Текст книги "Первым делом самолеты! Истребитель из будущего"

Автор книги: Александр Баренберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6

Машина пришла за ними около восьми вечера. Рычагов смог таки добиться приема в тот же день, причем для обоих. Каким именно образом, он не распространялся. Перед выходом, отозвав надевшего выстиранную и отутюженную форму Андрея в сторону, он еще раз проинструктировал «пришельца» о том, как надо себя вести разговоре с Хозяином.

– Да ладно, не беспокойся, он же не английская королева, чай, – успокоил Воронов генерала. – Гораздо важнее что говорить, а не как. Кстати, скажи честно, ты жене что-нибудь рассказал? А то что-то она какая-то беспокойная.

– Я что, похож на идиота? – возмутился Рычагов.

Ехать пришлось не в Кремль, а на ближнюю дачу Сталина в Кунцево, где тот пребывал по случаю выходного дня. Подьезжая к красивому белому, пока еще одноэтажному (второй этаж вождь пристроит только через несколько лет) зданию, Андрей не мог отделаться от чувства все увеличивающейся тревоги. Шутка ли, встреча с самим великим и ужасным Сталиным. Хотя он всячески пытался убедить себя, что все ужасы о «злобном тиране», прочитанные в разнообразных статьях и книгах, надо поделить, как минимум, на десять, все равно ему было не по себе. Рычагов, судя по его мрачному и злому выражению лица, тоже испытывал подобные чувства.

Первый пост охраны встретил их у высокого деревянного забора. Генерал предьявил документы и их пропустили дальше. Второй пост находился в нескольких десятках метров за первым, у ограды из колючей проволоки. Здесь простой проверкой документов не отделались, пришлось выйти из машины и подвергнуться тщательному обыску. Рычагов сдал свой пистолет, Андрею сдавать было нечего.

Подкатили к стоянке у крыльца здания. Андрей, вылезая из машины, встретился взглядом с человеком, садящимся в стоящую рядом.

– Добрый вечер, товарищ Берия, – вылетело у него еще до того, как он окончательно осознал, кто этот человек.

– Добрый, – удивленно блеснул стеклом знаменитого пенсне тот.

– Здравия желаю, Лаврентий Павлович, – подключился, к радости несколько оробевшего от неожиданной встречи Андрея, подошедший Рычагов.

– А, товарищ Рычагов! Добрый вечер. На доклад? – приветливо поздоровался Берия.

– Так точно! – по военному четко ответил генерал.

– Ну, удачи! – нарком захлопнул дверь автомобиля.

– Говорил тебе – не суйся вперед! – зло прошептал Рычагов на ухо Андрею. – Очень знаменательная встреча перед таким разговором! Пошли.

Пост у входной двери проверил их в третий раз и они попали в довольно большой зал, с высоченными шестиметровыми потолками.

– Товарищ Сталин примет вас в кабинете, – сообщил сопровождающий охранник, направляясь к одной из трех выходяших из зала дверей.

Кабинет представлял из себя сравнительно небольшое помещение, с письменным столом, двумя немаленькими диванами и несколькими стульями. Андрей вошел туда вслед за Рычаговым. За столом, прихлебывая чай из большой чашки, сидел ОН.

Он мало походил на запомнившиеся Воронову фотографии и, тем более, портреты. Пожилой усатый мужик, с усталым, покрытым оспинами, лицом.

– Добрый вечер, товарищ Сталин, – поздоровался генерал. Андрей тоже хотел было, но приветствие почему-то застряло у него в горле. «Нет, так дело не пойдет!» – решил он. «Ну, где вся моя решимость? Это же всего лишь исторический персонаж, не более того.» – подбадривал он себя.

– Здравствуйте, товарищ Рычагов! Как сьездили? И кто этот молодой летчик? – благожелательно спросил вождь. Видно было, что он в хорошем настроении.

– Товарищ Сталин! С младшим лейтенантом Вороновым случилась необычная история, – начал, показывая на Андрея и заметно волнуясь, Рычагов. – Я вначале сам не поверил, но он привел убедительные доказательства. Дело настолько важное, что я решил немедленно доложить вам.

– И что же с ним случилось?

– Он утверждает, что его сознание перенеслось из двадцать первого века в тело его двоюродного дедушки, ну, то есть, младшего лейтенанта Воронова. Получается, что это вообще другой человек, – сбивчиво продолжил генерал, с лицом человека, поднимающегося на плаху.

– Вы, товарищ Рычагов, пришли рассказать сказку на ночь товарищу Сталину? – Сталин, как это часто у него бывало, упоминал о себе в третьем лице. Говорил он спокойно, но в голосе уже проскальзывали нетерпеливые нотки. – Так товарищ Сталин уже давно вышел из этого возраста.

– Товарищ Сталин! Он предсказал ход воздушного наступления немцев в прошлый четверг и потери сторон, с точностью до самолета. А потом рассказал такие вещи, что не поверить ему я не мог.

– Вы слишком легковерны, товарищ Рычагов. А если это провокация иностранных разведок?

– Товарищ Сталин! – вклинился собравшийся, наконец, с силами, Андрей. – Я понимаю, что все это звучит невероятно, поэтому предлагаю провести проверку, как было и в случае с товарищем Рычаговым. Я расскажу о предстоящем через несколько дней событии, а вы проверите.

– Вы мне будете рассказывать о событии, которое подготовит иностранная разведка, а товарищ Сталин должен вам поверить? – уже явно раздраженным голосом заявил вождь.

– Событие подготовит ваша разведка, товарищ Сталин. А я расскажу такие подробности, которые она сама еще не знает.

– И что же это за событие? – спросил уже явно заинтригованный Сталин.

– Послезавтра, 20 августа, агент советской разведки Рамон Меркадер, направляемый руководителем группы Эйтингоном, совершит покушение на Троцкого на его вилле в Мексике. Он ударит Троцкого ледорубом по голове, но не очень удачно. Тот будет ранен, но скончается на следующий день в больнице. Меркадера арестуют, но он не признает своей связи с советской разведкой. В общем, удачная операция.

Сталин поднялся из-за стола, на его обычно невозмутимом лице явно проступили признаки нешуточного волнения. Пройдясь несколько раз вдоль кабинета он резко, с сильным грузинским акцентом, свидетельствующим, как знал Андрей, о сильных переживаниях, спросил:

– Кито еще зьнает об этом? Кому ви рассказивалы?

– Никому, товарищ Сталин, включая товарища генерала, – Воронов покосился на стоявщего в полуобморочном состоянии Рычагова.

– Я нэ знаю и нэ хочу сэйчас гадат, откуда вам извэстэн одын из самых важных наших сэкрэтов. Пасмотрым. Но до конца опэрации ви нэ должны ни с кем общаться.

Сталин, видимо, нажал какую-то кнопку, так так в кабинет немедленно вошел начальник охраны.

– Вам, товарищ Рычагов, необходимо поработать над отчетом о командировке. Поработаете здесь, у меня на даче. Я сообщу в наркомат, – уже спокойней добавил Сталин.

Он дал указания начальнику охраны и Андрея с генералом, под его пристальным взглядом, препроводили каждого в отдельную комнату, благо, как помнил из книг Воронов, на даче их было семь и большая часть их редко использовалась.

Когда щелкнул замок закрывшейся двери, Андрей осмотрел свою новую «темницу». Небольшая комната из мебели имела только диван и два стула. Окно, явно из пуленепробиваемого стекла, было закрыто на запор. На одном из стульев лежала стопка газет.

«Да, товарищ Сталин крут!» – размышлял Воронов, удобно развалившись на диване. «Прагматик до мозга костей. Трудно будет с ним работать. Сразу, несмотря на всю абсурдность ситуации, вычленил главное – то, что кто-то знает о деталях предстоящей операции и принял верное решение – изолировать их, без всяких лишних криков и угроз, как Рычагов. Выяснять подробности будет потом, после завершения операции. Тем более, если она закончится провалом. А не может ли она действительно закончится провалом?» – вдруг забеспокоился Андрей. «Может быть, я уже изменил здесь реальность так, что все пойдет по другому? Нет, не должно быть так быстро. А вдруг Сталин не захочет рисковать и отменит операцию или что-то изменит в ее плане? Не должен успеть за полтора дня, группа Эйтингона действует автономно, у нее нет постоянной связи с Центром, как и у самого Эйтингона с Меркадером. Нет, не успеют.» – облегченно подумал он.

В комнате Андрей провел почти безвыходно (кроме выводов в уборную) три дня. Его регулярно приносили еду абсолютно неразговорчивые (видимо, по прямому указанию Вождя) работники обслуги, сопровождаемые охраной. Скуку несколько скрашивала стопка выпусков «Правды», имевшаяся в наличии. Вскоре Андрей твердо знал насколько увеличились надои в Курской области по сравнению с предыдущим годом и что Вторая Империалистическая Война, видимо, зашла в позиционный тупик.

Вечером третьего дня открылась дверь и послышались тихие шаги. «Вот и ужин», – лениво подумал он, поворачиваясь. И сразу вскочил на ноги. В комнату, бесшумно двигаясь в мягких кожаных сапогах, вошел Сталин.

«Слава богу, значит все в порядке!» – перевел дух Андрей. «Иначе пришел бы совсем не он.»

Сталин молча подошел и уселся на один из стульев:

– Садитесь, – указал он на второй. Андрей сел.

– Я разговаривал с товарищем Рычаговым, – начал Сталин. – Он рассказал мне много интересного. В это невозможно поверить, но придется.

– Значит, проверка прошла успешно?

– Да, акция завершилась так, как вы и предсказывали. Мне придется доверять тому, что вы говорите. Первый вопрос, – Сталин тяжелым, немигающим взглядом уставился прямо Андрею в глаза. – Когда?

Тот сразу понял, о чем спрашивает Вождь:

– В марте пятьдесят третьего. Еще много времени.

Сталин встал и начал прохаживаться по комнате, заложив руки за спину. «Да, нелегко это – узнать дату своей смерти. Но он справится.» – подумал Андрей.

Действительно, не прошло и минуты, как Сталин продолжил:

– Да много. Но почему же тогда я не смог привести страну к состоянию, из которого нет возврата к прежнему? Рассказывайте.

Как и предполагал Воронов, будущий развал страны взволновал Сталина гораздо больше неминуемо приближающейся войны, о которой тот даже не упомянул. Но Андрей твердо решил вначале обсудить кое-что другое:

– Я расскажу. Со всеми подробностями. Но сначала давайте договоримся о статусе нашего сотрудничества. О моем месте в вашем мире.

Сталин удивленно поднял брови и сказал раздраженным голосом:

– Вы, кажется, считаете себя в таком положении, которое позволяет диктовать товарищу Сталину? Мы сами решим потом, что с вами делать.

– Да, я считаю себя в таком положении, – не отступил Андрей перед давящим взглядом желтых сталинских глаз. Хотя это и потребовало от него мобилизовать все внутренние ресурсы. Но качать права надо было сейчас, потом будет поздно. – Давайте, товарищ Сталин, я детально обьясню, как я здесь появился, и вы все поймете.

– Рычагов говорил что-то о параллельных мирах. Как это может быть? – нехотя пробурчал Сталин.

– Так устроена Вселенная. У нас это уже давно научно доказанный факт, – Андрей поздравил себя с тем, что с детства запоем читал фантастику. Зато теперь он мог пудрить мозги товарищу Сталину наукообразной фигней как по писаному. Тем более, что это проверить никак нельзя.

– Вселенная представляет собой как бы пакет из бесконечного количества индентичных миров. Перемещение материи между этими мирами невозможно, а вот информации – да. Так как она независима от своего носителя. Обычно этого не происходит, но в последнее время у нас стали случаться такие происшествия. Физики связывают это с началом работы новейших сверхскоростных ускорителей частиц, которые, видимо, во время работы локально меняют свойства пространства-времени. Официально зафиксировано уже более десяти таких случаев, хотя ученые считают, что их гораздо больше, просто люди, с которыми это произошло, не хотят признаваться по личным причинам. Во всех подтвержденных случаях происходило перемещение сознания в тело какого-либо человека в параллельном мире и возвращение обратно в тот же момент по часам исходного мира после смерти носителя в параллельном. Короче говоря, если я умру, то вернусь в тот же момент, из которого попал сюда. Поэтому я и не переживаю. Для меня это всего лишь увлекательное и безопасное приключение, которое редко выпадает на долю человека. Если бы я захотел, я бы уже вернулся. Но мне интересно здесь.

