
Текст книги "Славия. Паруса над океаном"
Автор книги: Александр Белый
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
XXI
века. И все же, что не так? Выбравшись из приятного шелка постели, сунув ноги в домашние башмаки, подошел к высокому окну и одернул шторы. Солнечный зайчик прыгнул по глазам, и помещение спальни сразу же наполнилось ярким светом, а свежий воздух дохнул запахом хвои. Это строители специально не срезали группку сосновых деревьев, которые сейчас растут внутри двора цитадели. А створки окна были широко распахнуты, это вчера вечером Луиза по моему велению открыла, так они и остались на всю ночь. Кстати, горничных Марфушу и Глашку отсюда нужно будет убрать, моя управляющая их обеих терпеть не может. Правда, любовь у них взаимная, поэтому да, убрать, иначе еще поубивают друг дружку. Однако, что-то не так, даже проснулся от этого непонятного чувства… Ах, вот в чем дело! Вдруг, заметил в кронах сосен мельтешение каких-то клубочков, которыми оказались маленькие птички-корольки с желтыми пятнышками на лбу, порхающие с ветки на ветку и изредка тоненько поющих с посвистыванием на высокой ноте: “при-тюи… си-си-си”. Вот он, непонятный раздражитель, который меня разбудил, а ведь еще вчера-позавчера ничего подобного слышно не было. Раздвинув шторы и на втором окне, вышел из спальни и направился в конец коридора к лестнице, ведущей на центральную башню. Поднявшись на четыре пролета вверх, встретил бдящего караульного. – Сир! За время моего дежурства никаких происшествий не случилось! Караульный поста номер два, капрал Мигуля! – гаркнул он. – Никаких происшествий, Андрей, это хорошо, – сказал ему и вышел на площадку, под едва заметный свежий ветерок, который дул мне прямо в лицо… В лицо! Вот оно! Ветер поменял направление на вест-зюйд-вест! Взглянул вверх под навес крыши и увидел сияющее голубизной небо, на коем перышки белых, высоких тучек почти полностью исчезли и проплывали редко-редко. Вдали, за лесом мачт моих кораблей, раскинулись вчера еще темные, а ныне посветлевшие воды океана, пенные буруны исчезли, а легкий бриз накатывал на берег невысокую гладкую волну. Теперь все ясно, теперь все так. Просто, весна вступила в свои законные права! Время ожидания кончилось и от этой мысли на душе стало легко. С момента, прошедшего после возвращение второго каравана кораблей из набега, прошло четыре дня. Четыре дня непрерывных гулянок, свадеб и венчаний. Или наоборот – венчаний и свадеб? Среди освобожденных из рабства людей, половина оказалась братьями-православными из Австрийской империи, Греции, Московии, Польши, а также болгарских, бессарабских и сербских территорий Османской империи. Они-то фактически все и переженились. В первый день было пятнадцать венчаний, во второй сто восемьдесят, а вчера и позавчера – лавина. Все наши батюшки кадилом отмахали и отработали, как положено, а вчера к вечеру многие из них даже голос потеряли и уже не говорили, а сипели. Католики и протестанты с девчонками тоже перезнакомились, но с официальным бракосочетанием не спешили, надеялись, что на новых землях к ним пожалуют их собственные пастыри. Ну и ладно, надежда умирает последней. Вчера, наконец, сочетались браком и обвенчались наш новоявленный генерал-губернатор, господин Бульба Иван Тимофеевич и заведующая кафедрой алхимии будущего Южно-Африканского университета, а так же по совместительству директор химкомбината, госпожа Ангелова Рита. На фоне общего веселья, этот кутеж был не очень заметен, но все равно, народ гулял до третьих петухов (да-да, петухи у нас тоже есть). Лично я за четыре дня от подобного отдыха ужасно устал и около полуночи сбежал. Был горничными обмыт и бережно препровожден на кровать, после чего усердным трудом в постели выгнал все остаточные алкогольные пары и, в результате с утра – свеж, как огурчик. Сейчас демографическая ситуация почти выровнялась, хотя сорока пяти девчонок все равно не хватило. Даже вдовы погибших тут же получили предложения и покровительство наших неженатых воинов. Но с этим ничего уже не поделаешь, на моих новых землях бродят миллионы девок, выберут себе на любой вкус, запах и цвет. Ну и что, если славяне ассимилируют другие народности, а детки будут бело-черно-красно желтыми? Никаких национальностей великих деловаров, больных синдромом старшего брата, а также национальных меньшинств бездельников и алкоголиков, живущих за счет материальной дотации государства, у меня точно не будет, ожидает их судьба мамонтов. Если народ мой будет разноцветным, это не беда, главное, чтобы говорили на едином языке, ходили в единую церковь, а в раннем детстве сразу же после “Отче наш”, выучили гимн державы и пели его с гордостью до самой смерти. Тогда мы будем едины, богаты и непобедимы. Операция по восстановлению справедливости за прошлогоднее нападение на мой феод, прошла вполне успешно. Гора снесенной на площадь Агадира контрибуции, выглядела в несколько раз более впечатляющей, чем взятая под предводительством пана кошевого атамана Ивана Серко с богатого Бахчисарая. Конечно, до Генри Моргана, основателя клана мультимиллиардеров, который десять лет назад разграбил Панаму, а ныне от Британской короны получил дворянское достоинство, звание адмирала и должность вице-губернатора Ямайки, немного не дотянул. Но самую малость. Зато английским пиратам не уподобился и мертвый, разрушенный и сожженный город, после себя не оставил. И рабов не поволок в новое рабство, а освободил и сделал им довольно заманчивое предложение. Нет! Все-таки одно насилие произвел: переселенцев и новых моряков остригли, женщинам сделали профилактику от вшей, а затем, принудительно привили от оспы. К сожалению, в перспективу нового бытия поверили только три с половиной сотни специалистов и мастеровых, а большинство освобожденных отказалось воспользоваться предоставленными возможностями. За многие годы, а иногда и с рождения, они привыкли к своему рабскому существованию, и чего-нибудь менять в жизни не желали совершенно. Ну, а бывшие кандальники Агадир покинули с радостью и абсолютно все, до единого. После выплаты подъемных денег трем тысячам двумстам двадцати новым переселенцам, оставшиеся четыре миллиона триста семнадцать тысяч в золотых, серебряных и медных монетах, семь арб на мой корабль возили до самого вечера. И это не считая трофейного оружия, драгоценностей, предметов роскоши и прочих товаров. Масштабы результатов акции осознал только вечером, после полной загрузки отправляющихся в первый рейс двадцати восьми кораблей. Вообще-то не привык на ходу менять первоначальное решение, но в данном случае пришлось. Ну, зачем гонять по морю туда-сюда такую кучу денег, ценностей и товаров? Решил, что четыре шебеки Власьева, батальон Ангелова и две сотни казаков, как и планировалось ранее, остаются контролировать город и принимать гостей, а эскадра Дуги в составе четырнадцати