Текст книги "Тихушник (СИ)"

Автор книги: Александр Бабин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Она рассказала, что вчера поздним вечером её пригласил в кабинет руководитель отдела, в котором находились начальник службы безопасности УВД, сотрудник БХСС из городского управления милиции и потерпевший. Они и дали ей указание заниматься этим делом; провести следственные действия с последующим выездом на квартиру к потерпевшему. Опергруппой было установлено: преступники проникли на крышу дома через лаз на пятом этаже – он был открыт. Квартира у потерпевшего находится на последнем этаже пятиэтажного дома. Спустились по верёвке на балкон и свободно проникли через открытую балконную дверь в квартиру, где совершили кражу сейфа с деньгами и документами на товар, находящимися в нём. Сейф сбросили с балкона на газон, где остались следы от падения. Свидетелей найти не удалось. Что интересно – потерпевший в этой краже подозревает меня или моих «друзей» – квартирных воров, которым я якобы дал указание. Таким вот способом он хочет наказать меня за то, что мне вчера не удалось отнять его бизнес у сожительницы. Сам он во время совершения кражи отдыхал с четырьмя девушками в кафе «Синица», чему есть свидетели. Инсценировать кражу не мог – ведь скоро отчёт перед налоговой инспекцией, и ему это не выгодно ни при каких раскладах. Одного он не учёл – у меня были копии документов на товар, и я объяснил следователю, что ему «помогу» в его отчётности и передам в налоговую полицию бумаг на пятьсот тысяч долларов. Думаю, они пойдут мне навстречу.

Следователь в силу своей неопытности не понимала, что квартирная кража – это цветочки в сравнении с вычетом налогов с такой огромной суммы. Ведь последствия для фирмы от начисления налога могут быть катастрофические – вплоть до полного её разорения. Сожительница объяснила мне механизм прохождения товара через торговые точки. В Москве сожителю на оптовой базе дают накладные на товар с настоящими печатями, сертификатами и так далее. Он в нашем городе его уже реализует. После реализации товара сожитель созванивается с москвичами, говорит, что товар весь реализован, и накладные они одновременно уничтожают, тем самым уклоняясь от уплаты налога. Как будто товара и не было вообще в торговых сетях – ни в Москве, ни в нашем городе. Всё гениальное просто. Такой схемой пользовались всегда.

Прощаясь со следователем, я попросил её, чтобы она убрала со стола коробку для обуви, так как при беседе она своим шипением отвлекала меня. Девушка засмущалась и ответила, что никаких звуков не слышит, да и почему бы меня заинтересовала обыкновенная обувная коробка? На что я ответил, что первый раз вижу коробку, которая издаёт шипящие звуки; видимо, производители обуви научились делать «говорящие» ботинки. Возможно, служба безопасности УВД заинтересовалась вами и взяла в оперативную разработку, поместив в коробку магнитофон, который и издаёт эти звуки, а вы этого не заметили. То ли он уже изношенный, то ли они случайно забыли его в кабинете.

Я предложил ей помочь – проверить коробку, тем самым обезопасив её от дальнейших негативных последствий. Не спрашивая разрешения, открыл крышку, вынул магнитофон, поднёс его к своему лицу и громко сказал «Слава КПСС!», добавив: «Кто спал до этого времени лёжа, будете, суки, спать стоя».

Внутри меня всё кипело – ну как оперá подумают, что Саня «повёлся» на деньги, и всё перевернут с ног на голову? Ещё мои коллеги из службы безопасности сомневаются в моей порядочности – подольют, чего доброго, масла в огонь. Они решили, что я замешан в краже, это не по-товарищески. Нужно мне успокоиться, проанализировать всю ситуацию, взвесить все факты, «за» и «против», и дальше уже принимать решение.

Но я ни на кого не обиделся – нужно всех прощать, так говорил наш Господь. Решил так и сделать – всех «простить», пусть живут, но сначала немного накажу, чтобы жизнь им мёдом не казалась. Ведь нужно не ссориться между службами, а дружить и заниматься непосредственным делом – борьбой с преступностью. Для этого мы и поставлены государством – блюсти законы. Дураки учатся на своих ошибках, умные – на чужих, главное – зла ни на кого не держать, это же моя работа и ничего более.

Да, я оказался в этой ситуации в когорте дураков – меня использовали «в тёмную», возможно, и моего начальника заодно, но это ещё нужно будет проверить.

