Текст книги "Я русский солдат! Годы сражения"

Автор книги: Александр Проханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Н. Болтянская: – А вы как думаете?

А. Проханов: – Я думаю, что она не сможет защититься.

Н. Болтянская: – Почему?

А. Проханов: – Потому что эти исторические процессы трудно обуздать законами или какими-то политическими технологиями.

Н. Болтянская: – Правильно ли я вас понимаю: с вашей точки зрения, исторические процессы сейчас таковы, что они ведут к тому или иному ограничению власти этой власти, извините за тавтологию?

А. Проханов: – Я говорю, что в России идёт оранжевая революция, она началась, она проходит стадию за стадией. Эту революцию замедлили – её можно остановить на время, передвинуть, но она идёт. Она, эта революция, как всякая оранжевая революция, технологична, но внутри её сидят исторические причины. И если власть не запустит встречную революцию, революцию развития, она проиграет, она погибнет. Поэтому с историей шутить нельзя. С историей можно обращаться только с помощью исторических средств, исторических методик.

Россия тоскует по развитию. Россия вошла в тот этап, когда ей опять, через огромный промежуток застоя и отставания, необходим лидер, необходим рывок, необходим скачок, какой был сделан Иваном IV, Петром, Сталиным. Мы отстали чудовищно. Поэтому если не будет развития, то история, исторические процессы сожрут и власть, и Россию. Вот что я говорю. Поэтому вот эти законы как средства, как элементы, хороши. Но они должны аранжировать развитие, они должны аранжировать стремительную, немедленную модернизацию. Тогда они хороши.

Ведь что такое террор? Что такое сталинский террор? Это явление, которое сопровождало развитие. Если бы не было этого развития, если бы не было строительства заводов, попытки выиграть войну и выигрыш войны, террор был бы бессмыслен и чудовищен. Есть государства…

Н. Болтянская: – Оправдываете?

А. Проханов: – Террор?

Н. Болтянская: – Угу.

А. Проханов: – Победа оправдывает всё. Победа 1945 года оправдывает всё. В том числе и факт продолжающегося существования еврейского народа, не только в России, а в мире – он объясняется только победой 1945 года.

Н. Болтянская: – Угу.

А. Проханов: – Если бы не было этой победы, евреев бы не существовало.

Н. Болтянская: – Ну, не только евреев.

А. Проханов: – Я думаю, что и русских бы не существовало во многом, но не существовало бы и евреев. Поэтому победа 1945 года как детище Сталина, детище сталинизма советского – она искупает многое.

Н. Болтянская: – Что-то у вас сегодня болит еврейский вопрос как-то во всём. Что-то случилось?

А. Проханов: – Давайте говорить…

Н. Болтянская: – Давайте. «Александр Андреевич, – это вопрос из интернета, – о мере ответственности различных служб и ведомств за крымскую трагедию высказались уже все. Вы можете подвести итоги?», – спрашивает Евгений из Новосибирска.

А. Проханов:– Не могу по одной причине. В то время, когда происходили эти очень важные, мучительные дебаты, я находился сначала в Сарове, я работал с академиками нашими блестящими, продолжающими сейчас исследования, которые вели Харитон, Зельдович и Сахаров, создающими новые варианты российского ядерного оружия и систем ПРО. Это гигантские люди. Я познакомился с потрясающим человеком, с академиком… с которым 20 с гаком лет назад встречался на полигоне в Семипалатинске. Мы присутствовали при взрыве его оружия, его бомбы, и я не знал его, мы не были с ним знакомы. Вот теперь только мы познакомились. А теперь вот я только что вернулся с Украины, где я вел беседу с Азаровым, премьер-министром. Конечно, тоже потрясающий человек, умница, прорусский человек. Это просто русский человек. Он мне открыл наконец драму сегодняшней Украины. Это глубинная драма, раскол, который сегодня рассекает украинское общество на две половины – прорусскую часть, тяготеющую к общему русскому, между-славянскому, и русофобскую, сложившуюся в такой очень мощный, агрессивный, пассионарный комплот, и она, эта вторая часть, торпедирует все инициативы, связанные с созданием общего славянского поля.

