тысяч штук и шашки с ОВ – 3,5 млн).

Химбоеприпасами располагал и флот. Еще в конце 1916 г. на вооружение кораблей Черноморского флота поступили тысячи химснарядов калибра 102–305 мм. Они предназначались для проведения операции по захвату Босфора. Однако события 1917 г. сорвали оную операцию. Как и с сухопутными химбоеприпасами, автору пришлось собирать информацию по ВМФ буквально по крохам в различных архивах, не имеющих прямого отношения к созданию ОВ. Так, мне удалось установить, что крейсера проекта 68, заложенные в 1939 г., должны были иметь боекомплект из 2130 152-мм снарядов, из которых 330, то есть 15 %, – химические.

Согласно отчету Артуправления ВМФ за 1941–1945 гг., по старому штату, то есть заложенному еще до революции, крейсеру «Червона Украина» положено было по 80 осколочных химических снарядов на одну 130-мм пушку.

Соответственно на находившиеся в строю эсминцы проектов 7 и 7У положено было по 30 130-мм химических выстрелов на ствол. То же самое – на строившихся лидерах проекта 48 и эсминцах проекта 30.

Для строившихся мониторов проекта 1190 «Хасан» для Амура и проекта СБ-57 «Шилка» для Днепра – соответственно 70 и 100 130-мм химснарядов.

Старые амурские мониторы типа «Ленин» имели по 70 химических 120-мм снарядов на корабль.

Монитор «Ударный» на реке Дунай – 60 химических 130-мм снарядов.

Монитор «Активный» на реке Амур – 90 химических 102-мм снарядов.

Канонерская лодка «Верный» Пинской флотилии – 115 химических 102-мм снарядов.

Тут следует заметить, что химбоеприпасами оснащались не только Красная Армия и флот, но и соседи на востоке и западе. Так, среди затопленных судов польской Пинской флотилии было найдено два плавучих склада химических снарядов. А узнал я об этом из документации по подъему оных барж. Понятно, что о дальнейшей судьбе польских химснарядов в документах ЭПРОНа не говорилось.

Любопытный момент: советская пропаганда в конце 1930-х гг. вовсю обличала, и, замечу, не без оснований, агрессивность польской военщины. И вот, казалось, прекрасный аргумент – огромные запасы польского химического оружия. Пригласи иностранных корреспондентов, и пускай пальчиком потрогают, а можно и на сувениры по снаряду раздать. Мол, готовили паны химическую атаку на первую в мире страну социализма, хоть их фюрер Пилсудский подписал соглашение о запрете использования химического оружия. Но увы, увы… Трофейное польское химическое оружие исчезло куда-то без следа.

Но вернемся к советским химическим снарядам. Перед войной шла доработка нового поколения корабельных химснарядов – ОХС и снарядов с жидким ОВ ударного действия. В 1941–1942 гг. были отработаны и испытаны 102-, 130-мм и 180-мм химснаряды ударного действия и изготовлено: 180/57-мм – 500 штук, 130/50-мм – 1000 штук, 102/60-мм – 100 штук. Для перехода на валовое производство была подготовлена вся техническая документация. Приказом наркома ВМФ за № 001100 от 18 апреля 1942 г. были приняты на вооружение осколочные химические снаряды, точнее, скомплектованные выстрелы, к пушкам калибра 102/60 мм (старые эсминцы и сторожевые корабли), 130/50 мм (новые эсминцы и лидеры) и 180/57 мм (новые крейсера проектов 26 и 26 бис).

В принципе снаряженных химснарядов по сравнению с обычными во флоте имелось немного, но промышленность была готова произвести заполнение ОВ десятков тысяч снарядов буквально в течение нескольких дней. Использование корабельных химснарядов планировалось в основном по береговым целям. До сих пор в РФ официальные военные историки скрывают от населения то, что развитие отечественных минометов и неуправляемых снарядов, которые в просторечии именуют «катюшами», было обусловлено исключительно желанием вести массированную стрельбы химическими боеприпасами. В 1930–1932 гг. группой «Д» был спроектирован 165-мм полковой миномет ПМ-1. Основным назначением миномета была стрельба химической миной, поэтому он чаще назывался газометом «В». Конструктивно миномет был выполнен по схеме перевернутого реального треугольника. При стрельбе колесный ход отделялся и миномет опирался только на деревянную опорную плиту прямоугольной формы.

В боекомплект ПМ-2 входили: химическая мина весом 17,7 кг, содержавшая 6,7 кг отравляющего вещества, и чугунная осколочно-фугасная мина весом 23,2 кг, содержавшая 6,8 кг взрывчатого вещества.

165-мм миномет ПМ и его модификация АМ-3 были выпущены малой серией.