вымпелов, со всеми переселенцами на борту, отправляется на Канары. С оставшимися четырнадцатью кораблями, в том числе одиннадцатью призами под командой новых шкиперов и бывшими рабами, пожелавшими вернуться домой, решил идти в Малагу. Так и поступили. Уже в сумерках, на корабль доставили гостей, бывших заложников – наследника герцога Леона графа Марко де Вальядо с окружением, которых поселили в каюте, предназначенной для священников. С отливом мы покинули бухту порта, а уже на рассвете вышли из залива в открытый океан. Эскадра Дуги, не меняя курса, так и поковыляла галсами на зюйд-зюйд-вест, а мы с попутным ветром отправились строго на норд, в сторону Европы. Все три дня плавания прошло совершенно без каких-либо приключений, впрочем, точно так же как и четыре дня плавания эскадры, ушедшей на Канары. В Португалию, чтобы высадить братьев Мотинью, заворачивать не стали, о чем их сразу предупредил, но они и так были счастливы, тем более, что первоначально собирался их высадить вообще на Тенерифе. В порт Малаги вошли перед закатом, шокировав администрацию наличием в нашем составе узнанных издали четырех берберийских шебек. Но настоящий фурор мы произвели на следующее утро, когда информация о наших приключениях стала достоянием всего города, и толпы обывателей сбежались посмотреть на разгрузку кораблей. В общем-то, корректно продуманную историю о первопричинах этого дела, а так же о захвате Агадира, довелось рассказывать лично на специально организованном приеме графа Малаги. Как это ни странно, но о нападении на мой феод и результатах боя, здесь уже ходили самые невероятные слухи. Кроме того, муссировались различные нелепицы о моем происхождении и грабежах магнатов московских и польских земель. И это мне категорически не понравилось, такие домыслы могли очень серьезно ударить по репутации и бросить тень на подконтрольные предприятия. А там и до разборок с негативными последствиями со стороны светской и духовной власти совсем недалеко. Оба графа, группа священников и весь высший свет города слушали мои сказки до полуночи. Главным их лейтмотивом была правдивая история о моем княжеском достоинстве в царстве Московском, о гибели отца и близких людей, о жажде мести своим обидчикам и о довольно солидном наследстве. А так же, почти правдивая история про наем тысячной армии охочих запорожских казаков, о воинском духе и умении которых в Европе знали не понаслышке; о взятии замка обидчиков, их наказании и восстановлении чести рода; о выигранном пари с князем Вишневецким, племянником бывшего польского короля. Увидев азарт и понимание в глазах дворян, услышав ахи и охи присутствующих дам, рассказал о том, как мне понравилась благословенная иберийская земля и о желании пожить здесь, пользуясь правами, предоставляемыми Испанской короной. Но так как амбасада Московского царства здесь отсутствует, следовательно, пройти процедуру индигената и подтвердить мое дворянское достоинство некому, то пошел другим путем и получил дворянство и подданство из рук короля за заслуги перед империей, – народ понимающе покивал, но кивки эти были вполне доброжелательны. Когда они присутствующие идальго и кабальеро стали задавать кучу вопросов о бое с панцирной кавалерией, рассказал об удачном размещении гуляй-города на болотистой местности, а так же попросил графа отправить на мой корабль посыльного с запиской. – Вот, – демонстрировал принесенные пистоль и мушкет с револьверными шестизарядными барабанами, – благодаря такому оружию я и победил. Кстати, его образцы мне изготовили именно здесь, в Малаге. – Но оно же очень дорогое, – многие дворяне загалдели, перебивая друг друга, – и ненадежное, сорок-пятьдесят выстрелов и все, нужно делать ремонт или выбрасывать. – Да, дорогое. Но оставленное отцом наследство позволило сотней таких стволов своих людей вооружить. Да, не надежное, и сейчас уже почти негодное, зато позволило выиграть бой с рыцарями Вишневецкого и захватить Агадир. Переведя разговор на последнее приключение, сказал, что заблаговременно подкупил шпионов, которые помогли проникнуть в город, а прибывшие на трофейных шебеках, переодетые под арабов казаки, закидали маслом и подожгли пиратские корабли, затем, удержали ворота города до прибытия основных сил. Потом, дамы упросили дона Марко рассказать и о его приключениях. Он поведал, как отправляясь в Новый Свет вместе с епископом Леона и своим секретарем попал в плен, как они сидели в тюремной камере, о сумме затребованного выкупа. А потом рассказал о чудесном освобождении и о глубокой признательности освободителю. Вопрос о размере полученной с захваченного города контрибуции считался некорректным и его никто не озвучил, но на следующий день полгорода могло лицезреть, как с утра до вечера грузили и вывозили тяжелые денежные мешки к Банку реконструкции и развития. Понимая, что нужно замазать злость и зависть окружающих, к вечеру посетил кафедральный собор и передал в дар церкви сертификат банка на сумму в пятьдесят тысяч серебром. Такой же сертификат вручил алькальду на развитие города. Это были суммы поистине королевские. Точно такие же сертификаты заготовил для передачи в Тенериф, столицу Канарского архипелага, на одном из островов которого расположен мой феод. В Малаге мне довелось пробыть полтора дня. Не затягивая дело в долгий ящик, оплатил кругленькую сумму за регистрацию призов, в том числе флейта “Селена”, семь шхун и четыре шебеки. Остальные корабли решил регистрировать в Тенерифе при возращении вторым рейсом. Кроме того, оформил принятие экзаменов под собственную ответственность, как офицер, патентованный Императорской военно-морской школой, и оплатил шкиперские патенты, кои администрацией алькальда были незамедлительно выписаны, заверены и в течение двух часов доставлены в компанию “Новый мир”. Затем, в кабинете управляющего компанией Паши Гихона, собрал топменеджеров направлений, заместителя Гихона – Яшу Паса, главного банкира Давида Пуйоля и директора страхового агентства Карлоса Басору. – Сеньор, – говорил Паша, – наши дела наладились и идут неплохо. У нас появились постоянные потребители и поставщики, с которыми мы заключили постоянные договора и по группам товаров заняли на рынке свои определенные ниши. Но после того фурора, который произвело вчерашнее появление вашего денежного и товарного каравана, ко мне сегодня подошли два очень солидных торговца с предложением о сотрудничестве. Но опять же, они заинтересованы в наших кредитах, поставках, страховании и безопасности. Это сотрудничество повысит наш товарооборот вдвое и соответственно увеличит прибыль. Но для этого нужен фрахт дополнительных судов и ваше разрешение на наем торговых агентов в Бильбао, Барселоне, Венеции и Марселе. Работать станет гораздо проще. – Ясно, – тщательно записал в блокнот все вопросы, поднял глаза на банкира, – Говори, Давид. – Я переживал, сеньор, что