Поэтому русский язык, проблема русского языка, как он мне объяснял, и севастопольский флот крымский, и проблема православия, и всё, что взрывает сегодняшнюю Украину – результат вот этой таинственной глубинной связи. Он, конечно, блестящий политик. Я просто не подозревал, что на Украине существуют такие умницы. Вот поэтому я не занимался Крымском.

Н. Болтянская: – Но возвращаюсь к закону о клевете. Вот этот вопрос, меня он, правда, очень беспокоит.

А. Проханов: – И меня тоже.

Н. Болтянская: – Дело в том, что уже объявлена официальная цифра погибших. И в то же время продолжаются разговоры о том, что их было в десятки раз больше. И в связи с этим вопрос вот какой.

Пункт первый. Если их действительно было в десятки раз больше (все там называют цифры в несколько тысяч) – всех этих людей, которые погибли и которые якобы не опознаны, – то разве у них не было родственников, никого, ни единого человека, который бы начал звонить в колокола и спрашивать: «Где мои близкие?». Или это уже мы настолько готовы к тому, чтобы ждать от каждой трагедии, что она должна быть ещё большей?

А. Проханов: – Я думаю, что второе. Просто это действительно огромная трагедия. А такого рода трагедии, катастрофы, военные или стихийные – они же травмируют общественное сознание, они делают безумными целые пласты. И вот это безумное горе, безумная тоска и желание объяснить состояние паники, кошмара объёмом трагедии, увеличивая этот объём, – оно понятно. Так было и в 1993 году, когда танки Ельцина стреляли по Дому Советов, среди моих друзей ходила цифра (и я её придерживался долгое время), что там погибло несколько тысяч, или что работали чёрные крематории ночами и сжигали эти трупы.

Н. Болтянская: – Ну, имена должны же были всплыть?

А. Проханов: – Говорили, что это приезжие. А потом, Нателла, у нас ведь в России пропадают десятки тысяч в год людей безымянных, и имена не всплывают.

Н. Болтянская: – То есть всё люди, не имеющие близких? Если, не дай бог, кто-то из близких пропадает, естественно, я начинаю дёргаться и…

А. Проханов: – И куда вы дёргаетесь? На телевидение, на радио?

Н. Болтянская: – Куда угодно.

А. Проханов: – И вы дергаетесь в своей деревеньке, и там ваши слезы и ваша беда тонут в этом глухом белом шуме, откуда ничего не вырывается. Поэтому я думаю, что, наверное, число жертв было меньше. Наверное, оно было меньше. Я тоже не доверяю официальной статистике, потому что власть склонна постоянно преуменьшать это число. В этом логика есть определённая, но что там были десятки тысяч – это маловероятно. По существу, ведь тогда практически всё население Крымска оказалось бы там под водой и погибло.

Н. Болтянская: – А документы о том, что были выбросы из водохранилища в «Новой газете»?

А. Проханов: – Я не видел. Идёт информационная война. Повторяю. Всё, что сейчас происходит в информационном поле – это так или иначе схватка между властью и либеральными СМИ, либеральной культурой, либеральным укладом. И о чём бы мы с вами ни говорили – список Магнитского…

Н. Болтянская: – А, может, между властью и всеми остальными?

А. Проханов: – И кем ещё?

Н. Болтянская: – Всем остальным населением России.

А. Проханов: – Кроме меня.

Н. Болтянская: – А, вы за власть?

А. Проханов: – Я за власть, и со мной ещё те, кто голосовали за Путина. Не преувеличивайте значение либерализма в России сегодня.

Н. Болтянская: – Я не преувеличиваю. Ну, мы разберёмся с этой и другими темами в разговоре с Александром Прохановым…

Линейку-то захватили?

А. Проханов: – М..?

Н. Болтянская: – Линейку захватили?

А. Проханов: – Какую свинью вы мне хотите подложить сейчас?

Н. Болтянская: – Для носа.

А. Проханов: – Для вашего?

