Текст книги "Рюмка студеного счастья (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Через полчаса «Буханка» зарулила в гараж, при здании очень похожем на электрическую подстанцию.

Пассажир поманил за собой Тима и вошел в подсобку. Самую натуральную подсобку, с фанерными шкафчиками, сваленной в угол замаслено робой и столом с изрезанной и исцарапанной столешницей.

– Устал… – мужчина стянул с себя треух и тяжело приземлился на табурет. – Целый день на ногах, маковой росинки во рту не было. Не побрезгуете, Тимофей Тимофеевич, откушаете со мной?

Тим спокойно кивнул и устроился напротив.

– Почему нет, Григорий Федорович…

Он сразу узнал этого человека, потому что досконально изучил досье на всех руководителей спецслужб СССР перед поездкой. Широкое лицо с крупными чертами, мясистый нос бульбочкой, открытый взгляд и седые, волнистые волосы – это был генерал Григоренко Григорий Федорович, в бытность начальник 2-го главного управления КГБ СССР, управления заминающегося контрразведкой, а сейчас первый заместитель Председателя КГБ Союза Советских Социалистических Республик товарища Андропова Юрия Владимировича. Человек, которого характеризовали, как иезуитски хитрого гения советской разведки. Который сам стоил доброй половины всех спецслужб СССР и был автором множества гениальных операций, достойных учебников.

В подсобке появился еще один персонаж, расставивший на столе помятые аллюминевые миски с радикально бордового цвета борщем, исходящего одуряющим ароматом вареной говядины. Рядом с мисками уютно устроилась запотевшая початая бутылка «Пшеничной», граненые стаканчики и большое, сколотое по краю блюдо с порезанным розоватым салом с густыми мясными прожилками, зеленым луком и ломтями серого, еще горячего хлеба.

– Надо понимать, представляться нам нет нужды, Тимофей Тимофеевич? – Григоренко сам умело наполнил стаканчики.

– Нужды нет, Григорий Федорович, – быстро согласился Тимофей.

– Тогда, в добрый путь! – первый заместитель поднял рюмку.

Тим чокнулся, опрокинул в себя содержимое, сипло выдохнул воздух и зачерпнул ложкой борща.

Несколько секунд в подсобке слышались только звуки еды.

Тимофей откровенно наслаждался моментом и твердил себе мысленно:

«Только бы не дать слабину, только бы не дать! Ну как же красиво оформили, прямо слезы на глаза наворачиваются. Все в масть и борщик и даже ватники с треухами. Еще сейчас и наградят за героизм чем-нить красивым и важным…»

Чувствовалось, что антуражем и моментом встречи занимался очень знающий человек, просчитавший до мелочей ментальность Тимофея.

– Тимофей Тимофеевич Бергер! – Григоренко неожиданно встал.

Тим тоже на автомате поднялся.

– От имени Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик… – первый заместитель Председателя КГБ вынул из кармана алую коробочку. – Я уполномочен наградить вас за мужество и доблесть, проявленную при спасении граждан СССР орденом Красной Звезды! Вы достойны торжественного награждения, но момент не подразумевает…

Тим промолчал и просто проследил взглядом, как генерал прикрепил орден к ватнику.

Последовала короткая пауза, Григоренко немного помолчал и выудил из кармана очередную коробочку.

В подсобке снова металлически зазвенел его голос:

– От имени Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик, я уполномочен наградить вас, Бергер Тимофей Тимофеевич, за проявленное мужество во благо Союза Советских Социалистических Республик орденом Дружбы Народов.

Тим перевел для себя:

«За спасение посольских и экипажа самолета дали Красную Звезду, за Сташинского – Дружбы Народов. Лестно, мать его, лестно, но…»

Потом немного помедлил, аккуратно отколол ордена и положил их на стол.

– Благодарю за оказанную честь, однако, увы, согласно статусу офицера Республики Родезия я не могу принимать награды иных государств.

В подсобке повисла тяжелая пауза и первым, нарушил ее зампред комитета государственной безопасности.

– Ваши награды дождутся вас дома, – спокойно заявил он и убрал награды. – Этот момент рано или поздно наступит.

Тим молча склонил голову. Он не нашелся чем возразить. Кто его знает, удивляться он уже давно отвык.

– Вам может показаться, что наша сторона приняла вас сдержано, – продолжил Григоренко. – Однако, смею уверить, что мы достойно оцениваем перспективы нашего сотрудничества, а внешний антураж продиктован обстоятельствами. Когда к вашему визиту прикованы взгляды соответствующих служб всего мира, мы сочли необходимым создать впечатление…

– Мы все понимаем, – вежливо перебил Тимофей. – Пожалуй, оставим официоз, Григорий Федорович.

