Текст книги "В царствование императора Николая Павловича. Том второй (СИ)"

Автор книги: Александр Михайловский

Соавторы: Александр Харников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Делу время, потехе час…

Виктор Иванович Сергеев все это время занимался одним очень нужным и полезным делом. В большой сумке, которую передал ему при коротком сеансе связи Антон, лежали изготовленные им противошпионские девайсы. И отставной майор решил установить несколько таких приборов в нужных местах, чтобы побольше узнать о тех, кто проявляет излишнее любопытство к их скромным персонам.

Один обычный уличный видеорегистратор уже был установлен на подоконнике квартиры князя Одоевского, и с его помощью велось наблюдение за прохожими, фланировавшими по набережной Фонтанки. Потом, скачав с него информацию на ноутбук, Сергеев вместе с графом Бенкендорфом внимательно просмотрели запись. Александр Христофорович узнал в тех, кто с интересом смотрел на окна квартиры Одоевского двух своих агентов, а также несколько придворных, которые из любопытства притащились на Фонтанку, и больше часа торчали рядом с домом, надеясь хоть одним глазом взглянуть на таинственных незнакомцев, которые оказывают огромное влияние на государя. Были и еще какие-то темные личности, которые вели себя явно подозрительно. Но графу Бенкендорфу они были незнакомы, и он попросил сделать для него распечатку их физиономий, чтобы с помощью своих сотрудников установить личность этих людей.

Видимо, Александр Христофорович рассказал обо всем увиденном им императору. На другой день граф Бенкендорф на карете заехал за Сергеевым, и передал ему просьбу Николая I – установить такой же умный прибор в кабинете царя. Похоже, что самодержец весьма болезненно отнесся к обостренному любопытству некоторых его слуг, и захотел выяснить – кто из них больше всех пытается сунуть нос в царские дела.

Виктору Ивановичу тоже было интересно узнать – как о личностях шпионов, так и о тех, кого интересуют тайны Зимнего дворца. Похоже, что отставка Карлуши Нессельроде и новые назначения в правительстве встревожили не только российский высший свет, но и кое-кого из обитателей иностранных посольств. До правительств европейских держав эта информация, правда, еще не дошла – времена были патриархальные, телеграфа, а уж тем более, спутниковой связи не было еще и в помине, а потому известия поступали в столицы государств Старого света через несколько дней после того, как они произошли.

Все было буднично и просто. Бенкендорф провел Сергеева во дворец через один из служебных входов, не привлекая лишнего внимания. Хотя Виктор Иванович неоднократно бывал в Эрмитаже XXI века в качестве экскурсанта, но он даже не подозревал о том, что в Зимнем столько разных потаенных коридоров и залов. Но, похоже, что Бенкендорф не один уже раз подобным способом проводил во дворец людей для приватной встречи с императором. Ориентировался он во дворце превосходно, и вскоре оказался со своим спутником в коридоре, рядом с личными покоями императора.

Николай тепло приветствовал Сергеева в своем рабочем кабинете.

– Виктор Иванович, – сказал он, – я помню, о чем вы предупреждали меня, когда я решился отправить в отставку господина вице-канцлера. И вы оказались правы. А потому я хотел бы навести порядок среди моих слуг, которые, по-видимому, решили, что моя доброта позволяет им делать все что угодно. Это далеко не так. И я хочу попросить вас помочь поймать с поличным таких вот наглецов. Как рассказал мне Александр Христофорович, у вас есть приборы, которые помогут это сделать.

– Ваше величество, – ответил Сергеев, – действительно, у нас есть такие приборы. И я их сейчас установлю в вашем кабинете. Единственное неудобство – это то, что раз в несколько дней кому-то из моих товарищей нужно будет приходить сюда, и снимать информацию с этого прибора. Но, думаю, что в течение недели можно будет выявить всех не в меру любопытных.

