355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александр Башибузук » С черного хода (СИ) » Текст книги (страница 2)
С черного хода (СИ)
  • Текст добавлен: 9 июля 2018, 18:30

Текст книги "С черного хода (СИ)"


Автор книги: Александр Башибузук



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Идиотский вопрос. Ясно же, к чему… Я давно ждал этого момента. Пытаться втюхивать дезу и подтверждать то, что они и так знают – это одно. А вот соглашаться работать на фрицев – это совсем другое. И к ответу на такое предложение, я уже приготовился. Как бы не совсем сволочь…

– Ну как к чему? – притворно удивился оберст. – Работать конечно. Вы можете принести огромную пользу Германии и я уверен что она сумеет вознаградить вас достойно.

– Как-нибудь обойдусь…

– М-да… – хмыкнул абверовец. – А не затруднит ли вас сообщить мне – почему?

– Я русский. – Я ответил как можно спокойней, стараясь чтобы слова не прозвучали пафосно. – И служить врагу не буду.

– Надо же, а я думал что китаец, – весело съязвил немец. – Тысячи русских работают на нас во благо России, великую сущность которой уничтожили ваши собратья по партии. Не вижу причин отказываться. Придумайте что-нибудь посерьёзнее. Вам непременно хочется героически сдохнуть?

Неожиданно я разозлился и в большей степени на себя. Вот же сука… выпросил у смерти лишний месяц и как не оправдывай себя, потратил его на предательство. Вот же гнида я…

– Ну сами посудите… – продолжил оберст. – Мы с вами плодотворно сотрудничаем уже целый месяц. Информация предоставленная вами на восемьдесят процентов правдива. Хотя особо ценной я ее назвать не могу, да и приврали вы чуток, но все-таки ее предоставили именно вы и причем добровольно. Что-то я не припомню когда это мы вам иголки под ногти загоняли. И тут на тебе. Хотите честно? Предателем наполовину нельзя быть. Либо так, либо эдак. Чуть– чуть измазаться не получится. И кстати на что вы рассчитываете? Ну допустим совершите вы побег. И что дальше? Ваши же коллеги с удовольствием поставят вас же к стенке. Предварительно конечно все потроха поотбивают. Да что я вам рассказываю, сами все знаете. Оно вам надо? Вы достойны большего. Так что давайте заканчивать этот дурацкий разговор и перейдем к делу. Я предлагаю вам звание аналогичное вашему, а возможно даже на ранг выше. Работа та же…

– Нет…

Собственно, разговор на этом не закончился. Оберст привел еще кучу аргументов, но… но я уже все решил. Он почему-то реально на меня обиделся. Возможно уже мысленно вертел себе дырку в мундире под крест. Млять… тогда мне было страшно. Потом страх куда-то улетучился и осталось одно безразличие.

Дальше пошло все очень прогнозируемо…

– Саш… Саш…

Млять, да что же такое! На мне что свет клином сошелся?

– Чего тебе?

– Саш… я знаю…

– Я тоже.

– Что? – Рудик выкатил глаза от удивления.

– Нас будут использовать как осеменителей.

– Дурак ты Сашка, – укоризненно сказал Рудик. – Я же серьезно.

– Если серьезно, то сейчас сюда пожалуют эсесманы и ввалят нам таких звиздюлей, что дурные мысли долго еще в голову лезть не будут. А ну свалил к себе на нару мыслитель!

Звонковского как корова языком слизала. Звездюли он не любит. Да кто их, собственно, любит– то?

Да, вот не стыдно мне парня кошмарить… Ни капельки. И глубоко плевать, до чего он там додумался. Даже если это правда. Мне все уже до лампочки. С острова при всем его желании не сбежишь.

Черт… сорвали все-таки мне сеанс самобичевания.

Да и хрен с ним…

Лучше поспать…

Утро вечера мудреней…

Золотые слова…

А если в натуре осеменителем?…

М-да… идиотизм, штука заразная…

Глава 2

Утро началось… началось с зарядки… твою мать… Ну это если назвать зарядкой, наматывание кругов с тачкой полной кирпичей, да еще в ускоренном темпе. Без дела, просто по кругу. Из строя вызывали попарно и вперед, к спортивным достижениям. Но без изуверства. Семь потов со всех сошло, но никто разрыв сердца не получил. Так и прогнали всех. Разговаривать не разрешали. Какому-то чернявому, кажется молдаванину, заговорившему с соседом, настучали по голове прикладами и куда-то утащили. Больше я его не видел.

