Текст книги "На литературных тропах"

Автор книги: Александр Шмаков

Дооктябрьская «Правда» и литературная жизнь Урала {29}

«Правда» сыграла большую роль в развитии литературного движения на Урале. Под воздействием газеты теснее становились связи литераторов с жизнью, поднимался художественный уровень их произведений.

«Правда» вдохновляла местную печать на борьбу за высокую идейность литературы, ее массовость и народность. В газете наряду с писателями центральной России широко печатались литераторы из далеких окраин. Активным сотрудником газеты с первых ее номеров являлся коренной уралец Павел Иванович Заякин-Уральский.

Впервые он выступил на страницах «Звезды» в начале 1911 года со статьей «К землеустройству на Урале». В ней автор рассказывал о предстоящем землеустройстве фабрично-заводских рабочих. Этот вопрос имел важное значение в жизни рабочих, и Заякин-Уральский поднимал его в связи с предстоящим съездом горнопромышленников Урала{30}.

Тема земли и отношения к ней заводских рабочих будет занимать и дальше П. Заякина-Уральского, только освещать ее писатель будет уже не в публицистических, а художественных произведениях.

В «Звезде» же он публикует свое первое стихотворение «Баюшки-баю» – подражание колыбельной песне. Содержание его связано с бытом горнозаводских рабочих.

 
Твой отец рабочий
На заводе был,
Но пришло несчастье —
Штык его убил.
Мы одни остались.
Я дни-ночи шью,
Ты мне – утешенье.
Баюшки-баю!{31}
 

В четвертом номере «Правды» печатается стихотворение П. Заякина-Уральского «Слово», потом «На заре», «У подножия холмов затерялось село», «На заводе», «Рабочий», «В мастерской» и др. Это песни труда и неволи, выражающие глубокое сочувствие поэта исстрадавшемуся рабочему. Затем у автора появляются в газете очерки и рассказы из жизни и быта горнозаводского Урала.

Участие в «Правде» помогает поэту идейно окрепнуть, приобрести широкую популярность. Отныне произведения его целиком посвящаются жизни и борьбе уральских рабочих за свое лучшее будущее, за свободу.

В «Правде» у П. Заякина-Уральского был напечатан рассказ «Начало карьеры», изображающий мытарства начинающего автора{32}. Писатель смело обличает нравы, царящие в редакциях буржуазных газет и журналов, он развенчивает мнимую свободу буржуазной печати.

Из других значительных произведений П. Заякина, появившихся в «Правде», следует отметить очерки: «В плену у железа», «Кризис», рассказ «Переселенцы». Для этих произведений, как и всего творчества уральского писателя, характерен правдивый показ жизни рабочих, защита прав угнетенных. Публицистическая заостренность и реалистическое изображение действительности придавали выступлениям Заякина в газете высокую гражданственность.

В очерке «В плену у железа», опубликованном в восьми номерах газеты (июнь – июль 1912 г.), ярко раскрыта история одного из уральских заводов, показана жизнь рабочих этого предприятия, типичного для промышленности Урала с его отсталой техникой производства и пережитками крепостничества в экономике и быту. Очерк насыщен богатым фактическим материалом, усиливающим его изобличительную силу.

В основу очерка положены воспоминания писателя о Верхне-Синячихинском и Алапаевском заводах.

Показывая тяжелые условия труда горнозаводского рабочего, автор подводит читателя к выводу, что «строй никуда не годится, все прогнило и все безнадежно».

Рисуя мрак и невежество, царившие на заводе, П. Заякин, казалось бы, в беспросветной картине видит то светлое и радостное, к чему должен стремиться в борьбе рабочий. Очерк заканчивается бодрым призывом:

«Нет, придет время, оно уже близко: мрак уступит свету, восторжествует братская солидарность в труде, и тогда взвод будет не чудовищем, выжимающим соки из рабочих, а источником сил для грядущих побед».

Очерк «Кризис» также посвящен теме индустриального Урала. С тех же реалистических позиций, что и «В плену у железа», П. Заякин правдиво изображает уральский завод, охваченный тисками экономического кризиса. Этот очерк П. Заякина – прекрасная иллюстрация к оценке В. И. Ленина капиталистического Урала с его отсталой техникой.

Автор живо рисует портреты администраторов завода, обличает систему штрафов, тяжелое, рабское положение рабочих. Вывод, к которому приводит читателя П. Заякин, один: надо перестраивать жизнь, завоевывать ее в борьбе с угнетателями, рабочему становиться хозяином завода, строить свободную жизнь.

Этой же теме – революционной ломке существующего строя, борьбе за свободную жизнь – посвящен рассказ «Переселенцы». Перед читателем встают яркие картины тяжелого положения крестьянства, разоренного столыпинской реформой. Автор показывает, как тысячи переселенцев-крестьян, устремившихся в Сибирь и на Урал, окончательно разоряются.

«Все богатства взаперти, – говорит писатель, – есть власть капитала и покорные ей рабочие».

Суров реализм П. Заякина, правдивы картины жизни уральского рабочего, нарисованные им. Произведения писателя свидетельствуют о том, что он жил одними чаяниями с рабочим классом Урала и призывал бороться за его великое будущее.

С дооктябрьской «Правдой» связано творчество С. Гусева-Оренбургского. Он начал сотрудничать в большевистской печати еще задолго до рождения «Правды». Его очерки и рассказы печатались в еженедельнике «Звезда», где он значился постоянным сотрудником. Такие из них, как «Цифра» и «На высотах», нашли широкий отзвук у массового читателя. В них правдиво изображалась окружающая действительность, автор изобличал беспорядки, господствовавшие в царской России, звал к лучшему и вселял в него веру.

Широко печатались на страницах дооктябрьской «Правды» поэты: И. Шувалов, Ф. Сыромолотов, И. Ерошин, К. Худяков, В. Юрезанский и другие.

Федор Федорович Сыромолотов – мастер Златоустовского завода, начал печататься еще в 900-е годы. Его стихи, басни, политические фельетоны и критические статьи сначала появились в екатеринбургской газете «Уральская жизнь», потом в «Самарской луке», затем в «Звезде» и, наконец, в «Правде».

Его стихотворные фельетоны: «Свои съезжаются», «Кубанский победитель», «Тучков возвращается», «Недоразумения», «На аэроплане», «Телеграмма» и другие – это острая политическая, сатира, живой отклик на злобу дня. Фельетоны помогали «Правде» громить и разоблачать идейных и политических врагов рабочего класса.

И хотя Ф. Сыромолотовым-поэтом не затронута конкретно уральская тема, – его стихи и фельетоны носили общеполитический, изобличительный характер. Он одним из первых поднял вопрос о восстановлении забытых имен уральских писателей, о правильной оценке их литературного наследия в общерусской и национальной культуре.

В оценке творчества Ф. Решетникова и, в частности Д. Мамина-Сибиряка, Ф. Сыромолотов, как правдист-большевик, следовал установкам и оценкам, данным «Правдой». Газета в статье «Памяти Мамина-Сибиряка» писала:

«Жизнь Дмитрия Наркисовича была – трудовая жизнь, вначале – газетного репортера, а потом известного писателя, прокладывающего путь не только-своим талантом.

Журнальная и газетная критика последнего времени, усердно занимавшаяся Арцыбашевыми и Кузьмиными, замалчивала этого яркого натуралиста-писателя, не уступающего во многом Э. Золя»{33}.

И далее «Правда» подчеркивала:

«…Нарождается новый читатель и новый критик, которые с уважением поставят твое имя на то место, которое ты заслужил в истории русской общественности».

Накрепко связал себя с «Правдой» И. В. Шувалов, рабочий поэт. По почину газеты он был организатором рабочего литературного кружка на бумажной фабрике в Красном селе. Поэт говорил, что «Правда» явилась не только организатором, но и первым органом печати, призвавшим революционных рабочих в пролетарскую литературу{34}.

Стихи И. В. Шувалова, проникнутые духом революционной борьбы рабочих за свое счастье и освобождение, часто появлялись на страницах газеты в первые годы Советской власти. Как поэт революционного Петрограда, он был командирован на Урал с целью создания здесь литературных организаций, объединения местных писательских кадров.

С дооктябрьской «Правдой» связан был и курганский поэт Кондратий Худяков.

Участие в «Правде» помогло К. Худякову определиться как поэту.

В те годы в «Правде» печаталось много стихотворений, посвященных рабочим текстильщикам, металлистам, железнодорожникам, шахтерам, особенно кузнецам. К. Худяков написал стихотворение «Кузнец».

 
Неустрашим мне жизни холод…
Не затемнит мне душу тьма…
В моей руке не дрогнет молот…
Что значит пытка и тюрьма?!
        Я день и ночь стою над горном
        И жизни счастие кую!
        В труде, докучном и упорном,
        Молюсь, страдаю и пою…{35}
 

Поэт в это время еще четко не определил своих идейных позиций. Цель его несколько обща и неконкретна, но по настроению стихи были понятны широким народным массам.

В этот период В. И. Ленин убеждал сотрудников «Правды» всячески добиваться легальности газеты. И «Правда» 1912—1914 годов выработала свой условный иносказательный язык. Это прежде всего было заметно на публицистических статьях, но этой условности языка не избежали и поэтические выступления рабочих авторов. К. Худяков писал стихи о «маячных огнях», которые «зажигаются в далях». Поэт восклицал:

 
Но я иду… Пусть путь мой трудный! —
Дремучий лес, седые пни…
Меня влекут тропою людной
Вперед маячные огни!{36}
 

В 1916 году поэтом были написаны стихи, в которых политический мотив проступал более открыто и явственно. Вот стихотворение «Сибири»:

 
Страна колодников, я верю, ты воспрянешь
И сбросишь гнет томительного сна!
Моих надежд ты, верю, не обманешь,
Из края изгнанных – избранных краем станешь
Моих отцов суровая страна…{37}
 

К. Худяков отзывается поэтической строкой на важнейшие политические события, пытается идти в ногу с жизнью. В период организации III Интернационала поэт пишет большое стихотворение «Третий Интернационал». Он пытается осмыслить важность происходящего политического события.

Вот это стихотворение, напечатанное в сборнике «Пролетарские поэты».

 
…Дети мрака веками
Громыхали цепями
       Под пятой капитала.
       Но изломаны крепи,
       Спали тяжкие цепи
       В буре грозного шквала.
Реет гимн марсельезы —
Гимн огня и железа…{38}
 

Стихотворение заканчивается излюбленным поэтическим мотивом, являющимся как бы рефреном многих стихотворений тех лет.

 
Куй, кузнец!
Рдейте, знамена!
Свободы венец
Миру несет пролетарий.
 

Тема кузнеца и его труда в этом стихотворении звучит уже с новым для поэта смысловым оттенком, чем в том, с которого мы начали знакомство с творчеством К. Худякова.

«Правда» прививала своим читателям любовь к художественному слову, к песне, стихотворению, басне, очерку, воспитывала вкусы и понимание существа реалистической литературы и искусства.

В газете «Путь правды» появилась статья «Рабочая поэзия», посвященная рабочему фольклору. Большое место в статье отводилось частушкам и песням, собранным на заводах уральским самобытным писателем Г. Белорецким.

Печатая их, газета делала вывод, что рабочий в своих песнях «активно и резко протестует против чудовища-вампира», что в народных песнях не только раскрывается картина тяжелого положения рабочих, но их стремление бороться со своими поработителями:

«Во многих коллективных стихотворениях и песнях громко звучат призывы к созданию, известными способами, светлой жизни на новых началах».

Останавливаясь на социально-политической оценке устнопоэтического творчества рабочих, газета писала:

«Всякая народная, в том числе и рабочая, поэзия складывается таким образом, что начатое одними дополняется другими, изменяется третьими и заканчивается четвертыми лицами».

Определив характер народного творчества, газета подчеркивала, что кем-то записанное коллективное сочинение становится достоянием печати, не утратившей и сегодня своего значения, и делала вывод:

«Эти записи помимо художественного интереса, служат весьма ценным материалом для характеристики настроения масс и их отношения к различным вопросам окружающей жизни»{39}.

На анализе песенного материала, собранного Г. Белорецким, «Правда» раскрывала характер народного творчества и показывала, как правдиво отражает оно настроение рабочих.

Из поэтов-уральцев с «Правдой» был связан В. Юрезанский (В. Нос). У него появилось стихотворение без заглавия:

 
Ободритесь, в печалях
                                   усталые,
И зажгите огнями мечты:
Голубые, лиловые, алые
Расцветают уж в жизни цветы!
        Расцветут – и венками
                                душистыми
        Обовьют нам больные
                                    сердца…
        Будем думами светлыми,
                                    чистыми
        Ждать насильям и мукам
                                        конца.
Мы дождемся. О, верьте,
                                     любимые!
Сгинут тени загубленных лет!
Выйдут всходы, землею
                                хранимые, —
Уж забрезжил предутренний
                                        свет!{40}
 

Выход на страницы столичной партийной газеты, где печатались широко известные в то время поэты Ф. Шкулев и С. Ганьшин, творчество которых было близко В. Носу, окрылило молодого челябинского автора, вселило в него надежду и уверенность в себе.

У В. Носа появляется в «Правде» стихотворение «Болото» за подписью «Вл. Юс-кий», до сих пор значащееся в сборнике «Революционная поэзия, как стихотворение неизвестного автора. В стихотворении наиболее ярко и выразительно чувствуется иносказательность, так присущая языку «Правды» тех лет.

Говоря о болоте, его затхлости, зловонной тине, где «царствует смерть», поэт патетически восклицает:

 
Но и в топях болота,
Я знаю, свершается дружно
                                        работа,
Работают дружно ключи!
Настанет пора – и на смену
                                         трясине
Заблещет лазурью в цветущей
                                           долине
Зеркального озера гладь:
Дружней же, ключи, совершайте
                                           работу!
Зловонной трясине, гнилому
                                           болоту
Недолго уж гибели ждать{41}.
 

Стихотворение очень близко перекликается по своему настроению и смысловой нагрузке с такими его лучшими стихами, как «Люди-звезды», «Моя душа» и другими, появившимися в это же время в Челябинской газете «Голос Приуралья».

Уральские литераторы, связавшие себя с «Правдой», в меру сил и таланта помогали пропаганде идеей пролетарской революции, содействовали пробуждению в широких массах трудящихся классового самосознания.

Поэт революционного Челябинска {42}

Его стихи заучивали наизусть, пели на молодежных сходках, с ними шли по этапу в ссылку. Они печатались тогда лишь на страницах местных газет. Старые подшивки донесли до нас пламенное сердце поэта.

Павел Николаевич Второв родился 1 января 1874 года в Ветлуге. В родном городе он получил образование, работал учителем, Начало литературного пути связано с известным русским писателем Ф. Д. Нефедовым. Имя этого литератора было особенно популярно среди широких кругов тогдашней интеллигенции, как человека подвергавшегося аресту по делу А. И. Желябова и изображавшего в своих произведениях жизнь рабочих и крестьян. Творчество Ф. Д. Нефедова оказало заметное влияние и на Павла Второва. Он послал писателю на отзыв стихи в марте 1895 года, сохранившиеся в отделе рукописей Всесоюзной государственной публичной библиотеки имени В. И. Ленина{43}. Название стихов: «Не за себя молюсь, за вас», «Женщине – дорогу» и «Деревенское горе», говорят о настроении и политических интересах молодого автора, так характерных и для последующего творчества П. Второва. Однако первые публикации появились лишь в 1898 году в «Костромском листке».

П. Второв принимает живейшее участие в движении 1905 года и, высланный из Уржума за принадлежность к РСДРП, сначала останавливается в Екатеринбурге, а потом переезжает в Челябинск по приглашению В. А. Весновского – редактора вновь созданной городской газеты «Голос Приуралья».

С 1905 года лирические стихи и стихотворные, политически заостренные фельетоны Павла Второва, написанные на злобу дня, появляются почти в каждом номере «Голос Приуралья». Поэт смело поднимает голос в защиту угнетенных. Он высказывает сочувствие крестьянам, особенно башкирам, показывая их полуголодное и жалкое существование.

 
О край мой, край, забытый
                                   всеми.
Когда же цепи сбросишь ты?!{44}
 

Поэт верит в неизбежность победы восставшего народа и свою веру вселяет в других, говоря, что день победы близок и «народ разрушит свою проржавленную цепь».

Павел Второв прославляет борцов за свободу, требует немедленной амнистии политическим заключенным, защищает народных учителей, поэтической строкой разоблачает попытку городских властей путем махинаций отстранить от выборов во вторую государственную Думу революционно настроенных избирателей.

Поэт-публицист не останавливается на этом. Он откликается на открытие второй Думы, призывает часть депутатов – избранников трудящихся, использовать государственную трибуну в интересах народа, готового «вести упорную борьбу» с самодержавием до победного конца. Он строго заявляет: «Имени героя недостоин тот, кто в безумной схватке кровь напрасно льет».

Но вот первая русская революция подавлена царизмом, лучшие надежды народа оказались затопленными в крови. Наступила полоса жесточайшей реакции и расправы с теми, кто поднимал красное знамя революции, с оружием в руках боролся на ее баррикадах. Поэт не разоружен, не бежит с поля брани, а продолжает борьбу с реакцией, изобличая врагов революции.

Правда, ему очень трудно сразу разобраться в сложнейшей политической обстановке, правильно понять происходящие события. В его стихах той поры нет-нет да и промелькнет строчка, из которой видно, что поэт еще не успел до конца уяснить собственные, явно противоречивые взгляды на Думу.

До Челябинска доходят отзвуки Лондонского съезда РСДРП, определившего непригодность Думы, как средства осуществления требований пролетариата. Это помогает поэту прояснить свои взгляды на Думу, как трибуну, с которой можно было бы продолжать борьбу за свободу. П. Второв зло бросает: «для защитников народа, нынче вовсе ходу нет». И он пишет в «Современных мелодиях»:

 
Наступила вновь глухая,
Беспросветная пора.
Как нам выбрать
                          кандидатов,
На кого нам указать,
Коль нельзя подчас и слово
Безбоязненно сказать?{45}
 

Павел Второв задумывается над свершившимися событиями. Поэт по-прежнему в строю активных борцов, готов идти на любые жертвы, отдать жизнь, если этого потребуют интересы революции, призовет большевистская партия, вынужденная временно уйти в подполье, чтобы продолжать борьбу с царизмом.

Это настроение поэта передано в лирическом стихотворении «Весенние мелодии».

 
Я хочу вздохнуть всей грудью,
Свежих сил набраться вновь,
Я хочу безумно верить
В жизнь, и в счастье, и в
                                    любовь.
Я хочу из сердца вырвать
Все обиды прежних дней
И припасть к тебе с мольбою,
Как израненный Антей.
Окрыли мои надежды
Вдохнови мои мечты,
Подними меня над грязью
Повседневной суеты.
И в мою больную душу
Веру в будущее влей —
Необъятную, как море,
Как простор родных полей!{46}
 

Хорошо знавший поэта уральский литератор П. Мурашев, также сотрудничавший в «Голосе Приуралья», в своих воспоминаниях «Литература и жизнь», оставшихся неопубликованными, называет П. Н. Второва «талантливым человеком», «остроумным собеседником», «преданным социал-демократом и большевиком!»{47}

Эти слова современника исчерпывающе характеризуют облик поэта, вписавшего свое имя в историю большевистской организации Челябинска.

Член партии с 1906 года А. А. Черепанов, руководивший партийной группой, утверждает, что в годы первой русской революции П. Второв был в их Заручейном подрайоне активным пропагандистом и постоянно выступал с политическими докладами перед рабочими.

Телеграфист станции Челябинск, тоже член партии с 1906 года В. М. Клипов подтверждает, что П. Второв являлся одним из деятельных большевиков и разработал устав партийной организации, который рассматривался партийной группой на собрании, а затем должен был утверждаться на первой городской партийной конференции.

Конференция состоялась 14 октября 1907 года. П. Второв был ее делегатом. Эту конференцию, как известно, удалось раскрыть полиции, арестовать участников, затем предать их суду. При обыске у Второва был обнаружен карандашный проект «Устава РСДРП» и другие партийные документы{48}.

Пока длилось следствие, участники партийной конференции сидели в челябинской тюрьме. Павел Второв и здесь не расставался с музой. Находясь в одиночной камере, он писал стихи и призывал товарищей быть бодрыми и стойкими, оставаться верными революционному делу.

 
Встаньте дружно,
Бодры духом, крепки телом,
С верой лучшею в груди.
Впереди нас ждет победа
Свет и счастье впереди!{49}
 

Один из участников этих событий В. М. Перевалов – старый большевик, сидевший в тюрьме вместе с поэтом, утверждает, что П. Второв аккуратно вел дневник и писал стихи. Они передавались из камеры в камеру.

Рукопись утрачена. Однако в памяти стихи сохранились. В. Перевалов называет такие: «Родина», «Кандальный звон», «Письмо другу-украинцу», «Бывают тяжкие мгновенья», «Бодры духом, крепки телом» и другие.

Для характеристики настроения самого поэта очень интересно стихотворение «Родина», где он говорит:

 
Куда б заброшен ни был я причудливой судьбой,
Тобой одной полна душа моя
И лучшие твои мечты всегда со мной,
 

Перед самым судом можно было услышать, как заключенные большевики пели песню «Кандальный звон», сочиненную П. Второвым.

 
Создать хотели рай земной,
Свободу дать стране
                               родной,
И знамя братства и труда
Поднять над миром
                             навсегда!
 

И хотя поэт знал, что ожидает арестованных делегатов первой городской партийной конференции, он твердо заявляет:

 
Я к воле рвусь
И в дверь стучу,
Откройте мне —
Я жить хочу.
 

И вот состоялся суд. Это был громкий процесс, так называемое «Дело 25-ти», разбиравшееся в Челябинске выездной палатой Саратовского суда 24 сентября 1909 года. Его широко освещала газета «Голос Приуралья», подчеркивая мужество и достоинство, с каким вели себя на суде делегаты первой городской конференции. О П. Второве писалось, что он – «теоретик и идеолог» – собирал все материалы для своих литературных работ и в «составленном воззвании к товарищам-гражданам» выражал трезвые и замечательные мысли, в частности, о том, что «для социал-демократов нет надобности в тайных заговорах, так как они все свои надежды возлагают на открытые действия народа».

Все подсудимые были признаны виновными в том, что в 1907 году

«вступили в преступное сообщество, именующее себя Челябинскою организациею Российской Социал-Демократической рабочей партией (заведомо для них), поставившее целью своей деятельности насильственное изменение установленного в России основными законами образа правления на демократическую республику. Для осуществления упомянутой преступной цели этого сообщества они в качестве членов последнего приняли участие в партийной конференции, занимавшейся рассмотрением партийных докладов и отчетов и обсуждением разных вопросов. Они имели в своем распоряжении шифрованные записи «явок» для сношений с партийными организациями в других местах, подписной лист для сбора пожертвований в пользу той же челябинской организации и разные издания преступного характера»{50}.

Павел Второв и его товарищи мужественно выслушали приговор. Осужденных снова водворили в челябинскую тюрьму. Нелегко было ждать этапа, но Павел Второв показал и в этот момент пример выдержки и твердости. О настроении поэта можно судить по письму от 20 ноября, отправленному из тюрьмы Ф. И. Благову{51}.

Это письмо человека, взирающего на свое положение осужденного без уныния, трезво, как и положено убежденному в своей правоте борцу. Его нельзя читать без волнения и чувства гордости.

«Многоуважаемый Федор Иванович!

В Казани мне передавали о Вашем любезном приглашении меня к сотрудничеству в редактируемом Вами «Русском слове». К несчастью, я при всем желании не могу воспользоваться этим приглашением, потому что еще прежде, чем его получил, сидел уже в тюрьме, ожидая высылки в Вологодскую губернию. В настоящее время обстановка изменилась, и вместо Вологды мне придется ехать несколько подальше. По приговору Саратовской судебной палаты 29 сентября я присужден к ссылке на поселение. В настоящее время, в чаянии погоды, т. е. до окончательной отправки к месту ссылки, обретаюсь в Челябинской тюрьме, испытывая адскую скуку и с нетерпением ожидая дальнейшего путешествия к злачным пастбищам, куда Макар телят не гонял.

Надеюсь, что Вы не откажете мне в работе, когда я приеду на уготованное мне место и немного устроюсь там. А пока вот моя покорнейшая просьба: не откажитесь высылать мне туда редактируемую Вами газету, а также, если возможно, и другие сытинские периодические издания.

Обращаюсь заблаговременно в твердой уверенности, что Вы не откажете исполнить мою просьбу. Адрес свой сообщу, когда получу назначение…»

Вскоре после этого все осужденные были высланы на поселение в Сибирь. Началась жизнь в ссылке. Царское самодержавие жестоко расправилось с поэтом. Однако оно оказалось бессильным заковать в кандалы музу. Стихи по-прежнему продолжали оставаться в строю революционной борьбы рабочего класса Урала за свое освобождение. Это были: «Песни изгнания», «В стране изгнания», «Из стен неволи», «Из этапных впечатлений» и другие, но теперь они появлялись в «Голосе Приуралья» и других газетах за подписью: П. Ветлужский, П. Киренский.

В «Голосе Приуралья» был опубликован «Рассказ без прикрас», присланный П. Второвым со станка Петропавловка Киренского уезда.

«Морозная северная ночь. Около 50 градусов. Над Леной, прибрежными горами и тайгой висит густой морозный пар. Занесенная снежными сугробами убогая деревушка уже спит мертвым сном…

Их двадцать, и все они собрались в одной деревушке на берегу Лены, чтобы встретить новый год, первый год в далекой глухой ссылке за четыре с лишком тысячи верст от Родины, от родных и близких людей. Сидят они где попало и как попало. Беседа не вяжется, мысли далеко отсюда на далекой Родине, где собрались родные и близкие люди и тоже, вероятно, встречают новый год, вспоминая об изгнанных, заброшенных волею судеб в глухую негостеприимную сибирскую тайгу.

Встречая новый год, люди провозглашают тост: «За здоровье далеких людей! За светлое будущее!

Немного оживились… Лица посветлели. Кто-то запел родную, смелую песню… Другие подхватили. А на улице трещал и злился сердитый мороз, словно досадуя на людей, мечтающих и здесь о счастье и светлом будущем»{52}.

Большевик редактор П. Злоказов опубликовал это письмо П. Второва. Читая его сейчас, спустя почти шестьдесят лет, испытываешь чувство восхищения перед сосланными большевиками, перед мужеством поэта.

* * *

Из сибирской ссылки Павел Второв возвратился после Февральской революции больным и духовно надломленным человеком. К концу 1917 года в Ветлуге вышел сборник «Северные зори». В нем собраны стихи разных лет, публиковавшиеся в периодической печати Сибири и Урала.

В 1919 году поэт умер. Родная земля приняла прах человека и поэта, не успевшего сказать свое слово о великой революции, принесшей народу долгожданную свободу, за которую боролся Павел Второв.