Текст книги "Тайник на Эльбе"

Автор книги: Александр Насибов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава одиннадцатая

1

Лизель вернулась с похорон мужа обессиленная, разбитая. Соседка, крепко держа её под руку, довела до дому, усадила, дала стакан воды. Потом она ушла.

Позвонили. Лизель отперла. На пороге стояли штурмбанфюрер Бруно Беккер и штурмфюрер Адольф Торп. За ними маячил солдат с большим пакетом.

– Фрау Ланге, – сказал Беккер, сняв фуражку и поклонившись, – нас прислал сюда господин военный комендант Остбурга. Господин военный комендант скорбит по поводу преждевременной смерти обер-ефрейтора Герберта Ланге. Солдат Ланге был примерным воином, хорошо выполнял свой долг перед фюрером и нацией, и сейчас вермахт склоняет знамёна над его прахом.

Произнеся эту тираду, Беккер снова поклонился. Торп, у которого была забинтована шея и скула, последовал примеру начальника. Солдат стащил с головы пилотку.

Женщина посторонилась. Военные прошли в дом. Они разместились в гостиной полукругом – Лизель в центре, Беккер и Торп по бокам. Солдат положил свёрток на край стола и вышел в коридор.

Хлопнула входная дверь. Это пришла соседка, старая фрау Штрейбер. С достоинством кивнув военным, она уселась рядом с хозяйкой.

Воцарилось молчание. Беккер прервал его, откашлявшись. Затем он сказал, обращаясь к спутнику.

– А ведь этого могло и не быть.

– Что поделаешь, такова, значит, судьба, – возразил Торп.

– Судьба! – Беккер горько усмехнулся. – Судьба тут ни при чем. – Пальцы его задвигались, ловко распустили узлы бечёвки на свёртке. – Фрау Ланге, примите этот небольшой знак внимания господина военного коменданта. Здесь немного консервированного молока, а также масло, сахар и варенье. Дочери и вам это будет очень кстати.

Женщина чуть наклонила голову и вновь застыла в неподвижности, с глазами, устремлёнными куда-то поверх головы штурмбанфюрера.

Обращаясь к Беккеру, Торп сказал:

– Вы утверждаете, что судьба тут ни при чем? Но я не понимаю вас. Ведь это был лишь несчастный случай. Внезапно вынырнул из-за угла грузовик и…

– Грузовик! – Беккер сердито поджал губы. – Если бы капралу, который прибыл вместе с супругом фрау Лизель с фронта, не захотелось вдруг водки, господин Ланге был бы сейчас жив и здоров.

– Так Ланге бегал за выпивкой для гостя? – воскликнула фрау Штрейбер.

– Разумеется, – снисходительно пожал плечами Беккер. – Этот парень неисправимый пьянчуга. Фрау Лизель лежит в постели, ей нездоровится. А он посылает её мужа за водкой.

– Я слышала, у таких бывают запои, – испуганно проговорила фрау Штрейбер.

– Именно это с ним и случилось в тот злосчастный день, – кивнул Беккер. – Вы очень точно определили.

– И что же произошло дальше? – задал новый вопрос Торп.

– Дальше? – Беккер помолчал. – Дальше случилось вот что. Когда Ланге отправился на рынок, капрал выбежал за ним, окликнул. Ланге как раз переходил улицу. Он обернулся. Гость стал просить, чтобы тот взял побольше спиртного. Тут-то и вынырнул из-за угла грузовик!…

Вновь наступило молчание. Его нарушали лишь вздохи соседки.

Беккер продолжал:

– Но и это не все. Знаете, что сделал этот человек, когда под колёсами пятитонки хрустнули кости его фронтового товарища? Вы думаете, попытался остановить какой-нибудь автомобиль, чтобы отвезти господина Ланге в больницу? Ничуть не бывало. Он поспешил в дом, вытащил все самое ценное из своего ранца, затем из ранца Ланге и был таков.