Затем медосмотр: измеряли давление и опять взяли кровь. После медосмотра что-то типа завтрака. Правда сравнительно сытного. Кусок черного сырого хлеба намазанный каким– то эрзац джемом и кружка бурды. Кажется с ячменным кофе. Но с голодухи, как черная икорка с шампанским пошло.

Высмотреть ничего толком не получилось. Несколько двухэтажных кирпичных зданий с небольшим плацем между ними. Какие-то ангары. По периметру все окружено высоким забором. Тоже капитальным. На заборе колючка в несколько рядов. По углам вышки с прожекторами и пулеметами. Охрана: все эсесовцы. Молодые здоровые парни. Вооружены карабинами и кое у кого автоматы проскакивают. И охраны реально много.

Наша казарма… тьфу ты, наша тюрьма, задней стеной прилегает к забору, по бокам ее еще какие-то здания. Чуть дальше дымят три трубы. Довольно большие. Котельная или теплоэлектростанция. Или крематорий… Хотя нет. Масштаб не тот. Не рационально получается. Материала столько не наберется, хотя… хотя, хрен его знает что тут на острове еще натыкано.

Совсем недалеко что-то сильно ревело… Как будто несколько транспортных самолетов в холостую гоняли движки. Даже сильней и тональность не та, но в общем похоже. Что-то непонятное. Может быть ракетные двигатели испытывали. Был я в свое время на полигоне в Монино. Так что знаю…

За нами наблюдала группа товарищей в белых халатах под которыми чернела эсесовская форма. Одни мужчины, причем однозначно не военные. Выправка не та, да и возраст у некоторых далеко за пятьдесят. А вот главная у них девка… Такая роскошная деваха, правда с мерзким презрительным взглядом. Чина ее я не рассмотрел, но относились к ней остальные белохалатники с трепетной почтительностью. Более чем странно. Немцы дам в своей армии не особо жалуют, в смысле, к службе не привлекают. Для них они в первую очередь матери и жены. Согласно знаменитой поговорке по три «К». Даже санинструкторы в армии поголовно мужчины. А тут на тебе… Хотя армейскую контору здесь, кроме охранников, ничего не напоминает. Научное заведение… млять… и это как раз особо погано…

Еще один момент вызывал нехорошее предчувствие. Весь подопытный материал был исключительно из Союза. Причем кажется чуть ли не изо всех союзных республик. Я приметил грузина, несколько армян и даже узбеков… или таджиков, в общем среднеазиатов. Союзников не было, мать их ети. Хотя в прежнем лагере их хватало. Как раз над ними особо не изгалялись. Даже посылочки от Красного Креста получали и содержат их отдельно. Значит ничего хорошего нам ждать не приходится…

Не смотря на то, что в обед хорошо накормили, настроение было, хуже не придумаешь. Очень действует на психику такая томительная и тревожная неизвестность. Хоть на луну вой…

Но не успел повыть… После обеда выгнали разгружать какие-то тяжеленные ящики из машин и таскать их в просторный ангар приспособленный под склад. Ящики деревянные, без маркировки и обитые по краям железной полосой. Очень тяжелые, не смотря на скромные габариты. Как будто золото в них или свинец.

Присматривали за нами всего четыре охранника и какой-то мужичек в гражданке под замызганным синим халатом.

Работал я в паре с Рудиком, а Камиль с Иванычем.

– Может все-таки выслушаешь меня? – зашептал Рудик. – Я точно знаю…

– Я тебе сейчас ящик на ногу уроню мыслитель. Не дури, видишь эсесман пялится… – зашипел я не глядя на напарника.