Н. Болтянская: – Ну, конечно. «Уважаемый Александр Андреевич, – это вопрос из интернета, – ваши выступления всегда интересны и талантливы, даже гениальны, но мне всё же хочется думать, что вы так талантливо играете, – извините, – а не всерьёз несёте весь этот вздор. Ведь правда?», – спрашивает Евгения.

А. Проханов: – Вот, я пойман за руку. Действительно, на самом деле я всё равно другой. Вы правы, Евгения.

Н. Болтянская: – Александр Андреевич, вернусь к закону о клевете, вернусь к закону… Туше, надо сказать, хорошее такое ваше было: на самом деле это всё неправда… К закону о некоммерческих организациях… И новый закон, который сейчас обсуждается – закон о волонтёрах. Вам он нравится? Надо узаконивать, или пусть люди делают то, что они считают нужным, или, так сказать, ни в какие…

А. Проханов: – Мне кажется, в этом наши депутаты заигрались, конечно. Нельзя формализовать жизнь. Я понимаю, что они не любят либерализм. Но свобода – это элемент, позволяющий развиваться. В любых рациональных схемах… (рациональное – это, конечно, несвободное) в любых рациональных схемах существует иррациональное, то есть свободное. Но волонтёры… Что может быть прекраснее волонтёров? Кстати, волонтёры занимаются поиском непогребённых останков. Я только что был в Калуге на погребении тысячи останков наших воинов, это волонтёры их отыскали, вытащили из болот, из лесов. Они сами искусаны комарами. И им не платят деньги, никаких грантов нет.

Н. Болтянская: – Но в Крымске, кстати, их уже попросили, волонтёров…

А. Проханов: – Долой, да?

Н. Болтянская: – Отвалить.

А. Проханов:– Да. Ну, может быть, они политизированы очень. Я говорю о тех волонтёрах, которые совершили этот огромный национальный подвиг, который не могло совершить само государство. Я за волонтёров. Я сам волонтёр. Я же добровольно хожу на «Эхо Москвы», посмотрите, я искусанный ведущей, у меня опухлое лицо, на голове шрам, но я продолжаю своё волонтёрское дело.

Н. Болтянская: – Ну, я надеюсь, что вы, например, в редакционной колонке газеты «Завтра» выскажете своё отношение к этому закону.

А. Проханов: – К волонтёрам?

Н. Болтянская: – И попадёте за клевету.

А. Проханов: – Вообще, когда либералы господствовали везде в судах, то газету «День» и газету «Завтра» привлекали за клевету. Нам удалось отбиться, там всё-таки суды были несколько другими, но я был главным клеветником. Ведь что только мы ни делали с Борисом Николаевичем Ельциным? Мы даже однажды его фотографию приклеивали вниз головой.

Н. Болтянская: – Вам не стыдно?

А. Проханов: – Сейчас нет. Тогда было стыдно.

Н. Болтянская: – А зря, а зря. «А коммунистов, которые борются с властями, Проханов тоже записал в либералы?», – спрашивает Ярослав из Таганрога.

А. Проханов: – Если бы коммунисты действительно боролись с властями, то я думаю, что среди коммунистов сейчас было бы огромное количество героев и мучеников. Они, к сожалению, слабо борются с властями.

Н. Болтянская: – Угу. Вот, нынешние?

А. Проханов: – Нынешние, да.

Н. Болтянская: – «Александр Андреевич, поздравьте Евтушенко с юбилеем», – требует Тамерлан.

А. Проханов:– С удовольствием. Евгений Александрович Евтушенко, когда-то мы с ним были противниками, я даже сжёг его чучело во дворе Союза писателей зимой, мы сделали его чучело длинноносое, облили бензином и сожгли.

Н. Болтянская: – Экий вы забавник!

А. Проханов: – Ну, это была пора… Кстати, это же креативный класс, вы этим сейчас занимаетесь на Болотной площади, понимаете, а начали-то мы, патриоты. И вот, спустя много лет, представляете себе, во Франкфурте на ярмарке книжной мы встретились с Евгением Александровичем Евтушенко.

Н. Болтянская: – И чего вы пошли сжигать вдвоём?