При этих словах Лизель вскочила на ноги, свалив стул. В глазах её был ужас. Поддерживаемая соседкой, она вышла из комнаты в коридор. Беккер спокойно глядел ей вслед. Пока хоронили Ланге, контрразведка поработала в доме покойного, и штурмбанфюрер знал, что хозяйка найдёт ранцы пустыми.

Раздался короткий женский вскрик. Беккер и Торп были удивлены – он донёсся не из спальни, где, они знали, находились вещи, а из кухни.

В столовую вошёл солдат, поманил их пальцем. Контрразведчики встали. Солдат подвёл их к двери в кухню. Беккер и Торп увидели женщин, склонившихся над помойным ведром.

– Пустое! Оно пустое, фрау Штрейбер! – в отчаянии восклицала Лизель.

– Пустое, милочка, потому что я сама его опорожнила сегодня утром, – отвечала соседка. – Вы спали, когда я его вынесла.

– И… там ничего не было?

Фрау Штрейбер с тревогой посмотрела на Лизель.

– А ящик?… Чёрного ящика вы там не заметили? – прошептала Лизель.

– В ведре? – Соседка вытаращила глаза.

– Да! – Лизель упрямо качнула головой. – Ящик был! Герберт так берег его. Он сказал, что в нем много ценностей.

– Но почему тогда их швырнули в это ведро?

– Спрятали, фрау Штрейбер, спрятали, а не швырнули. Это сделал Герберт. Он объяснил: если в дом заберутся воры, они будут искать везде, но никому не придёт в голову лезть в помойное ведро.

– А кто знал, что ящик в ведре?

– Герберт… и Краузе.

– Подлый негодяй! – Фрау Штрейбер гневно выпрямилась.

Лизель заплакала. Фрау Штрейбер помогла ей встать.

Беккер коснулся плеча Торпа. Гестаповцы скользнули в гостиную. Минутой позже туда вернулись женщины.

– Господин офицер, – сказала соседка, – вы были правы, фрау Ланге действительно обокрали. И я уверена, это Краузе, который прикидывался другом Герберта. Я буду молиться, чтобы вы нашли вора и примерно наказали.

– Это и наше желание, – ласково сказал Беккер. – Совершив кражу, он, очевидно, скрывается. Но где? Уважаемая фрау Ланге, помогите нам. Вспомните, какие он называл адреса, фамилии? Что предполагал делать, чем собирался заняться?…

– Не знаю… Ничего не знаю, ведь он так мало пробыл у нас…

– Ну, а ваш муж? Капрал Краузе мог поделиться с ним планами. Ланге ничего не рассказывал?

– Ничего…

– Вспомните, – настаивал Беккер.

– Не могу. – Лизель с гримасой боли коснулась лба. – Ничего не помню…

– Фрау Ланге, – вмешался Торп, – этот тип может вернуться. Надеюсь, вы не останетесь в квартире одна? Надо, чтобы кто-то мог сообщить нам.

– Что вы, что вы! – Соседка замахала рукой. – С бедняжкой день и ночь нахожусь я. Все сделаю, будьте покойны!

– Вы и вчера были с фрау Ланге? – спросил Торп.

– Разумеется.

– Весь день?

– Да.

– И… кроме вас, никого? Никто из знакомых не счёл нужным явиться и выразить вдове своё соболезнование?

– Почему вы так думаете, господин офицер? Здесь все время люди.

– А вчера в послеобеденное время тоже были посетители?

Старуха кивнула.

– Да, человек десять.

– Кто же такие?

– Я их не знаю.

– Ну, а вы, фрау Ланге?

Лизель пожала плечами.

Беккер и Торп переглянулись, встали.

– Прощайте, фрау Ланге, – сказал Беккер. – Мы к вам ещё зайдём.

Выйдя из дома, контрразведчики сели в поджидавший их автомобиль.

– Ну, – произнёс Беккер, снисходительно глядя на спутника, – что вы теперь скажете?

Торп значительно улыбнулся.