Сергеев достал из своего саквояжа большие часы с кукушкой, в которые Антон вмонтировал видеокамеру. Он прикинул – откуда лучше всего будет виден секретер и письменный стол Николая. С помощью аккумуляторной дрели и шуруповерта он повесил часы на стенку в кабинете императора. Чтобы аккумуляторы, которые питали видеокамеру, работали подольше, в корпус часов был вмонтирован и выключатель, который управлялся брелочком с кнопкой. Виктор научил Николая, как нажимать на кнопку, уходя из кабинета, и тем самым включать видеокамеру. А вернувшись в кабинет, снова ее выключать.

Потом Сергеев достал из своей бездонной сумки несколько шкатулочек и коробочек, упакованных в пластиковые пакеты. Он не спеша надел на руки резиновые перчатки, и стал развязывать шпагат, которым были перевязаны эти шкатулочки. На молчаливый вопрос Николая и Бенкендорфа, Виктор ответил,

– Ваше величество, я оставлю в вашем кабинете несколько шкатулочек и коробочек, к которым вам категорически нельзя притрагиваться. Страшного ничего не случится, но какое-то время вы будете выглядеть… В общем, не совсем привычно.

Сергеев решил оставить в кабинете царя химловушки, которые презентовал ему один знакомый-криминалист из соседнего УВД. Как пользоваться всем этим Виктор знал. С химловушками он познакомился, когда местные сыщики отслеживали воров, повадившихся совершать кражи в магазине, где он после ухода в отставку около года трудился начальником службы безопасности.

Вся работа заняла не более часа. Николай и Бенкендорф с любопытством смотрели за манипуляциями Сергеева. Когда Виктор в последний раз проверил – все ли он сделал правильно, и, повернувшись к царю и графу, сказал,

– Если кто-то попытается открыть одну из таких коробочек, ему в лицо будет распылен порошок, абсолютно безвредный для здоровья, но оставляющий на коже малиновые пятна. Краску эту ничем нельзя отмыть. И если вы увидите такого вот «пятнистого» лакея, то знайте – он пытался заглянуть туда, куда ему это не следовало бы.

Бенкендорф, первый сообразив – как полезно для его ведомства будет это изобретение потомков, – радостно заулыбался, и хотел о чем-то спросить Сергеева. Но тут в дверь кабинета кто-то осторожно постучал.

– Папá, – произнес чуть картавый мужской голос, – к тебе можно войти?

Виктор вопросительно посмотрел на Николая.

– Это мой сын, Александр, – шепотом сказал император. – Виктор Иванович, как вы считаете – надо ли его знакомить с вами?

– Думаю, что надо, – таким же шепотом ответил Виктор. – Ведь он ваш наследник, и если, не дай Бог, конечно, с вами что-то случится…

Николай нахмурился, но, видимо, взвесив все за и против, принял решение.

– Заходи, Сашка, – сказал он. – Только я тут не один, а с моими гостями.

Дверь открылась, в кабинет императора вошел высокий и стройный молодой человек лет двадцати. У него были синие глаза и небольшие светлые усики. Александр с любопытством смотрел на незнакомого ему человека.

– Папá, – сказал цесаревич, – мне сообщили, что из твоего кабинета слышны какие-то странные звуки. И меня попросили узнать – что здесь происходит, и не нужна ли помощь…

– Нет, спасибо, Сашка, помощь мне не нужна, – ответил с улыбкой Николай. – А происходит здесь, действительно, нечто для всех странное. Только, перед тем, как я тебе все расскажу, я попрошу тебя дать мне честное слово в том, что без моего позволения ты не расскажешь больше никому на свете о том, что я тебе сейчас поведаю. Так вот, слушай… Как-то во время прогулки моей по набережной Невы мне повстречались два странных господина…

Ах, этот вечер…

Адини проснулась, услышав на улице веселые голоса мужчин, и почувствовав щекочущий обоняние запах жареного мяса. Она встала с качалки, и посмотрела с балкона вниз. Перед домом стоял большой железный ящик с тлеющими углями. А на этих углях жарились кусочки мяса, нанизанные на блестящие стержни. Вокруг этого ящика не спеша прохаживался Александр Павлович, который помахивал над мясом – Адини даже стало смешно – веером, и время от времени подкручивал стержни с мясом, чтобы оно равномерно зажарилось. Рядом сидел Сникерс, и заворожено поглядывал на мясо.