Ну что за манера под руку лезть. И главное уверен, ничего же умного не скажет. Вот же…

Я как раз надсаживался, принимая на штабеле очередной ящик, как неожиданно пронзительно заревела сирена. Кладовщик очень резво куда-то сразу свалил, а охранники засуетились и стали загонять нас назад в тюрягу…

И тут… Я даже не знаю что сказать. Материться не хочется, но простыми словами это так просто не описать. Скажу для красного словца… Грохнуло так, что я моментально оглох, даже потерял полностью ориентировку в пространстве и шлепнулся задницей об бетон. Все-таки уронив ящик Рудику на ногу.

Ярко– зеленая радужная вспышка и странная ударная волна… действительно странная. Обдало обжигающе горячим, стали дыбом волосы на всем теле и… и млять, между всеми присутствующими в ангаре стали проскакивать яркие искры переливающегося зеленого цвета…

И это притом, что взрыв произошел не в ангаре, а где-то на улице. И кажется вообще под землей.

Охрана разразилась воплями и выгнала нас во двор, где и положила мордой в бетон. После чего резко стала избавляться от всего металлического в своей экипировке. То ли нагрелся металл, то ли током бился, но еще то зрелище. Очень напоминает пляски диких папуасов, под такие же дикие завывания.

Со звонкими щелчками стали лопаться изоляторы на протянутых во дворе линиях электропередач, бешено заискрило под крышей ближайшего дома, после чего он ярко и весело вспыхнул.

Нещадно разрывая барабанные перепонки надсаживалось уже несколько сирен. Добавьте дикую суматоху, носящихся как полоумные в едком дыму толпы людей и сразу несколько пожаров… Однако, весело…

Я прижимался к бетону и осторожно вертел головой. Ажиотаж достиг такой степени, что на нас полностью перестали обращать внимание. Сбежать-то проще простого… вот только куда?

И еще мне было весело. Ох как весело! Горите… Горите суки драные…

Солдатики вместе с пожарными притолкали откуда-то пожарку. Именно притолкали, так как двигатель на машине скорее всего не смогли завести. Появилась еще несколько бочек с ручными насосами. Но сразу несколько ученых в халатах яростно заорали запрещая им поливать пожары водой. Тогда попытались тушить огонь углекислотными огнетушителями. Впрочем, без особого успеха…

И тут я… вот даже не знаю, почему я так поступил…

Не знаю и все…

Да, они фашисты…

Да, они враги моей страны и поголовно суки и ублюдки…

Но… но когда я заметил на втором этаже весело полыхавшего дома, как какая-то женщина яростно пытается выломать массивную решетку в оконном проеме и никто ее не замечает, так как все заняты тушением пожара совсем в другом здании, просто не смог отвернуться и забыть… И веселится тоже расхотелось. Сука… да, фашистка, но прежде всего баба.

В общем, вскочил и накинул на себя валявшийся на земле кусок брезента. Затем вылил на него ведро с водой забытое кем– то в суматохе и вперся в горящий домик.

Придурок?..

Вне сомнения!..

И сразу зашелся в едком кашле. Все заполнял густой дым, клубившийся и тянувшийся в сторону выхода. Сориентировался, упал на пол и на карачках пополз к лестнице ведущей на второй этаж. Горел пока только потолок и внизу находится было еще терпимо.

– Где ты мать твою?.. – заорал надсаживая глотку и перебирая ногами и руками пополз по коридору.

Млять… кабинет? Высадил дверь и увидел пустую, если не читать лабораторного оборудования, комнату.

Сука… задохнусь же. Млять, дышать же совсем уже невозможно… Ай су-у-ука… Горю же… Млять… Пихнул плечом еще одну дверь с тлеющим наполнителем под дерматином и попал в какую-то канцелярию.

– Где ж ты сука! – Уже готовясь сдохнуть и подвывая от жара, я вломился в очередное помещение, где сразу наткнулся на неподвижное тело в белом халате лежащее на полу.

– Млять, млять, млять… – я прихватил женщину за шиворот и потащил за собой уже совершенно не понимая куда ползти.

С грохотом рухнула потолочная балка разбросав кучу веселеньких красных искорок…

Углядел проем входной двери обрамленный огнем, закутал девку в брезент, вскинул ее, надсаживаясь на руки и ломанулся как бешенный лось сквозь огонь…

Все, дальше не помню…

Что-то едкое заполнило ноздри и сразу все тело наполнило ощущение сильной, жгущей боли.

