Текст книги "На литературных тропах"

Автор книги: Александр Шмаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Знакомство с земляком {135}

Александр Завалишин принадлежал к поколению литераторов, произведения которых печатались в 30-е годы и были известны массовому читателю.

Первая книжка автора «Не те времена» появилась в 1925, последняя – в 1934 году. Через пять лет оборвалась жизнь самого писателя. Двадцать лет его книги не переиздавались.

В сборнике «Рассказы», изданном «Советским писателем», собраны произведения разных лет, посвященные гражданской войне, послереволюционной деревне, а также жизни колхозов и политотделов МТС. Это – яркие картины, написанные человеком, непосредственно принимавшим участие в перестройке деревни, хорошо знающим крестьянскую жизнь. На рассказах лежит печать очерковости, документальности. Они просты и в то же время сложны, как сама жизнь.

Взять для примера первые пять рассказов, открывающие сборник: «Хата Буденного», «Бабий бунт», «Фронтовик», «Три дня», «Встреча с братьями». Они составляют единый цикл, показывающий жизнь Платовской станицы. В рассказах выведены разные судьбы ее жителей. Их действия, поступки так или иначе связаны с рождением отряда С. М. Буденного, с описанием его боевых действий.

Автор тонко рисует отца и мать, сестру и жену прославленного героя гражданской войны, и самого Семена Михайловича, показывая его то подростком-батраком у богатеев-казаков, то солдатом империалистической войны, то, наконец, бойцом и командиром легендарной конницы.

Герои его рассказов встают перед нами как живые, веришь, что так и происходили события, как они описаны, именно такими были эти люди в личной жизни и ожесточенной классовой борьбе с врагами народа, как даны в книге.

Чтобы лучше понять творчество этого самобытного художника слова, надо хотя бы вкратце остановиться на основных вехах его биографии, связанной с Уралом. Немногое сохранилось из личного архива писателя – десяток случайно уцелевших писем друзьям, две-три рукописи да публикации в газетах и журналах его произведений, книги, вышедшие отдельным изданием и теперь ставшие библиографической редкостью.

Александр Иванович Завалишин родился в 1891 году в станице Кулевчинской Варненского района. Вырос в бедной казачьей семье. Учился он мало, с двенадцати лет батрачил, затем выполнял разную конторскую работу. Скитаясь по городам страны в поисках счастья, Завалишин попал в Москву. Здесь он устроился на работу и одновременно поступил вольнослушателем в народный университет имени Шанявского.

Это было в канун Великого Октября. Окончить университет ему не удалось. В 1918 году А. Завалишин – в Оренбурге, участвует в борьбе с бандами атамана Дутова, а после их разгрома возвращается на родину. Перед ним открывается широкое поле деятельности на общественном поприще. Земляки оказывают ему большое доверие и выдвигают его в Совет.

Достаточно заглянуть сейчас в Челябинский государственный и партийный архивы, перелистать документы тех лет – и перед нами встанет образ деятельного советского работника. В конце 1919 года А. Завалишин на заседании первого Троицкого уездного съезда Советов рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов избирается членом исполкома. Тут же он вступает в большевистскую партию{136}.

Проходит год, и жители одной из революционных станиц – Катенинской делегируют его на второй Челябинский губернский съезд Советов. Здесь А. Завалишин по рекомендации фракции коммунистов избирается членом губисполкома и одновременно делегатом на VIII Всероссийский съезд Советов{137}.

Большую работу члена губисполкома и члена коллегии губернского земотдела А. Завалишин совмещает с активной деятельностью в газете. Он сотрудничает в «Советской правде». Здесь печатаются его фельетоны, корреспонденции, театральные рецензии, статьи.

В 1922 году А. Завалишина отзывают в Москву на работу в газету «Беднота», где он девять лет выступает в качестве фельетониста и очеркиста. Не порывая с газетой, он становится писателем, и вслед за книгой «Не те времена» издает сборник «Скуки ради» и другие книги. Завалишин вступает в литературную группу «Октябрь», возникшую в 1922 году. Членами ее уже были челябинцы Г. Никифоров и Ю. Либединский.

Творческий путь А. Завалишина – трудный и тернистый. Критика не сразу признала его произведения. Первые книги его рассказов были встречены диаметрально противоположными оценками. Книга «Первый блин комом» сначала была оценена отрицательно{138}.

