Текст книги "Покушение на ГОЭЛРО"

Автор книги: Александр Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

«ВОЛКИ СБИВАЮТСЯ В СТАЮ»

Утреннее солнце мягким светом заливало Лубянскую площадь, лучи его отражались в окнах старинного здания, где помещалось Объединенное государственное политическое управление – ОГПУ (бывшая ВЧК).

…Начальник отдела Базов иногда оставался ночевать в служебном кабинете. На этот случай под сиденьем кожаного дивана у него хранились одеяло и подушка. Телефон разбудил Базова в шесть утра. Знакомый голос сотрудника доложил:

– Леонид Петрович, сообщение полностью разобрано и приведено в порядок.

– Несите! – прокашлявшись, коротко приказал он густым басом.

– Слушаюсь. Несу прямо с машинки.

Через несколько минут сотрудник вошел в кабинет и положил на стол папку с бумагами.

– Хорошо, – сухо сказал Базов, взял бумаги и уже теплее добавил: – Спасибо, теперь можете и отдохнуть.

Встал и прошелся по кабинету, разминая руки и протирая от дремоты глаза.

«Жалко, – подумал он, – не удалось и часика поспать».

Поудобнее устроившись за столом, положил перед собой сообщение из-за рубежа и стал его неторопливо читать.

«7 июня 1931 года.

Вопреки указанию не искать самостоятельных путей связи, я вынужден отправить это сообщение надежной оказией. Дело не терпит отлагательств. Речь идет о том, что разведывательные органы – немецкий абвер и английская «Интеллидженс сервис» – заключили соглашение о совместной подрывной работе против России, для камуфляжа они используют крупные электротехнические фирмы, поставляющие оборудование в Советский Союз. Готовится интервенция и как прелюдия к ней организация подрывных акций на многих электростанциях Советского Союза, включая и строящийся Днепрогэс. В связи с этим восточный отдел немецкой фирмы «Континенталь» насыщен в настоящее время сотрудниками абвера. Во главе поставлен барон фон дер Габт, это известный полковник разведки, специалист по русским вопросам… На совещании был также Хенсон. Это американский консул в Маньчжурии, откуда он ведет разведку на Советский Союз. Он шеф американской разведки по Дальнему Востоку».

Базов беспокойно зашевелился на стуле, потянулся за папиросами: «Вот куда девался немецкий агент, действовавший еще в царской России. Махровый разведчик, которого мы с 1921 года потеряли из виду! А ведь фон дер Габт появлялся в Москве по делам фирмы «Континенталь». Выходит, проморгали мы его! Эх, какая досада!» – и Леонид Петрович закурил папиросу, выпуская кольцами дым. Он вспоминал историю похождений немецкого полковника в России. Потом резко погасил папиросу и продолжил чтение.

«Недавно в Цюрихе было проведено негласное совещание крупных промышленников. На нем присутствовали представители германских фирм «Симменс – Шуккерт», АЭГ, «Броун Бовери», английских «Метрополитен-Виккерс», «Питлер», американской «Дженерал электрик». Были и представители спецслужб – разведок: немецкой, английской и американской. Речь на совещании шла все о том же – интервенция против СССР. Особенно резко этого требовал нефтяной король Детердинг. Он говорил: «Их план ГОЭЛРО не должен быть осуществлен…»

В постскриптуме была короткая запись автора донесения:

«Фон дер Габт – это тот офицер штаба, который ежедневно докладывал императору Вильгельму сводки немецкой разведки во время войны с Россией. Тогда он действовал под именем полковника Николаи. Теперь он правая рука шефа абвера по русским делам…»

Базов закончил чтение, задумался, поднял телефонную трубку. Услышав голос телефонистки, назвал номер телефона дачи председателя ОГПУ Менжинского.

– Слушаю, – тотчас отозвались в трубке.

– Извините, Вячеслав Рудольфович… Базов беспокоит.

– Я давно не сплю, погода, знаете ли… Сообщение получили?

– Так точно, – ответил Базов.

– Важное?

– Да, Вячеслав Рудольфович.