А остальные мужчины и Ольга сидели на скамейке, и о чем-то оживленно беседовали. Увидев Адини на балконе, Шумилин приветственно помахал ей веером, и пригласил присоединиться к компании.

Девушка спустилась вниз. Она заметила, что среди сидевших не было Вадима. Ольга шепнула ей, что сын Шумилина срочно уехал в город по делам.

В летней кухне уже был накрыт стол, разложены большие глиняные тарелки, вилки и ножи. Там же стоял графин с вином и стаканы.

– Как вздремнулось, Александра, – спросил с улыбкой Антон, – воздух здесь у нас просто божественный. За день отдыхаешь на целую неделю вперед.

– Ну, Шурик, как шашлыки? – спросил он у Шумилина, – мы проголодались.

– Сейчас будут готовы, – ответил Александр, – друзья мои, прошу за стол. А ты Ольга, и ты Николай – помогите мне подать на стол…

– А мне можно, – вдруг спросила Адини, – ей вдруг захотелось побыть рядом с Николаем, чем-то помочь ему. – Я помогу вам.

Антон и Александр переглянулись. Им вдруг представилось, что Адини, вернувшись в Зимний дворец, возьмет, да и расскажет императору о том, что она подавала на стол людям без чинов и титулов, словно какая-то служанка. Но, останавливать Адини не стали, решив, что пусть девочка привыкает к жизни в XXI веке.

Шумилин на небольшом столике скидывал поджаристые куски мяса на тарелки, укладывал на них зелень и порезанные кружочками огурцы и помидоры. Николай помогал ему, выхватывая из ящика, который, как оказалось, назывался мангалом, стержни с мясом. А Адини подхватывала тарелки и подносила их к столу.

Когда все шашлыки были выложены на тарелки, Шумилин вытер пот со лба, улыбнулся Адини, подмигнул Николаю, и пригласил их в дом помыть руки. Потом, они с Николаем схватили полотенце. Их руки встретились, и Адини словно ударило током. Похоже, что и Николай ощутил нечто подобное. А Шумилин, улыбнувшись, выхватил у них полотенце.

– Вы что, ребята, приметы не знаете? – спросил он. – Ведь нельзя вдвоем вытираться одним полотенцем – это к ссоре. Ведь вы не хотите поругаться?

Николай и Адини, словно по команде, закрутили головами, показывая, что им совсем не хочется поссориться друг с другом.

А потом началось застолье. Всем было весело. Мужчины говорили красивые тосты, поднимали стаканы за прекрасных дам – Ольга кокетливо улыбалась, а Адини краснела от смущения и удовольствия – за всех присутствующих и отсутствующих.

Когда мясо было съедено, а вино выпито, началось то, что называлось у людей XXI века «застольем». Мужчины рассказывали разные смешные истории, которые произошли с ними или их знакомыми. Алини не понимала и половины того, что они рассказывали, но тоже смеялась, поддавшись общему веселью. Николай сидел напротив нее, они иногда встречались взглядами, и Адини чувствовала, что она краснеет, но ничего с собой поделать не могла.

Потом, уже когда стемнело, Александр Павлович зажег в доме на веранде фонари, а Николай, заметив, что Адини начинает поеживаеться от вечерней прохлады, сходил в дом, и принес два пледа – один для нее, один для Ольги. И еще он захватил гитару.

– Правильно, Коля, – сказал Шумилин, давай устроим вечер художественной самодеятельности. У кого есть голос – пусть споет. У кого его нет – тоже. Я правильно говорю?

– Правильно, правильно, – воскликнул Антон. – Ведь шашлыки без песен – это просто поедание продукта – что-то вроде общепита. Давай, Николай, начинай.

– Не, дядя Антон, – сказал Николай, – давайте-ка начнем по старшинству. Кто первый – вы или дядя Саша?