– С ним все будет в порядке фрау Гедин… – смутно донесся старческий надтреснутый голос на немецком языке.

Ага… Это про меня…

– Каким-то чудом он умудрился получить всего лишь легкие ожоги, ну и небольшое отравление угарным газом. Они живучие эти недочеловеки, так что выживет…

Я уже полностью пришел в себя, но не спешил открывать глаза. Живой, да и ладно. Сами же говорят, легкие ожоги. Хотя саднит все жутко, даже орать хочется. Полежу, послушаю… может чего интересного узнаю?

– Приведите его в себя, доктор Шульце. Я хочу знать зачем он это сделал? – В разговор вступил приятный, бархатный женский голос, однако с проскальзывавшими в нем металлическими нотками.

– Ну как зачем? – Удивился ее невидимый собеседник. – Просто желание выслужиться и получить некоторые блага от хозяина. Точно так же кошка или собака виляет хвостом и приносит мячик…

Ах ты фуй старый!.. Выслужится говоришь?!

Я продрал глаза, зажмурившись от яркого света и узрел сухенького и лысого мужичка с острыми чертами лица и реденькой бородкой клинышком. Очень знаете напоминает нашего «всесоюзного старосту» будь он неладен. Старикан зажимал в глазнице старомодный монокль и пытался сунуть мне под нос ватку с нашатырем.

А вот рядом с ним… Перемазанная сажей и лохматая как пудель, но неимоверно красивая женщина с пронзительными зелеными глазами. Мама, я даже проморгался не веря своим глазам. Русалка!.. Сука!.. Русалка в эсесовском грязном мундире! Тьфу ты… Сюрреализм какой-то. По определению эсесовки не могут быть красивыми…

– Ну вот, я же говорил! – обрадовался старикан. – Живучий как собака. Вам стоит похвалить его за преданность хозяину… Ну… даже не знаю?.. Можете почесать ему за ухом или дать косточку…

– Вы в своем уме доктор Шульце? – рявкнула, как лязгнула затвором, немка.

– Ну я же образно… – смутился старикан.

– Не надо меня чесать за ухом доктор Шульце!.. – вступил я в разговор, стараясь говорить ровно и без эмоций.

Хотя так и подмывало вцепится старикану в горло. Но не вцепишься, руки прихвачены к кровати кожаными петлями.

– Я поступил подобным образом, исходя из единственно верных для себя соображений. В опасности находилась женщина и любой настоящий… я повторяю, настоящий мужчина, поступит точно так же, как я. Вне зависимости от национальности и статуса женщины. И не надо мне никаких благ за это. Прошу вас как можно быстрей перевести меня обратно в камеру…

– О– о– о… Уникальный экземпляр, – зашелся в восторге козлобородый. – Он знает человеческий язык. Очень интересный случай. Да, да… Вы знаете, скорей всего им руководил инстинкт самца, спасающего пригодную для воспроизведения самку. Этот случай надо обязательно изучить и описать…

Тут доктор поймал стальной взгляд женщины и совсем стушевался. Запихал в карман халата записную книжку и ретировался под предлогом: наведаться к своим подопытным морским свинкам.

Ветеринар, мля…

– Откуда вы так хорошо знаете немецкий язык? – поинтересовалась немка, инстинктивно пригладив рукой растрепанные волосы.

Смутилась своего порыва и неожиданно покраснела.

М-да… Прокололся, твою мать. Про то что я знаю язык, в моем деле не записано. Да и не Ротмистров я там, а вовсе Жилин Александр Николаевич. Обычный пехотинец, ефрейтор… Ну так совершенно случайно получилось и жизнь при этом сберег. Но о данной жизненной коллизии потом…

– Хорошие учителя были, фрау гауптштурмфюрерин…

– Странно, в вашем деле ничего подобного я не нашла… – озадачилась немка.

– Меня не спрашивали, а я старался не афишировать свои знания.

– С этим мы чуть позже разберемся. Так почему вы меня спасли?