А. Проханов: – Он был такой же великолепный, похудевший, с длинным носом и адреналиновыми глазами, в какой-то хламидии восхитительной, похожий на бонзу, и когда мы увидели друг друга, мы вдруг кинулись в объятия. Это был рефлекс соотечественников, которые встречаются на чужбине. Потом мы летели назад в самолёте, пили с ним вино сухое, очень дружески говорили о литературе. Вдруг он остановился и сказал: «Подожди, а ведь ты сжёг моё чучело!»

Н. Болтянская: – Вот именно.

А. Проханов: – Он в ужасе сказал. Я посмотрел и сказал: «Женя, но ведь на тебе нет ни одного ожога, посмотри, ты жив и здоров». Он посмотрел – да, действительно, это так. И мы продолжали пить вино. Поздравляю Евгения Александровича с Рождением.

Н. Болтянская: – С одной стороны, эта история могла быть только что выдумана.

А. Проханов: – С другой стороны, она уже внесена в анналы.

Н. Болтянская: – Уж больно много деталей. Сразу бы не успели. «Что вы думаете по поводу вступления России в ВТО?», – спрашивает Ирина.

А. Проханов: – Я плохой экономист, но все мои друзья, патриотического склада экономисты, считают, что это беда. Потому что действительно…

Н. Болтянская: – Подождите, Александр Андреевич, извините, пожалуйста, давайте делить горе наше общее по пунктам. Первое. Экономисты патриотического склада – вот математик может быть патриотического склада?

А. Проханов: – Математика – нет. Но она может служить либо патриотическим идеям, либо, там, не знаю…

Н. Болтянская: – Дважды два – четыре.

А. Проханов: – Дважды два – четыре. Если это мир Лобачевского или мир Виньковского – это может быть сколько угодно.

Н. Болтянская: – А патриотические экономисты – это как?

А. Проханов: – Патриотические экономисты – это те, кто создают патриотические модели экономического развития, в отличие от либеральных моделей. Что такое либеральная экономическая модель? Та модель, которая сейчас трещит в мире, проваливается.

Н. Болтянская: – У меня такое ощущение, что существует эффективные и неэффективные экономические модели. Разве это не так?

А. Проханов: – Я тоже так считаю, что существуют добрые люди и злые люди. И среди фашистов могут быть добрые люди. Вы знаете, нет, это всё неверно. Эффективные модели могут быть и либеральные, и централистские, и марксистские. Так вот, либеральная господствующая у нас западная модель проваливается, и патриотические экономисты – такие, как Делягин, например, или как Глазьев – протестуют против этого чудовищного уклада, который сложился в России. И они считают, что ВТО, закон о ВТО – это система, в которой выигрывают российские олигархи в основном, сырьевые, а…

Н. Болтянская: – Вы опять подпадаете под будущий закон о клевете. Александр Андреевич, вы же государственник. Как вам не стыдно?

А. Проханов: – Я же ничего не боюсь. Я не воинственный человек, как Лимонов. Я мечтаю…

Н. Болтянская: – Вы круче.

А. Проханов: – Нет, я не круче. Он всё-таки пострадал, он настоящий писатель. А вот Лев Толстой и я – мы не сумели пострадать.

Н. Болтянская: – То есть вы нарываетесь, я правильно понимаю?

А. Проханов: – Ну, я не нарываюсь. Я веду себя так, как считаю нужным, для того чтобы попасть в тюрьму.

Н. Болтянская: – Угу. И это действительно ваша цель?

А. Проханов: – Нет. Это косвенная цель. Так вот, о ВТО. Я считаю что… Не я считаю, а мои друзья, патриотические экономисты, такие, как Глазьев, Делягин, отчасти Хазин Михаил – они говорят, что это трагедия для множества отраслей российской экономики, российской промышленности.

Н. Болтянская: – Угу.

А. Проханов: – Я склонен им верить.

Н. Болтянская: – «Александр Андреевич, почему злобные евреи стремятся уничтожить Россию, и не мешают развитию Китая, Индии и так далее?».

А. Проханов: – Вообще, я не специалист по еврейскому вопросу. Я не знаю, почему они так хотят поступить. Если они так хотят поступить, то это, конечно…

Н. Болтянская: – Александр Андреевич, очень много говорят о тревожном августе, который уже не за горами и о жаркой осени. Ваши ощущения?