коли наш банк совсем новый, то с наличием клиентуры будет плохо. Но я ошибся, весь город видел, как его строили, что обворовать невозможно, видели, как выгружали уставный фонд в миллион серебром и сейчас постепенно к нам приходят серьезные вкладчики и клиенты. Но эти четыре миллиона триста семнадцать тысяч, которые вы вчера доставили, они для нас избыточны. Даже с увеличением финансовой активности, суммы уставного фонда на ближайший год нам вполне хватит, а дальше мы и сами заработаем. – Понятно, Давид. Теперь слушаю тебя, Карлос. – Сеньор, затраты по созданию агентства окупились за полгода, а на сегодняшний день нами заработано чистыми восемь тысяч талеров. Обычно к нам приходили два-три клиента в неделю, но вот что интересно, сеньор, сегодня утром пришли сразу четверо купцов, их интересуют гарантии качества услуг и безопасность. Да, они связали ваше имя с деятельностью агентства и считают его достаточной гарантией. Предполагаю, что все наши компании ожидает всплеск товарного и финансового оборота. – Очень хорошо. Теперь ты, Яша. – Карлос говорит, сеньор, что ожидается всплеск, я с этим согласен и думаю, что явление это не временное. И если откровенно, то все это благодаря вашему последнему приключению и демонстрации денежного каравана из порта к банку. Что же касается товара, который мы сейчас выгружаем и того перечня, который будет доставлен в скором будущем то, например, на все четыре с половиной сотни пушек, у меня покупатель уже есть. Он готов сегодня выложить за них триста шестьдесят тысяч. И за перец триста тысяч уже готовы отдать. По остальному перечню все распродам в течение трех-четырех недель. Минимально предполагаемая сумма от реализации потянет на один миллион двести тысяч, сумма колоссальная. И будет жаль, если она ляжет в банке без движения, тем более, что Давид не готов к операциям с такими суммами. Куда их вложить, ума не приложу. – Понятно. Теперь слушайте меня, господа. Через две недели передаю в ваше полное распоряжение одиннадцать торговых шхун, а через месяц подойдут еще четыре флейта. Устраивает? – Да, сеньор, отлично! – сказал Яша. – А сейчас по деньгам, – вытащил из блокнота сложенные листы бумаги и передал банкиру, – Это список вкладчиков под льготные семь процентов годовых, с вкладами от одной тысячи двести талеров до пяти тысяч, на общую сумму в два с половиной миллиона. Остальные деньги положишь на мой счет. Поручишь своим клеркам, чтобы к сегодняшнему вечеру все сертификаты были выписаны. Деньги за реализацию товаров тебе тоже внесут, оформишь их Паша, как оборотные средства. Итак, в течение месяца, в хранилище банка будет лежать около семи миллионов талеров, это с учетом уставного фонда, поступивших доходов и посторонних вкладов. Так? – Так, сеньор, – согласился Давид. – Яша, – ткнул пальцем в Паса, – с завтрашнего дня ты берешь в руки руководство компанией и становишься управляющим, а ты, Паша, от этой должности освобождаешься. Увидев, с каким недоумением на меня стали смотреть присутствующие, как их брови полезли вверх, поспешил продолжить: – И назначаешься ты, Паша, председателем треста. – Треста? А что это такое? – Это доверительное объединение предприятий. Даю тебе, Паша, полтора года. За это время ты должен создать в Бильбао, Барселоне, Венеции и Марселе точно такой же комплекс предприятий, как и в Малаге, а все здесь присутствующие будут твоими помощниками и подготовят профильных специалистов. Кстати, Давид и Карлос становятся генеральными директорами и кроме управления своими предприятиями, еще будут контролировать филиалы. Да, жалования отныне вы получать не будете. – А как? – обиженно спросил Яша. – Лично ты, Яша, будешь получать десять процентов от чистого дохода подконтрольной тебе компании, и так будут получать все первые руководители, но через год после испытательного срока. Вам же, ребята, Паша и Давид, готов согласиться на пять процентов от каждого подконтрольного предприятия. Кстати, Мадрид меня тоже интересует, денег в столице не меряно. Филиалы треста там организовывать не надо, но банк нужно построить обязательно. Займись им Давид, в первую очередь. Ясно? – Да, сеньор, – он вдруг высоко поднял голову, подбородок выдвинул вперед и развернул плечи. – Вот и будет куда рассовать по миллиону уставного фонда. От моего имени, разумеется. А на твоих предприятиях, Карлос, прибыльность будет сравнительно не высокая, поэтому, учитывая еще специфику вашей службы в вопросах безопасности всей компании, лично ты будешь получать двадцать процентов от дохода каждого из филиалов страхового агентства. Сказать, что ребята были шокированы, но довольны, значить ничего не сказать. Эскадра к вечеру выгрузилась полностью и я, тепло распрощавшись с доном Марко и приняв благословение епископа, которые с утра тоже собирались покинуть гостеприимного хозяина Малаги, отправился в порт на “Алекто”. Здесь собрал новых шкиперов, вручил им заверенные патенты, лицензии от компании “Новый мир”, лоции и бортовые журналы. После “виватов” в мою честь, это дело отметили бокалом доброго вина и разошлись по своим судам. Рассвет эскадра встретила далеко в море. За Гибралтарскими скалами сильный ветер сменился на крепкий, и держал довольно высокую встречную волну. Чтобы уйти от неудобного местного пассата, пришлось на восемьдесят миль отклониться от африканского побережья и по такой дуге подходить к Агадирскому заливу. К вечеру пятых суток мы были на месте. На причалах ничего не изменилось, стояли четыре наших шебеки и четыре отремонтированных и оснащенных шхуны. Но, несмотря на то, что от Канар сюда гораздо ближе, чем от Малаги, эскадра ушедшая на остров Ла Пальма, до сих пор не вернулась. Встретили меня заметно взволнованные Ангелов и Власьев. Все-таки с момента прощания прошло десять дней, то есть, все оговоренные сроки. Доложили, что за это время перехватили четыре каравана с шелковыми тканями и хлопком, но со стороны моря так никто и не заходил. Наверное таки, для небольших купеческих судов погода еще не совсем благоприятна. Пока мы вот так говорили, один из моих марсовых крикнул: “Вижу парус!”, и действительно, через склянку на горизонте стали видны изумрудные паруса десяти судов. Все правильно, четыре команды должны были свои корабли оставить в родном порту и прибыть пассажирами, а здесь принять уже отремонтированные и загруженные шхуны. Оказывается, в первую ночью при переходе потерялись три шебеки, управляемые неопытными бывшими старпомами, вот и собирались в кучу больше суток. Однако, хорошо то, что хорошо кончается. Опять согнали слоняющихся без дела рабов-бездельников и в течение суток все суда были загружены. Даже девять тридцатифутовых пушек, в которые и человека зарядить можно, бережно со стен были сняты, перевезены на пирс и загружены в один из трюмов. В обратный путь отправились через Тенериф, куда прибыли рано