– Лады… – генерал протянул руку Тиму. – Ну что, еще по одной?

– Почему бы нет?

С музыкальным звоном в рюмки пролилась водка….

Глава 7

Глава 7

Опустевшие миски унесли, взамен появились точно такие, но уже с разваренной гречкой, обильно сдобренной зажаренной с луком тушенкой.

От восхитительного, такого знакомого аромата у Тима даже дыхание сперло. Сразу захотелось пропустить рюмашку и запихать в себя ложку с горой гречки с тушняком.

Тот, кто занимался режиссурой встречи, оказался просто гениален.

– Извините за простое угощение, – улыбнулся генерал-лейтенант. – Я привык на фронте к такой еде. И почему-то мне кажется, что вам понравится.

Он сам разлил остатки водки по стопкам и посмотрел на Тимофея.

– Нравится, – коротко ответил Тим. – Мне приходилось лакомиться в рейдах личинками из засохшего слоновьего дерьма, падалью и другой вкусной и полезной пищей. После такого, сами понимаете, я всеяден. А борщ я не ел с того момента, как ваши подопечные «повстанцы»… – Тим сделал тяжелую паузу и сухо продолжил. – С того момента, как они сожгли живьем моего отца и мать. Отец очень любил борщ, а мать его прекрасно готовила. А гречка с тушенкой в банках… ее у нас тоже хватает, в товарных количествах, причем советского производства. В трофеях достается. И перловка и рис с мясом. Родезийские парни из моей команды очень любят советские консервы.

– Выражаю вам искренние соболезнования… – Григоренко приподнял стопку. – К сожалению, война… – он сделал паузу, – очень несправедливая сука. Помянем ваших родителей?

Тим кивнул.

– Помянем.

После того как выпили, в каморке повисло молчание и первым его нарушил Тимофей.

– Перейдем к делу, товарищ генерал-лейтенант. Но, прежде чем я выполню свое обещание, хочу, чтобы вы не питали иллюзии в отношении моих мотивов.

По знаку Григоренко принесли еще одну бутылку водки, но Тим закрыл рукой свою стопку.

– Мне хватит.

Генерал с пониманием кивнул и даже не стал открывать бутылку.

– Итак, приступим… – Тимофей криво усмехнулся. – Я русский и люблю Россию. Но Россию, а не Советский Союз, а к коммунистической идеологии отношусь равнодушно, если не сказать отрицательно.

Тут он не соврал. Настоящий Тим Бергер сильно ненавидел коммунистов, мало того, ненавидел абсолютно все связанное с Союзом Советских Социалистических Республик. Он считал их врагами и не без оснований.

Сам Тимофей к СССР относился нейтрально, признавая его достоинства, но при этом понимая все недостатки. Ненавидеть эту страну ему было не за что. Но в данном случае, он посчитал нужным, выразить точку зрения именно прежнего хозяина тела.

– Любить мне вас не за что… – продолжил Тим. – Ваша идеология забрала у меня не только отца и мать, ног и почти всех предков, их вырезали во время «красного террора» после революции. Спастись смог только прадед…

Григоренко внимательно слушал Тимофея.

– Финансовых трудностей я не испытываю, – Тим улыбнулся. – Я миллионер. Карьерных устремлений тоже не питаю – с этим у меня более чем хорошо, да вы это и сами знаете. Порочных слабостей, тоже за собой не замечал. Ну, разве что кроме выпивки и женщин. Так что, причин становиться вашим агентом, у меня нет.

– И все же вы сейчас разговариваете со мной, – мягко заметил генерал.

– Разговариваю, – согласился Тим. – И буду разговаривать. Потому что люблю свою страну. Эта страна называется – Родезия. И сделаю все, чтобы ее не смогли задушить. Только по этой причине я сейчас с вами разговариваю. У нас есть три варианта. Первый – выживать самим. Поверьте, мы это очень хорошо и долго можем делать. Но этот вариант в долгосрочной перспективе проигрышный. Второй, самый предпочтительный для меня и вас – договориться с Советским Союзом. Этот вопрос будет обсуждаться отдельно, скажу только: у нас есть, что вам предложить. И третий вариант – пойти на поклон к Соединенным Штатам Америки. С ними мы тоже сможем договориться, но для нас он очень невыгоден. Американцы всегда больше берут, чем дают. Это как сделка с дьяволом, никогда не знаешь, что прозакладываешь за свою душу. Да и для вас наш союз с Соединенными Штатами Америки будет очень невыгоден.