А. Проханов: – Мои ощущения, что август пройдёт нормально, а осень будет горячая. Осень будет горячая, потому что за эту летнюю передышку оранжисты наши передохнули, они съездили, отдохнули, они вернутся с островов действительно оранжевые, загоревшие за это время. У власти накопилось очень много проблем, включая Крымск, например. Тарифы растут, и как бы действительно в ряды оранжистов не влились новые контингенты. Я вообще этого боюсь. А развитие, о котором мы говорим, так и не начато.

Н. Болтянская: – Ну, смотрите. Ведь когда речь идёт об увеличении количества оранжистов, как вы их называете, ситуация может развиваться мирно, когда противники так называемых оранжистов увидят, что происходит и скажут: «Ага, пардон, мы отступили назад».

А может развиваться совсем не мирно.

А. Проханов: – Классическая оранжевая революция предполагает кровь. Классическая. Если согласиться…

Н. Болтянская: – Подождите.

А. Проханов: – Если согласиться с тем, что оранжевая революция управляема, что это технология, то там возникает момент, когда может пролиться кровь. Если проливается кровь, то вся вина за эту кровь возлагается на власть. И власть демонизируется.

Слава богу, что в России есть серьёзный зенитноракетный комплекс и ядерное оружие. Её нельзя забомбить, как забомбили Каддафи или Сирию, например, бомбить. Но это очень всё тревожно.

Н. Болтянская: – Александр Андреевич, вот вы упомянули как-то о своей поездке, вы говорили о встрече с людьми, которые разрабатывают новое ядерное оружие. В своё время Советский Союз, во всяком случае, на словах, страшно протестовал против гонки вооружений, и более того, есть такая теория, что якобы его в какой-то степени понуждали к этой гонке вооружений, чтобы все нефтяные, так сказать, излишки в эту дыру упихивать. Но была другая теория – что только серьёзно вооружённые, в том числе ядерным оружием, страны могут обеспечить взаимный нейтралитет, вооружённые до зубов в прямом смысле слова. Как вы считаете, мы сейчас действительно на пути серьёзного поступательного движения, или это так, игра мускулов?

А. Проханов: – Мои поездки в Саров, беседы с атомщиками в той степени, в какой я был вправе их расспрашивать об их секретной работе, показали мне, что сегодня существует по-прежнему паритет, что российский ядерный потенциал за эти чудовищные годы, за 1990-е годы, не был до конца разрушен, он сейчас восстанавливается, появились исследования, появились программы, которые позволяют сохранить остатки нашего ядерного арсенала на том уровне, чтобы американцы не совершили нападение или, по крайней мере, не сумели шантажировать нас этим нападением. Потому что если нападение – это чудовищная проблема для мира в целом.

Н. Болтянская: – Без образа врага нет суверенитета?

А. Проханов: – Без образа врага нет истории.

Н. Болтянская: – Как это грустно, Александр Андреевич.

А. Проханов: – Грустно, грустно, Нателла.

Н. Болтянская: – «Проханов, оранжисты победили. Ваши действия?».

А. Проханов: – Подполье, партизанская война, покушения…

Н. Болтянская: – На кого? На меня?

А. Проханов: – На Виктора Шендеровича. Срочно изготовляю его чучело, обливаю его уксусом или спиртом и поджигаю.

Н. Болтянская: – Где?

А. Проханов: – В лесу, в землянке своей, конечно.

Н. Болтянская: – Бедный Александр Андреевич. Грустно. Вообще, неужели вы не можете ничего нового, креативного изобрести?

А. Проханов: – Ничего, ничего.

Н. Болтянская: – Кстати, Лев Толстой был подвергнут анафеме. А вы со Львом Толстым…

А. Проханов: – А я – осанне. Есть анафема и осанна.

Н. Болтянская: – А, понятно. А вы – осанне. Понятно. «Четвёртому сроку Путина не бывать?» Да, нет?

А. Проханов: – Это по модели третьего Рима, что ли? Два Рима пали, третий Рим и четвёртому не бывать?