– Понятно. Буду через полчаса, – и Менжинский положил трубку.

Короткий разговор закончился. Леонид Петрович, хотя и ожидал именно этих слов – «буду через полчаса», в душе ругнул себя за торопливость. Он знал, как трудно человеку с больным сердцем мчаться по далеко не идеальной дороге, чтобы попасть на Лубянку через такое короткое время. Но снова пробежав взглядом сообщение, Базов подумал об огромной его значимости.

Ровно через 30 минут зазвонил внутренний телефон. Менжинский пригласил Базова к себе. Леонид Петрович собрал документы, положил их в папку, одернул и застегнул на все пуговицы китель.

Дежурный в приемной Менжинского молча кивнул на обитую дерматином дверь.

Пожав руку Базова, Вячеслав Рудольфович взял бумаги и жестом пригласил присесть. Дышал он тяжеловато, но старался не подавать вида, что поездка стоила ему немало труда. Откинувшись на спинку кресла, чтобы легче дышалось, председатель ОГПУ погрузился в чтение документов. Он долго и внимательно изучал донесение. Прочел, опять вернулся к отдельным страницам, перелистывая их и вновь просматривая.

– Судя по всему, – наконец сказал он Базову, – начинается новый этап операции. Немецкая фирма «Континенталь» у нас теперь как на ладони. Но как ведут себя здесь, в Москве, их представители Иоган Бюхнер и Франц Фишер – дипломированные разведчики?

– Нагло, самоуверенно, Вячеслав Рудольфович.

– В чем это выражается?

– Беззастенчиво пытаются вербовать агентуру и еще спекулируют. Скупают продукты в Инснабе и сбывают их на черном рынке. Потом приобретают антикварные ценности. Барыш огромный. Не отстают, кстати, и их дипломаты. Но действуют через Бюхнера и Фишера, а те – через более мелкую сошку – обитателей Континентальхауза.

– Мы, Леонид Петрович, – остановил его Менжинский, – называем их деятельность на черном рынке спекуляцией, но для них это обычный бизнес. Разведчику он необходим, как артисту грим. Это же великолепное прикрытие. Поймают за руку – да, виноваты, мы деловые люди и занимаемся только бизнесом.

Менжинский привстал, облокотился о стол и продолжал:

– Так в их разведке было и будет. Но ничего, Леонид Петрович, давайте спокойно продумаем, где и как расставить для них капканы, а пока… – Менжинский мягко положил руку на плечо Базова, – почитайте, пожалуйста, материалы одного досье, которое я веду и с которым хочу ознакомить молодых чекистов. Вы увидите, что затевают против нас капиталисты. Похоже, что они нашли новый козырь – национал-социализм. Пожалуй, эта проблема более серьезная, чем одиночных шпионов ловить… Читайте не торопясь, а я пока посмотрю ночную почту, – предложил Менжинский и дал Базову папку, на которой стояла надпись: «Президент англо-голландской нефтяной компании «Ройял Детч Шелл» Генри Вильгельм Август Детердинг».

Базов открыл папку и стал читать:

«Генри Детердинг гордится тем, что именно он первый в мире двинул нефтяной поток. Это было давно, еще до первой мировой войны, под знойным небом Голландской Индии, когда он уловил в искрах черного «каменного масла» блеск золота. Время и технический прогресс, казалось, специально работали на него, и он, Генри Детердинг, превращал на своих нефтепромыслах и перегонных заводах шиллинги в фунты, фунты в тысячи, а тысячи в миллионы.

Сегодня этот невысокий худощавый человек в клетчатой куртке из мягкой шотландской шерсти владеет и правит многим.

Он не занимает министерских постов, не выступает в парламентах, не числится в партийных лидерах. Но его мнение является решающим для многих правительств, и не одна политическая партия обязана ему победами и катастрофами.

Уже многие годы краткая надпись «Шелл» на цистернах, баках, бензоколонках известна всему миру.

Европа и Азия, Дальний Восток и Южная Америка «черным золотом» своих недр ежедневно и ежечасно множат могущество Генри Детердинга.