– То-то же! Запомните: всегда добиваешься большего, когда действуешь мягко… Допросив её в обычном порядке, мы бы не много узнали. Она бы озлобилась, замкнулась – и дело с концом.

– Но все же не установлено главное. Мы не знаем, где прячется этот человек.

– Зато всплыла история с ящиком в ведре. Ящик! Что в нем могло быть, Торп?

– Поначалу я думал, взрывчатка.

– Чепуха. Будь это даже самая сильная взрывчатка, её едва бы хватило на то, чтобы поднять на воздух какую-нибудь кузню… Нет, то была не взрывчатка!

– Тогда оружие?

– Но какое оружие можно запаковать в маленький ящичек? Разве что пистолеты или ножи. – Беккер сделал паузу и закончил: – Это была радиостанция, Торп.

– Во что бы то ни стало надо установить, кто был на квартире покойного вчера после обеда, примерно между семью и восемью часами вечера.

– Не понимаю.

– Вчерашняя встреча с тем человеком произошла именно в семь часов

– и неподалёку от дома Ланге. Я сразу почувствовал: он выглядит подозрительно и здесь не случайно. Пошёл следом и…

– Дальше известно. Так вы думаете, они связаны?

– Кто знает? Но судите сами, господин штурмбанфюрер. Внезапная смерть Ланге автоматически разоблачила и его самого и спутника. Поэтому-то Краузе стремительно покинул дом покойного, а затем действовал столь решительно, когда почувствовал за собой слежку. И я спрашиваю себя: почему этот несомненно опытный и умелый разведчик идёт на такой риск, как появление в районе дома Ланге? И отвечаю: потому что Краузе хотел во что бы то ни стало заполучить оставленную рацию, которую он не смог вынести раньше.

– Смелая версия.

– Смелая, – согласился Торп. – Смелая, но единственно приемлемая. Если, конечно, в том ящике действительно был передатчик. Однако я не кончил. Краузе слонялся неподалёку от дома, а в самом доме находился кто-то из его знакомых. Можете вы поручиться за то, что Краузе не попросил кого-нибудь отправиться к вдове Ланге со специальной целью – изъять тот самый металлический ящик?

– Нет, – медленно проговорил Беккер, – я бы за это не поручился.

– Он скосил на собеседника глаза. – Однако вы не дурак, Торп.

2

Беккер и Торп были очень близки к истине.

В тот день, когда так нелепо погиб Герберт Ланге, механик завода «Ганс Бемер» Отто Шталекер, закончив работу в обычное время, вымыл руки, переоделся и направился к выходу. Здесь он задержался. У двери стояла группа эсэсовцев. Это был конвой из соседнего концентрационного лагеря. В цехах завода работало около сотни лагерников. По утрам конвой приводил их сюда, а в конце дня, пересчитав, препровождал в лагерь на ночёвку.

Стоя у выхода, Шталекер наблюдал, как, повинуясь крикам конвоиров, заключённые отходили в сторону, строились в группы и ковыляли во двор.

Лагерников увели. На заводской двор со всех сторон стекались рабочие, направляясь к воротам. Здесь было устроено нечто вроде узкого коридора. По обеим его сторонам стояли вахтёры, бесцеремонно ощупывавшие каждого выходящего.

Миновав контроль и оказавшись на улице, Шталекер зашагал по направлению к дому Ланге.

На душе у механика было тревожно. Не давал покоя странный разговор с фрау Лизель. Подумать только – вернулся Герберт, и вот сейчас, через несколько минут, они увидятся!

Шталекер глубоко верил своему старому дружку. Он знал, что Герберт – человек высокой чести и никогда, ни при каких обстоятельствах не способен на предательство. Но приезд Герберта был поистине необъясним.

Вот и его дом. Сколько славных вечеров провели в нем Шталекеры и Ланге!

Через минуту, потрясённый трагедией, которая разыгралась здесь несколькими часами раньше, Шталекер сидел у тела друга, поддерживая заливавшуюся слезами Лизель.