Завалишин тяжело воспринял выступление рецензента. Об этом мы узнаем из письма к писателю С. Подъячеву, с которым у Завалишина, работавшего в это время в газете «Беднота», установились самые дружеские отношения.

«Спасибо за открытку, – писал он С. Подъячеву. – Она пришла ко мне в тот момент, когда я сильно унывал по поводу пасквильной рецензии на мою книгу «Первый блин». Вопрос о подходе у нас к крестьянской литературе до сих пор хромает…»{139}

Другой же рецензент об этом же сборнике говорит, что рассказы просты, жизнь деревни в них описывается своим языком – экономным и выразительным.

Однако самые ранние рассказы, собранные А. Завалишиным в книгах «Не те времена» и «Скуки ради», были оценены положительно.

«Больше всего в них радует простой язык, – писал рецензент, – выхваченный из жизни, понятный и сочный. У автора есть искорка юмора, его тонкая здоровая насмешка сквозит в рассказах и делает их легко читаемыми и запоминаемыми»{140}.

В рецензии делается вывод:

«Очень бы хотелось видеть эти книжки, в особенности же первую, в руках наших читателей, в руках начинающих писать. Первым это доставит удовольствие и удовлетворение, которые испытывает человек не зря, а с пользой проведенного за чтением времени. Вторым – книжка, кроме того, даст возможность присмотреться к манере письма автора и его легкому, простому языку, построению небольшого, бытового рассказа, дающего жизненную картину, вызывающую и усмешку, и здоровую, бодрую мысль».

А. Завалишин пробует свои силы и в драматургии. Им написано до десятка пьес. Наиболее значительные из них – «Партбилет» и «Стройфронт», поставленные в 30-е годы на сцене Московского театра Революции были хорошо приняты зрителем.

Впервые драматургией А. Завалишин занялся еще в Нарыме. Им была написана пьеса «Бывшие», поставленная Томским театром, затем повторенная челябинской сцене. Накануне премьеры газета «Советская правда» объявляла:

«Группой Челябинского ГубОНО первый раз будет поставлена пьеса Завалишина «Бывшие» в 3-х действиях под наблюдением автора. Режиссер Васильев»{141}.

Организатором этой группы, ее душой в первое время были Л. Сейфуллина и В. Правдухин, принимавшие активное участие в постановке спектаклей на сцене Народного дома и железнодорожного клуба имени Ленина. Вместе с ними большую работу вел и А. Завалишин. Из того, что им написано для сцены на уральском материале, до сих пор представляет интерес пьеса «Стройфронт».

Свыше тридцати лет прошло с того дня, когда на сцене театра Революции впервые был показан этот спектакль, полный пафоса гигантской стройки Магнитогорского металлургического комбината. Впервые перед зрителями предстали люди стройки. Когда перечитываешь пьесу, как бы заново переживаешь героику будней гигантского строительства, горячие чувства его людей, стремившихся выполнить задание партии и веление народа в строго установленные сроки.

Из драматургических произведений 30-х годов пьеса «Стройфронт» была первым опытом в нашей драматургии и театральном искусстве отображения начального периода строительства Магнитки. Прежде чем писать пьесу, А. Завалишин в июле 1930 года выехал в Магнитогорск и три месяца наблюдал за ходом работ по сооружению плотины на реке Урал, изучал жизнь ее строителей.

В эти дни автор, захваченный большой и кипучей творческой деятельностью коллектива, днем и ночью бывал на стройплощадке, вел задушевные разговоры с рабочими и инженерами, принимал самое активное участие в газете «Магнитогорский рабочий», публикуя на ее страницах боевые фельетоны и очерки на самые разнообразные темы.

Не только соприкосновение, но и непосредственное участие в жизни гигантской стройки давало автору богатейший материал, раскрывало перед ним самые глубинные процессы, происходившие в жизни строителей 30-х годов.

Пьеса писалась по горячим следам событий. В мае 1931 года, поставленная театром, она успешно шла весь сезон, а затем появилась отдельной книгой в Государственном издательстве художественной литературы. Отдельные картины ее под названием «Магнит» перед этим публиковались в журнале «Земля советская».

В спектакле были заняты самые лучшие силы, такие видные мастера сцены, как Д. Н. Орлов, К. А. Зубов, А. В. Богданова и другие, с которыми Завалишин близко сошелся. Крепко подружившись с коллективом театра, Александр Иванович вел вместе с ним большую общественную и пропагандистскую работу, отстаивая новые пути развития театрального искусства. Об этом рассказывает сейчас заслуженная артистка республики А. В. Богданова – исполнительница роли советского инженера Тиц в пьесе «Стройфронт».

– Это были очень напряженные годы, – вспоминает она, – полные не только исканий новых путей в развитии театра, но и острейшей борьбы за новый репертуар, за создание пьес на животрепещущие, современные темы. С большим волнением и ответственностью готовили мы этот спектакль, сознавая, что драматургу и театру предстоял серьезный экзамен…

У Анны Васильевны сохранилась афиша премьеры А. Завалишина «Стройфронт». Пьеса в ней названа несколько необычно – драматическим плакатом в трех действиях. В спектакле было занято около сорока актеров лишь основного состава театра.

– Зритель встретил спектакль хорошо, – говорит Богданова, – он с успехом шел весь сезон и получил доброжелательную прессу…

Да, спектакль был действительно необычен и нов! Он помогал зрителю понять грандиозные задачи первой пятилетки по созданию отечественной индустрии, он ярко и броско показывал ее творцов – рядовых рабочих, мастеров, инженеров, рисовал борьбу, разгоревшуюся на строительстве между нашими людьми и иностранными специалистами за сроки окончания гигантской плотины.

Конфликт пьесы, выхваченный драматургом из жизни, настолько был актуален, что вызывал немедленную и бурную реакцию зала.

Острота сюжета чувствуется с первой картины, когда передовой инженер стройки Стаканов, поддержанный райкомом партии, решает возвести плотину за три месяца против шести по расчетам, сделанным американской фирмой. Сроков, предлагаемых американцами, придерживается и управляющий Уралстроем Гольский.

Неожиданно распространяется ложный слух, что плотина создается на песке. Он идет от бывшего есаула Акулина. Эту версию живо поддерживает и распространяет представитель американской фирмы Мак-Буррей среди своих инженеров, работающих на стройке.

Браун, иностранный специалист, пытается склонить Стаканова на свою сторону и внушить ему мысль, что он, талантливый инженер, может развернуть свои способности, только выехав в Америку. Он доверительно сообщает, что с плотиной могут произойти неприятности.

«Б р а у н. Мак-Буррей уверял меня, будто геологические исследования дна Урала произведены очень ненадежно.

С т а к а н о в. Как? Он мне этого не говорил… Я его сейчас спрошу.

Б р а у н. Ни в коем случае. Я завтра же буду выслан в Америку. Мистер Мак-Буррей – акционер нашей фирмы, а я наемный инженер.

С т а к а н о в. Как же быть?

Б р а у н. Я вам сообщил по-дружески, секретно.

С т а к а н о в. Но я обязан сообщить об этом властям…

Б р а у н. Тогда вы погубите меня.

С т а к а н о в. А если произойдет катастрофа?

Проходит старый казак.

С т а р ы й  к а з а к. Строите?

С т а к а н о в. Да, станичник, строим…

С т а р ы й  к а з а к. На песочке строите…

С т а к а н о в. Как на песочке?

С т а р ы й  к а з а к. Водички не будет. Речка-то хитрущая… Казачья…

С т а к а н о в. Что это значит?

С т а р ы й  к а з а к. Я ведь здешний старожил, казак магнитский… Сам видывал, как речка-то здесь ныряла в землю…»

Стаканов поступает так, как повелевает ему долг советского инженера: ставит в известность райком партии и срочно начинает заниматься проверкой геологических данных о дне Урала. Гольский пытается встать на его пути, помешать, считая, что это не дело Стаканова. И вот происходит бурное заседание бюро райкома партии, решающее принять срочные меры для дополнительной проверки дна реки.

Как ни изощрялись враги стройки, победил коллектив плотины. Американские инженеры вместе с казачьим есаулом Акулиным – заклятым врагом Советской власти, пробравшимся на стройку, и оппортунистом Гольским были разоблачены рабочими во главе с начальником строительства плотины Стакановым и его помощниками Маркиным и Тиц, ударниками стройки Савчуком, Пластининым, Васюковым, Михалевым и другими.

– Не американскими, а большевистскими темпами победили мы, – говорит в финале пьесы секретарь райкома партии Рязанцев. – Мировая плотина построена в два месяца! Злостная легенда, что плотина создавалась на песке, уничтожена вместе с ее распространителями… Отныне весь рабочий коллектив плотины переименовывается в Первый Ленинский коллектив ударников Уралстроя!..

Разговор наш о пьесе и спектакле невольно переходит на драматурга. Вспоминая А. Завалишина, Анна Васильевна говорит:

– Это был очень живой, энергичный и остроумный человек, умевший усидчиво работать, хорошо дружить и беззаботно отдыхать, не взирая на житейские тяготы и горечи. Это был прямой, немного резковатый человек, но честный и правдивый в своих отношениях с товарищами. Таким он запомнился мне. Сохранились его письма к мужу. Чтобы лучше понять Александра Ивановича, ознакомьтесь с ними…

И вот в моих руках небольшая пачка писем А. Завалишина к народному артисту РСФСР Д. Н. Орлову. Уже пожелтевшие листы бумаги истертые на изгибах, исписанные каллиграфически четким, мелким и ровным почерком, раскрывают передо мной удивительно трогательную, многолетнюю дружбу этих людей, которых сблизили общие творческие интересы, поиски новых путей в драматургии и сценическом искусстве.

Письма полны дружеских советов и откровений о творческих замыслах, о работе Александра Ивановича над пьесами, очерками и рассказами. Он то делится впечатлениями о просмотренных спектаклях, то рассказывает о прочитанных рукописях начинающих авторов или встречах и консультациях с ними, которые вел при театральных студиях, редакциях журналов и издательствах.

Каждая хорошая рукопись вызывала у Александра Ивановича большую неподдельную радость.

«..Теперь еще новость. Вчера я нашел очень интересную комедию молодого казанского автора – студента на вузовско-молодежную тему. Недостатков мало, легко исправимы, а пьеса замечательная. Нашел ее в Госиздате, в рукописи. На днях ее перепечатают и дадут экземпляр мне. Я тебе могу послать для ознакомления. Пьеса лучше киршоновского «Чудесного сплава». Остроумная, веселая и правдивая насчет молодежи учащейся. Может быть, ее и надо выбрать для постановки…»{142}

Интересны размышления о сущности творческого процесса и назначении художника, о тесной связи его с жизнью.

«Сейчас подходит время действительно талантливых людей, – сообщает А. Завалишин в одном из писем, – ибо жизнь и усложнилась и облегчилась, стала интереснее и разнообразнее во всех смыслах. А тут нужны мастера, пристально умеющие смотреть в жизнь»{143}.

Или:

«Баловаться с творчеством нельзя. Оно может наказать за небрежность и неуважение к нему».

Любопытны оценки только что прочитанных книг и просмотренных им постановок:

«Прочитал сейчас комедию Гольдони «Забавный случай». Как легко все сделано у него, – восхищается А. Завалишин. – Конечно, пустяковое содержание, но мастерство драматурга исключительно. Предусмотрено все. Буквально. Нигде нет крысиных хвостов, как у нас грешных. Все образуется вполне естественно к концу. Редкой красоты работа. Ажурная строчка»{144}.

«Вчера был выходной, – сообщает он в другом письме, – ходили в Большой театр на оперу «Тихий Дон». Ну, конечно, того сильного впечатления, какое производит эта вещь на других, у меня не было, хотя в конце прослезился, так как очень хорошо выходит сбор на гражданскую войну, а до этого уход с фронта казаков и солдат тоже замечательно. Музыка вообще не ахти какая, а в двух местах припахивает то Чайковским (из «Онегина»), то Мусоргским из «Хованщины». Это очень замечательные куски, но неприятно, что они не молодого автора, а старых гениев. Казачий быт показан сбоку, на свадьбе и у мельницы. Декорация замечательная, а драматическая ткань весьма и весьма вялая»{145}.

Дружба Д. Н. Орлова и А. Завалишина была удивительно одухотворенной и плодотворной. В самом начале какой-либо новой работы каждый из них проявлял исключительную заботу и интерес к товарищу, советовал и всячески помогал ему.

Эта взаимная поддержка окрыляла в работе. Вот одно очень характерное место из большого письма А. Завалишина от 24 сентября 1935 года:

«…Любую вещь, выбранную тобой для исполнения, зритель или слушатель уже авансом любит и считает значительным, раз она передается «через тебя», через твою лабораторию, когда сама вещь как бы гениальна ни была, – она поднимается еще выше твоим исполнением. Это редкое явление, как бывает очень редко, когда перевод с иностранного бывает выше оригинала»{146}.

И несколько ниже опять о себе, своем творческом настроении, о самом сокровенном, что можно поведать только искреннему другу.

«Положение мое изменилось сильно к лучшему, так как деньги есть, все здоровы и я сел работать. Самочувствие, как при «выздоровлении», хочется гулять, узнавать, работать с песней. Мои критики на читке возбудили меня такой задачей: «пьеса и сейчас хороша, но мы требуем, чтоб она была классической, так как сюжет изумительный, а мастерства у Завалишина хватит». Но самое главное, снова подтвердили слушатели правильность Вашей, с Анной Васильевной, точки зрения на третий акт. То есть, чтоб зритель не знал – сданы или не сданы. Это прямо меня поразило. Я ночь продумал и утром нашел выход… Сейчас сижу над обработкой «домашней работницы»: пишу копию со своей Семеновны, так как колоритнее ее я затрудняюсь найти типа по всей Москве…»{147}

Иногда вкрадывались сомнения, так ли написано, не ошибся ли. Писателя охватывали глубокие раздумья. С кем поделиться ими, как не с товарищами по оружию, своим единомышленником?

«Сегодня разыскал за 1929 год свое интервью в журнале «Новый зритель» – и еще раз убедился, что я прав в «Партбилете», установка у меня правильная, с предвидением. А это льстит моему самолюбию…»{148}

Пьеса «Партбилет» написана А. Завалишиным много раньше, чем «Стройфронт». Она поставлена была тем же театром Революции в 1929 году. Это пьеса о старом партийце, у которого выветрился весь революционный пафос и который работает на холостом ходу. Драматург разоблачает в ней ответственного работника, оторвавшегося от масс, не поспевающего за быстрым движением нашей жизни вперед и в конце концов оказавшегося в хвосте событий.

Пьеса «Партбилет» была поставлена театрами многих городов страны и имела шумный успех, хотя первоначально принималась для постановки с большой опаской и, как видно из писем А. Завалишина, неоднократно им переделывалась, прежде чем появилась на сцене.

Сохранившиеся письма А. Завалишина к Д. Н. Орлову помогают глубже вникнуть в творческую лабораторию людей, увидеть их рост и дружбу, их душевное богатство.

К 50-летию Советской власти пьеса «Стройфронт» была поставлена Магнитогорским драматическим театром, И спустя 37 лет романтика и пафос гигантской стройки оказались созвучными нашим дням. Драматург языком своих героев заговорил как живой со своими земляками.

Правда, при всех несомненных достоинствах, пьеса А. Завалишина страдала многословием, действия были затянуты. Постановщики сократили отдельные сцены, «озвучили» стихами Б. Ручьева начало и конец пьесы «Стройфронт» и тем самым приблизили события к современному зрителю. И народный подвиг у горы Магнитной как бы слился воедино с сегодняшним трудовым героизмом магнитогорцев.

Возобновление спектакля «Стройфронт» вызвало большой интерес к автору пьесы. В печати появились статьи, рассказывающие о жизни писателя, большой разговор завязался на страницах театральной прессы о пьесе. К этому времени вдовой писателя А. М. Сосуновой-Завалишиной были обнаружены неизвестные письма к В. Э. Мейерхольду и литератору Н. А. Афиногенову, расширяющие наше представление о первых шагах А. Завалишина-драматурга.

Поскольку в этих письмах раскрываются неизвестные факты, приводим их с небольшими сокращениями.

«В. Э. Мейерхольду. Челябинск. 16.4.21 г.

Уважаемый тов. Мейерхольд!

В декабре месяце, кажется, 26 числа 1920 года, я, будучи в Москве в качестве делегата 8-го Всероссийского съезда Советов, передал Вам лично в Теанаркомпросе пьесу «Бывшие», подписанную псевдонимом «Александр Изгой Казачий». Вы мне обещали дать ответ по прочтении пьесы лично в самое ближайшее время. Но, видимо, по причине занятости и т. п. до сих пор не ответили. Меня глубоко, понятно, интересует судьба пьесы, и я обращаюсь к Вам с просьбой дать ответ подателю сего письма. Если прочитали, то годна ли она, если нет, то намерены ли прочесть или передать кому-либо для этого? Во всяком случае, ответьте, где она находится в данный момент.

Пьеса ставилась в Томске с рукописи и имела успех, но я не знаю ее ценности как произведения. Поэтому и хотелось знать Ваше мнение. Убедительно прошу исполнить мою просьбу – ответить, что Вами сделано и где сейчас пьеса?

Член Челябинского губернского исполнительного комитета

Александр Иванович Завалишин»{149}.

«Н. А. Афиногенову (Степному). 21/I—1922 г.

Уважаемый Николай Александрович!

Только после того, как поступил я в челябинскую редакцию газеты «Советская правда», я смог нащупать Ваш адрес по самарским газетам… Я был в Нарымском крае (скрызался при колчаковском нашествии), написал дельные очерки из тамошней жизни, написал пьесу в Нарыме же – «Бывшие», в 3-х действиях. Ставил ее в 1920 году летом в Томске, выправил на досуге и теперь ставлю в Челябе. В июле 1921 года был, наконец, у Максима Горького в Москве и разложил перед ним литературные карты свои. Одобрил, попросил посылать все, что есть и будет. Послал ему часть очерков «Нарым» и ранее написанную пьесу «Крючки» из полицейской жизни в 5 действиях. Но как и Вам известно, Горький сейчас за границей, и мой брат, живущий в Москве, никак не может пристроить эти произведения к месту.

Хорошо, что в Сибири начинает издаваться «толстый литературно-художественный журнал» (в Новониколаевске). Я, пожалуй, сибирские очерки пошлю туда, хотя привлекает больше «Красная новь», редактируемая Горьким. Материалов необработанных у меня уйма, но нет возможности засесть, чтобы все переварить и выложить…

Как Вы относитесь к журналу «Красная новь?» Мне хочется Ваш какой-нибудь рассказ видеть вместе со своим и, наоборот, мой с Вашим. Ведь было у нас много светлого, общего в мрачные времена.

Александр Завалишин.

Мой адрес: Челябинск, редакция «Советская правда»{150}.

Итак, мы теперь узнали некоторые очень важные штрихи из биографии А. Завалишина. К ним хочется добавить еще ряд интересных фактов, почерпнутых из автобиографии, опубликованной в «Антологии крестьянской литературы послеоктябрьской эпохи», изданной Всероссийским обществом крестьянских писателей в 1931 году. В этом же издании напечатаны отрывки из пьесы «Частное дело», которая послужила источником для создания либретто крестьянской оперы «Зреет колос», музыку к которой написал композитор Шишов.

А. Завалишин был автором многих одноактных пьес, печатавшихся в «Бедноте», а затем изданных для самодеятельных деревенских театров. Наконец, по материалам документальной повести «Хата Буденного», он написал еще и пьесу из жизни Маршала Советского Союза С. М. Буденного.

Большой интерес представляют литературно-критические статьи писателя. Скажем здесь о самых ранних из них, появившихся впервые в челябинской газете «Советская правда» в 1921 году. Это статьи А. Завалишина о Н. Добролюбове и Н. Некрасове. В оценке их творчества четко видны эстетические взгляды и мировоззрение самого автора.

«Теперь только, вот теперь наступает то время, которое напрасно Добролюбов искал 60 лет тому назад, – писал А. Завалишин в своей статье. – …Добролюбов наш по духу, он великий материалист. И неизменный друг нового, молодого поколения»{151}.

Не менее определенно высказывается А. Завалишин о Некрасове и его наследии.

«…С какой теперь любовью мы, «освобожденные», «исполненные сил», должны отнестись к памяти великого поэта-гражданина, болевшего одной болезнью с рабом-мужиком»{152}.

Эстетические требования и вкусы писателя-уральца проявляются и в сценке современных ему литераторов. Ему по душе рассказы Ивана Касаткина. Писатель близок А. Завалишину не только как знаток крестьянской жизни, но и как тонкий художник слова. Он любит произведения Артема Веселого, дружит с ним, но по-товарищески критикует его за то, что писатель

«сплошь выворачивает словечки для словечек и получается не стиль, а дерюга»{153}.

Являясь страстным поклонником А. Чехова и Глеба Успенского, Завалишин говорит:

«Учу их самым откровенным образом, мучаю себя на практических работах по этой части и, положа руку на сердце скажу: не считаю ни одного своего рассказа настоящим. Честное слово! Все думаю, мол, еще лучше напишу, а это, дескать, ученические работы. И в самом деле, чем больше изучаю, тем больше восхищаюсь мастерством и тем становлюсь меньше перед этими гигантами»{154}.

А. Завалишин зачитывается рассказами С. П. Подъячева. Он упивается красочностью его языка и стиля, легким и душевным юморком, придающим народность всему его творчеству.

Сохранившиеся письма А. Завалишина к С. П. Подъячеву полны дружеской заботы об этом престарелом и больном писателе. Постоянное внимание оказывала писателю газета «Беднота» через Завалишина. Он принимал активное участие в приеме этого самородка-литератора в члены Общества крестьянских писателей, а затем ходатайствовал перед Совнаркомом о присвоении С. П. Подъячеву звания заслуженного деятеля литературы. Все это характеризует чуткую душу и отзывчивое сердце нашего земляка.

Александр Иванович обменивается с Семеном Павловичем Подъячевым впечатлениями, какие остались у радиослушателей, после чтения рассказа «Случай с портянками» заслуженным артистом республики Д. Н. Орловым.

«Я душевно радовался, когда высокое художественное произведение, глубокое по существу и мастерское по форме, дошло до самых отсталых слушателей»{155}, – сообщает он С. Подъячеву.

Часто задумываясь над уменьем так просто и так талантливо писать, как С. Подъячев, А. Завалишин очень правильно характеризует недостатки многих молодых литераторов своего поколения.

«Писателей у нас очень много, – пишет он, – каждый называет себя, не краснея, писателем, но толку, оказывается, не так-то много от одного названия. Незнание жизни, отсутствие мастерства, искренности, тонкой наблюдательности – все это мешает начинающим схватывать то, что именно нужно»{156}.

Как это верно звучит и теперь для тех, кто глубокое изучение жизни, установление с нею самых тесных связей подменяет сочинительством.

Живя в Москве, А. Завалишин не забывает об Урале. В 1932 году он едет в Свердловск. В поле зрения писателя вторая крупнейшая стройка нашей страны – Уралмашстрой. Как и во время поездки в Магнитогорск, А. Завалишин прежде всего завязывает тесные связи с печатью и выступает на страницах местных газет с острыми фельетонами и оперативными очерками.

Здесь он встречается с партийными работниками, которым удалось посмотреть на московской сцене его пьесу «Стройфронт», и находит среди них горячую поддержку в работе по сбору материалов.

«Работа моя сейчас идет великолепно, – сообщает он в одном из писем. – За месяц выполнил 60 процентов своего трехмесячного заданья. Типов много, ситуаций тоже… Настроение прекрасное»{157}.

День писателя загружен до предела.

«Читаю Герцена «Былое и думы». До 3—4 утра. Встаю в 9—10, иду в цеха, в райком, в редакцию и т. д. Вечерами у меня прием типов. Исповеди, разговор, чай. Относятся ко мне хорошо, помогают все, от кого что-либо зависит»{158}.

В такой напряженно-творческой обстановке проходит его время на Уралмашстрое.

В сборнике рассказов нашего писателя-земляка есть очерк «У Горького». Автор рассказывает, как он встретился в Москве с Алексеем Максимовичем. Встреча была волнующей, беседа с великим писателем поучительной и незабываемой.

Впервые А. Завалишин рассказал об этом в заметке «У Максима Горького», опубликованной в «Советской правде»{159}.

Особенно ярки и свежи в книге «Рассказов» отрывки из дневника политотдельца, объединенные в сборнике под общим названием «Свежая борозда». Они написаны в дни, когда по решению Советского правительства и партии при МТС создавались политотделы, и в них были направлены лучшие коммунисты. Не усидел в редакции «Бедноты» и А. Завалишин. Знаток крестьянской жизни, он решил принять непосредственное участие в укреплении колхозов и МТС и уехал в деревню.

Из дневниковых записей прежде всего предстает знающий свое дело политический работник. Автор без прикрас рисует труднейшую обстановку в деревне тех лет. Она требовала постоянного такта и большевистского чутья у политического работника. А самое главное, в очерке «Свежая борозда» во всей обаятельности предстает облик нашего земляка – интересного писателя и человека.

Книга «Рассказов» не дает полного представления о творческом облике писателя. Многое из того, что создано им, остается неизвестным сегодняшнему читателю. Произведения А. Завалишина, напечатанные в журналах тех лет, почти забыты. Верится, что все художественно ценное будет собрано воедино и тогда новому поколению советских людей А. Завалишин предстанет как яркий самобытный художник-уралец, оставивший в нашей литературе свою тропу.