Он несокрушим и выдерживает даже удары заокеанских конкурентов американской компании «Стандард Ойл». Для борьбы с ними сэр Генри сумел вовремя объединиться с английскими нефтяниками, хотя для этого ему пришлось превратиться из подданного нидерландской короны в подданного короля Великобритании.

Когда-то, лет десять тому назад, жена сэра Генри, Лидия Павловна, перевела ему со своего родного языка брошюру «Империализм, как высшая стадия капитализма». Вначале она прочла ему только одно место, где говорилось о знаменитом «керосиновом буме», в котором сам Детердинг принимал деятельное участие. Сэр Генри был изумлен тем, что автор в нескольких строках сумел не только сказать о самой сути необычайно сложных сплетений, порожденных борьбой нефтяных компаний. Он видел все причины этого и даже последствия.

– Это пишет кто-нибудь из русских нефтяников? – спросил он тогда.

– Нет, мой дорогой, – сказала Лидия Павловна, – это пишет Ленин. Русский, как они называют его, большевик.

Сэр Генри немедленно заказал тогда для себя полный перевод книги и прочел ее всю за один вечер.

До этого он, как и люди его круга, считали русскую революцию случайностью, ненормальным последствием войны. Сам Ленин тогда представлялся ему способным политиком, умевшим использовать ситуацию, но не более.

– Все это временно, – говорил сэр Генри, когда речь заходила о России. – Поверьте мне, я знаю русских. – При этом он с улыбкой бросал взгляд на свою русскую супругу. Он действительно тогда не мог представить себе, чтобы правительство большевиков могло удержаться в этой обстановке хотя бы год.

Книга Ленина заставила сэра Генри понять истинное положение дел. Он увидел, что речь идет не просто о его акциях бакинских промыслов, на которых в конце концов можно было бы поставить крест. Под вопрос ставилось вообще существование всей системы свободного предпринимательства. А этого сэр Детердинг уже никак не мог допустить. Если раньше он не питал особых симпатий к Советской России, то теперь он стал ее злейшим и непримиримым врагом. Долго разыскивать единомышленников ему не пришлось.

В своей библиотеке он читал тогда книгу с кратким названием «Моя борьба», которую написал мало кому известный австрийский художник Адольф Шикльгрубер, выступавший на политической арене под псевдонимом Гитлер. Сэра Генри особенно заинтересовало одно место в этой книге, где говорилось: «Мы переходим к политике будущего, к политике территориальных завоеваний. Но когда мы в настоящее время говорим о новых землях в Европе, то в первую очередь имеем в виду лишь Россию… Сама судьба как бы указывает этот путь».

Детердинг поручил своим людям разыскать Гитлера и встретился с ним. Поначалу «фюрер», как называл себя этот странный, крайне экзальтированный человек, произвел на президента компании неприятное впечатление; он даже хотел было прервать беседу. Но Гитлер, словно уловив настроение собеседника, вдруг совершенно переменился.

– Россия на Востоке, а не сильная Германия в центре Европы – вот угроза британскому могуществу на Востоке и на Западе, – заявил он.

С этой минуты разговор приобрел интересное для сэра Генри направление и закончился тем, что новые знакомые расстались вполне довольные друг другом. С этого дня в статье расходов компании «Детч Шелл» появилась еще одна графа, назначение которой было известно лишь немногим. Расходы в этой графе росли соответственно с усилением партии национал-социалистов в Германии.

Возвращаясь из Цюриха, где он принимал участие в негласном сговоре промышленников против Советского Союза, сэр Генри выступил в Париже на праздновании десятилетия средней школы для детей белоэмигрантов. Он говорил «об освобождении России»: «Час близок… новая Россия восстанет из пепла… вам, учащейся молодежи, нужно надеяться, что вся ваша работа, вся ваша деятельность будет протекать на вашей родной русской земле. Надежды на скорое освобождение России, ныне переживающей национальное несчастье, крепнут и усиливаются сейчас с каждым днем… они прямо пропорциональны росту национал-социализма в Германии. Час освобождения России может прийти быстрее, чем мы все думаем…»

Закончив читать досье, составленное лично Менжинским, и закрыв папку, Базов произнес задумчиво:

– Да… Появился новый, опасный противник.