Тим помедлил, еще раз усмехнулся и добавил:

– Так что, американские агенты в СССР, которых я вам отдам – всего лишь приманка. Повод сблизиться, начать разговор.

– Я ценю вашу честность, Тимофей Тимофеевич, – Григоренко склонил голову. Но союз Родезии с нашей страной… как бы это мягче сказать, выглядит нереальным. Вы не примете нашу идеологию.

– Идеология здесь не причем, – отрезал Тим. – Все те режимы, что вы поддерживаете в Африке, мягко говоря, водят вас за нос, вытягивая средства, как раз под предлогом идеологии. Мы будем надежными союзниками и не собираемся ничего из вас тянуть.

– А ваш режим апартеида?

– Нет у нас никакого апартеида, – устало заметил Тимофей. – Но я понимаю. Изменения в политическом устройстве Родезии нужны и они будут. Я привез с собой будущего чернокожего премьер-министра. Можно сказать, на смотрины привез.

– Тереза Нболе?

– Она самая.

Тим и Григоренко еще немного поговорили, а потом, генерал очень умело начал намекать на истинную причину разговора.

Но Тим все еще медлил, потому что еще не решил, кого из известных ему трех американских шпионов сдать первым.

В детстве, Тимофей очень дружил со своим дедом. Его дедушка был умным и мудрым человеком, великолепным ученым, академиком, в общем, в высшей степени достойным человеком, но питал одну маленькую слабость – слабостью была желтая пресса. При Союзе, понятное дело, ничего подобного не было, а когда ему пришел пушной полярный зверек – изо всех щелей полезло. Вот дед и ушел с головой во все эти «Совершенно секретно», «Интриги скандалы и расследования» и прочую «желтуху». А в таких изданиях, очень часто проскальзывали серьезные статьи о разоблаченных шпионах. А дед, все это Тимофею читал вслух и даже разбирал с ним статьи. Вот в голове и отложилось, помимо прочего мусора.

Воспользовавшись паузой, генерал подал знак, и ему принесли обычную канцелярскую папочку.

Заметив, что Тим на нее посмотрел, Григоренко подвинул папку к нему и поощрительно сказал.

– Думаю, вам будет интересно, Тимофей Тимофеевич.

Тим открыл папку и увел лежащую поверху листа бумаги пожелтевшую от старости фотографию, на которой был запечатлен мужчина в советском офицерском кителе времен Великой Отечественной войны.

Густые брови, широкая волевая челюсть, распирающая воротник мощная шея, на груди три ордена «Красного знамени» в ряд и ниже два «Красной Звезды».

Тим уставился на фотографию и неожиданно понял, что мужчина на ней неуловимо похож на его прадеда.

Уже догадываясь, кто это, он схватил листок бумаги и вслух прочитал:

– Бергер Петр Тимофеевич…

– Бергер Петр Тимофеевич, майор госбезопасности, – спокойно продолжил Григоренко. – Петр Тимофеевич, фактически легенда военной контрразведки Советского Союза. К сожалению, геройски погиб в августе сорок четвертого года. Это брат вашего прадеда, Тимофей Тимофеевич. Мы решили, что будет правильно, если вы узнаете о его судьбе.

Тим с трудом удержался от эмоций, аккуратно прочитал листок, положил его обратно в папку и с налетом неприязни ответил.

– Мне прадед рассказывал, что его брат погиб в застенках ВЧК. Его задержали фактически на его глазах. Он пытался его освободить и уехал из России только после того, как узнал, что брата расстреляли.

– Был и такой эпизод в биографии Петра Тимофеевича, – подтвердил генерал. – Страшные были времена, Тимофей Тимофеевич, всякого хватало. Но, как видите, Советская власть не только расстреливала. А брат вашего прадеда, сумел понять…

– Сумел простить Советской власти смерть своего отца и матери? – перебил генерала Тим. – Или вы мне сейчас покажете документы о том, что и они служили в ВЧК? Их похоронил своими руками прадед, после того, как его родителей ограбили и расстреляли пьяные матросы в Петрограде…

Тимофей резко замолчал, немного помедлил и тихо бросил.

– Хорошо. Это не имеет никакого отношения к делу. Я могу забрать эту фотографию с собой?

– Конечно, мы для этого вам ее предоставили.

– Вы должны понимать, что я тщательно проверю эту информацию и, если она ложная… нашему сотрудничеству придет конец.