утром. Здесь каким-то образом о наших похождениях, а так же об освобождении из плена наследника Леонского герцога и его окружения, были осведомлены абсолютно все. Однако, решил не задерживаться, но настоятельной просьбе алькальда отказать не имел права и во время сиесты, три часа рассказывал о захвате Агадира. После дачи взятки властям, от меня отстали и, забрав готовые документы о регистрации четырех шхун, еще до сумерек и прилива успели выскочить из порта. В море разделились, двадцать один корабль отправился на Ла Пальму, а одиннадцать шхун под общей командой грека Папандреу – в Малагу. По прибытию домой, сразу же стали выгружать товары, подлежащие продаже компанией “Новый мир”, а нужные в походе догружать. А тридцатифутовые пушки установили в портовые равелины, по четыре штуки в каждый, изъяв ранее находившиеся там восемнадцатифутовые, которые теперь пойдут в подарок на Запорожскую Сечь. По результатам похода, некоторым командирам решил повысить звание. Его бы с годик подождать, но нет у меня командного резерва, поэтому, морские лейтенанты Власьев и Сова, получили капитанов, а прапорщик Карнаух – лейтенанта. Взвалил на них по дополнительному мешку ответственности, воины они упорные и серьезные, пусть несут. Премиальные доли с общего хабара были рассчитаны давно, и минимальная сумма получилась в одну тысячу двести талеров. Много это или мало? Много для этого времени, немало даже для начала двадцатого века, когда такая сумма составляла годичное жалование боевого российского офицера. Деньги выплатил всем, даже тем, кто непосредственное участие в бою не принимал как, например, группа мастеров Ивана Бульбы или бойцы комендантской роты лейтенанта Васюни. Вручив на общем построении моей маленькой армии лично каждому бойцу сертификат банка, разрешил всеобщий отдых и гулянья. Правда, бойцы Васюни все эти четыре дня участия в гуляньях не принимали, как несли службу “через день – на ремень”, так и продолжали нести. И сейчас, стоя на центральной башне цитадели, еще раз глубоко вдохнул свежий воздух, осмотрел бухту с кораблями, полностью снаряженными и готовыми к отплытию, кивнул караульному капралу Мигуле, развернулся и направился приводить себя в порядок. Довольно отдыхать, пора в поход. Перед тем, как зайти в туалетную комнату, снял пижаму и посмотрел на свое отражение в высоком зеркале. Да, теперь это был не тот казачок Мишка, которого впервые ощутило заброшенное из
XXI
века воспаленное сознание Женьки. Стройное тело, казалось бы, не изменилось, по-прежнему выглядело не перекаченным, а перевитым сухими узлами мышц, как и положено воину-мечнику. На лице уже давно появилась растительность, сначала усы, а сейчас из юношеского пушка и бородка закурчавилась. Надо сбрить, тем более, что специальная “коса” имеется, когда-то в Толедо приобрел. А вот небольшие усы оставлю, Любке нравится, когда щекочусь во время поцелуя, она так заразительно смеется! Да и реноме поддерживать надо, какой же это казак, да без усов? Идальго, кстати, без усов тоже будет выглядеть странно. Совещание с офицерами и начальниками служб решил провести в столовой. В кабинете спокойно могли разместиться двенадцать человек, а здесь кроме моего кресла за столом стояло сорок девять стульев. А еще из коридора резные скамейки принесли и у стенки поставили, так что смог пригласить всех лыцарей, казацкую старшину и руководителей служб. Прибыли так же оба епископа и отец Герасим, пристроились на дальней скамеечке и стали внимательно слушать. Справа от меня сидел Иван Бульба, дальше Антон Полищук, Данко Ангелов, Петро Лигачев и другие воины. А слева, рядом, находилась Рита, а далее, командиры кораблей и мастера. Команда. Нет, не исполнителей, а настоящая команда единомышленников, большинство из которых имели стратегическое мышление и были готовы к самостоятельным действиям. Мне в глаза внимательно смотрели будущие военачальники, коменданты городов, правители областей и генерал-губернаторы территорий, ученые и промышленники. Даже сидевшие в отдалении начальник моршколы Йохан Ван дер Кройф, издатель и полиграфист Карло Манчини, главный строитель Лучано Пирелли, попавшие к нам вместе со своими людьми не совсем по доброй воле, за последние недели увидели столько любопытного и уму непостижимого, что вчера однозначно подтвердили: они со мной. И не только потому, что подписали контракт и дали слово чести, а еще и потому, что со мной им будет ужасно интересно. – Товарищи лыцари! Братья казаки! Отцы! – склонил голову в сторону священников, затем, обозначил легкий поклон в сторону начальников служб, – Госпожа Рита! Господа! Наступил тот самый ответственный день, в ожидании которого люди здесь мучились целых полгода. Сегодня мы выступаем осваивать новые земли. Корабли необходимым оборудованием, оснасткой и товарами загружены полностью и готовы к плаванью. Осталось только воинам и крестьянам взойти на борт. Поэтому, больше тянуть не будем, отчаливаем сразу же после обеда. Раскрыл лежащий рядом объемный тубус и вытащил свернутые в рулоны полотнища. Здесь были уточненные карты звездного неба, лоции морских маршрутов и прибрежной полосы Европы и всего Африканского континента, лично мной доработанные. Были у меня карты с изображением берегов Индии, Китая, Японии, контурными добавками никому еще неизвестных земель Австралии, Новой Зеландии, Новой Гвинеи, отдельных островов Океании, будущих Российских берегов Дальнего Востока и западного побережья Северной Америки. Но давать их кому-либо еще рано, разве что Кривошапко, который отправится вместе со мной в кругосветку. Не потому, что другим не доверяю, просто, в жизни всякое случается. – Юнга! Раздай всем присутствующим, – в мгновении ока из-за спины появился перепуганный мальчишка, Славка Орлик и я ему вручил рулон с детально прорисованными картами южной части Африки. Дождавшись, когда все их получат и развернут, продолжил, – Очерченные красным пунктиром границы с семнадцатой по тридцать вторую параллель, это моя земля! Называется Южно-Африканское графство княжества Славия. Таких карт в Европе нет, считается, что в этом месте находится безжизненная пустыня. Действительно, есть там пятно пустыни, которое занимает пятую часть графства, но место это никакое не безжизненное. В сезон дождей здесь бродят огромные стада антилоп, а следом за ними, естественно, прайды львов, стаи гиен и шакалов. А когда наступает жара, живность мигрирует на ее окраины. Во всех остальных местах, это богатейшая на природные ресурсы земля, пригодная для скотоводства и земледелия. Да, раньше я вам рассказывал про эти места, но совсем выпустил из виду, что урожаи здесь собирают два раза в год. – Так вот, северная граница графства проходит от устья реки Кунене до ее середины, затем от середины реки Окаванго до указанных рисками солончаков. Кстати, здесь соли столько, что можно всю Европу кормить ложками тысячу лет. Далее граница идет между горной грядой и от истоков реки Лимпопо до ее устья. – На тридцать второй параллели, в районе мыса Доброй Надежды находится небольшая Голландская колония, которая является перевалочным пунктом при путешествии кораблей в Индию. Наша южная граница проходит километрах в трехстах выше их поселений. Лет двадцать нам туда ходить не надо, да и они к нам точно никогда не придут, полагая, что здесь безжизненные земли. Я ничего не путаю, герр Йохан? – Истинная правда, все знают, что там пустыня. Но вам я верю, – тихо сказал голландец, а затем спросил, – Ваша светлость, а велико ли графство? – По территории соизмеримо с шестью Испаниями, – выждав, пока замолкнет гул удивленных голосов, продолжил, – Обратите внимание на четырнадцать подписанных кружков. Это названия городов, например, Иванград – столица графства, Стоянов – крепость-порт и административный центр провинции на западном побережье в устье реки Оранжевая, Лигачев – крепость-порт и административный центр на восточном побережье в глубоком заливе, в ста милях ниже устья реки Лимпопо. А дальше, Пугачев, Ковалев и другие города, названные в честь первых комендантов. – О-о-о, – загудели за столом, а Орлик спросил, – Сир, а почему ни один город в графстве не назван вашим именем? – Еще назовут. Со временем здесь вырастут сотни городов, и называть их будут по-разному, но в честь каждого из здесь присутствующих обязательно, не сомневайтесь. Потому, что именно вы стоите у истоков создания государства, именно вы творите историю. – А сейчас слушайте боевой приказ. Капитан Власьев! – Я! – он резко отодвинул стул и вскочил на ноги. – Назначаетесь командиром группы, в составе восьми парусно-весельных кораблей. Задача подразделения – патрулирование и охрана западного побережья графства, порт базирования – Стоянов. – Есть! – радостно блеснули его глаза. – Получите новые карты и лоции! – передал ему восемь комплектов, – Капитан Сова! – Я! – Назначаетесь командиром группы, в составе четырех парусно-весельных кораблей. Задача подразделения – патрулирование и охрана восточного побережья графства, порт базирования – Лигачев. – Есть! – глаза молоденького капитана Совы блеснули не менее радостно. – Через девять месяцев в состав группы направим еще четыре шебеки, как только будут подготовлены офицеры и команды, а сейчас получите новые карты и лоции. Капитан Дуга! – Я! – Ваша группа кораблей после доставки грузов, выгрузки десанта и пассажиров, возвращается в метрополию в распоряжение компании “Новый мир”. На обратном пути пойдете через Канары, в сейфе коменданта Васюни возьмешь грамоту великого визиря. Затем, загрузишь на свой корабль приготовленные на Сечь подарки: десять пушек, четыреста пистолей, двести аркебуз, тридцать мушкетонов, тысячу ятаганов и палашей, отливки железа, меди, олова и свинца. А так же пятьдесят тысяч талеров. Кому, сколько и чего давать, знает прапорщик Черкес, он пойдет с тобой главным интендантом. В Хаджибее нужно быть в середине сентября, будешь действовать от моего имени. Комендант в курсе дела, никаких проблем не будет. Этот вопрос мы неоднократно обговаривали, думаю, муссировать его больше не стоит. – Так точно, сир! – боднул головой капитан Дуга. – Лейтенант Васюня! – Я! – Обучение славянскому языку воинов и переселенцев на твоей совести, и на совести переданных в твое распоряжение десяти инструкторов. И курсантов моршколы к этому делу тоже подключай. – Есть, сир! Все сделаем, как надо! Вы только об оружии и патронах для новичков позаботьтесь. – За полгода, думаю, производство развернется, так что по три сотни револьверов и винтовок в твое распоряжение отгружать будут ежегодно. Ну и патроны тоже. Итак, порядок наших действий неоднократно оговорен, команды сформированы, прошли неплохое слаживание, десант и пассажиров по кораблям распределили, больше говорить не о чем. Кстати, сеньор Лучано, вы разделили своих строителей на четырнадцать бригад? – На пятнадцать, ваша светлость, четырнадцать останется в графстве, а я уйду с вами дальше. – Отлично! В кого-нибудь вопросы есть? – подождал минуту, но никто ни о чем спрашивать не стал, – Вопросов нет. Тогда напоминаю, отчаливаем с началом третьей вахты, идем двумя параллельными кильватерными колоннами с дистанцией в двадцать кабельтов. Все, господа, свободны! * * * До экватора двигались по очень удобному пассату и преодолели две с половиной тысячи миль буквально за восемь дней. Праздник Нептуна, с посвящением фактически всех моряков в “рыцари моря”, с ряжеными чертями, а так же песнями и плясками, не праздновали, батюшки были категорически против “всяческих языческих кривляний”. А вот молебен на всех кораблях отслужили, после чего на каждом корабле была вскрыта бочка с сухим вином. Матросы и пассажиры от него не напились, но разноязыкие песни пели. Оставшиеся две тысячи миль дались сложно, шли галсами, по ночам чаще обычного били в рынду, и плелись целых пятнадцать дней. К сожалению, сказывалось недостаточность опыта. В той жизни мне доводилось бывать по работе в городе Александр-Бей, который стоял на южном берегу устья реки Оранжевой, поэтому помнил, что начиная с южного тропика вдоль всего побережья пустыни Намиб, это будет самый первый выход в океан большой, полноводной реки. Однако, я его едва не проморгал. Дело в том, что из-за сильных круглогодичных прибоев и непостоянных прибрежных течений, выполнять каботажное плавание близко к берегу было невозможно, поэтому, мы держались далеко в океане. Часто осматриваясь в подзорную трубу, вдруг увидел это самое устье фактически уже на траверзе левого борта. Быстро скомандовал вымпелом курс галфвинд (около девяноста градусов), стал выполнять эволюции и, наконец, направился к берегу. Вход в бухту получился, словно по кипящим волнам послештормовой качки, нос корабля клевало, как на качелях. Зато шебеки, убрав паруса, влетели на веслах совершенно без проблем. В конце концов, мы вошли в спокойную воду и недалеко от берега бросили якоря. Для двухсот тридцати воинов, двухсот пятидесяти моряков, трех сотен рабочих и мастеровых, а так же полутора тысяч крестьян поход уже закончился. Здесь им предстояло жить, воевать и трудиться. Но счастливы были сойти на берег за три недели непрерывного похода не только новые местные жители, но и все семь тысяч прибывших. Даже та часть лошадей, коров и коз, которых выгрузили в этом месте, и которых шатало, словно стебли на ветру, по истечению десяти минут от счастья чуть с ума не сошли. За два часа все люди, наконец, были на суше и немного отошли от непрерывного трехнедельного путешествия. Вот и батюшки сошли на берег, высоко и торжественно неся хоругви с изображением Спасителя и Матери Божьей, а Иван Тимофеевич забрал у Славки Орлика древко со свернутым знаменем княжества, развернул его и стал рядом со мной. Полотнище сразу же затрепетало на ветру. Шум