– Именно, – подхватил Менжинский. – Национал-социализм – это вооруженный авангард капиталистических корпораций. Нам предстоит нелегкая борьба. Фашизм перешагивает границы своего государства. Ему уже не хватает субсидий немецких промышленных акул, таких, как Шахт, Крупп. Теперь начался бег наперегонки: кто быстрее вооружит Германию – английские капиталисты или американские. Кто кого опередит? Миллионные субсидии текут со всех сторон. Все это направлено против Востока, считайте – против нас, Советского Союза. Мы должны к этому готовиться и быть во всеоружии… И чего только я вас поучаю, Леонид Петрович, вы ведь старый большевик и чекист достаточно опытный. А вот молодежь, поросль зеленая. Им, наверно, было бы даже смешно: и зачем это председатель ОГПУ скрупулезно собирает материалы об этих капиталистах – Морганах, Шахтах, Детердингах и им подобных.

В. Р. Менжинский

Базов знал, что Менжинский в совершенстве владеет многими языками. Каждый день ему доставляют кипы иностранных журналов, газет и он проводит несколько часов за их изучением. Теперь он начал осваивать японский язык – пятнадцатый, шестнадцатым стал фарси – из-за давней любви к Омару Хайяму.

Менжинский улыбнулся, как бы прочитав его мысли, покрутил усы, взял папиросу, потом быстро сломал ее и бросил в пепельницу. Вячеславу Рудольфовичу категорически запрещено курить, и Базов уже было собрался напомнить ему об этом.

– Ничего, не волнуйтесь, курить не буду, – остановил его Менжинский. – Вы знаете, я очень люблю молодежь, до самозабвения. Часто встречаюсь с нашими молодыми сотрудниками и кое-что рассказываю им о международных корпорациях капиталистов. Ну, вы понимаете, – Менжинский весело рассмеялся, – мне однажды попался там очень серьезный оппонент. И кто бы вы думали – молодой чекист, к тому же инженер-энергетик, Ларцев. Вот он поставил меня прямо в тупик. «Ловить контрреволюционеров потребовался инженер, да еще знающий немецкий язык. Ну и ну, – сказал он, – это дорого государству обойдется. А зачем?» Я ему ответил: «Может быть, вам придется вести поединок с более ученым противником, чем вы». И велел направить на практику к вам в отдел. Как он там сейчас, оппонирует?

Базов рассмеялся:

– Это Виктор-то, нет! Включился в работу и вполне понял свои задачи. Хотя, правда, иногда его заносит не в ту сторону. Молодо-зелено! А потом в юности привык бандитов ловить: поймал, схватил – и в тюрьму!

– Ничего, с возрастом к нему придет и новый опыт. – Менжинский привстал, хотя чувствовалось, что ему это тяжело, и продолжал: – Наша молодежь, да и все мы должны твердо усвоить: чем лучше знаем противника, тем легче с ним бороться. Знать его надо, непременно знать, и досконально. Это важнейшее условие в нашей работе… Я подумаю над вашим сообщением, Леонид Петрович. Потом соберемся, наметим план дальнейших действий. А как ваш радикулит? – неожиданно спросил Менжинский.

– О! Это моя «святая болезнь», – ответил Базов и рефлекторно схватился рукой за поясницу. – Мой врач – жена – рекомендует делать разминку на велосипеде. А когда ее делать?

– Нет времени? – хитро улыбнулся Менжинский. – Хорошо, я вам его найду. Попрошу секретаря коллегии ОГПУ – он мой помощник по обществу «Динамо», – чтобы записал вас в конноспортивную секцию. Уверен, радикулит ваш как рукой снимет.

АГЕНТ «АН-2»

– Красные панове, вы направляетесь в Берлин? – спросил вахмистр польской пограничной службы, сбоку, по-петушиному, рассматривая то фотографии на паспортах, то, чуть прищурившись, лица двух пассажиров, сидевших на мягком диване двухместного купе международного вагона.

– В паспортах имеются визы, подтверждающие «догадку» господина вахмистра, – сдержанно сказал представитель Электроимпорта Борисов, которому порядком надоела эта затянувшаяся процедура.

Вахмистр уже несколько минут изучал документы, очевидно всеми силами стараясь найти какую-либо неточность. Он то отдалял паспорта на расстояние вытянутой руки, то едва ли не нюхал страницы, всем своим видом показывая, что не очень-то доверяет бумагам и их предъявителям, прибывшим «оттуда», из Совдепии.

– У красных панов, – с каким-то саркастическим удовольствием сказал вахмистр, – через Польшу виза транзитная…

– Что же из этого следует? – спросил Борисов, закинув ногу на ногу и покачивая до зеркального блеска начищенной туфлей.

Вахмистр оглядел безукоризненный черный костюм и серую шотландскую рубашку Борисова, твидовую пару – брюки гольф и спортивный пиджак – молодого переводчика Пономарева.

– Я не советую вам покидать купе в Варшаве.

– Простите?..

– Могут произойти эксцессы с поляками-патриотами. Особенно с офицерами. Русская речь… – вахмистр уже совсем по-петушиному дернул головой и вернул документы владельцам.

– Мы можем говорить на перроне Варшавского вокзала по-немецки. За предупреждение мы вам благодарны.

Небрежно козырнув, вахмистр с излишней силой задвинул за собой дверь купе.

– Похоже, это цветочки, – вздохнул Пономарев. – Одна надежда, что в Берлине нас примут по-иному. Иначе, собственно, и быть не может, ведь мы едем по делам импорта, а для немецких промышленников он сейчас очень важен.

– Возможно… – думая о чем-то другом, небрежно кивнул Борисов и достал пеструю пачку папирос «Пушка».

– Какого черта всей этой капиталистической Европе от нас нужно? – не унимался Пономарев и, вскинув брови, стал глядеть в окно, словно именно там и искал ответа на свой вопрос.

– Мы отняли у них почти беспредельный рынок сбыта и неограниченное количество сырья. Потом потеря предприятий, вкладов в России. Согласись, Николай, твой вопрос несколько риторичен. Ведь ты человек уже бывалый, тебя кое-чему учили в институте.

– Это понятно. Однако неужели они так тупы, чтобы по-прежнему надеяться, что все это большевики им вернут! Странное ощущение. Чем больше встречаешь их, тем меньше понимаешь. Глупые, необоснованные надежды.

– Ну, ну, Николай. Тебе бы следовало лучше знать политэкономию.

Открыв портфель, Борисов достал документы на электрооборудование для Зуевской ГРЭС, заказанное фирме «Континенталь». В Берлине предстояло навестить руководство фирмы и выяснить причины задержки поставок.

Выезжая из Москвы, Борисов и Пономарев захватили с собой демисезонные пальто: осень 1931 года была пасмурная, холодная. Центральная Европа встретила их небывалой жарой. Еще в поезде Пономарев прочитал в газетах, что в прошлый четверг от солнечного удара скончалось шесть человек.

Накануне их прибытия в Берлин над городом пронеслась буря с сильнейшим ливнем. Таксист педантично объяснил, что подобного количества влаги, выпавшей в течение нескольких часов, не помнят и старожилы столицы.

В «Цейхгаузе», скромной гостинице для приезжающих из России, им отвели две маленькие комнатки на верхнем этаже.

На следующее утро они совершили прогулку по Трептов-парку, полюбовались его вековыми деревьями. Потом разошлись каждый по своим делам. После обеда встретились на Берлинерштрассе, где находилась фирма «Континенталь». В приемной восточного отдела фирмы секретарша встретила их обворожительной рекламной улыбкой и тотчас проводила в кабинет шефа.