– Хотелось, чтобы вы меня почесали за ушком, фрау гауптштурмфюрерин… – невольно съязвил я и даже зажмурился ожидая реакцию немки.

Да… это моя беда. Глупцом, даже при всем желании, я себя назвать не могу. Но бывает проскакивает. Особенно с дамами…

Реакции не последовало… Верней последовала, но не та. Немка спокойно сказала:

– Доктор Шульце замечательный специалист, но он биолог по основной специализации, поэтому частенько проецирует свои знания о животных на людей. Так, все-таки почему?

– Вы хотя и враг моего народа, но в первую очередь женщина. Я полез бы даже за негритянкой…

Млять… опять что-то не то сказал…

– Свинья! Недочеловек! Тупиковая ветвь эволюции!.. – Эсесовка даже зашипела от ярости, круто развернулась и цокая каблучками вылетела из палаты.

А через полчаса меня отконвоировали в камеру, обляпав предварительно какой-то жутко вонючей мазью и совершенно непочтительно охаживая героя– спасителя прикладами.

Допинделся мля, а мог бы недельку отдохнуть…

В камере совершенно ожидаемо наткнулся на полное непонимание ее обитателей. Рожи у мужиков злые, кулаки чешутся. Так и витает в воздухе, праведная расправа над оступившимся товарищем. То и дело «темную» устроят. Млять… и поди объясни им… Даже Рудик мордой воротит…

Молча взгромоздился на нару и полчаса принимал удобное положение – обгорел я все-таки знатно. Да и легкие горят огнем. В общем весело. Словом, к награждению медалью «За спасение при пожаре» готов.

Перед отбоем звякнула кормушка и «попка», то есть коридорный надзиратель, просунул в камеру объемистый сверток, в котором оказалась цельная бутылка шнапса, объемом семьсот пятьдесят грамм, буханка свежего черного хлеба и палка сухой, твердой как кирпич колбасы. А совершеннейшим сокровищем, оказалась пачка французских сигарет «Житан».

Однако…

Зуб даю, это не эсесовская русалка постаралась. Слишком подбор продукта не женский. Хотя вполне могла поручить кому…

«Дачка» вполне ожидаемо меня с сокамерниками примирила…

Млять, как будто ничего не случилось и никаких немок я не спасал. Полное понимание момента и одобрение будущих, таких же идиотских поступков. Ну не уроды?

Кружки брякнув, столкнулись…

– За победу!.. Ты ей хоть вдул под шумок? – Иваныч крякнул и влил в себя обжигающее, вонючее пойло.

– За победу!.. Однозначно… – Камиль дернул кадыком пропуская в себя шнапс и сунул под нос корку хлеба. – Как тебя угораздило, туда глянуть? Я вот лежал смирно мордой в пол. А так бы и я спас. Фули там… – Он со свистом втянул воздух и закинул корку в рот.

– Мазл тов… Ну зачем вы так… – Рудик принюхался к кружке и судорожно сдерживая рвотные позывы, в несколько глотков выпил спиртное. Затем грызнул, своими лошадиными клавишами кусок колбасы подсунутый Иванычем, чуть не отхватив ему палец при этом. – Не надо все опошлять. Это просто благодарность за спасе– е– ение… – наш товарищ мигом поплыл и расплылся в блаженной ухмылке.

Три небритые рожи разом уставились на меня в ожидании подробностей…

– Значится так!.. – Нет, ну не могу же я разочаровать жаждущих подробностей боевых товарищей. – … а она под форменкой мягкая, мягкая и дух от нее идет… такой бабский… сладкий, сладкий…

– Ох, епать– колотить!..

– Шайтан!..

– Мамочка… держите меня трое… Правда пахла?…

– Правда – духами и бабой… А я беру ее так… за задницу… а сиськи болтаются… и тащу к выходу…

– А она?

– А ты?