многотысячной толпы резко стих и все замерли в ожидании и с неподдельным любопытством в глазах. – Это – моя земля! Но если кто-то считает иначе, пусть выйдет и оспорит! Здесь и сейчас! Либо молчит до скончания веков! – я вытащил из ножен шпагу и воткнул в песок пляжа. Поднял голову и встретился с глазами воинов, священников, мастеровых и крестьян, и нигде не увидел злобы или отторжения, лишь только надежду. Часть вторая Первый поход под знаменем двух грифонов Глава 1 Корабль слегка покачивало, поскрипывали снасти, за бортом шуршала волна, а палуба слегка вибрировала от множества приглушенных шлепков, словно били дробь по расстроенному барабану. Проснулся, как обычно, посреди последней вахты, буквально за минуту-две до ударов в рынду. В каюте было светло, солнце уже склянку назад, как вынырнуло из моря. По привычке быстро поднялся с койки, которой мне служил большой и широкий рундук, даже не рундук, а сундучище, на котором свободно могли расположиться два человека. В нем хранились мои личные вещи, три металлических ящика с деньгами, а так же оставшиеся десять флагов княжества. Моя каюта была самой большой на судне, но все равно, все свободное место здесь было чем-то занято. Стол, над ним полочки с бордюрами, чтобы ничего не вываливалось, кресло, а под красивой резной лавкой еще два небольших рундука. В левом углу был встроен массивный шкаф и объемный глобус на напольной подставке, а в правом – кабинка с унитазом и душем. Стену напротив входной двери украшал мой личный штандарт, где на двойном белом полотнище с золотой бахромой, были вышиты два грифона, удерживающие синий щит с изображением двенадцатилучевого солнца, а над ним трезубую корону и боевой шлем с подшлемником и меховой оторочкой. Как только вахтенный ударил в рынду, я уже был одет в шорты и завязывал шнурки мягких ботинок. А еще через минуту вышел под яркое утреннее солнце, вдохнул свежий воздух и вклинился в круговорот мальчишек-курсантов, которые во главе с Антоном по палубе наматывали круги между баком и квартердеком. Затем, выполнили разученный всеми еще два года назад “советский” гимнастический комплекс, после чего самые мелкие курсанты сделали один забег по вантам на самую верхотуру, а более старшие – по три. Мальчишки не лентяйничали, а старались вовсю, да и не могли они расслабляться, дисциплина здесь была жестокая, палочная. Закончив утреннее физо, они побежали приводить себя в порядок, а я сначала с Антоном Полищуком, затем, по очереди с лейтенантами Бевзем и Сокурой на протяжении еще двух склянок, фехтовали тяжелыми тренировочными шпагами. Когда даже мое сухое тело стало покрываться густыми каплями пота, а по щеке побежал щекотный ручеек, посчитал тренировку законченной. Душ принял короткий, так как к пресной воде относились очень бережно. Когда надел штаны, ботинки и белую рубаху, ко мне пожаловали оба епископа и отец Герасим, мы столовались вместе. Правда, кухня была такая же, как и во всей команды, отличалась только утренним кофе. В дверь тихо постучали. Сначала заглянула лысая башка, а следом протиснулся и весь Фомка, который притащил поднос с кофейником, пустыми чашками, сухарями, ломтиками хамона{19} и сыра. Моего каширского мальчишку-конюха на острове полгода гоняли на физо, заставляли работать в мастерских “старшим, куда пошлют” и вбивали в голову, а часто розгами в задницу чтение, письмо и арифметику. Как только я появился после похода на Агадир, Фомка от всех нарядов и учеб резко закосил и стал держаться поблизости. И на “Алекто” влез, нахально расталкивая всех локтями, в качестве моего особо приближенного слуги. Даже первую ночь спать устроился у двери моей каюты, но был изловлен Полищуком, зачислен в военно-морскую школу и изгнан в курсантский кубрик. – Господину нужен умный, толковый, смелый и сильный слуга, а не такой хитрый прохвост, как ты, – выговаривал Антон. В общем, не избежал Фомка учебного процесса, от которого уклонялся всеми правдами и неправдами. Был он не единственным курсантом не из воинского сословия, а из смердов, таких было еще десять Антоновых родственников, но службу в школе поставили крепко и за это их никто не шпынял. В общие наряды Фомка не ходил, у него был круглосуточный постоянный наряд: услужение князю без отрыва от учебного процесса. Однако, я его не мордовал, определил нетяжелые обязанности и составил четкий график работ: подать завтрак и ужин (обед был только у курсантов), провести ежедневную влажную уборку в моей каюте и смотреть за чистотой одежды и обуви. По сложившейся традиции, в восемь утра я заступал на самую первую вахту, поэтому, как только склянки известили ее начало, поднялся на квартердек и принял рапорт от дежурного вахтенного офицера, коим ныне стоял лейтенант Кульчицкий. Оглядел обе кильватерные колонны, идущие бейдевиндом{20} относительно направления ветра, сосчитал корабли, которых ныне осталось семнадцать, и сверил курс. Все отлично, идем так как надо и туда куда надо. Итак, сделаны первые шаги по освоению новых земель нового государства. В устье реки Оранжевой простояли пять дней. Многие спрашивали, почему она так названа, но я только пожимал плечами, не говорить же, что через сто лет в будущем голландские первооткрыватели должны ее так назвать в честь Оранской династии Нидерландских королей. Поэтому, когда Иван предложил назвать ее по-своему, то даже не возражал. Теперь на картах старое название было тщательно вытерто, а вместо него красовалась надпись: “Рось”. Первый день нашего пребывания прошел чудесно и насыщено. После торжественного молебна, заработали камбузы на кораблях и стихийные кухни на суше, а народ стал разбредаться по берегу. Быстро собрав командиров, приказал оповестить весь личный состав, крестьян и мастеровых, чтобы никто поодиночке не ходил, а перемещались вооруженными группами, ибо зверье здесь злое и человеком не пуганное. Впрочем, лекцию об африканской фауне, я читал для всех офицеров, казачьей старшины и сельских старост, еще на Канарах. Даже перерисованные компаньонами Карло Манчини изображения слонов и буйволов, жирафов, носорогов и гиппопотамов, львов, леопардов и гепардов, крокодилов, шакалов и гиен, самых различных антилоп, кабанов-бородавочников и поросят-муравьедов, страусов и дроф. И множество разных змей. А в этом устье, кроме всего прочего, раскинулись огромные водно-болотные плеса и торфяники с бесчисленным множеством перелетных птиц. Прямо у воды, в зарослях осоки паслись небольшие группки непуганых рыжих антилоп{21}, а дальше, взглянув в окуляр подзорной трубы, километрах в шести от побережья увидел тучные стада антилоп винторогих{22}, коричневого окраса с поперечными белыми полосками на теле. Что более всего меня удивило, так это то, что вдоль всего левого берега реки, уходя далеко в саванну, были не только заросли кустарника, но и целые рощи лиственных деревьев. Интересно, в конце 20-го века, здесь ничего подобного не было, сплошь саванна и искусственные насаждения плодовых деревьев. Эта местность по направлению к югу так и называлась – “Путь садов”. Значит, нашим строителям, которые планировали работать только с камнем, известью и глиной, уже будет легче. Да и живности такой в этих местах не было. Впрочем, не только в этих местах, за каких-то сто пятьдесят лет фауна на девяносто процентов была уничтожена по территории всей Южной Африки. Носорога, буйвола или слона можно было увидеть разве что в природном национальном парке “Крюгер”. Лично я их видел именно там, в той жизни, где три дня провел на фото-сафари. Вообще-то стрелять в африканской саванне тогда тоже доводилось, но так, по мелочам, зато в этой жизни оторвусь по полной программе. Начнем прямо сейчас, цивилизация терпеть по соседству леопарда, льва или гиену ну никак не может и этот вопрос нужно решать быстро и кардинально. – А давайте-ка братцы, выбьем отсюда хищника, чтобы жить не мешал. Да сотню голов антилопы возьмем. На обед. – О! Ур-ра! – воинская братия такое мое предложение встретила с азартом и довольными криками. Полторы сотни оклемавшихся скаковых лошадей были тут же оседланы, и Фомка, вынырнув как из-под земли, подвел ко мне чью-то пегую кобылу и передал чехол с моим винчестером. – Иван Тимофеевич, ты с полусотней прочеши рощи и обойди стадо вдоль берега, бейте все, что похоже на кошек и собак, а мы пойдем цепью и шуганем их со стороны саванны. Только будьте осторожны, идите не спеша, лев здесь, это царь зверей, не попадитесь ему на зуб. – Не переживай, – его короткий снисходительный взгляд говорил, мол, не учи сынок отца… затем, он поднял руку с винтовкой и выкрикнул, – Тронулись! Копыта их лошадей, утопая в свежей зелени молодой, сочной травы, направились к кустарникам и роще, и уже минут через двадцать стали слышны частые выстрелы. Приказав рассыпаться по фронту, пошли и мы, обходя стороной стада пасущихся антилоп и забираясь глубже в саванну. Львиный прайд предстал перед глазами неожиданно. Выслеживая приближающуюся ранее никогда неведомую ни по внешнему виду, ни по запаху странной пищи, которую видели в наших лошадях и наездниках, хищники затаились крепко. И если бы не нетерпение одного из детенышей, который раньше времени раскрыл лежку, кое-кто из наших охотников мог бы пострадать. Как только львица и трое молодых львов себя обнаружили, сразу же были нашпигованы свинцом. Гривастый глава устроил засаду метрах в ста от местонахождения семьи, но услышав странные громкие хлопки и почуяв предсмертные крики львицы и молодых кошаков, резко выпрыгнул из зарослей, издал страшный утробный рык, от которого лошади присели на задние ноги и стремительно атаковал. Но, буквально в первом прыжке получив шальную пулю в глаз, безвольной тушей рухнул наземь и кубарем покатился по траве. Интересно то, что бродившие вдалеке непуганые антилопы на звуки выстрелов особо не прореагировали. Рогатые самцы только повертели головой туда-сюда и продолжали спокойно пастись, пока мы не подошли к самому стаду. Тогда-то они и выступили вперед, направив на нас рога. Мне такая облавная охота, когда по саванне довелось не скакать, а ходить прогулочным шагом, не понравилась совершенно. Даже не выстрелил ни разу. По львам не стрелял, так как они были далеко от меня, а валить неподвижную антилопу в упор, было не интересно. Зато нашли давным-давно обглоданный и вросший в кусты скелет слона с весьма солидными и тяжелыми бивнями. Однако, группа Ивана Тимофеевича порезвилась неплохо, они уничтожили два львиных прайда и три стаи гиен, у которых как раз начался весенний гон. А еще видели кучи слоновых лепешек, правда, самих слонов не встретили. В азарте добычи взяли в два раза больше, чем планировали, но ладно, так и быть, народ накормим “от пуза”. Стащили все туши ближе к берегу, чтобы не загаживать всю саванну и стали быстро свежевать. – Постарайтесь антилоп без надобности не уничтожать, – говорил Стояну, возвращаясь с охоты, – Здесь их тысячи четыре. Пасли их три львиных семьи, которые добывали по одной голове в день, то есть, около тысячи ста голов в год. Твоему гарнизону и двум близлежащим селам нужно будет на пропитание приблизительно столько же. Да! Слонов, если они не будут мешать делу или сельскому хозяйству, тоже не трогайте, не нужна вам такая гора мяса. И бивни пока не нужны, разве что найдете где-то обглоданный костяк. Обед прошел весело, люди были очень довольны. Впервые за двадцать три дня путешествия все наелись не соленого, а нормального свежеприготовленного мяса. Я тоже обедал на берегу в кругу офицеров и священников, которые после приема пищи затеяли разговор о миссионерской работе. Да, у меня на батюшек были очень большие надежды, и нисколько не сомневаюсь, что станут они главными организаторами в вопросах ассимиляции аборигенов в нашу культуру и религию. В этом разговоре особо не участвовал, но свое мнение тоже высказал. – Есть такое латинское выражение: prop ago, то есть, распространяю идею. Так вот, считаю, что среди местных чернокожих дикарей нужно пропагандировать наш быт, манеру одеваться, простенькое металлическое холодное оружие. Миссия будет успешной, если они поймут, что во всех делах смогут стать не просто похожими на нас, а такими же, как и мы, белые. А они этого возжелают очень страстно, уж поверьте. Единственное ограничение – им ничего нельзя давать бесплатно, никаких подарков, нужно сходу приучить, что за все в этой жизни нужно платить. Наши товары они должны оплачивать своими товарами и услугами, а так же, рабсилой или мальчишками и девчонками, переходящими к нам на постоянное место жительства. А пацан, еще не объявленный взрослым и не получивший в руки лук и копье, очень даже дрессируем. Из него можно вылепить, как из глины все, что угодно. Откуда знаю? Да, просто, знаю. Не стал им говорить, что еще из той жизни хорошо помнил, как целые народы, приученные считать себя обиженными, жили за счет подачек и дотаций, при этом для общества ни черта не делали, только паразитировали на теле государства. В своей державе подобного не допущу ни в коем случае. Эти мои высказывания возбудили новый круг обсуждений, но в процесс вникать не стал, так как голова была уже занята совсем другими заботами. После обеда все стали расходиться по своим делам. Крестьяне ушли подальше от пляжа, смотреть качество грунтов. Комки земли долго терли в руках, даже на язык пробовали и, в конце концов, сочли для земледелия если не хорошими, то вполне нормальными. В общем, говорят, пробовать надо. Они, конечно, не знали, что в местах, где сейчас селятся, в другой жизни уже все попробовано. Пригодными для ведения интенсивного сельского хозяйства были многие сотни тысяч квадратных километров графства. Какое из государств Европы может похвастаться подобным богатством? Разве что царство