После захвата у китайцев в 1927 г. в ходе конфликта на КВЖД минометов Стокса-Брандта, сделанных по схеме мнимого треугольника, группа «Д» перешла на такие минометы, отказавшись от старых схем с использованием опорной плиты. В частности, группа «Д» разработала несколько химических 107-мм минометов – МС-107, ХМ-107 (обр. 1931 г.) и ХМ-4.

С 1 по 11 августа 1931 г. были проведены испытания минометов в Гороховце на минометном полигоне химической группы. В Гороховец прибыла рота, вооруженная восемью химическими минометами МС-107. Испытывались химические и дымовые мины.

Химические мины были двух типов:

Дымовые мины снаряжены фосфором весом 7,4 кг.

Для определения действия отравляющего вещества при взрыве мин было использовано 20 животных. Отчет об этом до сих пор строго засекречен.

Минометы МС-107 выпускались небольшими сериями. К весне 1933 г. в частях они использовались только как учебные. Чтобы запутать «шпионов», а заодно и краскомов, в ряде документов миномет МС-107 именовался «минометом обр. 1928/30 г.». На самом деле в 1928 г. этого миномета и в проекте не было.

107-мм миномет ХМ-107 (ХМ – химический миномет) представлял собой модернизацию миномета МС-107.

Стрельба из миномета ХМ-107 велась минами с восемью перьями. Вес мин от 6,5 кг до 7,2 кг. Мины снаряжались веществами СОВ, НОВ и фосфором. Ипритная мина заражала площадь 80–100 кв. м, а мина с НОВ создавала дымовое облако площадью около 80 кв. м с концентрацией отравляющего вещества не менее 3 мг/ литр в момент взрыва. Фосфорная мина создавала дымовое облако шириной 10 м и длиной по ветру около 100 м.

Миномет ХМ-107 производился серийно.

В 1939 г. поступил на вооружение «107-мм горный полковой миномет обр. 1938 г.».

В декабре 1939 г. на НИАПе была испытана 107-мм мина «большой емкости» весом 18 кг. Стрельба велась на третьем заряде, начальная скорость 170 м/с, дальность стрельбы 2500 м при угле возвышения 45°. В 1939 г. была испытана 107-мм химическая мина СКБ-4 с взрывателем М-2, снаряженная отравляющим веществом типа БХВ.

С 1940 г. изготовлялись 107-мм химические мины со снаряжением НОВ (как с ипритом, так и с «летучими веществами»), а также 107-мм мины со снаряжением СОВ.

На 1941 г. был запланирован выпуск 10 тысяч 107-мм мин типа НОВ, снаряженных ипритом, 10 тысяч мин типа НОВ с «летучими веществами» и 5 тысяч мин типа СОВ.

Важная роль в ведении химической войны отводилась и 120-мм полковым минометам. В состав артиллерии РГК перед войной было передано 11 химических минометных батальонов, которым по штату полагалось иметь 528 120-мм минометов. Фактически же у них было 512 минометов, в том числе 107-мм – 277 и 120-мм – 235.[68]68
  Артиллерия в наступательных операциях Великой Отечественной войны. Кн. I (22 июня 1941 г. – 18 ноября 1942 г.). М.: Воениздат, 1964. С. 33.


[Закрыть]

Созданием знаменитых «катюш» мы тоже обязаны планам химической войны. Еще 15 июня 1936 г. начальнику химического управления РККА корпусному инженеру Я. М. Фишману представили отчет директора РНИИ военинженера 1 ранга И. Т. Клейменова и начальника 1-го отдела военинженера 2 ранга К. К. Глухарева о предварительных испытаниях 132/82-мм ракетно-химических мин ближнего действия. Этот боеприпас дополнял 250/132-мм химическую мину ближнего действия, испытания которой завершились к маю 1936 г. Таким образом, «РНИИ закончил всю предварительную разработку вопроса о создании мощного средства химического нападения ближнего действия, ожидает от Вас общего заключения по испытаниям и указания о необходимости дальнейших работ в этом направлении. Со своей стороны РНИИ считает необходимым теперь же выдать опытно-валовый заказ на изготовление РХМ-250 (300 штук) и РХМ-132 (300 штук) с целью проведения полигонных и войсковых испытаний. Оставшиеся от предварительных испытаний пять штук РХМ-250, из которых три – на Центральном химическом полигоне (ст. Причернавская), и три РХМ-132 можно использовать для дополнительных испытаний по Вашим указаниям».