– Мы это понимаем, – спокойно ответил Григоренко. – Проверяйте. Мы понимаем, какие ставки стоят на кону.

– Спасибо, – Тимофей поблагодарил генерала и неохотно заявил: – А теперь пишите. Николай Чернов. Отчество, увы, мне неизвестно. С 1962 года оперативный техник резидентуры Главного Разведывательного Управления СССР в Нью-Йорке. Грешил присвоением средств, при насущных закупках на нужды резидентуры, откладывал себе на покупку дорогой фотокамеры. Он фанатик фотодела. На этом его ФБР и взяло. Показали чеки, намекнули, что начальство за это по головке не погладит и Чернов спекся. Дальше они его передали на связь в ЦРУ. С этого момента все секретные документы, проходящие через его фотолабораторию, попадали в руки американской разведки. Тысячи и тысячи документов совершенно секретных документов, в том силе те, что удалось добыть у американцев резидентуре. Представляете ущерб, который он нанес? Увы, документальных доказательств у меня нет, но, уверен, вы и без них разберетесь со своим человеком. Думаю, он запираться не будет, а если будет, вы найдете способ развязать ему язык. Теперь самое время поинтересоваться, откуда все это мне известно.

Слушавший Тима с каменным лицом генерал кивнул.

– Вы правы, Тимофей Тимофеевич. Нам хотелось бы это знать.

– Мы обладаем впечатляющими агентурными возможностями, – сухо ответил Тимофей. – Надеюсь, вы правильно оцениваете Центральную Разведывательную Организацию Родезии? Вдобавок к агентурным и техническим средствам, у нас есть просто великолепный аналитический отдел, способный вытащить из крупинок информации настоящие сокровища и даже просто предсказать очень многое. В том числе, развитие событий в некоторых странах и даже Советском Союзе. Они, фактически, гении. Но информация по Чернову и остальным агентам США, попала в наши руки случайно. Сами понимаете, американская разведка в СССР нас интересует меньше всего. Реальные источники, сами понимаете, я не выдам.

– То есть, вы хотите сказать, что вам известно не только о Чернове? – Григоренко тяжело посмотрел на Тимофея.

– Да, не только о Николае Чернове, – вежливо улыбнулся Тимофей. – Остальные фигуры гораздо крупней и опасней для вас. Чернова я отдаю в знак доброй воли и потому что обещал его сдать. Остальных тоже отдам. Но уже с серьезными условиями.

– Какими? – быстро поинтересовался генерал.

– Позже, товарищ генерал, – вежливо улыбнулся Тимофей. – Сначала убедитесь, что я вам не соврал по поводу Чернова. И желательно это сделать как можно скорей. Еще до нашего отъезда домой.

Чувствовалось, что Григоренко очень хочется взять Тимофея за глотку, но генерал великолепно справился с собой.

– Благодарю, Тимофей Тимофеевич, – он протянул руку. – Мы с вами очень скоро еще встретимся. Есть какие-нибудь просьбы и пожелания?

Тим задумался и с улыбкой сказал:

– Разве что… разрешите мне погулять по Москве. Самому. Конечно, под оперативным сопровождением. Обещаю, бегать от ваших сотрудников не буду. Очень хочется пройтись по столице родины моих предков. Впрочем, я пойму отказ.

– Мы подумаем над этим, – серьезно пообещал Григоренко.

Тима отвезли в резиденцию. Дома он переоделся и снова с бокалом виски и сигаретой обосновался в кресле на веранде. Обрадованный возвращением хозяина, Бурбон взобрался на колени, свернулся клубочком и затих.

Тимофей немного побаивался, что КГБ банально изымет его из обращения, чтобы не выполнять какие-то там условия, которые, возможно, совершенно неприемлемые для Советского Союза. Изымут, промоют мозги, вытащат всю необходимую информацию, а потом, в лучшем случае, навечно отправят в закрытую ведомственную психушку, а там превратят в мычащего и пускающее слюни овоща. Не первый и не последний, схема отработана до автоматизма. Дипломатический скандал? Да плевать, как с гуся вода. Советскому Союзу и не из таких передряг выходить приходилось. Скажут, пропал, да и все. Трагический несчастный случай. Всякое бывает, окружающая действительность опасна, даже в Советском Союзе. К тому же, Родезия до сих пор изгой. В мире только позлорадствуют.

– Может придумать какую-то страховку? – от такого развития событий Тимофею стало немного не по себе. Он глянул еще раз на подаренную фотографию прадеда, хлебнул виски и опять задумался.

– Чайку, Тимофей Тимофеевич? – на веранде появилась Полина с подносом.