– Ой, а меня рыгать тянет…

Короче, пузырь мы не допили. Вырубились…

Даже не обсудили, что же там такое епнуло…

Глава 3

Что произошло, мы так и не узнали. Не на следующий день, ни через неделю. Рудик просто фонтанировал предположениями, но со временем сам признал их абсурдность. Почти месяц нас из камер не выпускали совсем: только выносить парашу и сразу же загоняли обратно. Постепенно этот эпизод отошел на второй план, а потом и вовсе забылся. Кормить продолжали так же сытно и постепенно я стал приходить в божеский вид. Ожоги покрылись струпьями, а когда и они исчезли я осторожно попытался восстанавливать свою физическую форму. К очередному моему удивлению препятствовать никто не стал, наоборот; доктор совершавший ежедневный обход, одобрительно покивал головой отметив начавшие появляться зачатки мускулов.

Когда заключенных опять стали привлекать к работам, на базе уже практически ликвидировали следы шухера, даже домики заново перекрыли и покрасили.

Над нами не издевались, охрана если и прикладывалась, то исключительно по делу и то без фанатизма. Ну в самом же деле кто из узников станет обращать внимание на безобидные тычки прикладами, если в Заксенхаузене, за подобные провинности запросто забивали до смерти или затравливали собаками. И самое главное, никто над нами никаких экспериментов не ставил.

В общем, вот в такое непонятное место мы попали. Жрем, спим и в разминочном варианте работаем. Курорт ептыть… Все страхи постепенно стали забываться

Кстати, спасенную русалку, я так больше и не видел. И шнапса с колбасой тоже… А вот этого реально жалко.

Я лихорадочно искал возможность сбежать и совершенно четко понимал, что это невозможно. Это только в фильмах узники лихо совершают побеги, а в реальности все упирается в одно очень важное обстоятельство. Разоружить пару охранников не очень сложно. А дальше куда? Идти– то некуда! Остров, мать его, да и вообще, чуть ли не центр Германии. Бежать ради того, чтобы героически променять вот это райское местечко на обычный концентрационный лагерь и вылететь в трубу крематория облачком вонючей сажи?

Нет, увольте…

Да, возможно я не настоящий советский человек, но заведомый идиотизм совершать не буду. Такой вариант развития событий для возможен лишь тогда – когда другого выхода не будет. Когда останется только сдохнуть… А пока время терпит… Опять же каждый день работает на меня. Вот окрепну окончательно, тогда и посмотрим. Кстати своими соображениями я ни с кем не делился. А Рудика, подкатывающего с гнилыми базарами по теме, послал раз и окончательно, пригрозив свернуть шею.

Не то чтобы я не доверяю сокамерникам, наседок среди них нет и не может быть. Вычисляется это очень элементарно. Просто я совершенно точно знаю, насколько человек слабое существо. Подлое, безмозглое в определенных случаях и мерзкое существо, и я, скорее всего, тому не исключение. Когда начнут у того же Хацкевича и Губайдуллина, не говоря уже о Звонковском, ногти рвать и станет перед ними простенькая дилемма: сдохнуть в мучениях или рассказать о моих планах дяденьке с добренькими глазами, угадайте с двух раз как они поступят? Нет, конечно, все может быть, хотя бы в виде исключения подтверждающего правило, но случаи подобные, как раз очень редки. Все колются до самой задницы, все… Надо только правильный подход найти. Как это сделать, очень популярно и доступно мне в училище объяснили на спецлекциях, а во время работы в наркомате и на войне, сам закрепил навыки.

Так что не испытываю никаких лишних сомнений по поводу стойкости человеческого существа.

Да, приходилось потрошить людишек, стимулируя их желание излить душу… И не стесняюсь я этого ни капельки. Зачем? Враг есть враг… Даже если он ничего пока еще не сделал, а просто подумал. А на войне?.. С войной и так все понятно.

Никогда особо щепетильным и душевно ранимым я не был. С малолетства выживать приходилось. Как-то вот судьбинушка меня покрутила, что с самого детства я познал все мерзость и грязь жизни.