Н. Болтянская: – Я вас спрашиваю. Это не я даже, а Дмитрий вас спрашивает.

А. Проханов: – Всё зависит от того, будет ли в течение этого третьего срока развитие.

Н. Болтянская: – Развитие кого?

А. Проханов: – Развитие страны. Будет ли этот долгожданный рывок.

Н. Болтянская: – А будет или нет?

А. Проханов: – Ну, я жду, я его вымаливаю, я его двигаю в той степени, в какой я, слабый, бессильный, одинокий человек в состоянии его стимулировать. Я жду, что русское развитие, несмотря на надвигающийся кризис, состоится. Если оно состоится, то будет четвёртый срок.

Н. Болтянская: – Но однозначно ответить…

А. Проханов: – Я не звездочёт.

18.07.12.

О либеральной «перхоти», красных и белых, и «коллективном Кудрине», который сидит внутри Кремля

О. Журавлёва – Добрый вечер. Здравствуйте, Александр Андреевич. Ну, во-первых, вопрос такой от Несогласного: «Александр Андреевич, согласны ли вы с очевидной истиной, что Путин – это очень сильно разбогатевший Сталин?»

А. Проханов: – Ну, быть может, конечно. Иосиф Виссарионович оставил после себя стоптанные валенки и великую страну. А Путин получил в наследство, действительно, разоренное и уничтоженное государство, практически государство, не имеющее власти. И все оставшееся ему политическое время он использовал для того, чтобы создать это государство. Одновременно с этим он, по-моему, хорошо научился жить.

О. Журавлёва – Ну, то есть вы согласны с тем, что он достаточно состоятельный все-таки человек?

А. Проханов: Я думаю, что да, конечно. Об этом все говорят. И я думаю, что сам он тоже не является пуританином. Он об этом тоже, может быть, впрямую не заявлял, но все, что он нам демонстрирует, стиль жизни, говорит о том, что он любитель хорошо пожить.

О. Журавлёва – Гедонист, так сказать.

А. Проханов: – Ну, может быть, не гедонист. Он плейбой. Вот кто он. Он плейбой.

О. Журавлёва – Хорошо. Вот, кстати, можно сказать, в продолжение темы личности Путина. Илья нас спрашивает: «Как вы относитесь к люстрации?» А вот что-нибудь изменилось бы у нас, если бы в 90-е годы прошла люстрация сотрудников спецслужб, всяких одиозных судей, кого-то еще?

А. Проханов: – В общем, я за это.

О. Журавлёва: – Да?

А. Проханов: – Да. Во-первых, мы бы не получили это чудовище – Ельцина.

Первый, кого бы, видимо, выдавили бы из власти, из политики, стал бы Ельцин, и не было этого косматого, страшного зверя, который правил в российской политике на протяжении вот этих первых чудовищных 90-х годов. Я думаю, что уже одно это, по существу, оправдало бы эти меры.

Я думаю, что комитетчики получили бы по заслугам.

О. Журавлёва – Так? Но ведь тогда бы и Путина прекрасного бы не было.

А. Проханов: – Комитетчики. И Путина не было бы тогда, и его, наверное, супруги не было, и дворцов бы не было, и нас с вами бы не было. Там огромная система последствий, если бы это произошло. Не было бы комитетчиков, которые, конечно, продали свою Родину – Советский Союз, которые в момент, когда глумились над их кумиром, над Дзержинским на площади, ни один из них не выставил СВД из окон Лубянки (все окна горели) и не выстрелил в глумителей над этим кумиром, над божеством комитетчиков. Все они – трусы.

О. Журавлёва – Вы кровожадный.

А. Проханов: – Все они – трусы и предатели. Они созданы были для того, чтобы защищать государство.

О. Журавлёва – Да ладно. Александр Андреевич, вы тоже не ходили с плакатами в защиту, я не знаю, православных христиан и духа русского.

А. Проханов: – Когда?

О. Журавлёва – Вы тоже работали себе спокойно в журналах, писали про социалистическое строительство.

А. Проханов: – Когда, когда? Вы просто ничего обо мне не знаете.

О. Журавлёва – Мне о вас очень много рассказывали.