Тим кивнул, а потом поинтересовался у горничной.

– Что там мои коллеги? Катаются еще?

– Скоро будет, я уже собираю ужин, – с легким эротическим придыханием ответила девушка и намеком улыбнулась. – Но время еще есть.

«Пытаются поймать в медовую ловушку? – усмехнулся про себя Тимофей. – А что, трахну девчонку, а потом мне предъявят, мол, забудь об условиях, живо сдавай шпионов, иначе подкинем компру твоей жене и тестю. Просто и эффективно, правда, глуповато. Хотя, таким макаром очень многих профессионалов завербовали, как наших разведчиков, так и импортных. Но нет, только кумыс…»

И поинтересовался у нее

– Кто вы по званию Полина? Сержант? Или офицер?

– Да если бы! – весело прыснула девушка. – Вольнонаемная я.

– Выпьете? – Тим показал взглядом на бутылку и улыбнулся.

– Тимофей Тимофеевич… – горничная всплеснула руками, искусно сыграла смущение. – Нам не положено. Хотя… – она лукаво улыбнулась и решительно махнула рукой. – Наливайте, только чуть-чуть! Я сейчас рюмку принесу…

Она убежала, весело цокая каблучками туфель-лодочек.

Тим проводил ее взглядом и снова улыбнулся. Ему пришла идеяповодить за нос советскую разведку. Не всерьез, только понарошку, так сказать, поиграться в кошки мышки.

Вернувшаяся Полина, осторожно взяла полную рюмку, зачем-то зажмурилась, храбро выпила залпом, состроила забавную гримасу и пробормотала подсевшим голосом.

– Крепкая, жуть! На самогон деда Митяя, прадеда моего смахивает…

Тим подивился, насколько умело играет девушка и потянулся наливать еще, но Полина замахала руками и убежала, призывно виляя ягодицами.

– Ну, вас, Тимофей Тимофеевич, мне еще ужин собирать. Потом, может потом…

Через час вернулись родезийцы, все возбужденные и довольные.

– Это было… чудесно и волшебно… – наперебой тараторили девочки. – Еще, хотим еще! А какое у них… большое дерево с игрушками! Вся светится!

– Нормальная страна, – скупо пробурчал Питер, присаживаясь за стол. – Нормальные люди, только чертовски холодно. А кормят и поят вообще замечательно… – он убедился, что остальные разбежались по своим комнатам переодеваться и поинтересовался у Тима. – Надо понимать, ты не зря остался? Были подходы к тебе?

Тимофей кивнул и поманил министра на улицу и уже там ответил:

– Были, дядюшка Питер. Наживку закинул. Теперь только ждать.

Министр кивнул и тихо сообщил.

– Я попытался навести мосты к этой, как ее… советский министр культуры. Она с нами каталась. Но, к сожалению, понял, что она ничего не решает. Надо другая фигура. Ищи, сынок, ищи, нам с пустыми руками возвращаться нельзя.

– Буду искать, – пообещал Тим.

Вечер прошел спокойно, но только Тимофей собрался засыпать, как в его комнату пробралась Аманда с толстой книгой в руках.

– Почитаешь мне? Я сама не могу, она на русском языке. Я не могу заснуть, честно. Ну, пожалуйста!

В длинной ночнушке, с заплетенными косичками, страдальческая физиономия, большие глазки – отказать ей оказалось выше сил.

Тим тяжело вздохнул и хлопнул ладонью по кровати. Он опять почувствовал подвох. Судя по всему, девчонка в свою очередь, тоже пыталась устроить ему «медовую» ловушку.

– Ладно, устраивайся.

– Ура! – пискнула Аманда и мигом залезла под одеяло, повозилась, пристроилась на плечо к Тиму и восхищенно вздохнула. – Ум-мм… как от тебя вкусно пахнет!

– Аманда Джонс!!! – рыкнул Тим.

– Что? – обидчиво заныла Аманда, быстро шаря рукой по груди Тима. – Какой ты волосатый! А у меня волосы почти не растут! Нигде! А почему ты не спишь голым?

– Еще мгновение и ты пойдешь к себе! – рявкнул Тим.

– Все, все… – притихла девочка. – Только не выгоняй! Читай уже…

– Что у нас тут… в некотором царстве, в некотором государстве…

С «ловушкой» не получилось, уже через несколько минут девочка мирно сопела, уютно устроившись на плече у Тима. Он дождался, когда она окончательно заснет и бережно отнес ее к ней в комнату.

А утром у родезийской делегации началась культурная программа…