Родителей своих я не помню… Конечно порой мелькают некоторые очень смутные воспоминания, к примеру, я совершенно убежден что моя мать была очень красива, а отец был морским офицером, естественно белогвардейским, но к делу этого как говорится не пришьешь. Я даже не пытался ничего разузнать, ибо фамилию мне дали в детдоме, а других исходных данных попросту нет. Почему Ротмистров? А хрен его знает. Надо спросить у картавого уродца в пенсне, заставлявшего детей ходить строем в любую погоду и морившего голодом за малейшую провинность в карцере. Вот такой был у нас в детдоме ублюдочный директор. Плохо кончил товарищ. Помимо своих основных увлечений, Плева, да вот такая оригинальная у него была фамилия, очень полюблял маленьких мальчиков и девочек пощупать и нарвался как-то на только прибывшего симпатичного цыганенка. Тот не долго думая вогнал директору припрятанную заточку в пузо, а потом свалил через форточку. Поймали конечно и расстреляли за котельной, но Плева сдох в ужасных мучениях.

Назначили нового директора, бывшего матроса Балтийского флота. Товарищ Гаврилов, к методике воспитания подходил совсем не оригинально. Он своим пудовым кулаком мог и быка с ног свалить, но детдомовцев бил в пол силы. Любя… И почти всегда за дело. Честно говоря, совсем неплохим дядькой был. При нем кормить стали лучше, ибо он свернул челюсть набок начпроду в первый же день. А поварихой стала его жена, которая воровство на кухне извела подчистую. Правда норовом тоже отличалась крутым и запросто могла огреть черпаком.

Да, тяжело в детдоме было, порой очень голодно и холодно, да и место свое в стае волчат приходилось выгрызать зубами, но как ни странно, воспоминания о времени проведенном в старинном здании с колоннами, у меня очень даже неплохие. Почти нормальным человеком меня там сделали и я очень благодарен им за это…

В коридоре затопали сапоги и почти сразу брякнули засовы на двери соседней камеры. Потом повели куда-то двух ее обитателей. По шагам понял – что двух. На самом деле ничего трудного, звук от шагов почти у всех индивидуален.

– Куда это их? – вскинулся Рудик. – Вроде на сегодня все работы уже закончены. Да и ночь считай на дворе.

– А я почем знаю Рудька?.. – лениво потянулся на шконке Иваныч. – Мало ли куда. Не забивай голову дурным, давай я тебя лучше в шашки еще пару раз сделаю.

О безделья, Иваныч слепил из хлебного мякиша шашки, и виртуозно, всех в камере в них обыгрывал. С ним уже никто не соглашался играть, ибо рука у белоруса тяжелая и шишки от щелбанов долго не сходят.

– А если началось? – высказал предположение Рудик и сам мертвенно побледнел от такого варианта развития событий.

– Вот же шайтан! – выругался дремавший Камиль. – Вот чего тебе в голову всякая ерунда лезет? Что началось?

– Ну я не знаю… – замялся бывший военфельдшер. – Что-то плохое…

– Все что плохого с тобой могло случится, уже случилось, – философски заметил Иваныч.

– А если на опыты потащили? – прошептал Рудик. – Как в блоке «Д»… в Заксенхаузене.

– На хера тогда нас откармливать дурак! – зашипел разъяренно Камиль. – Это же перевод продуктов, немцы никогда на это не пойдут. Бережливый народец, мать его ети. Откормить и угробить? Не– ет, немчура от жадности удавится. Опыты можно и на доходягах устраивать. Не кипешуй раньше времени.

– Ну да… – засомневался Рудик. – Вроде верно говоришь…

– То– то же… – хитро улыбнулся Иваныч. – Ты басурманина слушай. Они, татарва казанская– то, народишко умный и хитрый.

– Бульбаш сиволапый… – беззлобно ругнулся Камиль и отвернулся к стене.

– А ты Сань что думаешь по этому поводу? – подсел ко мне Рудик.

– На опыты, Рудольф Валентинович. На опыты, куда же еще?

– Что правда? – ахнул парень, а потом разглядев мое выражение лица, сконфуженно улыбнулся. – Опять ты меня разыгрываешь Сашка.

– Не опять, а снова, – влез в разговор Иваныч. – А ты не ведись, оболтус. Чего в самом деле разнылся как баба?

Иваныч прогнал Рудика на свою шконку и заговорщицки мне подмигнул.