А. Проханов: – Да? Тогда милости прошу в мое прошлое, и мы с вами раз 15 или 17 съездили бы на афганскую войну, а три раза съездили бы…

О. Журавлёва – Одно другому не мешает. На афганскую войну кто попало не ездил из журналистов, правда же?

А. Проханов: – Нет, я думаю, что на афганскую войну ездили те, кому это было интересно. Большинство журналистов ездили в Париж в это время, во Францию.

О. Журавлёва – Те, кому было интересно, те ехали в Париж?

А. Проханов:– Конечно. Те, кому было интересно, все наши писатели – и Вознесенский, и Евтушенко – отправлялись в Европу. Я слонялся по окраинам мира, где постреливали. Так что спокойно я не прожил эти годы, слава тебе, господи.

О. Журавлёва – Так, хорошо. Вам люстрация не грозит.

А. Проханов: – Но вы – молодец. Я люблю с вами говорить вот почему. Вы задаете вопрос, я начинаю отвечать, вы не дожидаясь финала, лепите второй дурацкий вопрос. Только я начну, принимаюсь за него отвечать, вы третий лепите. Ну так чего там еще?

О. Журавлёва – Вы говорите просто удивительные всякие слова, и каждый раз открываетесь для меня по-новому.

А. Проханов: – Ну, давайте.

О. Журавлёва – Вы говорите, что всех чекистов можно было бы люстрировать, и жизнь была бы прекрасней…

А. Проханов: – Конечно. Потому что они все – предатели. Посмотрите, что они сделали, когда вышли как бы на свободу из Комитета. Они наполнили банки, они наполнили все эти корпорации олигархические.

У Путина есть одно оправдание, но я не знаю, полное ли оно. Он, придя в Кремль, сумел остановить распад страны. Он сумел создать зачатки государства, те зачатки, которыми, может быть, мы живем и по сей день. Но эти зачатки уже износились, эти зачатки уже дряблые. Нужно снова заниматься государством.

Мне кажется, что вот теперь, придя к власти третий раз, а может, и четвертый раз, Путин наконец спохватился, он проснулся. Быть может, с опозданием. Он стал опять заниматься государством.

О. Журавлёва – То есть всех чекистов надо было люстрировать, но некоторые все-таки себя оправдали. Правильно?

А. Проханов: – Вы хотите заниматься дурацкими вопросами…

О. Журавлёва: – Да.

А. Проханов: – …или хотите заниматься серьезными вопросами?

О. Журавлёва – Давайте. Давайте о серьезном.

А. Проханов: – Валите серьезные вопросы.

О. Журавлёва – Фрол Владимиров из Сочи интересуется: «Уважаемый Александр Андреевич, учитывая нашу демографическую ситуацию, экономическую и военную отсталость, сможем ли мы самостоятельно восстановить свой суверенитет в ситуации, когда натиск с Запада усиливается? Или же нам придется пойти на союз с Китаем? Какова цена такого союза? Дальний Восток?»

А. Проханов: – Почему Дальний Восток? Предместья Москвы. И глазница, которая сверкает глазом под вашей левой бровью. Вопрос дурацкий, потому что возрождение – это, во-первых, вопрос не только ресурсов, которых очень мало, а вопрос воли. Воля меняет баланс сил. Мало ресурсов, но много воли – и победа. Посмотрите, что было в 20-е годы, когда создавались эти конные армии. Всё было разрушено, всё пылало, не было заводов, не было продовольствия, был голод. Но была воля, и возникла победа в Гражданской войне.

Сегодня одна только воля, работа на кодах национальных. Если у Путина вспыхнут в сознании вот эти национальные коды и задачи, которые закодированы в любом русском человеке (не обязательно в чекисте), если они вспыхнут и начнут работать, победа будет неизбежной и без Китая.

О. Журавлёва – Хорошо, но если не вспыхнет?

А. Проханов: – А если не вспыхнет, мы проиграем. Эти коды должны вспыхнуть прежде всего в лидере. Потом они должны вспыхнуть в его окружении, в гвардии. А потом через это они должны вспыхнуть во всем народе. Но, конечно, прежде всего в лидере. Прекрасно, если бы рядом с лидером был бы такой как бы проповедник, который бы… Вот рядом с Муссолини был Д'Аннунцио. Понимаете?