Вдова, судорожно всхлипывая, в который раз пыталась рассказать о случившемся. Из её отрывочных слов механику стало известно: Герберт вызвал его так срочно, чтобы познакомить со своим спутником. Далее Шталекер понял: Герберт не хотел покидать дом – видимо, чего-то боялся.

В двери показался один из соседей Ланге – рабочий, которого Шталекер давно знал. Сосед поманил пальцем механика.

Шталекер оставил вдову, вышел. Рабочий отвёл его в конец коридора, боязливо оглянулся, зашептал:

– Была полиция!

– Зачем?

– Сначала они явились со своим врачом, чтобы зарегистрировать смерть, составить протокол и прочее.

– Ну, а потом? Они что, приходили ещё раз?

– Да. И тогда с ними были представители военной комендатуры.

– Это естественно.

Сосед неопределённо пожевал губами.

– Они забрали документы Герберта. Знаете, я наблюдал за ними, когда они листали его удостоверение… Мне они не понравились – глаза так и шныряли по бумагам. И я подумал…

– Ну, и в этом нет ничего странного, – равнодушно проговорил Шталекер. – Время военное; надо все уточнить, расследовать. Осторожность никогда не мешает.

– Конечно, конечно, – заторопился сосед. – Но…

– Они приходили и в третий раз? – спросил Шталекер, видя, что собеседник не договаривает.

– Официально нет. Но только недавно тут вертелись два каких-то типа…

3

– На следующий день, как только прозвучал сигнал к окончанию работы, Шталекер заторопился к выходу. Он спешил домой, чтобы пообедать, а затем отправиться с женой в дом покойного друга.

– Послушайте… – окликнули его сзади.

Шталекер обернулся. Его догонял высокий человек в форме унтер-офицера.

– Простите, как ваша фамилия? – спросил военный, подойдя и вежливо кивнув.

– Меня зовут Отто Шталекер.

– Вы механик?

– Да.

– Вы были у Ланге и все знаете, не так ли?

– Был и все знаю.

– Я тот, который приехал вместе с Гербертом. Нам надо поговорить. Где это можно сделать?

Шталекер помедлил.

– Быть может, куда-нибудь зайдём?

Вскоре они сидели в маленьком кабачке, расположенном неподалёку от домика, где жил механик.

Аскер рассказал о случившемся с Лизель припадке, о том, как произошла катастрофа с Гербертом, как сам он вынужден был немедленно уйти из дома.

– Кто вы? – спросил Шталекер.

– Я? – Аскер помедлил. – Я коммунист, товарищ Шталекер. Мы с Ланге дезертировали из вермахта, решив уйти в подполье. И помочь нам в этом должны были вы.

Шталекер усмехнулся:

– Вы говорите поразительные вещи, говорите прямо, не зная толком, с кем имеете дело!

– Мне не остаётся ничего другого. – Аскер пожал плечами. – Погиб Герберт Ланге. Теперь я один, без документов. Вообще говоря, документы есть, но я лишился пристанища, и меня очень быстро схватят. А Герберт говорил о своём друге Шталекере только хорошее. Я многое знаю о вас, товарищ!

– Допустим, что это так. Но мне о вас никто и словом не обмолвился. Простите, как вы разыскали меня?

– Знал, где вы работаете, ждал неподалёку от завода. Закончилась смена. Люди стали выходить. Подошёл к одному из рабочих, спросил, как найти механика Шталекера, и мне указали на вас. А я, повторяю, многое знаю о вас. Герберт рассказал мне все – как вы впервые встретились с ним на митинге в гамбургском порту в ночь, когда в Берлине горел рейхстаг, как затем поучали его, сидя за кружкой пива… Я знаю о вашем брате, погибшем от рук нацистов, да и о жене вашей – ведь и она побывала в их лапах.

– Черт возьми! – вырвалось у Шталекера.