Высокий, склонный к полноте блондин с моложавым лицом – Генрих фон дер Габт, – видимо, уже ждал их и после двух-трех любезных пожеланий приятно провести время в Берлине приказал секретарше подать гаванские сигары. Габт свободно владел русским и без передышки сыпал последними новостями.

– Вы не представляете, какой вчера здесь был потоп. Как уверяют наши газеты, в Берлине никогда еще не выпадало такого огромного количества осадков. Но какая в городе образцовая канализационная система! Сточные трубы за ночь поглотили все.

– Господин Габт! Мы ограничены временем и хотели бы перейти к деловым вопросам. Это мой переводчик, – представил Борисов Пономарева.

– Переводчик нам вряд ли понадобится, господин Борисов. Разве только при составлении документов. Необходимо будет сверить идентичность русского и немецкого текстов. Ведь вы находитесь в русском отделе фирмы, и все мои сотрудники отлично говорят по-русски, включая и меня, – любезно раскланялся Габт.

Пономарев вопросительно глянул на Борисова.

– В таком случае разрешите мне сходить в торгпредство, а потом я, возможно, успею в Берлинский музей.

Борисов мельком глянул на Габта и заметил, как тот слегка кивнул.

– Хорошо, – согласился Борисов, – только возьмите у секретаря номер телефона и позвоните сюда. Вероятно, вы все-таки понадобитесь.

Оставшись один на один с Борисовым, Габт моментально преобразился. Едва за Пономаревым закрылась дверь, сладкая улыбка сошла с его лица.

– Консул Кнапп сообщил мне о вашей поездке и ее целях, – объявил он с некоторой торжественностью. Затем поднялся из-за стола, подошел к сейфу и достал небольшой целлофановый пакет. Медленно развернув его, вынул фотоснимок.

– Это вы, Игорь Николаевич?

– Да. Я передал фотографию Кнаппу после установления с ним деловой связи. На обороте должны быть моя подпись и мой код – «АН-2».

– Совершенно верно. Сделайте, пожалуйста, вторую подпись, ниже первой, – предложил Габт.

Борисов выполнил просьбу и вернул фотографию.

– Формальности соблюдены, господин Борисов. Я как бы получил от вас «визитную карточку». Хотя в вашем досье у нас есть весьма благоприятные отзывы по штабу Врангеля и прекрасная рекомендация полковника Хаскеля. Надеюсь, вас не удивляет, что эти документы находятся у меня?

– О нет, господин полковник. Я недавно узнал от консула Кнаппа, что вы – наш шеф.

– Хочу вас серьезно предупредить, Игорь Николаевич: вы, похоже, привезли с собой сотрудника ГПУ. Посмотрите, совсем свежий снимок вашего переводчика Пономарева. После вашей утренней прогулки он отправился по белоэмигрантским подвальчикам, ресторанам. Видимо, искал кого-то… Но вы, Игорь Николаевич, не волнуйтесь. Мы полагаем, без сопровождения ГПУ сюда, в Европу, ни один специалист не приезжает. Наоборот, если бы они вас подозревали, то их хвост держался бы где-то в стороне. Выходит, вы вне подозрений. Это очень хорошо, поездка обыграна вами блестяще. Приехать по нашему вызову с советской командировкой. Куда уж лучше! Я вам прямо скажу, Игорь Николаевич, вы, русские офицеры, выбрали себе надежную фирму. Немецкий абвер никакое ГПУ не проведет. Будьте спокойны…

– Не сомневаюсь, господин полковник, – сказал Борисов. – А что касается Пономарева, то он просто молодой наивный парень, ходил по Берлину из любознательности и делал это открыто, не прячась.

– Ну хорошо, Игорь Николаевич, в таком случае доверимся вашему опыту и спокойно приступим к делу. Мы получили ваше последнее сообщение, и я его тщательно изучил. Вы предупреждаете о возникшей в связи с расследованием аварий на электростанциях опасности разоблачения наших офицеров, работающих в фирме «Континенталь». Я хотел бы услышать от вас лично, на чем основаны эти опасения, которые вы высказали консулу Кнаппу.