Московское. Плодородными были широкая полоса океанского и морского побережья всей южной части материка, а так же центральные области графства, в том числе и почти весь левый берег огромной реки с новым названием Рось. А посему, что там пробовать?! Работать надо!! Строители тоже не бездельничали. Под чутким руководством мастера Лучано, они пошли присматривать территорию будущей крепости. Для ее строительства выбрали обширную скальную площадку на берегу залива. Более удобного места трудно было найти, тем более, что и в той жизни город и порт стояли именно здесь. Собственно, крепость, как таковую, здесь ставить не планировалось, лишь только ряд оборонительных равелинов. А причин этому несколько. Во-первых, лоции морских путей в Индию предусматривают безопасный маршрут далеко за горизонтом от этого места. И, как мне известно из той истории, множество катастроф у Берега Скелетов и побережья пустыни Намиб, претерпевшие пионерами, стали причиной того, что к этому заливу не приблизится ни один корабль еще сто лет. А если какой и приблизится, то двенадцать кораблей, постоянно находящиеся здесь на боевом дежурстве, такого любопытного обязательно утопят. Найти же другое удобное место для высадки десанта, на ближайших двухстах двадцати милях побережья, обычному парусному судну фактически невозможно. Во-вторых, по заверениям первых исследователей, посетивших эти места в восемнадцатом веке, местные аборигены являются народом исключительно миролюбивым. По нашей стороне реки здесь обитают небольшие группы семей бушменов, это охотники-собиратели, проживающие родовым строем. А большие племена с самоназванием “наму” и “готтентоты”, кочуют по правому берегу вместе с мигрирующими стадами быков и антилоп. Первобытные люди, до прихода европейцев не знавшие металлического оружия, были совершенно не агрессивны, но чертовски любопытны. Приходили учиться к европейцам и подражали во всем, даже в повадках и одежде. Это потом они начали бунтовать и возненавидели белокожих, когда вместо взаимовыгодной торговли (то есть, честного грабежа – обмена товаров и услуг на стеклянные бусы, кусок материи или металлический нож), их стали натурально угнетать и порабощать, при этом безжалостно уничтожая. Конечно, для захвата нужных земель, если мирно не договоримся, придется и мне применять насилие, но рабство в любом случае культивировать не буду. В-третьих, даже случайная внешняя агрессия, нашим маленьким вооруженным силам с имеющимися системами вооружений, совершенно не страшна. Тем более, что никакая европейская экспедиция в ближайшие десятилетия сюда точно не планируется. Таким образом, период становления государственности и наращивания мускул, мы собираемся прожить тихо и мирно, по крайней мере, без европейского внимания. Вдруг, на периферии памяти возникло чувство огорчения. У нормального мужчины такой душевный дискомфорт возникает, когда он, например, видит на крыле собственной машины какую-то вмятину, появившуюся, непонятно откуда, или при чистке собственного карабина, когда на зеркале канала ствола замечает темное пятнышко. Вот и я вспомнил о царапине, которую увидел на полированной поверхности клинка боевой шпаги, когда вытащил ее из песка и убирал в ножны. Никакая песчинка такой след оставить не могла, но я догадывался о причинах ее появления, в чем решил убедиться окончательно. – Фомка! – слуга далеко от меня не отходил ни на шаг и был готов услужить немедленно, чем отчаянно гордился, – Беги к рудознатцам и принеси деревянный промывочный лоток. Повтори, что ты должен принести? – Деревянный промывочный лоток, ваша светлость! – Правильно. Давай, одна нога здесь, а другая там. Быстро! Пока он бегал, сам успел раздеться до трусов. Лоток принес лично рудознатец Андрей Нечеса, парень знатного казацкого рода, а ныне лыцарь. Именно он должен отправиться с экспедицией вверх по реке Рось, за водопад и пороги. Все остальные рудознатцы сейчас организовали добрую сотню помощников и усердно шурфовали прибрежную территорию: искали медную руду. – Сир! Вот лоток. А что вы будете искать, золото? Давайте помогу. – Нет здесь золота, Андрей. Впрочем, есть, но очень мало. А искать буду кое-что другое. Пойдем, покажу. Вернувшись на метров триста к пляжу залива, подошел к воткнутому в берег древку штандарта и отобрал в Андрея лоток. Затем, стал на колени, нагреб песка и пошел к воде, при этом заметил, что меня сопровождают добрые сотни две любопытствующих. Этот камушек, размером с приличную горошину, нашел в первой же пробе. – Что это, сир? – Андрей тоже разулся и стоял рядом со мной в воде, – Неужели алмаз?! – Он самый. – Ничего себе! Лежал прямо под ногами! – воскликнул из группы столпившихся на берегу воинов воодушевленный Стоян. Еще бы, это же, какое вспомоществование для бюджета города! – И сколько он может стоить? – Много. Завтра в каждого офицера на руках будет таблица соотношений веса и стоимости грамма серебра и золота, а так же карата драгоценных камней. Старателю будешь платить, Стоян, полталера за карат. Ну а за такой, – повертел в пальцах и прикинул на руке найденный кусочек кристалла, – думаю, пришлось бы выплатить около двух золотых дублонов. После моих слов народ на берегу охнул. Да, богатства здесь огромные. Пески пустыни Намиб, центральная часть Южно-Африканского графства, особенно в районе несостоявшегося города Кимберли, а ныне будущего города Пугачева, а так же обширная местность в среднем течении правого берега реки Лимпопо, являются богатейшими естественными кладовыми алмазов, в которых упрятано не менее половины всех запасов планеты. Качественно выбрать ручным способом их, практически, невозможно. Когда-нибудь, точно также как и в той жизни, здесь пройдут паровые земснаряды и драглайны, и выберут в два с половиной раза камней больше, чем было взято вручную. Случится это, может быть, еще при моей жизни, а может быть, при жизни моих наследников. Конечно, приемочную цену занизил раз в пять. Во-первых, здесь настолько богатые россыпи, что и при таких деньгах, старательская рентабельность будет сверхвысокой. Во-вторых, и это самое главное, ближайшие двадцать пять – тридцать лет, ну не собираюсь я начинать широкую торговлю бриллиантами. Для начала именно бриллиантами и никак иначе. Симпатичный крупный камень или сравнительно крупный, богатый человек всегда купит. Но что делать с огромной массой самых различных камней, маленьких и не очень, которых хватит на каждого жителя Европы? Если их даже не выставлять на продажу, а только засветить, то рынок драгоценностей рухнет. Поэтому, придется сделать так, как когда-то корпорация “Де Бирс”{23}. Используя древние верования о камнях, они начали многолетнюю планомерную рекламную и пропагандистскую кампанию о важности для человека даже самого маленького бриллианта, как дарителя успешности, здоровья, плодовитости и долговечности. Так вот, смею заверить, что в