– Но это не все. Мы прямо к вам и должны были идти. Однако в то утро у вашего дома стоял автомобиль с военными. И мы не рискнули…

– Вы сказали, что являетесь коммунистом? – вдруг спросил Шталекер.

– Да.

– Немецким коммунистом?

Аскер поглядел на собеседника, кивнул.

– Я неспроста задал этот вопрос, – проговорил Шталекер. – Дело в том, что Герберт Ланге считался погибшим. Погиб, а потом вдруг объявился!

– Как видите, извещение оказалось ошибочным… Вы же знаете, так случается.

– Это не извещение, – покачал головой Шталекер. – Мне написал один солдат того полка, где служил Герберт. Он сам видел, как советские танки ворвались на позиции батальона Ланге. Оттуда мало кто выбрался живым. И Герберта среди них не оказалось…

Аскер не ответил. Минуту он сидел, склонившись над кружкой, затем выпрямился и взглянул в глаза Шталекеру.

– Я коммунист, – тихо сказал он. – И это все, что я могу сейчас сообщить о себе.

Шталекер промолчал.

– Что я могу для вас сделать? – сказал он после паузы.

– Прежде всего надо пойти в дом Ланге. Сам я не могу…

– Так вы не были там со вчерашнего дня?

– Туда мне нельзя. – Аскер понял, что должен быть откровенным до конца. – Нельзя, товарищ Шталекер, потому что в том бою Ланге… действительно пропал без вести. И теперь, когда он мёртв, все выяснится очень быстро.

– Похоже, что уже, – проворчал механик.

– Почему вы так думаете?

– Приходила полиция. Затем какие-то военные. Вели себя странно…

– Шталекер прервал себя: – Да, так что вам надо в доме Герберта?

Аскер рассказал о спрятанном на кухне ящике.

– В ящике радиостанция. Я не могу не сказать вам об этом: вы должны знать, какому подвергаетесь риску.

– Понимаю, чем это пахнет… Позвольте, но где вы были вчера? Где провели ночь?

– В развалинах какого-то дома…

– И, конечно, ничего не ели?

Аскер не ответил.

Шталекер поднялся:

– Идёмте!

Они вышли на улицу и вскоре оказались перед уже знакомым Аскеру маленьким домиком, окружённым цветочными клумбами. Шталекер отпер дверь, пропустил Аскера вперёд, вошёл сам. Навстречу вышла его жена. Шталекер представил Аскера.

– Берта, – сказал он, – сейчас мы с тобой отправимся в дом покойного Герберта. Наш гость останется здесь.

– Быть может, сперва пообедаем? Вы, наверное, голодны.

– Нет. – Механик переглянулся с Аскером. – Нет, обедать будем после. Кстати, захвати свою большую сумку. Мы кое-что купим по дороге.

Берта Шталекер вышла.

Аскер сказал:

– Фрау Лизель ничего не должна знать.

– Понимаю… Кстати, вам надо переодеться. Роста мы примерно одинакового, только я чуточку толще. Сейчас принесу.

Шталекер вышел и вскоре вернулся с коричневой пиджачной парой и сорочкой. Затем ушёл снова и принёс старые туфли.

– Все, что у меня есть, – сказал он. – А доспехи ваши снимите и затолкайте под диван. Вернусь – уничтожим.

4

Отто и Берта Шталекер ушли. Аскер поспешно переоделся, приблизился к зеркалу. Оттуда на него глядел человек в мешковатом костюме, поношенном и несколько просторном, с усталым, помятым лицом.

– Сойдёт, – пробормотал он, переложил в карманы пиджака и брюк документы, пистолет, сигареты со спичками и вышел.

Супруги Шталекер были уже в конце улицы. Аскер последовал за ними, держась в отдалении.

Проводив Берту и Отто до дома покойного, он вздохнул с облегчением. Проверка прошла благополучно. Механик и его жена ни с кем по дороге не разговаривали, не подходили ни к одному из многочисленных телефонов-автоматов, встречавшихся на пути.