Согласно отчету РНИИ по основной деятельности за 1936 г., по теме № 1 были изготовлены и испытаны образцы 132-мм и 250-мм химических снарядов с емкостью боевой части на 6 и 30 литров ОВ. Испытания, проведенные в присутствии начальника ВОХИМУ РККА, дали удовлетворительные результаты и получили положительную оценку. Но ВОХИМУ ничего не сделало для внедрения этих снарядов в РККА и дало РНИИ новые задания на снаряды с большей дальностью стрельбы.

Вообще говоря, в РНИИ ракеты с ОВ проектировали и раньше. Так, в 1935 г. по теме 48Х была создана «воздушно-реактивная химическая торпеда» калибра 245 мм. В протоколе совещания от 8 сентября 1936 г., состоявшегося у начальника моботдела Наркомата тяжелой промышленности М. Л. Крожевского в присутствии заместителя начальника химического управления РККА комдива М. И. Степанова, сказано, что емкость боевой части химической торпеды составляла 40 литров. Таким образом, при удельной массе ОВ, равной 1,3, боеприпас имел дальность стрельбы 6000 м, а при удельной массе ОВ, равной 1,9, дальность стрельбы уменьшалась до 4500 м. По ряду причин работы над торпедой были прекращены в конце 1935 г.

В 1936 г. начались работы по созданию самоходной установки для транспортировки и стрельбы снарядами РХС-203 (20-литровыми) и РХС-245 (40-литровыми). Тактико-технические требования на эти установки были утверждены комдивом М. И. Степановым 20 ноября 1936 г. Были разработаны два варианта самоходных установок на удлиненной базе гусеничного трактора СТЗ-3. Они предназначались для перевозки ракетных химбоеприпасов, пусковых приспособлений к ним и орудийного расчета. Первый вариант самохода должен был перевозить 30 снарядов РХС-203. Второй вариант – 20 снарядов РХС-245. Оба варианта самоходов оснащались пусковым станком соответствующего калибра для стрельбы одним снарядом с остановки.

Из пускового станка при помощи механизмов вертикальной и горизонтальной наводки велась стрельба снарядами РХС-203 на дальность от 500 до 4000 м с углами возвышения до 70–80°. Скорострельность составляла не менее 3–4 выстрелов в минуту. При стрельбе снарядов РХС-245 максимальная дальность составляла 6000 м, а скорострельность – не менее 2 выстрелов в минуту. Снаряд РХС-245 удовлетворял этим требованиям.

Для обоих снарядов кучность стрельбы требовалась не менее 1/100 по дальности и 1/80 по боковому отклонению.

В перечень предполагаемых заказов реактивных снарядов для ВОХИМУ на 1937 г. были включены снаряды РХС-132 с пороховыми шашками 48/8–57,5 мм, РХС-245 (40-литровые) с пороховыми шашками 75–10/92 мм и РХС-250 ближнего действия (33-литровые) с пороховыми шашками 48/8–57,5 мм.

Впервые о прототипе «катюши» (БМ-13) было упомянуто 3 января 1939 г. в письме наркома оборонной промышленности Михаила Кагановича своему брату – заместителю председателя Совнаркома Лазарю Кагановичу: «В октябре 1938 г. автомобильная механизированная ракетная установка для организации внезапного химического нападения на противника в основном прошла заводские испытания отстрелом на Софринском контрольно-испытательном артиллерийском полигоне и в настоящее время проходит полигонные испытания на Центральном военно-химическом полигоне в Причернавской».

Обратим внимание, заказчики будущей «катюши» – военные химики. Финансирование работ тоже велось по линии Химуправления, и, наконец, боевые части ракет исключительно химические.

132-мм химические снаряды РХС-132 были испытаны стрельбой на Павлоградском артиллерийском полигоне 1 августа 1938 г. Огонь велся одиночными снарядами и сериями по 6 и по 12 снарядов. Продолжительность стрельбы серией полным боезапасом не превышала четырех секунд. За это время района цели достигло 156 литров ОВ, что в пересчете на артиллерийский калибр 152 мм было равноценно 63 артиллерийским снарядам при стрельбе залпом 21 трехорудийной батареи или 1,3 артполка при условии, что огонь велся нестойкими ОВ. Испытания акцентировали внимание на то, что расход металла на 156 литров ОВ при стрельбе реактивными снарядами составлял 550 кг, в то время как при стрельбе химическими 152-мм снарядами вес металла составлял 2370 кг, то есть в 4,3 раза больше.

В отчете об испытаниях говорилось: «Автомобильная механизированная ракетная установка для химического нападения при испытании показала значительные преимущества перед артиллерийскими системами. На трехтонной машине установлена система, способная вести как одиночный огонь, так и серией в 24 выстрела в течение 3 секунд. Скорость передвижения – обычная для грузового автомобиля. Перевод из походного в боевое положение занимает 3–4 минуты. Ведение огня – из кабины водителя или из укрытия.