Сталин слушал весь этот бред с непроницаемым видом, но все же было заметно, что он не понял и половины.

– Да, мне товарищ Берия докладывал вчера о ваших подвигах, – ответил он на последнюю тираду Андрея. Видимо, подоспела информация от особиста. – Так чего вы хотите?

– Прежде всего – свободы. Я не хочу сидеть в подвале и консультировать вас оттуда. Такого сотрудничества не будет. А вот получив какую-либо должность, например вашего референта по научно-техническим вопросам, такое сотрудничество может стать наиболее плодотворным.

– А может вам сразу занять место товарища Сталина, раз вы такой умный? – зло прорычал явно находившийся в ярости вождь.

– Не потяну, – честно признал Андрей. – О вас много плохого писали в наше время, но почти все сходились на том, что вы были наиболее талантливым руководителем государства за все время его существования. Поймите, у меня нет своих интересов в этом мире, поэтому ваши интересы могут стать и моими. Если будут удовлетворены мои личные потребности.

– А вы нахал, – сказал через накоторое время взявший себя в руки Сталин. – Не боитесь товарища Сталина, значит.

– Уважаю, но не боюсь. В моем положении нет смысла бояться. Но мне бы очень хотелось поработать под вашим руководством над изменением известной мне истории мира в нашу пользу.

Сталин подозрительно посмотрел на Андрея:

– В нашу, говорите? В какую нашу, товарищ Воронов? Или вы предпочитаете: господин Воронов?

– Меня вполне устраивает обращение товарищ.

– Ладно, я подумаю над вашим предложением, товарищ Воронов. А пока, все же расскажите мне о том, как развалился СССР…

Андрей рассказывал кратко, давая общую картину и не упоминая пока многих подробностей. Это заняло бы слишком много времени, да и не хотел он пока раскрывать все карты. Одновременно Воронов размышлял, как навести Сталина на мысль, что просто выкачать всю информацию из него невозможно, и нужна долговременная форма сотрудничества, устраивающая обоих. Это будет трудная задача. Андрей не обольщался насчет того, что Вождь серьезно отнесется к его предыдущему заявлению. Слова надо будет подтвердить еще чем-нибудь.

Сталин слушал молча, почти не задавая уточняющих вопросов. Лишь когда Андрей рассказывал о 20-м съезде, у него вырвалось:

– Пригрел змею на груди!

Недобрые огоньки в его глазах однозначно указывали на скорые и вряд ли благоприятные перемены в судьбе Лысого. Впрочем, Воронову было на это глубоко наплевать. Как говорится, каждому по заслугам…

– Таким образом, к середине восьмидесятых, отставшая от Запада в техническом, хозяйственном и социальном развитии страна, придавленная идеологическими догмами, оказалась в глубоком кризисе. В это время ее возглавил недалекий руководитель, решивший найти выход из кризиса путем идеологического сближения с Западом. За небольшой период были проведены реформы, разрешившие частный бизнес и объявившие свободу слова. Вырвавшаяся из оков партийного контроля страна стремительно понеслась под откос. Процесс возглавили некоторые из партийных и хозяйственных руководителей среднего звена, сообразившие, что в ситуации развала командной системы можно, например, из директора завода стать его владельцем. В 91-м году процесс достиг финальной точки и руководители трех крупнейших республик за спиной у центрального руководства договорились о прекращении Союзного договора.

Сталин, держа в руке давно потухшую трубку, молча стоял и смотрел в окно. «Да, картина маслом – „Крушение Мечты“. Хоть возьми мольберт и пиши», – подумал Антрей, переводивший дух после длинной речи.

– Так вы считаете, что коммунизм не является самой передовой формой общественного устройства? – вдруг повернулся к нему Сталин.

– В теории, наверно да. Но теория застыла, а практика ушла далеко в сторону.

– А как насчет роли пролетариата в вашем обшестве?

– Ставка на пролетариат оказалась ошибочной в долгосрочной перспективе. Этого вовремя не поняли наши идеологи. Во первых, процент рабочих в современном капиталистическом обществе в разы ниже, чем в прошлом. Из за технического прогресса, повысившего производительность труда на порядки. То же самое с сельским хозяйством. Акцент в занятости сместился в сферу обслуживания и развлечений. Во вторых, благодаря все тому же прогрессу, создалась ситуация, когда десять-пятнадцать процентов работающих могут обеспечить удовлетворение минимальных потребностей всего остального населения. Современным развитым государствам проще и выгоднее содержать значительное количество своих граждан, платя им, чтобы они не работали и вообще не путались под ногами. Ну а ленивых среди людей достаточно и их устраивает такое положение вещей. Так что никаких особых классовых противоречий в современных мне капиталистических государствах нет.

– А в других государствах?

– Исламский мир переживает резкий подъем религиозного фанатизма. А Китай… Китай требует отдельного разговора.

– В чем же именно проиграл СССР Западу? Ваше мнение, в двух словах?

– В застывшей идеологии и подборе руководящих кадров. Особенно в последнем. Вы не оставили системы, обеспечивающей приход правильных людей на руководящие посты. С этого все и пошло.

Сталин, видимо, остался доволен четким ответом Андрея, потому что взглянул на него с интересом и спросил:

– Расскажите о себе, Андрей. Кем вы были там?

– Там я немного старше, чем здесь. 27 лет. Окончил авиационно-технологический институт, отслужил положенный год в армии на должности инженера по эксплуатации самолетов. После работал два года на авиационном заводе. Низкая зарплата, ушел. Закончил курсы менеджеров… ну то есть управленцев, – поправился Воронов, заметив непонимающий взгляд вождя. – Устроился в фирму по импорту станков и прочего промышленного оборудования. Недавно стал начальником отдела. Хорошо владею английским. В свободное время увлекался историей авиации, и вообще историей, в частности военной.

Сталин кивнул, но ничего не сказал. Андрей надеялся, что произвел на него благоприятное впечатление своими словами.

– О далеком будущем мы еще поговорим, – решился нарушить паузу Воронов. – Но есть более насущная угроза – война.

– Об этом вы расскажете завтра. Уже поздно, отдыхайте.

Глава 7

Серые, в трещинах, стены подвала были покрыты плесенью. Андрей стоял у одной из стен, прикованный к выступающим из нее кольцам ржавой цепью.

– Сэйчас ми проызведем слэдствэнный экспэрымэнт, – сообщил стоящий напротив и раскуривающий трубку Сталин. – Вот ы пасмотрым, куда ты пэрэнэсешся. Давай, Лаврэнтий!

– Может быть, сначала все-таки переломаем ему позвоночник, Коба? – внес конструктивное предложение последний.

– Нэт! Нэ будэм затягиват!

Одетый в коммисарскую кожанку Берия, мерзко ухмыляясь и поблескивая неизменным пенсне, медленно поднял руку с зажатым в ней огромным черным маузером.

– А-а-а, – заверещал от ужаса Андрей, но тут прозвучал выстрел. Пуля попала точнехонько в его левый глаз. Половина изображения осыпалась разбитым стеклом. Правый глаз продолжал испуганно хлопать рестницами.

– Я так ы знал! – торжествующе заявил Сталин, рисуя в воздухе дымом от трубки охранную пентаграмму. – Это дэмон! Нам в сэминарии рассказывалы!

– А у нас на складе как раз осина кончилась, – задумчиво почесал затылок стволом маузера Берия. – И спецзаказ на серебрянные пули Наркомат боеприпасов игнорирует.

– Так разбэрыс! Я тэбя уволю, Лаврэнтий! Сам будэш осину на колья рубыт! – Сталин спешно дорисовал рядом с пентаграммой изображения серпа и молота.

– Ну какой же из меня демон! И как я дальше буду жить без глаза?!!! – заорал Андрей и… проснулся.

– Черт знает что приснится, бл…! – выругался он, вскакивая с дивана и протирая глаза. За окном было уже довольно позднее утро. Вскоре принесли завтрак. Работница, вкатив столик с едой, вышла, а вошедший, как обычно, вместе с ней охранник, напротив, остался.

– Младший лейтенант госбезопастности Коренев, Дмитрий Алексеевич, – представился он. – Согласно распоряжению товарища Сталина вы можете свободно перемещатся по территории дачи, в моем сопровождении.

– Андрей, – Воронов протянул руку. – Раз так, давай, что-ли, по именам и на ты?

– Д-давай, – несколько неуверенно согласился тот. – Но товарищ Сталин запретил мне разговаривать с ва… с тобой на любые, кроме непосредственно тебя касающиеся, темы.

– А мы и не будем, Дима, – успокоил его Андрей. – Давай позавтракаем, а потом проведешь мне экскурсию по даче вождя? Давно хотел осмотреть.

Вечером на дачу прибыл Сталин, второй день подряд удивлявший своего постоянного секретаря Поскребышева необычно ранним завершением рабочего дня. Он сразу пригласил Андрея к себе в кабинет.

Как и договаривались, разговор сегодня пошел о войне. За полчаса Андрей четко, пользуясь «домашними» заготовками, обрисовал ход событий. Сталин слушал с угрюмым видом, почти не задавая вопросов, видимо, предпочитая сначала получить общее представление о теме.

– Значит, мы все-таки выиграли войну, несмотря на самое неудачное для нас ее начало? Хоть и ценой огромных жертв и разрушений? – сразу, после того как Андрей закончил, вычленил главный итог Сталин. – Что ж, уже обнадеживает. В вашем времени наверняка проводились исторические исследования на эту тему. Что вы можете сказать о возможности избежать войны или, хотя бы отсрочить ее?

– И то и другое вряд ли. Дело в том, что Гитлер сам загнал себя в угол и у него нет другого выхода. Черчилль намерен продолжать войну до победного конца. В этой связи наличие на восточной границе Рейха мощного и непредсказуемого соседа становится стратегической угрозой. Поэтому Гитлер решил одним ударом убить двух, нет, даже трех зайцев: развязать себе руки на Западе, устранив потенциальную угрозу на Востоке, получить контроль над гигантскими сырьевыми и продовольственными ресурсами СССР и открыть сухопутную дорогу для Вермахта на британский Ближний Восток.

– А почему он не хочет сначала попробовать высадиться в Англии?

– А не может. Воздушная битва вскоре завершится вничью, подавить английскую авиацию Люфтваффе не смогло. А в проливе стоит Гранд-флит. Высадочных средств у немцев кот наплакал, да и те скоро начнут планомерно уничтожаться британской авиацией. Он оказался в той же ситуации, что и Наполеон в свое время. И принял аналогичное решение. Не учит историю, придурок.

– Хорошо, а отсрочка?

– Фюрер, хоть и псих, но далеко не идиот. Он понимает, что время работает против него. Я не вижу причины, которая заставила бы его перенести начало кампании на 42-й год. Какие-то решительные действия с нашей стороны только спровоцируют скорейшее начало боевых действий. В нашей истории они и так несколько раз откладывали дату нападения, из-за европейских событий. Позже конца июня откладывать нельзя, не успеют до зимы. Поэтому, даже если их чем-нибудь отвлечь, немцы все равно начнут до июля, пусть и не закончив до конца приготовления.

– Что ж, я понял. Если война неизбежна, то что мы можем сделать, чтобы вести ее успешнее, чем в вашей истории? Мне кажется, вы хорошо разбираетесь в теме, – похвалил Андрея, видимо, впечатленный его полными и четкими ответами, Сталин.

Польщенный Воронов решил оборзеть окончательно и попросил у насыпающего в трубку табак из раскуроченых папирос Вождя:

– Не угостите «Герцеговиной-Флор», товарищ Сталин? А то столько раз в кино видел, а попробовать не пришлось.

Обалдевший от такой наглости своего собеседника Сталин, позволявший курить в своем присутствии только избранным, молча протянул Андрею пачку и спички.

– Спасибо большое! – сказал, закуривая, Воронов. – А сделать мы можем многое. Я бы предложил разделить этот вопрос на три отдельных части: военная техника, армейская тактика и политическая стратегия.

– Согласен, продолжайте, – кивнул Вождь.

Андрей дал развернутый, опять же благодаря подготовке за время вынужденного безделья, анализ по каждой из частей. Он сводился к тому, что в области военной техники можно сделать сравнительно мало, исправив лишь известные Андрею недостатки и уточнив направления развития. В тактике, особенно крупных соединений, имелось более широкое поле для улучшений, а в политике возможности для маневра были огромными, но и опасными. Андрей особенно обратил внимание на тот факт, что любое изменение действий по сравнению с произошедшим в его истории вызовет непредсказуемые ответные изменения и его исторические знания быстро потеряют цену.

– Это как раз меня не пугает, – прокомментировал последнее утверждение Сталин. – В конце концов, это то, чем мы и так занимались до вашего появления.

– Есть еще один фактор, который нужно учесть при долгосрочном планировании, – заметил Воронов. Он рассказал о ядерном оружии, особо упирая на его разрушительность и вред для окружающей среды, чтобы сразу внушить Сталину мысль, что это оружие не для войны, а наоборот, для ее предотвращения. Чтобы не было сооблазнов.

– Физики никогда ничего хорошего не придумают, – пробурчал ошарашенный вождь, явно недолюбливавший последних. – В какие сроки мы сможем создать Бомбу?

– Не меньше пяти-шести лет. Примерно, как и конкуренты.

– Это же какие средства в такую глупость вложить придется! – сокрушенно заметил Сталин, сознавая, однако, что без этого не обойтись. – Ладно, закончим на сегодня.

– Товарищ Сталин, можно спросить, а что с Рычаговым? – рискнул Андрей выяснить, пользуясь благоприятным, вроде бы, отношением к нему вождя, очень интересовавший его вопрос. Вождь, смерив Андрея долгим, многозначительным взглядом, произнес:

– Вернулся к работе. А вы что думали, я его расстрелял?

– Нет, но все же он теперь «посвященный». А это накладывает…

– Кстати, раз уж зашел о нем разговор. Что вы знаете о его служебном соответствии?

– В принципе, соответствует, – Андрей не собирался рассказывать Сталину о настоящей судьбе Рычагова. – Но задачи, которые возложены на него, непосильны ни для кого. По моему мнению, ему лучше сосредоточиться на боевой подготовке, а остальные обязанности разделить между заместителями.

– Я о другом. Насколько можно ему доверять?

– Вполне. И вообще, раз уж он оказался в деле, мы можем его использовать по другому, – Андрея явно несло не туда, хотя в пылу разговора он этого не замечал. – Почему бы не назначить его Наркомом Внутренних Дел вместо Берии, например? Вы же не хотите посвящать в это лишних людей? А этот пост очень важен для наших целей. Ну вы же собирались назначить на этот пост Чкалова, чем Рычагов хуже? – пролепетал Воронов, наблюдая, как лицо Вождя быстро меняет цвет.

Сталин выдохнул и посмотрел на Андрея уже не гневным, а каким-то снисходительным взглядом, каким смотрят на сморозившего очередную глупость ребенка.

– То есть один из, как вы выразились, «посвященных», будет все время крутиться возле товарища Сталина, а второй возглавит органы? Вы считаете товарища Сталина идиотом? – мягко разяснил он Воронову его ошибку.

– Извините, не подумал об этой стороне дела, – ответил, опустив глаза, Андрей.

– Так потрудитесь в следующий раз подумать, прежде чем давать советы, – ехидно заметил Сталин. – Идите.

Следующие три дня Андрей провел в почти постоянных разговорах с Вождем, отвечая на его многочисленные вопросы. Беседы затягивались до глубокой ночи. Ночевал Воронов все в той же комнатушке, а его свобода по прежнему ограничивалась территорией дачи. Наконец, Андрей решил, что для начала рассказал достаточно и теперь очередь товарища Сталина выполнять свою часть договора. О чем он осторожно и сообщил Вождю в конце очередной беседы.

– Допустим даже, что я вам полностью доверяю, – ответил тот. – Но там, за забором дачи, не самый спокойный мир. Могут случится разные неприятности. Вы же привыкли к совсем другим условиям. Как вы справитесь самостоятельно?

– Ну мы же не в Африке! Справлюсь как-нибудь. К тому же мы говорили о некоей должности?

– Как я, по вашему, должен это обставить? – несколько раздраженно сказал Сталин. – Как я обьясню товарищам, почему я назначаю на важные должности какого-то молокососа?

– А нужно ли обьяснять? Хотя бы официально? А неофициально можно пустить какой-нибудь слух. Например, что я ваш внебрачный сын, – выпалил, сам не веря своей наглости, Андрей.

Сталин, раскуривавший трубку, поперхнулся дымом и вдруг весело рассмеялся. Отсмеявшись, он заметил:

– Я давно обратил внимание, что у вас хорошая фантазия, – он посерьезнел. – Что ж, не держать же мне вас в цепях, на самом деле. Можете ехать. Прямо сейчас. Я распоряжусь, чтобы вас сопроводили.

– Куда ехать? – не веря, что Сталин так быстро сдался, спросил Андрей.

– В гостиницу! Квартиру так быстро я вам выделить не могу. Отдохните пару дней, а я подумаю, куда вас пристроить. Завтра вам доставят в гостиницу аванс. И будте осторожны.

В сопровождении своего старого знакомого, лейтенанта Димы, Андрей спустился к машине, быстро доставившей их в центр Москвы. Несмотря на одиннадцать часов вечера, его без проблем пустили в гостиницу и выдали ключ от отдельного номера, внимательно изучив удостоверение личности. Удостоверение было все то же, какое-либо другое Сталин отказался выдавать.

– Ну, бывай, – сказал Дима, занеся в номер чемоданчик с немногочисленными пожитками Андрея.

– А разве ты не должен меня сопровождать? – недоверчиво спросил тот.

– Нет. Не было такого распоряжения. Вот тебе номер телефона, если возникнут какие-либо вопросы. Спокойной ночи.

Как ни хотелось Андрею поскорее погулять в городе, пришлось отказаться от этой мысли, по причине позднего времени и отсутствия денег, которые должны были завезти только завтра. Поэтому уставший за последние дни Воронов банально завалился спать.

Глубокой ночью его разбудил сильный стук в дверь. Шатавшийся спросонья Андрей открыл ее.

– Воронов, Андрей Николаевич? – спросил оказавшийся за дверью представительный мужчина в гражданском костюме.

– Да, а в чем дел…, – начал отвечать было Андрей, но тут, сбив его с ног, в номер влетели несколько человек, в миг скрутившие его. На руках и на ногах защелкнулись наручники, на голову надели непрозрачный мешок.

– Поехали! – услышал Андрей и почувствовал, как несколько сильных рук подняли его в воздух…

Ошалевший от происшедшего Воронов, пока его запихивали в машину, пытался сообразить, с кем имеет дело. Сосредоточится мешали жутко болевшие, вывернутые за спину руки. К счастью, ехать пришлось недолго, минут через пять машина притормозила и Андрея опять куда-то потащили. Судя по ощущениям, тащили вниз по ступенькам, видимо в какой-то подвал. Когда через минуту его посадили на стул и сдернули мешок с головы, оказалось, что он не ошибся. Это действительно был подвал, почти такой-же, как и в недавнем сне, только без ржавых цепей. Щурясь от света яркой лампы, направленной ему в лицо, Андрей пытался разглядеть своих похитителей. Их было пятеро, здоровые мужики, все в гражданском. Один, постарше, сидел за столом напротив, остальные прохаживались вокруг. «Блин, а сон оказался вещим. Кто-же это все-таки такие?»