– Какой ты вредный, – сказал со вздохом Шумилин, – ну, давай, Коля. Для нашей гостье из прошлого я спою… Ну, ты знаешь, какую…

Сергеев-младший проверил настройку инструмента, а потом, кивнул Александру Павловичу. И тот запел чуть хрипловатым голосом:

 
Замок временем скрыт и укутан, укрыт
В нежный плед из зеленых побегов
Но развяжет язык молчаливый гранит
И холодное прошлое заговорит
О походах, боях и победах.
 

Песня эта – даже не песня, а скорее, баллада, рассказывала о том, что люди из будущего так же, как люди из времени, в котором жила Адини, одинаково любили, ненавидели, боролись за свободу и защищали свою честь. Девушка затаив дыхание, слушала, как Шумилин пел:

 
Чистоту, простоту мы у древних берем,
Саги, сказки – из прошлого тащим, —
Потому, что добро остается добром —
В прошлом, будущем и настоящем!
 

Александр Павлович перевел дух, а потом жестом предложил Антону продолжить этот концерт под открытым небом.

Воронин не стал ломаться и исполнил веселую песенку о том, что он «работает волшебником». Действительно, машина времени, которую он изобрел, была еще фантастичней сказочной волшебной палочки.

 
Не жалеть для друга ничего,
Думать о других немножко тоже,
Вот моё простое волшебство,
Может быть и ты мне в нём поможешь.
Почему, дружок, да потому
Что я жизнь учу не по учебникам,
Просто я работаю, просто я работаю
Волшебником, волшебником, волшебником.
 

Потом Ольга спела немного грустную песенку про то, что люди порой не могут сделать правильный выбор. И оттого страдают.

 
Счастье такая трудная штука,
То дальнозорко, то близоруко,
Часто простое кажется вздорным,
Чёрное белым, белое чёрным.
 

Адини стало грустно. Ей было очень жалко Ольгу Валерьевну, которая была старой, а ни семьи ни детей у нее не было.

– Надо поговорить с папá, – подумала девушка, – может быть, он сосватает ей какого-нибудь хорошего человека, с которым Ольга будет счастлива.

А тем временем Николай, похлопав Ольге после того, как она допела свою песню, снова взял в руки гитару, и запел. У него был хороший голос, и пел он так, что у Адини ухнуло вниз сердце, и стало тепло-тепло на душе:

 
Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены,
Тих и печален ручей у янтарной сосны,
Пеплом несмелым подернулись угли костра,
Вот и окончилось все – расставаться пора.
Милая моя, солнышко лесное,
Где, в каких краях
Встретишься со мною?
 

Николай пел, глядя прямо на Адини, и та вдруг поняла, что он поет эту песню не случайно, и именно для нее.

 
Не утешайте меня, мне слова не нужны,
Мне б отыскать тот ручей у янтарной сосны,
Вдруг сквозь туман там алеет кусочек огня,
Вдруг у огня ожидают, представьте, меня!
 

У девушки защипало в глазах, и слезы потекли по лицу. Она всхлипнула, и закрыла лицо руками. Шумилин озабоченно посмотрел на свою гостью, и решительно сказал,

– Все, друзья мои, на сегодня хватит, пора спать ложится. Завтра у нас будет трудный день. Ольга, проводи Александру в ее комнату. Пусть девочка отдохнет…

Нашему полку прибыло…

Николай рассказал все своему наследнику. И про знакомство с пришельцами из будущего, и про свое путешествие в XXI век. Цесаревич поначалу слушавший отца с недоверием, все больше и больше удивлялся чудесам, которым его любимый папá стал свидетелем. Окончательно добили Александра фотографии, сделанные в Петербурге будущего. Там император, одетый в странного вида одежду, был снят на фоне хорошо знакомых наследнику ворот Петропавловской крепости рядом с непонятного вида машиной, наверху которой было что-то очень похожее на крылья мельницы.

– Вот на этой штуке, Сашка, – сказал Николай, – я летал, словно на ковре-самолете над Петербургом. Даст Бог, и ты, когда побываешь в их мире, тоже полетаешь на этом, как он у вас называется, Виктор Иванович… Вертолет?

– Так вы из будущего?! – воскликнул он, обращаясь к Сергееву. Видимо только сейчас до него дошло, что вот этот, стоявший рядом с отцом и графом Бенкендорфом ничем неприметный мужчина, и есть один из пришельцев из будущего.

– Да, ваше императорское высочество, – с легким поклоном ответил Виктор, – я из двадцать первого века. Один из моих друзей построил машину времени, с помощью которой можно перемещаться из прошлого в будущее и наоборот.

– Удивительно! – воскликнул Александр, – и как же вы там живете? Мне бы хоть одним глазком взглянуть на будущее.

– Придет время – посмотришь, – сказал Николай. – А пока, давайте все вместе подумаем о том, как нам быть с британцами.

– Ваше величество, – сказал Сергеев, – с британцами Россия уже десятилетия ведет тайную войну. Как за границей империи, так и на ее территории.

– Вы имеете в виду таинственную смерть Виткевича? – спросил Николай.

– И его тоже, – кивнул Виктор, – но наиболее «горячая точка» на территории России, где наши солдаты и офицеры порой лицом к лицу сходятся с подданными королевы Виктории – это Кавказ.

– Да, война с горцами отбирает слишком много жизней наших воинов, – с горечью сказал император. – Я знаю, что в Лондоне сочувствуют этим разбойникам, но про то, что британские подданные открыто сражаются против нас, об этом я слышу первый раз.

– Еще в одна тысяча восемьсот двадцатом году во время боев в Имеретии – сказал Сергеев, – у немирных горцев удалось отбить английскую горную пушку на железном лафете, который был легче аналогичного деревянного и перевозился парой лошадей. Генерал Ермолов отправил трофей в Петербург, в Артиллерийский департамент, и попросил изготовить точно такие же орудия для испытаний на Кавказе. Вот, когда еще британцы начали поставлять оружие тем, кто убивает наших солдат, нападает на казачьи станицы, уводит в плен и продает в рабство наших людей.

– Возмутительно! – воскликнул Николай, – но, ведь это было во времена правления моего брата. Сейчас, наверное, все изменилось.

– Да, ваше величество, – ответил Сергеев, – изменилось, но только в худшую сторону. Британцы чуть ли не в открытую при прямом попустительстве турок отправляют к Кавказскому побережью до двух сотен кораблей с оружием, которые тайно причаливают к нашему побережью, и передают это оружие и боеприпасы для немирных горцев.

А взамен, для покупки нового оружия и военного снаряжения корабли британцев везли в Турцию невольников. А если наши патрульные корабли пытались перехватить этих разбойников, пленным привязывали на шею камни балласта и выбрасывали их в море.

– Ваше величество, – сказал молчавший до этого Бенкендорф. – Виктор Иванович говорит истинную правду. Мне приходилось читать донесения наших чиновников, служивших на Кавказе. Мы принимали меры, но явно недостаточные. Чтобы пресечь контрабандную торговлю оружием, мы учредили регулярное крейсерство кораблей Черноморского флота у берегов Кавказа.

– Ну и как, – спросил Николай, – меньше стало британских и турецких торговцем оружием?

– Если бы, – вздохнул Бенкендорф. – Тут надо спасибо сказать нашему МИДу, и отправленному недавно в отставку господину Нессельроде. Помните казус со шхуной «Виксен».

Николай помрачнел и кивнул головой. Это была старая история, очень ему неприятная.

– Так вот, в 1836 году британская шхуна «Виксен» с грузом оружия для немирных горцев, – продолжил свой рассказ Бенкендорф, – патрульными кораблями Черноморского флота была перехвачена у берега Суджук-Кале. Казалось бы, надо было принимать меры, и шхуну вместе с грузом конфисковать, а ее капитана и его помощника отправить туда, куда Макар телят не гонял. Но, по вине нашего министерства иностранных дел, мы были вынуждены начать переписку с британским Форин офисом. А потом, в конце концов, по настоянию господина Нессельроде капитана шхуны Джеймса Белла мы были вынуждены отпустить с миром.