М-да… Для него все уже сложилось в стройную теорию. Куда на ночь глядя повели счастливчиков из соседней камеры? Конечно осеменять охочих до ласки фрау. Себе что ли придумать какую– нибудь идиотскую идею и свято в нее уверовать? Как там говорят? Дурень думкой богатеет. Вот, вот… именно про этот случай поговорку сложили.

Тьфу…

А все-таки куда же их повели?

Ответа на свой вопрос я не получил и спокойно заснул, пропустив момент когда соседей вернули назад. Если конечно вернули.

А вот утром… Сразу после подъёма пришли за мной и Рудиком…

Отконвоировали в самый дальний ангар, заставили одеться в резиновые глухие комбинезоны, напоминающие водолазный костюм и проводили в бункер, вход в который находился в том же ангаре.

А там…

Млять…

Сука….

Но лучше рассказать по порядку…

Спускались мы вниз по довольной узкой лестнице, закончившейся на глубине примерно метров десять большим тамбуром и массивной, бронированной дверью оборудованной мощными кремальерами. Охранник поставил нас лицом к стене, а сам снял черную трубку телефона вмонтированную в небольшой пульт. Пара слов и дверь слегка скрипнув, тяжело отворилась. За ней, нас приняла еще пара охранников, в почти таких же резиновых комбинезонах как у нас и натянутых на морды респираторах. Собственно, то что они охранники, я понял по перекинутым чрез плечо автоматам… и габаритам. Как на подбор, здоровенные уроды…

Воздух в бункере оказался неожиданно чистым, только с примесью чего– то лекарственного, а само помещение состояло из длинного коридора с дверями по обеих его сторонах. Двери тоже металлические, но менее массивные чем входные. Больше всего окружающая обстановка напоминала больницу или научную лабораторию, такое впечатление придавал кафель на полу и на стенах. И белый, нереально яркий свет.

Неужели все?..

Рудика стала бить сильная дрожь, в мертвенной тишине стук его зубов слышался не хуже чем барабанный бой.

И не мудрено… Сам лихорадочно трясусь, не смотря на нормальную температуру в бункере. Сука, страшно– то как…

Млять… обстановка зловещая и амбалы охранники в своих респираторах до энуреза кого хочешь доведут.

Как не внушал себе, что с нами ничего плохого не случится, избавиться от пакостного ощущения страха, так и не получилось. Сердце колотилось как барабан, со скоростью очереди из ППШ…

Сука!.. Возьми же себя в руки!..

Непереносимо захотелось сдернуть с плеча ближнего амбала автомат, прострелить башку второму охраннику, а затем устроить диктатуру пролетариата всем обитателям бункера…

Как только в голове появилась такая мысль, ноги сами сделали короткий шаг вперед и в сторону, подстраиваясь под размеренный шаг гестаповца, а рука…

– Людвиг, смотри, это мясо так дрожит, что скоро запачкает себе штанишки…

Голос прозвучал глухо и искаженно из– под респиратора эсесовца, которому я уже совсем собрался свернуть шею.

– Так объясни ему, что не стоит бояться, в дерьмо превратились два его камрада. А он еще с месяцок поживет. Ты же добрый парень Вилли? Успокой мальчика.

Второй охранник коротко хохотнул и шутливо толкнул напарника в спину.

– Вот еще, – тоже заржал Вилли. – Пусть гадит. Мне не жалко. В свои же штаны, не в мои.

Твою же кобылу в трещину!..

Я еле сдержал себя, до крови закусив губу. Все же так просто, уроды до предела расслаблены, ситуацию совсем не контролируют. Даже в нынешнем своем состоянии, я легко собью с ног «доброго парня» Вилли, застрелю из его автомата Людвига, а потом и самого хозяина дерьмовой машинки под названием МР-38. Сотни, если не тысячи раз, я показывал эти приемы обезоруживания ребятам на полигоне… Тело у меня сейчас слабое, немощное, но должно хватить просто техники…

Млять, рано…

Получается, изгаляться над нами не собираются…

Тогда какого хрена нас сюда привели?..

– Стоять! – скомандовал Вилли и нажал на кнопку звонка, на двери которой заканчивался коридор.

Щелчки замка и засовов, дверь открылась…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю