Текст книги "Мир царя Михаила (СИ)"

Автор книги: Александр Михайловский

Соавторы: Александр Харников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Кайзер, с удивлением посмотрел на Тирпица, но потом кивнул и не спеша ответил, – Альфред, я понимаю, что Транссибирская магистраль очень многое меняет в мировой стратегии, но эти изменения нам еще надо до конца осознать. И я совершенно согласен с тем, что с тех пор, как паровозы сменили верблюдов и мулов, наземные перевозки получили возможность на равных конкурировать с морскими путями.

– Ваше величество, вступила в разговор полковник Антонова, – многие забывают еще об одном морском пути, пока еще не освоенном, но в нашем мире уже играющем большую роль в развитии, как России, так и Европы. – Увидев недоуменный взгляд своих собеседников, Нина Викторовна пояснила, – речь идет о Северном Морском пути. Мы поговорим об этом отдельно, но вы должны представить – какие перспективы открываются у России и ее союзников. Ведь морской путь из Санкт-Петербурга во Владивосток сокращается на десять тысяч миль, причем, это если проходить через Суэцкий канал… А вокруг мыса Доброй Надежды…

Кайзер и Тирпиц переглянулись. Перспективы, открывшиеся им, ошеломляли. Антонова же, вернула всех к текущим проблемам.

– Что мы можем противопоставить британскому ультиматуму? – сказала она, обращаясь к кайзеру.

– Мы в Германии давно считаем, что пора положить предел неограниченному господству Британии на морях, – задумчиво произнес Вильгельм. – Думаю, что сделать это мы сможем только вместе с Россией, – он повернулся к Тирпицу, – Альфред, как ты думаешь, что именно сейчас предпримут британцы?

Адмирал на минуту задумался, – У них всего два пути к территории России. Южный путь, через Босфор и Дарданеллы, и северный, через Датские проливы. В южный путь я не верю. Султан будет осторожничать, и не пропустит британские броненосцы в Черное море, пока в противостоянии между нами не определится победитель. К тому же Петербург куда более привлекательная цель, чем Одесса или же Севастополь. Повторю еще раз, я не верю, что Британия может начать сейчас сколь-нибудь серьезную войну. На это у них просто нет сил. Их флоты разбросаны по всему миру, сухопутной армии, как реальной силы не существует, а морская торговля уязвима для действий крейсеров-рейдеров. Для подготовки к большой войне и сколачиванию необходимой для этого коалиции у Британии уйдет не меньше года. Но поскольку угроза уже высказана, то совсем ничего не делать они не могут. На месте британских морских лордов, я бы наказал родину Ее Величества. Дания – маленькая страна, и не сможет дать достойный отпор британским морским разбойникам.

Кайзер Вильгельм задумчиво произнес, – Я тоже так думаю, Альфред. Если англичане окажут достаточно жесткое давление, то датчане, как это было уже не раз, пропустят британский флот в Балтику. А это все равно, что показать лисе дорогу в курятник. Датское королевство и, желательно, Шведское должны подписать с Российской и Германской империями Договор о Балтийском союзе. Только тогда мы с полным правом сможем их защитить от британцев. Мы, немцы, не можем поступить иначе, потому что чувствуем, что будем следующими, – неожиданно он повернулся к скромно стоящей у стены Нине Викторовне, – фрау полковник, вы согласны со мной? Балтийский союз в наших общих интересах, и должен будет быть заключен прежде всех остальных соглашений!

– Полностью согласна с вами, Ваше Величество, – ответила Антонова, – Если датчане будут чувствовать себя под надежной защитой, то это сорвет все планы британцев. Посмотрим, что тогда будут делать они и их возможные союзники.

– Данию, господа, – величественно кивнула Мария Федоровна, – я возьму на себя. Ведь я не только всероссийская императрица, но и датская принцесса. Завтра же утром наш министр иностранных дел, Петр Николаевич Дурново, отправится в Копенгаген с моим письмом к отцу, датскому королю Христиану IХ. Надеюсь, что его германский коллега, составит ему компанию в этом небольшом, но очень важном путешествии. Второго “копенгагирования” не должно быть, – вздернув подбородок, Вдовствующая русская Императрица посмотрела на кайзера Вильгельма, – Ради будущего мира, немцам и датчанам надо о многом забыть, и многое друг другу простить, не так ли, Ваше величество?

16 (3) марта 1904 года. Вечер. Санкт-Петербург. “Новая Голландия”. Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.

После убийства царя и попытки государственного переворота, все вокруг помчалось вскачь, и у меня катастрофически не хватало времени на многие другие важные дела. Следствие, переговоры, допросы, уговаривание, утешение… А ведь жизнь этим не заканчивалась. К примеру, необходимо было найти возможность побеседовать по душам с товарищем Кобой.

Мне доложили, что после того достопамятного разговора во дворце Великого князя Александра Михайловича, Сосо с жадностью набросился на книги по истории России и СССР, которые мы ему дали для изучения. Беглый ссыльнопоселенец тщательнейшим образом проштудировал всю доступную литературу, в том числе, и написанный в 1938 году им же самим “Краткий курс истории ВКП(б). Читал он яростно, отрываясь от книг лишь на прием пищи и оправление естественных надобностей, оставляя себе в сутки всего два-три часа на сон. Я стал было опасаться за душевное здоровье товарища Сосо, но он оказался крепче чем мы думали, и как-то все обошлось.

Вчера же мне сообщили, что будущий “лучший друг советских физкультурников” сидит за столом и, обложившись блокнотами и книгами, что-то вдохновенно пишет. Наверное, какую-то работу о рабочем движении… Или о строительстве партии нового типа… Интересно. Надо будет потом попросить его, чтобы дал почитать.

А вот сегодня вечером у меня как раз появилось “окно” в два-три часа. С трудом сдерживая себя от желания завалиться в свою комнату и просто полежать на кушетке, отдохнуть, забыть о суете и интригах, я решил, наконец, побеседовать начистоту с товарищем Кобой. Ведь как говаривал один умный человек: “Вы ответственны за тех кого приручили”.

Скажу сразу, внешне Сосо за эти дни сильно изменился. Видимо, сказались хроническое недосыпание и тяжесть новых знаний, в одночасье обрушившихся на его голову. Он сильно осунулся и похудел, глаза запали, а в густой шевелюре появились первые седые волосы.

– Да, – подумал я про себя, правильно говорится в Святом писании: “Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания – умножает скорбь”…

– Присаживайтесь, товарищ Коба, – предложил я своему собеседнику, – извините, что я не мог так долго найти время для беседы с вами. Наверное, вы уже слышали, что произошло несколько дней назад?

Коба хмуро кивнул, – Александр Васильевич, – сказал он, шаря рукой по столу в поисках пепельницы, – только мне не совсем понятно, кто же все-таки убил царя? Эсеры, анархисты, или просто подосланные агентами других государств люди?

– Товарищ Коба, – вздохнул я, – тут нельзя сказать однозначно. В покушении на Николая Второго участвовали и эсеры, которых наняли англичане, и агенты других государств, а само цареубийство сопровождалось заговором родственников царя, к тому же, руководил покушением платный агент охранки. Полный винегрет по причине совпадения желания самых разных лиц увидеть русского царя мертвым. Одни пошли на это из-за денег, другие – по идейным соображениям, у третьих были политические мотивы, а четвертые просто захотели посидеть на троне. Дескать, пора и честь знать, другим тоже хочется корону на голове поносить.

– Да, как густо тут все замешано, – покачал головой Коба, затягиваясь папиросой, – ну, насчет эсеров я понимаю – в их боевой организации собрались такие головорезы, что им море по колено. Убить генерала, министра, или Великого князя – для них, что барана зарезать… А уж царя…

Но вот про английских агентов и сотрудников охранки… Александр Васильевич, у вас насчет них абсолютно точные сведения? Вы не ошибаетесь?

Я опять вздохнул и, молча достав из своей рабочей папки распечатки протоколов допроса Азефа, и того английского агента, который был на связи с террористами и обеспечивал их сведениями о передвижении царя и взрывчаткой, протянул их Кобе,.

Внимательно все прочитав, мой собеседник удивленно хмыкнул, а потом осторожно положил бумаги на стол. – Да, Александр Васильевич, – произнес он, – вот оно как все, оказывается, было на самом деле!

– Именно так оно и было, – сказал я, – и, по моему скромному мнению, когда это дело будет закончено, то в числе убийц и их сообщников будут фигурировать как имена родственников царя, и имена тех, кому он полностью доверял… Но я хотел бы услышать ваше личное мнение обо всем этом…

– Что я могу вам сказать? – произнес Коба, чиркнув спичкой о коробок, и неспешно раскуривая папиросу “Герцеговина Флор”, – наша партия не считает террор против представителей правящего класса именно тем инструментом, с помощью которого можно бороться за права трудящихся.

В проекте нашей партийной программы написано буквально следующее: “по нашему мнению, террор является в настоящее время нецелесообразным средством борьбы, и партия (как партия) должна отвергнуть его (впредь до изменения условий, которое могло бы вызвать и перемену тактики), сосредоточив все свои силы на укреплении организации и правильной доставки литературы”.

Ну, а мое личное мнение – террор – это вспышкопускательство. Мы намерены бороться с не справедливым режимом, но не лично с царями. Что может изменить смерть одного монарха, и замена его другим? Последующий после цареубийства полицейский террор и усиление репрессий против революционеров могут лишь наоборот, отбросить нас на десятилетия назад. Вспомните убийство Александра Второго… Он ведь был взорван народовольцами именно в тот момент, когда ехал рассматривать предложенный Лорис-Меликовым документ, который можно было бы назвать “Протоконституцией”. И что последовало дальше? Манифест Александра Третьего “Об укреплении самодержавия”, и закручивание гаек… Нет, террор – это не наш метод…

– А каким образом лично вы сами теперь собираетесь бороться за народное счастье? – спросил я его напрямик, – Вы ведь читали в тех книгах, которые мы вам дали, о том, что в нашем прошлом произошло в 1917 году в России. Ведь скольких бессмысленных жертв стоила эта борьба, в которой, между прочим, вы приняли самое непосредственное и активное участие… А сколько всякой мрази, ничуть не лучше того же Азефа, примазалось к идейным борцам, чтобы иметь возможность безнаказанно убивать и грабить?

– Александр Васильевич, – улыбнулся Коба, – я внимательно прочитал те книги, которые вы мне дали. Спасибо вам большое за то, что вы познакомили меня со своей историей. Очень был удивлен, что моя скромная особа оказалась в центре всех происходящих событий.

Мнение же мое таково – власть в стране, в конце концов, должна повернуться лицом к народу, иначе ее ждет то, что случилось у вас в России в 1917 году. Можно менять одни личности на другие, но ход истории не изменишь, и законы диалектики не запретишь. А вот готовы ли нынешние правители России к этому повороту? А так называемое “Высшее общество”? Николай Второй только чуть-чуть пошел навстречу “мужику”, как тут же был убит. И вы видели кем – дворянско-чиновничьей камарильей.

Сосо потушил папиросу в пепельнице, и пристально посмотрел на меня. Нет, как бы то ни было, но такая яркая личность, как товарищ Коба, пренепременно должен стать одним из правителей России. Вот только, как совместить революционную энергию будущего Сталина с монархическими идеями ныне правящего императора Михаила? В наше время, пусть и в порядке бреда, но обсуждалась идея Советской Социалистической Российской Империи, объединяющей в себе “Самодержавие, православие, народность”, и идею социальной справедливости. Реализовать такой гибрид будет крайне трудно, но если кто и сможет это сделать с нашей помощью и при обещанной поддержке Михаила II, так это сидящий сейчас передо мной молодой человек. Попытка, говорят, не пытка…

– Товарищ Коба, – осторожно сказал я, – я знаю, что вы начали писать какую-то свою программу о реформировании социал-демократической партии в свете полученных от нас новых знаний и нашего опыта. Могу ли я с ней ознакомиться? Может быть, я смогу помочь вам своими советами?

Товарищ Коба внимательно посмотрел на меня, а потом покачал головой. – Александр Васильевич, – ответил он, – вы только не обижайтесь, но я не могу вам показать свои заметки. По крайней мере, пока. Во-первых, они еще не дописаны, а, во-вторых, с точки зрения партийной дисциплины, требуется, чтобы в первую очередь с ними ознакомился Центральный комитет нашей партии. Вы не поможете мне отправить их товарищу Ульянову? Я сейчас не могу сказать точно, где он точно находится, но, скорее всего, он в эмиграции. Думаю, что по своим каналам вы его легко найдете…

– Товарищ Коба, – сказал я с легкой улыбкой, – а вы сами не желаете лично съездить к Владимиру Ильичу, и переговорить с ним? Расскажите ему о наших делах, о существовании такого нового фактора, как пришельцы из будущего, ну и, конечно, покажите свои записки.

Коба удивленно посмотрел на меня, – Александр Васильевич, вы, наверное, шутите? Ведь я же беглый ссыльнопоселенец. Кто меня выпустит из России? Нет, это же просто невозможно!

– Как вы уже успели убедиться, Иосиф Виссарионович, – пошутил я, – для нас в этом мире нет ничего невозможного. Мне важно получить ваше согласие. Остальное, что называется, вопрос техники… Вы, поймите, ваша поездка – это вопрос государственной важности. Наши товарищи, там, на Дальнем Востоке, уже убедили нового монарха в том, что без радикального улучшения положения народа России никогда не стать Великой. Или мы сейчас все вместе, включая меня, вас, Михаила II, Владимира Ильича, навалимся на стоящие перед страной проблемы, или наша история в двадцатом веке повторится вновь, со всеми ее ужасами и миллионами погибших в гражданской войне, умерших от голода, оказавшихся в эмиграции.

Мы, к примеру, чувствуем свою ответственность перед страной, – я помолчал, глядя на собеседника, – а вот вы, товарищ Коба, что чувствуете?

– Ну, Александр Васильевич, вы меня опять удивляете, – произнес, Коба, глядя на меня с некоторым недоверием, – Конечно, я знаю, что вашему слову можно верить, и я с радостью воспользуюсь вашим предложением. Разумеется, понимаю, что вы потребуете, чтобы я дал слово вернуться потом назад в Россию. Да, я такое слово вам дам. Но, чтобы вы не переживали, я готов ехать к Владимиру Ильичу с вашим сопровождающим. Только не надо того симпатичного жандарма, с которым мы ехали из Батума. Меня могут неправильно понять мои товарищи по партии.

– А против поручика Бесоева вы не возражаете? – спросил я, – я думаю, что с Николаем Арсеньевичем вы уже нашли общий язык. Тем более, что вы с ним почти земляки.

– С ним я с радостью отправился бы в путь, – с улыбкой ответил Коба, – он прекрасный человек, и надежный товарищ. К тому же в беседе с ним Владимир Ильич быстрее поверит в то, что он один из пришельцев из будущего.

– Вот и отлично, – кивнул я, – и, если вы не против, то возьмите с собой и нашу очаровательную Ирочку. Она, между прочим, журналистка, и будет очень рада написать серию статей о том, как реагируют жители европейских стран на известия о наших победах на Дальнем Востоке, и о цареубийстве.

Глаза у Сосо радостно блеснули, он с готовностью кивнул. Я пришел к выводу, что насчет нашей Ирочки он ничего против не имеет. Скорее, даже наоборот…

Часть 10. Орел и Хризантема.

17 (4) марта 1904 года. Утро. Тихий океан, 33осш. 138овд, АПЛ “Северодвинск”, глубина 200 метров, скорость 28 узлов, курс Норд-Ост.

Император Михаил II, адмирал Ларионов, и Великий князь Александр Михайлович.

– Итак, господа, мы вполне вовремя управились с Японией, – сказал император Михаил, когда принесший кофе вестовой вышел из каюты, – Разбираться с Британией нам будет куда сложней, – Михаил вздохнул, – Видит Бог, я не хотел этой работы, но если Он так решил, то я пойду до конца. Как там, Виктор Сергеевич, говаривал ваш президент, – “как раб на галерах”, то есть править без всякого удовольствия, исходя лишь из осознания того факта, что никто кроме тебя не сможет сделать эту работу. Да и мой прадед Николай I называл себя порой “каторжником Зимнего дворца”.

После некоторого молчания император сменил тему, – Но, господа, теперь, давайте поговорим о деле. Виктор Сергеевич, скажите, почему именно сейчас британцы пошли на это преступление? МамА уже телеграфировала мне, что созданное вашими товарищами Главное Управление Госбезопасности уже поймало всех руководителей заговора. Британский след в деле о смерти моего брата настолько отчетлив, что нет сомнения в их участии в этом деле. У моего дяди Владимира Александровича и кузена Кирилла Владимировича, конечно, рыльце тоже в пушку, но в этом деле они марионетки, которыми управляли другие люди, предпочитающие оставаться в тени.

Я хочу знать, зачем британскому правительству вдруг срочно понадобилось убивать моего брата, не колеблясь при этом заявить о своей поддержке мятежникам. Я уже знаю, что в вашем прошлом, в ужасном семнадцатом году, Британия фактически руководила заговором против Ники, а когда он попытался спасти свою семью от расправы, англичане отказалась принять его на своей территории, понимая, что тем самым они обрекают всех Романовых на неминуемую смерть. Но даже тогда они предпочли остаться в тени, официально осудили это преступление, а всю грязную работу поручить своим тайным агентам среди революционеров. Что вы скажите, Виктор Сергеевич?

Адмирал Ларионов кивнул, – Все довольно просто, Михаил Александрович. Это обычная истерика. У джентльменов сдали нервы. Нечто подобное было и в наши времена. Например, после поражения Франции в 1940 году англичане, панически боясь, что французский флот достанется германцам, напали на своих союзников, и хладнокровно расстреляли французские корабли прямо в Оранской бухте. Погибли сотни французских моряков. А ведь французы накануне этого предательского нападения твердо обещали своим бывшим союзникам, что ни один корабль не достанется немцам.

Теперь вы видите, что наши действия здесь, на Тихом океане, и решения принятые вашим братом, сорвали британские планы, составленные с учетом ближней, средней и дальней перспективы. Огромная Россия должна была потерпеть поражение от маленькой Японии, и после такого унижения потерять остатки своего авторитета среди ведущих стран мира. Наше своевременное вмешательство предотвратило подобный исход войны, и японцы вместо победителей оказались побежденными. Одним из побочных эффектов нашей победы стало предынфарктное состояние британской финансовой системы, вследствие ожидаемого дефолта Японской империи, по кредитным обязательствам перед английскими банками. Рассчитать с англичанами японцы могли лишь ограбив в случае победы захваченные ими Корею и Южную Манчжурию.

– Так вы, Виктор Сергеевич, считаете, что причиной всему были деньги? – задумчиво спросил Михаил, – Как-то низко и пошло для серьезных политиков.

– Не просто деньги, – сказал контр-адмирал, – а очень большие деньги. Политика, особенно англосаксонская, очень круто замешана на деньгах. Тем более, что в нашей истории, по результатам русско-японской войны и связанных с ней кредитами, британцам и французам все-таки удалось оттянуть очередной экономический кризис с 1904-го на 1908-й год. От настоящей добротной паники европейские, а особенно английские биржи спасает только изоляция нашего с японцами переговорного процесса от внешнего мира. Как только мы опубликуем условия мирного договора, начнется такое…

Тут уж, Михаил Александрович, вы должны проявить стойкость, и не слушать советы тех, кто будет подкидывать вам с идеи нового Берлинского конгресса и какого-либо международного посредничества в наших взаимоотношениях с Японией. Будьте уверены, Северо-американские Соединенные Штаты, в лице их президента Теодора Рузвельта, вместе с англичанами, поспешат “спасать японцев” от наших “варварских статей мирного договора”. “Голуби мира”, мать их…

При упоминания англичан у царя нервно дернулась щека. Ничем больше не выдав свое волнение, он сказал, – Я все прекрасно понимаю, Виктор Сергеевич. Будьте уверены, всех советчиков я пошлю… Ну, в общем, вы знаете – куда… К сожалению, я не могу объяснить эту дорогу лучше, чем это делал мой батюшка… МамА, правда, почему-то запрещала мне повторять его слова…

Усмехнувшись, адмирал Ларионов продолжил, – если сказать честно, то к разгрому Японии ваш покойный брат имел весьма опосредованное отношение. Да и англичанам не впервой бросать на произвол судьбы своих союзников. Даже в той ситуации, когда Россия оказалась победительницей, они, скорее всего, как-то выкрутились, продолжая стравливать между собой Россию и Германию. Рано или поздно эта закончилось бы большой войной между двумя континентальными державами.

План, создания Антанты, и последующее втягивание в нее нас посредством франко-русского союза, я считаю, при положительном для нас исходе войны потребовал бы от англичан минимальной корректировки. Все издержки должны были достаться побежденным японцам, но как говорят в тех же Северо-американских Штатах, проблемы негра шерифа не волнуют. Кому интересно, что там думают какие-то узкоглазые дикари в какой-то там Японии…