– А год назад, – продолжил Сергеев, – этот самый Джеймс Белл объявился на Кавказе. Только в этот раз он назывался Якуб-беем. И бывший шкипер первым делом стал подстрекать горцев к нападению на Навагинский форт – в нашем времени там расположен курорт, называемый Сочи. Этот британский шпион набрался наглости, и даже пообещал за голову генерала Николая Николаевича Раевского – сына героя Бородина – миллион рублей.

Вы помните, чем все закончилось?

Николай мрачно кивнул.

– Конечно, помню. Майор Посыпкин докладывал мне о случившемся.

Император отошел к своему секретеру, достал из него папку, и вынул оттуда копию донесения. Посмотрев на присутствующих, он начал читать:

В четыре с половиной часа пополуночи горцы в больших силах, пользуясь бурей, темнотой ночи и бугристой пересеченной местностью, подкрались с трех сторон к глассису укрепления, имея с собой более тридцать лестниц и длинные крючья или багры. Двое часовых, заметя их на глассисе, сделали выстрелы; по этому сигналу черкесы с криком и пальбой бросились на стены, влезая на них по лестницам и хватаясь за туры крючьями. Гарнизон успел стать под ружье и кинуться к валу, прежде, чему укрепление было занято; но не зная настоящего пункта атаки, люди разделились, вероятно по всем фасам, и потому не могли удержать штурмующих. Между тем воинский начальник с резервом, собранных близ бастиона, прилегающему к Сочинскому фронту, где находится самый слабый пункт укрепления, а поручик Яковлев с другой командою, бросились навстречу неприятелю, ворвавшемуся уже в укрепление со стороны ворот. Оба эти храбрые офицеры были изрублены на месте, но люди от этого не остановились и, близ гаупвахты, встретили столь дружно в штыки главную толпу черкес, что мгновенно ее опрокинули за вал, положив несколько их человек на месте. Прочие офицеры с людьми удерживали неприятеля на Константиновском фронте и сражались с прорвавшимися внутри укрепления, причём, все больные люди, числом до восьмидесяти человек, призываемые штаб-лекарем Тяжеловым и провиантским чиновником Татариновым, взялись также за ружье и много способствовали удержанию на этом пункте неприятеля – который по прибытии главного резерва был и здесь опрокинут за крепостные стены. Укрепление было совершенно очищено от неприятеля уже на рассвете.

– И это все произошло под руководством британского агента, – сказал Сергеев. – А сколько их еще бродит по Кавказу и подбивает на бунт горцев, обещая им поддержку Британии. Без этой самой поддержки война на Кавказе давно бы уже кончилась. Вот отрывок из письма этого самого Джеймса Белла английскому посланнику в Персии господину Макненлу. – Виктор достал из кармана свою любимую записную книжку, и прочитал:

«Заявить им, чтобы они больше не надеялись на добрую волю Англии, было бы то же, что предложить им сложить оружие, так как это – последняя надежда, которая их поддерживает».

А ведь помимо Якуб-бея на Кавказе нападения на русские гарнизоны и казачьи станицы организуют и другие британцы: Лонгворт – он же Алкеб-бей, Давид Урпарт – он же Дауд-бей, и Нант – он же Надир-бей.

– Но, самое опасное, ваше величество, – продолжил Сергеев, – заключается вот в чем. В последнее время помимо британских разведчиков и инструкторов английские суда стали высаживать на Кавказское побережье России банды вооруженных до зубов наемников, каждая от сотни до двух сотен человек. Подавляющее большинство их составляли поляки – участники восстания тысяча восемьсот тридцатого года. Вот эти ненавидят нас даже больше, чем дикие горцы.

– Да, Виктор Иванович, – сказал озадаченный Николай, – мне кажется, что все то, о чем вы сегодня мне рассказали, надо как следует обдумать, и спешно принимать меры. Войну на Кавказе надо заканчивать. Россия не должна воевать там еще четверть века, как это было в вашей истории.