Пришёл в свой кабинет, взял листок бумаги и стал рисовать схему всего, что мне было известно по этому делу. Мне выпало «счастье» вляпаться в дерьмо за каких-то два неполных дня, и ситуация может затянуться надолго. Над моей шеей занесён дамоклов меч, и он в любой момент сделает свое дело. Что мне всегда нравилось в использовании схем в раскрытии преступления – так это установление истины. Поместив на лист всех персонажей, включая и себя, и рисуя по мере значимости и участия каждого в деле, я обрёл наконец картину такого вида, который и был нужен для дальнейших моих действий.

В середине схемы находились деньги, а вокруг них – все персонажи, включая меня с другом Борисом, генералом ФСБ, Игорем, сожительницей с «крышей» и нашими конкурентами – хозяином товара, следователем, сотрудником БХСС, начальником службы безопасности УВД и начальником райотдела. Непонятна ещё была роль Палыча, так как я не мог определить, на чьей он был стороне – возможно, была дана команда свыше проверить меня на вшивость, а может, и его использовали «в тёмную». Нужно будет время, чтобы во всём разобраться, но его нет. Оставались ещё воришки, похитившие сейф – их участие также пока непонятно, то ли они совершили кражу по своей инициативе, то ли их попросил это сделать кто-то другой? Участников много, и все хотят поживиться деньгами коммерсанта… Суть для меня стала ясна. Одни участники моей схемы прикрывают своё заднее место погонами – это служба безопасности и руководство, которое таким образом якобы борется с коррупционерами. Другие, как генерал с компанией, хотят на халяву срубить деньжат. А крайними в этом деле станем я да ещё мой друг Борис – и финал этой истории не позитивный.

Первое, что следует сделать, – переговорить с бывшим компаньоном хозяина товара, с которым он в настоящее время в недружеских отношениях и о котором мне поведала сожительница. Это самый быстрый способ узнать дополнительную компрометирующую информацию об объекте («что знают двое, знает и свинья»). Однако я не уверен, что он пойдёт мне навстречу – возможно, побоится последствий. Есть ещё один способ переговорить с ним – разведопрос, что повышает шанс узнать больше информации о хозяине, по крайней мере – попытаться установить его близкие связи, которым он мог довериться и инсценировать кражу. Сориентируюсь по ситуации: если пойдёт на контакт – скажу, что к нам поступила информация по поводу его причастности к краже, обманув его. Мотивом его причастности к совершению преступления могло послужить то, что сначала оба строили бизнес вместе, потом поссорились и разошлись, не поделив его – отсюда «кража» денег из сейфа, чтобы компенсировать тем самым свои убытки. Думаю, он поведётся на эту наживку – тем более, если скажу, что не верю ни в его причастность, ни в свою. Скажу, что мы оба подозреваемые – такие объяснения дал хозяин товара – и прохожу по уголовному делу, но пока свидетелем. И нам нужно вместе разобраться в этой ситуации, чем быстрее, тем будет лучше для нас, иначе следователь закроет на трое суток в ИВС.

Второе срочное дело – завести оперативное дело на лицо по имени Махмуд. Это коммерсант торговых точек с фруктами и овощами, товарищ начальника службы безопасности УВД. На Махмуда иногда приходит информация от моих помощников, как на лицо, не брезгующее поторговать наркотой, но его спасала от наказания дружба с начальником службы безопасности и его больших друзей-покровителей. Они пользовались его кавказским «гостеприимством» – на халяву попивали и закусывали за откупленным им столиком в ресторане. У них за правило вошло так проводить каждый вечер свой досуг. Ведь на такое высокое начальство нет контроля, главнее их по должности в милиции нет никого, – так что же этим не воспользоваться?

Оперативное дело мне будет нужно для дополнительной информации на начальника службы безопасности и его друзей. Все мы не без греха, тем более они. Возраст у них пенсионный, любят на халяву не только вкусно поесть, но и построить вторую дачу с гаражом – в обмен на услуги, которые им предлагает Махмуд. Махмуд контролировал незаконную торговлю овощами и фруктами своих братьев из ближнего зарубежья. Сотрудники милиции всячески мешали вести им этот «легальный» бизнес, пристально и с пристрастием к ним относились, постоянно проверяли их паспорта на предмет нарушения режима и документы на торговлю фруктами, которые у них обычно отсутствуют. Махмуд выступал посредником в разрешении таких споров – конечно, не бесплатно, делясь энной суммой с руководством. Все сотрудники милиции догадывались о такой дружбе, но никто не хотел идти на конфликт с начальством. У них были все козыри на руках – уволят из органов милиции и не посмотрят на регалии. Тем более, один из друзей у Махмуда был заместителем начальника УВД по кадрам. А выше «солнца» в милиции считаются только они – кадры. Махмуд к руководству УВД заходил, как к себе домой, постовые уже считали его своим сотрудником милиции и пропускали, не выписывая пропуск. Руководство УВД уже так обнаглело, что стало без причины изымать из следственных органов уголовные дела, по которым друзья Махмуда проходили в качестве обвиняемых (якобы для проверки), и не давало им дальнейший ход. Нарушались все мыслимые и немыслимые законы уголовно-процессуального кодекса.

На начальника службы безопасности и заместителей начальника УВД оперативное дело не заведёшь – могут подумать, что сотрудник с ума сошёл или стал считать себя не ниже Александра Македонского. Но у меня не было выхода – пан или пропал, как говорят в народе; если есть такая возможность – что же ей не воспользоваться, тем более, мне это закон позволяет. Могу завести оперативное дело на любое лицо, которое плотно общается с интересующим объектом, в моем случае – на начальника службы безопасности УВД. Был бы это начальник ФСБ России – завёл бы на его сына. Как у всех чиновников такого ранга, отцы занимают большие должности в руководстве страны или власти, а дети у них пристроены директорами банков или холдингов. Через такие заведения и отмываются большие деньги, ведь у нас в стране «демократия». Через сыновей и родственников можно узнать всё, что тебя интересует об объекте. Конечно, есть контрразведка в ФСБ, которая постоянно контролирует всё, тем более – наши милицейские оперативные дела, но их легко обмануть. Ведь в их структуре работают такие же оперá, как и мы – правда, опыта у нас больше, чем и запутаем им концы так, что чёрт ногу сломит.

Встретиться с компаньоном не представило труда – нашёл его по месту жительства. Мой приход его обрадовал; с его слов – он ждал, что наступят времена и найдётся человек, который сможет наказать бывшего коллегу по общему бизнесу. Всё-таки первые действия, что наметил, дали результат – и притом такой, которому позавидовал бы каждый опер, такое бывает раз в жизни. Компаньон дал полностью расклад по краже из квартиры, о которой узнал от общих с «парфюмером» знакомых. Те рассказали, как бизнесмен их нанял для кражи сейфа из его квартиры и пообещал заплатить, но обманул. В сейфе денег не оказалось, хотя бизнесмен и пообещал, что гонорар жулики смогут забрать прямо из него.

К знакомым он обратился с просьбой совершить кражу, которую бы зафиксировала потом милиция. Затем собирался взять справку от следователя и предоставить в налоговую инспекцию. Инспекция предложит ему восстановить документы, для чего ему потребуется время. Он переедет жить в другой город, а там его уже не найдут. Знакомым объяснил – мол, страшного в совершении кражи из его квартиры ничего нет, последствий никаких не будет (раз они её совершат с его разрешения), и уголовной ответственности не последует. Сам он тем временем сделает себе алиби и с девчонками уедет за город отдыхать. Конечно, они понимали – за инсценировку кражи милиция по голове не погладит, но слишком уж соблазнились обещанным кушем в сейфе.

Знакомые сделали всё, что требовалось. После кражи сейф перевезли на машине во двор частного дома и там его вскрыли, с помощью болгарки и сварочного аппарата. Когда вскрыли сейф, внутри не оказалось обещанных денег. Сейчас они на него в обиде, но боятся наезжать – он может обратиться в милицию. В милиции у него есть большие покровители в БХСС (тут он назвал фамилию сотрудника, который был у начальника райотдела, вместе с начальником службы безопасности). Стало проясняться, кто и какую роль занимает в этом деле, – оказывается, сотрудник БХСС является его «крышей».

Я его попросил доехать до моего кабинета. Записал все показания на бланк протокола допроса свидетеля, зафиксировав на видеокамеру и дополнительно записав разговор на магнитофон в присутствии понятых. Всякое бывает в жизни: сегодня он жив, а завтра может оказаться на небесах. А может и потом, когда к этому делу подключится адвокат, отказаться от показаний и сказать – дескать, я на него «надавил» под угрозой жизни, вот он и дал такие «правдивые» показания против его (уже бывшего) лучшего друга – бизнесмена. Главное, он готов дать показание и следователю – а это уже победа. Чем мотивирован этот его поступок – непонятно, может, моими словами, что за отказ дать показания он вскоре сам окажется на нарах, обвинённый в сокрытии преступления.

Поразмыслив, я решил пойти по пути меньшего сопротивления – поставить всех участников этого неудавшегося эксперимента по инсценировке кражи «на одно место», где им и положено быть. Ведь они мечтали привлечь меня к уголовной ответственности. Уже, наверно, думали – пакую чемодан с сухарями, но паковал я его не для себя, а для них. Удар надо нанести сразу в самое сердце их «банды»: предоставить все мои документы и записи следователю, тем самым сразу поставить её и всех интересующих лиц в тупик и спутать им все карты. Следователь, расследующий уголовное дело, является ответственным независимым лицом и отвечает за него. Он окажется между двух огней – мной и своим начальником – со всей этой клоакой. Во-вторых – следователю расскажу, что предпринимаю меры к задержанию преступников (якобы на её стороне), но их искать не буду. Расставаясь с компаньоном, «парфюмер» сказал – лица, совершившие кражу, боятся, что со временем всё станет известно милиции, поэтому дома не живут и ударились в бега.

Тут я убиваю сразу двух зайцев. Между квартирными ворами и бизнесменом – конфликт интересов; он их просто будет содержать до конца своего века – раз они в розыске, на работу им не устроиться, а искать их никто не собирается. Каждый день на содержание всех троих потребуются деньги (и немалые), начнутся конфликты (а они неизбежны – ни один уважающий бизнесмен не готов платить деньги, хотя на первом этапе и был инициатором). Зная психологию российского бизнесмена, я был на сто процентов уверен в судьбе моего заявителя – они или голову ему в подъезде пробьют молотком, или совершат кражу из его квартиры – уже настоящую, с выносом всех вещей, – хоть как-то компенсируют свои убытки.

Мои коллеги залягут на дно: прямых доказательств их участие в этом деле у меня пока нет, только всё со слов следователя. Но они со временем будут! Оперативное дело, заведённое на Махмуда, вскоре даст результаты – ведь такие горе-сотрудники не могут ограничиться только одним коммерсантом, у них их десятки. Такой они ведут образ жизни: приходя на службу по защите граждан от преступности, имеют меркантильные интересы. Горбатого только могила исправит, а мне торопиться пока некуда. До пенсии (точнее, до 20 лет окончания службы) остались какие-то месяцы, и уйти на заслуженный отдых я ещё успею, – но до этого, уж будьте уверены, «попью им кровь».

Меня больше интересовало отношение генерала, бывшего друга Игоря и пока непонятное участие моего шефа в этом деле. Но в одном я был уверен: дружбу они променяли на деньги, поэтому мне нужно будет от них держаться подальше. Деньги портят людей, внутренне не подготовленных к богатству, и честь офицера у них уже встала на второй план после наживы. И «тихушник», сказанное шефом в мой адрес, стало иметь для меня уже иное значение. Сейчас все свои действия я буду решать только сам, по-тихому, не посвящая никого в мои оперативные дела.

Все свои материалы я, как и планировал, передал следователю. Она не ожидала такого быстрого раскрытия преступления. Ей я посоветовал меньше слушать указания начальников, а принимать решение самой, – ведь она отвечает за уголовное дело, как процессуально независимое лицо, – дополнив, что я умываю руки по этому делу. Розыск преступников, привлечение к уголовной ответственности бизнесмена за дачу ложных показаний по поводу кражи из его квартиры, оценка его действий – всё зависит сейчас от неё. Как решит, так и будет, но это уже останется на его совести. Есть ещё контроль со стороны прокуратуры, так что нужно будет действовать по закону. Я смотрел на её лицо и видел, насколько растеряна была девушка, – наверно, думала: лучше бы выбрала профессию не следователя, а врача. Врач режет сам по живому, а тут «её саму режут» все вокруг – от начальника до прокурора.

Доложил Палычу о проделанной работе. Он пожурил меня за то, что не посоветовался с ним по поводу передачи документов следователю. Я мотивировал своё решение тем, что ещё не все вопросы по нему решил и не знаю, как поступить дальше с ответом генералу ФСБ и намеченным на завтра допросом сотрудника БХСС. Сказал, чтобы получить ответ шефа и убедиться, на чьей всё-таки он стороне. Шеф, услышав про допрос сотрудника БХСС (притом его хорошего знакомого), сразу мне сказал – допросит его сам, и было бы лучше его не светить по уголовному делу. «Не светить так не светить, как скажете», – ответил ему я и понял – той надёжной спины со стороны шефа, что была раньше, уже не стало.

Глава 17

– Александр Фёдорович, – сказал шеф, – ты в курсе, что вчера застрелили трёх бандитов из бригады «Джона»? Двух прямо в салоне джипа выстрелами в голову, одного рядом с автомобилем нашли – метрах в двадцати.

– Конечно, Палыч, знаю – выезжал с нашими ребятами на место преступления. Тем более, оно от нашего управления в 200 метрах.

– Во-во, и я о том же. Уже около нашего здания стали расстреливать.

– Обычное дело. Каждый день друг друга стреляют. Мы знаем, кто это сделал – бывший их казначей, он сейчас в бега подался. Общак они хранили на счете в одном из банков. Движение денег по счёту мы знаем – у меня есть из банка распечатка, от кого, куда и сколько поступает денег. Вот увидите, пока они друг друга не перестреляют в своей банде – не успокоятся. Я ж вам говорю, обычное дело. Нам же эта их стрельба выгодна – больше трупов, меньше с ними возни. Выгода достанется только похоронному бюро – бандиты своих по-президентски хоронят, гробовщики все в шоколаде: денег с них можно будет срубить побольше.

– Обычное дело, говоришь? Мне уже из управления позвонили. Говорят, что в нашем городе боевые действия идут, уже стало, как на войне! Кстати, а ты откуда из банка распечатку взял? Они что – всем подряд выдают информацию на клиентов?

Зачем я сказал Палычу про распечатку? Ещё потребует – назови фамилию сотрудника банка, который на клиентов информацию раздаёт налево и направо, да ещё и за деньги… Вот уж поистине, язык мой – враг мой.

– Так это, Палыч, мой негласный помощник. Документы, поступающие от него, оформлены по закону и находятся в оперативном деле. Ладно, у этой банды в банке хранятся деньги и можно их контролировать, а вот у «смотрящего» по нашему городу они находятся в квартире. Как узнать, кто и сколько приносит в общак? А нам, бандитскому отделу, надо бы это знать, и деньги у них – криминальные. Есть у меня одна задумка, но будет нужна помощь ФСБ. На свою милицейскую службу я уже не надеюсь – сразу информацию сдадут, и она дойдёт до него. В наших рядах предателей развелось – не сосчитать.

– Знаю Александр, информация до меня доходит и у нас в управлении, якобы уже у него есть. Вот насчёт «найти среди своих сотрудников предателя»… Трудно, сам знаешь: не пойман – не вор. Что у тебя за задумка?

– Я тут умишком своим «убогим» подумал – давай, Палыч, к нему в квартиру засверлимся? Телефона у него стационарного нет – специально не ставит, чтобы не проколоться, а информации от него получим столько, что всем нашим бандитским отделом не перелопатить: море. С ФСБшниками я уже на эту тему переговорил – они не против, тем более, к нему вор в законе стал наведываться из Перми. Видимо, приезжает проконтролировать, как у нас выборы губернаторские идут. А вдруг нам повезёт и общак воровской изымем? Тоже неплохо – документ всё-таки, и предателя в своих рядах, возможно, выявим. Коллеги из ФСБ обе руки подняли за моё мероприятие. Я им объяснил – будет информация по линии ФСБ, так мне она будет не нужна при ознакомлении с документами. В документах можете их не печатать, чтобы лишней информацией мне голову не забивать. Информация о шпионе или секретной продукции наших заводов – это их компетенция и не входит в функцию милиции, так что пусть останется у них.

– Ты мне занеси оперативное дело, я его посмотрю, доеду до ФСБ и постараюсь решить вопрос.

– Хорошо, Палыч – только дело подшаманю и принесу его к вам.

– Как там у тебя идут дела со спиртом и ртутью? – спросил меня шеф уже перед выходом из кабинета.

– Разрешились благополучно! Спирт заводчане забрали, ртуть – энергетики. Да, чуть не забыл: гражданин с большим крестом на шее – который ещё предлагал «Волги» в обмен на спирт – вчера покинул нашу землю и находится сейчас на небесах. Никак, Господу приглянулся такой величины золотой крест…

– А что с ним случилось?

– Застрелили из автомата в его же квартире. Вместе с женой. Не у нас, в Свердловске.

– Слава Богу, что хоть не на нашей территории, – сказал Палыч. Видимо, изъятый мной спирт ему никак не давал спокойно спать.

Очередной «смотрящий» по городу был моим «другом». Я у него частенько бывал в его квартире подолгу службы. Все преступления, совершаемые в городе и области, он хоть краем уха да слышал, – обязывала занимаемая должность. Он внимательно выслушивал мои претензии и, как всегда, говорил, что не может всех своих подопечных контролировать – много стало неизвестных ему «отморозков». Но как только они становятся известны – он проводит с ними профилактические беседы, чтобы они не занимались криминальными делами, а лучше зарабатывали деньги честным трудом. Разговаривая так между собой, мы оба понимали: мой приезд к нему – милицейская просьба, чтобы он или его «пехота» не лезла туда, где есть наши интересы. С его стороны нужно будет предпринять меры: найти этих «пехотинцев» и предупредить, что проказничать нельзя. Но не всегда у него это получалось: созданные бригады по «стрижке денег с овец» выходили из-под его контроля, да и сил и денег у бригад стало больше, чем у него. «Смотрящий» был старой воровской закалки, часть своей жизни провёл в местах заключения, а бойцы из криминальных бригад в основном состояли из спортсменов молодого возраста, не судимых. Они за счёт своей сплочённости и недалёкого ума (как-никак полжизни провели в спортивных залах, а не за книгой) каждый день подчиняли всё больше коммерсантов своему влиянию. Видя перед собой молодых людей с горой мышц на всём теле, коммерсанты пасовали, как кролики перед удавом, и сами шли к бандитам в пасть, платя им деньги.

«Смотрящий» тоже побаивался их – ведь на таких высоких должностях долго не задерживаются. Как при выборе президента страны, только у него срок отводится на четыре года правления, а у них, бывает, и не доживают до переизбрания. Кто-нибудь из друзей из криминального мира да «поможет» уйти на небеса. Так и мой очередной подопечный – на должность был назначен недавно, а его предшественник погиб смертью храбрых в своей квартире, от двух выстрелов в голову из мелкокалиберной винтовки. Конечно, мы убийц изловили, но потребовалось время, за которое те ещё успели сжечь пару киосков с товаром и забросить гранату РГД в офис одного из криминальных авторитетов. Но граната оказалась «не той системы», как говорил герой фильма «Белое солнце пустыни»: никого из находящихся в офисе блатных её осколки не задели. Я ещё раз убедился, что у жуликов смерть находится в яйце, как у сказочного Кощея Бессмертного.

А вот убийцы «смотрящего» закончили свою жизнь печально. Один в камере СИЗО якобы нечаянно перерезал себе вены, когда брился. Другой его подельник по убийству повесился в соседней камере, вытирая лицо полотенцем. Что интересно – сидящие сокамерники ничего в обоих случаях не видели. Волшебство, да и только!

Ребята из ФСБ приехали ко мне в управление и сказали, что все вопросы они будут решать со мной без посредников. Руководство дало добро на мои мероприятия по литеру. Нужно будет обговорить и согласовать некоторые действия – как их, так и мои. В момент проведения мероприятия нам нужно будет находиться поблизости с домом «смотрящего» – всякое может произойти, так что моё присутствие там обязательно.

В назначенный день недалеко от его дома «разбили лагерь», а перед этим провели наблюдение за его квартирой. Установили, что уже три дня, как он не выходит из квартиры, только курит сигареты на балконе с приезжающими товарищами. Время у нас, оперов, не резиновое, нужно решать задачу и быстрее провести мероприятие. Долго находиться возле его дома нельзя, хотя сидеть придётся в салоне автомашины – а это опасно. Жулики нас моментально вычислят (или им помогут добропорядочные граждане) и сообщат в милицию – и всё, засыпалось наше мероприятие по литеру. Поэтому я предложил коллегам, что зайду к «смотрящему» в гости и буду сидеть, пока не доведём дело до конца. Повод прихода к нему у меня имелся – узнáю, чем закончилось дело по приезду фальшивого вора в законе (на языке блатных – «апельсина») к нам в город.

Этот «апельсин», следуя из мест заключения в Омске в свою тёплую Грузию, заехал к нам и объявил всем уважаемым в городе блатным, что он вор в законе. А по блатным понятиям, наши жулики не имеют права даже спрашивать с него объяснения и документ, подтверждающий этот его ранг.

Жулики к вору в законе отнеслись с почтением, и понесли к его столу, как говорят у нас в народе, «вяленое и солёное». Ему быть вором в законе понравилось, а вот мне – нет. Я решил с ним поближе познакомиться и узнать, что же он из себя представляет. Для этого отправили запрос по последнему его месту проживания (колония ИТК в городе Омск), не заставивший себя долго ждать. Пришёл конверт с ответом и приложенной к нему фотографией нашего вора по кличке «Гога» с тряпкой в руках, моющего пол в своей камере. Фото, сделанное сотрудником колонии, имело историческое значение. «Фотограф» и не догадывался, что оно повлияет на дальнейшую судьбу бывшего подопечного и вскоре лишит его «воровской короны».

Помочь людям разобраться в их нелёгкой жизненной ситуации – наведении порядка в воровском мире – считается и нашим оперским долгом, ведь мы с жуликами считаемся «братьями». Я решил ускорить этот процесс – передал фото «смотрящему» для принятия решения.

Своего вора в законе в нашем городе нет, и мы, оперá, решили, что он нам и не нужен, – зачем лишняя головная боль. Иногда один из их когорты приезжает к нам в гости, но он из другого города, и кличка достойная – «Якутёнок». В блатных кругах говорят, что он настоящий вор в законе, не «апельсин», как наш «Гога», и порядочный человек. Прежде чем приехать, «Якутёнок» звонил мне и говорил, что он будет в гостях такого-то числа, и называл, к кому приезжает. Какие он решал с ним вопросы и дела – мне было неизвестно: догадывался, что не коммерческие, и речь там вели явно не о гастролях Элтона Джона в нашу страну. На таких встречах решаются и планируются дальнейшие криминальные дела.

Познакомился я с ним случайно, когда его «взяли» на воровской сходке у нас в городе. Слово «сходка» переводится на нормальный человеческий язык примерно как «съезд» у правящей партии. На воровском съезде решаются вопросы по переделу сфер влияния на территории нашего уральского региона. Конечно, это мероприятие сопровождалось, как положено у нас, «маски-шоу» с участием СОБРовцев и видеосъёмкой всех присутствующих на съезде.

Беседуя с «Якутёнком», мы обсудили дальнейшее наше «сотрудничество» – он, не раздумывая, согласился с моим предложением: я ему не буду мешать заниматься «благотворительностью», а он постарается не допускать больших конфликтов среди местной братвы в нашем городе. Хотя это были только пустые слова. Он, как и я, понимал – никто в нашей стране, даже президент, не может повлиять на ситуацию, которая происходит в криминальной среде и касается денег или продвижения по карьерной лестнице во власть. В последнее время «Якутёнок» стал приезжать в гости к кандидату в губернаторы Александру Сергеевичу. Что их связывало – мне пока было непонятно, но со временем, думаю, все прояснится.

Юра (так звали нашего очередного «смотрящего») «обрадовался», увидев меня в своих дверях. Предложил зайти и, как водится у нормальных людей, – попить чаю с сахаром. В основном люди такого ранга сахар в чай не кладут. Им, по неписаному воровскому закону, это не положено, чтобы не привыкать к хорошей жизни (ведь большую часть своей жизни они проводят за решёткой), – ну а мне, как оперу, это не воспрещается. Ему я пояснил, что заглянул ненадолго: коллеги высадили меня около его дома, а сами поехали проверить притон. Назвал адрес «от фонаря» (якобы по нему поступил сигнал от граждан, что наркоманы их замучили своими криками и воплями), а на обратном пути, сказал, меня заберут. «Поплакался» для приличия и убедительности – мол, никакого от них покоя, что нам, что простым гражданам; наркоманы всех кругом обворовали, молодёжь к себе заманивают – надо бы, мол, объединиться и что-то с ними решать.

Юра, видя мою озабоченность и важность моего прихода, объяснил, что сейчас ведёт с городской молодёжью беседы по поводу здорового образа жизни. Чтобы не затягивать разговор, я спросил его про фото «Гоги», которое ему передал, – мол, не знаешь, где он сейчас? В последнее время что-то в городе его не видно и не слышно, – что с ним произошло? Хотя кое-какая информация по нему у меня имелась. Юра, видя мою настойчивость, рассказал мне, как «брату по оружию» в борьбе с преступностью, дальнейшее развитие судьбы мнимого вора в законе.