Шталекеры скрылись в домике Ланге. Аскер неторопливо двинулся в обратную сторону, зорко приглядываясь к тому, что делается на улице. Правильно ли он поступил, оставшись в Остбурге? После гибели Герберта, казалось, уже ничто не мешало ему отправиться в соседний город, где находилось третье убежище. Однако уехать туда – значило спастись самому, но задержать выполнение задания. А здесь была ещё надежда… И он не ошибся: удалось главное – он связался со Шталекером!

Рассуждая так, Аскер дошёл до перекрёстка и вдруг почувствовал, что за ним наблюдают. Быть может, тревога ложная и только показалось, что встретившийся на пути человек в светлом пальто слишком уж внимательно на него поглядел?

Аскер вытащил сигареты и спички, как бы невзначай обронил коробок. Поднимая его, осторожно оглянулся. Так и есть – тот, в светлом пальто, неторопливо шёл следом.

Это был Адольф Торп.

К сильным, волевым людям приходит в минуту опасности очень большое спокойствие, особенная собранность, ясность мысли. Это позволяет мгновенно оценить обстановку, принять нужное решение, быстро и точно осуществить намеченное.

Таким ценным для разведчика качеством Аскер обладал. Но что он мог сделать сейчас, на пустынных в это предвечернее время улицах германского города – чужого, враждебного!

Он прошёл сотню шагов, ещё сотню, задержался у витрины магазина, будто рассматривая выставленный товар, скосил глаза в сторону. Человек в светлом пальто не отставал: остановился Аскер – задержался и наблюдатель, подойдя к афишной тумбе.

Все окончательно прояснилось. Продолжая путь, Аскер медленно опустил руку в карман, нащупал пистолет, отодвинул предохранитель.

Позади ещё один квартал. Дальше начинается улица, застроенная многоэтажными домами. И один из них, третий от угла, – с несколькими дворами. Кажется, проходными. Вчера, когда они с Ланге шли к дому Шталекера, неподалёку от этого здания слепой старик продавал газеты. Ага, вот он, на своём месте. Чуть дальше, как запомнил Аскер, вход в первый двор – узкий туннель. До него полсотни шагов.

Дом с проходными дворами! У Аскера перехватило дыхание. Но ведь о них, вероятно, знает и тот, что идёт следом. Знает и, конечно, не останется ждать на улице – устремится за ним в туннель.

«Хорошо, – решил Аскер, – пусть идёт!»

Вот и дом – серая каменная громада. Только бы не оказалось людей у входа!

Ворота, несколько вдвинутые в толщу стены, обозначились, когда до них осталось метров двенадцать. Они были свободны. Аскер заставил себя спокойно подойти к ним – и кинулся бежать. Скользнув в туннель, он отпрянул в сторону и затаился у стены, прикрывшись одной из створок ворот.

Прошла секунда, другая, послышался шум шагов. На землю у входа легла короткая тень. Аскер затаил дыхание. Он бы и удары сердца приглушил, если б мог. Мгновение тень была неподвижна, потом двинулась. Из-за створки ворот появился профиль мужчины. Аскер отчётливо разглядел высокий красивый лоб, правильной формы нос, энергичный подбородок, пульсирующую на шее маленькую синюю жилку.

В шею он и ударил – тем коротким сильным тычком, который долго тренировал и выучился производить безошибочно.

Прежде чем Торп упал, Аскер подхватил его, прислонил к стене, снова ударил – на этот раз в подбородок – и опустил на землю обмякшее тело врага.

Глубоко вздохнув, он вышел из ворот и неторопливо двинулся по улице. Машинально опущенная в карман рука наткнулась на рубчатую рукоять пистолета. Аскер вновь поставил его на предохранитель.

Торп открыл глаза, оглядел сводчатый потолок, под которым лежал. Сильно болела голова. Он с трудом перевалился на живот, поднялся, цепляясь за стену.

Подскочил прохожий.