О. Журавлёва – Габриэль, да?

А. Проханов: – Да. Вот такой Путину человек нужен. Может быть, это вы?

О. Журавлёва – А может быть, вы?

А. Проханов: – А, может быть, я.

О. Журавлёва – Тоже вариант.

А. Проханов: – А может быть, я.

О. Журавлёва – Александр Андреевич, я хочу вас утешить некоторыми сведениями, которые публикуют разнообразные издания. Вот, например, адмирал США увидел в истории с российской «Акулой» плохой знак – противник бросил нам вызов. Ну, в общем, для нас это хороший знак, получается, правильно?

«Недавняя история с незамеченной российской субмариной в Мексиканском заливе является плохим знаком для США. После возвращения в Кремль Путина Россия ведет себя все менее дружественно, тогда как администрация Обамы проявляет слабость и гордится перезагрузкой с этой нацией», – так рассуждает на страницах Washington Times отставной адмирал Джеймс Лайонс, бывший командующий Тихоокеанским флотом и главный американский военный представитель в ООН. Ну, как вы считаете, прав адмирал или что-то не так? Мы действительно сейчас сильнее?

А. Проханов: – Дружественно по отношению к Америке вел себя Ельцин, который, по существу, приказал распилить самые боевые, мощные ракеты. Это дружба. Тот, кто лишается своего суверенитета, тот ведет себя дружески по отношению к Америке. Государство, лидер, партия, которые сражаются за свой суверенитет, являются врагом США.

Путин, все, что он делает, а он делает элементарные вещи для лидера, ну, не сверхдержавы, а просто страны. Поэтому ремарка адмирала – это, конечно, ремарка такого победителя в 1991 году, который удивлен, что вот эта раздавленная букашка, за которую они принимали и многие принимают сегодняшнюю Россию, в состоянии посылать стратегические бомбардировщики над Атлантикой и засылать стратегические лодки к берегам Флориды.

Они, конечно, раздражены. Ну что ж, слава богу.

О. Журавлёва – Говорит еще адмирал о том, что Обама рекордно уменьшает флот, а враг не дремлет. Наоборот, это, в общем, нам на радость: адмирал, военспец видит в нас некую угрозу и какую-то игру мышц, и говорит, что, наоборот, Америка слаба. Это фантазия или это он пытается предупредить кого-то?

А. Проханов: – Ну, я думаю, что… Повторяю, для этих победителей, которые считают, что у них нет конкурента в мире…

О. Журавлёва – Но это не речь победителя, согласитесь.

А. Проханов: – Это речь победителя, это сознание победителя, который видит, что побежденный, по которому четыре раза туда-сюда проехал танк, оказывается, еще шевелится. И он возмущен этим обстоятельством. Но оказалось, что тот, по кому четыре раза проехал танк, он не просто жив, а он в состоянии встать и кинуть в этот танк танковую гранату.

О. Журавлёва – Хорошо. Трактовку принимаем. Есть еще несколько вопросов, касающихся, скажем так, внутренних проблем. Но я бы сказала, они могут и во внешние выйти. Есть несколько сообщений по поводу Дагестана. «Такое ощущение, – пишет Серж Штурма-нян, – что Дагестан состоит уже не из квадратных километров, а из взрывов». Другой слушатель пишет: «Прокомментируйте ситуацию в Дагестане. У нас в стране идет религиозная война между приверженцами нового ислама и приверженцами традиционного? Не перекинется ли эта война в сердце России, Татарстан и Башкирию? Как вам кажется?»

А. Проханов: Может перекинуться. Более того, у нас в стране ведется сразу несколько религиозных войн. А разве то, что сейчас произошло в связи с так называемым делом Pussy Riot, не начало религиозной войны? Разве у нас не спиливают православные кресты? И разве это не есть форма тотальной религиозной ненависти и метафизической войны?

О. Журавлёва – А православные активисты, которые с кирпичами приходят громить какие-то заведения?