– Постараюсь вам объяснить, – начал Борисов. – В Электроимпорте создана техническая комиссия. Она тщательно изучает причины аварий на турбинах фирмы «Континенталь». Подсчитано, что фирма поставила Советскому Союзу тридцать три мощные турбины и на них за эти годы произошло сто пятнадцать аварий: выходят из строя подшипники, валы, ломаются диски, корпуса. Все это перечислено в рекламациях, которые я привез. Некоторые турбины, например в Баку, практически бездействуют – поломки на них следуют одна за другой.

– Успешно поработали наши люди! – вырвалось у Габта.

– Однако, господин полковник! Я офицер и знаю: на войне так – взорвал и уходи. А тут не театр военных действий, и диверсии не могут следовать безнаказанно. Причину аварий в конце концов обязательно найдут. Прежние операции удачно сходили с рук потому, что мелкие неполадки можно было объяснить неопытностью русских рабочих и мастеров. Сейчас же техническая комиссия, анализируя аварии, видит, что турбины других иностранных фирм обслуживает персонал такой же квалификации, но там нет происшествий.

– Да, вы правы, – остановил его Габт. – Теперь, конечно, говорить о неопытности русского персонала уже нельзя и даже опасно – вызовет подозрения. Ну хорошо. Попробуем объяснить неполадки срочностью заказов, большим их объемом. И, может быть, даже сокращением после войны выпуска немецких качественных сталей.

– Вот именно, – радостно закивал Борисов, – я тоже хотел бы, чтобы фирма приняла часть рекламаций и взяла на себя расходы по ремонту. Это несколько локализует возникший конфликт, а главное – отведет подозрения от наших людей, работающих на электростанциях. Я хочу просить вас, господин Габт, еще об одном. Совсем недавно консул Кнапп поручил мне возглавить диверсионные группы на многих электростанциях. Я подчеркиваю – уже созданные и начинающие действовать… Но по долгу службы в отделе контроля Электроимпорта я обязан расследовать все аварии на импортных турбинах, а получается, я должен их прикрывать, точнее, принимать огонь на себя. Я не смогу так долго продержаться. – Борисов встал и взволнованно прошелся по кабинету. – Я считаю этот риск для себя неоправданным. Мне надо или уйти с этой службы, или передать группы другому. Но консул Кнапп категорически запретил мне уходить из Электроимпорта. Следовательно, я должен отказаться от руководства группами. В своей докладной записке я это достаточно полно обосновал.

– Да, я читал ее, – подтвердил Габт, – мы поэтому вас и вызвали. В своей записке вы высказываете недоумение, почему требуется вывод турбин из строя сразу после их установки. Я согласен, что это потеря престижа фирмы, снижение ее конкурентоспособности. Но в данном случае нас интересует не торговля, а политика. Я не уполномочен вам все это объяснять. Но одно скажу: фирма теряет престиж только в пределах России, и это, очевидно, где-то чем-то компенсируется. Пусть нас с вами это не волнует… Ну а теперь, господин Борисов, я думаю, что вы как русский гость фирмы не откажетесь осмотреть ее предприятия. Там вы и предъявите свои претензии к качеству поставленных турбин. По-моему, это нужно сделать довольно громко, чтобы дошло не только до технического персонала и рабочих фирмы, но и до журналистов. Подобный ход создаст вам авторитет и здесь, в торгпредстве, и тем более в России. Еще бы! В немецких газетах появятся статьи: «Советский инженер Борисов нокаутировал фирму «Континенталь» или «Инженер Борисов принудил фирму «Континенталь» принять советские рекламации».

– В таком случае, господин полковник, мое алиби будет вполне обеспечено.

Габт нажал кнопку звонка. Вошла секретарша.

– Попросите подать два горячих ростбифа и пива. Баварского.

Секретарша кивнула и вышла.

– Я знаю, вы любите кровяной ростбиф и баварское пиво. Меня Кнапп предупредил, – любезная улыбка вновь заиграла на губах Габта.

– А как быть с моим переводчиком? – спросил Борисов.

– Я обеспечу его наблюдением и нейтрализую. Будьте спокойны.