– Что случилось? О, у вас кровь! – Он указал на скулу Торпа, с которой падали тяжёлые тёмные капли.

– Позовите шуцмана, – с трудом проговорил штурмфюрер.

Прохожий поспешил на перекрёсток и вскоре вернулся с полицейским. Возле Торпа стали собираться зеваки. Шуцман растолкал их, остановил проходивший автомобиль и усадил Торпа.

Спустя полчаса штурмфюрер Торп, морщась от сильной боли в голове, сидел в своём служебном кабинете. Фельдшер бинтовал ему скулу и шею. Вошёл Беккер. Его маленькие глазки гневно сверкали. Торп попытался встать. Беккер досадливо шевельнул плечом.

– Сидите, сидите, – проскрипел он. – Вы можете вскочить при появлении начальника, щёлкнуть каблуками, колесом выгнуть грудь, с собачьей преданностью глазеть на шефа. Но при всем этом вы остаётесь круглым идиотом!

Фельдшер поспешил закончить работу и уйти.

– Да, да, – продолжал бушевать Беккер, – вы идиот, Торп, идиот и тупица! Что вы наделали? Какой был приказ?… Отвечать, когда спрашивает начальник!

Торп пробормотал, что приказ гласил отправиться для наблюдения за домом обер-ефрейтора Герберта Ланге в сопровождении двух контрразведчиков.

– Значит, втроём?

– Да, господин штурмбанфюрер.

– А вы? Что сделали вы? Отправились один, и вас провели, как ребёнка.

– Но кто мог подумать? – Торп заговорил торопливо, горячо: – Я увидел его, и сразу же возникли подозрения. Двинулся следом. Он ничем не показал, что заметил слежку. Я был спокоен – все идёт, как надо, провожу его до логова, и тогда дело в шляпе.

– «В шляпе»! – передразнил Беккер. – Если говорить о шляпе, то ею оказались вы, штурмфюрер Торп, с треском проваливший важнейшее поручение!

– Но я не сказал всего… Итак, я шёл следом. Я своевременно вспомнил, что мы приближаемся к дому с проходными дворами. Приготовился. Оказывается, об этом знал и он. Поставьте себя на моё место: до ворот дома десяток шагов, и преследуемый вдруг стремглав мчится к ним. Ведь, юркнув в ворота, он проскочит дворы, окажется на главной магистрали, а там – ищи его! Что бы вы предприняли? Накажи меня бог, если бы не кинулись вслед. Так поступил и я. А он сыграл на этом! На том, что ринусь за ним и вбегу в ворота. И – ждал меня… – Адольф Торп смолк, горестно наклонил голову.

– Понимаете ли вы, Торп, что Ланге, у которого были найдены чужие документы, и тот, второй, посланы русскими?

– Да, – прошептал Торп. – Они те самые парашютисты.

– Наконец-то вы прозрели, Торп!

Штурмфюрер застонал.

– Вам, может быть, плохо? – издевался Беккер. – А то самое время закатить истерику.

– Вы обозвали меня идиотом, но вы ещё снисходительны ко мне. Я хуже, гораздо глупее и безнадёжнее!

Беккер сел, зажёг сигарету.

– Вы, Торп, – сказал он, – собственными руками швырнули кошке под хвост Железный крест, чин оберштурмфюрера, а может быть, и ещё кое-что в придачу.

Торп согласно наклонил голову.

– Надо поймать парашютиста, – сказал Беккер, выставив кулаки. – Поймать, чего бы это ни стоило!

Торп поднял руку, будто произнося присягу:

– Клянусь, он не уйдёт от меня!

– Полагаю, – сухо проговорил Беккер, – что главную ставку следует делать на «Зеленого». Это подсказывает шеф, и он прав. Итак, все внимание «Зеленому». Тот, за которым мы охотимся, обязательно попытается с ним связаться.

В заключение Беккер и Торп разработали план посещения вдовы Герберта Ланге.

Как этот план был выполнен, читатель уже знает.